Текст книги "Предавая любовь (СИ)"

Автор книги: Наталья Самсонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Дома я проверила почту. Там оказалось письмо от Вика, а в нем целый перечень того, что я должна сделать со Штерном. Да еще и в скобках указаны варианты, как он на эти действия отреагирует. Ну Вик...

А мне все больше хотелось бросить эту затею. Вик хотел всколыхнуть Штерна, заставить его переосмыслить происходящее... Что ж, ему это удалось. Вот только и я вся исколыхалась. И я – не хочу. Да, другого мужчины, после Штерна, у меня не будет. Как-то на съемках я пробовала поцеловать своего напарника – липко, противно и, по самому краю, неприятный запах.

Я хочу детей. Но не хочу Штерна. И других мужчин тоже не хочу. Значит, необходимо держать нос по ветру и выжидать. Что-то должно произойти. Но одно я знаю точно: свой шанс быть крутым альфа-самцом Штерн продолбал. Теперь мы на равных.

Глава 5

Эверард Штерн

Сосредоточиться на деле было крайне сложно – изменившееся поведение Тиль сильно ударило по мне. Знать бы, кто и как испортил наш договор.

Я никогда не хотел истинной пары, слишком уж хорошо запомнилось, как изменилось поведение нашедшего пару брата. Он сдувал с наглой девицы пылинки, прыгал вокруг, как слюнявый щенок, и позабыл про все свои обещания. Девица вынудила его бросить семью и уехать с ней.

Что ж, оттого особенно приятно было отказать брату в помощи. Когда у меня появились деньги, его девка захотела вновь общаться. Я знал, что их щенок влез в неприятности, и что просьба о встрече связана именно с этим. И я отказал.

–           Господин Штерн, к вам господин Лайнен.

–           Пропусти.

Лайнен, самый скользкий и талантливый помощник. Я «купил» его на самой заре карьеры. Тратил все заработанное на мать и ему на взятки, зато это помогло мне пройти выше – он сливал мне информацию, к тому же, смог вытащить мать из дальнего сектора в столицу. Ведь когда мой драгоценный старший братец уехал, он бросил не только сопливого щенка, но и нашу мать. И, клянусь, если бы он забрал ее с собой, я бы простил его. Но раз уж нет... Сейчас матушка единовластная владетельница моего дома и никакие левые девки ей жизнь не испортят. Нет, может быть, будь моя пара тихой и вежливой девушкой, воспитанной оборотницей, может, они бы и поладили. Но с Тиль? Нет, мне слишком дорога мать. Слишком часто ее подводит слабое сердце. Никакие «истинные пары» не омрачат и не укоротят ее жизнь.

–           С чем пришел? – спросил я пошедшего Лайнена.

–           Поправка к закону, – он сел, не дожидаясь моего разрешения, – это уже данность. Необходимо скорректировать проекты.

–           Отправить на пересмотр не выйдет?

–           Увы, за продвижение поправки взялся кто-то очень и очень ловкий. А главное – продуманный. Завтра грянет гром, очередной слетевший с катушек оборотень искалечил свою пару. Девчонка оказалась полукровкой и не захотела расставаться со своим мужем. В итоге один труп и одна искалеченная девка. Оборотня взяли по горячим следам.

–           От этой истинности одни проблемы, – я побарабанил по столу пальцами.

–           Ученые считают, что истинных можно разлучить химически. Но это может ослабить нашу расу.

–           Мы вышли из леса, Лайнен. Второй облик больше не нужен. Когда ты оборачивался последний раз?

Помощник пошло усмехнулся и, понизив голос, произнес:

–           Я часто оборачиваюсь. У меня любовница с особыми вкусами.

–           Человек или оборотень?

–           Человек, – Лайнен развел руками, – оборотницы редко любят такие игры. Но в цепом я с тобой согласен. По делу я последний раз оборачивался в секторе. Охотился, чтобы выжить. Ты же меня поэтому выбрал – мы одинаковые. Просто ты хитрее и умнее.

–           Верно. Как поживает твоя пара?

–           Сидит на острове, я выкупил его и оставил ее там. Навещаю время от времени. Может, вскоре щенки появятся. Хотя есть у меня подозрение, что она как-то скидывает.

–           Не смирилась?

–           Рыдать уже перестала, – пожал плечами Лайнен. – Хорошо, что у нас не такая крепкая связь и мне не пришлось бросать свою Конфетку. Она хочет, чтобы я ее так называл. А мне-то что. Главное, чтобы теперь не спросила, как ее зовут.

Мы захохотали. Наверное, я ступил. Но Тиль не так просто увезти на остров. Увы, эта девка известна, ее станут искать. Что ж, слава проходит быстро. И как только ее звезда угаснет... Остров я ей покупать не стану, а вот дом куплю. Уже купил. Осталось только укрепить его, найти людей. Да, года за три справлюсь.

***

Тильса

Суббота выдалась невероятно тяжелой. Пришлось несколько раз съездить к Алеззи, творец желал выбрать фото на фоне которого мы оба будем сниматься во время выставки. Выбрали. Я уехала, но не успела добраться до дома, как он позвонил и попросил вернуться, чтобы выбрать еще раз.

Потом Вик меня обрадовал: в понедельник мать и сестра приедут в столицу. А им вдогонку петит судебный иск. Отец объявил себя инвалидом и требует алименты, ведь старший сын у него уже совершеннолетний. А если ребенок не может выплачивать алименты, то пусть это бремя берет на себя мать.

Вик на полном серьезе предложил нанять особого человека, который способен гарантированно убрать проблему. И, к своему стыду прежде чем отказаться, я размышляла целую минуту.

–           Суд ты выиграешь, – бурчал Вик, – но убрать ублюдка надежней.

–           Этот ублюдок – мой отец. Я не могу переступить через кровь.

В общем, не удивительно, что воскресным днем я чувствовала себя выжатой тряпкой и меньше всего хотела видеть Эверарда. Для кого-то альфа опора и поддержка, а для кого-то та самая соломинка, что вот-вот переломит хребет.

Но, тем не менее, договор есть договор. Да и, как я поняла, мы с Алеззи работаем на мою будущую свободу. Сенатор Адвизор выдвинул законопроект относящий полукровок и четвертькровок к людям, а не к оборотням. И это значит, что я смогу на законодательном уровне сказать Штерну «нет».

Хорошо, что со временем связь притупилась. Я с ужасом вспоминаю дни, когда рядом с ним растекалась лужицей расплавленного воска, как с восторгом внимала каждому его слову и с восхищением следила за каждым жестом и движением. Я ловила каждый взгляд, каждое мимолетное прикосновение и все истолковывала в пользу взаимной любви.

«Конечно, – думала я, – он видный оборотень. Он не может себе позволить никаких пятен на репутации». И я даже не замечала, что Эверард повторяет слова моего отца. Да вашу ж мать, я сама себя начала стыдиться. Хорошо еще, что Вик не замечал. Или не говорил, что замечает.

Теперь я вижу, что Эверард не лучший и не худший представитель альфьего племени. Авторитарный самец. Все должно быть только так, как он решит и никак иначе. Вот только все равно у меня возникает вопрос – а что раньше-то? Я ведь была самой тихой и покорной из всех волчиц, просто тряпкой под его ногами. Почему у нас не срослось? Он сам кого-то любил, что ли?

Мысли перескочили на более насущное: интересно, если я забеременею от него, он сможет отсудить у меня ребенка? По человеческой части законодательства дети остаются с матерью. По оборотнической – и мать, и ребенок принадлежат отцу. Глупо, конечно, так рисковать. Но... не зря же мы истинные? Наверняка малыш получится крепенький и здоровый?

–           А это значит, что мне нужен свой бизнес, – процедила я вслух. – И собираться на свидание.

Через пару часов я уже привычным путем поднималась по ступеням к квартире. Внутри приятно пахло специями.

Разувшись, босиком прошла внутрь. Эверард сидел в кресле. Я села в соседнее и негромко произнесла:

–           Здравствуй.

–           Я купил мясо и специи, – обронил он.

–           Готовить не буду, – покачала я головой. – Можем заказать доставку из ресторана.

Он медленно повернулся ко мне:

–           Тебе сложно?

–           Я просто не хочу

–           Не хочешь готовить или не хочешь готовить для меня?

–           Не хочу готовить для тебя, – уверенно произнесла я. – Не обессудь, но иногда я забываюсь и мне кажется, что мы нормальная семья. Особенно это ощущение усиливается, когда я стою на кухне. Приятная ненавязчивая музыка, хорошие продукты. Потом мы едим, потом идем в постель. А потом утро и ощущение, что мне нужно забрать деньги с прикроватного столика.

–           Какие деньги?

–           Которые мужчины платят женщинам за бурную ночь. Знаешь, ты можешь уже начинать думать о нашем будущем, – серьезно произнесла я. – Мне нужна определенность. Либо мы семья, либо нет.

–           Хочешь стать хозяйкой в моем доме? – вскинул бровь Эверард.

–           Ты знаешь, а вот это, на самом деле, самая главная проблема, – я решила быть откровенной. – У меня есть свой дом. Архитектор создал его с учетом всех моих пожеланий. То есть, проект был разработан с нуля. И мне в этом доме очень уютно. Я не могу представить себя ни в каком другом месте. Но самое главное, я не могу представить тебя в своем доме. Мне не нужно чужого, у меня есть свое. Вот только, как выясняется, своим я делиться не способна.

Помолчав, добавила:

–           Вероятно, если ты решишь, что мы семья, мне придется походить к психологу, потому что сейчас идея пустить тебя к себе или съехать к тебе вызывает у меня панику

И мне впервые удалось пронаблюдать дивную картину под названием «Эверард Штерн не знает, что сказать».

Возможно, поэтому он молча встал, достал смартфон и заказал мои любимые суши. Признаюсь честно, я вот не могу назвать его излюбленных блюд. Пока я готовила, он ел то, что ставилось на стол. В прессе упоминались привычки нового главы корпорации Ади-тех, но я те статьи не читала.

Мы еще немного посмотрели TV, и наступило то самое время. Штерн одним движением вытащил меня из кресла, прижал к себе и впился поцелуем-укусом в сочленение плеча и шеи. В то самое место, где у семейных пар находится метка. В то самое место, где у меня иногда возникает засос. Но не метка. Нет.

Звериная страсть, напор, сипа, мощь и скорость – я не понимаю, как люди могут спать с оборотнями. Моему крепкому выносливому организму и то тяжело. А если представить на моем месте слабую, мягкую человеческую самочку... Воистину не понять.

Понедельник и вторник я занималась мелкими делами, которые едва не погребли меня под собой, что не помешало мне подстроить встречу нанятого адвоката и моей гордой, но несчастной матери. Адвокат по нотам сыграл благородного и отзывчивого человека. Нашел для нее жилье, «выбил» льготы и пенсию (все в один день, потому как все эти блага уже давно ее дожидались). Так что я жду звонка от мамы. И приглашения в гости. Надеюсь, я достаточно хорошо ее знаю.

А вот в среду я замучила Вика вопросами. Мне нужен бизнес, но я умею только сниматься. Значит, этот бизнес должен косвенно касаться моей работы. И, затираненный мною Вик, наконец нашел решение.

–           «Кассандра», – буркнул мой агент, и щелчком пальцев подозвал официанта.

Мы опять сидели в том самом, любимом, кафе.

–           Зачем нам этот умирающий журнал? – удивилась я.

–           Затем, что ты купишь в нем пятьдесят один процент акций, – проворчал Вик. – И мы выведем его в первые строчки рейтинга.

–           Как?

–           Ты интересна людям, – Вик поправил модный узкий галстук. – Мы состряпаем журналистское расследование и обнаружим твоего таинственного возлюбленного.

–           Решил продать тайну Штерна?

–           Не продать, но намекнуть. Плюсом пойдет твой архив фотосессий с неопубликованными фото. У меня есть пара мальчиков-моделек, их век короток, но сейчас они на виду.

–           Мы не так долго будем в центре сплетен, – я покачала головой. – Пока что да, я могу подбросить пару жареных фактов. Но потом – кто ж мне будет докладывать?

–           «Кассандра» самый непопулярный сплетник столицы. Но если сменить название, например, на какой-нибудь «Beauty amazing news», то может получиться.

–           А почему именно на старом языке?

–           Увы, все менеджеры сходятся в одном: этот язык лучше всего продается. Так что в твоем новом журнале всего будет по чуть-чуть. Рецепты красоты, статьи о новинках косметики и сплетни. Можно добавить короткие любовные истории, государство за это платит. Если герои истинные. А когда раскрутишься, тебе будут платить за то, что ты будешь писать о косметике. То есть не ты, а твои подчиненные.

–           Дашь мне Лайру? На время?

–           Дам, – кивнул Вик. – Я наигрался.

Последнюю его фразу комментировать не стала.

–           Открытие выставки назначено на субботу.

–           Так быстро? А как же подготовительная работа, реклама? – поразилась я. – Никто же не придет!

–           О нет, ожидается аншлаг. Прошла агрессивная реклама: «Выставка Алеззи! Только один день! Ее могут запретить!». И все в том же духе. Вы же уже выбрали фото, на фоне которых будете вещать?

–           Мы еще и вещать будем? Обычно я стою молча, улыбаюсь и держу бокал с шампанским.

–           Люди нашего заказчика готовят тексты. Твоя задача – выучить и рассказать. По итогам первого дня выставки тебе будут перечислены еще деньги.

–           За риск?

–           За исполнительность.

Мы посмеялись, пригубили отвратного кофе и разошлись. А дома меня ждали две вещи: костюм для открытия выставки и текст. Пробежав глазами предложенную речь, я передернулась и позвонила Вику.

–           Только же разошлись, – проворчал мой друг.

–           Я тебе текст скинула на почту. Посмотри. Я просто боюсь, что меня закопают.

Читал Вик в «прямом эфире». Похмыкивал, вздыхал и чем-то шуршал.

–           Ты там шоколад лопаешь?

–           Шоколад и секс – вот два главных источника гормона счастья. Секс у меня исключительно с работой и счастья не приносит. Вот, шоколадом пробавляюсь. Слушай, я не думаю, что тебя закопают.

–           Я не думаю, что закопают и не закопают – разные вещи, – вздохнула и отключилась.

Остаток вечера читала речь. Весь четверг репетировала перед зеркалами и привыкала к новой одежде – мне прислали винтажное, длинное платье. К нему прилагались туфли на тонкой и высокой шпильке. Тут вынуждена признаться: мне привычней сниматься в такой обуви, не ходить.

Два падения на мягкий диван, и я перестала наступать на собственный подол. Хорошо еще, что никто не видел. Тихая вкрадчивая мелодия смартфона заставила вздрогнуть и замереть. На все входящие звонки стоит одна и та же, стандартная. И только мамин старый номер имеет свою... Неужели она решила мне позвонить? И сохранила тот номер, что был у нее раньше? В Секторе?

–           Алло, слушаю, – хрипло выдавила я.

–           Привет. Тебя ведь теперь Тиль зовут, верно?

–           Мам, если хочешь, то можешь называть меня как раньше.

–           Не хочу. Я ничего не хочу, как раньше, – тихо-тихо ответила мама. Она вообще говорила едва слышно. Возможно, потому что спал ребенок. Или потому что просто привыкла. – Спасибо тебе.

–           Ой, да за что?

–           Тиль, я живу достаточно давно, чтобы понимать: не бывает на свете таких совпадений, – грустно произнесла она. – Я думала вернуть свою девичью фамилию.

–           Мам, тут я тебе не советчик.

–           Придешь завтра в гости? – без перехода сказала она. – Знаешь, весь разговор было только ради этого. Или, знаешь, если не хочешь – я пойму. Я была плохой матерью.

–           Ты была лучшей матерью. До завтра.

–           Думаю, адрес тебе не нужен.

Я услышала тихое кряхтение и плач. Мама тут же попрощалась и отключилась. А я бросилась набирать смс.

«Где лучший детский магазин?»

«Без меня ты беспомощна. Через сорок минут за тобой заедет Брок».

«Зато ты—лучший, Вик».

Выпутавшись из платья и осторожно его убрав, я натянула джинсы и футболку. Собрав волосы в хвост, я до самого прихода Брока разыскивала кроссовки в тон. Не нашла. Пришлось надевать туфли.

«Спускайтесь».

Смс от Брока всегда отличаются крайней лаконичностью. Да он и сам предпочитает действовать, а не говорить. И смотреть. Он просто прожигает взглядом, будто подозревает в чем-то. Меня, если честно, в жар от него бросает. Но, вместе с тем, он само олицетворение спокойствия и надежности. Этакая скала в бушующем море.

–           Возраст ребенка? – скупо бросил он и открыл передо мной дверь.

–           Я бы спереди села. Так удобней,– невпопад ответила я.

–           Хорошо.

–           А, и ребенок совсем маленький. Еще даже голову не держит. А откуда ты знаешь, куда ехать?

–           Господин Вик участвовал в благотворительной акции. Тогда многие крупные производители участвовали.

Разговор затих. Брок оплатил платную полосу, и я на полчаса зависла в смартфоне.

–           И стоило садиться вперед? – поддел меня Брок.

–           Я просто немного стесняюсь, – я пожала плечами.

–           Мы знакомы семь лет.

–           Да. Знаешь, у меня сестренка родилась. Ты поможешь мне выбрать для нее игрушки? И, наверное, кроватку. Я даже не знаю, в муниципальной квартире не самые лучшие вещи.

–           Я племянникам брал авто-люльку. Она поет песни и укачивает детей. А еще, если младенец сделал свои дела, срабатывает сигнал. Классная вещь. Можно спокойно отойти на кухню или в ванную. Марша, сестра моя, счастлива была до одури.

Я тоже была счастлива. Носилась по магазину как угорелая. А следом за мной таскался Брок. Спокойный как удав, он вытаскивал из покупательской тележки лишние вещи. Да, вероятно идея купить трехколесный велосипед не самая здравая. Но... Но у меня прорва денег и есть племянница.

–           Верни велосипед на место! – возмутилась я, – он классный!

–           А куда твоя мать его поставит?

–           Я хочу забрать ее к себе, – искренне призналась я.

Вспышки фотокамер заставили Брока поморщиться. Мне-то это было уже привычно.

–           Кажется, ты прославишься, – хмыкнула я.

–           Всю жизнь мечтал сфотографироваться с велосипедом и люлькой, – в тон мне ответил Брок. – Вик закрепил меня за тобой до завтра. Так что сейчас предлагаю заехать в текстильный магазинчик. Там хорошая ткань.

–           Веди.

Фотограф, ослепивший нас, исчез. Но и я, и Брок уже давно привыкли к нежданным атакам. Просто раньше ему, Броку, удавалось понаблюдать за этим с водительского места. А теперь он сам попал на место Вика. Или Лайры.

–           Интересно, что придумают?

–           Ну, меня уже раз пять выдали замуж за Вика, – я плюхнулась на сиденье и захлопнула дверь. – Раза два приплели роман с Лайрой. Думаю, тебя объявят отцом моего ребенка. Особенно, если мама разрешит мне погулять с сестрой и кто-нибудь это заснимет.

–           А может не разрешить?

Я вздохнула и негромко сказала:

–           Вик не говорил? У меня не лучшие отношения с семьей. Они не видят разницы между фотомоделью и проституткой, «Ведь и там, и там платят за использование тела».

«И Эверард тоже так думает. И стыдится моих фото».

В тканях мы надолго не задержались. Я помню, что мама любит шить, поэтому просто взяла несколько отрезов, нитки и какую-то «беечку». Сама я ни разу не швея, но продавцам (и Броку) верю.

Дома я с удовольствием и гордостью обозрела гору подарков и заманила Брока на кухню. В конце концов, он таскал коробки, да и вообще, хороший человек.

–           Голодный?

–           Как оборотень, – хмыкнул мужчина.

–           Я знаю, как с этим бороться!

Через минуту на сковородке аппетитно шкворчали стейки, а я нарезала салат. Все крупными кусками – есть чем жевать.

–           Ты так и живешь одна?

–           Да, —врать, что до сих пор себе никого не нашла было неприятно. – Надеюсь, что скоро сюда переедет мама и сестренка.

–           Дети быстро растут, – серьезно произнес Брок. – Так что советую заранее ограничить выход к дороге. Машины тут редкость, да и ограничение по скорости есть, но маленькому ребенку сильный удар и не нужен. Хватит и слабого.

Я так живо представила, как моя еще не виденная сестренка на неверных ножках, покачиваясь, выходит на дорогу и... Бррр. Завтра же позвоню благоустройщикам. Даже если мама откажется переезжать, в гости-то они все равно будут приходить.

Уже укладываясь спать, я поняла, что весь мандраж из-за субботы исчез. Осталось только пятничное нетерпение и спокойное ожидание открытия выставки, уж убивать-то там не будут.

Глава 6

Надо признать, спонсор сегодняшнего дня – «неловкость». Неловкость, когда близкие родственники не знают, что сказать!

И это даже не преувеличение. Мы трижды кипятили чай, потому что в тишине и бездействии было особенно гадостно. А вот если чай пьешь и купаж нахваливаешь, так вроде и ничего.

– У меня еще один сорт есть, – предложила мама.

Я кивнула и в пятый раз поднялась посмотреть на спящую сестренку. Малышка была очаровательна, как и все маленькие детки.

– Неужели мы так и будем? – тихо спросила я пустоту.

– Время пройти должно, – ответила мама.

– Не доверяешь? Боишься одну к сестре допустить?

– Не знаю как прощения у тебя попросить, – серьезно сказала она.

– Никак не надо, – в тон ответила ей и повернулась. – Подумай над тем, чтобы ко мне переехать. Дом у меня огромный, места хватит. Да и лужайка перед домом есть. Район хороший. Не отвечай сейчас, не надо. Просто подумай. Я чай не буду, уж прости, но он у меня уже где-то на уровне зрачков плещется. Броку отпишу, чтобы забирал меня.

Вик отдал мне своего водителя – заявил, что раз от Лауры как от секретаря проку нет, пусть за рулем сидит. Что-то мне кажется, что в этих их сложных отношениях есть какая-то тайна.

– Дай хоть обниму, – негромко сказала мама, – первый раз за последние десять лет.

Всю обратную дорогу я стирала с лица слезы. Брок обеспокоенно косился, но вопросов не задавал. Интересно, он часто видит молодых женщин со счастливой улыбкой и мокрыми от слез щеками?

– Вик на вечер вызвал к тебе «отряд красоты», так что госпожа Туви сегодня сделает тебя «самой-самой», – на прощание сказал, явно цитируя, Брок, невесело усмехнулся и уехал.

Я посмотрела в след суизи и тяжело вздохнула. История у нашего водителя была на редкость паршивая: огромный сильный мужчина поседел в одну ночь. Похоронил и жену, и сына из-за чьей-то шальной машины – навороченный внедорожник вылетел с платной полосы прямо на детскую площадку. Ужас, не хочу это себе представлять.

До приезда «отряда красоты» мне удалось спокойно попить кофе и принять ванну. Волосы еще не успели просохнуть, как в дверь уже позвонили.

– Тиль, моя дорогая! Обожаю с тобой работать! Чистая кожа, яркие волосы – одно удовольствие, – прочирикала Туви. – Сутки на подготовку это мало, но в твоем случае вполне достаточно. Ты уже помылась, как я посмотрю? Сейчас сделаем шоколадное обертывание.

– Сначала скраб, – мурлыкнула одна из помощниц Туви.

На последующие шесть часов я отключила мозг. Меня вертели как хотели, разминали плечи и спину, обтирали вкусно пахнущими натуральными составами, гоняли то под горячий, то под холодный душ. Потом замотали в мягкое полотенце и занялись волосами. Каюсь, я уснула. И проснулась только утром. Девочки Туви по прежнему оставались у меня дома. Но мне дали спокойно позавтракать, посмотреть утреннюю программу и даже прогуляться.

Помня о предложении Вика, я дошла до магазина и попросила свежий выпуск «Кассандры».

– А вам повезло, – засмеялась продавщица и подслеповато прищурилась, – последний остался! Ух и сенсация.

С сенсацией я ознакомилась по дороге до дома. «Топ-модель Тильса и неизвестный мужчина: фото-шок!». Так вот чей это был фотограф, поразительно. Просто поразительно.

Но фотографии получились неплохие. Вот как он так подгадал? На одном из фото мы с Броком стоим так, будто вот-вот поцелуемся. И… надо признать, он очень привлекательный мужчина, просто таки образец мужественности…

Так, кыш, кыш, таким мыслям не место в моей голове.

– Тиль, котик, ты слишком долго ходишь. Ты же хочешь роскошные локоны или тебе придутся по вкусу кудри болонки? Так за этим не ко мне!

– Нет-нет, только локоны, Туви.

Открытие выставки в шесть вечера. Добираться до туда час. Сейчас одиннадцать, вполне успеваем.

В пять за мной заехал Вик. И восхищённо замер:

– Я всегда знал, что мне повезло. Но теперь я просто не понимаю, где были глаза остальных агентов, и как они могли тебя проворонить, Тиль.

– Нам обоим повезло, что из тысячи тысяч портфолио ты выбрал моё, – улыбнулась я. – Возможно, это мой последний выход в свет.

– Вероятно. Зато «Кассандра» тебе достанется без долгов. Я слышал, – Вик выразительно поиграл бровями, – что ее владелец проиграл суд и обязан уплатить свои кредиты, а значит вся выручка за фурор с репортажем о тебе и Броке пойдет на оплату долгов.

– Но он может отказаться продавать журнал, раз уж высунет нос из кредитной ямы, – я бросила последний взгляд в зеркало и пошла к Вику.

– Мне не отказывают, – промурлыкал Вик, – ради своих я готов постараться. Очень жаль, что мои модельки не понимают, что именно твое имя позволяет им зарабатывать деньги.

Мне не было страшно. И восхищение в глазах Брока подняло мое настроение на заоблачную высоту. Даже если сегодня мой последний день в статусе самой продаваемой модели, что ж, не беда. Не все могут уйти на пике, оставив после себя водоворот политического скандала.

Туви уложила волосы незамысловатым образом, тем самым, который так сложно получить, потому что граница между лёгкой небрежностью и неаккуратной растрёпанностью очень тонка.

Длинное платье шоколадного цвета с золотыми искрами смотрелось воистину шикарно, облегая тело второй кожей и расходясь от колена волной с недлинным шлейфом, но на практике было невероятно неудобным.

– Изумительный фасон, – отметил Вик, – если бы в прошлом женщины так одевались, в настоящем мы переживали бы кризис перенаселенности.

– Мы и так его переживаем, – буркнула я.

– Брок заверил меня, что сможет унести тебя на руках, – ухмыльнулся Вик, – с выставки. Да и вообще, я смотрю, у вас уже ребенок общий.

Выдав это, мой агент захохотал, как гиена. Гиена довольная собой и жизнью.

– Ты явно счастлив, – с осуждением произнесла я.

– А то! Тиль, милая, нам не дано предугадать, что будет. Но… Но! Не каждому дан шанс принять участие в таком громком процессе. Это не просто отмена поправки двадцать девять. Это изменение всего мира.

– Так уж и всего? – нахмурилась я.

– Ты гораздо умнее среднестатистической модели, – серьезно произнес Вик. – Но, видимо, недостаточно.

– Эй!

– Смотри, есть истинные пары. Ключевое слово – пары. Твой пример говорит о том, что и среди кварт есть пары для чистокровных. Верно? Верно. Итак, нечистокровные оборотни отнесены к человеческой правовой семье. И значит, среди оборотней появятся несвязанные с истинной парой самцы. Это будет интересно. Вероятно, возобновятся подпольные бои насмерть, когда самку будут оспаривать два самца. Не красней! Я сказал оспаривать, а не спаривать.

Чаще всего в дороге я успевала заскучать, но в этот раз Брок привез нас очень быстро. Вик вышел из машины и подал мне руку.

– Ты готова?

– Нет, – честно ответила я и шагнула вперед.

Мы, как и Алеззи, приехали заранее. И пронаблюдали как гений носится среди стендов.

– Тиль, детка, все пропало! – он эксцентрично взмахнул руками. – Эти идиоты не смогли правильно расставить стенды. Все разрушено.

Я тут же принялась сочувствовать Алеззи. Это было чем-то вроде ритуала; всякий раз открывая выставку, наш гений находил к чему придраться, и это выливалось в небольшую истерику. Мне кажется, так маэстро выпускал пар.

– До открытия выставки три минуты, – объявила Лайра по громкой связи. – Двери разблокированы.

Мне редко доводилось открывать выставки. Нет, не так. Я открывала выставки только с Алеззи. Это часть их договора с Виком.

Забившись в уголок, я наблюдала, как мельтешат официанты, бегает Лайра с перекошенным от злости лицом – кто-то завалил стойку с металлическими розами. Как по мне, так туда им и дорога.

Первыми всегда приходят журналисты. Минут через пятнадцать от открытия начинают приходить особые приглашенные гости. И через сорок минут начинают запускать простых смертных – фанатов Алеззи.

Мне такое деление не слишком нравится. Как и самому маэстро, ведь именно почитатели, фанаты сделали его популярным. Их лайки и перепосты в сети, комментарии, поддержка. Наверное, именно поэтому Алеззи частенько делает уличные выставки. Это уж не говоря о том, что на его странице в сети море «вкуснятины».

– Тиль, вот вечно ты забиваешься в угол, – недовольно проворчала Лайра. – Пора идти позировать.

– Опять наш гений будет ворчать, что у журналистов кривые руки и что никто не способен нормально снимать, – хмыкнула я и пошла следом за Лайрой.

– Это из-за носа, Алеззи его ломали несколько раз, и на фото это особенно заметно. Тут уж как ни сними, – Лайра призадумалась и добавила, – если только со спины. Но публика вряд ли оценит.

Я сдержала смешок, на секунду прикрыла глаза, настраиваясь на работу, и подошла к Алеззи. Фотограф сразу же всучил мне свой бокал шампанского; он уважал исключительно коньяк и исключительно стаканами. Я же привычно приняла бокал, провела им у лица, будто бы пригубила, и приняла изящную фото-позу. Прогнув спину и чуть небрежно отставив ногу в сторону, я старательно улыбалась и напоминала себе о том, что вечером смогу снять туфли и лечь на свою кровать с ортопедическим матрасом. Или и вовсе расслабиться в массажном кресле.

– Тиль, дорогая, ты хочешь что-нибудь сказать нашим гостям? – спросил меня Алеззи, – не стесняйся, у тебя прекрасный голос.

– Спасибо, маэстро, – улыбнулась я и негромко начала: – сказать можно много чего. Например, честно признать, мне заплатили за съемки.

Слушатели усмехнулись.

– Но на самом деле, я бы приняла в них участие и без денег. Теперь, когда мой счет пополнился на кругленькую сумму, об этом можно сказать, – подмигнула я. – Как вы все знаете, я единственная модель с кровью оборотня. Но потому ли, что остальные менее красивы? Нет. Не потому. Наше общество растет, растет духовно и морально…

– Вы говорите о морали, стоя рядом с собственными обнаженными фото? – холодный голос Эверарда заставил меня вздрогнуть, сбиться с мысли. Ну уж нет, сегодня я не могу проиграть.

– Именно так. Мы растем, мы уже выросли достаточно сильно, чтобы видеть в женщине не только сексуальный объект. Это – искусство. Все помнят выставку «Я могу не хуже!».

Журналисты зафыркали, а вот гости не все были в курсе.

– Очень часто звучало мнение, что если дать обычному мужчине хороший фотоаппарат и красивую модель, он сможет не хуже, а лучше. Не смог.

Штерн отошел куда-то в сторону. А я, незаметно переведя дыхание, продолжила:

– Итак, мы выросли. И закон… нет, он не мешает нам. Но он подрубаем крылья многим другим. Я хочу помолчать за всех тех, кто погиб, исполняя «поправку двадцать девять». И среди пострадавших есть не только женщины, но и мужчины.