Текст книги "То, что не исчезает во времени (СИ)"

Автор книги: Наталья Гриневич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава 24. Деревня Вешки, июнь 1974 года

По пыльной деревенской улице шло стадо коров. Уставшие, с полным выменем, коровы то брели, норовя еще ухватить травы, то бежали, подгоняемые пастухом.

Настя сидела за столом – только поужинали – смотрела в окно, как идет стадо, потом перевела взгляд на Сашку. Та вертелась возле зеркала, меняла кофточки, явно собираясь в клуб. Настя расстроилась: придет за полночь, а у нее экзамены – восьмой класс, выпускной.

– Саш, я сегодня посмотрела, а ты одну грядку начала полоть и бросила. И еще две зарастают, – издалека начала Настя.

– Да мам, прополю я всё.

– Ты опять придешь поздно, а утром тебе спать хочется. А в обед жарко, тяжело на солнце полоть.

– Ага, а вечером комары, – засмеялась Сашка и повернулась к матери: – Посмотри, какую мне блузку надеть с этой юбкой, розовую или вот эту беленькую, а может, лучше платье. То, которое ты мне на Восьмое марта купила. Как я про него забыла! – Сашка побежала в свою комнату к шифоньеру.

– Саша, ведь еще экзамены не закончились, – не сдавалась Настя.

– Мам, ну что ты меня пилишь?! Сдам я все экзамены. Всего-то два осталось. – Сашка вертелась перед зеркалом теперь в платье. – Да знаю я, чего ты переживаешь. Уже насплетничали. Ну прокатилась с Витькой Самохиным на мотоцикле. И что?

Настя вздохнула.

«Да так-то оно и ничего. Так-то и у всех – первая любовь. Вон как Сашка светится», – Настя снова вздохнула:

– Старею я, Саша.

– Ну опять за своё, мам! – Сашка подбежала к матери, обняла ее. – Да ты у меня такая молодая! Еще внуков будешь нянчить.

Настя встрепенулась, убрала дочкины руки со своих плеч.

– Каких внуков? – испуганно спросила она.

– Ой, да когда я вырасту! Хотя я и так не маленькая. Когда техникум закончу, когда замуж выйду… Посмотри, как я в этом платье. – Сашка начала кружиться по комнате и петь: – Как прекрасен этот мир, посмотри-и… – затем пристально поглядела на мать и серьезно сказала: – Раз я говорю, что моих внуков будешь нянчить, значит, так и будет. Я никогда не обманываю. Я знаю. – Она снова стала кружиться возле зеркала. – Я вот Иришке сказала, что она четверку по химии получит, так оно и вышло. Хотя она ее знает еле на тройку.

– Ох, Сашенька, да хорошо бы внуков понянчить!.. Но ты поосторожнее, с предсказаниями-то. И так уж… Еще в ведьмы запишут.

– Да что тут такого?!

Настя услышала звук подъехавшего мотоцикла, выглянула в окно.

– Сашка, вон кавалер уже приехал.

– Подождет. Мам, а где моя заколка? Ну… белая! – засуетилась Сашка.

– Да не видала я. – Настя тоже стала суетиться и искать заколку. – Под зеркалом нет. Может, я ее в корзину прибрала. Посмотри на печке.

– Да что у нас эта громадина всё на печке стоит! Надо купить деревянную резную шкатулку. Как у бабы Нюры была. Помнишь?.. – Сашка еще раз оглядела себя в зеркале. – Я пошла, ма!

Она выбежала из дома, и Настя видела в окно, как дочка разговаривает с Витьком, потом садится сзади на мотоцикл, прижимается к его спине.

Настя вздохнула и стала убирать со стола, потом принесла чайник с горячей водой и тазик для мытья посуды. Начала мыть: сначала стаканы, затем ложки, тарелки, тарелки жирные. Поменяла воду. Ополоснула посуду в том же порядке. Взяла полотенце, чтобы всё протереть.

Руки привычно работали, а голову теснили думы и думки, воспоминания переходили с одного на другое:

«Вот и выросла Сашка. Вырастила. Еще года два-три, и своя семья у нее будет. Ишь ты, корзину выбросить! А память? Мы-то уйдем, а вещи останутся. Ее, может, плели почти век назад. Сколько людей брали эту корзину: мать Николая, сам Николай, я еще по грибы ходила, Василек всё пытался в сарай унести, я не дала, оставила на печке, да и Сашка маленькая сама играла с ней. Как приехали мы из Чехова, она освоилась в доме и давай эту корзину таскать. Кукол туда садила. А я не давала – растеребит, сломает корзину. Постарше стала, так норовила что-то разглядеть в ней. Купить надо шкатулку Сашке. Завтра схожу в магазин, спрошу у Васильевны. Нюра со своей шкатулкой переехала в город к дочке. Внуков нянчит. Всё дом не может продать. И то, Катюха у нее выучилась на врача. Молодец! Квартиру получила. Скучно без соседушки. Может, приедет. Нынче еще не была. Посидим. Надо к Бондарихе на могилку сходить. Сколько времени-то прошло? Кажись, пять лет в этом году будет как померла. Нет могилок ни мужа Николая – так и пропал в лагерях, ни сына Василька – где похоронен, неизвестно. Уедет Сашка, опять одна буду… А куриц-то я закрыла? Вот голова дырявая!»

Настя вышла во двор, проверила куриц, постояла возле ограды. Прохладно. Темнеет. На соседней улице собака залаяла. Трактор проехал. Сашка-то теперь только за полночь придет.

Зашла в дом, разобрала, не зажигая света, свою кровать. Легла. Не заметила, как задремала.

Проснулась от стука двери, звякнул крючок. Послышались осторожные шаги. Сашка из клуба вернулась. Чего-то носом шмыгает. Плачет, что ли? Настя подхватилась, приподнялась на кровати.

– Саша!

– Да я это, мам, спи, – стараясь сдержать слезы, ответила Сашка.

– Чего ревешь? Обидел кто? – в голосе Насти слышались и тревога, и твердость в случае чего защитить дочь.

– Да никто меня не обидел!.. – Сашка всё же не удержалась, разревелась и убежала в свою комнату.

Настя помедлила, потом встала, накинула халат и пошла в комнату дочери.

Сашка лежала на кровати и плакала навзрыд. Настя села рядом, погладила дочь по спине, по волосам. Помолчала, выждала, пока та немного успокоится, и заговорила, стараясь отвлечь:

– А какое кино сегодня в клубе крутили?

– «Анискин и Фантомас».

– И что, интересный фильм?

– Фильм как фильм. – Сашка снова всхлипнула.

Настя вздохнула, но ничего не сказала.

Сашка сама повернулась на спину и стала с обидой в голосе рассказывать:

– После кино танцы начались. И когда медленный танец объявили, к Витьке эта городская подскочила.

– Это чья?

– Да к Сойкиным приехала.

– Это к каким Сойкиным?

– Ну, возле клуба они живут.

– Не помню. – Настя сделала вид, что не помнит.

– Там через дом баба Клава еще живет.

– А-а…

– Теть Лида, их старшая, давно в город уехала. Так ее дочка и прикатила погостить на каникулы. – Сашка опять всхлипнула.

– А, вспомнила! Сын-то тоже уезжал, потом вернулся, – Настя пыталась отвлечь дочку на «детали».

– Мам, а Витька с этой городской из клуба ушел.

– А ты видала?

– Нет. Девчонки сказали.

– Девчонки!.. Девчонки наговорят. А ты сама с кем танцевала?

– А я с Мишкой Быстрыкиным. Ему можно, а мне…

– Ну вот. Он, Витька твой, поди, заревновал, а сейчас тоже «плачет в подушку»?

Сашка представила плачущего Витьку и рассмеялась.

– Ну скажешь, мам!

– Завтра и разберетесь, кто виноват. А сейчас давай спать укладываться. Хочешь, завтра вареников постряпаем? Твоих любимых – с картошкой и луком.

– Хочууу, – благодарно протянула Сашка.

Настя оставила успокоившуюся дочь и вернулась в комнату. Она слышала, как Сашка разделась, легла, поворочалась немного, повздыхала и уснула. Сама Настя долго не могла заснуть, снова думала, вспоминала.

Сашенька, как только приехали в Вешки, сначала еще просилась к маме, помнила ее, потом Настю начала мамой называть. Настя и не поправляла: раз ребенку так хочется, то и пусть.

А зимой, в начале декабря, пришла телеграмма – умерла мать Саши.

Настя не поехала: морозы стояли, чего ребенка мотать, да и не поймет она ничего, маленькая, испугается только. И денег на дорогу надо.

Но была и еще одна причина. Боялась Настя, вдруг узнают, что никакая она не родственница, и отберут Сашеньку. Или настоящие родственники объявятся… Может, и нехорошо это, но так они и не поехали.

И с Сашкой серьезно не поговорила. Всё думала рано. Вот вырастет, тогда ей всё и расскажет. Остались ведь и фотографии, и письма.

«Надо бы рассказать. Помру ведь, и некому будет. А тут любовь у девчонки. Надо бы все-таки поговорить. Вот экзамены сдаст. А то уедет потом учиться. Вот выбрала же профессию – геолог. Какой из девчонки геолог?! Так ведь и слушать ничего не хочет. И зачем это ей – камни собирать, по горам лазить. Не дай бог заблудится где или еще чего случится. – Настя услышала крики первых петухов. Вздохнула. – Скоро светать начнет. Ночи в июне самые короткие».

Глава 25

Оперативникам повезло: они нашли машину, хозяин которой не выключил видеорегистратор, и тот работал до утра.

Алла с Ильей уже больше часа прокручивали запись, то и дело останавливая ее, чтобы сделать крупный план и лучше рассмотреть выходящих из подъезда.

Ничего особенного в то утро не происходило. Люди шли на работу, по своим делам. С детьми, с собаками. Никого, кто мог бы вызвать подозрение. Проверять всех на предмет прописки? И тех, кто был в гостях?

– Илья, отмотай назад, еще раз посмотрим, – без энтузиазма попросила Алла.

Илья молча повиновался, но потом все же не выдержал:

– Алла Сергеевна, может, он на чердаке где прятался, а потом вышел, и не утром.

– Может, может, Илья. Все может быть, – задумчиво произнесла Алла и тут же встрепенулась: – А ну-ка, останови. Да-да. Вот этот, долговязый, с мусорным ведром. Кого-то он мне напоминает. Жаль, лицо не разглядеть. Воротник поднял, шапка на глазах, от ветра отворачивается.

– И в тапочках вышел. Не побоялся, что ноги замерзнут, – усмехнулся Илья.

– Вот-вот, а воротник поднял. Хотя это ни о чем еще не говорит. Давай дальше, – попросила Алла.

Они просидели у монитора еще час, но безрезультатно. Алла понимала, что придется проверять всех мужчин, которые вышли в то утро из подъезда, а это потеря времени. Преступник может затаиться или вообще укатить далеко. Ищи его потом. Однако ничего другого не оставалось, разве что он снова проявит себя, позвонив Супонину или…

Думать про «или» вообще не хотелось, но и исключать, что Супонину может грозить опасность, тоже нельзя. Наблюдение за Супониным начальство, скорее всего, не одобрит – людей и так мало.

Алла встала, дала отмашку Илье и начала собираться, чтобы ехать по другим делам, но неожиданно застыла с курткой в руках.

– Илья, а этот долговязый обратно в подъезд заходил? Я что-то не помню.

– Вроде нет, – засуетился Илья, снова включая компьютер. – Куда это он в тапочках и с ведром?

– Вот именно! И не мусорное это ведро. Слишком новое. Посмотри! – обратилась Алла к Илье, который успел увеличить изображение на экране.

– Может, кого встретил? В другой подъезд зашел. В гараж к кому-нибудь, – предположил Илья.

– Ага. А может, зашел за угол, вытащил из ведра ботинки, обулся и…

– И вообще – почему с ведром? Сейчас ведра-то не носят. Всё в пакетах, – добавил сомнений Илья.

– Вот именно. Но это тоже еще ни о чем не говорит, – «оправдывала» долговязого Алла.

– От любовницы сбежал? – хмыкнул Илья.

– Вот и вернем его, – подхватила шутку Алла и уже серьезно добавила: – Так, Илья, фото увеличь, распечатай. Проверь, проживает ли такой в этом подъезде, да и вообще в этом доме. Обойди квартиры, выясни, кто видел «товарища», кто что знает. И еще: может, кто находил новое ведро. Я сейчас к потерпевшей в больницу. Надо расспросить ее о корзине. А то, наверное, она давно знает о сокровищах, а мы тут бегаем, – усмехнулась повеселевшая Алла, застегивая куртку. – И все-таки этот долговязый кого-то мне напоминает. Вспомню – скажу. Ну всё, на связи.

Алла подъехала к больнице как раз к вечернему приему посетителей. В больничном фойе было шумно и суетливо: пациенты и посетители стояли, сидели, ели, разговаривали, выясняли что-то между собой.

Алла узнала, что Гергардт перевели из реанимации в общую палату. Что ж, хорошо, что ее подопечная идет на поправку, но разговаривать в палате при посторонних неудобно. «Встает ли Александра Васильевна? Напроситься в кабинет к врачу? – думала Алла, поднимаясь на второй этаж. – Интересно, сын ее навещал? Надо бы с ним поговорить». По дороге она купила фруктов, молочку и так, по мелочи. Родни у потерпевшей, кроме непутевого сына, нет, ходить особо некому, поэтому всё пригодится.

В палате, кроме Гергардт, лежали еще три женщины. И выходить не собирались. Пришлось позвонить лечащему врачу. Хорошо, Александра Васильевна уже поправилась настолько, что могла вставать и ходить.

Она обрадовалась и растрогалась, увидев Аллу и большой пакет с продуктами.

– Алла Сергеевна, да куда столько? – смущалась довольная Александра Васильевна. – Спасибо вам!

– Что, сын не приходил? – спросила Алла и тут же пожалела о сказанном.

Гергардт сжалась, как будто уменьшилась в размерах, на глазах появились слезы.

– Нет, – выдавила она, а когда продукты перекочевали в холодильник и они с Аллой под любопытные взгляды соседок по палате отправились в кабинет врача, попросила: – Вы бы узнали о моем внучке Сашеньке. Звоню, они то трубку не берут, то занято. Вчера сын со мной разговаривает, а я чувствую, что нетрезвый он, язык заплетается…

– Александра Васильевна, не волнуйтесь, я всё узнаю, – начала успокаивать Алла и тут же перевела разговор на другое: – К сожалению, не могу пока ничем обрадовать вас и по поводу розыска вашей дочери, но следствие продолжается. А вот почему преступник проник в вашу квартиру и что хотел забрать, мы выяснили.

Алла сделала паузу, наблюдая за Гергардт. В глазах потерпевшей появилось любопытство.

– У вас в квартире, на шифоньере, стоит… стояла корзина. Помните?

– Конечно, – удивленно произнесла Александра Васильевна. – Корзина от мамы осталась. Она всё ее берегла. Знаете, как память о своем прошлом. Я, когда маленькая была, всё норовила поиграть с этой корзиной, кукол в ней потаскать. Ну, ребенок… Теперь вот у меня стоит. Тоже как память о маме. Да кому она могла понадобиться, корзина?

– А вы ничего такого не замечали… – подбирала слова Алла, не зная, как лучше спросить, – необычного. Может, кто хотел забрать корзину? Просил продать?

– У меня никто не спрашивал про корзину.

«Ну да, у тебя ее без спроса хотели забрать. Хорошо, что живая осталась, – подумала Алла. – Выходит, она не в курсе».

– А знаете, я, когда подросла, всё мне казалось, что светится эта корзина. Маме скажу, а она смеется: говорит, чего ты, Сашка, удумала, не может корзина светиться.

– И каким цветом светилась? – тут же задала вопрос ошарашенная Алла.

– Да не помню я. Столько лет прошло. Кажется, зеленым…

Дверь распахнулась, и в кабинет, не успев «притормозить», буквально ворвался молодой врач, в белом халате, высокий, резкий в движениях.

– Ой, простите! А где Егор Андреевич? Я думал…

– Егор Андреевич любезно предоставил нам кабинет, – поспешила прояснить ситуацию Алла Сергеевна. – Мы скоро закончим.

Молодой человек быстро развернулся и пошел к двери. Алла смотрела ему в спину. Он немного сутулился, размахивал руками. И она вспомнила – вспомнила, на кого похож «долговязый».

«Но нет, не может быть! Хотя всё сходится. Пазл сложился! Но!.. – Теперь Алла, как полчаса назад Гергард, съежилась. – Но… как же Алиска? Неужели?..»

Александра Васильевна, не понимая, что произошло со следовательницей, спросила:

– Что случилось? Вам плохо? На вас лица нет!

– Всё нормально, – опомнилась Алла. – Давайте мы закончим на сегодня. Вы долечивайтесь, звоните, если что вспомните и вообще, если что-то нужно будет. А с вашим сыном я поговорю, и за внуком присмотрим. Вы сама дойдете до палаты? Вас проводить?

– Дойду. По стеночке, потихоньку. Не беспокойтесь. И… у вас всё получится, я знаю.

– Да уж… Но всё равно – спасибо!

Алла быстро, иногда перескакивая через одну ступеньку, спустилась в фойе, вышла из больницы и таким же быстрым шагом направилась к машине. Она ничего не замечала вокруг. В голове билась одна мысль:

«Как же так? Не может быть! Алиска, ее Алиска, и Павел – преступники?!»

Завела машину, проехала метров двести и остановилась. Она не могла вести машину. Нужно было посидеть, отбросить все эмоции. Успокоиться и принять решение. Ей не было так больно, даже когда расставалась с мужем, с Олегом. А если она ошиблась? Но факты – вещь упрямая.

«Павел Лытников – служил в десантных войсках. Правда, по причине здоровья не весь срок службы. Но вполне мог знать подрывное дело. Это первое. Второе – он выходил на улицу в разгар вечеринки у Супониных. За бутылкой вина. И у него было время заложить взрывчатку в машину Зубова. Откуда он узнал о сокровище и Гергард? От Алисы. Она, прячась в кабинете Супонина, услышала больше, чем рассказала мне. И вообще она была в центре всех событий: и у Супониных, и со мной. Это третье. Зачем мне всё рассказала? Отвести от себя подозрение. Так всё рассчитать, так сыграть! Нет. Нет! Неужели я настолько не разбираюсь в людях. Деньги срочно понадобились? Павел уговорил? Угрожал? – Алла пыталась всё расставить по полочкам и не могла. – Ну, у меня бы попросила денег. Знала же, что я дом родительский продала. Что у них – кредиты, долги? А может, Павел игроман? Алиска бы заметила, сказала. Нет, теперь я уже не знаю, что бы она сказала. Но дойти до убийства! – Надо было действовать, звонить, задерживать, но Алла Сергеевна по-прежнему сидела в машине. – Стоп! Мы же с Алиской вместе увозили корзину. Или она тогда еще не знала… Да не может Алиска так играть! У нее же что в голове, то и на языке. Она у меня в детстве на коленках сидела, маленькая… Но откуда, откуда, как Павел узнал обо всем? Так, всё, хватит гадать. Разберемся». – Алла завела машину и поехала домой, стараясь не отвлекаться и следить за дорогой.

«Сейчас приеду, приму душ, выпью кофе и начну действовать. Как бы тяжело не было. И потом, нужны доказательства. Надо сделать так, чтобы Алиска призналась во всем, согласилась сотрудничать. Ей зачтется – срок скостят. Пристроить потом ее поближе. Да хоть в Новое Гришино. Надо узнать, кто в этой женской колонии начальником. Господи, о чем я думаю! Алиска, что ты наделала!»

На улице стемнело, да к тому же пошел снег. Мелкий, колючий, прилипчивый. Такой, который быстро залепляет лобовое стекло. Алла не сразу заметила, что впередиидущая машина начала резко тормозить. Она тоже нажала на тормоз, буквально вдавливая педаль в пол, но слишком поздно. Расстояние между машинами неумолимо сокращалось. Избежать столкновения не удалось. Послышался удар, звон разбитой фары. Аллу бросило вперед и тут же кинуло назад. Хорошо, что не сильно.

Она, злая, расстегнула ремень безопасности:

«Этого только не хватало! До кучи! Именно сейчас!» – вышла из машины.

Потерпевший – хотя это надо еще разобраться, кто потерпевший, – спешил осмотреть «свою ласточку» и, конечно, «выразить восторг виновнику торжества». Но, встретившись взглядом с Аллой, сразу передумал «качать права». Решили все быстро и полюбовно. Благо машины застрахованы, а повреждения оказались незначительными.

Домой Алла приехала поздно. Влад сегодня задерживался, и это к лучшему, не надо притворяться, объясняться. Она еще по дороге решила ничего не говорить Владу. Да и вообще пока никому – от дела могут отстранить, а Хорошилов, сволочь, ещё и соучастие пришьет.

Ей очень хотелось уснуть, проснуться, и чтобы всё это оказалось дурным сном.

Алла приняла душ, потом, взбодрившаяся, ринулась на кухню.

Во время стресса у кого-то пропадает аппетит, а у кого-то, наоборот, становится неуемным. Алла относилась ко второму типу. Она открыла холодильник и начала метать почти всё, что там было, на стол. Грела котлеты, делала салат, открывала банку с зеленым горошком, резала хлеб, по ходу отправляя кусочки еды в рот.

Но «попировать» ей не дали. Зазвонил сотовый. По мелодии Алла поняла, что это Алиска. Она замерла на мгновенье и тут же схватила телефон.

– Да, – хриплым голосом произнесла Алла.

– Привет! Скучаешь, подруга? А тут события прыгают без парашюта, – затараторила Алиска, как всегда, в своей манере.

– Без парашюта – это точно, – сдержанно ответила Алла.

– Чего-то голос у тебя нерадостный. А надо радоваться… – Алиса сделала театральную паузу и возбужденно продолжила: – Мне сейчас позвонили с телевидения. Представляешь! Из программы «Жди меня»! Алла, они нашли, нашли дочь Гернард!

– Гергардт, – машинально поправила Алла, не чувствуя пока особой радости.

– Да ты что, не рада?! Почти двадцать лет прошло, а она нашлась! Ну, телевизионщики, понятно, интригу держат. Им же надо передачу делать. И меня пригласили. И, оказывается, кто-то там разыскивал твою Гергардт, – продолжала делиться новостями Алиса. – А твою потерпевшую выписали из больницы? А то как же они встретятся? И подготовить ее надо.

– Алис, да я тоже рада. Такое не часто бывает. Гергардт еще в больнице, но ее жизни уже ничего не угрожает. Ты мне телефон скинь того, кто тебе звонил, – уже спокойнее ответила Алла, она приняла решение. – И… ты сможешь завтра подъехать ко мне на работу. Надо посмотреть запись. Может, ты узнаешь кого-то из гостей Супониных. Тех, кто был на той вечеринке.

– Да не вопрос, – с обидой в голосе, что к ее новости отнеслись с прохладцей, сказала Алиса. – В десять нормально?

– В самый раз. И вот еще что – никому ничего не рассказывай. И про Гергард, и про то, что тебя вызвали в полицию. Даже мужу, – последние слова Алла Сергеевна произнесла твердо и строго.

– Есть, товарищ начальник! – начала дурачиться-ехидничать обиженная Алиса. – Исполнять бегом, товарищ начальник?!

– Можно не бегом, но в точности. И еще… – у Аллы перехватило дыхание, – …знай, я тебя люблю, я с тобой… Всё, целую. До завтра.

– До завтра… – удивленно протянула Алиса.

– И телефон звонивших не забудь! – вдогонку напомнила Алла, но Алиса уже отключилась. Сегодня последнее слово осталось не за ней.

Не успела Алла отойти от разговора с Алисой, не успела понять, правильно ли она поступила и чем ей это грозит в случае провала, как пришел расстроенный и возбужденный Влад.

И сразу начал выпускать пар:

– Нет, ты представляешь, он собрался бросать институт! Осталось учиться полтора года!

– Да кто он? – не сразу поняла Алла.

– Сын, шалопай мой! Дурак! Он, видите ли, влюбился, получил отлуп, и теперь «единственно правильное решение» – с глаз долой, из сердца вон!

Алла еще никогда не видела Влада таким рассерженным. А тот, размахивая руками, продолжал возмущаться:

– Ну с кем не бывает. Еще и не один раз влюбится! А закончить институт надо!

– Пусть переведется в другую группу. Или возьмет академ, – предложила варианты решения проблемы Алла.

– Да ты думаешь, я не говорил?!

– Влад, – вздохнув, как можно мягче, сказала Алла, – пошли ужинать.