Текст книги "Хрустальная туфелька бабы-яги (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Повторять мне ничего не надо было, я и так всё поняла.

Вернее, я ничего не поняла.

Мои мужчины меня отругали, когда я им всё рассказала, притащили мне два ящика апельсинов и бананов, и ушли.

А я тем временем погрузилась в раздумья.

Джек мне сказал, что его сестра сбежала с любовником, и он поехал её искать. Какой в этом криминал?

За что его избили? У меня с самого начала возникло ощущение, что он чего-то не договаривает. Но вот что?

Он весь день сидел в номере, не выходил...

Неужели эта Тесса не видела, что к нему кто-то приходил?

Но, согласно рассказу Галиба, она никого, кроме меня, за весь день не видела. Моё алиби она подтвердила, но в тоже время я не понимаю, как в номере мог оказаться убийца.

Галиб думает, что я в сговоре с преступником, а с Тессой вообще непонятная история.

Она что, тоже не видела, кто мне открыл дверь?

Хотя... если она стояла боком, то вполне могла не видеть.

Но кто же был в номере Джека, и как он прошёл в номер?

В окно, что ли, влез?

А что, это мысль. Второй этаж не проблема, вполне можно влезть.

От обеда и ужина я отказалась, ела одни апельсины, пока ко мне не пришёл врач.

– Миссис Миленич, – сказал он, – почему вы отказались от еды?

– Потому что не хочу, – пожала я плечами, – скажите, у вас ведь тут лежит пациент по фамилии Бразер?

– Да, он в реанимации, – кивнул доктор.

– А чем ему были нанесены удары, вы не знаете? Я слышала, что даже с живым человеком это можно определить.

– Кто вы такая? – осведомился врач, присев на стул, – слушайте,

если вы будете есть столько апельсинов, вы себе в придачу к

сотрясению мозга аллергию заработаете.

– Вылечите, – отмахнулась я, отправляя в рот очередную дольку, – деньги у меня на это есть.

– А зачем кидать деньги на ветер? И вы не ответили на вопрос.

– Я частный сыщик, – решила я не таиться, – я ищу сестру этого человека. Он просил меня об этом. Хотите, я вам заплачу за информацию.

– Вы хорошая девушка, – вздохнул врач, – разве есть такие люди на свете?

– На свете много людей, – ответила я, – много разных людей. Я всегда придерживалась мнения, что нужно помогать тем, кто слабее тебя. А, если человек может сделать больно слабому, он обыкновенное ничтожество.

– Вы меня удивили, – покачал головой доктор.

– А, знаете, я ненавижу преступников, а сама влюбилась в ничтожество, – неожиданно для себя призналась я.

– Бывает, – растерянно ответил врач, явно не ожидая такого признания от меня, – но ваш супруг показался мне исключительно порядочным человеком.

– А я не говорила, что это мой муж, – покачала я головой, – вы его видели сегодня.

– Тот статный мужчина в белом?

– В чёрном, – уточнила я.

– Даже не знаю, что сказать. Он очень эффектен внешне.

– Наливное яблочко с червоточинкой.

– Он что, преступник?

– Да. Представляете, я с преступником ловлю преступников. Как это объяснить? Почему я потеряла из-за него покой?

– Хорошие девочки всегда влюбляются в плохих мальчиков, – развёл руками врач, – постоянная тенденция. Но я могу это объяснить.

– Валяйте, – сложила я руки на груди.

– Просто каждая женщина ищет защиты. Ей нужен мужчина, с которым она будет чувствовать себя спокойно. С вашим супругом вы чувствуете себя спокойно?

– Нет, – мотнула я головой, – мне с ним хорошо, но спокойствия нет.

– К этому я и веду. Каждой женщине нужен сильный

защитник, сильный мужчина, который будет владеть ею, и в то же время будет защищать её. А если человек перешёл все грани, то ему легче защитить свою любимую. Для него нет каких либо устоев, для него есть только она, единственная, и неповторимая. Любой женщине хочется, чтобы ею владели.

– Интересная теория, – задумалась я.

– Да, это всего лишь теория, – вздохнул врач.

– Ладно, забыли, – махнула я рукой, – так вы мне скажете про Бразера?

– А что Бразер? У него переломано несколько рёбер, рука, нога, и пробита голова...

– Какой ужас! – воскликнула я.

– Но... знаете... если бы я не знал наверняка, что его нашли в помещении, я решил бы, что он стал жертвой наезда.

– Наезда? – округлила я глаза.

– Да. Я работаю много лет в больнице, и видел и жертвы наезда, и огнестрельные раны... вообщем, я могу с уверенностью сказать, что что-то с этим человеком не так.

– Так вы полагаете, что его сначала сбили на машине, а потом перетащили в номер?

– Я этого не говорил, это только моё предположение.

– А полиции вы об этом рассказывали?

– Я же сказал, это только моё предположение. Полиция опирается только на факты, и мои слова они всерьёз не воспримут.

– Да почему же? Я же вам верю.

– Вы частная структура, и хватаетесь за любые версии. А они, я уже сказал, опираются только на голые факты.

– Капец, – только и смогла сказать я.

– Привет, мой хороший, – заглянул ко мне в палату Дима.

– Как вы прошли? – подскочил доктор.

– Долго ли умеючи, – засмеялся Дима.

– Я, пожалуй, вас оставлю, – сказал доктор, и вышел в коридор.

– Как ты себя чувствуешь? – сел на его место Дима.

– Вроде ничего, только голова болит, – ответила я, вглядываясь в его красивое лицо.

– Я принёс твой любимый виноград, – улыбнулся Дима, – и вино. Давай выпьем, пока врачи не видят.

Я обрадовалась этой идее, Дима поспешил достать из пакета

вино « Лидия », и виноград того же сорта. Вернее, с таким же названием.

Есть сорт винограда « Лидия », это мой любимый сорт. Честно скажу, он на любителя. Если кто-нибудь когда-нибудь варил компот из чёрной и красной смородины, но как основное насыпал чёрную, тот меня поймёт.

Этот виноград очень острый, я бы даже сказала, ядрёный, как компот. Он кисло-сладкий, но в равных пропорциях.

Я обрадовалась, увидев любимый фрукт, и схватила ягоду. Дима поспешил открыть бутылку, и налил в стаканы.

– Никто мне ещё романтического свидания в больнице не устраивал, – засмеялась я, и взяла пластиковый стаканчик с вином.

– А что, отличное развлечение, – ухмыльнулся Дима, и отправил мне в рот очередную виноградину, – я так скучаю по тебе, – вздохнул он.

– Опять ты за своё, – закатила я глаза.

– Давай попробуем разобраться, – вздохнул Дима.

– Не в чем разбираться, – отмахнулась я от него.

– Мы погибаем друг без друга, – воскликнул Дима, беря меня за руки, – ты этого не видишь?

Я посмотрела на него, и вдруг рванула к нему, обвила его шею руками, и стала целовать. Потом оттолкнула, и отвернулась.

– Другая женщина сказала бы, сделай что-нибудь плохое, чтобы я разочаровалась. А я...

– Что – ты? – спросил Дима, заглядывая мне в глаза, – ты без ума от меня, чтобы я ни делал, будь то плохое, или хорошее.

– Да, – прошептала я, – слушай, друг, ты меня в своё время не приворожил?

– Тоже самое я могу спросить и у тебя. Налить ещё вина?

– Наливай, – я подставила стаканчик, – а что там ещё у тебя?

– Мороженое, пирожные, и шоколад.

– О, от этого я не откажусь, – обрадовалась я, мне вдруг дико захотелось есть.

Наверное, сказалась голодовка, и злоупотребление апельсинами. Говорят, они сжигают сахар в крови, и жир.

И я принялась за еду. Дима принёс мне ещё мою любимую

пиццу с грибами, она оказалась такой вкусной, я стрескала

половину, и вздохнула.

– Ты спас меня от неминуемого голода, – улыбнулась я.

– Выпей вина.

Когда пришёл врач, он был крайне изумлён, узрев свою пациентку в состоянии алкогольного опьянения.

– Где вы успели так набраться? – только и спросил он, а я ничего внятного ответить не смогла, и просто уснула.

Вскоре меня выписали, и я вернулась в отель.

Я терпеть не могу больницу, и терпеть не могу бездельничать, и с ходу стала обрабатывать на компьютере снимки.

Честно говоря, я не знала, как дальше расследовать историю с Джеком, и я решила сосредоточится на Медведевой.

А мне тем временем не давала покоя Лариса. Куда она исчезла?

И я, решив не терять время даром, поехала к её мужу.

Михаил Кравченко был мужчиной в возрасте. На вид ему можно было дать лет эдак около сорока, полноватый, с брюшком.

– Чем могу служить? – его масляный взор остановился на моей тонкой талии, а потом переместился на этаж выше. Судя по пробивающейся проплешине на голове, он тот ещё бабник.

Почему-то существует мнение, если у мужчины рано начинается плешь, значит, он большой любитель прекрасного пола.

Не знаю, кто это придумал, но факт остаётся фактом. Мой второй муж тоже был слегка лысоват, а ушла я от него, когда застала его на столе с секретаршей. Ох, как я взбесилась.

Просто не передать словами.

Этой лахудре я остатки волос выдрала, а своему благоверному вывалила на его плешивую голову кактус вместе с землёй.

Как вспомню его перекошенную физиономию, и, как ему в больнице иголки из лысины вытаскивали, разбирает истерический смех.

– Чем же я заслужил такую удачу лицезреть прелестную нимфу? Вы так хороши, просто ослепляете собой всё вокруг, – воскликнул он.

– Я бы хотела поговорить с вами о вашей любовнице Веронике Медведевой, – улыбнулась я своей фирменной улыбочкой, от

которой этот старый ловелас тут же растаял.

– А вы, простите, кто? – проявил он бдительность.

– Частный сыщик, Миленич Эвива Леонидовна, – представилась я, – ваша любовница убита, и её муж нанял меня, чтобы найти убийцу.

– Господи! Но при чём здесь я? Я её не убивал, более того, я её в последние дни ещё и не видел.

– Вы знаете, что ваша супруга устроила скандал Медведевой?

Она каким-то образом узнала об измене, и пришла к Веронике

в стоматологию.

– Я ничего об этом не знал, – покачал головой Михаил, – у нас с Никой был коротенький романчик, ничего серьёзного...

Да, для него ничего серьёзного... А для неё? Мне говорили, что она очень любила мужа, так зачем же она изменила ему?

Да ещё с этим старым бабником?

Я не люблю мужчин с животом, и не понимаю, как с таким вообще можно ложиться в постель, это просто омерзительно.

– А куда подевалась ваша супруга Лариса? – задала я следующий вопрос, – мне стало известно, что она исчезла вместе с вашим ребёнком.

– Это не мой ребёнок, – покачал головой Михаил, – Лариса его нагуляла ещё до замужества со мной, а я полюбил Ларочку, и принял её вместе с малышом, чему её родители были очень рады. У них очень высокие моральные устои, и они считают, что секс до свадьбы не допустим, а Лара забеременела. А уж сестру её, Элю, они и вовсе, в ежовых держат. Элечка до ужаса боится родителей, ни слова, ни полслова поперёк.

– А сколько лет малышу? – сама не знаю, зачем, спросила я.

– Два года. Только с ним какая-то ерундистика получилась...

– Какая ерундистика? – насторожилась я.

– Понимаете, у меня создалось впечатление, что на какое-то время в колыбельке лежит не Владик...

– Как это? – удивилась я безмерно.

– Ну, понимаете, я же видел малыша каждый день, это только кажется, что все маленькие дети на одно лицо, на самом деле это не так. Я сказал об этом Ларисе, а она так разозлилась...

– Немудрено, – усмехнулась я.

– Она кричала, что я старый болван, и чтобы не подходил к малышу. А потом заперлась с Элей в её комнате.

– А как вы познакомились с Вероникой?

– Мы столкнулись на одной частной вечеринке, и я, честно говоря, повёл себя некорректно... я, знаете ли, люблю женщин... красивых женщин...

Вероника понравилась ему с первого взгляда, тем более, она, едва их представили друг другу, всё время строила ему глазки, и, в конце концов, парочка скрылась в зарослях буйной растительности...

Они вернулись через полчаса, танцевали все танцы подряд. Короче говоря, он скомпроментировал Веронику на вечере, лапал весь вечер, вообщем, любой человек сразу бы понял, что между ними что-то есть. И все так наверняка и подумали, судя по взглядам, которые на них бросали весь вечер.

– Значит, у вас был роман, – протянула я, постучав коготком по столу, – а, может быть, Ника вам что-нибудь рассказывала о своей личной жизни?

– Нет, – мотнул головой Михаил, – хотя...

– Что? – насторожилась я.

– Она часто бывала у меня дома, пока Ларисы не было, и проявляла большой интерес к малышу.

– К сыну Ларисы?

– Да. Я вначале удивился, но она объяснила своё поведение тем, что очень любит детей. Но, странно, она так глядела на Владика. С такой любовью и нежностью.

Что-то мелькнуло в моих мозгах. Я пока ещё не сообразила, что, но это что-то мне не понравилось.

– Только потом Ника объяснила мне, что у неё умер ребёнок. Мне было её так жаль, просто не передать словами. Из неё вышла бы отличная мать.

Да, только я ничего не понимаю.

Не понимаю, зачем Сергей засунул мёртвому малышу в рот шарик от игрушки. Если Саша умер от синдрома детской смертности, то зачем нужны были все эти манипуляции?

Боже! Кажется, я всё поняла!

Кто убийца, я ещё не знаю, но знаю точно, для чего нужны были эти манипуляции с шариком.

Внезапное открытие настолько ошеломило меня, что я чуть со стула не свалилась. Вскочила, и, забыв попрощаться, поехала к

Тагору.

– Я кое о чём догадалась, – сказала я, – где лежит Сергей? Мне

необходимо с ним поговорить.

– На какой предмет? – устало осведомился следователь.

– Я вам всё обязательно расскажу, но, только, когда мои домыслы подтвердятся.

– Вы, из России, все такие напористые?

– Всяких полно, – усмехнулась я, – но я не хочу загреметь в полицию. Или меня депортируют на родину? Всё-таки

соотечественницу убила.

– Вы несносны, – сказал Галиб, и лично отвёз меня в больницу, где лежал Сергей.

Он был ещё очень слаб, бледен, и, увидев меня, вздохнул.

– Не было печали. Вика, я не виноват, – воскликнул раздражённо.

– Я знаю, – кивнула я, взяла стул, и села около его кровати, – кажется, я обо всём догадалась.

– О чём?

– Начну издалека, – я поудобнее устроилась на стуле, – у вашей жены был любовник, звали его Михаил, Лариса как-то пришла в клинику к Веронике, и устроила скандал, типа, та отнимает её мужа. Есть ещё ваша бывшая сотрудница, Эля, а сестру Ларисы зовут Элла. Михаил рассказал мне, что он как-то заглянул к малышу в колыбельку, и ему показалось, что там лежит другой малыш. Элю родители воспитывала очень строго, секс с мужчиной до свадьбы был категорически запрещён. Родители девочек доверяли Ларисе, она была взрослой, отношений с мужчинами не заводила, и вдруг такой бенц. Она родила малыша. Я думаю, что родила не она, а Элла. Она родила от вас ребёнка, Влада. Вы хотели убить Нику, и уехать с Элей и Владиком за границу.

Сергей хотел что-то сказать, но я не дала ему ничего сказать.

– Первоначально вы не собирались расставаться с Никой, или, нет. Вы хотели убить её, скрыться, если деньги Вероники не достались бы вам, то они достались бы вашему ребёнку от другой женщины. Вы подменили ребёнка Ники на своего ребёнка, а потом подумали, и поменяли малышей обратно. Наверное, вы не смогли расстаться со своим малышом. Я ведь права?

– Да, – выдохнул Сергей.

– Да, я абсолютно права, – воскликнула я, – а Саша, как вы и

сказали, умер от синдрома детской смертности. Но я думаю, что шарик вы ему засунули в рот потому, что решили, будто это Эля убила малыша? Так?

– Так, – кивнул он.

– Вы решили спасти любимую, но врачи определили, что это всего лишь синдром детской смертности. А Ника думала, что малыш задохнулся.

– Вы отличный сыщик, – горько вздохнул Сергей, – цены вам нет.

– Я знаю, – кивнула, и закинула ногу на ногу, – только вот кто убил Нику?

– Я-то думал, что вы уже и эту загадку решили. Мисс Марпл вы наша, российского розлива, – ухмыльнулся он самой наглой улыбочкой, на какую только способен.

– Вы сравнили меня со старухой? – взвилась я.

– Нет, я сравнил тебя со знаменитой сыщицей.

Я сверкнула глазами, но предпочла не развивать тему, и горестно вздохнула.

– Кто убил вашу жену, я не знаю. Даже предположить не могу. Минуточку, но ведь Лариса исчезла с вашим ребёнком. Может, она и есть убийца. Но зачем ей это надо? Она здесь ни пришей кобыле хвост. Истерику закатила Веронике.

– А, может, это и есть мотив, ревность? – предположил Сергей, – может, это убийство из ревности?

– Не думаю, – покачала я головой, – и откуда ей было знать, что Ника увлекается разведением орхидей? Откуда она знала про якобы ядовитый цветок? Ведь был скинут цветок. Следователь мне сказал, что эта орхидея совершенно не ядовита. Элла ей рассказала? Я не думаю, что она стала бы рассказывать сестре о любимом увлечении жены любовника. Если она думала, что орхидея ядовита, то должна была её просто скинуть, не вкалывая яд в шею. Значит, убийца знал, что орхидея не ядовита. А может это были всё-таки вы? Или ваша Эля?

– Опять вы за своё?

– Кажется, я всё поняла, – прошептала я, на всякий случай отодвигаясь от него.

– Что ты поняла? – нахмурился Сергей.

– Лариса сбежала с ребёнком, а Эля убила Веронику. Ведь

только вы могли знать, что орхидея не ядовита.

– Что это ещё за бред?

– Это не бред, – мотнула я головой, – когда нашли Нику, вы воскликнули – на свою голову. Что это значило? Я имею все основания предполагать, что вы хотели сказать – купил ей орхидею на свою голову. Но передумали. Решили отвести от себя подозрение. Вы прекрасно знали, что орхидея не ядовита.

Боже! – я вскочила с места.

– Вика, стой, – воскликнул Сергей, – это всё глупости. Я знал, что растение не ядовито, я бы ей такое не купил, но я этого не делал.

– Это сделала Элла, – воскликнула я, выскочила из палаты, и всё рассказала Галибу.

Я вернулась в отель, где рассказала своё сегодняшнее приключение, и Генрих в возбуждении воскликнул:

– Поверить не могу. Я предположить не мог, что он мог такое устроить.

– А я сразу сказал, что этот ваш Сергей убийца, – пожал плечами Дима.

На этом мы успокоились, Максим уехал в Москву, убедившись, что мне уже не грозит тюрьма, и я осталась с Генрихом и Димой. А Элю и Сергея посадили.

Первое время я вела тихий образ жизни, фотографировала, Генрих писал свои статьи, а я, любопытная Варвара, как-то сунула нос в его ноутбук.

И должна была признать, что из него неплохой писатель. Он владел модным в наше время « лёгким пером », и статьи у него были интересные, с тонким юмором.

– Что ты там смотришь? – увидел Генрих, что я шарю в его ноутбуке.

– Ты бы мог романы писать, – улыбнулась я, – а это тяжело, писать такие вещи?

– Ты какие-то еврейские вопросы задаёшь, – засмеялся Генрих, и сел рядом.

– Да, ты совершенно прав, – засмеялась я, – глупость я спросила.

– Кому-то дан дар, петь, кому-то, как тебе, рисовать, а кому-то писательский дар.

– Молчать, – рявкнула я, – не разговаривай со мной, как с дурочкой, я всё поняла.

– Раз ты всё поняла, давай займёмся фотографиями. Я хочу

ещё о религиях отдельный репортаж сделать, и о традициях

Тайланда.

И мы занялись более насущными проблемами.

У меня уже было два десятка полных карт для фотоаппарата, я через ноутбук скинула всё на флешку, и стала фотографировать дальше.

В свободные моменты прогулялась с Димой по магазинам,

купила сувениров, в том числе лягушек, которых мне насоветовала Ника.

Сегодня утром Генрих меня вновь отпустил, и я отправилась поваляться на пляже.

Жара по-прежнему стояла дикая, я с удовольствием окунулась, но вода была, как парное молоко. За последние дни я здорово загорела, сегодня утром, расчёсывая волосы перед зеркалом, я отметила, что мне это очень идёт.

Пить хотелось невероятно, я полезла в сумочку, у меня там была минералка, и безмерно удивилась. В моей сумочке лежала маленькая фляжка, в неё, наверное, наливают коньяк.

Я люблю коньяк, но я не алкоголичка, чтобы таскать с собой фляжку.

Я отвинтила крышку, и осторожно нюхнула. В нос мне ударил резкий запах клопов, я невольно отпрянула, и налила немножко на песок. Потом на палец, и лизнула.

Тьфу! Ну и гадость! Это же чай, настоянный на кинзе, а от фляжки пахнет духами.

Откуда у меня это?

Тут я вдруг вспомнила, Ника достаёт из сумочки эту фляжку, делает несколько глотков, морщится и убирает в сумочку.

От вина она в ресторане отказалась, мотивируя свой отказ тем, что она за рулём, а когда мы гуляли, она то и дело прикладывалась к фляжке.

Как это понимать?

Мурашки побежали у меня по коже, и внезапная догадка внезапно гвоздём пронзила мозг. О Господи Боже!

Нет, вот теперь я точно всё поняла.

Я вскочила с места, покидала вещи в сумку, и бросилась к Галибу. Он выглядел вполне довольным, вероятно, он был рад, что история со мной закончилась.

Пришлось подпортить ему настроение. Когда он меня увидел,

его чуть кондрашка не хватил.

– Боже! Эвива, только не говорите, что опять во что-то вляпались, – в ужасе проговорил он.

– Вы английские детективы когда-нибудь читали, – спросила я, и сама же себя оборвала, – что это я, наверняка не читали. У меня муж следователь, и он говорит, что ему на работе всего этого по за глаза хватает.

Галиб улыбнулся, и покачал головой.

– Я читал английские детективы, Агату Кристи и Хичкока. А в чём дело?

– Я хочу рассказать, кто убил Веронику, и что вообще произошло, – воскликнула я, закидывая ногу на ногу.

– Как у Агаты Кристи?

– Да.

– Но зачем вам это надо? – воскликнул Галиб, – убийцы уже пойманы, сидят за решёткой.

– Да, – кивнула я, – это действительно так. Но дайте мне всё же устроить сбор. Уверяю вас, это в ваших же интересах.

– Хорошо, – вздохнул Галиб, чувствуется, ему не хотелось этого делать, но от меня отделаться практически невозможно.

Но, думаю, не это сыграло решающую роль в его согласии, наверное, здоровое любопытство.

Сбор был назначен на завтра, утром, когда я спустилась вниз, ко мне вдруг подошёл портье, и сказал на английском, что меня просят к телефону в холле.

Я слегка удивилась, и подошла к телефону.

– Слушаю вас, – сказала я по-английски.

– Здравствуйте, Эвива, – мой собеседник сразу стал говорить на русском, – это Михаил, супруг Ларисы.

– А, здравствуйте, – дошло до меня, кто на другом конце провода.

– Эвива, понимаете, тут такое дело. Вчера мне позвонила Лариса...

– Где она? – закричала я.

– Она звонила попрощаться, – сказал каким-то странным голосом Михаил, – она уезжает за границу. Вместе с ребёнком.

– Нужно её задержать, – закричала я, – она не сказала, куда уезжает?

– Нет, ничего не сказала, она только попрощалась, и сказала,

что завтра в десять у неё самолёт.

– Боже! – выдохнула я, чуть не свалила телефон, попрощалась с Михаилом, и, не сказав никому ни словечка, бросилась в аэропорт. « Дон Муанг » аэропорт международный, думаю, она собирается улететь оттуда.

Всю дорогу я дёргалась, водитель такси странно на меня косился, и явно скрипел зубами, когда я просила его ехать

быстрее.

Я чуть ему глаза не выцарапала, размахивая руками с длинными, гелевыми ногтищами, и в результате мы прибыли к аэропорту в рекордно короткие сроки.

Слегка успокоившись, я расплатилась с водителем, извинилась за своё поведение, накинула за моральный ущерб, и кинулась внутрь здания.

Я ещё не знала, что буду делать, но одно я знала точно, нельзя дать ей сесть в самолёт, иначе пиши пропало.

Я огляделась по сторонам, но никого не увидела, вернее, народу-то было великое множество. Туристы, челноки, и самый обычный люд, но Ларисы не было видно.

Боже, я ведь даже не знаю, как она выглядит. Ребёнок! Нужно ловить женщину с маленьким ребёнком.

Наброшусь на неё, вцеплюсь в волосы, это я умею, но привлеку внимание охраны.

Тут объявили посадку на самолёт в Сидней, и я заняла позицию наблюдателя.

И я тут же увидела светловолосую женщину. На руках она держала маленького ребёнка, подошла к таможне, и протянула документы.

Таможенник стал изучать их, и я бросилась к ним. Вслед мне летели не самые приятные слова, я расталкивала людей, не особо церемонясь, и добралась-таки до женщины.

– Лариса, – рявкнула я, но она не отреагировала.

– Вероника, лучше вам сдаться, – сказала я, она резко вздрогнула, и повернулась ко мне.

На меня смотрело совершенно незнакомое лицо, но я знала, кто передо мной.

– Как ты догадалась? – прошипела она, и разломила пополам чёрные, солнечные очки.

– Ты много ляпов допустила, – усмехнулась я.

– Да? А я думала, что совершила гениальное преступление, – протянула она растерянно, – только ты меня не остановишь. Я всё равно сяду в самолёт, и мы с Сашей улетим в Австралию.

– Я так не думаю, – ответила я со своей фирменной улыбочкой, и вцепилась ей в волосы.

Вероника завизжала, я повалила её на пол, и к нам тут же кинулась охрана аэропорта. Они растащили нас, и

препроводили в специальную комнату. Я попросила позвонить Галибу, что охрана и сделала, и он ворвался к нам, злой, как сто тысяч чертей.

– Эвива, вы что себе позволяете? – зарычал он со злостью, – что вы тут устроили?

– Вот она, убийца ваша, – кивнула я на скрючившуюся на стуле Веронику, – Сергей и Элла ни в чём не виноваты, все зверства творила Вероника.

– Это, вы хотите сказать, Вероника? – кивнул Галиб на женщину, – но она же мертва. Её прах находится сейчас в урне!

– В урне лежит Лариса Челышева, – сказала я, потирая ушибленную во время драки руку, – а эта женщина Вероника Медведева. Одного я не понимаю, Ника, зачем вы позвонили

Михаилу, мужу Ларисы?

– Это он вам сообщил? – вздохнула она, – а мне стало его жалко. Я искренне полюбила этого старого бабника, он так любил Ларису, а любила его. Я хотела отомстить им всем...

– Вы обязательно всё расскажете, но не сейчас, – сказала я, вставая с места, – можно доставить её в отель?

– Можно, – кивнул Галиб, – только у меня к вам один нескромный вопрос.

– Валяйте.

– Как вы догадались, что она во всём виновата?

– Улики, – пожала я плечами, – преступники частенько горят на мелочах, что и произошло в данном случае. Я сложила эти мелочи, как мозаику, и получила ответ на все свои вопросы.

Галиб странно посмотрел на меня, но более ничего не сказал.

Веронику доставили в отель, там, в холле, уже сидели Сергей и Элла под конвоем, Элиссон, Дима и Генрих.

– Вика, что тут происходит? – воскликнул последний, – что это

за показуха?

– Эвива, я не понимаю, чего вам ещё надо? – воскликнул Сергей несколько раздражённо, – запихнули нас в тюрьму, теперь ещё этим идиотизмом решили заняться. Да, вам делать нечего, вот и сажаете невинных людей. Имейте в виду, я ни в чём не признаюсь. Полиция нам может инкриминировать лишь организацию преступления, а не его совершение.

– Не переживайте так, Сергей, – улыбнулась я иезуитской

улыбочкой, – Фемида возьмёт вас за жабры, вы ответите только за то, что совершили. А за убийства будет отвечать другой человек.

– На стезе Фемиды Эвива Миленич, – иронически произнёс Сергей, – а что, вы всё-таки нашли настоящего убийцу? Ушам своим не верю, в кои-то веки наша хвалёная сыщица не промахнулась.

– Я его убью, – процедила я, чувствуя, как кровь прилила к голове.

– Тихо, – ухватил меня за локоть Дима, – он же тебя специально заводит.

– Ладно, – кивнула я, и крикнула, – заводите.

Галиб с охраной завёл Веронику, и Элла чуть со стула не свалилась.

– Лариса! – вскрикнула она в ужасе, и вскочила с места, – этого не может быть!

– Сядьте, Эля, – вздохнула я, – это не ваша сестра.

– То есть как? – опешила она, – вы что думаете, я слепая? Свою сестру не узнаю?

– Я ещё раз повторяю, это не ваша сестра, – и повернулась к Сергею, – это ваша супруга.

– Да ты что, спятила? – вскрикнул он, – моя жена умерла.

– Нет, дружочек, – усмехнулась Вероника, – я живая и здоровая. На тот свет я совсем не собиралась. Туда я отправила Ларису

Челышеву, мы с ней поменялись местами.

– В смысле? – Сергей был ошарашен, и смотрел на супругу круглыми, как плошки, глазами.

– Один мой знакомый врач сделал нам операции, мы поменялись местами.

– Зачем? – прошептал Медведев.

– Чтобы я могла исчезнуть, предварительно запихнув тебя

надолго в тюрьму. Лариса не выдержала, и рассказала мне, что

вы подменили ребёнка.

– Я ничего не понимаю, – раздражённо воскликнул Галиб, -

Эвива, может, вы сами всё объясните?

– Объясню, – кивнула я, и медленно начала своё восхождение к вершине, к итогу всей этой истории, – мы вместе с Никой всё объясним.

Как мы уже знаем, Вероника и Сергей познакомились в

мединституте, и Ника без памяти влюбилась в него.

Тогда она ещё не знала, что он за фрукт, она полюбила его.

Ника плохо знала, что он за человек. Красивая внешность, широкие плечи, и спортивная фигура свели её с ума, а о характере своего спутника жизни она не задумывалась.

Полюбила она безумно, рассказала о своей бешеной любви отцу, и тот решительно поговорил с Сергеем.

Сергей хотел зацепиться в Москве, и от такой возможности, осесть в столице, женившись на влюблённой в него дурочке, не отказался.

И после замужества она поняла, что он эгоист, считающий женщину рабыней. Над Никой он откровенно смеялся, над её чувствами.

Она лишь молча глотала обиды, и продолжала его любить. Тем временем они уехали из России, обосновались в Тайланде. У отца Ники были связи, и он смог сделать так, чтобы

молодая пара оказалась за границей.

Ника больше всего на свете хотела родить малыша, но ребёнок у них не получался, и Ника пошла ко врачу. В клинике сказали, что она абсолютно здорова, и никаких препятствий для деторождения нет. И она решила, что детей не может иметь Сергей, и предложила ему обследоваться. Нарвалась на скандал, и решила сделать всё сама, втайне от мужа. Она сумела сделать так, чтобы Сергей прошёл полное медицинское обследование, выяснилось, что он тоже совершенно здоров в этом плане. У них просто оказалась несовместимость.

Ника приуныла, она в глубине души надеялась, что она родит ему ребёнка, и он по-другому станет к ней относиться. В конце концов, она, как всякая женщина, просто хотела малыша.

И она решила родить ребёнка от другого. Она нашла

мужчину, внешне похожего на Сергея, и забеременела от него.

Так на свет появился Саша.

Единственный, кто знал о том, что Саша не от Сергея, это отец Ники. И Сергей, надо же было такому случиться, Ника беседовала на эту тему со своим отцом, когда вошёл Сергей. Он слышал весь разговор, и тут же ушёл. Он не сказал супруге ни слова, но она видела, что отношение к ребёнку

изменилось.

Саша больше не интересовал Сергея, и вдруг, совершенно внезапно его расположение к малышу вернулось.

Ника не понимала, что произошло, она находилась в смятении. И вдруг ребёнок умирает. Для Ники это было шоком, врачи поставили диагноз – удушение. Это был диагноз на глазок, ведь, когда прибывший врач осмотрел тельце, он первым делом обнаружил шарик во рту малыша.

Потом позвонил Сергею, и сообщил, что малыш умер от синдрома детской смертности.

Сергей не посчитал нужным сообщить об этом супруге, он откупился от няни, Шеллы Паркс, которая видела, как он запихивал шарик в рот малыша.

Но, столкнувшись однажды с Никой на улице, Шелла не выдержала, и рассказала ей ту правду, которую знала.

Ту, что она видела собственными глазами.

Ника была в неописуемом шоке. Она и предположить не могла, что этот человек, которого она так любила, хладнокровно убьёт её ребёнка.

Он же должен был привыкнуть к малышу за то время, когда думал, что он отец Саши.