Текст книги "Чужая (СИ)"

Автор книги: Наталья Семенова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Глава 9. Ева

– Так что им нужно от тебя? – интересуется Стас, усаживаясь у воды в сторонке от остальных веселящихся ребят. – Ник ничего толком не объяснил, когда понял, куда они направились.

– В смысле? – не понимаю я, усаживаясь рядом.

– Ну... Я заметил, что тебя нигде нет, спросил у него: не видел ли он тебя, а он такой: так вот куда они пошли. И сорвался в лес, позвав меня с собой.

Хм. Громов не видел, как я уходила, но увидел, как ушли эти уроды, сопоставил и помчался меня выручать. Невероятно, но факт.

Очень интересно...

Я опускаю ноги в тёплую воду и рассказываю Стасу о вчерашней стычке.

– Громов чувствует вину! – делаю я вывод в конце.

– Как вариант, – жмёт плечами приятель. – Но сейчас не о нём. В общем, я за то, чтобы ты больше никогда не оставалась в одиночестве. Предлагаю свои услуги в роли телохранителя.

– Очень смешно, – улыбаюсь я.

– Ты же видела меня в деле! – лыбится он. – Ладно, я серьёзно, Эль. С ними надо что-то делать... Может, расскажем моему крутому тёзке?

– Крутому? – поднимаю я брови. – Успел проникнуться к Эсвэ?

– Ты всем прозвища придумываешь? – улыбается он.

– Его имя пока выговоришь, – жму я плечами. – Я берегу свое время и язык.

Длину которого, кстати, кое-кто не собирается проверять.

Вот чёрт, засело же в голове!

– А у меня от тебя прозвище есть? – щурится Стас.

– Выбирай, – хмыкаю я. – Блондинчик, диджей-щегол, но Стасом тебя называть, проще, да.

Парень хохочет, обнимая меня одной рукой за плечи, а просмеявшись, спрашивает:

– Блин, откуда ты такая? Тащусь от тебя.

– Спасибо, – саркастично бросаю я, глядя вдаль.

Противоположный берег сплошь состоит из высоких вершин. Вот бы попасть туда, после того как я верну свой телефон, конечно.

И, кстати, зря я тут «очаровываю» Стаса, потому что в будущем его ожидает настоящее разочарование.

– Так что? Расскажем Эсвэ?

– Нет. Назло им не стану жаловаться, – говорю я твёрдо.

– Тогда решено. Буду возле тебя круглосуточно, – лыбится этот шутник.

– Ещё чего! – пихаю я его плечом, а затем прошу серьёзно: – Рассказывай. Как ты, чёрт возьми, связался с наркотиками?

Из Стаса тоже испаряется веселье. Он сгибает ноги в коленях и укладывает на них руки, устремляя взгляд в сторону. Молчит около минуты, затем спрашивает:

– Тебе когда-нибудь хотелось выглядеть в чьих-то глазах крутой? Ну да, – тут же усмехается он. – Ты сама по себе такая...

– Чушь, – не соглашаюсь я.

– Ага. Так вот, однажды в клубе, в котором я играл, меня свели с крутыми людьми. Они, как бы, сразу приняли меня в свою компанию... А я очень хотел тусить с ними. Дебил. Вот так и зашёл разговор, кто на что способен. Честно? Я капец как очковал, но ещё больше боялся ударить в грязь лицом перед ними, понимаешь? Строил из себя не пойми что... Первая партия была мизерной, я легко её сбыл, даже играючи. Мозги совсем отключились, походу, от эйфории. Это была проверка с их стороны, знаю. На второй, побольше, меня и поймали. Теперь мне в точности знакома фраза: упасть с небес на землю. Никогда не забуду разочарование в глазах родителей. Особенно в маминых... Полный трэш. Я на полном серьёзе собирался в тюрьму, Эль. Хотел по всей строгости закона ответить за свои проступки. Но та же мама настояла на «Золотом городке». Любит меня вопреки, как будто я заслуживаю...

– Заслуживаешь, – вновь пихаю я его плечом. – Хорошо, что ты одумался, Стас. Серьёзно.

Его рассказ, на самом деле, меня поразил до глубины души – раскаяние видно не вооружённым глазом. Мне даже стыдно стало за своё поведение.

– Извини меня, ладно? – спрашиваю я тихо. – Я не имела права тебя осуждать, не выслушав твою историю.

– Зато это лишний раз напомнило мне о том, каких я по-настоящему хочу иметь друзей, – улыбается он.

– Эй, мы знакомы третий день, притормози! – смеюсь я.

– Серьёзно, я ещё не встречал таких девчонок, как ты.

– И больше не встретишь, – прячу я за мнимой важностью жуткое смущение и киваю на воду, чтобы закончить этот тревожный разговор: – Мне кажется, или тебе пора освежиться?

– Кстати, почему я ещё не увидел тебя в купальнике?

– Я не умею плавать, – пожимаю я плечами.

– Шутишь? Чего там уметь? – не на шутку удивляется он.

– Не люблю я воду, ясно? – грубо бросаю я. – Всё. Вали.

– Окей, отстал, – поднимает он руки, сдаваясь, и встает на ноги. Сморит мне за спину и спрашивает у кого-то: – Присмотришь за ней? Я тогда пойду всё же побью твой рекорд.

Я оборачиваюсь за плечо и, к своей досаде, вижу Громова. Стоит, опираясь плечом на ствол дерева и скрестив руки на груди. Весь из себя такой крутой, что бесит. Отворачиваюсь почти мгновенно и слышу его насмешливый вопрос:

– И чем тебе не угодила вода?

Этот придурок ещё и подслушивал!

– Какая тебе разница?

– Никакой.

– Вот и чудесно.

Я отрываю травинку и кручу её в пальцах. Понимание, что Громов стоит у меня над душой тревожит и злит одновременно. Вот, что ему нужно? Серьёзно, собрался присматривать за мной по просьбе Стаса? Очень сомневаюсь.

Я поднимаюсь на ноги с намерением вернуться к Оксане с Таней, поворачиваюсь, но врезаюсь в лёд следующего вопроса от его величества:

– Так что ты делала в лесу, Еэля?

– Тебе же было плевать, – смотрю я на него.

– Мне и сейчас плевать, – дергает он одним плечом и отталкивается от дерева, чтобы направится в мою сторону. – Так, любопытно.

– За это носы отрывают, на секундочку, – криво улыбаюсь я.

– Ты хоть пробовала? – сужает он глаза, останавливаясь в метре от меня.

– Что?

– Отвечать на вопросы нормально?

– Нормальность – для слабых духом, – философствую я и снова делаю попытку уйти, но Громов ловит мою кисть и рычит:

– Куда ты опять собралась?

– Не переживай, снова меня спасать не придётся, – цежу я. – И вообще...

– И вообще, – перебивает он меня, – тебе пора завязывать нарываться! В третий раз меня может не оказаться рядом.

– А ты продолжай, – делаю я шаг ближе, чтобы прошипеть ему в лицо, – напоминать себе, что всё началось с тебя, и точно будешь где-то поблизости.

– Ты... – зло поджимает он губы.

– Неблагодарная тварь, не упавшая тебе в ноги? – Я вырываю руку из его пальцев и бросаю себе за плечо: – Я к Тане с Оксаной.

– Вали куда хочешь! – зло прилетает мне в ответ.

Чёрт, я и правда веду себя, как неблагодарная тварь. Не знаю, справилась бы я там, в лесу, одна, если бы не Он... Сомнительно, конечно. Но и Его поведение оставляет желать лучшего. Так что... Сам виноват, да.

Мы остаёмся на озере ещё полчаса, а затем возвращаемся в лагерь. По дороге Станислав Викторович узнает о нашей готовности играть в футбол и баскетбол, потому ведёт нас другим путём. Через спортивные площадки. Они не то чтобы большие, но своим видом и убранством приносят эстетическое удовольствие.

Почти все парни в восторге от футбольного поля, в том числе и я. Нам уже хочется ринуться в бой, и Эсвэ сдаётся под нашим натиском – обещает попробовать устроить первую тренировку уже сегодня после ужина.

У главного знания нас распускают каждого по своим делам. У меня и ещё у пары-тройки ребят это первый сеанс у психолога.

Мы со Стасом поднимаемся на второй этаж и расходимся каждый к своему кабинету.

Я пару раз стучу в дверь, вхожу внутрь и замираю на пороге. Потому что, кажется, спутала нужный мне кабинет с кабинетом директора.

– Всё в порядке, Эльвира, – улыбается Игорь Олегович, поднимаясь из-за стола. – Проходи, присаживайся.

– Вы... вы мой психолог? – глупо спрашиваю я.

– Всё верно.

Я сглатываю ком и, опустив глаза в пол, семеню к креслу, на которое указывает мужчина. Сам же он обходит свой рабочий стол, прислоняется к нему задом и опирается на столешницу ладонями:

– Сегодня мы не будем поднимать сложные темы, а просто познакомимся поближе, хорошо?

Я киваю, стараясь не подавать вида, что нахожусь на грани паники.

Обманщица и директор-психолог – убойное сочетание. Лучше не придумаешь, чёрт!

– Расскажи, Эльвира, как тебе здесь?

– Хорошо, – осторожно отвечаю я.

– То есть тебя всё-всё устраивает?

Кажется, это вопрос с подвохом. Вряд ли настоящую Эльвиру здесь всё устраивало бы.

Та-а-ак, нужно хорошенько подумать, прежде чем отвечать.

Я – девочка из богатой семьи, которую не удивить здешним сервисом и развлечениями. Итак...

– Почти всё. Мне не нравится, что я вынуждена убираться в курятнике. Не нравится жить по расписанию, особенно ранние подъёмы. Раздражает отсутствие телефона и интернета. И походы на зарядку. Отбой в одиннадцать, словно мне пять лет! Ещё я скучаю по друзьям. По аквааэробике. По свободе действий, наконец!

Директор хмыкает и кивает:

– Так-то лучше. А теперь о работе в курятнике. Скажи, Эльвира, тебя чему-нибудь учит эта необходимость?

– Т-труду?

– Здесь нет правильных ответов, – улыбается он. – Не пытайся угадывать, говори, как есть.

– Как есть... – втягиваю я в себя воздух, а затем выдыхаю: – Эта необходимость научила меня тому, что нельзя позволять другим указывать тебе, что делать. Плохо отражается на репутации, – жму я плечами в конце.

– Хороший вывод. Не о репутации, а об указаниях. Расскажешь о том, что тебе указали делать и почему ты согласилась?

Потому что я здесь не под своим именем и испугалась взгляда Громова.

– Я ответственная за уборку помёта, – поджимаю я губы. – И не нравлюсь тому, кто сам себя назначил главным в нашей команде.

– То есть ты согласилась, чтобы ему понравиться?

– Нет! – округляю я глаза, а затем ворчу: – Он вынудил меня согласиться.

– Понятно... И что ты чувствуешь?

– К нему? Ничего я к нему не чувствую! Если только раздражение...

– А к ситуации в целом? – явно сдерживает мужчина снисходительную улыбку.

Чёрт. Громов мне и здесь покоя не даёт. Одни проблемы от него!

Я заставляю себя успокоиться и говорю ровно:

– Я ведь сюда не отдыхать приехала, а исправляться. Вот и исправляюсь.

– Смирилась, выходит?

– Да.

– Понял. А теперь расскажи о своей семье?

Это предложение мне нравится гораздо больше, чем говорить о своих чувствах.

Про родителей Эльвиры я выучила всё назубок, как то единственное стихотворение в девятом классе.

Я вас любил, любовь ещё, быть может... и так далее.

Я расслабляюсь и рассказываю, рассказываю. Игорь Олегович иногда задаёт мне вопросы, часто соглашается с «моим» мнением, слушает внимательно и как будто с интересом. Так и проходит время.

– Что ж, хорошо, – говорит мужчина, когда я, кажется, рассказываю всё, что могла. – Закончим на сегодня. Был очень рад пообщаться с тобой, Эльвира.

– Всё?

– Да, можешь идти.

Я задерживаюсь в коридоре на пару минут, чтобы проанализировать разговор с директором и понять, не накосячила ли с ответами. Кажется, всё прошло нормально. Растерялась, конечно, вначале, но затем взяла себя в руки. Короче, можно выдыхать.

Я улыбаюсь самой себе и направляюсь к лестнице. Интересно, а со Стасом тоже уже закончили или нет?

Заворачиваю за угол и снова цепляюсь взглядом за пианино, которое видно в открытую дверь кабинета. Только на этот раз на нём кто-то играет. Очень неплохо, кстати. Мелодия экспрессивная и завораживающая. Всегда поражалась людям, которые умеют что-то подобное.

Подхожу ближе, чтобы посмотреть на музыканта, да так и открываю рот...

Громов.

Никита Громов – пианист. Музыкант. Талантливый и увлечённый.

С ума сойти!

Я как заворожённая наблюдаю за его пальцами, порхающими по клавишам; за напряжёнными, сильными руками; за играющими на спине мышцами.

Невероятно.

Он – невероятный.

А я... Я перестаю понимать что-либо...

Впрочем, сейчас мне это и не нужно. Сейчас я просто хочу наслаждаться музыкой и тем, что вижу. Потому что... это цепляет. Очень сильно. Так, что нереально отвести глаз. Так, что внутри меня что-то неуловимо меняется.

А следом меняется и мелодия...

По телу прокатывается тревожная волна узнавания.

«In The End»... Linkin Park... Её невозможно не узнать!

Боже, потрясающая песня, и слышать её на пианино... Полный восторг. Как взлететь к звёздам, не меньше.

Что этот парень со мной творит?..

Ближе к куплету мне невыносимо сильно хочется слов, я даже открываю рот, чтобы пропеть их безмолвно, но тут начинает петь сам Громов... Честно? Я едва не съезжаю по стене вниз от нахлынувшего изумления и чувств, что рождает во мне его голос.

– Да ты издеваешься, – выдыхаю я едва слышно.

Но у кого-то слишком чуткий слух. Музыкант же...

Громов резко замолкает, обрывая и мелодию и, нахмурившись, смотрит себе за плечо.

– Дверь была открыта! – спишу я оправдаться. – Прости, что помешала. Я не назло.

– Что-то новенькое, – отвернувшись, глухо бросает он и закрывает крышку пианино.

– Нет-нет! – быстро прохожу я к инструменту и открываю крышку. – Продолжай играть. Я уйду.

– Спасибо, – хмыкнув, снова опускает он крышку. – Наигрался.

Никита поднимается с места и разворачивается к выходу. На лице при этом маска полного равнодушия. Но в красивых глазах промелькнуло подобие огня. Наверное, я последняя из тех, кем он предпочёл бы быть застигнутым врасплох.

– Ник...

Я не представляю, что хочу сказать... Не представляю, что со мной происходит... Но оставлять между нами всё как есть не хочется. Вот как, прикажете, мне на него злиться после того, что я сейчас увидела и испытала?

Внутренние изменения требуют и внешних.

Никита останавливается и медленно разворачивается обратно. Поднимает брови и ждёт. Я закусываю нижнюю губу, делаю шаг ближе к нему, но смотрю при этом куда угодно, только не в его глаза.

– Я хотела... хотела извиниться... И сказать... сказать спасибо. За лес. Вот.

Никита молчит. Как по мне, слишком долго. Я не выдерживаю и поднимаю на него глаза. Он хмурится, словно решает какую-то задачку, а затем тоже делает резкий шаг ко мне. Сужает глаза и спрашивает тихо:

– Ты правда думаешь, что я не узнал твои веснушки или глаза? Не узнал твой голос или смех? Правда наивно полагаешь, что за эти дни я не постарался узнать побольше о Эльвире Королёвой? Если так, то зря. Поэтому, пожалуй, уточню. – Пока я нахожусь в состоянии шока, он склоняется ещё ближе и выдыхает у моего лица: – Кто. Ты. Такая?

Вот чёрт.

Глава 10. Ева

Два месяца назад...

Я не представляю, что делать. В груди занозой сидит тревога. Мне страшно. Так, как никогда не было прежде...

Захожу в пропахнувшую алкоголем квартиру и морщусь. Ненавижу это место. Здесь не осталось ничего, что напоминало бы о хороших временах. О любимой маме, её добрых глазах и тёплых руках. Отец очень постарался уничтожить всё. Ненавижу его!

Врываюсь на кухню, задевая ногой у порога пустые бутылки. Они падают и гремят по грязному полу. Этот алкаш отдирает свою рожу от жирной столешницы и что-то бурчит. Потревожили его, видите ли!

Подхватываю со стола бутылку, на дне которой плещется жидкость ещё на пару рюмок, и со всей силы запускаю её в стену. Звон разбитого стекла режет слух, сильнее взвинчивая злость внутри. Я нависаю над отцом, который ещё не успел осознать случившегося, и ору:

– Ты!.. Нормально тебе отдыхается, когда твой сын лежит в больнице? А? Ему нужны лекарства, понимаешь ты, нет, пьяная свинья?!

– Не ори, дура, – отмахивается он от меня.

– У него пневмония! Ты хоть понимаешь, что он может умереть?!

– Пшла вон! – бьёт он ладонью о хлипкую столешницу, отчего на ней подскакивает рюмка с пустой тарелкой.

– Ну конечно, тебе плевать, – выплёвываю я с отвращением. – На один рот меньше, красота же! Урод.

Напоследок я пинаю попавшуюся под ногу бутылку и спешу свалить из этой квартиры.

Врачи не пустили меня к Ромке, просто равнодушно сообщили, что ему требуются дорогие лекарства, на которые у муниципальной больницы просто-напросто нет средств. И в наших же интересах их предоставить как можно скорее. Конечно, они не виноваты, но бесят не меньше, чем пьяная рожа человека, которого я должна называть отцом.

На улице недавно шёл дождь, и я топаю по лужам, не разбирая дороги. Что делать? Где, чёрт, достать денег? Они нужны мне как воздух.

Так, в тревожных размышлениях, я не замечаю, как добираюсь до Заброшки. Никого из друзей пока нет, потому я падаю на старый диван и принимаюсь ждать.

Первым приходит Лёха, смотрит на меня понимающе и не спешит задавать вопросы. Просто садится рядом, прикуривает сигарету и ждёт вместе со мной.

А когда появляются Валерка с Кириллом, я поднимаюсь на ноги и спрашиваю:

– Вы всё ещё намерены совершить ту глупость, из-за которой мы разругались?

– Опять нотации? – кривится Вал, подхватывая сигарету из пачки, которую ему протягивает Лёха.

– Нет. Я иду с вами.

Киря присвистывает, Лёха опять понимающе кивает, а Вал начинает ржать и обнимает меня за плечи, выпуская дым изо рта в пространство:

– Наша девочка! Кстати, это случится сегодня.

Чудесно!

В нашем районе мажоры – явление нечастое. Даже удивительное и весьма подозрительное. А этот золотой мальчик, плюс ко всему, зачастил сюда как по часам. Внимание на него обратил Кирилл, проживающий в то время у деда, потому что его отец в который раз выгнал его из дома. За драку в школе. Мажор приезжал к общаге, в которой по большей части обитают алкаши и наркоманы, каждые пять дней поздними вечерами. Словно втайне встречался с кем-то. Из такси всегда высаживался у мусорных баков, с торца дома, обходил его и скрывался в темноте одного из подъездов, чтобы выйти минут через десять, снова вызвать такси и уехать.

У мусорных баков мои парни и планировали его подкараулить. Теперь и я вместе с ними.

Нет, мои друзья не являлись заядлыми грабителями. Максимум шоколадка или пачка жевательной резинки, ловко уложенная в карман при подходе на кассу. Просто впереди выпускной, а от мажора точно не убудет. Я не одобряла такой подход, разумеется. Поругалась даже с ними. Но теперь... Теперь не до моральных принципов. Впрочем, как и терзаний по поводу того, что я всё же на это пойду.

– Как Ромка? – тихо спрашивает Лёха, пока мы ждём заветное такси, прячась за вонючими баками.

– А ты как думаешь, если я сейчас здесь?

– Всё настолько плохо?

– Нужны дорогие лекарства, чтобы ему помочь, – киваю я, натягивая на лицо платок. Кажется, я слышу шелест шин по асфальту. – Едет.

– Удачи нам, братва, – усмехается Вал. – Приготовитесь.

На нём, кстати, маска клоуна. Остальные, как и я, обошлись платками. Плюс нам на руку играла темнота позднего вечера.

Машина такси тормозит, и ещё через минуту хлопает её дверца. Она тут же едет дальше по дороге, а мы выбираемся из-за мусорных баков.

Кирилл свистит в спину брюнета в модной кожаной куртке, а Вал его окликает:

– Эй, мажорчик, есть разговор!

Парень смотрит себе за плечо, усмехается и останавливается у стены, очень удачно для нас. Мы обступаем его полукругом, и я не вижу в красивом лице напротив ни грамма страха. Смелый и богатый – какая неожиданность.

Или просто высокомерный?

– Надо же, местные клоуны, – снова усмехается брюнет.

Просто высокомерный.

– Давай сюда свой телефон и кошелёк, – требует Вал, протягивая к нему руку.

– Кошелёк? Ты из какой дыры вылез?

– Базаришь много, – делает Вал шаг к нему. – Если не заметил, мы тебя тут не слушать собрались.

Киря ржёт, я тоже усмехаюсь, и в этот момент мажор неожиданно замахивается и бьёт Валерку в живот. Парни тут же бросаются к нему и припирают его к стене, а я достаю из кармана пистолет. Подхожу ближе и подставляю дуло к лицу бойкого парня:

– Спокойно. Просто отдай то, что просят, и никто не пострадает.

Брюнет впивается в мои глаза своими нереальными. Насыщенно-серый цвет радужки с чёрной окантовкой. Его знакомые девочки наверняка сходит по ним с ума...

– Ты не выстрелишь.

– Почему нет? В ногу или в руку вполне смогу, – усмехаюсь я.

Тут к нам подоспевает Вал и тоже бьёт брюнета в живот:

– Падла!

– Тише ты, – отталкивает его Лёха. – Всё, успокойся. Она держит его на прицеле.

Брюнет кривится от боли, в глазах горит ярость, он снова дергается в руках парней, а я снова подставляю к его лицу пистолет.

– Обыскивайте его, чего с ним возиться? – командует Киря и сам же начинает шарить рукой по его карманам. – Ого! Налик! А говорил, что не из дыры.

– Забирайте телефон, цепочку, куртку, а деньги не трогайте! – рычит мажор.

– Мы всё заберём, не переживай, – обещает Вал, протягивая мне «надкусанное яблоко» последней модели. На телефон как раз приходит сообщение:

«Где ты, Ник? Мне нужны деньги! Срочно!»

Я хмурюсь и протягиваю девайс к брюнету:

– Разблокируй.

Он слушается. Я мельком проглядываю сообщения в открывшемся чате, закрываю его и лезу в настройки, чтобы сбросить прежнюю информацию и в будущем спокойно продать телефон.

– Снимай куртку!

– И цепочку!

Брюнет снова слушается, буквально прожигая дырки в каждом из нас своим взглядом.

– Черти, вот вы кто.

– Поговори ещё, – веселится Киря, пересчитывая деньги. – Хороший куш, ничего не скажешь. Не переживай, мажорчик, папочка даст тебе ещё.

– Ладно. Надо сваливать, – усмехается Вал. – Погнали.

Я начинаю отходить спиной вперёд, удерживая брюнета на мушке, парни обгоняют меня, и уже на безопасном расстоянии кричат:

– Давай!

– Бежим!

Мажор остаётся стоять у стены, всё такой же разъярённый и высокомерный. Вроде как ему всё нипочём. Я начинаю жалеть, что он не может видеть мою улыбку под платком. Потому что после того, что я сделаю сейчас, брюнет придёт в ещё большую ярость.

Сгибаю руку с пистолетом в локте, чуть приподнимаю пальцами другой руки платок и жму на курок. Из дула вырывается огонёк. Не отрывая глаз от парня, я дую на огонь и, хохоча, срываюсь с места вслед за своими друзьями.

– Сука! – летит мне в спину яростное.

Не знаю, может, это адреналин в крови, но чувствую я себя невероятно лёгкой и весёлой.

Естественно, это ненадолго. Скоро придёт осознание того, что мы натворили, а там и угрызения совести не заставят себя долго ждать. Ну и страх, что нас могут каким-то образом найти. Да уж.

Но другого выхода у меня не было.

Я должна помочь брату.

А прощения у парня с красивыми глазами я попрошу мысленно. Надеюсь, лично мне с ним встретиться никогда не придётся.