355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Наталья Яковкина » История русской культуры: XIX век » Текст книги (страница 30)
История русской культуры: XIX век
  • Текст добавлен: 24 сентября 2016, 04:58

Текст книги "История русской культуры: XIX век"


Автор книги: Наталья Яковкина


Жанры:

   

История

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 38 страниц)

Сложны и нравственные искания Пьера Безухова, наиболее близкие лично писателю. Исполненный гуманных и альтруистических чувств, он хочет быть полезным обществу, «противодействовать злу, царствующему в мире». Но воплотить благие порывы в жизнь ему не удается. Следуя психологической правде образа, Толстой показывает, как беспомощны были, а порой и смешны эти попытки богатого барина, не знающего практической стороны дела, улучшить положение своих крепостных. Затем под влиянием масонов Пьер Безухов начинает верить в «возможность братской и деятельной любви между людьми», но эти высокие нравственные истины не сочетались с жизненной практикой. Начало войны 1812 года способствует его нравственному росту. Как истинно русский человек он не может в это время жить частными интересами, оставаться в стороне от разгорающегося военного пожара. Оказавшись среди солдат и ополченцев в Можайске, он испытал радостное возбуждение: «Чем глубже погружался в это море войск, тем более им овладевала тревога беспокойства и неиспытанное им новое радостное чувство. Это было... чувство необходимости предпринять что-то и пожертвовать чем-то». 18Им все больше овладевало ощущение общего большого дела, надобности, как сказал один солдат, «всем миром навалиться». Затем, оказавшись в центре Бородинского сражения на батарее Раевского, он еще ближе соприкоснулся с народом, солдатской массой и поразился их мужеству, нравственной стойкости, какому-то непосредственному знанию смысла жизни, которое объясняло такое спокойствие. Участие наравне с солдатами в сражении, ночь, проведенная с ними на бивуаке, позволили Пьеру Безухову войти в общую жизнь народа, утратить чувство обособленности «господина, барина», которое так его тяготила. Это чувство еще более окрепло за время плена, когда он испытал «почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек». Встреча с Платоном Каратаевым обогатила Пьера новым нравственным импульсом. Платон Каратаев своим добрым отношением ко всему живому утвердил веру в то, что сущностью жизни является любовь. Пьер почувствовал, что «прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких-то новых и незыблемых основах воздвигался в его душе».

Таким образом, два великих писателя – и суровый мыслитель Толстой, и пламенный защитник бедных Достоевский – пришли в своих нравственных исканиях к близким выводам, основная мысль которых заключалась в животворящей силе любви к людям.

Послевоенная политическая деятельность Безухова-декабриста, безусловно, представлялась писателю заблуждением, поскольку нельзя было, по его мнению, произвольно изменить ход истории. Но это заблуждение, нравственной основой которого, полученной Пьером в 1812 году, были самопожертвование и любовь к народу. Недаром эпилог романа заканчивался торжественным обещанием 15-летнего Николеньки – сына покойного Андрея Болконского, мечтающего быть вместе с Пьером: «Отец, отец! Да, я сделаю то, чем бы даже он был доволен».

Сравнивая «Войну и мир» с последующим крупным произведением – романом «Анна Каренина», Толстой заметил, что в первом романе он «любил мысль народную, а во втором – семейную». И действительно, после обширнейшей исторической эпопеи «Войны и мира» сюжет следующего произведения как будто «сужен» обозрением жизни двух семейных пар – и Анны с Вронским, и Левина с Кити. Но, как и «Война мир», новый роман Толстого стал «многослойным», объединяющим много проблем уже не частного, а общественного значения.

Безусловно, семья, отношения в ней и отношения к ней, представляющей фактическую и моральную основу жизни народа, приобретали в сложное время 60-70-х годов особую значимость. Толстой был убежден, что «род человеческий развивается только в семье». Кроме того, известная патриархальность семейно-родственных отношений могла служить противовесом тревожащей писателя утраты моральных ценностей. Противоположность семейных судеб Анны и Левина как раз и объясняется их различным отношением к браку. Если Кити и Левин после первого трудного периода совместной жизни приходят к прочному и спокойному семейному счастью, то Анна и Вронский неотвратимо движутся к трагическому концу.

Судьба Анны глубоко драматична. Жизнелюбивая, удивительно душевная и обаятельная, она искала честного и бескомпромиссного счастья. Но вокруг были лицемерие, ханжество, явный и скрытый разврат. Даже соединившись с Вронским, она не смогла вырваться из круга светских условностей, не смогла соединить два своих великих чувства – любовь к мужчине и любовь к ребенку. Потеряв для себя сына, она не смогла быть уже счастливой. Толстой одновременно показывает Анну и виноватой, и невиновной. Виноватой, поскольку она ушла из семьи, нарушив священные обязанности жены и матери. Невиновной, потому что, впервые в жизни страстно полюбив, она не могла поступить иначе. Противоположностью Анны – сильной и смелой женщины – выступает в романе фигура Долли – жены брата Анны, легкомысленного Стивы Облонского. Долли смирилась с положением нелюбимой жены и вся отдалась воспитанию детей. Долли смирилась – и несчастлива, Анна осмелилась защищать свое чувство – и тоже несчастлива. Уже первыми фразами своего романа Толстой дает понять, что в поле зрения его будут преимущественно несчастливые семьи. И действительно, не была счастливой семья Карениных, несчастлива семья Облонских, не нашли счастья в своем союзе и Анна с Вронским. Писатель ищет и находит в современном ему семейном укладе привилегированного общества зародыша пороков и бед, присущих жизни того времени. Семейные отношения рассматриваются им как порождение общих социально-исторических условий. Главное в миросозерцании современного ему буржуазного общества – восприятие жизни как удовольствия, не подчиненного никаким нравственным законам и обязанностям. Принцип этот наглядно воплощен в образе Стивы Облонского, для которого хорошо только то, что доставляет наслаждение. Праздное существование, погоня за удовольствиями становятся нормой поведения для людей этого круга и получают одобрение общества.

Другим наряду с Анной Карениной идейным и художественным центром романа являлся образ Левина. Хотя роман, казалось бы, посвящен семейным проблемам, но Константина Левина благополучная семейная жизнь не может избавить от мучительных размышлений над своей деятельностью, над смыслом всей жизни. Занимаясь хозяйством в своем поместье, он, человек честный и умный, постепенно приходит к заключению, что в извечном столкновении помещичьих и крестьянских интересов претензии мужиков «самые справедливые». Однако поступиться и собственными принципами он не смог. Пытаясь достигнуть компромисса, Левин по существу хотел примирить непримиримое. Убедившись в неосуществимости этого начинания, он неосознанно переводит проблемы социальные в нравственную сферу, пытаясь постичь смысл жизни, тайну смерти и бессмертия. Как и в других произведениях Толстого, искания Левина завершаются обращением к народной мудрости и вере. Он решает жить, как живет уважаемый крестьянами старик Фоканыч. В случайном замечании Фоканыча Левин открывает для себя то, что он смутно чувствовал все последние годы: что надо жить «для правды, для Бога», а не для «брюха» и «своих нужд», любить, а не душить ближнего, ценить только общее, а не частное, эгоистическое, себялюбивое «благо». Однако осуществит эти принципы на практике герой уже другого большого романа Толстого. Главные герои романа Анна Каренина и Левин – люди с богатым внутренним содержанием.

Анна интересуется искусством, архитектурой, пытается писать книги для детей, Левин много читает, в том числе философские труды – Шопенгауэра, Хомякова, собирает материал о роли работника в сельскохозяйственном производстве и отношении его к земле. Но главное, что сближает Анну и Левина, это то, что оба они не хотят принять несправедливые нормы современной им жизни, что они борются за честное разрешение жизненных проблем, ищут это решение и страдают от пороков окружающей действительности. Личная трагедия Анны и искания Левина в конечном счете объясняются социальными проблемами. Неблагополучие отраженной в романе жизни выразилось не только в чувствах тревоги и смятения, которые постоянно испытывают различные его персонажи – от мятущейся Анны до деятельного Левина и сановника Каренина, но и в восприятии современников. А. А. Фет, написавший одну из первых критических работ об «Анне Карениной», в письме к Толстому отзывался о романе, как о «строгом, неподкупном суде всему нашему строю жизни», и добавлял – «а дело-то выходит бедовое».

Тема семьи и семейных основ приобретала в 70-е годы особо актуальное значение, поскольку развитие буржуазных отношений уже начало подрывать родственные связи. К «семейной» теме обратился и Салтыков-Щедрин в романе «Господа Головлевы». Так же, как и Толстой, он видит в распаде семьи признак духовного нездоровья русского общества. История семьи Головлевых – это история ее нравственного разложения. В отличие от многих помещичьих семей Головлевы в пореформенные годы не оскудели, а наоборот, значительно разбогатели. Диалектика души собственника демонстрировалась автором на примере Порфирия («Иудушки») Головлева, обогащению которого соответствовало внутреннее опустошение, утрата не только родственных, но и чисто человеческих чувств.

Картина уничтожения родственных уз, разрыва связей между людьми составила тревожный фон и романа Достоевского «Братья Карамазовы». Темы эти в еще более драматическом звучании возникли в 80-90-х годах в творчестве выдающихся русских писателей.

§ 4. РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА 80-90-х ГОДОВ XIX ВЕКА

Последние десятилетия XIX века были обозначены серьезными переменами в общественной и литературной жизни России.

Утверждение капитализма в экономике повлекло изменения в социальной, культурной, духовной сферах русской жизни. После либеральных реформ 60-70-х годов во внутренней политике восторжествовал консервативный курс. Крылатыми стали слова Блока о России 80-х годов:

В те годы дальние, глухие

В сердцах царили сон и мгла,

Победоносцев над Россией

Простер совиные крыла,

И не было ни дня, ни ночи,

А только – тень огромных крыл. 19

В общественной мысли изжили себя просветительские иллюзии, потерпели крах идеи народничества, утопизм общинного социализма. Но в то же время вызревали новые интеллектуальные силы, шла упорная, часто подспудная работа коллективной мысли. На смену революционным призывам стремительной коренной ломки устаревших государственных институтов пришли идеи постепенного преобразования страны. Молодежь «манила к себе легальная общественная деятельность, но на этой почве мы все же готовили себя к борьбе за свои идеалы, терпеливой, настойчивой, неуклонной», 20– писал современник. Не были утрачены прогрессивные и гуманные идеи, которыми жила русская интеллигенция предшествующих лет, однако разочарование в прежних политических идеалах вызвало спад общественного движения, измельчание общественных интересов, появление упаднических настроений.

Определились новые духовные искания интеллигенции. Н. А. Бердяев писал: «Были признаны права религии, философии, искусства независимо от социального утилитаризма, моральной жизни, то есть права духа, которые отрицались русским нигилизмом, революционным народничеством и анархизмом...». 21

Изменения коснулись и литературы. Ушли из жизни в начале 80-х годов Тургенев и Достоевский, отошел от художественного творчества Гончаров. На литературном горизонте появилась новая плеяда молодых мастеров слова – Гаршин, Короленко, Чехов.

В литературном процессе отразилось напряженное развитие общественной мысли. Вопросы общественного и государственного устройства, быта и нравов, национальной истории – по сути, вся русская жизнь была подвергнута аналитическому освещению. При этом был обследован огромный материал, поставлены великие, определяющие дальнейший прогресс страны проблемы. Но вместе с тем русская литература наряду с так называемыми «проклятыми вопросами» отечественной действительности приходит к постановке и общечеловеческих нравственных и философских проблем.

Реалистическое направление оставалось господствующим, достигнув выдающихся успехов в предшествующий период. Тем не менее, с начала 80-х годов ряд крупных мастеров слова обнаруживают стремления к поиску новых выразительных средств. В переписке, статьях Л. Толстого, В. Короленко, А. Чехова, позднее М. Горького постоянно возникали вопросы о дальнейших судьбах реализма. Процесс развития и трансформации художественного реализма носил общеевропейский характер. Об этом писали Ромен Роллан, Анатоль Франс.

Развитие капиталистических отношений обозначилось не только ростом городов, строительством железных дорог, фабрик и заводов, но и изменениями в психологии людей. Новые условия жизни прождали новые понятия, меняли человеческие чувства, восприятия и духовные потребности. Актуальную остроту обретал вопрос, заданный Чеховым в одном из писем: «Для кого и как писать? ». В это же время Толстой неоднократно признавался в письмах и дневниках, что ему совестно изображать вымышленных героев.

О дегероизации литературного персонажа писал Короленко: «Мы теперь уже изуверились в героях, которые (как мифический Атлант – небо) двигали на плечах артели (в 60-х годах) и „общину” (в 70-х). Тогда мы все искали героев, и господа Омулевские и Засодимские нам этих героев давали. К сожалению, герои все оказались... не настоящие, головиные. Теперь поэтому мы, прежде всего, ищем не героя, а настоящего человека, не подвига, а душевного движения, хотя и не похвального, но непосредственного».

Творческие искания Толстого, Чехова, Короленко были глубоко индивидуальны. Но их объединяла общая направленность – в судьбах литературных персонажей усматривается отражение судеб общества, личная судьба становится поводом для постановки общечеловеческих нравственных проблем, по-новому осуществляется связь объективного повествования и субъективного авторского видения обстоятельств повествования. Поиски новых средств выразительности приводили в некоторых случаях к склонности употреблять символы, иносказания, аллегорические концовки повествования, введение в реалистический текст фактических или философских сюжетов.

В то же время попытки художественного осмысления действительности привели часть писателей к натуралистическому ее воссозданию. Целью этого направления стало непосредственное воспроизведение возможно большего количества современных жизненных фактов и явлений. Наиболее показательным в этом отношении являлось творчество П. Д. Боборыкина – фантастически плодовитого писателя (автора 20 романов, 50 повестей и рассказов, 20 драматических произведений и огромного количества статей), романы которого содержали массу эпизодов и действующих лиц. Целью писателя было «схватить и изобразить настоящий момент». Но при этом многочисленным произведениям Бобрыкина не хватает глубины, они содержат сырые, необработанные жизненные зарисовки, большое количество ненужных для сюжета персонажей.

Механическое копирование жизни и угождение вкусам определенной группы читателей нередко приводили к апологетике героев, полностью принявших устои современной социальной жизни, буржуазии. Чехов в письме Суворину писал о «бодром» таланте И. Н. Потапенко и о представителе мещанской беллетристики К. С. Баранцевиче: «Это буржуазный писатель, пишущий для чистой публики, ездящей в III классе. Для этой публики Толстой и Тургенев слишком роскошны, аристократичны, немножко чужды и неудобоваримы... Станьте на ее точку зрения, вообразите серый, скучный двор, интеллигентных дам, похожих на кухарок, запах керосинки, скудость интересов и вкусов – и вы поймете Баранцевича и его читателей. Он не колоритен. Он фальшив, потому что безнравственные писатели не могут быть не фальшивыми». 22

Таким образом, осуждая приукрашенное, фотографически подобное, но не истинное воспроизведение современной жизни, Чехов утверждал необходимость нравственной идеив художественных произведениях. Это же требование было творческим стимулом крупнейших писателей-реалистов конца XIX века.

Отечественное бытие, особенно провинциальное с его особенностями и пороками, стало предметом пристального внимания одного из наиболее социальных писателей тех лет – В. Г. Короленко.

Биография писателя достаточно характерна для прогрессивно мыслящего интеллигента второй половины XIX века. Сын чиновника судебного ведомства, он еще гимназистом лишился отца. В 1874 году поступив в Московскую Петровскую сельскохозяйственную академию, через 2 года был исключен из нее, а затем и выслан за участие в коллективном протесте студентов против полицейского режима, царившего в этом учебном заведении.

Все молодые годы Короленко прошли в тюрьмах и ссылке. После окончания первой ссылки, вернувшись в Петербург, он поступил в Горный институт, но в 1879 году за причастность к народническим кружкам был сослан сначала в Глазов; а затем в «лесную глушь» – Березовские Починки. Оттуда переведен в Пермь. В 1881 году после убийства Александра П за отказ присягать новому императору, начавшему правление с казней народовольцев, Короленко был снова судим и отправлен на три года в Якутию. Лишь в 1885 году ему удалось вернуться в среднюю полосу России и поселиться в Нижнем Новгороде. Период его жизни в этом городе (1885-1896) был самым значительным и плодотворным в творческом отношении. Сотрудничая в столичной прессе, он активно включился в общественно-политическую деятельность: боролся с хищениями в уездном земстве и дворянском банке, участвовал в 1891-1892 годах в организации помощи голодающим, выступал в защиту крестьян-удмуртов, несправедливо обвиненных в человеческих жертвоприношениях, в знаменитом Мултанском деле. «Я, – писал Короленко в 1889 году, – сильно увлекся местными интересами, а местные интересы, по крайней мере, настоящего времени, – почти целиком хищения, хищения и хищения». Однако «назвать вора вором, – как позднее вспоминал писатель, – было чрезвычайно опасно. Не шутя, читатель, тогда это значило посягнуть на „основы”».

Обращаясь к различным частным вопросам провинциальной жизни, Короленко при этом постоянно стремился добраться до «сути», до тех серьезных социально-экономических факторов, которые вызывали подобные явления. Писатель при этом естественно подходил к вопросу о формах народнохозяйственной жизни, о промыслах, фабриках, железных дорогах, то есть по существу вопросу о капитализме.

В 1890 году появились его «Павловские очерки», посвященные известным кустарным промыслам Павловского посада. Как известно, кустарную форму производства наравне с общиной народники считали типичным признаком самобытного пути развития русского народного хозяйства. Короленко рассматривает эти мнимые «устои», показывает их обреченность. Уже вступление к «Очеркам» рисует картину «замшелой старины», безнадежной дряхлости во внешнем облике поселка. Символом этого запустения становится звук надтреснутого колокола, который оглашает окрестности хриплыми, жалобными звуками.

Анализируя экономику кустарных промыслов, писатель убедительно показывает полную зависимость кустарей от скупщика. Зябким ранним утром кустари собираются у конторки его и с надеждой ждут, когда скупщик зажжет свечу. Если же этого не произойдет, все они обречены на страшный голод. Но и скупщик, торгуясь с каждым «до последней слезы», тоже зависит от требований рынка, «с его меняющимися настроениями, с его колеблющимся спросом», бесстрастного и стихийного, как океан.

Опровергая последние иллюзии о самостоятельности кустарных промыслов и квалифицируя их как безнадежно устаревшую форму экономической деятельности, уже вовлеченную в рыночные отношения, Короленко с жестокой правдивостью показал страшное обнищание кустарей, беспросветность их существования.

В одном из домиков писатель застал трех женщин – мать, старшую дочь лет восемнадцати и девочку двенадцати-тринадцати лет. Все они были похожи одна на другую – худые, сморщенные, апатичные. Особенно поразил Короленко вид девочки. «Это был буквально маленький скелет... Лицо, обтянутое прозрачной кожей, было страшно, зубы оскаливались, на шее, при поворотах, выступали одни сухожилья... Это было маленькое олицетворение голода!..».

Освещая процесс капитализации кустарных промыслов, Короленко обратил внимание и на психологическую его сторону. Отношения кустарей и скупщика полны вражды и ненависти... Чтобы стать скупщиком и приобрести страшное умение «доставать» человека в нужде, заставлять его плакать «кровавыми слезами», надо отбросить прочь «все душевные свойства, все побуждения, ... все страсти, чувства, стремления, кроме простейших стремлений к стяжанию богатства...».

В капиталистическом производстве писатель видел лишь непосильный труд, эксплуатацию и нищету работников. Поэтому, отчетливо понимая обреченность кустарного промысла как пережитка «затхлой» старины, Короленко, тем не менее, верил в возможность реформирования его с помощью интеллигентных деятелей. Тема русского капитализма так или иначе была затронута в творчестве всех видных писателей того времени.

Ряд повестей А. П. Чехова посвящен распространению буржуазных отношений в городской и сельской среде.

В рассказе «Случай из практики» экономический закон капитализма воспринимался героем повествования как некое злое чудовище. Доктор Королев, приехавший на фабрику Ляликовой к больной дочери владелицы, ночью, гладя на фабричный корпус, думал: «Тут недоразумение, конечно... Тысячи полторы-две фабричных работают без отдыха, в нездоровой обстановке, делая плохой ситец, живут впроголодь и только изредка в кабаке отрезвляются от этого кошмара; сотня людей надзирает за этой работой, и вся жизнь этой сотни уходит на записывание штрафов, на брань, несправедливости, и только двое-трое, так называемые хозяева, пользуются выгодами, хотя совсем не работают и презирают плохой ситец». И ему казалось, что светящиеся окна фабрики – глаза дьявола, который владел тут и рабочими и хозяевами. «И он думал о дьяволе, в которого не верил, и оглядывался на два окна, в которых светился огонь. Ему казалось, что этими багровыми глазами смотрел на него сам дьявол, та неведомая сила, которая создала отношения между сильными и слабыми...». 23Эта неведомая сила, казавшаяся доктору «грубой и бессознательной», поражала не только слабых, но и сильных – наследница состояния, дочь Ляликовой несчастна, одинока, подавлена сознанием бессодержательности и несправедливости своей жизни.

Но если в «Случае из практики» капиталистические отношения представали в облике «неведомой силы», фантастического чудовища, то в чеховских повестях из крестьянской жизни они материализовались в жизненные фигуры и действия.

И в «Мужиках», и «В овраге» царит власть тьмы и власть денег. Причем в последней повести оказывается, что деньги – фальшивые, ибо сын купца Анисим становится фальшивомонетчиком, а старый купец, мешаясь в уме, не может отличить фальшивые деньги от настоящих. По смыслу повести деньги, по существу, действительно фальшивые, и еще более непригодна, фальшива жизнь, отданная на служение им. Жизнь эта проходит в овраге, в котором «не переводилась лихорадка и была топкая грязь даже летом», где даже воздух, которым дышат люди, гнилой.

«От кожевенной фабрики вода в речке становилась вонючей; отбросы заражали луг, крестьянский скот страдал от сибирской язвы». 24

В повести отражен процесс имущественной дифференциации деревни, наряду с нищенским большинством появляются богатеющие односельчане. Богатые спокойно, открыто и нагло обирают бедных, они ведут запрещенную торговлю вином, и вино это негодное, отвратительное на вкус. Жена старика Цыбукина, владельца лавки, сетовала: «...живем как купцы, только скучно у нас. Уж очень Народ обижаем... Лошадь ли меняем, покупаем ли что, работника ли нанимаем – на всем обман. Обман и обман. Постное масло в лавке горькое, тухлое, у людей деготь лучше. Да нешто, скажи на милость, нельзя хорошим маслом торговать?». 25

Но богатство приобретается не только обманом, но и преступлением. Аксинья, невестка Цыбукина, – женщина, похожая на змею, для которой чувства жалости, честности, человеколюбия просто не существовали, чтобы получить землю, обварила кипятком мальчика, которому старик ее завещал. Преступление проходит совершенно безнаказанно, никто не боится возмездия и не скрывает следов. По убитому служат панихиду, устраивают поминки. Аксинья, убившая ребенка, по случаю похорон пудрится и одевается во все новое. На этой земле Аксинья построила кирпичный завод, войдя в долю с местными фабрикантами Хрымиными. «Кирпичный завод работает хорошо, оттого что требуют кирпич на железную дорогу, цена его дошла до 24 руб. за тысячу; бабы и девки возят на станцию кирпич и нагружают вагоны и получают за это по четвертаку в день». Аксинью боятся и дома, и в селе, и на заводе». «В селе говорят, что она забрала большую силу».

Наблюдая процесс «обуржуазивания» русской жизни, Чехов прежде всего выделял тему моральной значимости богатства. В его «купеческих», «индустриальных», «крестьянских» повестях («Три года», «Случай из практики», «Бабье царство», «Мужики», «В овраге») рассказывается о бессмыслице этой наживы, о губительной силе собственности. Причем нередко эта губительная сила обращается и против самих собственников – сошел с ума деревенский богатей старик Цыбукин, томительной жизнью живет наследница подмосковных заводов Ляликова, сын Цыбукина Анисим, стремясь разбогатеть, стал фальшивомонетчиком и кончил дни свои в тюрьме.

Бесчеловечность законов буржуазного мира, правительственная политика, открыто обратившаяся «вспять», весь строй русской жизни вызывали неприятие и осуждение со стороны прогрессивных современников.

Реалистически-обличительная тенденция в произведениях крупнейших мастеров достигала грозовой силы. Необычайно возросла популярность сатиры, и особенно произведений М. Е. Салтыкова-Щедрина. «В течение 80-х годов, – писал современник, – популярность Салтыкова достигла апогея. Его сатиры читались с упоением. Каждая книжка журнала с его новым „Письмом к тетеньке” составляла своего рода событие... Именно в 80-е годы Салтыков, все расширяя диапазон своей сатиры, превратился из сатирика, отмечающего отдельные темные стороны текущей общественной жизни, в настоящего библейского пророка, силою гневного и властного вдохновения сдергивающего покров с самых глубоких язв современности. Люди моего поколения отлично помнят, конечно, какое громовое впечатление произвела в свое время та сатира Салтыкова, в которой он представил распространившееся в обществе глумление над передовыми идеалами освободительной эпохи в образе „торжествующей свиньи”, порешившей „сожрать солнце”... или предсмертный его очерк „Забытые слова”, в котором сатирик бросает в лицо своим современникам негодующее воспоминание о том, что кроме слов „нажива” и „благополучие" существуют в лексиконе человеческой речи еще и такие слова, как „Отечество” и „Человечество”».

Так определяющей задачей передовой русской литературы в конце XIX века становится активная борьба за утрачиваемые нравственные ценности.

Это стремление определило и духовные поиски крупнейших писателей.

В 80-90-е годы русская литература, как и вся культурная жизнь России, развивались под знаком все возрастающего влияния Л. Н. Толстого. Гениальный писатель, открывший новую эпоху в национальном художественном творчестве, неустанно ищущий философ, создавший собственное учение и имевший последователей, он отличался необыкновенной жизненной активностью. Во время Крымской войны он становится ее участником, затем пишет севастопольские и кавказские рассказы. В конце 50-х – начале 60-х годов в период подъема общественного движения и возбуждения крестьянского вопроса он бросает литературу, открывает школу для крестьянских детей в Ясной Поляне, пишет «Азбуку», разрабатывает свои педагогические принципы и методику начального образования. Таким оставался он и до конца жизни.

С середины 70-х годов, еще во время работы над «Анной Карениной», Толстой, подобно герою этого романа Левину, начинает мучительно, «до головных болей», размышлять над философско-религиозными проблемами, пытается постичь смысл человеческого бытия.

Осенью 1879 года он пишет «Исповедь», в которой излагает, начиная с детства и до последнего времени, свое отношение к религии, раскрывает свои мучительные сомнения в истинности господствующей церковности, в которой обнаружил и ложное, и истинное начало. «Откуда взялась ложь и откуда взялась истина? И ложь, и истина переданы тем, что называется церковью». Эта мысль подтолкнула Толстого к пересмотру «священных преданий и писаний», к анализу всей богословской догматики православной церкви. С марта 1880 года он работал над обширным трудом «Соединение, перевод и исследование четырех евангелий». Исследование этих текстов привело писателя к мысли о том, что во вселенной господствует высшая воля, и цель человеческого существования должна состоять в том, чтобы согласовать с ней свои помыслы и действия. «Я вернулся к вере в ту волю, – писал Толстой в „Исповеди”, – которая произвела меня; я вернулся к тому, что главная и единственная цель моей жизни есть то, чтобы быть лучше, то есть жить согласно с этой волей». 26

«Исповедь» подвела итоги исканий и формирования мировоззрения писателя. Поиск истинной веры привел его к решительному отторжению существующей церкви. Толстой пришел к заключению, что церковь создана не Богом, она – «сама себя учредившая иерархия, и в противность всем другим считающая себя святою и непогрешимою». И далее: «Церковь, все это слово, есть название обмана, посредством которого одни люди хотят властвовать над другими». Современная церковь исказила учение Христа, изъяв из него нравственные заповеди.

Признавая учение Христа на словах, церковь в то же время санкционирует общественное неравенство, поддерживает государственную власть, основанную на насилии, войнах.

Еще в 50-х годах у Толстого возникло убеждение в необходимости новой религии. В 1855 году он записывал в дневнике: «Вчера разговор о Божественном и вере навел меня на великую и громадную мысль, осуществлению которой я чувствую себя способным посвятить жизнь. Мысль эта – основание новой религии, соответствующей развитию человечества, религии Христа». Это «соответствие» новой религии развитию человечества заключалось, по мысли Толстого, в том, что Божественная воля совпадает с законами природы, естественностью человеческой жизни, определяет ее нравственный смысл. На вопрос, как жить и как согласовать человеческое существование с высокими этическими канонами «новой» веры, писатель попытался ответить в большой работе, озаглавленной «О жизни». Этот огромный философский трактат (в 2237 листов текста) посвящен размышлениям о жизни и смерти. Эти вопросы всегда занимали писателя и особенно захватили его после тяжелой болезни, перенесенной в 1886 году. «Хочу жить для себя, – писал он, – и хочу быть разумным, а жить для себя неразумно». Идея нравственного усовершенствования человека принимается им как доминирующая в его этически-религиозном учении. Жить духовной, истинной жизнью значит отрекаться от праздного, исполненного «утех» существования, трудиться, смиряться, быть милосердным, верить в добро и делать добро. Учение о нравственном самоусовершенствовании основывается на пяти заповедях Христа из Нагорной проповеди (Евангелие от Матфея). Важнейшей для учения о самоусовершенствовании стала заповедь о непротивлении злу насилием.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю