Текст книги "Русский Лондон"

Автор книги: Наталья Командорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Начало визита

Подавляющее большинство членов делегации владели английским языком, некоторые свободно разговаривали по-французски. При этом с принимающей стороны были люди, знающие русский, поэтому особой нужды в переводчиках не было.

Официальная часть визита началась утром в понедельник, когда к русским гостям в гостиницу прибыли высокие посетители: глава Лондонской организации народных университетов профессор Робертс, почетный секретарь Мидлессекского археологического общества Аллэн Уокер, секретарь Социологического общества С.К. Рэдклиф, почетный секретарь Исторического комитета по осмотру лондонских достопримечательностей Кеннес Викарс, чтобы провести для гостей экскурсию по британской столице и рассказать историю городских достопримечательностей. Прибыли на встречу также профессор Перс со своим другом, крупным ливерпульским торговцем Муспратом, а также бывший губернатор Соломоновых островов, капитан Рэзон. О последнем следует сказать отдельно, так как этот человек неотлучно сопровождал делегатов на всем протяжении визита, бывал часто очень полезным, готовым искренне услужить своим «русским друзьям». Он рассказал, что вначале считал русских своими врагами, и, чтобы получше узнать своего «врага», поехал в Петербург изучать русский язык. Но спустя полгода капитан Рэзон из недоброжелателя превратился в искреннего друга русского народа и после этого еще несколько раз посещал Россию. Он настолько хорошо изучил язык, традиции, быт и нравы русских, что впоследствии стал присяжным переводчиком русского языка на родине.

Спустя какое-то время на встречу приехал председатель комитета по приему русских гостей в Англии лорд Уирдэль (Филипп Стенгоп, радикальный министр гладстоновского кабинета министров), с которым И.Н. Ефремов был знаком по Берлинской конференции. Лорд Уирдэль поздоровался с Иваном Николаевичем как со старым другом, а тот, в свою очередь, познакомил лорда с Н.А. Хомяковым и другими членами русской делегации. Приветствие лорда Уирдэля было лаконичным, но искренним. «Пригласительное письмо, – сказал он, – было составлено и имело в виду приветствовать от имени Английского общества общество вашей страны. Нам кажется, что посещение представителей различных оттенков политической мысли в Государственном Совете и Думе будет надлежащим началом для более тесных сношений между двумя странами». Лорд Уирдэль особо подчеркнул, что подписавшие приглашение не являются представителями какого-либо одного политического направления, они надеются, что скорее «представляют отражение благожелательства, одинаково питаемого по отношению к Русскому народу людьми различных классов и интересов в Англии».

В заключение приветственной речи председатель комитета по приему русских гостей в Англии передал листы с подлинными подписями англичан, пригласивших членов делегации на встречи и званые обеды. Список был настолько длинным, что лорд Уирдэль счел своим долгом выделить наиболее важные персоны, однако и их перечисление заняло очень много времени. В перечень входили известные представители английской элиты: архиепископ Кентерберийский, архиепископ Йоркский, архиепископ Маклаган, президент Королевского института герцог Нортумберлендский, лорд Карлейль, лорд Кромер, канцлер Ливерпульского университета лорд Дерби, фельдмаршал лорд Робертс, адмирал лорд Чарльз Бересфорд, епископ Лондонский, лорд Оубери, лорд Брасей, лорд Бурнгам, канцлер Оксфордского университета лорд Керзон, издатель «Times» и множества других крупных газет лорд Норсклиф, канцлер Кембриджского университета лорд Райлей, лорд Рей, лорд Сандерсон, спикер палаты общин, лорд-мэр Лондона, лорд-провост Эдинбурга, лорд-мэр Ливерпуля, президент Королевского общества сэр Арчибальд Гейки, член палаты общин, председатель Лондонской торговой палаты сер Альберт Спайсер, член палаты общин Остин Чемберлен и многие другие имена политиков, издателей газет, писателей и поэтов, представителей церкви, ученых.

Первые впечатления, И не только приятные…

Увидев такой внушительный список желающих повстречаться с ними, члены делегации были удовлетворены. По перечню фамилий, представляющих практически все направления общественной мысли Англии, можно было предположить, что вся Англия приветствует их миссию. Н.А. Хомяков ответил несколькими словами благодарности. Далее слово взял А.И. Звегинцев, высказавший уверенность, что визит послужит укреплению и развитию дружественных отношений между обеими нациями. И.Н. Ефремов также обратился к лорду Уирдэлю в качестве председателя Межпарламентского союза и сказал, что почти все приехавшие состоят членами этой группы и надеются завязать более тесные отношения с Англией через посредство английского отдела союза, председателем которого является лорд Уирдэль.

Далее последовала сцена, которая была неоднозначно воспринята окружающими. Демократичный профессор Перс попытался представить лорду Уирдэлю своего коллегу профессора Робертса и других присутствовавших англичан, вероятно, незнатного происхождения. Ефремов отмечал, что надо было видеть, как радикальный лорд, только что так мило, так просто и любезно разговаривавший с приезжими, шутивший и даже сказавший несколько слов на ломаном русском языке (он был женат на русской, воронежской помещице и бывал в Воронежской губернии), стал как-то выше, надменнее и снизошел своим милостивым тоном, чтобы сказать несколько приветственных слов почтительно склонившимся перед ним англичанам. Ивану Николаевичу показалось, что последние, по-видимому, считали такое обхождение вполне естественным и находили, что светлейший лорд и не может иначе относиться к ним – простым гражданам демократичной Британии.

А между тем, по мнению присутствовавших, профессора Робертса по статусу главы Лондонской организации народных университетов никак нельзя было отнести к «простым» англичанам. Член думской делегации П.Н. Милюков более десяти лет хорошо знал и ценил профессора Робертса по журнальным статьям и книгам. Петр Николаевич был одним из тех, кто пропагандировал его идею народных университетов в России. Похоже, пытаясь сгладить неловкую ситуацию, созданную лордом Уирдэлем, Петр Николаевич сказал Робертсу, что в Москве распространилось движение за создание народных университетов, начало которому было положено еще пятнадцать лет назад. «Мы, таким образом, – обратился Милюков к Робертсу, – старые знакомые. Я также профессор, в Московском Университете, и я думаю, что мы должны удостоверить, насколько мы обязаны Англии в этой отрасли народного образования».

Вниманию и заботе не было конца

После встречи в гостинице русские делегаты разделились: одни поехали с официальными визитами, другие отправились осматривать Лондон, третьи поехали в Кольчестер на историческое представление. Эти «кольчестерские зрелища», привлекающие массу народа, устраивались недалеко от Лондона на открытом воздухе возле города Кольчестер, происхождение которого относится к доисторическим временам. Здесь показывалось зрелищное и красочное театральное представление, отражающее всю историю городка: от жизни кельтов до настоящего времени. Особенное впечатление произвели на русских посетителей дивные хоры детей и театрализованные битвы-сражения воинов. Среди почетных гостей праздника (лорд-мэры Лондона и других тридцати соседних городов) оказались и русские гости, в честь которых в городской Думе был устроен званый обед. В ответ на приветственные речи хозяев в честь членов Государственной Думы последовал замечательный экспромт графа Бобринского, поблагодарившего хозяев за гостеприимство и высказавшего мысль, что в России есть парламент, но истинным парламентом все же является английский парламент. Последнее замечание вызвало одобрение у присутствовавших на обеде.

Пока одни делегаты наслаждалась «кольчестерским зрелищем», другие осматривали вначале богатый историческими воспоминаниями Ламбетский дворец, в котором со времен норманнов живет архиепископ Кентерберийский, затем – Вестминстерское аббатство, где похоронены величайшие люди Англии. Третья группа делегатов, в которую вошли Ефремов и Максудов, поехала в Лондонский Сити, знакомились с работой английского банка, а также Королевской биржи. Иван Николаевич отмечал, что ярких впечатлений осталось мало, так как он отвык от английской разговорной речи и понимал далеко не все фразы сопровождающего их гида. А Максудов, похоже, вообще не знал английского языка. Зато они сделали одно полезное дело. Оказывается, у них в то время были кредиты в нескольких лондонских банках, и Ефремов попросил отвести их в банк Ротшильда. Об этом визите Иван Николаевич писал:

«Мы оказались у Ротшильда, где нам, между прочим, с гордостью заявили: «мы не банкиры, мы купцы»; но, тем не менее, выдали нужные деньги. Эта фраза, по-видимому, значит, что торговый дом Ротшильда ведет дела не на акционерный, а на собственный капитал».

Ефремов с особой теплотой отзывался о профессоре Персе и его супруге Маргарите Перс, которые окружили русских гостей вниманием и заботой, взяли на себя множество организационных дел, переписку, изготовление пригласительных билетов. Их постоянная опека во многом способствовала успеху депутатов Госдумы. Мало того, отмечал Иван Николаевич, что «наши любезнейшие «импресарио» заботились, чтобы мы, по свойственному русским воззрению, «что дело не волк, в лес не убежит», не опоздали, или по рассеянности не перепутали и действительно пошли бы вовремя в надлежащее место. Вниманию, заботливости и любезности супругов Перс не было конца…»

День «парламентского посвящения»

Члены делегации Государственной Думы были приняты и в британской палате общин. Это событие Ефремов назвал «днем парламентского посвящения, днем вступления в международную семью парламентских деятелей». Группа Межпарламентского союза дала завтрак в честь русских гостей в старинном зале святого Стефана в Вестминстерском дворце, где помещался английский парламент.

Перед званым завтраком Ефремов побывал у лорда Уирдэля в его доме в центре города, в переулке Сады Карльтона. Они обменялись мнениями о дальнейшем взаимодействии английской и русской групп Межпарламентского союза.

Лорд заговорил о необходимости развития культурного и коммерческого сближения России и Англии. Он поделился своими задумками устройства в Лондоне англо-русской выставки, которая более детально познакомит англичан с хозяйственными достижениями и культурой России. По его мнению, такое мероприятие может усилить уже существующий интерес англичан к России, а также привлечь внимание россиян к Великобритании. Уирдэль предполагал, что этой идеей следует озаботить русских промышленников, которые в будущем также смогут найти приложение своих капиталов на Британских островах.

Очевидно, идея Ефремову понравилась, но он поделился с лордом своими размышлениями о трудностях, которые могут возникнуть в привлечении русских промышленников к устройству англо-русской выставки. Переговорив с Уирдэлем, Иван Николаевич вместе с коллегами отправился в палату общин на прием.

У входа в Вестминстерский дворец гостей встретили несколько членов палаты общин, один из которых неплохо говорил по-русски. Их провели на террасу, возвышающуюся над Темзой. В зале святого Стефана уже находились лорд Уирдэль и около ста других членов парламента, принадлежащих к обеим политическим партиям. Помимо парламентариев здесь были русский посол в Англии граф Бенкендорф и посланник в Персии Поклевский-Козелл.

Было накрыто несколько столов. За главным столом поместился лорд Уирдэль, председательствовавший за завтраком, по правую руку его сел граф Бенкендорф, а по левую – Н.А. Хомяков. Рядом с русским послом место под конец завтрака занял английский премьер Асквит. За этим же столом из русских сидели Стахович, Гучков и Бобринский. Остальны разместились за другими столами.

^{Вход в зал Св. Стефана в Вестминстерском дворце}

Первый тост, провозглашенный председателем, был за здоровье короля, все встали с криками: «Король! Король!» Вслед за этим Уирдэль предложил поднять бокалы за здоровье русского царя Николая: «В этом собрании Межпарламентского Союза никто из нас никогда не может забыть, что мы обязаны инициативе Русского Императора созывом первой Гаагской конференции, первого важного шага, как мы все этому верим, в деле мирных соглашений между различными державами мира. Мне нечего более говорить вам, как только предложить выпить за здоровье одного из величайших орудий мира, за Русского Императора». Его речь была встречена криками: «Император! Император!»

На завтраке выступили с речами первый министр Асквит и другие английские представители, с русской стороны – члены Государственной Думы Хомяков, Стахович, Ефремов, Звегинцев, Ефремов, которые благодарили хозяев за радушие и сердечный прием и выражали надежду на дальнейшее успешное взаимодействие парламентов и взаимопонимание между Англией и Россией.

После завтрака члены делегации отправились на заседание палаты общин, при этом два-три члена палаты прошли с ними на трибуну для публики и давали необходимые пояснения. Далее русские делегаты прошли в ту часть Вестминстерского дворца, которую занимала палата лордов. Здесь им провели экскурсию, показав также те места, где сидели их предшественники – члены I Государственной Думы. На чаепитии у председателя палаты общин помимо англичан, членов делегации, присутствовал русский посол Бенкендорф с супругой.

Прием в палате общин, имеющий, на первый взгляд, частный характер, имел громадное значение, считал Ефремов. Тот факт, что русских делегатов приветствовали оба лидера – правительственной партии и оппозиции, свидетельствовал, как это подчеркивала английская пресса, что русских приветствовал весь парламент, как одно целое, а, следовательно, и весь английский народ. «Весь Парламент признал нас, устами Асквита, товарищами своих членов, и весь английский народ, устами своих лидеров, говорил о счастливо установившихся дружеских отношениях своих к русскому народу. Факт произнесения нами речей в стенах английского Парламента был как бы нашим Парламентским крещением, международной санкцией наших парламентских прав и значения…» – писал Ефремов.

«Быть полезными друг другу»

Благоприятные впечатления у членов делегации остались от встречи с представителями Лондонской торговой палаты. Званый завтрак в честь русских гостей был устроен в отеле «Савой». На приеме присутствовали председатель палаты, сэр Альберт Спайсер, председатель Совета палаты Станли Мачин, председатель русского отдела палаты Морган, другие сотрудники, а также несколько членов парламента. Среди приглашенных помимо членов Государственной Думы были русский посол граф Бенкендорф, секретарь русского посольства Севастопуло, русский генеральный консул барон Гейкинг, организатор поездки профессор Перс, коммерческий агент Генри Кук и несколько членов русской колонии.

В своей приветственной речи председатель сэр Альберт Спайсер рассказал, что в течение последних двенадцати месяцев палата образовала русский отдел и совсем недавно принимала в Лондоне русского министра торговли с целью установления более тесных торговых контактов с Россией. Торговая палата взяла на себя также миссию по обучению английских коммерсантов русскому языку, что значительно облегчит их общение с русскими коллегами. Спайсер с уверенностью заявил, что путем торговых отношений нации становятся ближе друг к другу: «…мы желаем устранить, при должном уважении национальных потребностей и чувств, все искусственные перегородки между двумя нациями». Спайсер выразил надежду, что Лондонская торговая палата будет в состоянии выполнить многое в упразднении этих перегородок.

Ответную речь члена Государственной Думы Г.Г. Лерхе впоследствии воспроизвели многие английские и русские газеты, так как в ней наряду с общими фразами о дружбе и взаимно полезном сотрудничестве прозвучали конкретные цифры и выкладки, не нуждающиеся в дополнительных комментариях и подтверждающие тот факт, что «цепи, связывающие страны и народы, куются не одними политическими деятелями, но, и даже в еще большей степени, взаимным экономическим общением и тесными коммерческими сношениями», и что «нет двух стран, более способных быть полезными друг другу, как Англия и Россия». «Торговые сношения между двумя народами начались с 1553 года, когда Ричард Ченслер… открыл морской путь из Англии в Белое море, – в частности, сказал Лерхе. – В течение долгих лет… торговля между двумя странами то шла в гору, то падала. В прошлом году (1908) общий торговый оборот между двумя странами превысил 50 миллионов фунтов стерлингов, причем вывоз из Британии в Россию был в 20 000 000 фунтов стерлингов, а ввоз из России в Англию в 30 000 000 фунтов стерлингов. Англия была так любезна, что обратилась к России за первой потребностью жизни, за хлебом. В России высоко ценятся английские товары, и если торговец, даже в маленьких деревнях, желает убедить покупателя, что его товар лучшего качества, то он просто говорит: «Это английский товар»… Теперь пришло время, когда торговля между двумя странами могла бы принять совершенно другие размеры. Русская конституция… наилучшая гарантия развития трех вещей: закона, порядка и веротерпимости, и мы уверены, что торговля и промышленность последуют за их развитием…»

Солнечный луч К.А. Тимирязева

Русская делегация была приглашена в Кембриджский университет на торжественное празднование столетия со дня рождения Чарльза Дарвина. В отдельном, специально подготовленном вагоне члены Государственной Думы прибыли в Кембридж под проливным дождем. Но и здесь, заботами неутомимого профессора Перса, их ждали крытые экипажи, так что особого дискомфорта от ненастной погоды путешественники не ощутили.

На вокзале делегацию встречал русский студент Кембриджского университета Пашков в средневековой форме английских студентов – черной полумонашеской мантии до полу и типичной черной шапочке ученых корпораций, слегка напоминающей уланский кивер давних времен. Пашков проводил приехавших в главный колледж Кембриджа – Тринити-колледж. В воротах этого похожего на средневековый замок или монастырь колледжа их встретил доктор Бётлер.

Профессор провел русских гостей в приемную колледжа, а затем все отправились в помещение университетского Сената. Русскую делегацию встречали ученые в красных и черных мантиях, съехавшиеся на Дарвиновские торжества со всего света.

Заиграла музыка, и в зал торжественным шагом вошел знаменитый физик, канцлер Кембриджского университета лорд Рэйли. На нем была длинная, обильно шитая золотом, черная мантия и такой же берет на голове, а шлейф мантии нес молодой юноша в студенческой форме, почтительно стоявший за креслом канцлера во время всей церемонии. Впоследствии этот юноша, сын знатного лорда, рассказал дочери Н.А. Хомякова Марии Алексеевне Хомяковой, которая вместе с отцом также присутствовала на церемонии, что он чрезвычайно горд оказанной ему честью нести мантию канцлера во время «дигри-церемони» – то есть церемонии возведения в ученую степень.

^{К.А. Тимирязев}

Во время торжественного шествия за канцлером попарно шли члены Сената Кембриджского университета в красных мантиях и в беретах. А за ними также попарно, но уже с непокрытыми головами, шли двадцать три ученых из разных стран, которых в тот день должны были возвести в степень доктора естественных наук Кембриджского университета. Среди них был наш соотечественник – естествоиспытатель-дарвинист, ботаник-физиолог, профессор Московского университета Климент Аркадьевич Тимирязев. О нем секретарь Сената, перечисляя заслуги русского ученого, в шутку сказал, что он «и в огурце открыл солнечный луч».

«Дигри-церемони» была необычайно торжественной. Церемониймейстер подвел русского соискателя Тимирязева к канцлеру. Секретарь университетского Сената, приподняв берет, стал перечислять по-латыни заслуги ученого, за которые он возводится в степень доктора. Климент Аркадьевич слушал стоя. Затем канцлер встал, взял ученого за руку и сакраментальной фразой, начинающейся словами «Во им Отца, и Сына, и Святого Духа», возвел его в степень доктора. Только после этого новоиспеченный доктор сел на место, приготовленное сзади канцлера, – это был знак свершения действа. Та же процедура повторилась со всеми двадцатью тремя соискателями – иностранными учеными. Было очевидно, что Тимирязев очень волновался. Ефремов отмечал, что когда они часа через два встретили Климента Аркадьевича во дворе Тринити-колледжа и поздравили его, а член делегации В.А. Маклаков приветствовал его как бывшего своего учителя, Тимирязев показался им еще не совсем оправившимся от перенесенного потрясения.

Русскую делегацию пригласили на завтрак в студенческую столовую колледжа. Потом состоялась прогулки по старинному парку и на лодке. Сопровождавшие членов делегации в Кембридж родственницы Звегинцева и Хомякова, Е.М. Звегинцева и М.А. Хомякова, осмотрели несколько женских колледжей. Члены Государственной Думы побывали на приеме в саду (гарден-пати) у семейства Чарльза Дарвина. Три сына великого естествоиспытателя являлись профессорами Кембриджского университета, и один из них в тот день был также возведен в степень доктора наук. Затем члены русской делегации заторопились в Лондон – надо было еще успеть посетить Королевское общество, газету «Дейли Телеграф», а самое главное – подготовиться к встрече с английским королем.

Королевские милости

25 июня праздновался день рождения короля Эдуарда. Правда, монарх родился в ноябре, но находил более удобным отмечать событие летом, в один день с королевой, тоже избравшей для этого не свою дату дня рождения. Члены Государственной Думы по этому случаю получили приглашения на королевский прием. Всем было неспокойно на душе. Ведь русских народных посланников впервые представляли монарху. Но особенно волновался Н.А. Хомяков. Ему предстояло выступить с ответным словом от имени делегации. Не совсем уверенно чувствовали себя русские гости еще и оттого, что направлялись они в Букингемский дворец, не имея на руках никаких пропусков.

Однако часовой у ворот королевского дворца их пропустил беспрепятственно. Ефремов вспоминал, что в передней, где они снимали пальто, их встретили помощник церемониймейстера, русский посол граф Бенкендорф и советник посольства Поклевский-Козелл. Им сообщили церемониал приема. Следовало подходить к королю один за другим: вначале председатель Государственной Думы, потом члены Государственного Совета, члены Государственной Думы, лидеры и отдельные представители партий в порядке численности их думских фракций.

Наконец открылись двери в тронный зал, где русских делегатов ожидали король Эдуард, королева Александра и свита. Первым вошел граф Бенкердорф и, с помощью подсказок Поклевского-Козелла, стал по очереди представлять собравшихся по именам. Король каждому подавал руку и сказал несколько слов Н.А. Хомякову, Олсуфьеву и Бобринскому. Визитеры пожимали руку королю, кланялись королеве, которая подавала руку для поцелуя. Кстати, обычая целовать руку ее величеству при английском дворе не было, но русским это позволялось.

^{Король Великобритании Эдуард VII. Художник Л. Филдес}

Когда церемония представления была окончена, король Эдуард по-французски приветствовал визитеров, заметив, что со времени открытия российской Государственной Думы он с интересом следил за ее заседаниями по отчетам в газетах. Монарх также выразил надежду, что русские депутаты будут иметь время и возможность познакомиться с Англией и англичанами, а также с различными учреждениями Великобритании. Пожалев о ненастной погоде, он поделился своими благоприятными воспоминаниями о своих двух посещениях России и сказал, что надеется побывать там еще не раз. В заключение король пожелал русским делегатам удачного путешествия.

Ефремов писал, что после выступления короля образовалась небольшая пауза, так как Н.А. Хомяков в волнении замешкался и не сразу начал свою ответную речь. Он говорил тихим голосом, тоже по-французски, и просил короля принять от него и его товарищей глубочайшую благодарность за оказанную настоящим приемом честь и за приятные слова, сказанные его милостью. Хомяков благодарил за взаимность миролюбивых чувств, за проявленные в стране симпатии, которые сделали пребывание русских депутатов в Лондоне «упоительным и воспоминания о нем незабвенным», и что члены Государственной Думы «с радостью увезут в Россию верный отзвук этих впечатлений».

Гром среди ясного неба

После визита к королю русская делегация побывала у герцогини Сутерлэндской, на рауте в Министерстве иностранных дел и посетила множество знатных людей Лондона. Но все карты были спутаны в одночасье после публикации в прессе манифеста английской рабочей партии по поводу ожидаемого приезда в Лондон русского императора Николая И. В заявлении противопоставлялись визиты его и народных депутатов.

Ефремов, комментируя сложившуюся ситуацию, ссылался на подавляющее большинство участников поездки, которые полагали, что нельзя вмешиваться в полемику английских газет и подливать масла в огонь, и, безусловно, осуждали эту выходку британских левых радикалов. Иван Николаевич писал:

«Мы считали недопустимым противопоставление иностранцами нас, как представителей народа, главе нашего государства, и считали нужным воспользоваться первым случаем речей и приветствий на предстоящих банкетах, чтобы открыто высказать наше неудовольствие по поводу этого манифеста, указать всю фальшь противопоставления, на котором он был построен, а также всю грубость и неприличие его тона… В конце концов, мы пришли к убеждению, что мы, как законные народные представители, прямо упоминаемые в манифесте… не можем оставить без ответа международную бестактность и грубость, совершаемые в нашем присутствии в принимающей нас стране».

Представители Государственной Думы решили ограничиться публикацией протестного заявления председателя Н.А. Хомякова в английской прессе: «Ввиду радушия, которое мы встретили в Англии, для нас было большим огорчением появление в английских газетах манифеста рабочей партии, который, приветствуя нас как представителей русского народа, в то же время протестует против посещения нашим монархом Англии. Мы не позволили бы себе в то время, когда пользуемся гостеприимством Англии, высказывать публично наши взгляды по поводу действий какой бы то ни было политической партии, если бы нас в данном случае не обязывало к тому неуместное противопоставление нас, как представителей русского народа, нашему Государю.

Я считаю своим долгом, по уполномочию моих товарищей, решительно протестовать против нанесенного нам оскорбления, заключающегося в подобном противопоставлении! Мы счастливы, что сердечный прием, оказываемый нам повсюду, дает нам право быть уверенными, что манифест рабочей партии не выражает мнения Английского народа».

Этот протест был адекватно оценен английской прессой, которая не вступила в полемику с членами российской Государственной Думы.

Несмотря на потрясения, связанные с опубликованием рабочего манифеста, члены русской делегации не могли отказаться от запланированных мероприятий: приглашения к обедне в собор Святого Павла, завтрака с лондонским архидиаконом, встрече с деканом Вестминстерского аббатства. Но большинство иначе распорядились своим временем. Н.А. Хомяков и С.И. Шидловский поехали в имение одного знаменитого сельского фермера, а А.И. Гучков посетил замок маркиза Солсбери. П.Н. Милюков уехал на весь день в деревню к министру почт и телеграфов, с которым познакомился на одном из обедов. Во второй половине дня все направились к лондонскому архидиакону Синклеру (викарию лондонского архиепископа). Трапезу с ним и его супругой разделили А.И. Гучков, А.И. Звегинцев, Г.Г. Лерхе, барон А.А. Крюденер-Струве, граф В.А. Бобринский, М.В. Челноков, И. Монтвилл, С.Н. Максудов, И.Н. Ефремов и граф Олсуфьев. Разговор вращался преимущественно около организации Думы, ее деятельности и предстоящих реформ. В конце обеда архидиакон прочел длинную речь, в которой приветствовал членов русской делегации, говорил о необходимости медленных реформ и важности намечающегося сближения и дружбы английского и русского народов. В ответ выступил граф Бобринский, отметивший похожесть православной и англиканской религий, облегчающую сближение двух народов. В конце обеда архидиакон опять прочел молитву, после чего были принесены пюпитры, ноты, и священнослужители пропели несколько духовных песен.

После встречи с архидиаконом Синклером Ефремова пригласил Челноков покататься с ним в автомобиле молодого русского негоцианта Шапошникова, владельца торгового дома в Лондоне. Иван Николаевич согласился, и они встретились с Шапошниковым около отеля «Вестминстер». Владелец шикарного по тем временам гоночного, семидесяти лошадиных сил, автомобиля Шапошников, желая показать своим гостям побольше достопримечательностей, покатил с такой скоростью, что они успели проехать не только по Лондону, но и заскочить в окрестности, сделав в общем около 100–120 верст. Очевидец вспоминал, что временами быстрота их езды доходила до восьмидесяти верст в час, что мало ощущалось, «так как не вызывало мелькания окружающих дорогу предметов, но проявлялось лишь тем, что… буквально ручьями текли слезы из глаз…»

Вскоре последовала поездка членов русской делегации в Ливерпуль и Эдинбург.

Знаменитая речь П.Н. Милюкова

По возвращении из Эдинбурга в Лондон члены русской делегации побывали на приеме, устроенном ассоциацией иностранной прессы в Лондоне, которую возглавлял сотрудник «Нового Времени» Божидарович-Веселитский, а также присутствовали на ряде частных приемов у знатных особ Лондона. На следующий день русских депутатов повезли осматривать дворцы различных гильдий Сити, которые свято сохраняли свою средневековую организацию и многие из своих давнишних привилегий и прав: к примеру, они пользовались почетным правом избрания лорда-мэра Лондона. Не только королевские принцы, но даже многие короли Англии были членами той или иной гильдии. Дворцы, которые осматривали русские депутаты, поражали роскошью. Во дворце гильдии золотых дел мастеров висело в рамке на стене членское обязательство, в котором вновь принятый член обещал соблюдать все правила гильдии, являться по первому зову ее старшин и беспрекословно исполнять все их приказания. Подписано было это обязательство именем «Эдуард VII». Лорд-мэр имел безграничную власть в Сити. И даже когда король посещал Сити, лорд-мэр лишь временно передавал ему право верховного суда.