Текст книги "Чужая (СИ)"
Автор книги: Наталья Семенова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
Глава 19. Никита
– Что ты имела ввиду, Оксан?
Моя знакомая переводит на меня слегка недовольный взгляд и заявляет:
– Ты причина, Ник!
– Я, – хмыкаю я. – А подробнее?
Оксана раздражённо передёргивает плечами, проходит к одному из кресел и садится:
– Таня тобой очарована, если ты не в курсе.
– То есть она соврала о том, что встречала у своей комнаты Е... элю, чтобы привлечь моё внимание?
– Не тупи, Громов, – фыркает девчонка. – Таня собственноручно украла брошь и подложила её под подушку Эльвиры, ну а затем и соврала, что видела её у комнаты. Чтобы подставить. Чтобы избавиться от соперницы.
– Но... я не давал ей поводов думать, что у нас может что-то быть. Я с ней и не общался толком.
– Зато она в своих мечтах уже расписала ваше будущее, – выразительно ведёт бровями Оксана. – Можешь поверить мне на слово – ещё немного, и у меня появится аллергия на твоё имя. Как думаешь, Никите, понравится моё платье? – елейным голоском начинает она передразнивать подружку. – Как считаешь, Никита заметил новый блеск на моих губах, тот, что ты мне одолжила? Никита-Никита-Никита! И прошу заметить, я вовсе не искала её общества, чтобы бесконечно слушать о тебе, она сама решила таскаться за мной хвостиком и говорить-говорить... А когда мы наткнулись на ваш поцелуй, который, кстати, я не прочь с тобой обсудить, – играет девчонка бровями, – Таня и притихла. Она даже на ужин спустилась отдельно от меня, чему, впрочем, я тогда не придала особого внимания. Но теперь-то всё ясно.
– Да уж, – тру я лицо ладонью. – Ясно.
– Кстати, интересное замечание, – продолжает Оксана. – До того, как ты геройски уберёг нашу Танечку от падения, – помнишь, тогда перед этим вашим дурацким футболом, – она проявляла подобный интерес к Стасику. Возможно, у неё сдвиг на парнях, которые её почти не замечают.
Возможно.
Я прохожу к окну, но ничего за ним не вижу, думая, что делать. По сути, подстава глупая, если знать все подводные камни, о наличии которых мне сейчас рассказала Оксана. Неужели Таня и не подумала о том, что моя знакомая сможет её раскусить? Или ей не было до этого дела, потому что ни кураторам, ни директору знать о её чувствах ко мне неоткуда?
То есть расчёт был лишь на поимке с поличным?
Ладно.
Я разворачиваюсь к Оксане и спрашиваю:
– Директора навестить не хочешь?
– Думаешь, мне поверят на слово? – хмурится она. – Доказательства играют против Эли.
– Но ему будет полезно узнать об этом всём. Чтобы провести нормальное расследование, а не рубить сгоряча. Элю могут отправить домой без веской причины, понимаешь?
– А ты не хочешь, чтобы она уезжала, – хмыкает Оксана.
– А ты хочешь? – спрашиваю я грубо.
– Нет, конечно, – закатывает она глаза к потолку, а затем поднимается с кресла. – Пойдём. Я и сама думала об этом.
Мы выходим из комнаты, и Оксана, хмыкнув, спрашивает:
– Так вы с Элей теперь вместе?
– Не совсем.
– Как интересно... Но ты этого хочешь, да?
– Оксан, – бросаю я на её недовольный взгляд, мол, прекрати.
Девчонка лукаво улыбается и замечает:
– Какие же вы скрытные, Ник, но спасибо, что Эля хотя бы покраснела, когда я задавала ей те же вопросы!
– А ты слишком любознательная, – усмехаюсь я.
– Здесь очень мало развлечений, если ты не заметил, – наигранно тяжело вздыхает она.
Мы сворачиваем к лестнице и слышим оклик Стаса:
– Эй, вы куда?
Он догоняет нас на лесенках и спрашивает:
– Вы что-то придумали? Как помочь Эле? Что?
– Её подставила Таня, – отвечает Оксана. – Идём рассказывать об этом директору.
– Таня? Наша Таня? – недоумевает тот. – Но зачем?
– Спроси у Никиты, – усмехнувшись, бросает она на меня выразительный взгляд.
– Заткнитесь оба, – прибавляю я шаг, сворачивая в коридор второго этажа.
Я едва замечал Таню, к чему эти намёки? Не я виноват в том, что у девчонки не всё в порядке с головой.
Второй раз за этот вечер я мчусь по коридору не разбирая дороги. Но теперь у меня есть цель. Дверь кабинета директора. Её я и распахиваю без предварительного стука.
Все шесть пар глаз обращаются ко мне. Станислав Викторович усмехается и качает головой, Лилия Александровна хмурится, Анжелика выглядит оскорблённой такой наглостью, Таня ещё сильнее вжимается в спинку кресла, на котором сидит. Ева... В её медовых глазах горят любопытство и настороженность.
Я перевожу взгляд на Жевнова, сидящего за своим массивным столом и глядящего на меня заинтригованным взглядом, и твёрдо говорю:
– Эльвира не воровала брошь.
– Её нашли у неё под подушкой! – заявляет пострадавшая. – Она воровка! Все это видели!
– Надеюсь, у других побольше мозгов, чем у тебя, – зло бросает Ева.
– Спасибо, Эльвира, за столь ценное замечание, – усмехается директор, заставляя её покраснеть и опустить глаза, а затем обращается ко мне: – Никита, ты что-то видел? Что-то, что поможет нам разобраться в данной ситуации?
– Не я, – делаю я шаг в сторону, чтобы он мог увидеть мою знакомую. – Но у Оксаны есть что вам рассказать.
– Это занятно, – переводит он взгляд на Таню, которую буквально начинает трясти. Смотрит секунду, а затем просит присутствующих: – Будьте любезны подождать в коридоре, пока я побеседую с Никитой и Оксаной.
– Господи, но всё же очевидно! – с недовольством поднимается со своего стула Анжелика и указывает пальцем на Еву: – Она воровка, и её место в тюрьме!
– Вам всем там место, Анжелика, разве нет? – улыбается Жевнов. – Но вы здесь. Вам посчастливилось получить шанс на исправление. И будет разумно твердо убедиться в том, что Эльвира решила такой шанс упустить, верно?
Девчонка недовольно поджимает губы и выходит за дверь вслед за остальными.
– А он хорош, – шепчет рядом со мной Оксана. – Интересно, у него есть подружка?
Она хмыкает и, отравив свои блестящие волосы за спину, вышагивает к стулу перед директорским столом модельной походкой. Я едва не ржу и иду вслед за ней, предварительно ободряюще подмигнув Еве. Нет, я ни в чём не уверен, просто пытаюсь держать лицо.
Тоже присаживаюсь на мягкий стул, на котором до меня сидела Ева и скрещиваю руки на груди.
Жевнов едва заметной улыбкой отмечает для себя мою позу и обращается к моей подруге:
– Слушаю тебя, Оксана.
– Сердечные дела, Игорь Олегович, – обворожительно улыбается та и рассказывает всё то, что до этого рассказала мне.
Директор ни разу её не перебивает, слушает внимательно и с интересом. У меня складывается впечатление, что он даже веселится про себя. По крайней мере, его взгляд нет-нет да блеснёт лукаво. И когда Оксана заканчивает, Жевнов, вздохнув, откидывается на спинку своего офисного кресла и, приложив указательный и средний пальцы к подбородку, с интересом смотрит на меня.
– Что ж, я благодарен вам за то, что добавили мне понимания. – Он вновь облокачивается на стол и интересуется: – Вы в курсе, за какое преступление здесь Татьяна Каримова?
– Однажды я спросила у неё об этом, – равнодушно пожимает плечами Оксана. – Она не захотела рассказывать, и я решила не настаивать.
– Потому что проявила тактичность по отношению к другу или тебе безразлична судьба едва знакомого человека?
Оксана краснеет под пронзительным взглядом директора и ничего не отвечает, а Жевнов переводит взгляд на меня.
– Мы пришли к вам как к директору, – усмехаюсь я. – А не как к психологу.
– Виноват, – тихо смеясь, сдаётся он. – Но скажите, откуда такая уверенность в том, что Эльвира не совершала этого преступления?
– Я хорошо её узнал, Игорь Олегович, – дергаю я одним плечом. – У Эльвиры не было причин воровать брошь. Плюс она и правда не настолько глупая, чтобы прятать её под своей подушкой.
– Как вариант, она не думала, что правда раскроется так быстро и хотела перепрятать её чуть позже понадёжней.
– Она не воровала брошь, – повторяю я, сжимая зубы.
– Эльвира не похожа на воровку, – заявляет Оксана. – Она безразлична к украшениям, как и к собственному внешнему виду. Она... она словно выше всего материального. Зачем ей эта брошь? Откуда она бы вообще о ней узнала? А Таня живёт вместе с... Не помню я, как её зовут. И мне не стыдно, если что.
– Ранее я не пытался тебя пристыдить, Оксана, – улыбается директор. – Профессиональный интерес, не более. Итак, вернёмся к нашей проблеме, – кивает он. – Вы правы, всё сходится. Татьяна привыкла добиваться желаемого хорошо известным ей способом. Будь это внимание родителей, одобрение подруг или же интерес понравившегося мальчика. И наш случай не стал исключением. Клептомания – это болезнь, которую девочка использует себе на пользу, но с которой, увы, пока не готова бороться.
– Так она здесь за воровство? – искренне удивляется Оксана. – Тогда всё и так ясно! Зачем вы вообще нам морочите головы?
– Татьяне нужна помощь, – тихо замечает директор. – Я хотел понять, готовы ли вы ей её оказать.
– Каким образом? – спрашиваю я.
– Поговорите с ней. Дайте ей понять, что готовы поддержать её, если она сама во всем признается. Что это будет первым шагом на пути к выздоровлению.
– Вы смотрите на меня, – усмехаюсь я. – Хотите, чтобы я её обнадёжил? Чтобы она загналась на счёт меня ещё сильней?
– Нет, Никита, я жду, что ты будешь с ней честным, несмотря на то, что очень сильно хочешь помочь другой девушке. Как тебе задачка? Справишься?
– Вы странный, Игорь Олегович, – тихо замечает Оксана, с нотками восхищения и озадаченности в голосе.
Жевнов тихо смеётся и пожимает плечами, мол, что есть, то есть, и вновь смотрит на меня:
– Готов попробовать, Никит?
– Да.
Глава 20. Никита
Директор поднимается из-за стола, и мы с Оксаной вместе с ним.
– Я приглашу Татьяну сюда на пять минут, – говорит он, направляясь к двери. – Надеюсь, этого времени тебе хватит. Идём, Оксана.
Девчонка важно улыбается, заправляя волосы за ухо, и ободряюще касается пальцами моего плеча, прежде чем уйти.
Директор открывает дверь, выпуская её из кабинета, выходит сам и приглашающе ведёт рукой, обращаясь к Тане:
– Татьяна, не окажешь честь побеседовать пять минут с Никитой?
Девчонка выглядит взволнованной и совершенно потерянной. Она коротко кивает и, опустив глаза в пол, идёт в кабинет.
Я встречаюсь глазами с Евой и вижу в её взгляде вопрос: что происходит? Коротко ей улыбаюсь, поражаясь тому, во что меня умудрился втянуть Жевнов. Быть честным – значит, сказать Тане, что она не интересует меня как девушка. И я очень сомневаюсь, что это сподвигнет её к признанию о подставе.
Будет выгоднее прибегнуть к лёгкому обману, чтобы точно помочь Еве. Не обещать ничего, конечно же, просто намекнуть о том, что меня больше привлекают девушки, которые не боятся признать собственные ошибки. Надавить на её слабое место.
Как моя собственная мать давит на мои слабые места.
Чёрт, Жевнов, и правда хорош.
– Тань, – обращаюсь я к девчонке, как только дверь за её спиной закрывается. – Я знаю, что Е...элю подставила ты.
Она поднимает на меня глаза, в которых плещется страх, и выдыхает:
– Но... З-зачем мне это?
– Затем, что ты видела наш поцелуй. Тебе стало обидно и, возможно, больно оттого, что внимание уделяют ей, а не тебе. Ты ведь надеялась на моё внимание, так?
– Не... это неправда.
– То есть я тебе не нравлюсь?
– Нравишься! – неосознанно делает она шаг ко мне. – Ты очень добрый и заботливый.
– Тань, ты осознаёшь, что поступила подло?
– Я... я ничего не делала... – вновь опускает она глаза, обнимая себя за плечи. – В отличие от неё...
– Эльвира хороший человек, она не сделала тебе ничего плохого. Что касается меня... Мы не всегда получаем то, что хотим. Это правда жизни. Признайся в обмане, и директор не станет отправлять тебя домой. Он хочет тебе помочь. Мы всей командой тебя тоже поддержим, обещаю.
– Я зна... я никого не обманывала! – вдруг вздергивает она подбородок, сузив глаза. – Я... я, как и ты, считала Элю порядочной, но она не та, за кого себя выдаёт!.. Я име... Несколько человек видело брошь под её подушкой! Не под моей! Она.. она... тебе не подходит!
– Это решать не тебе, Таня, – цежу я, начиная злиться, но беру себя в руки и прошу: – Признайся сама. Оксана, Стас, наш куратор и сам директор знают правду. Чего ты добиваешься? Того, чтобы тебе перестали доверять? Ну отправят Элю домой, а дальше что? Ты думала об этом?
Девчонка не отвечает, обдумывая мои слова. Глаза бегают из стороны в сторону, словно она проводит только ей ведомые подсчёты, а затем взгляд становится прямым и вызывающим:
– Она виновна, а перестанут общаться со мной?
– Ты лучше меня знаешь, что она ни в чём не виновна, – держусь я из последних сил.
– О... – заикается она, но вдруг снова становится собой: опускает глаза в пол, обнимает себя за плечи и тихо говорит: – Вы правда не отвернётесь от меня, Никита?
Она играет! Твою мать, здесь всё серьёзнее, чем казалось на первый взгляд! Это настораживает, но я решаю разобраться с этим позже, цепляясь за её готовность признаться:
– Обещаю.
– И ты простишь меня? Простишь и попросишь Элю меня простить?
– Я не буду держать на тебя зла, да, но перед Элей тебе придётся извиниться самой.
– Думаешь, она поймёт меня? А ты меня понимаешь, Никита?
– Мы все постараемся это сделать, – киваю я.
– Хорошо.
Я выдыхаю и иду мимо Тани, чтобы открыть дверь. Мы не отвернёмся от неё, я говорил правду, но лишь потому, что за ней нужно приглядывать. Не понравились мне перепады её настроения.
Может статься так, что у девчонки биполярка.
На всякий случай нужно будет уточнить это у Жевнова.
Я отступаю в сторону, и кабинет постепенно наполняется людьми, а с ними под шумок проскальзывает внутрь и Безруков.
Я киваю директору, который вглядывается в меня вопросительным взглядом, и он, прокашлявшись, говорит:
– Как я понимаю, Татьяна хочет нам кое-что сообщить. Верно, Таня?
Девчонка коротко кивает, продолжая смотреть исключительно в пол:
– Мне очень стыдно, но я соврала. У меня болезнь. Клептомания... Я... я не властна над ней. Анжелика, это я взяла твою брошь, прости меня, пожалуйста...
– Ты... – открывает рот пострадавшая.
– Я не знала, что с ней делать, потому спрятала в комнате Оксаны и Эли, – на грани слышимости продолжает Таня. – Я испугалась, когда собрали всех ребят в гостиной, и не придумала ничего лучше, чем соврать... Эля, извини меня, я поступила очень подло... Я ужасный человек, прости-и-и...
Смотрите-ка, и я тут вроде как ни при чём.
Анжелика закрывает рот и резко разворачивается к Лилии Александровне:
– Я не намерена жить в одной комнате с ней, ясно?
– Анжелика-а, я... я не специ-ально-о... – льёт тихие слёзы Таня, дрожа всем телом.
Я смотрю на Еву, и по её взгляду на Таню понимаю, что она ей не верит. Не верит ей и Оксана, высоко вздёрнув брови. А вот Безруков проникся: на его лице застыло сочувствие.
Жевнов ловит мой взгляд и едва заметно кивает, мол, отличная работа, но не расслабляйся.
Либо он слишком проницательный, либо ему известно больше того, что он рассказал нам с Оксаной ранее. А может, и всё вместе.
– Татьяна, – доверительно произносит он, – спасибо, что рассказала правду. Уверяю, нам всем здесь известно, как тяжело бывает отказывать себе в пагубных пристрастиях. Также я уверен, что каждый в этой комнате тебя поддержит и не станет винить за то, над чем ты не имеешь власти. Вместе нам под силу помочь тебе справиться с болезнью, не замыкайся в себе, ладно?
– Спа-сибо, Игорь Оле-егович, – часто кивает девчонка, шмыгая носом.
– Я... Мне нет дела до помощи ей! – не успокаивается Анжелика. – Она украла дорогую мне брошь!
– Спокойно, Анжелика. Этот вопрос мы решим, обещаю. Ну а сейчас я попрошу наших кураторов проводить вас по комнатам. Время позднее, совсем скоро отбой. А Никиту с Эльвирой я провожу сам.
Мы с Евой переглядываемся, и я иду ближе к столу директора, пока народ выходит из кабинета. Не знаю, зачем он оставил Еву, но сам я не прочь с ним переговорить.
– Эльвира, – начинает Жевнов, как только мы остаёмся втроём, – как ты слышала, Татьяна нездорова, и я буду тебе безмерно благодарен, если ты отнесёшься к этому с пониманием и не станешь относится к ней хуже. Я понимаю, что ты пострадавшая сторона, что общаться с ней как прежде будет сложно, но важно не растоптать те побеги к выздоровлению, которые мы сегодня взрастили. Сделаешь мне такое одолжение?
Ева, скрестив руки на груди, продолжает хмуриться ещё пару секунд, а затем распрямляется во весь рост и кивает.
– И ещё... – вздыхает директор, оттолкнувшись от столешницы, на которую опирался ладонями. – Это общее собрание... Правда, конечно же, в скором времени выйдет наружу, но пока тебе предстоит бороться со слухами. Ты готова к этому, Эльвира?
– Пусть болтают, – дергает одним плечом Ева. – Мне всё равно.
– Бравада, – улыбается директор. – Но да, я вижу, что ты достаточно сильная. Просто пообещай, что обратишься ко мне, если станет совсем невыносимо, хорошо? Дверь моего кабинета всегда для тебя открыта.
– Ладно.
Я не сдерживаю короткую улыбку – Ева согласилась только потому, что так было проще. Идти в случае чего к директору она и не подумает.
– Спасибо. А теперь подожди нас с Никитой за дверью, пожалуйста. Мы недолго, обещаю.
Ева бросает на меня любопытный взгляд и выходит за дверь.
– Как ты слышал, Никита, чувства к тебе здесь совершенно не при чём, – улыбается директор с грустью во взгляде. – Татьяна – очень занимательный случай... Расскажи, пожалуйста, о чём вы с ней говорили?
Я усмехаюсь и вкратце пересказываю наш с ней диалог.
– У неё психических заболеваний нет? Биполярное расстройство например? – спрашиваю я в конце.
– О, так было бы гораздо проще, верно? – думая о чём-то своём, замечает он, а затем словно сбрасывает с себя остатки сна и смотрит мне в глаза: – Спасибо, Никита, за то, что помог девочке признаться. Мы продолжим с ней работать, а ты, если не сложно, приглядывай за ней по мере возможности.
– Обязательно.
– Что ж... Вы с Эльвирой справитесь без меня? Я имею в виду, прямиком в свои комнаты, не сворачивая с намеченного пути.
– Легко, – усмехаюсь я.
– Отлично, – улыбается Жевнов. – Доброй ночи, Никита.
– И вам.
Я выхожу за дверь, и Ева тут же оказывается рядом.
– Что происходит, Никит?
– Это ты верно подметила, – хмыкаю я, двинувшись по коридору вперёд. – Что-то происходит.
По дороге к лестнице я рассказываю о том, что происходило в последний час, делюсь всеми своими подозрениями по поводу Тани и предупреждаю её, чтобы она общалась с ней с осторожностью.
– А я всего-то хотела заработать денег, – замечает Ева, когда мы уже поднимаемся по лестнице. – Казалось, что может пойти не так?
– Ты слишком самоуверенная, – хмыкаю я.
– Нет, это вселенная меня испытывает, – горько смеётся она. – Даже издевается в какой-то степени. Книга, которую я сейчас читаю... Там есть о чём задуматься.
– Согласен.
Ева замирает на месте, вынуждая и меня остановиться, и, сузив глаза, всматривается в моё лицо:
– Ты знаешь, что я читаю?
Поймала.
– Да, я рассчитывал, что она тебя заинтересует, когда выдвигал её уголок, – улыбаюсь я.
– Я знала, что это сделал кто-то специально! – блестит мёд её глаз от восторга, а затем она смущённо отводит их и тихо произносит: – Спасибо, что поверил мне. Насчёт броши. У тебя были все основания меня подозревать... Но ты... Ты хороший человек.
– Как и ты.
Ева поднимает на меня осторожный взгляд и тихо говорит:
– Знаешь, во мне сидела твёрдая уверенность в том, что обвинение в краже разрешится. И мне правда нет дела до того, что будут болтать остальные после этого. Но я очень переживала о том, что подумаешь... ты. Не знаю почему. И я не уверена, что мне нравятся все эти ощущения. Я привыкла рассчитывать только на себя, понимаешь? Разве что за исключением проверенных временем друзей, но и они порой глупят. Тебе же... я доверилась почти сразу. Меня... меня пугает то, что между нами происходит, если происходит. Вот.
Я делаю шаг ближе к ней и беру обе её ладони в свои:
– Происходит. И я совру, если скажу, что сам не боюсь. – Я качаю головой и горько усмехаюсь: – Я немного нетерпелив, как ты успела заметить, но мне важно общение с тобой. Я больше не буду напирать, ладно? Доверимся злодейке-вселенной и посмотрим на то, что она нам ещё уготовила.
Ева несмело улыбается и кивает, а затем аккуратно вынимает свои руки из моих, продолжая движение, но на лесенке выше оборачивается на меня через плечо, лукаво улыбаясь.
– А ты сам читал «Дюну»?
– О да.
– Что скажешь?
Да, мне есть что сказать. Нам в принципе есть о чём поговорить. И это... это по-настоящему круто.
Глава 21. Ева
Даже у преступников бывают выходные. И это настоящее наслаждение...
Тебя не будит громкая музыка, усиленный микрофоном женский голос не зазывает на зарядку, можно даже завтрак проспать, затем проснувшись ровнёхонько к обеду.
Вот только Оксане нет дела до моих воскресных желаний...
– Эля! Эль, – теребит она меня за плечо. – Ты правда планируешь пропустить завтрак? Он начнётся через десять минут!
– Пусть начинается, – ворчу я, укрываясь одеялом с головой. – Кто я такая, чтобы этому мешать?
– Дурёха, завтрак самый важный для здоровья приём пищи за весь день!
– Я позавтракаю в обед, не переживай.
Оксана тяжело вздыхает и бросает прежде чем уйти:
– Ну как хочешь.
Да-да, именно так я и хочу: спать до бесконечности...
Дверь тихонько щёлкает, и я, перевернувшись на другой бок, пытаюсь вновь окунуться в ту негу беспамятства, которую так зверски оборвала моя соседка.
Но на ум приходят воспоминания о вчерашнем вечернем кинопоказе...
Полумрак зала... Попеременные взрывы хохота... Комментарии Никиты, сидящего рядом... Его горячий шёпот, обжигающий ухо... Он говорил исключительно по делу, в смысле – по фильму, а мы смотрели комедию, то есть это были шутки, но смеяться было чертовски сложно, потому что его близость смущала...
Каждый раз, когда он оказывался ко мне слишком близко, я вспоминала его поцелуй... Вспоминала его твёрдые пальцы у себя на затылке, тяжесть его тела, с которой он прижимал меня к стене, жадность его губ.
Поцелуй был настолько неожиданным, собственническим и агрессивным, что я и понять ничего толком не успела. Ни собственных ощущений, ни причин, что побудили Никиту меня поцеловать.
Казалось, ему просто нужно было куда-то девать злость, что им в тот момент владела. Что я просто оказалась под рукой. И мой первый в жизни поцелуй был не больше, чем оказание помощи страждущему, если можно так выразиться.
Тогда, после случая с кражей, Никита подтвердил, что между нами что-то происходит, пообещал не напирать... И может, это пресловутое что-то – дружба? Может, я надумала лишнего и переживать абсолютно не о чем?
Хоть бы.
Иначе, мы оба можем лишиться того удовольствия, что получаем от общения друг с другом.
Дружить гораздо безопаснее, чем...
Оказывается, в какой-то момент мне всё же удаётся уснуть, но уже в следующий миг я просыпаюсь от того, что ко мне на кровать кто-то бесцеремонно заваливается. Между стеной и мной. Да и в ноги тоже кто-то усаживается.
– Хватит спать, Веснушка, – обжигает кожу моего лба дыхание Никиты.
Моё сердце ускоряет бег, я осторожно приоткрываю один глаз и вижу напротив широкую улыбку, а со стороны изножья кровати раздаётся голос Стаса:
– Как можно дрыхнуть в день, когда можно заниматься тем, что душе угодно?
– Моей душе угодно спать! – возмущаюсь я, переворачиваясь на другой бок. – Так что кыш с моей кровати!
– Я же говорила, что это бесполезно, – насмешливо замечает Оксана, проходя к своей койке.
Никита приваливается своей грудью к моей спине, обнимая, и выдыхает мне на ухо:
– Твоя душа заблуждается в своих желаниях.
– Ник! – снова возмущаюсь я, пихая его локтем.
Парень ржёт и по ощущениям откидывается на спину.
– К твоему сведению, я уже пообещал Стасу с Оксаной, что мы с тобой обыграем их в бильярд. Они не поверили, представляешь? Так что поднимайся и пойдём доказывать им, что мы суперигроки.
Не открывая глаз, я закатываю их и ворчу:
– К твоему сведению, я никогда не играла в бильярд, так что не верят они в нашу победу не зря.
Оксана со Стасом смеются, а Никита усмехается:
– Рано радуетесь – я хороший учитель, всё под контролем.
Щёлкает дверной замок, а затем я слышу голос Тани:
– Ребят, кажется, сюда направляется Лилия Александровна!
Вот спасибо, поспала!
– Доигрались? – спрашиваю я, переворачиваясь на спину.
– Ставлю десять баксов, – шумно садится Никита, – что она её сама сюда и позвала.
Мы с Оксаной усмехаемся, а Стас хмурится:
– Я так и не понял, как теперь общаться с этой девчонкой.
– Разбирайся с этим за пределами нашей комнаты, – советую я, дергая из-под него одеяло. – Давайте, проваливайте отсюда!
Парни хохочут, но всё же освобождают мою кровать, Стас сразу идёт к двери, а Никита замирает возле меня и всматривается в моё лицо лукавым взглядом.
– Встретимся у бильярдного стола, спящая красавица? Я буду ждать.
– Иди уже! – указываю я ему рукой на дверь, чувствуя, как щеки опаляет жар. Нет, он просто невыносимый!
Этот гад смеётся, направляясь к двери, которую как раз открывает Лилия Александровна:
– Так! И что мы делаем в комнате девочек?
Никита вынуждает её отступить на шаг и, закрывая за собой дверь, весело произносит:
– Пригласили их сыграть с нами в бильярд. Это же не запрещено?
Что ему отвечает наш Цветочек, я уже не слышу, поднимаясь с кровати, качая головой и улыбаясь. Тут же чувствую, что что-то не так и натыкаюсь на пристальный взгляд Оксаны.
– Что? – сужаю я глаза.
– Ничего, – жмёт она плечами.
– Вот и отлично! – хмуро бросаю я и иду в ванную комнату. – И вообще, ты не должна была их сюда пускать!
– Костьми нужно было лечь на стражу твоего покоя? – смеётся она из комнаты. Я открываю воду и, глядя на себя в зеркало, передразниваю подругу. Пугаюсь, когда вижу её собственной персоной в отражении, но она разглядывает ногти на правой руке и приваливается плечом к косяку.
– Никита – классный парень, и, кажется, я перестаю тебя понимать, Эль.
– А что ты хочешь понять? – осторожно спрашиваю я, выдавливая на электрощетку зубную пасту. За неделю я так и не сообразила, чем она отличается от обычной, кстати. Ну вибрирует, а дальше что?
– Пару дней назад вы целуетесь так, словно вам крышу сорвало, из-за чего тебя чуть не отправляют домой, и на этом вроде как всё? По Нику видно, что он с этим не согласен, ты тоже мило краснеешь в его присутствии, но ведёте вы себя, как какие-нибудь закадычные друзья...
– Ничего по нему не видно, – ворчу я и сосредотачиваюсь на чистке зубов.
Правда, ненадолго, потому что Оксана на мою случайную фразу высоко поднимает свои идеальные брови:
– Господи, Эль, ты хоть раз пробовала с парнями заходить дальше дружбы?
Я снова чувствую жар у щёк, злюсь из-за такой реакции и сплёвываю пасту:
– Я здесь не для этого...
– А для чего? – фыркает Оксана. – Исправляться? Здесь скука смертная, и если бы я была на твоём месте...
– Я с удовольствием тебе его уступлю, – выразительно веду я бровями, обходя подругу. – Если хочешь.
– Меня не привлекают парни, которых не привлекаю я сама, – хмыкает она, следуя за мной к шкафу. – А наш Ник полностью сосредоточен на тебе одной. Разве ты сама этого не видишь?
Просто мы единственные друг для друга, с кем можем быть полностью откровенны, но рассказать об этом подруге я не могу... Мне в принципе очень жаль, что я не могу рассказать ей всего, потому что после того, что она для меня сделала, я чувствую себя обманщицей.
Впрочем, обманщица я и есть.
А что касается Никиты...
– Чем его поведение со мной отличается, например, от поведения Стаса? – спрашиваю я Оксану, закручивая волосы в высокую шишку. – Или от твоего? Что я должна видеть?
– Тяжёлый случай, – закатывает она глаза. – Ладно, разбирайтесь сами. Но если бы мне выпал шанс закрутить с кем-нибудь, скажем так, курортный роман, я бы оторвалась по полной...
– Вот именно, – ворчу я себе под нос, открывая створку шкафа и вынимая с полки футболку с шортами. – Курортные романы не для меня.
– Что ты там бормочешь, Эль? – поправляя перед зеркалом лямки своего сарафана, оборачивается ко мне подруга.
Я за считаные минуты переодеваюсь и натягиваю на ноги кеды.
– Ничего. Я готова, идём.
Оксана снова закатывает глаза и направляется к двери.
– Готова она... И ведь никаких усилий не прикладывает, чтобы очаровывать почти всех парней в округе...
У дверей в нашу комнату нас ожидает Таня... Улыбается нам робко и пристраивается рядом.
– Мы с Оксаной говорили мальчикам, чтобы они дали тебе поспать, но они такие упрямые...
– Спасибо, – киваю я, переглянувшись с Оксаной.
Не только Стас не понимает, как теперь с ней общаться. Её поведение против воли настораживает, но Никита пообещал ей, что ни один из нас от неё не отвернётся, если она признается в том, что натворила. Она призналась, вот и мы держим обещание, а заодно приглядываем за ней.
Что касается слухов...
Анжелика со скоростью света разнесла по общежитию правду о случившемся, но большинство сомневалось в её словах и продолжало обходить меня стороной. Остальная часть ребят стороной обходила Таню. Можно сказать, мы оказались в одной лодке. И если мне было плевать на то, что обо мне болтают, то Таня пыталась держать мину при плохой игре: давила на жалость, спирая всё на свою болезнь, и старалась держаться как можно ближе к нам. И особенно, ближе ко мне. Наверное, хотела дать понять всем вокруг то, что я не держу на неё зла, подразумевая, что и остальным держать его на неё не стоит.
Странная она, короче.
В гостиной уже полно народу, но бильярдный стол прочно оккупировали Стас с Никитой. Они самодовольно улыбаются нам, когда видят, и Ник, прежде чем отправится за кием, бросает осторожный взгляд на Таню. Он всегда так делает, стоит нам собраться всем вместе.
Я иду к Стасу и наблюдаю за тем, как он собирает шары в треугольную форму.
– Правда ни разу не играла, Эль? – улыбается он.
– Онлайн-игры считаются?
– О, так ты не безнадёжна! – смеётся он в ответ.
Я пихаю его плечом и встречаюсь глазами с Никитой. Нас разделяет целый бильярдный стол, но его взгляд обжигает, словно он провёл по моей щеке костяшкой пальца. Я тут же отворачиваюсь, но лишь для того, чтобы увидеть, как Оксана выразительно ведёт бровями.
Вот же прицепилась!
– Не забыла, Веснушка, что ты в моей команде? – вновь привлекает моё внимание Никита.
Я киваю и иду в его сторону, ощущая, как сердце ускоряет стук. И вот зачем оно так? Всё же нормально! Ничего особенного не происходит!
Перенимаю из рук Никиты второй кий и сжимаю его в пальцах, словно щит от ненужных волнений. Конечно же, он не помогает, когда Никита чуть склоняется ко мне и тихо говорит:
– По началу я буду вывозить нас обоих, но чуть позже всё равно дам тебе сыграть, договорились?
– Делай как знаешь, – передёргиваю я плечами.
Он хмурится секунду, а затем смотрит на наших соперников.
