Текст книги "Площадь Согласия. Книга 1"
Автор книги: Наталья Батракова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
5
…Тамара замолчала и посмотрела на притихшую подругу. Витавшая над их столиком легкая печаль ностальгических воспоминаний, смешиваясь с ароматами кофе и тонкого парфюма, закручивалась невидимой спиралью и растворялась в гуле голосов уютного зала. Ну почему для них обеих тот майский день стал своеобразной точкой отсчета дальнейшей жизни? Ведь поначалу все складывалось так красиво, так многообещающе…
– Все обо мне да обо мне… Лучше расскажи, как ты живешь, – попросила она. – Я так мало знаю о тебе после рождения Юльки.
– Как живу я? Как все, – пожала плечами Инна. – Знаешь, мне до сих пор не дает покоя один вопрос: почему ты тогда исчезла, не сказав ни слова? Как ты могла со мной так поступить?
Тамара тяжело вздохнула, облокотилась на стол и провела ладонью по лбу.
– Так получилось, – тихо ответила она. – Ты как раз в роддоме была. Я радовалась от всей души, но вынуждена была уехать… А где сейчас Юлька? На кого похожа? Мне так хочется на нее взглянуть.
– Юля – копия папы, только глаза мои. Выше меня почти на голову, – так и не получив ясного ответа, задумчиво произнесла подруга. В отличие от Тамары, дабы не перебивать вкусовое восприятие, кофе она себе не заказывала и маленькими глотками допивала вино из фужера. – Два дня назад улетела к нему погостить на две недели. Слушай, ты ведь раньше столько не курила? – удивилась она, заметив, как Тамара достала из сумочки новую пачку сигарет. – В институте – так, баловалась. Это я все от родителей по углам пряталась.
– Точно. Только ведь именно ты всегда утверждала, что если я за что берусь – то на совесть: курить так курить! – пошутила Тамара. – Это я последних три с половиной года смолю, как паровоз. А ведь бросала, пять лет не курила.
– Три с половиной года назад что-то случилось? – осторожно уточнила Инна.
– Случилось… Впору и запить было, но я выбрала сигареты и депрессию.
– Ты серьезно?!
– Угу.
– И что?
– Выкарабкалась.
– Так что случилось?
– Да так, печальная история: попробовала снова влюбиться и снова ошиблась.
– Рана еще не зажила?
– Уже зажила, – махнула она рукой. – Время – лучший лекарь.
– Если зажила – значит, этим можно поделиться, не причинив себе новой боли… Ты мне хотя бы расскажешь, что на самом деле происходило тогда, восемнадцать лет назад? – мягко коснулась она ладонью руки подруги. – Я понимаю, что все вы тогда меня берегли, я ведь из больниц не вылезала… Все, что я знаю, – со слов Артема, но ты же понимаешь, он изо всех сил старался выгородить друга.
– Артем был Алексею хорошим другом.
– Почему был? Они и сейчас дружат, даже работают вместе. Но при этом Лешка как был ведущим, так им и остался. Артем никогда не пытался оспаривать его первенство. Да и по характеру они разные: взрывной Кушнеров и рассудительный, спокойный Радченко. Видимо, они здорово дополняли и дополняют друг друга. Вместе они великая сила… На мой взгляд, ты сделала неверный выбор… Раньше мне казалось, что выбор – всегда за мужчиной. Лишь с годами поняла, что в итоге выбор всегда остается за женщиной… Ты совершила ошибку, когда оттолкнула его от себя.
– Я совершила ошибку?! – ткнув себя пальцем в грудь, изумилась Тамара. – Я его оттолкнула? Господь с тобой, Инна, да это был его выбор! И меня он вынудил сделать свой выбор, и права была моя мама, когда предупреждала: не верь мужчинам! Никогда ему этого не прощу!
– А надо… Иначе не получится стать счастливой, – после долгой паузы подняла глаза Инна. – У меня ведь тоже все в жизни не сладко сложилось… И знаешь, завтра мы начнем экскурсию с одного очень важного для меня места. У него громкая и непростая история, и называется оно – площадь Согласия. La Place de la Concorde.
– И что же интересного случилось с тобой на этой площади? – насмешливо спросила Тамара. – Неужели именно там ты встретила своего принца на белом коне?
– Не перебивай, – нисколько не обидевшись, остановила ее Инна. – Когда я переехала в Париж, мне было непросто. Казалось, вот она, мечта, живи да радуйся, а я металась, не находила себе места, даже хотела вернуться…
– А вот это уже наводит на мысль, что ты не любила Дени, – тут же сделала глубокомысленный вывод Тамара. – Уж я-то знаю о твоей склонности к самопожертвованию: ты была готова раствориться в любимом мужчине без остатка! Рвануть за ним в тмутаракань, варить щи-борщи, жарить котлеты и при этом чувствовать себя на десятом небе от счастья!
– Может быть, – не собираясь спорить, кивнула Инна. – Но скорее всего мне было плохо оттого, что на тот момент я так и не простила ни Артема, ни Вадима, а потому не могла начать новую жизнь. И вот однажды Дени привел меня на эту площадь, рассказал ее историю и заключил: «У каждого в душе должна быть площадь Согласия». Я знаю, что он лишь повторил чьи-то слова, но в тот момент они так глубоко в меня проникли… Во мне словно что-то перевернулось…
Тамара удивленно взглянула на Инну. Погрузившись в себя, та на какое-то время словно забыла о подруге.
– И тогда я поняла, – продолжила она. – Я не потому буду жить в Париже, что так сильно люблю Дени. Я люблю Париж, и поэтому буду жить здесь со своим мужем!
– Как-как? – не поняла Тамара. – Повтори.
– Я не потому живу в Париже, что люблю Дени. Я люблю Париж, и потому живу здесь со своим мужем!
– Браво! – не удержавшись, зааплодировала Тамара. – Браво!
Уже не пытаясь скрыть любопытство, сидящие за соседним столиком молодые люди стали вызывающе рассматривать их в упор.
– Да, поломала нас жизнь, – не обращая внимания на многозначительные взгляды, заключила Тамара. – А ведь двадцать лет назад две наивные дурочки свято верили, что всем на свете правит любовь!
– А она и правит. Только само понятие любви гораздо шире… Простить человека не так уж сложно, надо лишь понять, что заставило его так поступить. Когда научишься понимать, научишься и прощать.
– И как же этому научиться? Я так понимаю: это дар Божий.
– Согласна, кому-то это дано от рождения. Но только научившись прощать, можно достичь гармонии в себе. Гармонии мыслей, чувств, поступков…
– Ну, полная чушь! – не удержалась Тамара. – Та же жизнь изо дня в день только и делает, что рушит эту гармонию! Не пойму я, ты сама до всего этого додумалась или на тебя так местные философы повлияли?
– Жизнь, Тома, повлияла… Ну да ладно, хватит. Пока не имеет смысла говорить с тобой на эту тему – ты еще не готова.
– И когда же, на твой взгляд, я буду готова?
– Когда прорвет нарыв у тебя внутри… Когда перестанет гноиться, кровоточить… Рано или поздно это обязательно случится, потому что в душе ты осталась прежней Тамарой, которую я любила и которую продолжаю любить. Во всяком случае, я в это верю. Как бы ты ни пыталась доказать мне обратное… В котором часу ты вылетаешь в понедельник? – сменила она тему.
– Рано утром.
– Жаль… Можем не успеть…
– На четыре часа назначено интервью для одного женского журнала.
– Правда? Вот здорово! – оживилась Инна. – Вышлешь экземпляр?
– Вышлю, только не знаю, что из всего этого получится… Для статьи нужна бизнесвумен, а у нас все эти «бизнесы» – как «мены», так и «вумены» – ох как не приветствуются!
– Обещай, что вышлешь экземпляр журнала! Ну? Быстро!
– Да обещаю! – расхохоталась Тамара. – А у тебя сохранились институтские замашки: чуть что – сразу «обещай».
– Это я с тобой вспомнила прошлое, – дала знак официанту Инна. – На правах хозяйки сегодняшний ужин оплачиваю я, – категорично заявила она, заметив, как Тамара потянулась к сумочке. – …Завтра ровно в десять буду ждать тебя на ресепшне, – таким же командным тоном продолжила она на улице. – Времени у нас с тобой в обрез! Так что завтра – обзорная экскурсия, вечером едем к нам в гости, в воскресенье с утра – Лувр, а потом… О! – осенило ее. – В «Мулен Руж»! Я уже два года там не была. Идет?
– Как скажешь, – устало согласилась Тамара и, взглянув на часы, удивилась: – Ба! Да у нас уже третий час ночи!
– Берем такси? – И, не дожидаясь ответа, Инна решительно махнула рукой проезжавшей мимо машине. – Тебе надо отдохнуть.
…Задернув в номере шторы, Тамара сняла макияж, аккуратно развесила на плечики одежду, расстелила постель и мысленно продолжила диалог с подругой.
«Площадь Согласия… А если до этого она была полем битвы? Как можно такое забыть?..»
…Закусив губу, Тамара лежала на кровати в своей комнате. Увы, все, что произошло за последние сутки, не было кошмарным сном, который можно прервать простым ополаскиванием лица… И вчерашний вечер, и сегодняшний разговор в деканате, и унизительная процедура в смотровом кабинете, на которую она пошла по собственной воле…
Она плохо помнила, как покинула кабинет Кравцова. Глаза, задернутые плотной пеленой слез, не в состоянии были различать дорогу, и она долго брела непонятно куда. Обида и попранное, буквально втоптанное в грязь достоинство, мысли о беззащитности перед сильными мира сего сменяли друг друга и разрывали душу на части. Одновременно с этим в сознании накапливался протест, желание доказать всем, что это не так, что ее приняли не за ту! Постепенно в голове прояснялось и все четче выстраивалась последовательная логическая цепочка – как заставить своих обидчиков пожалеть об учиненной ими несправедливости и принести извинения! Ноги тут же понесли ее к поликлинике. У самого крыльца Тамара остановилась, вытерла ладошками слезы и решительно поднялась по ступенькам.
Талончиков в регистратуре, конечно же, не было. О таких тонкостях, что на прием к гинекологу надо записываться заранее, она тогда не знала. Она даже не представляла себе, как проходит процедура осмотра! К тому же попала в пересменку, когда первая смена прием почти закончила, а вторая еще не начала. Но, переполненная желанием восстановить справедливость, Тамара поднялась в отделение женской консультации и стала дергать ручки всех дверей подряд.
После нескольких безрезультатных попыток одна из них с шумом распахнулась, девушка буквально ворвалась в кабинет, сделала пару шагов и замерла. Сидевшая за столом пожилая женщина в белом халате закончила что-то писать в одной из толстых карточек, уложила ее поверх большой стопки и, нахмурив брови, повернула голову в сторону двери.
– Вы – врач? – с надеждой спросила Тамара.
– Прием окончен! – поправив очки на переносице, строго объявила женщина и раскрыла следующую карточку. – И вообще, стучаться надо, – проворчала она себе под нос. – Ходят тут как у себя дома.
– Извините, – смутилась Тамара и, испугавшись, что ее выставят за дверь, повторила: – Извините, пожалуйста. В регистратуре нет талончиков, а мне срочно нужна справка, что я… ну, что у меня не было… что я девственница, – запинаясь, с трудом выговорила она нужное слово. – И я никуда отсюда не уйду, пока вы мне ее не напишете. Пожалуйста, от этого зависит моя судьба, – буквально взмолилась она.
Врач медленно подняла голову и с немым удивлением посмотрела в ее сторону.
– Мир, что ли, перевернулся? Зачем вам нужна справка о том, о чем большинство женщин предпочитают не вспоминать всю оставшуюся жизнь?
– Я должна доказать, что меня приняли не за ту.
– Ах, вот оно что! И вы уверены в результате? – усмехнулась врач. – Любопытно.
Девственниц в своем кабинете она видела нечасто, точнее, она уж и забыла, когда видела их в последний раз. Для этого существовал подростковый кабинет или обычная смотровая, куда она и собиралась отправить странную пациентку. Но во взгляде девушки с заплаканными глазами было столько мольбы, что сердце пожилой женщины дрогнуло. Господи, неужели она сама была когда-то такой же юной, чистой и наивной?
– Если бы я не была в этом уверена, я бы к вам не пришла, – потупив взгляд, ответила Тамара.
– Верно… Ладно, давайте карточку и раздевайтесь, – тяжело поднявшись со стула, доктор подошла к умывальнику и показала рукой в направлении ширмы.
Открывшееся взору Тамары гинекологическое кресло, похожее на страшного диковинного зверя, темнело черным дерматином и угрожающе поблескивало странными металлическими деталями.
«Как место пыток», – подумала она, почувствовав предательскую дрожь в коленках.
– Первый раз видите? – уловив ее замешательство, улыбнулась доктор.
– Да, – выдавила Тамара.
– Не волнуйтесь, – успокоила она. – И привыкайте. Бабий век не настолько короток, чтобы миновать это кресло. Раздеваться нужно ниже пояса, – добавила она.
Лишь спустя годы Тамара поняла, как повезло ей с первым в жизни гинекологом. Не утратившая за годы работы лучших человеческих качеств, годившаяся ей в бабушки женщина не только не выгнала ее из кабинета, но и очень деликатно провела осмотр. Да еще и голову ломала, как же так составить справку, чтобы даже несведущему в медицине человеку сразу стало понятно, о чем таком важном в ней идет речь.
Поставив в регистратуре все нужные штампы и печати, Тамара вышла на крыльцо поликлиники и, гордо подняв голову, двинулась в сторону общежития. Первым делом ей почему-то захотелось показать справку комендантше. Сжав губы, она важно прошествовала мимо стойки вахтерш, быстрым шагом прошла по коридору первого этажа и постучала в последний кабинет.
Уложив пышную грудь на столешницу, шумно прихлебывая и пофыркивая, комендантша пила чай. Не проронив ни слова, Тамара подошла к столу и положила справку прямо поверх открытой сахарницы. Непонимающе сдвинув брови, женщина молча пробежала ее глазами и вдруг поперхнулась.
– Это что? – откашлявшись, выдавила она. – Ишь, праведница выискалась! Посмотрим, какую справку ты мне через год принесешь! Собрали тут, понимаешь, сброд со всего Советского Союза, – стала она заводиться.
В этот момент открылась дверь и в кабинет вошел Кравцов.
– Крапивина?! – нахмурился он. – Вы почему не на зачете?
– Вот-вот, – подхватила комендантша. – Лучше бы занятия посещала! Так нет, за справкой побежала, справедливости ей, видите ли, захотелось!
– За какой справкой? Какой справедливости?
– Да вот! Вы только посмотрите! – пододвинула она ему бумажку, забрызганную чаем.
Внимательно изучив печати, Петр Викторович напрягся, покраснел, перевел растерянный взгляд сначала на женщину за столом, затем на строптивую студентку и – снова на справку. Честно говоря, он не то что не ждал подобного шага, он даже не мог подумать, что такое может случиться! Надо отдать должное этой Крапивиной: не каждая додумалась бы и не каждая решилась на такое. И тут на душе у Кравцова стало нехорошо: кажется, он перегнул палку. Из лучших побуждений, конечно, всего лишь хотел оградить девушку от дурного влияния! Но кто его поймет? Вдруг она успела не только сбегать в поликлинику, но и пожаловаться родителям? Учитывая беспокойный характер ее мамаши, а также покровителей из обкома, можно ожидать серьезных неприятностей. Что же делать? Позвонить ей домой через пару дней и изложить ситуацию по-своему? Хоть бы эта комендантша, баба базарная, не вмешивалась! Ей бы, глупой, помолчать, а она развопилась!
– Вы, наверное, не совсем правильно поняли ситуацию, – мягко, почти по-отечески обратился он к Тамаре. – Никто и не собирался ставить под сомнение вашу репутацию. Но вы должны понять и нас: мы отвечаем за вас перед родителями, перед обществом, в конце концов! Елизавета Григорьевна, Тамара Крапивина – одна из наших лучших студенток, вы ее, наверно, с кем-то перепутали.
Едва не подавившись во второй раз, женщина удивленно раскрыла рот.
– Да-да-да, – растерянно забормотала она. – Я скорее всего ее с кем-то перепутала. Точно перепутала, всякое бывает, – развела она руками.
– Вышло небольшое недоразумение. – Петр Викторович снова взглянул на справку и сунул ее в карман. – Успокойтесь и идите отдыхать. Я договорюсь, чтобы у вас приняли зачет завтра.
Слегка растерявшись от такого поворота событий, Тамара поднялась на свой этаж, открыла комнату, присела на стул и тупо уставилась на задернутое тюлем окно. Никакой радости, а уж тем более эйфории по поводу восстановленной справедливости она почему-то не чувствовала.
«Без бумажки ты букашка», – вспомнила она давно известную истину и тут же в коридоре расслышала Ленкин голос. К тому времени как соседка открыла дверь, она успела юркнуть под покрывало, отвернуться к стене и сделать вид, что крепко спит. Стараясь ее не разбудить, Леночка тихо переоделась и принялась чем-то шуршать на своем столе. В конце концов Тамара и не заметила, как уснула по-настоящему.
…Открыв глаза и не уловив никаких звуков, она догадалась, что соседка ушла, перевернулась на спину и взглянула на часы. Половина седьмого. Скользнув взглядом по комнате, она заметила на спинке стула высохший купальник, и тут же нахлынули неприятные воспоминания: надвигавшаяся в темноте баржа, утренняя головомойка в деканате, кабинет гинеколога… На душе стало мерзко. Провалявшись в кровати еще немного и поняв, что настроение от этого не улучшится, она рывком вскочила, схватила полотенце и отправилась в душ.
С закрытыми глазами Тамара долго стояла под теплыми струями и лишь после того, как кто-то из соседок несколько раз дернул ручку двери, потянулась за дефицитным финским шампунем: длинные волосы были ее гордостью, можно сказать, главным достоянием, а потому она старалась приберечь для них все самое лучшее. Выйдя из душевой с намотанным на голову полотенцем, она подошла к окну, глянула во двор и замерла. Обняв за талии уже знакомых девушек из вчерашней компании, Алексей Радченко и Саша Филевский неспешно двигались по ведущей к входным воротам аллее.
«А я даже целоваться не умею, – почему-то подумала она и, присев на стул, принялась критично рассматривать себя в зеркале. – Зеленые глаза самой обычной формы, пухлые губы, рот до ушей, хоть завязочки пришей! То ли дело Инночка! Карие глазищи вполлица, светлые волосы, губки бантиком, фигурка точеная, и вся она такая легкая, воздушная… А ведь я ем в два раза меньше Ленки: у нее – ни жиринки, а на мне все слой за слоем оседает! Мало того, так еще и выше доброй половины ребят на потоке! И почему все худшие родительские гены достались мне?»
А ведь и вправду: мама Тамары была натуральной голубоглазой блондинкой, имела не по годам стройную фигуру, и если бы не вечно сжатые губы, не строгость и холодность во взгляде, без сомнения, ее можно было назвать красавицей. А еще мама очень красиво улыбалась – жаль только, что редко… В отличие от матери отец имел внушительные габариты, густую темную шевелюру, сводившие с ума женщин изумрудные глаза, общительный дружелюбный характер и слыл мягким, сердечным начальником на своем хлебозаводе. С виду неуклюжий, он был пластичен, замечательно танцевал, хорошо пел и всегда был душой компании, что, впрочем, не очень-то нравилось его жене.
Дочь пошла в отца не только лицом, но и фигурой. Вполне возможно, что если бы не старания мамы, периодически сажавшей на диету всех домашних, к окончанию школы Тамара стала бы его полной копией. И все же, разглядывая себя в зеркале, она понимала, что кривила душой. Не такая уж она и дурнушка. Просто ее принц пока еще не прискакал или… проскакал мимо.
Тяжело вздохнув, она отвернулась от зеркала и прислушалась к громким крикам, доносившимся из приоткрытой створки: на спортивной площадке студенты играли в футбол. Размотав полотенце, она аккуратно расчесала сырые волосы и, щелкнув выключателем настольной лампы, достала из сумки так и не пригодившиеся сегодня конспекты: надо было садиться за учебу. Легкий ветерок шевелил за спиной занавеску и заносил в комнату очередные возгласы футбольных болельщиков. Прикрыв уши ладонями, она попыталась сосредоточиться и вдруг услышала стук в дверь.
– Открыто, – не оборачиваясь бросила Тамара.
– Привет, – донеслось из-за спины.
– Привет, – вздрогнув от неожиданности, ответила она.
Алексей Радченко закрыл за собой дверь и сделал пару шагов вперед.
– Смотри-ка, как уютно, – огляделся он. – Сразу видно, девушки живут. Даже цветок на подоконнике!
– Это кактус. Он нам от старых жильцов достался, едва не погиб, – одним махом пресекла его романтическое отступление Тамара. – В общежитии он стал еще более засухоустойчивым, – повернулась она к Алексею лицом.
«Какой он большой!» – мелькнуло в голове.
Так как сама она сидела, а Леша возвышался над стоящим в углу шкафом на добрые десять сантиметров, казалось, он заполнил собой все свободное пространство.
«А глаза у нее действительно красивые, как изумруды на картинке, – непроизвольно отметил он. – Плакала она, что ли? После Кравцова попробуй не заплачь… А ведь права Вероника, совестно начинать с ней шуры-муры. Разве что поблагодарить за стойкость в деканате?»
– Пойдем поужинаем, – предложил он. – После всего пережитого не мешает снять стресс шампанским.
– У тебя же завтра первый экзамен, – удивилась она и, поняв, что опрометчиво выдала свою осведомленность, пояснила: – Я слышала, что у четвертого курса сессия на две недели раньше начинается.
На самом деле то, что Леше завтра предстоит экзамен, она узнала от Ленки, а та, в свою очередь, от Пашки, который, как и Кушнеров с Филевским, учился с Алексеем в одной группе.
– Все равно больше, чем знаю, не выучу, – пожал он плечами.
– Но ведь материал надо повторить!
Накануне экзамена она не позволяла себе никаких послаблений, старалась повторить как можно больше, а в день экзамена даже вставала из-за этого на пару часов раньше.
– Зачем? Вдумчиво прочитал конспект, «сфотографировал», а дальше – как повезет. Поверь, для студента четвертого курса прочитанный конспект – это уже много. Если бы завтрашняя оценка не шла в диплом, я бы и так не старался: предмет, что называется, никакой, – скептически хмыкнул он.
– У меня так не получается, – вздохнула Тамара. – Мне всегда не везет – обязательно вытащу самый сложный билет!
– А хочешь знать почему? Потому что боишься именно этого билета, вот мысли и материализуются. Могу поделиться рецептом отличной отметки: приблизительно знать, о чем идет речь, плюс удача, хорошо подвешенный язык и умение выкрутиться. Уверенней надо быть! – назидательно посоветовал он. – Так пошли?
– Пошли, – неожиданно для себя согласилась она, хотя еще пять минут назад собиралась весь вечер посвятить учебе.
– Полчаса на сборы хватит? – уточнил он и, дождавшись утвердительного кивка, добавил: – Значит, через полчаса за воротами. Договорились?
– Договорились…
«Почему за воротами? Не хочет, чтобы вахтерши видели, – догадалась Тамара, едва закрылась дверь. – Елки-палки! Ленка, как специально, мои любимые туфли обула и сумочку взяла! Что делать? Неужто придется теперь на подаренных ей шпильках мучиться?»
Через полчаса с бешено колотящимся сердцем Тамара выпорхнула за ворота, но… никого там не обнаружила. Не зная, что и подумать, она растерянно оглянулась по сторонам и повернулась к общежитию. Вдруг он задержался?
Верно рассчитав ее реакцию, Алексей раздвинул за Тамариной спиной ветки кустов и, стараясь ступать как можно тише, свесил у нее над головой только что сорванную с клумбы розу. Вздрогнув от неожиданности, девушка приподняла голову: лепестки тут же оказались на уровне ее глаз.
– Мне еще никто не дарил ворованных цветов, – догадалась она о происхождении розы.
– Цветы распускаются для того, чтобы радовать глаз. Но человек – существо любопытное: ему хочется не просто радоваться, а заглянуть в каждый бутон и…
– Ты эту сказку каждой девушке рассказываешь или только для меня сочинил? – вдруг спросила она.
– Так… – хмыкнул он. – Ну и что я, по-твоему, должен ответить на такой вопрос?
Тамара попала в десятку. Красивую байку о распустившемся бутоне придумал Филя, поделился ею с ребятами, а те взяли ее на вооружение.
– Правду!
– Ну, если мы сорвем один цветок на двоих и…
Вдруг он крепко схватил Тамару за руку и с силой потянул в кусты. Та даже охнуть не успела! В придачу ко всему он заставил ее присесть на корточки и пригнуть голову.
– Ты чего?! – почувствовав, как засаднило расцарапанное веткой плечо, бросила она на Алексея недовольный взгляд.
– Тссс! Кравцов! – приставил он палец к губам и показал рукой в сторону спустившейся с крыльца общежития знакомой фигуры.
Поравнявшись с группой шедших по аллее студентов, Петр Викторович остановился и повернулся к застывшей в кустах паре спиной.
– Это может затянуться надолго… Ну, что будем делать? – шепотом спросил Алексей, наблюдая за деканом сквозь раздвинутые ветки. – Побежали?
– Побежали, – устав сидеть на корточках, согласилась Тамара. – Иначе ноги затекут. Только страхуй, я на шпильках.
– Ты же их Ленке подарила?
– Подарила, – слегка смутилась она. – Только Ленка надела мои туфли и куда-то ушла. А эти – одиннадцать сантиметров.
– Ничего себе! – присвистнул Алексей. – Да тебя проще на руках отсюда вынести! – оценил он высоту каблуков, затем снова крепко взял ее за руку и, продолжая наблюдать за деканом, скомандовал: – Раз, два, три!
Пара выпрямилась, словно чертики из табакерки выскочила из кустов, стремительно перебежала улочку и, лишь завернув за угол ближайшей пятиэтажки, перевела дыхание. Поплутав еще немного по дворам жилых домов, они вышли на оживленную улицу.
– Фу, – устало выдохнула Тамара и высвободила руку из «стального наручника» Алексея.
– Как каблуки? – с усмешкой покосился он на ее ноги.
– Пока живы… Но далеко не убегу.
– Метров пятьдесят до остановки осталось. А вот и наш троллейбус идет, давай руку.
Вздохнув, Тамара снова протянула ему ладошку.
– …И ты действительно ни разу не смотрела институтские соревнования по волейболу?! – никак не мог поверить Алексей, когда они уже сидели в ресторане. – Осенью в институте кубок разыгрывался, а в марте первенство было: люди даже с пригласительными не могли на трибуны попасть!
– Не помню. – Она виновато пожала плечами. – Мне как-то художественная самодеятельность по душе. В следующем году в факультетской команде КВН грядет смена поколений, и наши ребята пытаются попасть в основной состав. Да ты сам вчера видел, что Трушкин со Скороходовым вытворяли! Они кого угодно разыграть могут! У нас в группе от их экспромтов часами рты от смеха не закрываются.
Тамара чувствовала, что холодное шампанское понемногу ударяет в голову и расслабляет сознание. Но это было так здорово! Напротив за столом сидел Принц и дарил ей самую очаровательную улыбку в мире! Как в сказке!
Наблюдая за ней, Леша снова дивился ее поведению: не рисуется, не пытается привлечь к себе внимание. Но именно это и привлекает! Легко, просто, естественно… К тому же с ней не было скучно, не приходилось напрягаться в поисках темы разговора, а тембр голоса просто завораживал – хотелось слушать и слушать.
«От природы или все же опыт? – как и накануне, упрямо пытался он найти этому объяснение. – Такая разная: вчера это был один человек, сегодня утром другой, вечером – третий. И у всех троих ни грамма фальши!»
– Катя, нам, пожалуйста, еще бутылку шампанского, – остановил он проходившую мимо официантку и ослепительно ей улыбнулся.
– Нету, – ответила та невозмутимо и, оценивающим взглядом окинув Тамару, добавила: – Закончилось.
– Как – закончилось?
– Вот так. Закончилось, и все, – отвела она взгляд в сторону и демонстративно постучала шариковой ручкой по блокноту в руках.
– А минеральная?
– И минеральная закончилась. Жара. Все пить хотят.
Тамара молча слушала их диалог, затем, словно почувствовав неловкость Алексея, встала с места:
– Я на минуточку.
К ее возвращению на столе стояли запотевшая бутылка шампанского и бутылка «Минской-4».
– Пока меня не было, случился завоз? – лукаво уточнила она.
– Недостаток информации порождает неверные слухи, – загадочно произнес Алексей и пояснил: – Пришлось поговорить С администратором.
– И объяснить ей, кто я такая? – перебила она его.
«И это тоже», – бросил на нее взгляд Алексей, но вслух сказал другое:
– Почему же? Просто спортсмены в этом заведении на особом положении.
– Настолько, что знают по именам всех официанток? – проводила она улыбкой гордо прошествовавшую мимо официантку Катю. – Забавно: меня здесь никто не знает, но всех интересует, кто я такая и почему пришла с тобой… А знаешь, мне все равно, что они думают. Я буду пить холодное шампанское и нагло улыбаться им в ответ!
– Ну, в таком случае шампанского из холодильника в следующий раз нам точно не видать! – рассмеялся Алексей. – Никакие спортивные заслуги не помогут!
– А разве мы собираемся прийти сюда еще раз? Тогда не буду нагло улыбаться. – Сделав серьезный вид, Тамара поджала губы, но, не удержавшись, прыснула со смеху. – Что-то в этом есть: воровать с клумбы розы и ходить по ресторанам, где спортсмены на особом положении!
Спустя час они покинули относительно прохладное помещение, и Тамара почувствовала, как вместе с обволакивающей после знойного дня духотой шампанское не просто ударило в голову, а затуманило сознание и напрочь разрушило все преграды и условности в общении! Скорее всего с Алексеем творилось то же самое. Держась за руки, они шли по центральной улице города и продолжали шутить и смеяться. Присев на скамейку, Тамара сняла надоевшие туфли и, встав, даже не заметила того момента, когда Алексей обнял ее за талию.
У самого общежития они остановились под огромными кустами акации, которые густой стеной окружали здание, долго целовались, обнимались, снова целовались… Странно, оказалось, этому вовсе не надо было учиться!
Нежные прикосновения кружили голову, а все неприятности, случившиеся накануне, уменьшились до крошечных размеров и незаметно растворились в дурманящем аромате цветущих кустов…
