Текст книги "История русской культуры: XIX век"
Автор книги: Наталья Яковкина
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 38 страниц)
В «Памятной книге Лицея» он писал о необходимости в преподавании всех предметов выделять нравственную идею, «приучать к различию добра и зла». Педагогам и наставникам полагалось относиться к воспитанникам корректно, как к взрослым, обращаться на «вы» с прибавлением «господин». Лицей был единственным в России учебным заведением, где не было телесных наказаний.
Все вопросы, касающиеся обучения и воспитания, решала так называемая Конференция Лицея, состоящая из профессоров и директора. Конференция постоянно сносилась с университетами: Петербургским, Московским, Харьковским и Казанским, получала оттуда книги, учебные планы. В свою очередь преподаватели Лицея посылали свои научные труды в высшие учебные заведения страны.
Хотя первоначально Лицей предназначался для детей самых высокопоставленных семей – одно время даже предполагалось там обучать младших братьев императора Александра великих князей Николая и Михаила – однако он не привлек внимания сановного и богатого дворянства. Первыми воспитанниками стали в основном дети родовитого, но небогатого, служилого дворянства. К экзамену были допущены 38 человек, зачислено —30. Из них титулованных было только пять – барон Дельвиг, князь Горчаков, бароны Корф, Гревениц, граф Броглио. К родовитым дворянским семьям принадлежали Пушкин, Пущин, Ржевский, Матюшкин и Маслов. Лицеисты получили форменную одежду – сюртук военного покроя с красным воротником и металлическими пуговицами, парадный мундир – синий с красным воротником и синюю фуражку с бархатным околышем.
В специально построенном для Лицея здании рядом с Екатерининским дворцом размещались хозяйственные помещения, больница (на I этаже), большой зал, классы и классные комнаты для занятий после уроков (на II и III), на IV этаже – спальни воспитанников, состоящие из небольших комнат, разделенных перегородкой, с умывальником, постелью, шкафами для белья и платья. Пища, по отзывам воспитанников, была прекрасная и обильная. Распорядок дня был составлен таким образом, что занятия чередовались с отдыхом; подъем в 6 часов утра, с 7 часов – молитва и чай, с 8 до 9 – урок, с 9 до 10 часов – отдых, с 10 до 12 часов снова уроки, потом с 12 и до 2 часов обед и отдых; с 2 до 5 часов – уроки. В 5 часов – вечерний чай и до 8 часов – свободное время. В 8 часов ужин и в 10 часов вечера – отход ко сну. Большое внимание уделяли воспитатели физическим упражнениям лицеистов. Зимой, после вечернего чая, в 5 часов лицеисты катались на коньках на небольшом четырехугольном пруду перед дворцом. Кроме этого ежедневными были верховая езда, фехтование, летом – плавание и гребля. Директор Малиновский устраивал различные подвижные игры, летом организовывал пешеходные прогулки в Колпино, Павловск, катание в шлюпках по озерам и прудам Царского Села.
Дом директора стал родным для лицеистов. Горчаков после поступления в Лицей писал родным, что «трудно выразить словами, какой прекрасный человек Малиновский, что он относится к воспитанникам, как к своим детям, и не делает разницы между ними и своим сыном». Малиновский постоянно переписывался с родными воспитанников, сообщал об их самочувствии, успехах. Трогательно заботился о своих подопечных. Так, заболевшему Есакову по распоряжению директора специально доставали козье молоко.
После ранней кончины Малиновского его преемник Е. А. Энгельгардт продолжил традиции лицейского воспитания. Ученики высоко ценили его как человека и наставника: «Он никогда не посещал классов, предоставляя полную свободу и самостоятельность профессорам-преподавателям... и действовал на воспитанников ежедневным с ними общением. Он имел обыкновение в младшем курсе приходить почти ежедневно после вечернего чая и занимал нас чтением, беседою (иногда шутливою); беседы эти не имели никогда характера педагогического наставничества, а были приноровлены к возрасту, служили к развитию воспитания и внушению им правил нравственности; особенно настаивал он на важности принципа правдивости... На старшем курсе беседы его клонились к развитию понятия о долге». 92Высокогуманный, высоконравственный девиз Малиновского – «общая польза», воспитавший стремление приносить пользу, служа «общему благу», стал и девизом Энгельгардта, который говорил: «Доколе человек не умер, он должен иметь беспрестанно в виду великую цель:
споспешествовать (то есть содействовать – Н. Я.)и общему благу». Энгельгардт был не только прекрасным педагогом, но и хорошим организатором – при нем был налажен быт и дисциплина лицеистов, расшатанные после смерти первого директора. Во многих домах Лицей, по выражению И. И. Пущина, получил «права гражданства». Воспитанники бывали в домашнем театре графа Толстого, в домах графа Ожаровского, И. Северина, Бакуниной – матери лицеиста Александра Бакунина и больше всего в доме директора Е. А. Энгельгардта. Там они знакомились с обычаями светской жизни, расширяли круг знакомств. Летом директор совершал с ними дальние, иногда двухдневные, экскурсии по окрестностям Царского Села; зимой в праздничные дни для развлечения возил на тройках за город завтракать или пить чай, тогда же в парке для них устраивались катания с гор. Лицеисты много бывали на воздухе – катались верхом, зимой – на коньках или санках, или просто гуляли в великолепных парках, окружавших дворец и здание Лицея. И неповторимая красота царскосельских дворцов и парков тоже влияла, формировала эстетические вкусы, нравственные воззрения лицеистов. Она воспитывала любовь к природе, искусству. Три необъятных парка, два огромных дворца и бесконечное множество павильонов, памятников, статуй представляли все стили в искусстве от барокко и классицизма до средневековой и восточной экзотики, готических, китайских и турецких мотивов – все, что запечатлелось в памяти и сердцах лицеистов.
Как писал В. К. Кюхельбекер: «Тут нет места, почти нет камня, ни дерева, с которым не было сопряжено какое-нибудь воспоминание, драгоценное для сердца всякого бывшего воспитанником Лицея». 93
Все в жизни Лицея – и лекции профессоров, и самостоятельные занятия и чтения, общение с наставниками и друзьями, и даже развлечения – способствовало развитию индивидуальности каждого воспитанника. И тот период в деятельности Лицея, когда эти условия оставались неизменными, отмечен и наибольшими успехами. Особую воспитанность и широкую образованность выпускников Царскосельского лицея, и прежде всего первого выпуска, отмечали все современники, назвавшие этот выпуск блистательным. Позднее он получил название «пушкинский». И действительно, из 28 воспитанников, закончивших Лицей в 1817 году, вышли не только величайший поэт, но и яркие личности – воины, поэты, исследователи – отважный мореплаватель Ф. Матюшкин, сановный дипломат, долгие годы руководивший внешней политикой России князь А. Горчаков; чудесный поэт, остроумный и нежный А. Дельвиг; первый друг Пушкина, честнейший и смелый И. И. Пущин, гвардейский офицер, позднее судейский чиновник, еще позднее – декабрист и ссыльнопоселенец в Сибири; поэт, педагог В. Кюхельбекер, – «милый Кюхля лицейских лет», тоже декабрист, скончавшийся в Сибири; барон М. Корф – видный сановник, сенатор, директор Императорской публичной библиотеки. Все очень разные, но все – самостоятельно мыслящие, прекрасно образованные.
В этом отношении Лицей в какой-то степени воплотил мечту русского века Просвещения – о создании учебного заведения, готовящего «новых людей». Только лицеисты первых выпусков имели мало общего с идеалами «новых людей» XVIII века.
«Лицейский дух», созданный и поддерживаемый Малиновским и Энгельгардтом, постепенно исчезал: менялись учебные программы, ужесточилась дисциплина, исчезла простота в отношениях воспитанников к педагогам и наставникам, были уничтожены и проблески свободомыслия. Последовавшая в начале 20-х годов правительственная реакция в области просвещения нанесла сокрушительный удар прежнему Лицею. В 1821 году Энгельгардт вынужден был покинуть пост директора. Лицей вывели из подчинения министерства народного просвещения и передали Управлению военно-учебных заведений. Директором его стал генерал-майор Гольтгоер. Позднее Лицей был переведен из Царского Села в Петербург и, получив наименование Александровского, по существу превратился в закрытое военное учебное заведение.
* * *
Суммируя все сказанное о развитии просвещения в первой половине XIX века, следует подчеркнуть особенности этого процесса.
Безусловным достижением являлось создание в начале века единой государственной системы образования. Кроме того, преемственность учебных программ всех ступеней школы, бесплатность государственного обучения позволяют считать этот проект наиболее прогрессивным из реформ просвещения первой половины XIX века. К сожалению, реализация этих начинаний проходила медленно и тормозилась в значительной степени недостаточностью средств. Следует заметить, что государственные ассигнования на просвещение в течение всего XIX века были значительно меньше других расходов и меньше потребностей школы. Так, в 1805 году в период реализации устава 1804 года сумма всех государственных расходов составляла 125 448 922 руб., из них министерству просвещения причиталось – 2 600 934 руб., в 1815 году государственные расходы составляли 271 246 174 руб., а министерству просвещения было выделено лишь 2 351 780 руб. 94
При этом, начиная со второго десятилетия XIX века, эта система образования, отражая общую тенденцию внутренней политики правительства, принимала все более ярко выраженный охранительный и продворянский характер. Проявилось это, с одной стороны, в уничтожении преемственности между низшей, средней и высшей школой, изменении учебных программ, в репрессиях по отношению к университетам, с другой – в сохранении и расширении сети закрытых дворянских учебных заведений.
Результатом этой консервативной политики правительства явился очень слабый рост прежде всего низших и средних учебных заведений, а следовательно, крайне замедленное расширение круга людей, обладающих основами знаний. Ведь даже в середине 30-х годов XIX века учащиеся средних учебных заведений, то есть гимназий, пансионов, военных и духовных училищ составляли всего 379 тыс. человек на 51 миллион населения, то есть около 0,7%. При этом стремление правительства к ограничению просвещения приводило не только к массовой неграмотности основной части населения – крестьянства и среднего сословия, но и к тому, что не удовлетворялись культурные потребности даже привилегированного класса – дворянства. Ибо обучение в закрытых дворянских учебных заведениях (институтах благородных девиц, пажеском корпусе, лицеях, некоторых военных училищах) получали в основном дети наиболее родовитых, сановных и богатых дворянских семей. При этом учебная программа и бытовые условия таких заведений, как Царскосельский лицей или Пажеский корпус, предназначенных для детей высших кругов дворянства, резко отличались от других, даже закрытых дворянских учебных заведений. Между тем в среде дворянского сословия в первой половине XIX века наряду с земельными магнатами или просто состоятельными помещиками существовала большая прослойка безземельных дворян, мелких и средних чиновников, младших офицеров, имущественное состояние которых было очень скудным. «Оторвавшееся от помещичьей экономической базы, зависящее от заработной платы, это дворянство, еще обладающее сословным званием, не отличалось ничем от разночинцев». 95Мизерное же количество уездных училищ и гимназий приводило к тому, что большинство детей дворянских семей среднего и низкого достатка не получали даже минимума знаний, необходимых для образованного человека тех лет.
Кроме того, влияние реакционной политики правительства отрицательно сказывалось на содержании и методике процесса обучения. Пересмотр учебных программ (особенно гимназических и университетских), проникновение консервативной идеологии в систему воспитания обедняло умственный кругозор и духовный мир подрастающего поколения. Продворянская направленность всей системы образования способствовала возрастанию приоритетности сословного мировоззрения, усугубляя противоречия внутри страны.
Нерешенным оставался и вопрос женского образования.
В то же время прогресс капиталистических отношений, ускоривший развитие промышленности, торговли, городского строительства, наконец, возраставшая бюрократизация государственного аппарата – все это увеличивало потребность в образованных специалистах – инженерах, юристах, агрономах, врачах, педагогах и т. п.
Потребность общества в образованных кадрах вынуждала правительство, идя им в какой-то мере навстречу, приспосабливать сословную систему образования к новым условиям. Это обозначилось прежде всего в создании средних и высших технических учебных заведений (Горный институт, институт инженеров путей сообщения, строительный институт в Петербурге, навигационные школы в Астрахани, Архангельске, Таганроге, фабрично-заводские училища в Москве и Петербурге, земледельческие школы в средней полосе России и на Украине и т. д.). Процесс демократизации школы шел медленно и трудно. Только ценой невероятных усилий и лишений удавалось выходцам из низших сословий получать желаемое образование. Тем не менее количество обучающихся в гимназиях и высших учебных заведениях разночинцев возрастает. В 30-40-х годах в гимназиях обучалось до 20% детей недворянского происхождения. В Петербурге, например, строго сословный характер сохраняла только I гимназия, принимавшая учеников лишь из потомственных дворянских семей. Во II гимназии в 40-е годы XIX века обучалось около 20-24% детей купцов и разночинцев, состав учащихся в других петербургских гимназиях был еще более демократичным. Значительно нарушался сословный принцип и в провинциальных гимназиях. Так, в пензенской гимназии в 1844/45 учебном году дети дворян и чиновников составляли не более 2/3 учеников. Также возросло и число разночинных студентов в институтах и университетах страны. Например, в Казанском университете в 1848/49 учебном году студенты недворянского происхождения составляли 50%, а по всем российским университетам – 37%. Причем даже в закрытых учебных заведениях появляются учащиеся-разночинцы. В Демидовском училище в Ярославле, приравненном по своему положению к лицеям, количество воспитанников-недворян составляло 50%, 96Этот, хотя и затрудненный, но растущий процесс демократизации образования в экономическом плане способствовал более активному прогрессу народного хозяйства страны, в плане же социальном выразился в появлении нового общественного слоя – разночинной интеллигенции.
Таким образом, для наиболее прозорливых современников становилось ясным, что прежняя система просвещения, присущая феодальному обществу, безнадежно устаревала и препятствовала росту и развитию ведущей силы общественного сознания – русской интеллигенции.
Примечания
1 Миронов Б. Н.История в цифрах. Л., 1991. С. 81.
2 Рождественский С. В.Сословный вопрос в русских университетах в первой четверти XIX века СПб., 1907. С. 57.
3 Рождественский С. В.Сословный вопрос... С. 15.
4 Герцен А. И.Былое и думы. Собр. соч. В 8 т. М., 1975. Т. 4. С. 121.
5 Фальборк Г., Чернолуский В.Народное образование в России. СПб., 1900. С. 33.
6 Воронов А.Историко-статистическое обозрение учебных заведений Санкт-Петербургского учебного округа. СПб., 1854. С. 116.
7 Фальборк Г., Чернолуский В.Народное образование в России... С. 23.
8Там же. С.25.
9 Лемехов П.Из школьных воспоминаний // Школьная жизнь. 1873. № 24. С. 542-544.
10Там же. № 28. С. 642.
11 Ясинский И. И.Воспоминания // Исторический вестник. 1891. Т. 44. № 6. С. 595.
12 Рождественский С. В.Сословный вопрос... С. 57.
13 Назимов М. Л.В провинции и в Москве с 1812 по 1828 год. Из воспоминаний старожила // Русский вестник. 1876. Т. 124. № 7. С. 100.
14Там же. С.101.
15Там же. С.101-102.
16Там же. С.102.
17 Тимковский Е. Ф.Воспоминания // Киевская старина. 1894. Т. 44. № 3. С. 379.
18 Назимов М. Л.В провинции и в Москве... С. 105.
19Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР. XVIII – первая половина XIX века. М., 1973. С. 208.
20 Сент-Илер К. К.Воспоминания казенного пенсионера о III Санкт-Петербургской гимназии // Русская школа. 1898. Т. I. № 5/6. С. 42.
21 Эвальд В. Ф.Из школьных воспоминаний // Русская школа. 1890. Т. 2. № 6. С. 86.
22 Авсеенко В. Г.Школьные годы // Исторический вестник. 1881. Т. 5. № 4. С. 709-710.
23 Авсеенко В. Г.Школьные годы... С. 708.
24 Эвальд В. Ф.Из школьных воспоминаний... С. 87.
25 Янишевский Е. П.Воспоминания бывшего ученика 2-й казанской гимназии 40-х годов Казань. 1896. С. 4.
26 Там же. С.5.
27 Эвальд В. Ф.Из школьных воспоминаний... С. 82.
28 Янишевский Е. П.Воспоминания... С. 6.
29Там же. С.II.
30 Воронов А.Историко-статистическое обозрение... С. 116-117.
31 Галкин К. Г.Высшее образование и подготовка научных кадров в СССР. М., 1958. С. 14.
32 Мурзакевич Н. Н.В Московском университете // Московский университет в воспоминаниях современников. М., 1956. С. 30.
33 Багалей Д. Н.Опыт истории харьковского университета. Т. 1. Харьков, 1893. С. 76.
34 Загоскин Н. П.История казанского университета за первое 100-летие его существования. Т. I. Казань, 1902. С. 5.
36 Загоскин Н. П.История казанского университета... Т. 3. С. 26.
36 Багалей Д. Н.Опыт истории харьковского университета... Т. 2. Харьков, 1898. С. 33.
37 Ферлюдин П.Исторический обзор по высшему образованию в России. Саратов, 1893. С. 75.
38Там же. С. 74.
39Там же. С. 77.
40 Загоскин Н. П.История казанского университета... Т. I. С. CXXVIII.
41История ленинградского университета. Л., 1969. С. 21.
42 Косачевская Е. М.Балутьянский и Петербургский университет в первой четверти XIX века. Л., 1971. С. 138.
43 Греч Н. И.Воспоминания старика // Ленинградский университет в воспоминаниях современников. Л., 1963. С. 17.
44Там же. С.19.
45 Никитенко А. В.Дневник. М., 1955. Т. 1. С. 97.
46Историческая записка о деле Санкт-Петербургского университета // Чтения в обществе истории и древностей российских. 1862. Кн. III. Отд. 3. С. 180 -205.
47 Сухомлинов М. И.Материалы для истории образования в России в царствование императора Александра I. СПб., 1866. Т. 2. С. 134.
48 Рождественский С. В.Сословный вопрос... С. 57.
49Ленинградский университет в воспоминаниях современников.
50 Костенецкий Я. И.Воспоминания из моей студенческой жизни // Русский архив. 1887. Кн. 3. С. 347.
51 Белов И. Д.Рассказ об имп. Николае Павловиче // Исторический вестник. 1885. Т. 20. С. 275.
52 Мурзакевич Н. И.В Московском университете... С. 32.
53 Тимковский Е. Ф.Воспоминания // Киевская старина. 1894. С. 45. № 4. С. 13-14.
54 Соловьев С. М.Из воспоминаний // Московский университет в воспоминаниях современников... С. 224.
55 Герцен А. И.Полное собрание сочинений. Т. 3. С. 324-325.
56 Черепнин Н. П.Императорское Воспитательное общество благородных девиц. Исторический очерк (1764-1914). СПб., 1914-1915. Т. 1. С. 146.
57 Соколова А.Воспоминания смолянки // Вестник всемирной истории. 1901. № 5. С. 45.
58Там же. С. 43.
59 Угличанова М. С.Воспоминания воспитанницы Смольного монастыря 40-х годов. М„ 1901. С. 16.
60 Соколова А.Воспоминания смолянки... С. 47.
61 Угличанова М. С.Воспоминания... С. 32.
62 Быкова В. П.Записки старой смолянки. СПб., 1898. Ч. I. С. 214.
63 Карцев Н. С.Мариинский институт (1797—1897). Исторический очерк. СПб., 1897. С. 12.
64 Воронов А.Историко-статистическое обозрение... С. 245.
65 Соллогуб В. А.Петербургские страницы воспоминаний графа Соллогуба. СПб., 1993. С. 23.
66 Вагнер Н. П.Провинциальный пансион полвека назад // Русская школа. 1895. № 3. С.19.
67 Карпов В. Н.Воспоминания. М.; Л., 1933. С. 139.
68 Вагнер Н. П.Провинциальный пансион... С. 27.
69 Карпов В. Н.Воспоминания... С. 149.
70Очерки истории Ленинграда. Т. 1. М.; Л., 1955. С. 800.
71 Давыдов В. Н.Москва. Пятидесятые и шестидесятые годы // Ушедшая Москва. М., 1964. С. 17.
72 Соллогуб В. А.Петербургские страницы... С. 31.
73 Герцен А. И.Былое и думы // Герцен А. И.Собр. соч. В 8 т. Т. 4. М., 1975. С. 44.
74Ушедшая Москва. Воспоминания современников о Москве второй половины XIX века. М., 1964. С. 19.
75Ушедшая Москва... С. 20.
76 Цебрикова М. К.Страницы к истории нашего женского воспитания // Русская школа. 1893. Т. 1. .№ 5/6. С. 48.
77Там же. С.43.
78Там же. С. 49-50.
79Там же. Т. 2. № 7/8. С. 41.
80 Пушкин А. С.О народном воспитании // Пушкин А. С.Поли. собр. соч. Т. 2. М., 1949. С. 44.
81 Одоевский В. Ф.Избранные педагогические сочинения. М., 1955. С. 120.
82Воспоминания Бестужевых. М.; Л., 1951. С. 207.
83Там асе. С. 207.
84 Жиркевич И. С.Записки // Русская старина. 1874. Кн. 2. С. 232.
85 Зенденгорст К.Первый кадетский корпус в 1813-1825 годах '// Русская старина. 1879. Т. 24. № 2. С. 309.
86 Крылов Н.А.Кадеты 40-х годов// Исторический вестник. 1901. Т. 85. № 9. С. 957.
87 Имеретинский Н. К.Пажеский корпус 1843-1848. Записки старого пажа // Русский вестник. 1887. Т. 190. № 8. С. 625.
88Там же. С.623.
89Там же. С.627.
90Воспоминания Бестужевых... С. 212.
91 Познанский В. В.Очерк формирования русской национальной культуры первой половины XIX века. М., 1975. С. 79.
92 Белуха-Кохановский М. АВоспоминания царскосельского лицеиста IV выпуска // Русская старина. 1890. Т. 65. С. 839.
93 Руденская М., Руденская С.Пушкинский Лицей. Л., 1980. С. 30.
94 Блиох И. С.Финансы России в XIX веке. Т. I. СПб., 1882. С. 152.
95 Лейкина-Свирская В. Р.Интеллигенция в России во второй половине XIX века М., 1971. С. 26.
96 Лейкина-Свирская В. Р.Формирование разночинной интеллигенции в России в 40-х годах XIX века // История СССР. 1958. .№ 1. С. 85-87.
ГЛАВА ВТОРАЯ
КНИЖНОЕ ДЕЛО В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА
§ 1. ИЗДАТЕЛЬСТВО И КНИЖНАЯ ТОРГОВЛЯ В РОССИИ
Обращаясь к вопросу о распространении знаний в первой половине прошлого века, закономерно в первую очередь говорить о книге и книгопечатании, ибо в то время, когда не было ни радио, ни, тем более, телевидения, печатное слово, книга были главным, а иногда и единственным источником информации, научных знаний. Печатное слово питало русскую литературу, будило общественную мысль. Однако развитие книжного дела было обусловлено разными обстоятельствами, прежде всего, уровнем грамотности населения и политикой правительства. Как уже отмечалось, количество грамотных людей в России того времени было ничтожно малым. Кроме того, и владеющие в какой-то мере грамотой далеко не всегда были любителями чтения, по словам А. И. Герцена, тогда «высшее общество ничего не читало по-русски, низшее – вообще ничего не читало». Книготорговец того времени писал в своих воспоминаниях, что «книжное дело вообще шло тихо, и по недостатку разнообразия книг, и по недостатку на них покупателей: одна только мода иметь в аристократических и богатых домах библиотеки исключительно поддерживала торговлю. Зажиточное купечество ничего не читало, среднее сословие читало мало, а аристократия читала исключительно иностранные книги». 1Многие провинциальные помещики, жившие в своих имениях более или менее постоянно, в качестве единственных книг имели календари или «Гадательную книгу» толкователя снов Мартына Задеки. Грамотное городское население, купцы, мелкие чиновники в то время редко пользовались печатной продукцией еще и по причине ее дороговизны. Существовало и еще одно обстоятельство, влиявшее на книжную торговлю – это переписка книг или отдельных сочинений, большей частью небольших по объему и представляющих интерес. Некоторые любители даже заводили альбомы или специальные тетради, куда переписывали понравившиеся произведения. Особенно часто это происходило с запрещенными изданиями. По рукам ходили списки комедии «Горе от ума», многих стихотворений Пушкина, различные «подпольные издания» в период цензурных притеснений 30—40-х годов.
Кроме того, развитие издательской деятельности определяла и правительственная политика.
Период просвещенного абсолютизма (вторая половина XVIII века) стал временем распространения книгопечатания в России. Долгое время книгопечатание являлось государственной монополией, но после указа 1783 года, разрешившего открытие частных типографий, издательское дело быстро набирает силу. Уже в 1784 году насчитывалось значительное количество частных типографий не только в Петербурге и Москве, но и ряде губернских городов – Астрахани, Владимире, Воронеже, Ярославле, Тобольске, Калуге, Смоленске, Перми, Нижнем Новгороде, Костроме, Тамбове и др. Однако этот подъем был непродолжительным. В 1796 году Екатерина II, напуганная Великой французской революцией, издала указ о закрытии «вольных» типографий и введении столичной цензуры. В 1800 году императором Павлом I был запрещен ввоз в Россию иностранных книг, бессмысленная же строгость светской и духовной цензуры привели к значительному сокращению и отечественных изданий.
Однако первые годы царствования Александра I, отмеченные целым рядом прогрессивных начинаний, были благоприятными и для развития отечественного книгопечатания. В марте 1801 года был снят запрет на ввоз книг из-за границы. В 1802 году последовала отмена предварительной цензуры, особенно тяжелой для периодической печати, и разрешение открывать частные типографии. Возрождение «вольных» типографий способствовало увеличению печатной продукции. Причем лидирующее положение в начале XIX века занимали петербургские и московские издательства. Из 1304 книг, вышедших на русском языке в 1801-1805 годах, 1224 были напечатаны в Петербурге и Москве. Книгопечатание в провинции развивалось медленно. В первой четверти XIX века в 17 провинциальных городах России было выпущено лишь 427 книг, во второй четверти – 1036. 2
После правительственного указа, разрешающего открытие частных типографий, их начали заводить не только книгопродавцы-коммерсанты, но и просвещенные дворяне, любители и покровители «изящной словесности», как например богатый московский барин П. П. Бекетов, библиофил, высокообразованный человек, член ряда научных обществ. Желание распространять книги побудило его открыть в начале XIX века в Москве типографию и при ней книжную лавку. Издавал "Бекетов преимущественно художественную литературу – сочинения Хераскова, Дмитриева, Державина, Карамзина. Выпускались типографией и иллюстрированные альбомы – «Пантеон Российских авторов» – портреты русских писателей с приложением кратких биографий, написанных Карамзиным, – и «Собрание портретов знаменитых россиян». Всего Бекетов выпустил около 100 изданий. В своей практике издатель руководствовался не коммерческими соображениями, а лишь собственным художественным вкусом и любовью к литературе. Книги его издания, выходившие небольшими тиражами, отличались изяществом оформления. К сожалению, типография, книжная лавка, а также прекрасная библиотека Бекетова погибли во время московского пожара 1812 года.
Среди любителей и издателей книги совершенно особое место занимает Николай Петрович Румянцев, бывший не только библиофилом, но большим патриотом-просветителем.
Граф Н. П. Румянцев, сын известного военачальника фельдмаршала графа П. А. Румянцева-Задунайского, был одним из замечательнейших людей первой половины прошлого века. Видный государственный деятель, в прошлом один из «молодых друзей» молодого Александра I, член Негласного комитета, министр коммерции, а позднее – министр иностранных дел, председатель Государственного совета, он с юношеских лет увлекался отечественной историей. Позднее, уже занимая высокие государственные посты, он продолжал все свободное время уделять любимому делу. Понимая, «что только соединенными силами многих можно продвинуть русскую историю», Румянцев сплотил вокруг себя единомышленников-ученых. Как писал о нем один из друзей, «не любя рассеянии (то есть развлечений – Н. Я.),выезжая единственно ко двору, он посвящал досуги свои серьезному чтению и любил собирать за столом малое, но избранное общество людей образованных». 3
Членами этого «избранного» кружка стали историки, археографы, лингвисты П. М. Строев, К. Ф. Калайдович, А. X. Востоков, мореплаватель и географ И. Ф. Крузенштерн, библиограф В. Г. Анастасевич, историк академик Ф. И. Круг, митрополит Новгородский Евгений (Болховитинов), историограф русского флота Верх, востоковед Ярцев. Постепенно научные связи расширяются, Румянцев привлекает к работе кружка немецких, польских, французских исследователей. Целью деятельности Румянцева и его друзей становится отыскание и опубликование памятников истории древней Руси. Поиски рукописных источников производились как в России, так и за границей. По поручению Румянцева Строев обследовал в 1817-1818 годах многие монастырские библиотеки и архивы; по материалам его изысканий был издан «Софийский Временник». Историк Круг собирал для Румянцева сведения о неизвестных византийских сочинениях о Руси в архивах Англии, Италии и Испании, Кеппен – в немецких архивах, где снял копию договора князя Смоленского с Ригою 1229 года. Этот ценный документ Румянцев передал в архив министерства иностранных дел. Материалы, собранные Кеппеном, вошли в издание «Собрание славянских памятников, находящихся вне России».
На средства Румянцева были также изданы «Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым» (1818), «Памятники Российской словесности XII века» (М., 1821), «Белорусский архив древних грамот» (М., 1824), «Законы великого князя Иоанна III и его внука царя Ивана Васильевича» (1819). В 1811 году Румянцев, будучи председателем Государственного совета, учредил Комиссию печатания государственных грамот и договоров для издания документов по внутренней и внешней политике России. Щедро субсидировал Румянцев издание «Собрания государственных грамот и договоров», предпринятое Академией Наук.
Издательская научная деятельность Н. П. Румянцева была в своем роде уникальной, но постепенно издательское дело приобретает известную популярность и используется некоторыми помещиками даже в хозяйственных целях. Так, есть сведения, что известный временщик александровского времени граф Аракчеев имел типографию в своем имении. Будучи рачительным хозяином, он размножал типографским способом многочисленные циркуляры и правила, строго регламентировавшие не только работу, но и быт крепостных, наподобие состоявших из 36 параграфов «Правил матерям по уходу за детьми».
Однако дворянское книгоиздательство даже в лучших своих вариантах, определяясь вкусами и желаниями хозяев, было предназначено очень узкому кругу читателей.
