Текст книги "Предавая любовь (СИ)"

Автор книги: Наталья Самсонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Собиралась я очень тщательно. Все же подобные мероприятия для меня в новинку. И не хотелось бы оскорбить память друга.

Темная юбка с запахом, темная водолазка, нитка черного жемчуга на шею и пуссеты с ним же в уши. И ни грамма косметики, я даже лак вчера с ногтей сняла.

С обувью пришлось повозиться – месить землю шпильками не хотелось, босоножки не вариант. Когда я почти отчаялась, в дверь позвонил курьер. Вик прислал мне удобные туфли на невысокой платформе. Без него я бы действительно пропала.

Через два часа мы уже были на месте. До открытия выставки три часа, а все уже навзводе. Лир ходит с опущенной головой и красными глазами, явно плакал где-то в уголке. Все фотографии закрыты тканью, а нанятые для обслуживания выставки девицы сбились с ног, в поисках «тех самых бокалов, девочки, ну-я-же-говорила». Все же Лайра очень строга. Я не вижу разницы в бокалах, а ей даже два миллиметра важны.

– Да ладно тебе, ну будут не такие высокие бокалы, что ж с того? – попробовала я успокоить ее.

– Ты с ума сошла? Мы же вовек не отмоемся! Два стола с шампанским бокалы одного вида, а третий – другого?! Да нас же с дерьмом смешают, припишут отсутствие толерантности и хорошо, если не назовут…

– Я поняла, поняла. Где ты в последний раз видела последнюю коробку бокалов?

– На том столе, – Лайра махнула рукой и тут же устремилась в противоположную сторону, там кто-то раскладывал фрукты. Сочувствую бедолаге.

Было хорошо слышно, как Лайра распекает какую-то девчонку за «идиотический непрофессионализм» и «феерическую глупость».

– Что там случилось? – чуть гнусаво спросил Лир.

– Фруктовые канапе выставили на столы.

– Так, а разве не надо было?

– Три часа до открытия выставки – заветрится, яблоки потемнеют, – я пожала плечами и погладила парнишку по плечу, – как ты?

– Не уверен, что стоило все это затевать, – он пожал плечами.

– Лучше ты, чем другие. Алеззи все равно был вынужден фотографироваться, но если в твоих кадрах есть жизнь, любовь и красота, то другие… Ну не выходил он толком на фото, не выходил. Они бы надергали абы чего из прошлых выпусков журналов или с любительской съемки и что? Лучше бы было?

– Не лучше. Спасибо, Тиль. Я сейчас живу как во сне, – он грустно улыбнулся, – ты сама-то как? Вик очень переживает из-за Брока.

– Я тоже очень переживаю из-за Брока, – я на мгновение прижалась к худому, костлявому плечу, но тут же встряхнулась и преувеличенно бодро произнесла, – надо искать бокалы с шампанским. Иначе Лайра перекинется в волчицу и нас съест.

– Так она же не может? – удивился Лир.

– По такому поводу сможет.

– Ага, ну, одну коробку я отнес в подсобку, чтобы под ногами не мешалась.

– Тогда вперед, найдем и ей покажем – то или не то.

Бокалы оказались теми самыми, и мы оба получили от Лайры нагоняй, за то, что не ценим ее несчастные нервы. Когда эта фурия умчалась, Лир пихнул меня локтем в бок и предложил выйти до аптеки.

– Голова болит? – участливо спросила я и полезла в клатч, – сейчас дам таблеточку. Мгновенное действие.

– Таблетки у меня свои, – фыркнул Лир, – пошли Лайре подарок купим. Тест на беременность.

– Да вряд ли, – усомнилась я. – Запах, конечно, меняется месяце на третьем, но… да ну, вряд ли.

– Так может она хоть перестанет так истерить, – Лир потащил меня к выходу, – устыдится.

Ускорив шаг, я рассмеялась:

– У этой женщины нет стыда, Лир. Но идем, приключение обещает быть веселым.

И может быть я перестану думать о двух чашках, стоящих на нашей с Броком кухне. В одной крепкий неслащеный кофе, во второй остатки изрядно разбавленного.

До аптеки мы добрались быстро. Хихикая и дурачась, как подростки, купили тест, затем перебежали в соседний магазинчик и купили к нему футляр, упаковали, повесили роскошный бант и перебежками вернулись на свой этаж. В лифте Лир придержал меня за локоть и, наклонившись, поцеловал в щеку.

– Спасибо, в этот день только ты могла немного рассмешить меня, – серьезно сказал он и потянул меня на выход, – идем скорее, хочу видеть лицо Лайры.

Что ж, лицо Лайры было зачетным. Как и полет футляра и бантика. Но, что самое ужасное, перед самым открытием выставки мы лишились главного управленца – Лайра использовала тест и теперь лежала на диване в кабинете Вика. Лир оказался прав и наш подарок выбил ее из колеи. И не только ее. Вик, чуть бледный, стоял с телефоном в руках и не знал, кому звонить в первую очередь: хорошему знакомому из департамента образования или все же главе хирургического отделения военно-медицинской академии.

– Вик, вначале просто женский врач, – я осторожно отвела друга в сторону. – Он осмотрит Лайру на наличие патологий.

– Могут быть патологии? – Вик посмотрел на меня круглыми глазами.

– Сядь, время есть, я все решу.

Не думала, что настанет такое время, когда именно я буду помогать ему. Стану обзванивать знакомых и договариваться. А что, приятное чувство, когда ты не только хочешь, но и можешь помочь своей семье. Я бы могла к такому привыкнуть.

Через полчаса Лайру погрузили в суизи, и она вместе с Виком уехала на прием к врачу. Мы с Лиром переглянулись, пожали плечами и пошли проверять, не расслабились ли наши драгоценные наймитки. И выяснилось, что не зря Лайра так бесится – в зале не было никого. Девушки-официантки сбежали курить всем составом, шампанское стояло недо-налитое, а стопка белоснежным полотенец была небрежно пристроена на шаткий табурет.

– Мы не сможем заставить их работать, – обреченно произнес Лир.

– А нам и не нужно, – хищно усмехнулась я. – Лайра позволяет их старшей ничего не делать. И сейчас мы позовем именно старшую.

– Лайра позволяет кому-то ничего не делать? – поразился наш юный фотограф.

– Ага. У них кардинально не совпадают взгляды на правильное оформление банкета. Поэтому Киара оставляет своих подчиненных на растерзание Лайре, а сама прибухивает в нашей подсобке. Вместе со своим смартфоном.

– Со смартфоном? Господи, в мире столько извращений – все не перепробовать, – хмыкнул Лир.

Подойдя к шаткому табурету, я осторожно задела его самым кончиком туфли. Полотенца упали на пол.

– Идем, – удовлетворенно произнесла я.

По счастью, Киара была в сознании. Мы подхватили ее под руки, вывели в зал, показали валяющиеся полотенца, стол с шампанским и полное отсутствие персонала.

– Я сейчас разберусь, – скрипнула зубами Киара.

– А не надо нам твоего «разберусь», – покачала я головой. – Забирай своих куриц и проваливайте. Потом будете с Виком разбираться. На камерах все есть: стоило Лайре уехать к врачу, как твои «идеальные сотрудницы» исчезли в курилке всем составам. И насрать, что вот-вот начнут приезжать гости, пресса. Зачем? Начальства ведь нет.

– Идеальные сотрудницы? – с прекрасным чувством момента вступил Лир.

– Это у них в прайсе, – охотно ответила я.

– Я поняла. А ты та еще сучка, да? Далеко пойдешь.

– Куда бы она ни пошла, рядом будут друзья, – усмехнулся Лир и приобнял меня за плечи. – И если придет пора пить в подсобке дешевый коньяк, то нас там будет как минимум двое.

– Трое, – хриплый голос Брока раздался из-за спины.

Лихо развернувшись, я повисла на шее своего любимого. И совсем не удивилась, когда Лир заключил нас с Броком в свои объятия. И мы так и остались стоять.

– Мы здорово поволновались, – проникновенно сказал Лир Броку. – Ты уж пожалей нас. Или не нас, а Тиль.

– Уже пожалел, – серьезно ответил Брок. – Это было мое последнее задание. Теперь я пенсионер.

– А как пенсия? – заинтересовалась я.

– Если лет десять не будем снимать с карты, то можно приобрести небольшой остров, – расхохотался Брок и отпустил меня.

Лир разжал руки и отвернулся, чтобы мы не увидели его слез. Конечно, это не удалось скрыть. Но ни Брок, ни я не собирались ковырять кровящие раны. У Лира глаза уже несколько дней на мокром месте, так что не стоит его слезы приписывать исключительно возвращению Ламертана.

– И кого ты собираешься вызвать нам на замену? – подала голос Киара.

– А никого, – широко улыбнулась я. – У меня свои взгляды на правильное оформление.

Мы с Лиром стояли на входе и встречали гостей. С тщательно дозированной горечью, мы сообщали, что на выставке нет лишних людей. Что великий Алеззи не любил толпу и чтобы почтить его память мы отказались даже от персонала.

– Мы должны отдать дань его памяти, – низким голосом говорил Лир.

– Это самое меньшее, что мы можем для него сделать, – вторила ему я.

Гости ходили между стендов, рассматривали фото и негромко переговаривались. Это была беспрецедентная выставка – выставка внутри рабочих помещений модного фотоагентства. А в самом конце были выставлены последние работы Алеззи, та самая фотосессия. С которой началось мое счастье и его смерть. И я не могу сказать, что смогла бы хоть что-то изменить. Увы, никто другой не мог выполнить эту работу. Алеззи был королем фотовспышки и только он мог качнуть маятник общественного мнения. Пусть ты будешь счастлив в своем новом рождении, мой славный друг.

Брок, узнав про Лайру, послал Вику поздравительную смс и скинул несколько адресов. Когда я спросила, что там, мой любимый загадочно усмехнулся и ушел к Лиру – того атаковало сразу несколько пираний. Эти хищницы видели, что фотограф несколько не в себе и пытались выцарапать из него хоть немного грязи. Но наш Лир был эффектен и эффективен. Выслушав все грязные инсинуации, он широко улыбнулся и коротко, неполиткорректно послал журналисток на… На самую короткую и емкую вербальную форму мужского детородного органа.

А я, поковырявшись в сети, узнала, что у Брока крайне сомнительное чувство юмора. Он послал Вику адреса двух травников, специализирующихся на составлении успокоительных сборов.

Выставка закончилась, я позировала рядом с Лиром и пыталась улыбаться. Вот только мне все это время казалось, что я повернусь, а там Алеззи. Что это его рука лежит на моей талии, что это именно он пихает мне бокал и передает слово. Лир был удивительно похож на своего кумира. И при этом он был собой. Он был моим дорогим другом, и я уверена, что по дороге жизни мы все пойдем вместе. Вик и Лайра, Брок и я, Лир и его фотокамера. Мне почему-то упорно кажется, что он вряд ли найдет свою половинку.

Когда зал покинул последний гость, мы не стали прибирать. Оставили все как есть и вышли сами. Брок остался включать сигнализацию и закрывать двери, а нам велел спускаться в суизи.

Лир был слишком бледен. Сев на заднее сиденье, он откинул голову на подголовник и прикрыл глаза, явно пытаясь удержать слезы.

«Брок не обидится», – решила я и устроилась рядом с фотографом. Вытащив из клатча плоскую флягу я открутила крышку и протянула Лиру:

– Сделай глоток.

Он, удивленно посмотрев на меня, перехватил емкость и, отпив, с трудом удержал кашель.

– Ядерная смесь.

– А то, – хмыкнула я и щедро отпила. – Что? «Не люблю» – не значит «не пью». Сегодня очень тяжелый день, небольшой допинг не будет лишним.

Однако дальше было проще. Мы заехали в цветочный, набрали всего и разного – Алеззи любил цветы. Затем кладбище. Могила завалена свежими цветами и свечными огарками, неподалеку слоняются фанаты с красными зареванными глазами. Нам никто не сказал ни единого слова. Положив цветы, мы с Броком отошли, позволив Лиру немного постоять в одиночестве.

Вернувшись в машину, фотограф от души приложился к фляге и негромко сказал:

– Он учил меня снимать.

– Я догадалась, – тихо ответила я.

– Хорошо, – кивнул Лир.

Новым скульптурным ансамблем оказались мы с Алеззи. Вот так я вляпалась в историю. Они восстановили один из кадров фотосессии «Поправка двадцать девять. Истинное счастье». Даже чуть больше, потому что напротив меня стоял Алеззи. В его руках была камера, а сам он был очень расслаблен. Мы с Лиром переглянулись и фыркнули – такого дебильно-умильного лица у него не было никогда. Маэстро всегда был в движении, ни единой спокойной минутки. Он горел, спешил жить и подгонял других. А не вот это вот.

– Как смогли, – вздохнул Лир. – Хочу домой.

Брок приобнял нас обоих за плечи и увел к машине. А потом мы все оказались дома. Как ни странно, но Лир не протестовал, когда мы заехали в магазин, а потом завалились в нашу с Броком квартиру. Дом там, где семья. Значит, у нас очень много домов.

Мы пили коньяк, смотрели фотографии, вспоминали разные истории. То Лир, то я начинали заливаться слезами, а Брок терпеливо нас успокаивал. И даже иногда рассказывал о своем опыте общения с Алеззи. Сугубо положительном. Хороший был вечер, хоть я и не помню подробностей. Мы закрыли эту жизненную страницу. Душа еще будет болеть, но все долги отданы.

Эпилог

Прошел год. За это время Лайре удалось приучить меня к деловым костюмам, а Лиру к драным джинсам, кроссовкам и путешествиям по секторам. Брок только посмеивался и всегда был готов сорваться в путешествие. Свой самый главный вопрос – продлевать или нет защиту от нежелательной беременности я решить не смогла. Точнее, смогла – продлила. В конце концов мы молоды, у нас только-только все началось. Нужно вначале хоть немного насытиться друг другом, иначе ребенку может не хватить внимания родителей.

Не то чтобы я хочу покритиковать молодых родителей в лице Лайры и Вика, но они действительно слишком поспешили. Подруга моя оказалась «немолочная», что нехарактерно для оборотней. Поэтому с тех пор, как малышка начала держать головку, она попеременно гостит у Лира и у нас с Броком. А родители, поймавшие вторую молодость, куролесят по курортам. На день-два, не больше. Но два-три раза в месяц. В общем, я не хочу потом вспоминать бездарно потраченные годы, все же ребенку только один раз бывает год, два, три и все такое прочее. В конце концов, есть у меня ощущение, что маленькая Тина впервые пойдет при нас с Броком. Потому что когда ее оставляют с Лиром, он переселяется к нам. У нас в такие моменты вообще очень весело становится, потому что мы сами в такие моменты переезжаем к моей маме. Она ворчит, ругается, но всегда принимает. А когда мы решили быть взрослыми, ответственными и порядочными, то есть не сбегать к маме, очень обиделась. Так что семья у нас теперь огромная.

А самое главное, что у моей сестренки теперь есть имя. Лана. Она, правда, называет себя Лала, но это пока что. По большому счету, она всех так называет, только с разными интонациями.

Кстати, сегодня мы опять собрались большой семьей. И ждем к обеду загулявших родителей. Они отмечали какую-то совершенно безумную дату «полгода серым занавескам» и выбрали для этого теплые острова. Так что нас в мамином доме много: я, Брок, Лир, маленькая Тина, чуть более старшая Лана и сама мама. А еще крупный, молодой, беспородный кобель по кличке Бучик, морская свинка, ручная ящерица Гарри (Лир завел) и огромный попугай. Попугая купил Вик, для дочери. Он тогда вообще весь магазин скупил, не постеснялся. До некоторых вещей Тине еще расти и расти, а некоторые вызывают оторопь – одну из подсобок модного фотоагентства занимает младенческая барокамера. Как, где, зачем, почему – неизвестно.

– Тиль, ты не сгоришь? – ко мне на крышу поднялся Брок.

– М-м-м, не-ет. А ты не прихватил лимонад? – я потянулась и повернулась к нему.

– Я же знал куда и к кому шел, – он протянул мне стеклянную бутылку. – Тина спит, а Лана выдернула три пера из хвоста попугая.

– Опять Вик будет вздыхать, – хмыкнула я.

– Зато Лирова ящерица жива, – в тон мне ответил Брок.

Я, щурясь, смотрела на него. Такого большого, такого моего и никак не могла поверить, что мы уже год вместе. Что дом построен, что за время ремонта мы поссорились всего лишь одиннадцать раз. Что нас никто не убил, в конце концов. Все же сенатор Адвизор погиб при очень «говорящих» обстоятельствах – съел пиццу с морепродуктами и острый кусочек панциря какой-то морской гадости распорол ему пищевод. Помощь не была оказана вовремя и теперь есть еще одна могила, на которой не увядают цветы. Хотя временами мне кажется, что это работа Лира. После смерти Адвизора фотограф стал куда спокойней, ушла крошечная морщинка между бровей. Да и хандрить он стал реже. Но с другой стороны, даже если это и так, что ж, я достаточно испорченная дрянь, чтобы продолжать любить Лира. Он наш друг, нежданный, но очень дорогой.

– О чем ты так сосредоточенно думаешь? – спросил Брок.

– Завтра к врачу, продлю еще на год своё искусственное бесплодие, – я в упор посмотрела на любимого. А тот кивнул:

– Правильно. Я бы не хотел стать таким же безответственным отцом, как наш Вик.

– Просто у него есть мы.

– Верно. Но представь, какого было бы твоей маме со своей дочерью, с дочерью Вика и со своим внуком.

Содрогнувшись, я покачала головой:

– Она бы взвыла. И кого-нибудь побила.

– Именно. Поэтому, когда возвращаются наши заблудшие души, мы с тобой уезжаем на остров.

– Какой?

– Наш. Я же говорил тебе о своей пенсии.

Я нахмурилась и села:

– И про десять лет копить ты тоже говорил.

– Сделали перерасчет. У меня было достаточно высокооплачиваемых, секретных миссий. Я сделал заказ на провиант, у нас впереди месяц без интернета, связи и вообще каких-либо призраков цивилизации. Яркое небо, нежное море, жгучее солнце.

А у меня в голове сам собой начал разворачиваться список того, что нужно взять с собой. Крема, одежду, фотоаппарат – мы все еще подстегиваем популярность журнала нашей семейной хроникой. Хотя это уже почти не требуется.

– Идем вниз? – спросил Брок. – Ты уже равномерно малиновая.

– М, это быстро пройдет.

Внизу мама быстро всех расставила по местам. Мужчины пошли на улицу, один присматривать за детьми – спящей Тиной и активной Ланой, второй чинить качельки. Увы, даже став довольно обеспеченной дамой, мама не поменяла своего мнения. Если в семье есть мужчины, то руки должны расти из правильного места. Если они растут из неправильного – оторвать и переставить. И спорить было бесполезно. Так что теперь Лир владелец нескольких странноватых для фотографа навыков – он умеет насаживать на черенок лопату, точить лопату и даже класть кирпич. Последнее у него правда получается настолько креативно, что мама перестала его этому учить.

Так вот, когда работу получили мальчики, мы с мамой отправились домучивать обед. И так заболтались, что когда Вик и Лайра ввалились в дом, у нас стол был готов только на половину. Впрочем, как всегда.

–      У нас такие новости! – Лайра вытаращила глаза, —ты умрешь, Тиль.

–      Боже, дай мне жить, – шутливо ужаснулась я.

–      За стол, – скомандовала мама. – Брок, Лир принесите детский стульчик и вкатите Тинину коляску в гостиную. За обедом должна собираться вся семья.

В общем, вначале мы воздали должное наваристому супу, потом смолотили печеную курицу, пирожки – семья почти полностью состоит из оборотней, хоть и нечистокровных, так что едим мы много. А наша маленькая человеческая часть отличается нечеловеческим аппетитом. Так что вначале была еда. И только потом, за ароматным чаем, наша гулящая чета начала рассказ.

–      Мы встретили на островах Штерна, с матушкой. Матушка выглядела очень бледно, – сверкая глазами начала рассказывать Лайра. – Что было весьма странно, вы все знаете, как быстро загорают оборотни.

–      А после, на одном мелком, но важном светском мероприятии мы встретили господина и госпожу Штерн, – Вик поиграл бровями. – От этой самки в ужасе скулит мой гипотетический зверь.

–      В смысле, госпожа Штерн – не мать, а жена? – уточнила я.

–      Да-а, – протянула счастливая до неприличия Лайра. – Сильная, как я не знаю кто. Готова поспорить, что она из тех самок, у которых не бывает пары. Ты же знаешь, что ради потомства самец должен быть сильнее. Так что поправка двадцать девять улучшила жизнь не только полукровкам и квартам.

–      А Штерн получил то, что заслужил, – довольно улыбнулся Вик. – Я потом навел справки. Госпожа Штерн, сорока девяти лет от роду, достаточно обеспеченная особа. Служила в армии, сейчас является заводчиком псов редкой, бойцовой породы – леорнидов.

–      Они же крупнее любого оборотня, – поразилась я. – Дикие, свирепые, единственные, кого нельзя подчинить с помощью альфа-силы.

–      Ты понимаешь, да, на ком женился Штерн? – захохотала Лайра. – А все почему? А все потому что дорогая Алиса Штерн, в девичестве Морган, вовремя узнала, от кого отказалась пара. И успела застолбить кобелька первой. Теперь в доме Штернов тишь и благодать. Все ходят по струнке и гадят по команде.

Вик допил чай и честно сказал:

–      Я когда впервые увидел Алису Морган, а это было пять лет назад, сам чуть не обгадился.

Рассмеявшись, мы все вместе убрали со стола и вытащили карты. Пока дети спят можно и нужно немного поиграть. Заодно мы с Броком предупредили всех, что нас не будет целый месяц.

–      Вы тоже решили завести ребенка? – с намеком спросила Лайра.

–      Нет, я еще на год продлеваю свое бесплодие.

Мама демонстративно душераздирающе вздохнула, но ничего не сказала. Это наша с Броком жизнь и проживем мы ее очень счастливо. И очень по своему.

КОНЕЦ