Текст книги "Русалочьи сказки (СИ)"

Автор книги: Наталья Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава 32 День сюрпризов, хороших и не очень.

Дома меня ждала веселая компания.

Вся наша молодежь: Лупита, Амалька, Вэньмин и Антоха. Я улыбнулась, заранее предвкушая приятное общение. Нет ничего лучше молодой свежей задорной энергии. Конечно, если они не ругаются. Ругаться с молодыми, как мы помним, страшно разрушительно для изношенной психики.

– Ну что, мамМай, послезавтра я домой, – грустно сказала, наконец, Лулу.

Я расстроилась. Конечно, знала, что этот день придет, но не так же быстро!

– Я приеду! Летом! Или весной! А ты к нам! Мама сказала, вы договорились! – как обычно, затараторила она.

Я кивнула, мол, договорились, да.

А Амалька тихо добавила:

– Я тоже поеду с ними, мам.

Вот это был гром среди совсем не ясного неба!

– Как это? Почему?

– Я ненадолго, – будто извиняясь, смущенно продолжала дочь. – На Новый год буду дома. Но не одна.

Я ничего не понимала.

Она робко покосилась на Вэньмина и взяла его под руку.

Тут уж я плюхнулась на диван. Вот это сюрприз! Так значит, вовсе не Лупитин он ухажер! А моей дочери!

Пока я хлопала глазами, Ваня (как я нарекла его еще вчера) залопотал на странном русском, с мягким плюшевым акцентом.

– Амая Филипина, все будет халасо. Я плиеду сюда и устлоюсь на лаботу. Я хавосый плагламист. Меня с луками отолвут!

Это было так смешно, что я непроизвольно улыбнулась. И про себя подумала: а может, и к лучшему? По крайней мере, не надо больше ждать, кто там еще объявится. Мог быть на его месте и какой-то совершенно неприемлемый вариант. Рано или поздно все равно надо же отпускать ее в собственную взрослую жизнь. Опять же, надо уважать ее выбор, и все такое. Все-таки, она его лучше знает. Но надо при случае поговорить с ней о взрослой жизни. Про контрацепцию, прежде всего. Рано им еще! Надо институт закончить!

С другой стороны, дай им волю, они никогда не родят, все будут в интернете сидеть.

Как странно думать, что Амалька может стать мамой! Она же сама ребенок!

А вдруг у меня появятся внучата-китайчата? Это же совсем и неплохо! Милые крошки с раскосыми глазками!

Идея так меня воодушевила, что я обняла Ваню и Амальку, и Лупиту, и Антона, и они меня, в общем, детский сад в миниатюре.

Потом они опять все отчалили, и я осталась одна в своем доме, впервые с возвращения. Ныла подвернутая нога, урчал голодный желудок, грызло душу странное чувство: когда успела дочка вырасти? Того и гляди, замуж выскочит! Или, чего хуже, уедет в Китай, в новую семью. А вдруг она там не понравится его родителям? Вот так я и знала, что не нужно было ее никуда отпускать! К тому же, она и языка не знает! И вообще не приспособлена к семейной жизни!

Тут позвонила Танька и промычала что-то в телефон.

– Что? – не поняла я.

– Уыуаиеоишь сюда!

– Конечно, приеду! – прокричала, уже по дороге к двери.

Вызвала такси, выскочила в пальто нараспашку, с шапкой в руках, и помчалась к Танькиному дому. Благо, ехать пять минут, но о марафоне с подвернутой ногой даже и думать было нечего.

Влетела в подъезд, даже про болящую ногу забыла.

У Таньки было открыто. Я, задыхаясь, пробежала по коридору, ища, в какой она комнате. Нашла на кухне. Она сидела у стола, обняв бутылку «Хеннесси». Подняв на меня туманный взгляд, жестом показала на стул.

Я приготовилась орать. Но тут она встала.

– А заломил казак веточку! – вдруг запела она, вполне попадая в ноты. – Белую березоньку! А да склонилася березонька! Да казаку то в ноженьки!

И все это сопровождалось фирменным Танькиным танцем а-ля-рюс. Покачиваясь, раскинув руки, (благо, площадь кухни позволяла), она шла кругом, выставив свою роскошную грудь, виляя бедрами в леопардовых лосинах, и на ногах почему-то был только один носок.

Я выжидала, зная, что все сама сейчас расскажет зараза. Главное, что никто никого не режет, не убивает, никакого пожара нет и землетрясения тоже. Может, это она узнала про Вэньминя и Амальку? И что так убиваться-то? Дело молодое, пусть развлекаются. Или она думала Антона на Амальке женить? Ну нет, брр. Хуже пары даже представить нельзя. Они же росли вместе! И уж столько дрались маленькими, что их вдвоем даже в одном помещении оставлять опасно!

– А плакала береза! Тонкими ветвями! Зелеными соплями! Аыуауями! – переключилась Танька, только слов явно не помнила.

– Да скажи ты уже, что случилось! – взмолилась я, и Танька рухнула на стул. Плеснула коньяку, протянула мне стакан.

– В общем так. Свистать всех наверх. Отдать концы! Короче, Май, я замуж выхожу.

– Тьфу, напугала! – у меня аж отлегло. – Ну выходишь, и выходи на здоровье! Что плохого-то?

– За Павла! – добавила подруга и хлебнула из горла.

– За Павла! – машинально поддержала я тост, лихорадочно вспоминая, кто из ее ухажеров Павел. Горло обжег коньяк, а в голову пришел ответ, отчего я поперхнулась и забыла, как дышать.

– За ПалЮрича?!

Танька щелкнула пальцами, выставив указательный крашеным ногтем на меня. Это означало, что я попала в точку.

– А подстрелил лебедушку! А красный молодец! А в сердечко целился! А попал в …!

Я продышалась, переваривая новость. Ну ни хрена себе! ПалЮрич! Этот маменькин сыночек! Да, молодец, конечно, смелый, честный, порядочный, но неужели он кого получше не наше… Я прикусила язык.

Танька, будто подслушав, немузыкально заорала:

– А дура то я старая! А нахрен мне это надо! Соблазнила ребенка! И сама, как дура, влюбилась!

– Так, стоп! – скомандовала я. – Вы сговорились все, что ли? Вам обязательно надо меня до инфаркта довести?

– Кто сговорился? – мутным глазом покосилась на меня Татьяна.

– Дочь моя! – всплеснула руками я. – Уезжает в Иркутск, забирать своего китайца и с ним тут потом семью строить!

– Да ты что! – ахнула Танька. – А я думаю, что этот цыпленок… – она хлопнула себя по губам, – в смысле, юноша, тут делает? Я думала, он с Лулу приехал повидаться!

– Вот, – скорбно поддакнула я. – И я так думала. А оказалось, не так.

– Ну что же, МайФилипна, будут у тебя внучата-китайчата!

Она загоготала так заразительно, что я, не выдержав, тоже заржала. И так мы хохотали до слез.

– Подожди! – вспомнила Танька. – А с Донцовым-то у тебя что?

– Ты мне с темы не спрыгивай! – грозно наехала на нее я. – Рассказывай про ПалЮрича.

– Ой, да что рассказывать, – поморщилась она. – Еще когда он за тебя вступился, я его в подъезде так обцеловала, что он чуть сознание не потерял. Я от восторга, что он такой герой оказался. А потом дальше больше, он ко мне – я от него. Он от меня – я за ним. Ну, ты ж меня знаешь, я своего не упущу, – вздохнула она, и вдруг рубанула по столу, я аж подпрыгнула. – А потом понимаю: люблю его – не могу! И ничего с этим не поделать. Никого в жизни так не любила, как его.

– Так у вас что, было?… Это самое? – ахнула я.

Она хмыкнула.

– Скажешь тоже! Тоже мне, декамерон Ньютона! Куда бы он от меня делся?

Я снова ахнула, приложив руку к губам.

– И что?! И как?

– То-то и оно, – грустно ответила Танька, – что эа-ши-бись.

Я не могла уложить все в голове. ПалЮрич и Татьяна… Нет повести печальнее на свете…

– На сколько же он тебя моложе?

Она махнула рукой.

– Да какая разница! Меньше, чем у Пугачевой с Галкиным. Главное другое.

Она снова хлебнула и уныло подперла голову кулаком.

– Как матери его сказать? Она же у него просто супермать, вся в нем, всю жизнь на него положила. Единственный сынок, поздний цветочек, золотой лепесточек. Без мужа растила, для себя в старости. А тут я, здрасьте, приехали.

– Ну да, – скисла я. – С матерью проблема. Но, может, что придумаем?

Она цыкнула зубом и замолчала.

Вернувшись домой, решила заглянуть к Сергею. Соскучилась, да и машина его стояла на парковке у дома.

Улыбаясь, нажала кнопку звонка.

Он открыл, какой-то серьезный, загруженный. Не чмокнул в щеку, не обнял и не пригласил войти. На коврике стояли женские ботиночки на каблучке, на вешалке висела короткая шубка на плечиках.

– Я к тебе позже зайду, – шепнул Сергей и подмигнул, закрывая дверь.

Я пошла к себе, стараясь не впасть в истерику. Улыбалась, как будто меня кто-то видит, и нужно произвести впечатление свободной и довольной жизнью женщины.

Дома начала бить дрожь.

Я заварила ромашковый чай, налила в кружку, сделала бутерброды с колбасой, села есть, и тут потекли слезы. Причем, я разозлилась на них и продолжала жевать, будто назло, жадно кусая, но не чувствуя вкуса.

Глава 33 Командовать парадом буду я!

Любимое женское занятие – посадить рядом воображаемого двойника своего мужчины и говорить с ним, не боясь последствий. Мне кажется, нет ни одной дамы, которая бы этим не занималась.

Причем, если у женщины нет любимого мужчины, то на его месте может оказаться актер сериала, персонаж книги, фильма, или даже несуществующий образ. Воображаемый, он и есть воображаемый.

Я эту схему применяла много лет, беседуя с «психологом». За картонным изображением которого пряталась моя паранойя, верная и безобидная.

Сейчас же мне было кого представлять, так что воображаемые Сергеи заняли свое место в моей черепной коробке. Сергеи – потому что я не знала, какой он на самом деле. Нужно было предусмотреть все варианты.

Среди них были: порядочный и ни в чем не виноватый, лживый манипулятор, наивный дурачок, маньяк (ну и это тоже не редкость в наше время), и мистер Ошибка.

– Ну и как вы это объясните? – кипя, спросила я.

– Детка, ты же не думаешь, что я буду принадлежать тебе одной? – вальяжно ответил лживый манипулятор. – В твоем возрасте уже пора бы знать, что природа нас создала полигамными. Одиноких женщин много, а мужчин мало. Так что надо делиться, жадничать нельзя. К тому же, ты сама решила, что наши отношения будут свободными. Никто никому ничего не должен.

– Да не слушай ты его! – возмутился порядочный. – Это просто бывшая жена приехала забрать свою любимую вазочку из маминого сервиза.

– Любовь моя! – заискивающе начал маньяк. – Не волнуйся! Она не помешает нашим отношениям. Я устранил ее ради тебя. Ты мне веришь?

– Да что такого-то? – возмутился дурачок. – Это моя подруга! У тебя же есть подруги, почему у меня не должно быть?

– Прости. – виновато сказал Мистер Ошибка. – Я понял, что моя бывшая лучше, чем ты, и решил вернуть ее. Ты хорошая, и дело во мне. Это я ошибся.

– Стоп! – вылез некто новый. – А вы не допускаете, что это родственница? Сестра, например? И вообще, ты думаешь, у меня не было прошлого? Тут уж, нравится – не нравится, спи моя красавица! Любишь мужика – люби и всех его бывших жен, детей, собак, кошек, свекровь и прочих родственников! Ты сама так говорила!

– Говорила! – подтвердила я. – Но то когда было?! Сейчас все по-другому! И что, если сестра, то нужно меня выпроваживать? Можно было и познакомить!

– Рано! – хором сказали они, и мне пришлось согласиться.

– И как мне быть? – тоскливо спросила я их.

– Устрой скандал! – вылезла Лилит. – Чтобы неповадно было в будущем! Поколоти посуду, порви одежду, залезь в его телефон, найди эту сучку, позвони ей и все выскажи! А еще лучше, напиши ей с его номера, что она уродка и бревно!

– А если это все-таки сестра? – недоверчиво возразила я. – Да и вообще, после всего этого я его больше не увижу.

– Факт! – хором подтвердили Сергеи.

– Так что лучше помолчу пока, – вздохнула я. – Не жили богато, нефиг и начинать. Никогда не скандалила, и не буду.

Устав от всей этой воображаемой компании, я разогнала их, и, включив музыку, взялась за готовку. Я давно не делала теста, а любая стряпуха знает, что это отличный способ успокоиться. Решила делать с картошкой. Больше все равно ничего из продуктов не было. А муки, дрожжей и масла я всегда держала в запасе, на всякий такой случай.

Вскоре запахло пирожками, первый я схватила горячим и, остервенело дуя на пальцы, откусила хрустящий румяный краешек. М-м-м!

За этим занятием и застал меня Сергей. Настоящий.

– Как я соскучился по твоим пирогам! – блаженно протянул он и схватил с тарелки второй горячий пирожок.

Повторил мои манипуляции, и я рассмеялась. Вообще, так хорошо стало с его приходом, что я решила, что правильно не приставать с расспросами и подозрениями. Тем более, мне столько нужно было ему рассказать!

Пока я выбалтывала все новости, руки (в основном, одна, здоровая) привычно делали свою работу. Раскатать (я наловчилась все делать одной рукой), положить начинку, защипать, перенести на доску, накрыть полотенцем. Снять готовый жареный пирожок со сковороды, а взамен отправить в разогретое масло новый, подошедший. И восхититься, как уютно он шкворчит, как пузырится и вздувается мягкое, податливое тесто, как покрывается ярко-коричневой корочкой.

– Ты волшебница! – простонал Сергей, держась за живот. – Я лопну, но пусть мне будет плохо, дай еще один!

– Это еще что! – жестикулируя лопаткой размечталась я. – Скоро освою блины, а они у тети Вали были просто необыкновенные! Запасайся одеждой большего размера, дегустировать всю мою стряпню тебе!

– Всю жизнь мечтал! – согласился он. – Как бабушки не стало, так и забыл, что такое объесться пирожками! Кстати!

Он полез в карман и достал несколько крупных купюр.

– Прекрати! – запротестовала я.

– Майя! – он повысил голос. – Я никогда не был нахлебником и не буду! Ты моя женщина?

Я кивнула.

– Вот и все. Это мой вклад в наши расходы. Я хочу, чтобы ты тратила на себя. На прическу, одежду. Понадобится еще – скажи, не стесняясь. Иначе обижусь. Очень.

Я растаяла и заулыбалась. Кто же откажется? Счастье любит тишину, прерываемую лишь тихим шелестом прилетающих денег.

– А ты будешь любить меня толстым? – промурчал он, обнимая меня.

Вместо ответа я жарко поцеловала.

– Тогла дай еще один пирожок! – скомандовал он.

И потом был уютный тихий вечер. Сначала он вымыл меня, как маленькую. Это было чудесно, учитывая, что с больницы я толком не восстановилась, да и мыться одной рукой – то еще удовольствие. Потом он высушил мне волосы феном, оказалось, и это он умеет.

И в завершение чудесного вечера мы смотрели старое кино, доедали наготовленную Габриэлой снедь, и он снова остался у меня.

Утром он ушел, когда я еще спала. Проснувшись, блаженно потянулась одной рукой.

Не встала, а вспорхнула с кровати. Молодая, упругая, чистая, счастливая женщина. Умывшись, поразилась переменам в своей внешности. Все-таки, любимый мужчина – лучший косметолог. Ни один крем не даст такого блеска глазам и такого сияния коже.

Критически осмотрев отражение в зеркале, решила последовать его совету и привести себя в порядок. Записалась в хороший салон, Танька советовала, и к счастью, у них нашлось местечко на сегодня.

Большая разница с прошлым разом, когда я ходила на обновление, и делала это для себя, и теперь, когда я делала это для Сергея, состояла в моем отношении к процессу. В прошлый раз мне было тягостно от лишних, по моему мнению, трат. А сейчас я с удовольствием вкладывалась в себя.

Посоветовалась с мастером насчет прически, и решили оставить длину, изменить немного форму, и покрасить в другой цвет. И когда я увидела себя новую в зеркале – не поверила. Кто эта блондинка со спадающими на плечи волнами? А как мне пошла новая челка! И, подкрасив и оформив брови, я решила, что мне непременно нужна красная помада. И маникюр мне сделали красный. Все, я стала соблазнительницей, куртизанкой, маркизой Помпадур!

Влюбилась в новую Майю. Любовалась собой в витринах. Зашла в магазин и поискала взглядом падающих в штабеля поклонников. Не нашла, да и фиг с ними. У меня Сергей есть.

Купила платье. Облегающее, с красивым вырезом, даже вроде как грудь появилась. Подумала, и приобрела еще очаровательный короткий халатик. Благо, с ногами у меня нет проблем. И белье.

И вот, когда я вся такая прекрасная шла домой, позвонила Татьяна.

– Я все придумала! – заорала она в трубку. – Нужна твоя помощь! И Лупитина тоже! Все ко мне!

Я прибыла в штаб, а она, вместо того, чтобы восхититься моим преображением, сникла.

– Твою мать, Майка, не могла подождать с красотой?

– А что такое? – удивилась я.

– У меня такие планы были на тебя, эх! – она махнула рукой.

Потом, уже с Лулу, она рассказала нам, что придумала.

– Надо идти от противного! Пусть Павел представит мамаше как свою невесту такое, что я на этом фоне буду казаться ангелом неземным!

– Спасибо! – оскорбилась я. – Вот уж не думала, что так выгляжу ужасно, что после меня кто угодно сойдет.

– Да ты не понимаешь! – Танька стукнула меня по плечу. – Это роль! Мы тебя так загримируем, что мама родная не узнает!

Лупита, как всегда, пришла в восторг.

– А мне что делать?

– Ты, мое золотко, сыграешь роль дочки. Майиной. И желательно всех твоих братьев и сестер тоже использовать для спектакля.

– Я за! – решительно отозвалась Лулу, а я и не сомневалась.

– Теперь нам нужен парик и грим! – скомандовала Танька, и я, вздохнув, стала стирать свою красную помаду салфеткой.

У Таньки был щит, и на нем было выбито: «Чужого нам не надо, а свое мы заберем, чьим бы оно ни было!»

Глава 34 Актриса погорелого театра.

Очень интересные отношения сложились у Таньки и ПалЮрича. Они оба просто кардинально менялись в присутствии друг друга. Начнем с того, что он ее звал Тасечкой, а она его Пасечкой. Смотрелось это, как минимум, странно. Тридцатишестилетний Пасечка – еще куда ни шло, а вот сорокаоднолетняя Тасечка, ну такое себе. Еще и такого роста и комплекции. Ну, чем бы дитя не тешилось…

Во-вторых, она при нем была прям наложницей султана – в глаза заглядывала, желания угадывала, пылинки сдувала и поминутно оглаживала его пиджачок. Он же становился будто шире в плечах и выше ростом. Его инфантильность куда-то девалась, и они казались ровесниками. И он старше, и она моложе.

Кстати сказать, он ведь так и продолжал развивать наш свежесозданный бизнес. И весьма успешно. Просто прирожденный предприниматель оказался. Все у него было схвачено, организовано отлично. Я предполагала, что вскоре у нас будет офис в центре и растущий штат. Я пока еще не вернулась к работе, но клиент меня ждал, и новые были на подходе. Так что в финансовом плане я не пострадала после увольнения.

Ну так вот, к отношениям Тасечки и Пасечки. На людях – то есть при нас – он держался подчеркнуто холодно, ноль эмоций. Но я-то знала, что это не человек, а айсберг. И под темною водой у него обширный склад эмоций, чувств, и как оказалось интимных возможностей. Так что в будущем Танькином счастье с ним я не сомневалась. Как, впрочем, и в его. Она достаточно мудра, чтобы не совершать тупых девчачьих ошибок, а он очень ответственный и принципиальный, что делает его идеальным партнером для нашей Годзиллы.

Свадьбу они уже назначили. И это тоже отдельный пунктик для удивления. Далеко не все пары сразу бегут в ЗАГС. Танька та же отказывалась от брака раз десять. Не была уверена, что готова делить свое личное пространство с претендентами на него. А тут – не просто согласилась, а галопом понеслась к приятельнице, которая там работает, и договорилась расписаться перед Новым Годом. Чтобы, значит, объединить праздники. Опять же, каждый год можно официально уходить в запой на несколько дней, все равно выходные. Ну или смотаться на Мальдивы – по возможности.

Осталась ерунда сущая. Познакомить невесту со свекровью.

Повезло ли Таньке, или нет, но будущая свекровь родила ПалЮрича уже под сорок, так что и самой снохе годилась в матери. Танька, выросшая без матери в принципе, дичилась и не знала, как найти подход к возрастной даме. А дама была выдающаяся. Красивая, статная, бывшая учительница русского языка и литературы, но по повадкам – царствующая императрица. Всегда напудрена, с подкрашенными губами и аккуратной высокой прической, одета так, будто в любой момент готова на прием к Президенту.

Я подозревала, что с ней поладить невозможно в принципе. Ни одна претендентка не дотянет до уровня Софии Павловны. Но ведь не зверь же она, понимает, что мальчику нужно создавать семью. Правда, как она отнесется к двадцатиоднолетнему внучку? Вот вопрос. А новых внуков вряд ли ожидается. И это тоже обстоятельство такое себе.

Но остановить Таньку было сложнее, чем мчащийся поезд. Этот урок я усвоила еще со школы, поэтому никогда не тратила нервы зря, зная, что все, что задумала Татьяна – осуществится, даже через чей-то труп.

В общем, через час на меня из зеркала смотрела баба Яга из детского сада. Кого они собрались обманывать? Парик, больше похожий на мочалку, размалеванное лицо, закрашенный маркером зуб, привязанная к животу подушка не делали меня уродиной. Скорее, комическим персонажем утренника. Даже дети не боятся такую бабу Ягу, с чего должна была испугаться София Павловна? Ну разве что сыграть на дебильности персонажа, так возникнет вопрос, как умница и красавец ПалЮрич мог влюбиться в такую?

– А что, если я с ней просто поговорю? – сделала я робкую попытку. – Выступлю посредником.

– Все с тобой понятно, – мрачно заявила Танька. – Подруга называется. Критикуешь – предлагай. Но не абсолютно проигрышную стратегию. У нас один шанс, пока противник не перегруппировался. У нее полный карман козырей. Изобразит обморок, и я не увижу Павла до старости, будет как пришпиленный сидеть у ее кровати.

– Так, может, и не говорить ничего? Расписаться по-тихому, и всех делов!

– Конечно, а она типа не спросит, откуда у него кольцо на пальце, штамп в паспорте и куда это он съезжает с чемоданами.

– Ну да, – я сникла. – Может, придумать длительную командировку? А там все как-то само рассосется.

– Ты что, не понимаешь? – Трагически изрекла Татьяна. – Никаких длительных командировок у него быть не может. Он под колпаком у Мюллера, то есть у мамы. Она следит, что и сколько раз в день он ест. Куда ходит, с кем общается! Она гладит его трусы и носки и складывает конвертиком! Моет и начищает его ботинки. И выдает ему обед в промасленной бумаге. Не потому, что контейнера нет, а потому что пластик вреден! Он с детства борется с ней, с переменным успехом. И каждая его вылазка ко мне – вне закона! С работой кое-как прокатило только потому, что она уже убедилась, что он действительно работал в бухгалтерии, и успокоилась на этом. А так он не может позже десяти прийти домой без справки из полиции.

– Кошмар! – я схватилась за голову.

– Угу, – подтвердила Танька.

– А почему ты думаешь, что я, такая как есть, безо всякого камуфляжа, подойду ей в качестве потенциальной невестки?

– Да ты посмотри на себя! – возмутилась Танька. – Сияешь как начищенный таз. Я тебя никогда в жизни такой красивой не видела. Так что не спрашиваю, что у тебя с Донцовым. Хороший мужик еще ни одной бабе не помешал.

Я покраснела, наверное. И чуть не лопнула от удовольствия. Сиять у меня до сих пор плохо получалось.

– Ладно, – вздохнула и поправила парик. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

По дороге к Софии Павловне мы с ПалЮричем молчали. Я настраивалась на роль, а он, как видно, действительно боялся свою маму.

Сюрприз получился. Она открыла дверь и даже на ее холеном лице, привыкшем сдерживать эмоции, промелькнуло изумление. Она перевела взгляд на сына, потом на меня, потом снова на сына, и тут заметила Лупиту, стоящую за нами. Рот ее непроизвольно приоткрылся, но она быстро взяла себя в руки.

– Здравствуйте! – с достоинством произнесла она. – Сынок, ты с … подругами?

– Нет, мам, – ответил он, подталкивая меня в квартиру. – знакомься, это Анжела.

– Здрасьти! – пошло протянула я. – Извините, руки не подам, – и показала свой гипс. – Войти можно?

Она посторонилась, пропуская. Я зашла, скинула сапоги, пальто, и пошла по комнатам, присвистывая.

– Вот это хоромы! Дочь, гляди!

Воспитанная и дружелюбная Лулу сделала над собой усилие, чтобы не броситься обнимать хозяйку дома. Смущаясь, пробормотала что-то на французском и кинулась ко мне. Прижалась, насколько могла, и делала вид, что она, как и я, только что вынырнула со дна социальной ямы.

Стол был накрыт на двоих, разумеется, как во дворце. Тарелочки, рядом вилочки, ложечки, хрустальный стакан, и персональная салфеточка.

– Девочки, идите мыть руки! Павлик, принеси еще два прибора, – скомандовала София Павловна, и я поняла, что потерпела фиаско как актриса. Многолетняя выучка педагога против моей бездарной игры – как слон против суслика.

– А что, покрепче ничего нет? – я решила не сдаваться. Внизу, в машине, меня ждет Танька, и уж она-то точно не пощадит.

Бабуля, не моргнув глазом, достала из шикарного, явно красного дерева, серванта, хрустальный же графинчик с какой-то темной жидкостью. И две рюмки.

Павлик меж тем притаранил еду. Какой-то салат, рыба, явно паровая, нарезку сыра и фрукты.

– Модет, пиццу закажем? – весело предложила я. – Или шаурму? Дочь, ты как насчет шавухи?

Лупита, давясь смехом, кивнула.

– Кстати, пока на берегу, хочу вам представить своих детей. Люська, покажи фотку.

«Люся» достала свой айфон последней модели, открыла фото с братьями-сестрами и показала Софии Павловне.

– Какие очаровательные ребятки! – вполне естественно восхитилась она. – И как зовут?

Обратилась она ко мне, и я поняла, что пропала.

– Ну-у, вот Люська, я ткнула в экран, это Вася, Петя, Ваня, Наташка, Ленка, Олька и Валюха.

– Прекрасно! А сколько Васе лет?

Все. Садись, два. Я завралась. Павлик стоял красный, как помидор.

– Ну что же, – продолжила София Павловна. – Повторю предложение. Мойте руки и садимся за стол.

Мы с Лулу понуро побрели в ванную.