Текст книги "Песнь Первая (СИ)"

Автор книги: Наталья Ломаченкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Скрипя колёсами, повозка начала замедлять ход, пока не остановилась окончательно.

Двое охранников довольно нелюбезно вытащили меня из этого транспортного средства (стоит сказать, я не особо сопротивлялась – было любопытно поглядеть на инициатора "заговора"). Слегка покачиваясь, я постаралась принять гордый и независимый вид, что почти удалось. Во всяком случае лицо мерзейшего Нафара ибн Как-его-там исказила гримаса недовольства. По-видимому мне полагалось валяться в его ногах, с мольбами облегчить мою участь. Чего разумеется я делать не собиралась, с отсутствующим видом разглядывая сиреневую дымку листвы над головой.

Мысленно поздравив себя, я с удовлетворением отметила, как торговец вначале стал багровым, затем белым, и наконец принял устойчивую окраску цвета благородной плесени. Меня так впечатлил этот живописный переход всего спектра радуги, что я не удержалась и продемонстрировала ему своё полное восхищение, презрительно фыркнув.

А вот этого делать явно не стоило.

– На колени, рабыня! – прошипел Нафар. Его голос даже приобрёл змеиную скользкость и ядовитость. – На колени перед своим господином!

– Ага, бегу и падаю! – огрызнулась я.

Возникшая из ниоткуда лента хлыста ожгла ноги, и я, закусив губу, чтобы не вскрикнуть от боли, упала на траву. Охранники, повинуясь повелительному взмаху купца, вздёрнули меня на ноги.

Нафар вплотную приблизил ко мне своё сухое морщинистое, точно у мумии, лицо.

– Ты ещё не знаешь, что тебя ждёт, рабыня. О, я дорого запрошу за красотку из северных стран на рынке в Халифате! И ты день за днём станешь отдавать своё тело во власть старого, иссохшего от лихорадки, богатея. И будешь проклинать свою гордость, и молить небеса даровать тебе смерть, как твоему муженьку.

Я не удержалась. А просто и точно двинула ему коленом между ног.

Следующие несколько минут, когда торговец сумел вернуть себе дыхание и перестать скулить, перестали для меня существовать. Мир превратился в чистую боль… Умереть, скорее бы умереть и перестать чувствовать…

В себя меня привёл свист опускающейся стали.

Сквозь багровую пелену в глазах мне привиделся всадник на чёрной лошади, вставшей на дыбы в неистовой ярости, со сверкающим, как солнце мечом в руке. Молнией разило страшное лезвие, прекрасен и ужасен был лик всадника, и враги его бежали, ища спасения от смертоносных ударов.

– Альнаор! – воскликнул он. – Альнаор! Не смей оставлять меня!…

…Тысяча демонов!!! Как всё болит! Ой, мама дорогая, роди меня обратно!.. уууу!…

Всё это было, разумеется, только в моих грешных мыслях, а на словах я только очень кратко и лаконично высказала всё, что я думаю о владельце некоего каравана и то, что я с ним сделаю, когда увижу в следующий раз.

– Его уже никто не увидит, – ледяной сталью ночи ответствовал родной голос. Я с усилием разлепила веки и выдохнула с неимоверным облегчением. Даже ноющая боль отступила на второй план.

– Ветар… Он сказал, что ты мёртв…

– Разве я похож на мёртвого? – улыбается принц. Его руки тем временем, освободив меня от верёвок, плотно прилегают к моим вискам, даруя уже ставшую знакомой силу. – Я не оставлю тебя, Альнаор. Никогда.

Я доверчиво закрываю глаза и позволяю себе расслабиться. Никогда… Что же мы с тобой будем делать, когда всё это закончится, милый? Я тоже не хочу уходить от тебя… Но я – другое дело…

– Хватит, Ветар, спасибо, – со вздохом я поднимаюсь на ноги и отстраняю его руки. И так уже видно, что господин Знахарь не слишком крепко держится на ногах. Это сколько же ему досталось, бедному… А тут ещё и я на его голову. – А то я себя вампиром чувствую…

– Ну-ну, – хмыкнул мужчина, но энергетический поток перекрыл. – Ты можешь ехать?

– Да, наверное, – не очень уверенно протягиваю я. – А где мы сейчас?

– Где? – Ветар удивлённо взглянул на меня. – В Полуночном лесу.

– Что?!! – в полном обалдении взвыла я.

О, как прав был великий мудрый, сказавший, что если какая-то неприятность может произойти, то она непременно произойдёт!

Глава 5 – Полуночный Алтарь

Я несколько уныло покосилась на мягко шелестящие над головой листья. Лес как лес, ничего необычного, но уж слишком свежи были в памяти воспоминания о том, как я едва не шагнула навстречу своей гибели, очарованая его миражами. Не хотелось бы испытать нечто подобное ещё раз.

– И чего этот нехороший человек решил сунуться в Полуночник? – проворчала я. – Сам же нас предупреждал о его опасностях. И как натурально изобразил ужас!

Лицо Ветара помрачнело, рука крепко сжала рукоять меча.

– Я должен был догадаться раньше, что это шпион Альзахара. Слишком нетипично было его поведение для уроженца южных купеческих стран. Но он действительно хороший актёр. Чересчур хороший. Его подвела любовь к театральным эффектам.

Я вопросительно взглянула на принца.

– Если бы он приказал своим наёмникам убить меня сразу после того, как я выпил это проклятое вино, то всё было бы кончено, – сумрачно произнёс Ветар. – А так они разыграли целое представление, даже дали жертве последний шанс на поединок.

– Дай-ка я угадаю, – прищурилась я. – Их было пятеро?

– Шестеро, – невозмутимо поправил меня мужчина. – Но в прошлый раз убийцы были более тренированы, чем сейчас.

Я только развела руками. Ну что тут ещё можно сказать? Таким мастерством уже не восхищаются – перед ним преклоняются.

Осторожно ступая по траве к неизменному Фламелю (и как он только умудряется разыскивать меня всюду, в какую бы переделку я не угодила?!), я увидела валяющийся на земле, сломанный в нескольких местах магический ошейник. И невольно передёрнулась от отвращения, машинально касаясь пальцами шеи. Глаза на мгновение подёрнулись дымкой зрения, и с облегчением свободы шевельнулись за спиной незримые крылья стихии. Огонь во мне сиял с прежней силой, и чувство гармонии овевало душу. Я вновь Поющая!

– Забудь, – мягко промолвил подошедший Ветар. – Страшный сон закончился.

Я кивнула. Да, теперь всё будет хорошо – ведь ты со мной.

– Среди них был маг, – всё же сочла за нужное предупредить я. – Очень неплохой маг.

– Именно что был.

Ветар вскочил на своего коня и сумрачно оглядел картину недавнего побоища. Да, не хотела бы я когда-нибудь оказаться с ним по разные стороны баррикад…

– Куда теперь? – жизнерадостно поинтересовалась я, беря в руки поводья. Кони выжидательно рыли копытами землю. Принц задумался.

– Мы уже слишком далеко зашли в Полуночник, чтобы возвращаться обратно и продолжать путь по торговому тракту. Да и вновь общаться с господами купцами у меня что-то нет никакого желания. Я думаю, нам стоит продолжить переход через лес.

Я только вздохнула. Уже дважды попытавшись вызвать мысленную карту, я признала сокрушительное поражение. Внутренний компас указывал на Полуночный лес, но дальше терял очертания и расплывался в сиреневом тумане. Тайная магия не хотела открывать свои секреты чужакам.

– Если почувствуешь что-либо, сразу же говори мне, – успокаивающе обернулся ко мне Ветар. – Я попробую помочь.

Я кивнула, направляя лошадь по незаметной тропе неизвестного происхождения. Так, меня начинают терзать смутные сомнения… Что-то я очень сомневаюсь, что её протоптали частые любители природы…

Как только мы делали шаг, ветви ненавязчиво, но неумолимо смыкались за спиной, и лес обретал вид первозданного творения. Создавалось ощущение, что не мы выбираем дорогу, но сама тропа ведёт нас к некой, только ей ведомой цели. Оставалось лишь покориться и молча следовать предложенному курсу, тем более, что такое чувство, как направление, просто отказывалось работать среди матовых и регулярно исчезающих, чтобы возникнуть на новом месте, деревьев. Полуночник, лес видений и миражей, ни на миг не оставался неизменным. В каждую секунду в нём что-то вырастало, что-то распускалось, что-то пропадало бесследно. Всё это было недоступно и пугающе-чуждо разуму, но в то же время я ощущала нечто общее между этим местом и бесконечностью вселенной Астрала. Та же непостижимость, та же загадочность, та же туманная прелесть марева снов.

Этот лес был отдельным миром в мире, и он был красив. Очень красив.

Листья и травы шептались между собой на том изначальном языке сути, на котором говорила вся гармония. И медленно я стала открываться этому языку, стремясь постичь то, что они несли в себе. Слияние с душой, слияние с сознанием.

Я начинаю петь.

Вернее, нет – не начинаю – я подхватываю и продолжаю их песню, вплетая в неё свои ноты, свои звуки, свою память. И лес притихает, благосклонно слушая мою мелодию, словно решая, достойна ли она стать его частью.

Я пела так, как могут петь истинные Поющие.

В музыке – шорох моего первого леса, в котором я разбудила магию и призвала к жизни. В музыке – танец листьев среди блеска солнечных лучей и аромат цветов в полумраке тени. Там одиночество и манящий зов ночи – и радость, нескончаемая поднебесная радость жизни в солнечный день. Там тихая музыка грусти и светлой надежды – и яростный, дикий, неистовый бой-скольжение одной и пяти. Там – ласка, нежность и несгибаемая надёжность. В песне – моя любовь.

Замерло всё. Лес – единое живое существо, окутывает меня аурой фиолетового света. Но она больше не несёт в себе вражды или недоверия. Это дар за красоту, и признание лучшей. Признание мастерства другого. И я раскрываюсь навстречу неожиданной робкой просьбе поделиться с ним своим умением. Золотой огонь скользит по сиреневым листьям и оставляет, точно звёзды позади себя, невесомые искры пламени. Это мой дар.

Морок спадает, точно его и не было. Всё как раньше, только в каком-то возбуждении перешёптываются между собой деревья, да в нечётком мареве проступили бледно-золотые искры солнца. И красота леса – величественная и таинственная – становится более полной, более совершенной. Но идеал ещё не достигнут. Его невозможно достичь.

Ветар вслушивается, закрыв глаза, в ту песню, что всё ещё переливается среди хитроплетения ветвей. И повинуясь какому-то неясному порыву, я беру его за руку, нащупывая в своей душе нить, соединяющую нас. А потом светом гармонии и звёзд открываюсь ему навcтречу. Так глубоко никто и никогда раньше не видел моего сердца.

Мужчина открывает глаза и замирает в восторге благоговения. Слияние сделало доступным и для него не только слышать, но и увидеть, и прочувствовать всё то, что могу ощущать я. Мы видим оба – истинным зрением – как проносятся радуги в каждой капле воды, как просвечивает солнечный луч сквозь трепетную ткань листка, как золото соединяется с фиолетом. Это – мгновенье красоты.

– Спасибо… – едва слышно произносит Ветар.

Деревья внезапно расступаются перед нами, обнажая ровную гладь тропы. Уже безбоязненно направляем коней в полумрак леса.

– Темнеет… – поёжившись, произнесла я. – Сколько времени прошло?

– Не так и мало, – задумчиво ответил Ветар. – Никто не знает, сколько действовало сонное зелье. Да и в Полуночном лесу часы идут не так, как в обычном мире. Здесь у времени свои законы, не подвластные никому и ничему. Оно то замедляет свой ход, то мчится быстрее мысли. Поэтому, когда мы выйдем отсюда, может оказаться, что там, у нас, уже наступила зима и дороги покрыты снегом.

– Бррр, – вздрогнула я, вообразив себе эту картину. – Не слишком приятно!

– Полуночник принял нас, – сказал принц, вглядываясь в ставшую тёмно-лиловой пелену листьев. – Не думаю, что он станет устраивать нам подлость. Ты ведь сказала ему, что мы спешим?

– Я сказала?! – изумилась я. – Ветар, то что я сделала – это не передача информации. Это стремление чувств, ассоциаций, воспоминаний, получившее воплощение. Ты когда-нибудь пробовал записать свои мысли? Это попросту невозможно. Их движение сумбурно и настолько быстро, что наш разум не успевает считать все эмоции, а только запоминает конечный вывод. А песня позволяет выплеснуть весь поток наружу – во всей гамме оттенков и эмоций. Она не несёт конкретики – а воплощает желания.

– Бойся желаний своих, ибо они исполняются, – задумчиво протянул Ветар. Я тихо опустила голову. Да, ты и представить не можешь, насколько ты прав…

– Смотри! – вдруг воскликнул мужчина, приподнимаясь на стременах и пристально всматриваясь в даль. – Мне показалось, или там действительно горит свет?

Я взглянула в указанном направлении, мельком переходя на истинное зрение, и лес расступился, выпуская нас на идеально ровную, точно созданную не природой поляну. А в её центре, окружённый пятёркой камней, на которых извивались языки пламени, возвышалось странное здание. Сделанное точно из лунного света, оно притягивало и очаровывало взгляд совершенством линий и искусной резьбой. Отдалённо напоминающее беседку, оно состояло из двенадцати опорных столбов, на которых искусной вязью были начертаны странно знакомые символы. В центре же, на небольшом постаменте, созданное неведомым скульптором, стояло изваяние птицы. Она распахнула крылья, приготовившись ко взлёту, пышный хвост струился по земле, а на изящной головке выточен тонкий ободок короны. И блики света, скользившие по скульптуре, делали её живой, а мир вокруг – замершим на длящийся вечно миг.

– Это алтарь Поющим! – выдохнул Ветар, зачарованно смотря на изваяние птицы. – Невероятно! Их культ исчез тысячи лет назад, когда пришла новая вера. Я думал, древних храмов уже не осталось! И священный огонь до сих пор горит… Неужели ещё есть жрецы, поклоняющиеся Поющим?!

Я в каком-то оцепенении медленно взошла по ступеням старинного алтаря и коснулась непослушными пальцами крыльев птицы. Точно огонь пробежал по моим рукам, а в глазах статуи сверкнул звёздный луч.

Торопливо сморгнула и сделала шаг назад. Наверное, показалось…

– Кто бы могла быть эта птица? – задумчиво промолвил принц, подойдя ко мне ближе. – Или это просто символ древнего божества?

– Это Феникс… – непокорными губами прошелестела я. – Хранитель и Повелитель.

– Феникс! Ну разумеется! – улыбнулся Ветар. – Насколько я помню историю, ему приносили в жертву полевые цветы, но только собирать их надо было исключительно при лунном свете. Иначе магия теряла силу.

Он расстелил перед алтарём свой плащ и расседлал коней. Я молча смотрела на него. Точно почувствовав мой взгляд, мужчина обернулся и подошёл ко мне.

– Не бойся, Альнаор, всё в порядке. Поющих не существует.

Я вздрогнула, будто от удара бичом. Недоверие и непонимание исказили моё лицо. Ветар недоумённо вгляделся мне в глаза. Я грустно покачала головой.

– Ты не веришь в Поющих?! Почему?…

– Почему? – принц отвернулся и принялся отстёгивать меч. – Да потому что, если бы они действительно хранили гармонию, то не допустили бы всего того, что происходит на нашей земле прямо под их светлым оком! Потому что нежить беспрепятственно бродит по Сальхаре, потому что идут нескончаемые войны, сражения, смерти! Потому что на трон восходят лживые короли, а соседи готовы перегрызть друг другу глотку за клочок земли! Вот почему я не верю в Поющих! Да, может они и существовали когда-то, тысячи лет назад, но теперь их больше нет!

Каждое слово било сильнее стали. Я вся сжалась, точно пытаясь укрыться от шквала эмоций. В глубине сердца вспыхнула обида. Неужели всё то, что мы делаем ради жизни и процветания Сальхары – недостаточно? И вместо благодарности люди обвиняют нас в своей же подлости и двуличии? Теперь мне стало ясно, почему много лет назад Триумвират принял решение навсегда покинуть землю и переселиться в Высший мир. И как они только находят в себе силы продолжать борьбу, получая за это одни проклятия?..

– Ошибаешься, Ветар… – едва различимо прошептала я. – Ошибаешься.

Принц не ответил, а только улёгся на землю, запахнувшись в тёмную ткань плаща. Я же опустилась на колени перед живой статуей и долго вглядывалась в её непроницаемые глаза, ощущая, как по щекам текут слёзы…

Ночь, лунная ночь…

Осенённая внезапной мыслью, я бесшумно вскочила на ноги, и воззвала к вечному шелесту леса. И, услышав призыв, всколыхнулись ветви, освобождая мне проход. Плеснулась за спиной невесомая ткань крыльев, мир обрёл нелюдскую чёткость зрения. Я скользнула в темноту неуловимой тенью, следую тонкой нити, по которой вёл меня Полуночник.

Десять минут бега или полёта, и я выношусь на залитую лунным светом лужайку. Всю её поверхность устилают нежно-голубые лепестки миниатюро-хрупких цветов ночи – таль-ив-инэ, растущих, по преданиям, только во владениях эльфов. Ещё одна легенда развенчана…

Мягко сажусь на землю, стараясь не повредить грациозные растения. Руки уверенно и сноровисто собирают букет, впитавший в себя вязь созвездий, ласки ветра и неземную боль одиночества. Достойный подарок Фениксу.

Феникс – надежда и опора всего сущего, дитя гармонии, хранитель ключей в мир хаоса – когда ты вернёшься к нам? Ибо вселенная увядает без твоей песни, и все Поющие не в силах восполнить брешь, появившуюся в миг твоей смерти. Возвращайся, Феникс, скорее возвращайся!…

– Боль переполняет тебя, дочь…

Рывком вскидываю голову, слова замирают на губах. Хочется только вечность смотреть на неподвижно зависшую в воздухе изящную и хрупкую фигуру, которая лучится огненной, неистовой и нежной силой. На её лицо, с мягкой и такой знакомой улыбкой, пронизанной печалью. Впитывать в себя её любовь. Любовь ко мне.

Венаор. Мама…

Недоверчиво протягиваю руку, стремясь дотронуться до струящихся складок белоснежного одеяния. Мать, тихо смеясь, отлетает назад, её прозрачные, точно сотканные из искр зарниц, крылья окутывают её золотым ореолом. Она прелестна – она сама красота.

– Не торопись, милая Альни… Здесь присутствует только астральная моя часть, твоё прикосновение развеет её, как дым.

– Как ты нашла меня? – тихо спрашиваю я, вглядываясь в родные глаза. Они полны тоски и одновременной гордости. Но в них нет ни следа слёз – Играющие с Огнём не могут плакать. А Венаор всегда была сильной. Сильной, не смотря ни на что.

– Глупышка… – смеётся мама. – Мне не нужно ловить твой след, как это делают наши доблестные Стражи. Я всегда чувствую тебя, твой страх и твою радость, где бы ты ни находилась. Даже в Астрале я ощутила твой вздох.

– У нас одно сердце… – шепчу я.

Мама печально кивает.

– И его терзает боль. Почему, Альни? Тебе так плохо в мире смертных?

С ироничной и горькой усмешкой качаю головой. Наоборот, хорошо. Чересчур хорошо – так не бывает. Как бы сладок не был мёд, всегда найдётся и ложка дёгтя. Ну а ты сможешь понять меня, мама? Ты ведь тоже когда-то вышла замуж за Первого Стража, полюбив его всем сердцем, хотя прекрасно знала, что Стражи посвящают жизнь не семье. И всё равно бесстрашно приняла свой крест. Смогу ли я так – любить, зная, что навеки останусь для него тем, кем я на самом деле никогда не была?..

– Я полюбила человека, мама.

Фигура Венаор поникла. Я покачала головой.

– Я не вернусь Домой. Не вернусь, пока он сам не прогонит меня.

– Ты уверена, что он будет любить тебя и после того, как ты раскроешь свою истинную суть? – печально спросила мама. – Не будет опасаться или ненавидеть тебя, за то что твои силы безграничны по сравнению с его? Сможешь ли ты бесстрастно наблюдать, как шаг за шагом, год за годом, его убивает старость? Посмотри на меня, Альни! Мне триста двадцать лет – и разве я выгляжу старой по человеческим меркам? Он же будет уже дряхлым старцем – сможет ли твоя любовь перенести такое?!

– Я не раскроюсь ему… – прошелестела я. – Он не верит в Поющих.

С минуту обе молчим. Искры лазурно-голубых лепестков дрожат и переливаются у меня в руках. Цветы не виноваты…

Надо менять тему. Менять, пока меня окончательно не захватила безнадёжность.

– Зачем Триумвират послал по моему следу полный пентакль? – спросила я наконец, пристально вглядываясь в затягивающий водоворот искр маминых глаз. – И как, во имя гармонии, мне удалось выжить?!

– Не просто выжить – победить, – слабо улыбается Венаор. – Ты просто ещё не знаешь своих возможностей, Альни…

– Я знаю, что ни одному Поющему, ну может за исключением Рантиира, не по силам выступить против Первого Стража, – перебила я. – Вы что-то скрываете… Зачем вы охотитесь за мной?

– Мы только пытаемся защитить тебя, – мягко возразила мама. – Ничего больше. Никто из нас не может допустить, чтобы твоя жизнь подвергалась опасности.

– Странные у вас методы, – проворчала я. Точно подтверждая это, отозвался тонкой колющей болью до сих пор незаживший шрам от риста. – Зачем Триумвирату эта игра?

– Я не могу тебе объяснить… – умоляюще промолвила Венаор. – Мы и сами до конца не во всём уверены. Быть может только Рантииру что-то известно… Ты должна вернуться Домой. Там всё выяснится, поверь…

– Я никому ничего не должна! – выкрикнула я. – Знаешь, почему я сбежала? Потому что мне надоела эта бесконечная слежка, точно я преступница, скрывающаяся от закона! Потому что за мной по пятам всегда следовали Стражи, вы думаете, я не замечала?! Мне надоело, что меня ограждают от непонятно чего! Мне надоело, что я никогда не получаю ответов на свои вопросы! И либо ты всё рассказываешь мне теперь, либо Триумвират теряет со мной связь.

– Я не могу!… – отчаянно качнула головой мама. – Прости, Альни.

– Будь по твоему, – глухо отвечаю я.

Стремительным движением соскользнуть в Астрал, мимолётно приветствуя радостно вспыхнувшие язычки пламени. Тени и ветер расступаются, впуская меня в свою обитель. Зажмуриться. Отрешиться от всего – мыслей, эмоций, желаний. Нащупать в царящем вокруг мареве тумана суть связующих нитей. Увидеть, как они наливаются ало-рубиновой радугой – узы крови. Нерушимые и непокорные. Их невозможно разорвать. Но я и не стремлюсь к этому. Из моего гнева, из взлелеянной годами обиды сплетается тончайшая сфера. Она окутывает меня непроницаемым сиянием отрицания, отсекая путь рубиновым нитям. В сердце поселяется глухая пустота. Цена… За всё надо платить.

Росчерком надломленного крыла огонёк моей сущности выскальзывает из Астрала. Последний след обрублен. Больше меня никто не найдёт. Но только я не могла ожидать, что это будет настолько больно. Темно, страшно, пусто… Прости, мама.

Хрустальный трепет лазурных цветков возвращает меня в настоящее. Поднимаю голову – я вновь одна. Лишь бледный серп луны матовым светом заливает поляну, да холодный ветер ночи голубыми волнами пробегает по лепесткам соцветий. Одиночество… Вечное неумолимое одиночество – в этом моя судьба? Но почему? За что?

Тихо шепчутся таль-ив-инэ.

Ещё раз воззвав к шороху ветвей, проскальзываю в открывшийся проём. Чернота леса смыкает надо мной свои крылья. Молча следую за нетерпеливо пляшущим в воздухе сиреневым огоньком. Через несколько бесконечных минут вылетаю к нашей стоянке.

Алтарь словно возвышается над всей землёй. В бликах и всполохах пламени ощущаю тепло привета и протянутую руку дружбы. Мы одной крови – говорят мне глаза птицы. Мы – Поющие В Единстве Гармонии.

С печальным благоговением опускаю голубой букет на невысокий пьедестал перед изваянием Феникса. Перед мысленным взором пылает непримиримым блеском сфера отторжения. Я только что отказалась от этого единства…

Отказалась – и что получила взамен? Боль и ледяной холод одиночества…

Знакомая рука касается моих волос, спутанных после неистового бега. Вздрагиваю, оборачиваюсь, готовая выслушать ещё одну порцию упрёков. Взгляд находит такие родные и ласковые глаза.

– Прости меня, – виновато произносит Ветар. – Не знаю, что на меня нашло.

Смаргиваю невольно выступившие слёзы облегчения. Хочется забыть обо всём мире и устроиться в его тёплых надёжных объятиях. Ведь теперь он – мой последний маяк, среди ревущих волн всеобъемлющего океана. Последняя звезда, лучам которой я ещё могу следовать, чей свет не даёт мне утонуть. Но я не смею.

К счастью, он сам ощущает отголосок моего робкого желания и мягко обнимает меня за плечи. Сидим, прижавшись друг к другу; отблески огня играют на складках тёмных плащей и каменных перьях изваяния.

– Расскажи мне про Феникса, – просит Ветар.

Закрываю глаза. В сознании невесть откуда возникает силует женщины. Поющей. Её трепещущие крылья изумрудно-серыми всполохами спадают со спины. Волосы цвета тёмного золота стелются по ветру. В глазах – неукротимое пламя силы, нежность и пепельный груз знания. Яртиир – Феникс. Погибшая в неравном отчаянном бою с нежитью, вырвавшейся из мира Хаоса. Погибшая, несмотря на защиту десятка Стражей, за два года до моего рождения.

– Феникс – предводитель Поющих, – медленно и нараспев начинаю я. Слова повисают в воздухе тягучими звуками. – Нет, не совсем так. Поющие защищают мир от вторжения Хаоса, перевородной силы, несущей смерть. Она отделена от всей Сальхары магическими Вратами, запертыми и скованными ещё с дня Сотворения. А Феникс является единственным ключом, чтобы отомкнуть нерушимые оковы. Лишь его кровью окроплённые Врата смогут отвориться и выпустить в мир орду нежити. Поэтому Феникс – Хранитель и Повелитель – так почитается под луной и солнцем. На его силе держится мир, а остальные – лишь помогают ему, охраняют и защищают. Даже ценой своей жизни.

Я немного помолчала, собираясь с мыслями. Ветар терпеливо ждал.

– Но всё же бывает так, что Феникс погибает. Вернее, погибает его телесная оболочка. А сущность, бессмертный дух, через некоторое время возрождается в новом Поющем. Вот почему люди говорят, что он сгорает, вновь обретая жизнь из пепла…

Небо понемногу светлело. Над древним алтарём на мгновение завис ореол сиренего-огненного тумана и тут же рассеялся, оставив потухшие факелы камней, замершую белизну колонн и статую птицы, при свете обновлённого дня будто утративших свою таинственнную магию. Я только тихо улыбнулась. Будет вновь ночь – и будет жизнь.

– Феникс… – прошептал Ветар, не сводя с меня сияющего взора. – Я не забуду. Спасибо, Альнаор.

Я мимолётно коснулась его руки, легко поднимаясь с прохладной травы и подходя к Фламелю. Конь качнул грациозной шеей, пряди шёлковой гривы заплескались в редких лучах, умудрившихся проскользнуть сквозь переплетение ветвей и листьев.

Приветственная песнь зарождающемуся дню вырвалась на волю и пронеслась по лесу неумолкающей птичьей трелью. Полуночник отозвался игривым колыханием травы, и лошади помчались, точно соревнуясь в скорости, в возникшую прямо перед ними брешь тропы. Чувство неописуемой, дикой и бесконтрольной свободы захлестнуло меня свежестью ветра, ликующий и восторженный крик прозвенел, нескончаемым эхом отражаясь от стройных стволов деревьев. И неожиданно я расхохоталась в полный голос, точно не было на свете никакого горя. Ветар догнал меня, смеясь по-мальчишески искренне и весело, и мы понеслись рядом, опьянённые этой неистовой, бурной радостью – простым и незатейливым счастьем от того, что рядом с тобой есть друг.

Лес закончился неожиданно. Всего миг назад нас окружали нагромождения деревьев – и вот лошади уже летят по знакомому тракту, оставив позади туманность Полуночника.

Не останавливая Фламеля, я повернулась к лесу, уже начавшему таять под сиренью дымчатого марева.

– Прощай, друг! – пропела я. – Пусть достойный разгадает твою тайну.

Золотые искорки, закружившись в танце, взмыли в воздух и плавно рассыпались по незаметным более ветвям. Полуночник обещал ждать. Ждать и хранить покоящуюся в его сердце святыню.

А впереди свекали под утренними лучами крыши и купола Гавани Серых ветров.

Глава 6 – Гавань Серых ветров

Улицы Гавани, превратившейся с течением неумолимого времени в огромный город-порт, были запружены людьми. Дома и бесчисленные магазины толпились по обеим сторонам нешироких, но аккуратных улочек, сверкая витринами и оглушая прохожих зазывными криками торговцев, клятвенно обещавших самые качественные и непременно эльфийские товары по самым низким ценам. Вначале я с некоторым вниманием слушала их попытки перекричать друг друга, но после того, как один тощий мужичок начал упорно всовывать мне «истинную пряность, специально взращённую на эльфийских полях», потеряла к ним интерес. Откуда посреди моря он взял поля – остаётся тайной, покрытой мраком неизвестности. Мда, если врать, так надо хоть убедительно врать.

Ветар, вежливо сквозь зубы улыбаясь торговцам, целеустремлённо прокладывал себе дорогу к собственно месту нашего назначения, то есть пристани. Она, если судить по неопределённым намёкам, располагалась прямиком за рыночным кварталом города, где мы и оказались.

Протолкавшись ещё немного и выслушав поражающее своей объёмностью количество разных «лестных» слов в свой адрес, мы с облегчением вступили в жилую часть Гавани. Среди прохожих стали попадаться и коренастые гномы, мастерски ругавшиеся на всех известных и неизвестных языках, и даже пара кентавров, увлечённо обсуждавших точность астрологического прогноза, и, разумеется, эльфы.

Вначале я просто замерла, не в силах отвести глаза от грациозной и высокой фигуры, неторопливо шагавшей (или плывшей) по мостовой. Эльф, ощутив мой восхищённый взгляд, только чуть скучающе повернулся, вздохнул с пренебрежением и плохо скрытым презрением и скользнул дальше. Из столбняка меня вывел сердитый голос Ветара, с нетерпением ожидавшего у причала.

– Корабль придёт через два дня, – лениво пояснял смотритель, искоса поглядывая на полупустую бутыль с вином, стоявшую на слегка покорёженном столе. Судя по всему, он был полон желания побыстрее спровадить нежданных визитёров, то есть нас, так невовремя заявившихся в его контору и оторвавших от обильного возлияния. Ну что же, его вполне можно понять. – Насчёт проезда можете попытаться договориться с серраном Лейаторри, что около главного дока. Надеюсь, вы понимаете, что эльфы не любят принимать в Плавающий город чужаков, так что особо не рассчитывайте на успех.

– Благодарю, серран, – вежливо поклонился Ветар, как всегда взявший на себя переговоры с представителями властей. У принца это получалось естественно и небрежно, точно так и должно было быть. Впрочем, трудно было ожидать чего-то другого от наследственного дипломата.

Серран Лейаторри, оказавшийся пожилым эльфом с длинными седыми волосами, сплетёнными позади в косу, принял нас, мягко говоря, холодно. Сперва нам пришлось ждать около двух часов, пока господин руководитель Главного управления дока соизволит найти время, чтобы выслушать нашу скромную просьбу. Затем, когда я уже была готова разметать всю пристань на мелкие дощечки, ещё один остроухий эльф, предварительно окинув нас взглядом, от которого в миг скисло бы молоко, «пригласил» нас в кабинет.

Лейаторри, косо посмотрев на просителей, отвернулся к окну, читая какие-то бумаги и больше не обращая на наши персоны никакого внимания. Сесть нам, разумеется, никто не предложил. Я с трудом сдерживала нарастающее раздражение. Весь мой восторг от встречи с эльфами исчез, точно его и не было, и только наша невольная зависимость от высокого седокосого руководителя мешала мне подпалить к хаосу его прибранные до невозможного аккуратно листочки. Ветар же был спокоен, словно море в момент штиля.