Текст книги "Хрустальная туфелька бабы-яги (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Пока Анфиса Сергеевна топила котят, Манечка ходила за ней, или за мной, ложилась пузом к верху, и упоённо мурзилась, когда ей начинали чесать брюшко.

Максим, увидев однажды сию сногсшибательную картину, долго не мог успокоиться, и давился смехом.

– Вы, как две доярки! – рыдал он от смеха, – только обычные доярки коров доят, а вы кошку!

И было решено оставить ей котёнка. Первый опыт вышел неудачным, котёнок умер, прожив несколько недель, видимо, сказались капли, от них, говорят, большой вред для печени.

Мы с Анфисой Сергеевной пролили немало слёз после этого неудачного опыта, и решили больше не рисковать, но Маняшка опять окотилась, и окотилась в постели моей свекрови. Та, когда увидела, что серенький комочек уже хлебнул воздуха, и даже мать сосёт, не смогла утопить его, но второго отправила в расход.

Вообщем, теперь по нашему дому бегает изумительное существо, у него прелестная мордочка, и я назвала его Кешей. Кешарик, это к нему прилепил Максим, вообще-то больной, у него рахит. Я никогда не имела дело с котятами. А у Анфисы Сергеевны когда-то был кот, и она тоже не очень в этом понимает, и, когда мы поняли, что у Маняшки пропало молочко, а котёнок напоминал к этому времени выходца из Бухенвальда, мы стали поить его обычным молоком, разбавленным водой.

Но откуда ж нам было знать, что в молоке матери содержатся все необходимые элементы для правильного формирования костяка?

Нам следовало сходить к ветеринару, посоветоваться, но нам это и в голову не пришло. Дошло только потом, когда мы, неоднократно на него налетая, а он серенький, незаметный, повредили ему лапку. Вернее, первый раз-то он сам неудачно прыгнул, а потом уже случайно попадался нам под ноги.

Вообщем, когда мы отнесли его к ветеринару, тот объяснил, что у Кеши рахит, и, когда он упал, то повредился из-за того, что у него слабые косточки, кальция мало.

Сейчас он уже вырос, ему год, но с виду он, как

шестимесячный, ну, может, чуть больше.

Они с Манечкой, когда на неё приступ материнства нападает, а это случается, когда в очередной раз окотится, и мы подпихиваем ей под брюхо Кешака.

Пока ходит беременная, рычит на него, как фурия, раздувает ноздри, а потом облизывает. К тому моменту, как она опять становится сумасшедшей мамашей, Кешка, запуганный, даже подойти к ней близко боится.

И такая вот картина. Она за ним, облизать, накормить дитя, он от неё, боится, что шипеть начнёт. Она ко мне, или к Анфисе Сергеевне, блажит, мол, принесите мне дитя.

На эту картину без смеха смотреть нельзя.

Но этот Кешак тот ещё фрукт. Кроме мяса, ничего есть не желает, когда ему в мисочку положишь сметанки, он презрительно фыркает, подёргает лапой, и удалится с видом оскорблённого.

И меня он почему-то боится. Наверное, не раз получив ногой, он понял, что от двух ярких шпилек, носящихся по дому со скоростью ветра, лучше держаться подальше во избежание неприятностей. Он невероятно хитрый и умный, и ластится лишь к Анфисе Сергеевне. Всё-таки, она его кормилица, именно она его искусственно выкормила.

Генрих Вениаминович прожёг меня своими чёрными глазами, чертыхнулся, и скрылся за дверью, а Милочка, с чёрными пальцами, за ним.

Парочка, гусь да гагарочка!

– Идём, – подхватил меня по руку Максим, я забралась в свой шикарный красный джип « Хаммер », подаренный мне, кстати Димой. Это была угрожающе огромная, бронированная громадина, с тонированными стёклами, но недавно я попросила его поменять тон на стекле, под цвет самой машины.

И теперь стёкла на моей машине красноватого отлива, отливающего перламутром на свету, а на днище и на крышу мне приделали минифонарики, и я еду, ни дать, ни взять, НЛО, с этой подсветкой.

Я медленно пристроилась в ряд, за машиной Максима, услышала звон из сумки, и вытащила мобильный.

– Да.

– Викуль, привет, – раздался в трубке радостный голос Ульяны,

моей подруги, и бывшей гримёрши.

– Улька, привет, – обрадовалась я.

– Вика, милая моя, ты должна меня спасти, а то моя мать угодит в больницу с отёком Квинке.

– Господи! Что случилось? – испугалась я.

– Всё просто, я подружилась с одной актрисой из театра, а у неё собака. Чудесный, милый пёсик, очень ласковый и дружелюбный, кошек любит...

– На обед, или на ужин любит? – фыркнула я, нажала шпилькой на педаль, обогнала Максима, и превысила скорость.

– Шутница! – хмыкнула Ульяна, – хорошо к ним относится, – высказалась она, – короче, Надя уехала в Варшаву, на съёмки, а

Жеку мне подкинула, но у моей мамы неожиданно обнаружилась аллергия на собачью шерсть. Я тебя умоляю, возьми псину, пока Надюша не приедет.

– Что с вами сделаешь, – вздохнула я, понимая, что от Ульяны просто так не отвертеться. Да и не хочу я, чтобы пострадала её мать.

– Ой, Викуля, ты душка! – завопила в диапазоне ультразвука

Ульяна, – я еду к тебе! – и она вырубилась.

Н – да, теперь в нашем доме появится ещё одна собака. Конечно, кому ещё подбросить животное? У меня полно животных, правда, в основном кошки, но и собака есть, пекинес Сима.

Ульяна приехала буквально вслед за нами, и, едва я открыла дверь, она, как-то странно стоящая на ногах, её словно куда-то в бок уводило, воскликнула:

– Это я. Ой, мамочки! – её повело в сторону, и в дом влетело нечто чёрное, огромное, и лохматое.

О, Боги небесные! Водолаз!

Чёрная громадина влетела в холл, и, оставляя следы на светлом ковре, рвануло в гостиную, откуда послышались кошачьи вопли...

Кешак! Я опрометью кинулась в гостиную, вбежала, перепуганная насмерть, но увидела совсем уж удивительную картину.

Жека лежала на ковре, а Кеша, положив лапы ей на морду, её обнюхивал. Похоже, он не очень-то её боялся, а у собаки на морде было написано выражение истинного блаженства.

Что это за собака такая? Конечно, со мной бы припадок случился, если бы Жека что-нибудь сделала Кешаку, но настоящие собаки так себя не ведут.

Лизнув Кешу, Жека вскочила на ноги, и бросилась ко мне. Я даже охнуть не успела, как оказалась на полу, под десятикилограммовой псиной.

– Эй, подруга, – отбивалась я, как могла, от слюнявого языка, – прекрати. Не надо меня умывать, я сама могу это сделать.

– Ой, какая собачка! – услышала я голос дочери...

О Господи! Сейчас собака собьёт её с ног, как меня, но это чудо природы проявило чудеса благоразумия, и к моей маленькой дочке подошло спокойно.

Боже мой! Какая умница! На меня кинулась, сбив с ног, потому, что понимала, я взрослый человек, а к маленькой Василинке подошла совершенно спокойно.

Та её погладила, Жека лизнула Василинку в щёку...

– Ой, какая она хорошая! – воскликнула моя Василюша, обнимая здоровенную, мохнатую голову водолаза.

Вообще-то, водолазы пофигисты, а эта Жека уж слишком активная. Потом она повалила на пол Максима, под звонкий смех Василинки.

– Оставь её у себя ненадолго, – взмолилась Ульяна, – а то мы скоро не выдержим!

– Конечно, оставлю, – воскликнула я, – это чудо какое-то, а не собака!

А собака, словно поняв, что ею восхищаются, опять бросилась лизать меня.

– Ты ей пришлась по вкусу, – вздохнула Ульяна, – она Надюшу не любит. Возможно, потому, что та её не любит. Она ей надоела.

– А зачем завела? – удивилась я, и встала с пола.

– Это не она, а её муж, только он погиб полгода назад, в автокатастрофу угодил.

– Слушай, а ты не заберёшь её насовсем? – оживилась вдруг Ульяна, – мне Надя, когда позвонила, сказала, что хочет избавиться от собаки, только не знает, как. Хотела шашлычникам на базаре отдать.

– Боже мой! – взвыла я, и обхватила собаку за голову, – дай телефон Надежды, я сама с ней поговорю.

– Пиши, – продиктовала мне цифры Ульяна, выпила кофе, и убежала, а я стала набирать номер.

К телефону долго не подходили, потом вдруг раздался звонкий, женский голос:

– Аллоу.

– Добрый день, – воскликнула я, – мы с вами не знакомы, но обе знаем Ульяну Краснову, вы передали ей на передержку собаку...

– Да чтоб эта собака куда-нибудь делась! – воскликнула Надя, – она мне надоела хуже чёртиков! Каждый день гулять, соседи орут, мол, завела бегемота.

– Значит, она вам не нужна? – уточнила я.

– Нет.

– А вы не могли бы отдать её мне? У Ульяниной мамы оказалась аллергия на собачью шерсть, и она привезла ко мне животное...

– Да забирайте со всеми потрохами! – воскликнула Надя, теперь в её голосе была слышна плохо скрытая радость.

– Только скажите, сколько собаке лет?

– Год.

– Так, а вы прививки ей какие-нибудь делали?

– Ничего я ей не делала, сидела весь день дома, выгуливала только два раза, и всё.

– Хорошо, спасибо, до свидания, – расшаркалась я.

– До свидания, – ответила плохо воспитанная Надя, и швырнула трубку.

– Ну, что, подруга? – посмотрела я на преданно смотрящую мне в глаза Жеку, – теперь ты моя. Ну, иди сюда, – я протянула руки и собака бросилась ко мне.

– Ах, ты моя хорошая! Ой, я даже не спросила, мальчик ты, или девочка, – и стала набирать номер Ульяны.

– Что случилось?

– Какого пола собака?

– Дама, – и Ульяна отключилась, – ты там только не пугайся лишака, но Жека полу алабай.

– Полу – кто? – ошалела я.

– Алабай, но наполовину, а на другую половину водолаз.

– Обалдеть! – только и смогла выговорить я.

Теперь понятно, почему собака такая активная, водолазы, как я

уже сказала, полнейшие пофигисты, а Жека носится по дому со скоростью ветра.

И я решила завтра же, прямо с утра, съездить с собакой в ветеринарию, куда вожу Симку, купить витамины, и всё необходимое.

Утром, позавтракав любимыми оладушками с яблоками, политыми сгущёнкой, выпила чашку крепкого кофе, и поехала в ветеринарию.

Едва я вышла из машины, и вывела Жеку, парочка, мирно проходившая мимо меня, шарахнулась в сторону.

– Совсем спятили, – прошипел молодой человек, – так громадин без намордника выводят.

Я пропустила его замечание мимо ушей. В конце концов, откуда ему знать, что собака феерически добрая?

Но намордник всё же надо надеть, чтобы людей не пугать.

А напугала всех, присутствующих в ветеринарии. Посетители, едва увидели Жеку, схватились в испуге за своих животных.

– Вы что, совсем спятили? – завизжала одна старушка с котом на руках, – почему без намордника водите такую тварюгу?

Я не успела и рта раскрыть, собака рванула к женщине, я выпустила Жеку от неожиданности.

Кот, дотоле мирно сидевший на руках старушки, зашипел, шкурка его встала дыбом, и он сиганул на занавески, поехал по ним, и взлетел на гардину.

Жека, тявкнув, впрочем, совершенно беззлобно, ухватила край занавески, и гардина вместе с котом обвалилась вниз...

Посетители вопили, старушка визжала, она могла составить конкуренцию Витасу, её визг был похлеще.

Кот благополучно свалился, и Жека стала его самозабвенно облизывать.

От такого обалдели все.

– Он у вас что, любит кошек? – слабо спросила какая-то женщина с черепашкой в руках.

– Он всех любит, – улыбнулась я, – он очень добрый. Водолаз.

– Стрелять таких надо, – всхлипнула старушка, и прижала к себе кота.

– Ой, а какая умница, – воскликнула другая женщина, – а можно его погладить?

– Конечно, это не он, а она.

– Не укусит?

– Никогда, – заверила я её.

Женщина с долей опаски погладила животное, Жека лизнула ей руку, и женщина совершенно растаяла.

Мой знакомый врач, когда увидел Жеку, чуть со стула не упал.

– Господи! – сдавленно проговорил он, – откуда у вас такая махина?

– Подкинули, – призналась я, – добрейшей души и чуткого ума собаченция.

– Н – да, – только и смог сказать доктор.

Он осмотрел Жеку, здоровье у неё оказалось отличным, нужны только прививки, которые он немедля сделал.

Потом я купила Жеке намордник, хороший поводок, а то сегодня пришлось воспользоваться Симкиным, и собачьи лакомства, типа палочек разных цветов.

Уж не знаю, из чего они сделаны, но моя Симка их обожает, и за раз может съесть неведомо сколько.

Потом витамины, прописанные врачом, и даже заехала в ГУМ, где приобрела красивый плед серого цвета.

– А возьмите вот этот, – вытащила продавщица розовый.

– Ой, нет, не надо, – покачала я головой, – мне всего один нужен.

– Ой, а если ещё и этот возьмёте, я вам скидочку на него сделаю, и ещё занавесочки подарю, – она показала красивые розовые гардины с изображением мишек, и мне стало смешно.

– Он же детский.

– Ну, и что? Или у вас детей нет?

– Есть, – кивнула я, – ладно уж, давайте ваш плед.

Продавщица повеселела, видимо, никто этот комплект не брал, вот она и решила спихнуть его.

Едва я села за руль, Жека подняла голову, преданно н меня посмотрела, и, шумно вздохнув, положила голову на спинку сиденья.

Дома меня ждал неприятный сюрприз, из джипа, когда я подъехала, вылезал Дима, и Жека, завидев его, зарычала.

Что это с ней?

Она, едва я открыла дверцу, вылетела из машины, сбила его с ног, и, прижав лапой, угрожающе зарычала.

– Ева, милая, откуда собака? – спросил Дима, а Жека угрожающе зарычала, придавив его лапой.

– Жека, нельзя, – я оттащила её от него.

– Так откуда она? – удивлённо спросил Дима, вставая с земли, и отряхиваясь.

– Подруга на время дала, ей её подкинули, а у её матери аллергия на собачью шерсть. Как оказалось, собака настоящей хозяйке не нужна, и её отдали мне, насовсем. Кстати, очень добрая собака, и очень умная. Меня и Максима она свалила с ног, чтобы облизать, а к Василинке подошла со всей осторожностью словно понимает, что может нанести вред более слабому. Даже кошек любит, удивительно добрая псина.

– Да уж, вижу, сама доброта, – процедил Дима.

– Ты просто так, или по делу?

– Просто так, Василюше мороженое привёз.

Я налила ему кофе, Анфиса Сергеевна куда-то подевалась, Максим ещё был на работе, и в доме стояла тишина.

Потом налила и себе ароматного напитка, и достала коробку с пирожными.

– Будешь? – спросила я скорее из вежливости, зная, что он сладкое терпеть не может. Для него лучшая конфета – кусок буженины.

– Нет, – мотнул головой Дима, – а вот от какого-нибудь бутерброда не отказался бы.

Я вытащила из холодильника ветчину, сыр, зелень, и масло, и соорудила ему огромный бутерброд, приукрасив его оливками.

– Ты не представляешь, как я соскучился по тебе, – вздохнул он, откусывая от бутерброда.

– Кажется, мы недавно виделись, – прищурила я глаза, – когда это ты успел соскучиться?

– Я всегда скучаю, – вздохнул Дима, отставил бутерброд, взял меня за руку, и стал целовать пальцы, – просыпаюсь утром в холодной постели, и мечтаю, вот, повернусь, а ты рядом... – он замолчал, и смотрел на меня глазами, полными тоски.

Мне даже не по себе стало.

– Ты сам всё испортил, – отвела я глаза.

– Ты любишь меня!

– Нет!

– Нет, любишь! Ты убежала от меня, когда нашла наркотики,

но ты по-прежнему любишь меня, и бесишься от того, что не можешь вернуться к преступнику.

– Ты негодяй! – всхлипнула я.

– Скажи, что любишь меня, – он с силой сжал мою руку, – скажи... Я вижу ответное чувство в твоих глазах, но ты не хочешь в нём признаться. А если я всё брошу? А те деньги, что заработал на наркотиках, отдам на строительство какой-нибудь церкви. Я уже дошёл до ручки. Люблю тебя до такой степени, что способен на любой, даже самый безрассудный поступок...

– Разве отдать деньги на строительство храма – безрассудство? – прищурилась я.

– Я не про это, – улыбнулся он, – что мне сделать, чтобы ты ко мне вернулась?

– Не знаю, – вздохнула я, а у самой голова закружилась, как всегда, в присутствии этого красивого, сильного мужчины.

– Ты смотришь сейчас на меня, словно пьяная, – его призывный взор только взбудоражил меня, и в этот момент за окном раздался раскат грома.

Я невольно подскочила, и вспомнила, что утром синоптики действительно обещали грозу и ливень, поглядела в окно, и увидела наползающую тучу.

– Тебе надо спешить, – решила я выгнать Диму, пока он меня своими разговорами не довёл до чего-нибудь нехорошего, – а то в ливень попадёшь.

– Какая ерунда, – отмахнулся он, и его насмешливый взор явственно говорил о том, что он догадался о моих чувствах, – твой Максим поздно приедет?

– Не знаю я, когда он приедет, – дёрнулась я испуганно.

– Думаю, учитывая грозу, не скоро, – констатировал Дима, встал из-за стола, и попытался схватить меня в охапку.

– Пусти, – лягнула я его.

– Какая ты несговорчивая, – пробормотал он, обнимая меня.

– Дим, не надо, – взмолилась я, пытаясь вырваться, – а вдруг Максим придёт? Что я ему скажу?

– Ничего не говори. Просто собери вещи, и поехали ко мне.

– Ещё чего! У нас двое детей!

– А, так только двое детей тебя останавливают?

Я прикусила губу, и почувствовала, что начинаю предательски

краснеть.

– Краснеем? Это хорошо, – ухмыльнулся Дима.

– Да отпусти же, кому говорят, – воскликнула я гневно, и в этот момент на кухню вошла Анфиса Сергеевна, и Дима мгновенно разжал свои клешни.

– Кажется, мне пора, – процедил он, и исчез, а я плюхнулась на стул и перевела дух.

– Вика, – тоже приземлилась на стул моя свекровь, – мне нужно с тобой поговорить.

– О чём? – я вынула из ящичка чашку, и налила себе кофе.

– Ты действительно любишь Максима, или только так говоришь?

– Люблю, – как-то безразлично ответила я, и хлебнула из чашки.

– А обнимаешься с бывшим мужем.

– Вы же видели, я не обнималась, а вырывалась, – усмехнулась я.

– У тебя, деточка, всё на лице написано, – вздохнула Анфиса Сергеевна, – ты без ума от своего бывшего мужа.

– Не правда! – я от неожиданности даже кофе захлебнулась.

– Нет, правда, – грустно вздохнула Анфиса Сергеевна, – ты так смотришь на него. И, если б он не был бандитом, наверняка вернулась бы к нему.

– Что за... – хотела было я возмутится, но пожилая женщина меня перебила.

– Ты влюблена в моего внука, но это не любовь. Поистине страстную любовь ты испытываешь к этому мачо. Даже вырваться у него не можешь, просто у тебя самообладания хватает, что не сорваться... Хотя, – она вдруг задумчиво на меня поглядела, – я думаю, ты уже сорвалась.

– Как... то есть... откуда... – стала заикаться я.

– Как я догадалась? Милая, у меня большой жизненный опыт,

Максиму я, конечно, ничего не скажу, только очень прошу, реши для себя, кто тебе нужен, мой внук, или твой бывший муж. Из меня фиговая свекровь, да? – расплылась она в улыбке.

– Вы отличная! – горячо воскликнула я, – сам лучшая!

– Так уж, и самая лучшая, – было видно, что она польщена, – нормальная бы оттаскала бы тебя за волосы, рассказала бы всё

Максу... А я... сижу тут с тобой, веду задушевные разговоры...

Лариса бы поступила, как истинная свекровь, отходила бы за милую душу.

– А она красивой была?

– Лара? Очень! Зеленоглазая блондинка, и невероятно умная,

Максим внешне весь в неё. А ещё очень резкая, и в тоже время сентиментальная, и романтичная. Странное сочетание, да?

– Есть немного, – кивнула я, и вынула пирожные из холодильника.

– А ты, кстати, такая же. Максим, когда познакомился с тобой, бросился ко мне. Сказал, что на его жизненном пути повстречалась девушка с характером его матери, и он в тоже время обожает её, и не хочет встречаться...

– Но почему? – искренне изумилась я, слизывая с пальцев крем.

– Ему не нравится, когда в женщине сочетаются полярно разные черты характера.

– Он не любил мать? – тихо спросила я.

– Он не видел её. Я его вырастила, а Лара изредка приезжала, привозила подарки, а Максим потом неделю плакал, когда она уезжала.

– Какая же я дура! – воскликнула я в отчаяньи, – наняла няню, и решила, что этого хватит! Василинка с самого рождения была с моей матерью!

– Ты умница! Поняла, что я пыталась до тебя донести. Макс боялся, что ты будешь плохой матерью... Вот поэтому и хотел отказаться от тебя, несмотря на всю пламенную любовь, что испытывает к тебе.

Мы ещё поболтали, Анфиса Сергеевна стала готовить ужин, а я влезла в Интернет.

Меня всё донимает мысль о Елисее Семеновиче. И у меня появилось ощущение, что я что-то пропустила, что-то, очень важное. Но что?

И я полезла в Интернет, в надежде, узнать что-нибудь о Елисее Семеновиче, но информация была довольно скудная.

Родился Елисей Семенович в Петербурге, жил там до двадцати лет, а потом переехал в Москву, вообщем, ничего конкретного.

Кто мог его убить? Зачем? Кому он мог перейти дорогу?

Звонок мобильного, как всегда, оглушил меня, и схватила трубку.

– Слушаю.

– Привет, Вел, – услышала я чей-то смутно знакомый голос, но не поняла, чей.

– Кто это? Вы, наверное, ошиблись.

– Нет, не ошибся. Это Арт, помнишь меня?

– Арт? – ахнула я, – Артурчик, ты вернулся?

– Да, любовь моя, вернулся. Случайно узнал, что ты в разводе с Димой, и бросился сюда.

– Ты опоздал! – воскликнула я, – я уже два раза успела повыскакивать замуж, ещё два раза развестись, и сейчас с последним, четвёртым мужем, счастлива. Но всё равно, я рада тебя слышать. Давай где-нибудь встретимся, поболтаем. Ты сделал карьеру певца? Помнится, тебя из школы исключить хотели, гот ты мой ненаглядный.

– Я уже не гот, – засмеялся Артур, – давно дурь вылетела. Теперь я кандидат наук.

– Вау! Не ожидала такого от тебя!

– Я сам от себя не ожидал. Наверное, я слишком хотел завоевать тебя, а вернее, расположение твоей матери, вот, и занялся серьёзным делом.

– Ну, ты даёшь! Хоть, каких наук ты кандидат?

– Математических! Ты же помнишь, я увлекался математикой, и сделал сногсшибательную карьеру!

– Бог ты мой! Обалдеть!

– И теперь я программист. Системный.

– Давай где-нибудь встретимся, – заорала я не своим голосом.

– Давай, жду тебя в ресторане « Подводный мир ».

– Это где?

– На Тверской.

– Ого!

– Давай, не опаздывай. Жду тебя через два часа.

– Ты что? Гроза на улице.

– Она только начинается, успеешь доехать. Ты за городом живёшь?

– Близ Москвы.

– Давай.

– Твой друг? – спросила Анфиса Сергеевна, переворачивая отбивные на сковородке.

– Да, бывший, – уточнила я зачем-то, и побежала наверх, чтобы

предстать перед Артом во всей красе.

Вытащила из шкафа умопомрачительное платье алого цвета, с разрезами настолько неприличными, что я стала сомневаться, стоит ли его одевать.

Но всё-таки решилась, натянула его на себя, и посмотрелась в зеркало.

Бедняга, Арт, ему дурно станет.

Колени это платье не прикрывало, разрезы до пупа, глубокое декольте, две лямочки, и голая спина.

Класс! То, что надо! А к нему, к платью этому, зелёные босоножки, очень легкомысленного вида, на плечи платок, расписанный вручную, оранжевый, с синими абстракционными узорами, кулон в виде летучей мыши, подаренный мне Димой, на шею...

Я посмотрела на себя в зеркало, и, оставшись довольной, я побежала вниз...

– Ой, мама, какая ты красивая, – выскочила Василинка, вся перемазанная краской.

Не так давно у моей дочки обнаружился талант к рисованию, и я купила ей краски и альбом, и стала подумывать, не отдать ли её через два года, как пойдёт в школу, в школу рисования?

А потом в Академию Изящных Искусств.

Впрочем, чем ей заниматься в жизни, она решит, когда вырастет, но её образованием я всё же займусь.

Ох, кажется, я становлюсь похожей на свою мать.

Всё детство я провела, читая книги, и, в конце концов, стала врать. Хотя это даже враньём не назовёшь.

Когда все ложились спать, маман целовала меня на ночь, оставляла на тумбочке очередную книгу Чехова, или Тургенева, чтобы у меня на следующий день было, что почитать, и, когда она закрывала дверь, я совала в постель куклу, и выпрыгивала в окошко.

Под окнами моей спальни в родительском доме растёт огромный дуб, очень ветвистый, и я без проблем выбиралась на волю с третьего этажа.

Только один раз моё отсутствие было обнаружено, и тогда мне крепко не поздоровилось. Более того, меня вытащили из объятий совершенно взрослого парня, а потом потащили к геникологу. К счастью, ничего предрассудительного мы сделать

не успели.

С Артом я столкнулась в школьном коридоре, сбежала по лестнице с книгами, только что взятыми в библиотеке, и в с маху врезалась в высокого парня со светлыми волосами, и внимательными голубыми глазами.

– Привет, – сказал он, и стал помогать мне подбирать книги.

– Привет, – ответила я на автопилоте.

– Я Артур, – представился он, – для друзей Арт.

– А я Вика, Эвива, – представилась в свою очередь я.

И мы подружились.

Арт был ожившей девичьей мечтой, гитаристом, он пел мне романсы, говорил о любви, и я окончательно спятила.

Но я никогда его не любила, мне казалось, что я была влюблена, но сейчас я понимаю, это было всего лишь увлечение.

Он терпеть не мог школу, единственное, в чём он разбирался – это математика. О да, её он любил, да ещё как, и постоянно читал пособия на эту. Но, не смотря на это, в его дневнике ровными рядами стояли « лебеди », а всё потому, что он был слишком умным, и пытался всё время что-то доказывать учителям, а это их, учителей, невероятно бесило.

А ещё он был готом, только волосы его были светлыми, потому, что родители запретили ему их красить. Сказали конкретно, в свободное время он может заниматься, чем хочет, а в школе пусть ходит, как нормальный человек.

Когда я первый раз пришла к нему домой, чуть в обморок не свалилась, увидев его комнату.

Вся чёрная, с чёрными обоями, и всюду всякая пакость, плакаты из ужастиков, муляжи ножей, всякие жуткие маски...

А самое худшее было то, что он разводил пауков.

Ужас!

Но я привыкла, парень мне нравился. Он был кумиром всех девчонок в школе, но он выбрал меня, и я привыкла к его странностям.

И он единственный, кто называет меня Вел. Для всех я Вика, Дима зовёт, тоже, единственный из всех, Евой, а тот коротко и сурово – Вел.

Я летела, как ошпаренная, в этот ресторан. Вошла внутрь, и обомлела.

Теперь мне стало понятно, почему ресторан назвали « Подводный мир ».

Это был огромный аквариум, внутри которого плавали рыбки...

Пол, потолок, стены... Создавалось ощущение, что сидишь внутри аквариума.

– Пройдёмте, – подошёл ко мне официант, и... О Боже! Артур совсем не изменился, только повзрослел, и выглядел ослепительным.

– Здравствуй, Вел, – улыбнулся он мне, и протянул мне букет алых роз. Ого!

– О Боги! – воскликнул он, глядя на меня, – ты стала ещё красивее, чем раньше! Как я завидую твоему мужу! Как я мог опоздать? Давай выпьем за встречу.

– Я за рулём, – вспомнила я.

– Я тоже, – развёл он руками, – я не коньяк предлагаю, а хорошего вина.

Он заказал форель, устрицы, и белое, сладкое вино, а я в это время внимательно рассматривала его.

Красивый, довольно молодой, светлые волосы падают на лицо, голубые глаза смотрят ласково, и горят огнём. Одет дорого, в джинсы, которые на первый взгляд кажутся простыми, но, приглядевшись, становится ясно, что куплены они не на Черкизовском рынке, а в дорогом бутике, впрочем, свитер тоже.

Мы чудно провели время, болтали, смеялись, я рассказала о себе, Артур о себе, потом вспоминали школьные годы, и, съев на десерт канноли и тирамису, мы вышли на улицу.

– Как я за руль-то сяду? – всполошилась я, вспомнив о выпитом вине.

– На, – он протянул мне какую-то таблетку, – ни один ГАИшник ничего не учует.

– Ты душка! – воскликнула я, и, заглотив таблетку, прыгнула в машину, – а ты мне поможешь?

– В чём?

– Мне нужно кое-что выяснить об одном человеке, ты же у нас компьютерщик. Приезжай завтра.

– Ладно, – засмеялся он, прыгнул в свой джип, и унёсся.

А я, не видя ничего перед собой, поехала домой. Чёрт! Запах-то заглушила, только перед глазами у меня расплывается.

Как я доехала до дома, не знаю, проснулась лишь под утро, и увидела, что идёт дождь.

Стеной стоит!

Н – да. А сколько времени? Шесть часов. Интересно, встали они, что ли? Я выехала из дома где-то в середине дня, мы просидели в кафе с Артуром незнамо сколько, и, когда я, съев таблетку, поехала домой, на часах было половина шестого.

Я же спала в машине, свалившись на соседнее сиденье...

Входная дверь хлопнула, и я увидела Макса, сбегающего по ступеням.

– Дорогой, – крикнула я, открыв дверцу.

– Вика? – подбежал он ко мне.

– А кого ты ожидал увидеть? – хмуро спросила я, выбираясь из салона машины, – ой, что-то мне так плохо.

– Ты что, спала в машине? – оторопел он, – всю ночь?

– Какую ночь? Я недавно приехала, в ресторане была с школьным другом, вспомнили прошлое.

– Хорошо же вы вспомнили, – скривился Максим, – этот твой друг когда тебе звонил?

– Сегодня, где-то в середине дня.

– Ага! Сегодня! Сейчас шесть утра!

– Как – шесть утра?

– Так. Ты приехала, и заснула в машине, а я чуть с ума не сошёл. За всю ночь мне одна картина эротичнее другой мерещилась, как ты там со своим другом время проводишь.

– А ты, оказывается, ревнивец, – хихикнула я, и, поддерживаемая его сильной рукой, почапала в дом, – а сейчас ты куда намылился в такую рань? На очередной труп?

– Нет, выяснил, кто тебе звонил, и решил морду набить ему.

– Ух ты! – восхитилась я, – какой ты грозный.

– Хорошо тебе говорить. Проспала всю ночь в машине, а мне и в голову не пришло, что ты под окнами.

Мне ужасно хотелось пить и спать, Максим принёс мне воды, я её выпила, и, едва коснувшись головой подушки, улетела в царство Морфея.

Утром, держась за голову, приехала в издательство, Генрих Вениаминович устроил планёрку с утра пораньше.

Не люблю я рано вставать, и сейчас, зевая, вползла в кабинет.

– Я, конечно, понимаю, вы молоды, – нагло заявил Генрих, – но

приличия всё же надо соблюдать. И прекратите зевать!

– Не выспалась, – выдала я, под всеобщий смешок.

– Муж не давал? – прищурился этот несносный Генрих.

– А это уже не ваше дело, – огрызнулась я, и подпёрла голову рукой.

К концу планёрки я уже клевала носом, и из состояния полудрёмы меня вывел Генрих.

– А вы, Эвива, останьтесь, – сказал он резко.

Я покорно опустилась назад, на стул, и окончательно проснулась.

– Мне с тобой поговорить надо, – постучал он карандашом по столу.

– О чём?

– Понимаешь, мы решили включить в журнал новый раздел. Путешествие.

– Ого! – воскликнула я, – хорошая мысль, кстати, очень многие это читают. Кстати, канал телепутешествие один из самых дорогих.

– Я знаю, – кивнул Генрих, – рентабельная тема. И поэтому было решено включить в журнал этот раздел. Тут и реклама, и всё такое. Но кто-то должен ездить по странам, добывать информацию.

– И кто это будет? – заинтересовалась я.

– Я. Мы это ещё с Елисеем Семеновичем решили. Но мне нужен фотограф. И я хочу, чтобы ты поехала со мной.

– С вами? – подскочила я на стуле.

– Ну, да, – кивнул он, нервно поправляя галстук, – ты один из лучших фотографов.

– Ну, нет. Лучше поезжайте с Милой Царёвой, думаю, она не откажется провести время за границей с любимым.

– Я еду не развлекаться, а по делам, а с Милой это не возможно. Ты подумай, но имей в виду, у меня на послезавтра билеты в Бангкок.

– Куда? – подскочила я.

– В Тайланд.

– Ну, знаете...

– Что? – улыбнулся Генрих.

– Ничего. Тащиться в эту чёртову даль!

– Вика, милая, у тебя прошу, – он молитвенно сложил руки, – и

зарплата достойная, и поездка.

– Хорошо, – вздохнула я.

Сама не знаю, зачем согласилась, но слово не воробей. Я давно мечтала побывать в Тайланде, и, наверное, это и сыграло главную роль в моём поспешном решении.