Текст книги "Площадь Согласия. Книга 1"
Автор книги: Наталья Батракова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
На несколько мгновений Тамара застыла. И тут, протестуя и возмущаясь, друг за другом стали поднимать голову забытые, вдолбленные годами принципы. С каждой расстегнутой пуговицей протест становился все громче.
«Нет! Нет! Нет!» – долетало до опьяненного сознания, медленно скользящего вниз по спирали.
«Никогда не доверяй мужчинам», – неожиданно встали на этом пути мамины слова.
– Нет! – почти криком вырвалось у нее. – Нет…
Но, едва не задохнувшись от страстного поцелуя, она тут же снова забыла о принципах, сам собой рухнул барьер из маминых слов, и сознание беспрепятственно поплыло дальше вниз по спирали. Большие круги постепенно сужались, сопротивляться нарастающей скорости не хотелось, и, если бы не отвлекающие движения за спиной, она уже давно сорвалась бы в «штопор», за которым не было ничего…
И тут, с большим опозданием, до нее стало доходить, что за спиной она чувствует не что иное, как расстегивающие застежку бюстгальтера руки Алексея. Затем одна из них скользнула вниз, дотронулась до обнаженного колена и медленно отодвинула край юбки. В ту же секунду в мозгу что-то щелкнуло, сознание моментально прояснилось, а взгляд четко сфокусировался на бутылке из-под шампанского. Через мгновение, изо всех сил толкнув нависшее над ней тело, она извернулась и вскочила на ноги. Застигнутый врасплох Алексей не сразу понял, что произошло. Присев на кровати, он стал тупо наблюдать, как непослушными руками Тамара пытается застегнуть блузку.
– Что-то не так? – недоуменно спросил он.
– Если это и есть твое желание, то я не могу его исполнить, – стоя к нему спиной, отрывисто ответила она.
– Почему? Сегодня не можешь? – осененный догадкой, уточнил он с легкой досадой в голосе. – Объяснила бы сразу, не маленький.
Сообразив, на что он намекает, Тамара густо покраснела.
– Ладно, – пригладил он волосы пятерней и тоже поднялся. – Успокойся…
– Успокойся? – повернулась она к нему. – Попалась как дурочка… Проволока, желание… Хочешь знать, когда я его исполню? Никогда! Не зря о тебе такая слава по общежитию идет…
– И какая же такая слава? – неожиданно рассердился Алексей. – Что ты строишь из себя? Неужели, когда шла ночью ко мне в комнату, не догадывалась, чем заканчиваются такие походы?
– Представь себе, нет! А шампанское я тебе верну, и даже не одну бутылку. Как я понимаю, здесь оно не залеживается… Жаль, потерянное на меня время возместить нечем, плюс удар по твоему самолюбию… Но извини, в отличие от других, кого ты приводишь к себе на ночь, мне есть что терять.
– Ах вот в чем дело! – наконец-то сообразил Алексей и досадливо поморщился. – Сказочная целомудренная принцесса бережет девственность для будущего мужа? Только я в такие сказки не верю. И хочешь знать почему? За мою недолгую, но богатую впечатлениями жизнь таких пока не встречал!
– Просто у каждой из них на пути попался человек вроде тебя: сегодня с одной, завтра с другой, без чувств, словно конвейер. Одни животные желания… – Голос Тамары стал тише. – Не надоело?
Ее слова снова задели Алексея. В душе он уже давно ругал себя и за уловку с проволокой, и за то, что не сдержался… Но какое она имеет право его отчитывать?!
– Нет ничего плохого в том, что человек идет по жизни, движимый желаниями.
– А если они не совпадают с желаниями других? Берешь силой?
– Разве я применял к тебе силу?
– Хуже. Ты меня обманул.
– Я?!
– Да, ты. Обманул сначала на реке, затем после разноса в деканате и сегодня, в день рождения… Ты оказался таким, как все, – добавила она после паузы и шагнула к двери.
– Да никто не собирался тебя обманывать! – в сердцах выкрикнул Алексей, но Тамары уже не было в комнате.
Чертыхнувшись ей вслед, он повернулся к столу, сбросил ладонью на кровать пустую бутылку и сжал кулаки. «Моралистка выискалась! Лучше бы фильм со всеми смотрел», – сунул он в карман пачку сигарет и, припомнив, на какой этаж отправились приятели, захлопнул за собой дверь…
3
…Ау! Ты меня слышишь? – Инна дернула подругу за рукав. – Вот это и есть Нотр-Дам! – показала она рукой в сторону знаменитого здания со шпилем.
– Известный всему миру как собор Парижской Богоматери? – стряхнув воспоминания, уточнила Тамара.
– Верно. Благодаря Виктору Гюго и переводчикам его произведений у нас он известен именно под таким названием. Но на самом деле – Нотр-Дам де Пари. Разговаривать внутри можно только шепотом, поэтому сначала я расскажу тебе его историю и лишь затем войдем внутрь. Нотр-Дам был построен в основном в тысяча сто шестьдесят третьем – тысяча двести пятидесятом годах на месте христианской базилики, сменившей когда-то древнеримский храм. Он несколько раз перестраивался, но это не мешает тому, чтобы посетители и сейчас в полной мере оценили обстановку, в которой жили и горбун Квазимодо, и красавица цыганка Эсмеральда. Строительство собора началось с хоров…
– … А теперь посмотри наверх, – предложила она Тамаре, когда, выйдя из собора, они отдалились на некоторое расстояние. – Ты как? Все еще зоркий сокол?
– Пока единица.
– А вот я нет – пятый год в линзах. Видишь две незавершенные башни? На них не хватает шпилей, а вот там, на галерее аркатур, объединяющих эти две боковые башни, из самых неожиданных точек выглядывают химеры-горгульи – «охранные статуи» великого собора. Демоны, фантастические чудовищные птицы, похожие на злобных монстров. Эти каменные химеры, кажется, существуют здесь целые века, охраняют покой и задумчиво взирают на раскинувшийся внизу город…
– И на нас, маленьких безликих козявок! – иронично добавила Тамара. – Все, Инка! В последний раз предупреждаю, что моему процессору, – она постучала пальцем по голове, – пора бы и отдохнуть. Учти, у меня не какой-то там Pentium, а допотопная модель, спроектированная еще в советские времена!
– И никакая она у тебя уже не советская, – слегка обиделась Инна. – Когда была советской, ты могла часами все это выслушивать. А сейчас чего-то там усовершенствовала, перепрограммировала на новый лад, да только лучше не вышло.
– Наверное, ты права, – ответила после раздумья Тамара. – Но, к сожалению, для каждой из нас жизнь припасла свой путь: для тебя – духовного перерождения, а для меня – бесчувственный, жесткий, а местами и жестокий путь деловой женщины.
Инна надолго замолчала.
– Том, неужели все так плохо? – спросила она наконец сочувствующе. – Переезжай ко мне, вместе мы как-нибудь справимся…
– Да ты что?! В целом все, можно сказать, даже замечательно: я – преуспевающая деловая женщина, у меня – замечательный сын. Просто из-за постоянной нехватки времени и переизбытка информации мозг научился действовать избирательно: на что стоит тратить душевные силы, что следует отсекать, а что нужно только созерцать, заряжаясь положительной энергией… Но ты на меня дурно влияешь! – улыбнулась она. – Благодаря тебе я второй день подряд чувствую себя не такой уж неисправимо бесчувственной!
– Ладно, прощаю, – добродушно вздохнула Инна. – До Латинского квартала рукой подать, потерпи. Есть у меня там один любимый ресторанчик: о кухне говорить не буду, сама попробуешь, выбор вин очень даже неплохой, и я снова предлагаю тебе попробовать шампанское!
– Нет, дорогая, спасибо. Шампанское я не пью скоро уж почти девятнадцать лет…
…Опасаясь кого-нибудь встретить, Тамара пробежала по пустому коридору четвертого курса, поднялась на свой этаж и легонько толкнула дверь в комнату, где собиралась переночевать. Соседки давно спали, но дверь, как и договаривались, оставили открытой. Мысленно поблагодарив их за это, она тихо разделась и юркнула под одеяло.
Сна не было ни в одном глазу. Вот и получила подарочек в день рождения! Снова и снова прокручивая в памяти вечер, она то кусала губу от обиды, то вытирала слезы, то злилась… Главным образом на себя. Как же ей хотелось, чтобы вечер повторился заново! Уж теперь она бы вела себя по-другому: во-первых, ни за что не пошла бы на ночь глядя в комнату к Алексею, не поддалась на уловку с проволокой и не позволила ему так себя с ней вести; во-вторых, не пила бы шампанское. До сих пор голова кружится! Нет, она обязательно вернет ему две бутылки, как и обещала!
Так и не сомкнув глаз, ровно в шесть утра Тамара постучала в дверь своей комнаты. Не обращая внимания на недовольное бурчание Щедрина, она демонстративно отвернулась к окну, дала ему возможность одеться и ретироваться из комнаты. Стоило ей коснуться головой своей подушки, как она тут же провалилась в глубокий сон.
Проспав до одиннадцати, почти весь оставшийся день Тамара тщетно пыталась готовиться к следующему экзамену – ныла ссадина на лбу и в голову ничего не лезло. Даже несмотря на то, что это был ее любимый предмет – высшая математика, сконцентрироваться и запомнить хоть что-то никак не удавалось. Ближе к вечеру она взглянула на часы, отбросила конспект и стала быстро переодеваться.
В винном отделе ближайшего гастронома было немноголюдно: до закрытия оставалось минут десять. Не пощадив скупой студенческий бюджет, Тамара решительно достала деньги, купила две бутылки шампанского и спрятала их в пакет. Поколебавшись какое-то время, она снова подошла к прилавку и попросила у продавщицы пачку сигарет и спички.
На обратном пути она свернула в небольшой скверик, присела на скрытую от чужих глаз скамейку, на всякий случай оглянулась по сторонам и закурила. Странное дело: от утренней решимости раз и навсегда показать этому наглецу, чего она стоит, а заодно поставить точку в их по большому счету так и не начавшемся романе – ничего не осталось. И хотя на душе все еще был тяжелый осадок, вместо едких, оскорбительных слов, которые так легко приходили в голову ночью, говорить хотелось совсем о другом: о нежных прикосновениях, о поцелуях…
«Ну почему ему всего этого мало?! – горько недоумевала Тамара. – Зачем еще что-то, когда все и так замечательно? Неужели никак нельзя обойтись без этих отношений?»
– О, кого мы видим? – вздрогнула она от неожиданности. – Тамара Крапивина собственной персоной! Ты же должна экзамен учить!
Четверо приятелей, не спрашивая разрешения, присели рядом на скамейку.
– Томка, а куда каждый вечер Инка исчезает? Раньше ее из общежития не выгнать было, а теперь только в институте и видимся, – поинтересовался похожий на холеного домашнего кота Валера Хомяков.
Но первое впечатление об этом человеке было совсем обманчивое. С виду ленивый и неуклюжий, он моментально преображался в двух случаях: когда предлагали поесть или когда на горизонте появлялась симпатичная девушка. Поначалу он пробовал оказывать знаки внимания и Тамаре с Инночкой, но, получив от ворот поворот, легко переключился на другой объект: одна из однокурсниц жила неподалеку от города, ездила домой каждые выходные и привозила полные сумки деревенской еды. Как любил пошутить в узком кругу Хомяков, купился на сало с яйцами. Но по-прежнему продолжал демонстративно приставать к Рождественской и Крапивиной.
– Это она тебя, Хомяк, видеть не желает, вот и прячется, – рассмеялся Генка Привольный, окидывая взглядом двух девушек, медленно «плывущих» по соседней аллее. – Смотри, какие птички!
– Кажется, университетские, – сощурив глаза, присмотрелся к девушкам Андрей Кузин. – Догоним?
– Пошли, – привстал с места Генка.
– Бегите, бегите, а вот мне сегодня лениво, – зевнул Хомяк. – Перебрал вчера, что ли? Или есть хочу? Голод не тетка. Труха, пожрать хочешь? – обратился он к Мишке Трушкину.
– Кто ж не хочет, – согласно кивнул тот головой. – Только столовка уже закрыта, а твоя Зойка после экзамена домой поехала. Пойдем нажарим картошки? На голодный желудок на подвиги не тянет.
– Девушки, девушки, извините! – донесся из-за кустов голос Кузина. – Мы не местные, заблудились. Не подскажете. как пройти к морю?
– Какое море???
– Слышь, Ген? Они тоже не местные. Даже не знают, что здесь море есть! А как вас зовут?..
Тамара хмыкнула: похоже, за год ребята неплохо освоили способы знакомства.
– Лучше бы к экзамену готовились, – не удержалась она от комментария и постаралась незаметно просунуть сигарету между досками скамейки.
– Томочка, а чего это вдруг ты курить стала? – ехидно поинтересовался Валерка. – Отличницам не положено.
– Уж тебе отчитываться не собираюсь, – резковато ответила она и встала.
– Тебя что, клопы покусали? – удивленно переглянулись ребята. – Ладно, не злись. Если ты в общагу, то пошли вместе.
Когда они подошли к воротам студенческого городка, окончательно стемнело. С освещенного крыльца общежития спустилась шумная компания, двинулась им навстречу, но стоило им поравняться на аллее, как до Тамары донесся возглас Фили:
– О, Леха! Кажись, твоя очередная зазноба идет. Так вот куда исчезла бутылка шампанского! Надеюсь, проволочку успешно раскрутили? – заржал он.
Тамара вздрогнула, залилась краской и отступила за спину Хомяка.
– Помолчал бы, – оборвал его Алексей.
– Уже молчу, – разочарованно протянул Филевский и добавил: – В таком случае жаль шампанского!
Подстегнутая услышанной фразой, Тамара покинула свое укрытие.
– Леша, подожди! – громко позвала она.
От компании отделилась мужская фигура и, сделав пару шагов в обратном направлении, застыла на месте.
– Держи, – протянула она ему пакет. – Надеюсь, пригодится.
– Что это? – машинально подхватил он увесистый пакет.
– Повторишь старый фокус или придумаешь новый. Хотя зачем думать? Гораздо проще использовать один и тот же, годами отработанный, – забыв о том, как десять минут назад терзалась сомнениями, съязвила Тамара. – Только так ведь можно и отупеть.
– Ах вот как! – услышав постукивание бутылок, догадался Алексей о содержимом пакета. – Наверное, я уже отупел: хотел как дурак зайти и извиниться.
Еще раз взглянув на пакет, Алексей разжал пальцы. Почти одновременно раздались два глухих хлопка, и из пакета на асфальт с громким шипением потекла белая пена.
– Ты знаешь, я даже рад, что все закончилось именно так: никто никому ничего не должен, – произнес он, наблюдая за расползавшейся на глазах лужей из шампанского. – Учитывая твою моральность, всю жизнь чувствовал бы себя должником. Только запомни: когда-нибудь это все равно случится, и, вполне возможно, совсем не так, как ты себе нафантазировала. А вот таким образом, – кивнул он в сторону пакета, – ты никому ничего не докажешь. Дело ведь не в шампанском…
Неожиданно он коснулся пальцами Тамариного подбородка, пристально посмотрел ей в глаза, холодно усмехнулся и быстрым шагом пошел за приятелями.
«Ненавижу, ненавижу шампанское! – пронеслось у нее в голове, и вдруг навернулись слезы. – Ну почему я растерялась и ничего ему не ответила? Ненавижу шампанское! Никогда больше к нему не притронусь!»
Готовая провалиться сквозь землю от стыда, Тамара оглянулась по сторонам, подняла продолжавший капать пакет и бросила его в урну у крыльца. Больше ничего в то лето об Алексее она не слышала. И больше ни разу в жизни не сделала глотка шампанского…
– …А вот это и есть еще один деликатес – виноградные улитки! Кстати, их вкус открыли еще древние римляне!
Тонкими изящными пальчиками Инночка прикоснулась к тарелочке, в углублениях которой, прикрытые виноградным листом, лежали обычные с виду представители травоядного мира.
За полчаса, пока подруги находились в кафе, посетителей поубавилось и стало тише. Из динамиков ненавязчиво звучала музыка, в углу работал кондиционер, а официанты, пережив наплыв туристов в обеденное время, негромко переговаривались у барной стойки. О том, что этот тихий оазис находится в самом центре туристических маршрутов, напоминало лишь мелькание многочисленных людских силуэтов за окном.
– Берешь специальную вилочку, делаешь вот так. – Инна ловко подцепила содержимое ракушки и отправила в рот. – Чудо!
– Ну, ты – гурманка! – отдала ей должное Тамара и последовала примеру подруги. – Честно говоря, вчера я не была уверена, что после расхваленного тобой сырого великолепия проведу ночь спокойно. Обошлось.
– Вот видишь! Ни одна страна в Европе, а может, и в мире не съедает столько устриц. Просто удивительно, почему во время прежних визитов ты так и не попробовала этот деликатес!
– Реклама – двигатель торговли! – со знанием дела заметила Тамара и, изловчившись, зацепила в ракушке мякоть. – Тебе пора менять работу!
…Летнюю сессию Крапивина уверенно сдала на «отлично». Пять экзаменов, два из которых были достаточно сложными и отметки за них шли в диплом, позволили ей на время забыть историю с шампанским и переключиться на насущные дела.
Буквально через день после окончания сессии у первокурсников началась геодезическая практика, и, с учетом того, что студенты старших курсов разъехались по всему Союзу на производственную практику, они чувствовали себя хозяевами общежития, а заодно и хозяевами жизни.
После тяжелого учебного года совершенно неожиданно появилось огромное количество свободного времени, которое не знали как и потратить. Одни отсыпались, другие знакомились с девушками и гуляли ночи напролет, третьи напивались по поводу и без. Впрочем, несмотря на то что преподаватели по практике были достаточно строги и почти весь день приходилось работать в поле с линейкой и теодолитом, все действительно были пьяны от свалившейся свободы.
В разговорах с подругой Тамара всячески старалась обойти темы, связанные с Кушнеровым и Радченко, но у Инночки с катастрофической скоростью развивался роман с Артемом, и ей периодически хотелось этим поделиться.
Артем проходил практику помощником мастера на одном из строящихся заводов, так что рабочее время для него пролетало достаточно быстро. Но по вечерам он просто изнывал от безделья: друзей в городе не осталось, тренировок не было, помогать родителям на даче желания не возникало. Так что хорошенькая смешливая Инночка появилась в его жизни очень даже вовремя, а так как жили они в ста метрах друг от друга, то встречались каждый день.
Тамара же без Инночки в компании приятелей откровенно скучала, даже несмотря на то, что геодезическая практика била все рекорды по шуткам, розыгрышам и веселью. Зато когда пришло время сдачи первых отчетов и стали переносить на бумагу все, что намерили на поле, ничего не получилось: между начальной и конечной точкой маршрута то вдруг вырисовывались глубокие впадины, которых никто не помнил, то вырастали целые горы, которых никто не видел. Пока об этом не узнали преподаватели и не заставили заново снимать показания, нужно было срочно что-то предпринять. Надежда оставалась только на Крапивину и ее математические способности.
Уточнив замеры в других подгруппах (маршруты были разные, но все работали на одном поле за рекой), Тамара набросала схематичный план местности, вооружилась калькулятором, включила все свои мозговые извилины и за сутки так умудрилась подогнать промежуточные данные, что преподаватель, как ни пытался, так и не нашел к чему придраться! Пришлось при всех похвалить подгруппу и поставить в пример другим. За дверью аудитории победа над геодезией была ознаменована дружным «ура!».
До вожделенных каникул оставалось всего две недели: одна – для очередных полевых работ, вторая – для окончательной сдачи отчетов. И все, гулять до сентября! Счастливые и довольные, студенты высыпали на ступеньки у входа, разделились и отправились по магазинам – душа жаждала отметить середину практики со всем размахом.
Освобожденные от такой «почетной» обязанности, как поиск спиртного и закуски, Инночка с Тамарой не спеша спустились по лестнице и по привычке задержались у зеркала в вестибюле.
– Какое все-таки у тебя чудесное платье получилось! – оценила Тамара новый наряд подруги из тонкого хлопка. – Ты в нем вся такая воздушная, девчонки просто иззавидовались!
– Правда нравится? – обрадовалась Инночка и крутанулась: расклешенная книзу юбка поднялась почти горизонтально и открыла взору изящные ножки. – Я уж подумала: раз ты молчишь, значит, оно мне не идет. Ткань мама еще зимой достала, хлопок, Индия. Хотела меня к портнихе отвести, но я ее уговорила, что сама попробую. Не зря же в школе на курсах кройки и шитья училась! Три недели мучилась, зато результат налицо.
– Да на тебя что ни надень, все смотрится! – наблюдая за ее стройной фигуркой, улыбнулась Тамара. – Ты и в лохмотьях Принцессой останешься или Белоснежкой из сказки. Мы третью неделю на природе, ребята дважды облезли, я скоро на негра стану похожа… А у тебя только волосы выгорели, совсем блондинкой стала. Посмотри, посмотри, – подтянула она Инночку ближе к зеркалу. – Кожа просвечивает, все венки, все сосудики видны! Ты словно выпускница института благородных девиц! Не то что я: у-у-у, замарашка! – скорчив рожицу, передразнила она свое отражение в зеркале.
– Это ты-то замарашка? Да твоим локонам с каштановым отливом пол-института завидует! Ресницы – как у куклы из «Детского мира»! А глаза? Да ты посмотри, какие они у тебя удивительные! – замерла рядом с ней Инночка. – Как два озерных блюдца, в которых отражаются зеленые деревья, высокая прибрежная трава, а дальше…
– И что же дальше? – как зачарованная пыталась отыскать в своих глазах озерные блюдца Тамара.
– А дальше – манящая к себе глубина, – придвинулись они вплотную к стеклу. – Видела? Рыбка проплыла. Хитрая такая, хвостиком нам вильнула и – юрк на дно! Попробуй поймай!
– Ха-ха-ха! – на весь вестибюль рассмеялась Тамара. – Да твоего воображения на весь факультет хватит!
– Да нет же! Это зеркало волшебное, – не согласилась Инна. – Всматриваешься – и словно окно в мир распахиваешь.
– Может, все-таки останешься сегодня с нами? – без всякой на то надежды спросила Тамара.
– Не могу, дорогая, – виновато опустила ресницы Инночка.
Расставшись с зеркалом, они вышли на крыльцо.
– Скучно мне без тебя, да и ребята надоели с вопросами, куда ты пропадаешь, – пожаловалась Тамара.
– Ну прости меня, пожалуйста, – Инна коснулась головой плеча подруги и задержала взгляд на ее часах: – Ой! Если прямо сейчас не побегу, точно опоздаю! Меня Артем должен встречать на остановке! Не обижайся, ладно? – И, коснувшись губами Тамариной щеки, побежала вниз по ступенькам.
Та грустно посмотрела ей вслед. Невдалеке громыхнул гром. Тамара подняла голову и заметила, что большие кучевые облака, за которыми она наблюдала из окна аудитории, сгустились до пугающей синевы. Снова громыхнуло, но уже гораздо ближе. Сообразив, что вот-вот хлынет дождь, она поспешила к общежитию.
Гроза и вправду не заставила себя долго ждать – за окном стемнело, на какие-то мгновения все затихло, и вдруг… Сильнейший порыв ветра закрутил мелкий мусор, без труда поднял высоко в небо пустые целлофановые пакеты и устроил над тротуарами настоящую пыльную бурю… В комнате у ребят, куда успела забежать Тамара, было темно и тихо. Внезапно яркая молния рассекла небо на две части, и через секунду раздался такой оглушительный раскат грома, что на столе зазвенела посуда. Вслед за этим громко хлопнула приоткрытая форточка, и тут же послышался шум дождя.
Кто-то бросился к окну и случайно толкнул Тамару в спину. Отступив, она вдруг почувствовала под ногой что-то мягкое и, присмотревшись, обнаружила на полу маленького розового котенка.
– Это моя игрушка. Кто ее взял?
– Ну я, – развалившись на кровати, лениво ответил Хомяков.
– Кто тебе позволил?! – неожиданно взорвалась она. – Кто тебе позволил брать мои вещи?!
– Томка, да успокойся ты, – попытался утихомирить ее миролюбивый Миша Трушкин. – И так гроза за окном, не гневи Бога! Да я тебе этих игрушек сколько хочешь принесу. Пройдусь по комнатам и всех котов соберу: больших, маленьких, рыжих, белых, черных. Что за проблема?
– Мне не нужны чужие! – как отрезала она и, прижав к груди плюшевую игрушку, выскочила из комнаты.
– Все они, гении, с пулей в голове, – заметил ей вслед Хомяк.
Тамара долго и безуспешно пыталась отчистить мех полотенцем, но скопившаяся в розовой искусственной шерстке грязь никак не поддавалась. Тогда она подошла к умывальнику, капнула на котенка дефицитным финским шампунем и принялась тереть его пальцами. Сполоснув игрушку и завернув в банное полотенце, она прижала ее к груди, присела на край кровати и под аккомпанемент затихавшей за окном грозы горько расплакалась…
…Едва троллейбус раскрыл двери, раздался очередной раскат грома и хлынул такой дождь, будто на небе кто-то перевернул гигантское ведро с водой! Пробежав метров двадцать по пузырящимся лужам, Инна поняла, что торопиться больше нет смысла: все равно до нитки мокрая. Но стоило ей замедлить шаг, как стало страшно: вокруг продолжало громыхать, небо пронзали яркие кривые полосы, а редкие прохожие, застигнутые врасплох, перепрыгивая через лужи, старались побыстрее добежать до спасительного навеса ближайшего магазина.
Протиснувшись в гущу достаточно плотной толпы, Инночка убрала с лица мокрые пряди и, расстроенная, глянула на часы. Встретиться с Артемом она должна была двадцать минут назад, но, задержавшись с подругой у зеркала, практически под носом пропустила нужный троллейбус.
Вдруг Инна почувствовала, как кто-то сзади коснулся ее талии. Не оглядываясь, она слегка отодвинулась в сторону, но прикосновение повторилось, и чувствовалось, что на сей раз оно было явно не случайным. Готовая дать отпор обидчику, Инночка резко обернулась и… негодование ее тут же сменилось удивлением, а затем лицо и вовсе просияло.
– Что ты тут делаешь?
– Одна особа обещала приехать на свидание, да, видно, передумала. И вот я, страдалец, стою среди мокрого люда и лью слезы, – жалобно запричитал Артем.
Не удержавшись, Инночка прыснула со смеху. Не разделявшие их веселья раздосадованные дождем люди посмотрели на них подозрительно.
– Так это твои слезы залили весь город? – не замечая косых взглядов, уточнила она с улыбкой. – Очень трогательно.
– Не только! В адрес задержавших особу обстоятельств над всем городом разносятся мои громовые раскаты! – грозно продолжил он и вдруг резко сменил тон. – Но всех я уже простил.
– Отчего же так быстро?
– Оттого что увидел тебя, – прошептал он прямо у нее над ухом.
Сердце в груди Инночки бешено застучало: казалось, вот-вот оно выпрыгнет наружу.
– А ведь дождь заканчивается, – тихо заметила она.
С одной стороны небо и в самом деле просветлело. Первые смельчаки покидали спасительный навес и, перепрыгивая через потоки воды, разбегались в разные стороны.
– Пошли? – протянул ей руку Артем.
Инночка окинула его оценивающим взглядом и улыбнулась: темные волосы неровными прядями прилипли ко лбу, на носу, на ушах, на ресницах блестели капельки воды, мокрая рубашка плотно облегала тренированное тело.
– Пошли, – кивнула она и смело вложила ладошку в его руку.
Сняв бесполезную в данной ситуации обувь, они медленно побрели по дворам.
– Зайдем ко мне? – предложил Артем, когда они поравнялись с его подъездом.
Инночка остановилась и вопросительно на него посмотрела.
– Мои все на даче, – успокоил он. – Выпьем чаю, согреемся.
– Хорошо, – неожиданно согласилась она. – Только ненадолго.
Зайдя в подъезд и вызвав лифт, Инна вдруг почувствовала пробежавшую по телу дрожь и нервно передернула плечами.
– Замерзла? – по-своему истолковал ее движение Артем и крепко обнял. – Ты такая красивая, – нежно прикоснулся он губами к ее полуобнаженному плечу.
После этих слов и поцелуя Инночку буквально затрясло. На дрожащих ногах она несмело вошла в квартиру Кушнеровых и тут же в прихожей наткнулась на свое отражение в зеркале: на мокром, прилипшем к телу платье яркими белыми полосами выделялось белье. Смутившись, она отшатнулась в сторону и попыталась стыдливо прикрыться руками, но Артем мягко ее повернул и заставил снова посмотреть на свое отражение.
– Глупенькая, ты даже не представляешь себе, как ты прекрасна! – донеслось до нее словно во сне.
Мыслить здраво она уже была не в состоянии. Сознание словно растворилось в обволакивающем волшебном тумане: медленно расстегнулась «молния» на мокром платье, поцелуи перешли на шею, затем на плечи, с которых спустились бретельки… Закрыв глаза, она стояла не шелохнувшись до тех пор, пока Артем не подхватил ее на руки и не унес в комнату.
– Не надо… я боюсь, – в последний момент прошептала она, но было уже поздно…
Все произошло быстро, практически безболезненно, и она все никак не могла поверить, что свершилось то, чего так боялась, о чем не могла не думать. Глаза предательски наполнились слезами…
Что в тот момент руководило Артемом, он, пожалуй, не смог бы однозначно объяснить и много лет спустя. Осыпая Инну поцелуями, в порыве чувств он снова крепко прижал ее к себе и всем существом ощутил хрупкость ее тела. Пронзенный неведомой доселе нежностью, он пытался осмыслить произошедшее, но мысли приходили какие-то бессвязные: к привычному состоянию после очередной мужской победы примешивалось осознание того факта, что впервые в жизни девушка, с которой он был близок, оказалась девственницей. К этому Артем не был готов. Боясь спугнуть это неземное, воздушное создание, он даже не заводил разговоров на подобную тему!
– Ну что ты, что ты, – гладил он ее по голове, целовал руки, лицо, глаза, ощущая соленую горечь слез. – Ну не плачь, пожалуйста.
Но Инночка никак не могла успокоиться и с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Из глубины души один за другим на свет выплывали мучительные вопросы: «Что теперь будет? Что будет, если узнают родители? А вдруг я забеременею? Как сказать об этом Тамаре?»
Наблюдая за ней, Артем чувствовал, что на смену душевному замешательству приходит чувство сожаления. Если бы он предвидел, во что все выльется, то, пожалуй, не был бы так настойчив.
– Я не знал… Я не хотел тебя обидеть… Я люблю тебя, – вдруг вырвалось у него.
Никогда и никому прежде он не говорил таких слов. Осознав, в чем признался, Артем изумился сам. А вдруг это на самом деле любовь? Ведь если смотреть правде в глаза, ничего подобного с ним раньше не случалось.
Но вместо того чтобы успокоиться, Инночка неожиданно уткнулась головой в его плечо и зарыдала – то ли потому, что так легко потеряла то, что берегла, то ли оттого, что, будучи сама влюблена, впервые в жизни услышала заветное признание…
