Текст книги "Хрустальная туфелька бабы-яги (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Думайте, дорогие мои, – воскликнула я, – нужно взять Сергея за жабры.

– Не хочу я друга брать за жабры, – возмутился Генрих, – я вообще не верю в его виновность.

– Не верь, а я буду доказывать, – отмахнулась я от него, как от назойливой мухи.

– Прокурор, твою мать! – выругался Генрих, – доказывать она будет!

– А чего ты так злишься? – пропела я сладким голосом.

– А то, что Сергей мне жизнь в Чечне спас. Я перед ним кругом в долгу, а ты такое говоришь. Делай, что хочешь, но без меня! Я в балагане не участвую. Всё!

– Как знаешь, – пожала я плечами, и посмотрела на Диму.

– Ну, а ты? Ты в этом участвуешь?

– Конечно, любовь моя, – кивнул он, а Генрих как-то странно

на меня посмотрел.

– Прикольная ты девушка, Эвива, – протянул он, медленно

потягивая красное вино из бокала.

– Чем это я прикольная? – подняла я брови.

– Ну, хотя бы тем, что, изменяешь настоящему мужу с бывшим мужем. Это просто нечто.

– Что ты мелешь? – дёрнулась я, и залилась краской до корней волос.

– Ну, я не слепой, – пробормотал он, – что мне нужно сделать, чтобы тоже стать твоим любовником?

– Одного мужа и одного любовника мне по за глаза хватает, – парировала я, – второй любовник ни к чему.

– Двоих ей по за глаза хватает, – проворчал Дима, – да тебе и роты мало.

– Ах, ты негодяй! – заорала я, – сегодня будешь спать в своём номере, а завтра приедет Максим и ты к моему номеру близко не подойдёшь!

– Как грубо, – ухмыльнулся Дима, и ухватил меня за бедро под столом, а я воткнула ему в ботинок шпильку...

Максим приехал рано утром, я услышала, как кто-то поворачивает ключ в замке, в первый момент решила, что это горничная, но, выглянув, увидела входящего Макса, и бросилась к Диме.

– Быстро убирайся, Макс приехал, – зашипела я, растолкав его.

– Как я выйду? – заволновался Дима, и я, как в глупом анекдоте, вытолкала его на балкон, вслед за ним выкинула вещи, закрыла дверь, задёрнула занавески, и плюхнулась в кровать.

Успела я вовремя, Максим как раз, когда моя голова коснулась подушки, вошёл в комнату. Присел возле меня, и погладил по щеке. Что ж, пора « просыпаться »...

– Привет. Ты приехал?

– Как видишь? Я так соскучился, – он нежно поцеловал меня, – а чего у тебя занавески закрыты? – спросил он, встал было, и двинулся в сторону балкона, но я, запаниковав, вскочила, и бросилась Максиму на шею.

Вообщем, я увлекла Макса в постель, а, когда он ушёл в душ, бросилась к окну, но там никого не было. В панике я посмотрела вниз, похоже, Дима просто спрыгнул на балкон

ниже. Вот, блин, герой любовник!

Диму я застала за завтраком, и села к нему за столик.

– Ты что, на нижний балкон спрыгнул? – спросила я, отпивая из чашки кофе.

– А мне что, надо было за вами наблюдать? – засмеялся Дима, – чёрт! Не вовремя он приехал.

– Нет, очень вовремя, – сурово воскликнула я, – я люблю мужа!

– Любишь, – кивнул Дима, – только спишь почему-то со мной.

Очень мне хотелось впиться острыми коготками в его красивую физиономию, но я сдержалась, не хватало только разборки устроить на глазах у людей, и, тем паче, Максима.

– Если ты не заткнёшься, я точно чем-нибудь очень тяжёлым тебе по наглой роже съезжу, – пообещала я, тут к нам присоединился Максим, и Генрих, и мы, позавтракав, поехали по очередным достопримечательностям.

От жары меня уже тошнило, и до одури хотелось дождичка. Холодненького.

В этот раз мы рванули на табачную фабрику, конечно, снимать разрешили далеко не всё. Всё-таки изготовители имеют какие-то свои, особые секреты, и рассказывать о них журналистам не намерены, однако кое-что мы всё же увидели. Там, на месте, я закупила уже лично для себя сигарет самых различных сортов, и даже... сигар и трубок.

Зачем мне сигары и трубки, я не знаю, но пусть лежат. Не мешают.

Максим, кстати сказать, уже долгое время безуспешно пытается отучить меня от курения. Дима в своё время тоже делал попытки, но, как видите, зряшные.

Но Максим, едва мы стали мужем и женой, круто взял меня в оборот, и, едва я раскуриваю сигарету, он выхватывает её у меня прямо изо рта, и тушит в пепельнице, и так начался мой ад.

Курить приходиться втайне от мужа. Если раньше я, просыпаясь, закуривала прямо в постели, то теперь этого сделать не могу. Рядом лежит любимый муж, который непременно учует во сне запах табака, проснётся, и отнимет у меня сигарету. Я уже давно лишена удовольствия, покурить в постели, и не только покурить.

Из спальни изгнан термос с горячим кофе, и шоколадные

конфеты, которыми я неизменно пачкаю простыни.

А моя Василинка унаследовала все плохие привычки матери,

и, как и я в детстве, объедается шоколадом в постели, и

Октябрина Михайловна ругается, ведь приходится менять бельё каждый день.

– Что за дела? – восклицает она всякий раз, заходя на кухню утром, – у Василюши опять вся наволочка в шоколаде! Вика, перестань давать ей вечером конфеты.

А я, едва услышав эту фразу, реагирую на неё неизменно, а именно, закрываюсь газетой, которую читаю утром, и нарочито громко начинаю ею шуршать.

Максим сегодня, увидев провиант, который я свалила в номере отеля, сурово воскликнул:

– И что всё это значит? Зачем тебе трубка? Решила меня окончательно добить?

– А что, – я сунула трубку в рот, – здорово я смотрюсь?

– Просто супер, – буркнул супруг, – Жорж Санд наших дней. Особенно, принимая во внимание тот факт, что работаешь в журнале.

– Смею тебе напомнить, – воскликнула я, – Жорж Санд была писательницей, а я просто фоторепортёр. Даже не штатный журналист.

– Ладно, ладно, – засмеялся мой любимый, – молчу! – он шутливо поднял руки вверх, и заключил меня в объятья.

А вечером ко мне в номер позвонил портье, и попросил спуститься вниз, мол, меня кто-то тут ожидает.

Я слегка удивилась, но в холл спустилась, и портье указал мне на какого-то мужчину, сидящего в кресле.

Мне он показался смутно знакомым, только где я его видела,

я вспомнить не могла.

– Вы меня не помните, Эвива? – спросил он, когда я подошла к нему.

– Нет, простите, – мотнула я головой.

– Меня зовут Джек, мы танцевали в ресторане. Я послал вам бокал вина, а потом пригласил на танец.

– Ну, конечно же, Джек, – вспомнила я его, – я вас отлично помню.

– Милая Эвива, у меня к вам гигантская просьба, – и он указал рукой на кресло, – давайте присядем, и поговорим в более располагающей обстановке.

Я лишь кивнула, и присела на краешек кресла.

– Я вас слушаю, – проговорила я растерянно.

– Я тут купил газету, и прочитал кое-что интересное, – сказал Джек, присаживаясь напротив меня, – оказывается, вы следователь.

– Кто написал подобную чушь? – взвилась я, так и подскочив на месте.

– Ой, давайте не будем. Кстати, если вы мне не поможете, я свяжусь с вашим мужем, и в подробностях расскажу, как вы тут приятно проводите время с бывшим мужем.

– Что?!!! – заорала я диким голосом, – да как вы смеете?!!! И вы думаете, что вам это сойдёт с рук? Как вам наглости хватает? Вам повезло, что я не следователь, как вы думаете, а то вам было бы плохо. Знаете, что шантаж, уголовно наказуемое деяние? Думаю, что не знаете, иначе вы бы здесь не сидели. Идиот!

– Я вас сфотографировал сегодня в кафе, – выдал Джек, – и у меня есть компроментирующие вас фотографии.

– Можете выложить их в интернете, – взбесилась я, – вы с ума сошли, что ли? Не иначе! Чего вам, наконец, от меня надо?

– Вот с этого и надо было начинать, – кивнул Джек, он был спокоен, как десяток удавов, чем только выводил меня из себя, – я вас прошу, помогите мне.

– С какой стати я должна помогать шантажисту? – зло осведомилась я.

– У меня пропала сестра, – вздохнул Джек, – она очень близкий мне человек, моя единственная родственница. А вы следователь, и, я в газете прочитал, уже нашли убийцу. Но вы

его отпустили. Я не удивляюсь, следовали из России, странные люди. Русские вообще странные. Но давайте сейчас забудем о том, что вы берёте взятки, и я вам хорошо заплачу, чтобы справедливость восторжествовала. Так по рукам?

– Да нет, по ногам, – с иезуитской улыбочкой ответила я, и покрутила пальцем у виска, – давно у своего личного психолога не были? Вы, американцы, только и делаете, что бегаете по психологам.

– А разве это плохо? – удивился Джек, – это помогает людям. А вот вы, русские, больше всех страдаете психическими расстройствами. И чего вы меня на ерунду отвлекаете? Я прошу у вас помощи.

– Больше не у кого попросить, кроме как у русской

взяточницы? – скривилась я, – только я не буду вам помогать.

– Вы подписываете себе приговор, у меня фотографии.

– Фотографии, говорите? – прищурила я глаза, – а этот мой любовник – бандит. Вы фильмы про мафию смотрели? Лучше делайте выводы, и отвяжитесь от меня. Шантажисты плохо кончают.

– Это что, угроза? – поднял брови Джек, а я почувствовала себя не в своей тарелке.

Никогда я столь откровенно не угрожала человеку, да и не увлекаюсь как-то этим.

– Мне на вас плевать с самой большой секвойи, – зло ответила я, – вы приходите сюда, и мелете какую-то чушь, что я следователь, и, что беру взятки. Как мне ещё реагировать? Вы меня из себя вывели! Я не знаю, в какой газете вы эту чушь прочитали...

– Вот, посмотрите, – он положил на столик газету, и развернул её передо мной.

– Мать вашу! – выругалась я, пробежав глазами по заголовкам.

– Что, простите? – округлил глаза Джек.

– Русское междометие, – отмахнулась я от него, и взяла газету в руки.

« Русская мафия не дремлет! Убита эмигрантка! В убийстве обвиняют русскую туристку! »

Вот такими заголовками изобиловала первая полоса, и я открыла страницу.

« Прибывшую в страну туристку, как вскоре выяснилось,

следователя, обвиняют в убийстве русской эмигрантки,

Вероники Медведевой, уже несколько лет живущей на территории Бангкока. И наша следователь решила, чтобы не сесть самой, нужно найти настоящего убийцу. И она его нашла. Безжалостным убийцей оказался муж несчастной женщины. Наша следователь оказалась не так проста, она отпустила убийцу, взяв с него несколько миллионов долларов. А чему тут удивляться? Все русские взяточники, а эта дама отдыхает в нашей стране, значит, деньги у неё есть. Читайте только нас, журналистское расследование продолжается, у нас только самые точные, проверенные, и свежие факты. »

– Уроды! – припечатала я, и скомкала газету, – здесь нет ни

слова правды.

– Хотите сказать, никакого убийства не было? – осведомился Джек.

– Конечно, было, – воскликнула я, – только я ещё не нашла убийцу. А то, что убийца Медведевой – муж, только мои догадки. Расследование вообще ещё не окончено. Журналисты взяли имеющиеся факты, выдрали факты из хода расследования, самую малость пофантазировали, и получилась манная каша. Ещё ничего не известно. Чёртовы папаратци. Впрочем, я сама по сути журналист.

– Так вы не следователь? И никаких денег вы не получали? – недоверчиво осведомился Джек.

– Нет, конечно. Не следователь я, а частный сыщик, к тому же не зарегистрированный, обычный любитель. И удостоверение моё фальшивое. И денег я за работу не беру. Я на самом деле ресторанным бизнесом в России занимаюсь. Чего вы ко мне примотались?

– Боже! – сжал пальцами виски Джек, – мне некому помочь!

– Подождите, – воскликнула я, ощутив острый укол совести, – я могу попытаться вам помочь. У меня уже несколько расследованных дел, и имеется кое-какой опыт. Что у вас случилось?

Макс, правда, не взял с меня обещания, что я больше никуда не полезу. Он просто не знал, что вслед за одним делом последует другое. Да и я хотела просто отдохнуть от всего этого, но пройти мимо нуждающегося в помощи человека я не

могу.

– У меня пропала сестра, – вздохнул Джек, – её зовут Энн, и она уехала сюда. Я поехал за ней, чтобы вернуть домой, но я даже не знаю, где её искать.

– При каких обстоятельствах пропала Энн? – спросила я, понимая, что, тушите свет, сказал электрик, и перерезал провода. Ни за что на свете не скажу ни Диме, ни Генриху, что произошло. Сама буду разбираться, а то эти двое меня съедят.

Джек Бразер работает в одной небольшой фирме в Нью – Йорке, он не очень богат, имеет машину, дом, но вполне доволен своей жизнью. Из родственников у него есть

сестра, они живут вместе, Энн ходит в лицей.

И всё было хорошо, пока в жизни Энн не появился Майкл.

Этот парень не понравился Джеку сразу, какой-то скользкий он был, и желал много денег.

Энн, с того момента, как стала общаться с Майклом, превратилась в злобную фурию. Ругань и крики стали в их доме привычным явлением, и в один совсем не прекрасный день она сбежала из дома.

Она оставила записку, в которой говорилось, что она с Майклом улетает в Тайланд, и просила её не искать.

Но Джек, конечно же, бросился за ней. Разве он мог оставить родную сестру с этим типом, как он выразился.

– Но чего вы от меня хотите? – удивилась я.

– Найдите Энн, и я вправлю ей мозги. А потом заберу домой.

– Вы хоть знаете, куда она могла поехать? – спросила я.

– Понятия не имею, – мотнул он головой.

– Понятно, – вздохнула я, – пойди туда, не знаю, куда. Найди то, не знаю, что. Замечательную задачу вы мне поставили, только я ведь полезу, и огребу неприятностей на свою голову. Хорошо, говорите, каким рейсом прилетела ваша сестра?

На следующий день я в малиновом костюмчике вошла в кабинет Галиба, и он чуть со стула не свалился, увидев меня в дверях.

– Это опять вы! – вскричал он в ужасе.

– Не надо так нервничать, – воскликнула я, плюхнувшись на стул, – это опять я, и я опять по делу. И я не хочу, чтобы это дошло до моих мужчин.

– Что у вас опять случилось? – тоном приговоренного к повешению спросил Галиб, а я же напротив, ослепляла своей улыбкой.

И я постаралась вкратце объяснить свою проблему.

– Ведь у вас, насколько я знаю, существует туристическая полиция, – сказала я, – нельзя ли выяснить, попадали ли они в поле её зрения? И ещё нужна информация о Джеке Бразер, и

Энн Бразер. Не нравится мне этот Джек. Чего-то он не договаривает.

– Эвива, когда вы, наконец, уедете в Москву? – спросил Галиб, включая компьютер.

– Что, я вам так надоела? – усмехнулась я.

– Вы даже не представляете, насколько, – вздохнул Тагор, – вы

идите, а я тут пошурую. Я вам сообщу.

Я мило распрощалась с ним, и ушла.

Сегодня похороны, вернее, кремация Ники, и я стала искать наиболее приличествующий случаю наряд, но из всего имеющегося я нашла только короткую, чёрную, шёлковую юбку, и майку с Весёлым Роджером. Это было самое приличное из моей одежды.

– Ева, радость моя, – оглядел меня с ног до головы Дима, – а ты не могла одеть что-нибудь... эдакое... что-нибудь более приличное?

– Это самое приличное, что у меня есть, – ответила я ему.

Не идти же, в самом деле, в красных шароварах?!!!

И вот в таком виде я отправилась на кремацию. Неприятная вещь – похороны, а на кремации я была впервые.

Народу было море, все хотели попрощаться с умершей, потом ящик уехал за перегородку. В печи вспыхнуло пламя...

На улицу я вышла с неприятным осадком на душе, было жаль

Нику, столь рано покинувшую этот мир.

И от чьей руки она его покинула?!!! От руки человека,

которого любила!!!

Сергей выглядел несколько растерянным, ему вручили урну с прахом, и он позвал всех на поминки. Отделаться от этого не удалось, и мы все поехали к нему домой.

Стоя в роскошной гостиной, я смотрела на оранжерею, где находились орхидеи... Кто теперь будет за ними ухаживать?

– Скучаете, Эвива? – раздался над ухом баритон Сергея.

Я молча посмотрела на него, и отвернулась.

– Дом как-то опустел без Ники, – вздохнул Сергей, – она всё время носилась по лестницам, вот уж удивительное дело. Она постоянно пила...

– Это немудрено, – пожала я плечами, – я бы тоже запила, если бы мой муж убил моего ребёнка.

– Что? – поперхнулся Сергей.

– Что слышали! Не глухой, наверное.

– Вика, можно, я буду вас так называть? Вы вообще, о чём говорите? Я не понимаю.

– Я знаю, что вы убийца Ники и Саши, – холодно ответила я,

решив стать подсадной уткой.

Вот, сейчас пригрожу ему, что пойду в полицию, скажу, что

имею доказательства его вины, и он попытается меня прихлопнуть...

– Нет, вы точно готовая для дурдома, – вспылил Сергей, – чтобы я убил собственного малыша?

– Убили, – кивнула я, – и его, и жену, и даже няню. Сначала откупились от неё, а потом, когда она мне всё рассказала, избавились от неё. Откуда вы только узнали, что она мне всё рассказала? Или это просто стечение обстоятельств, вы именно в тот день, когда имела честь с ней беседовать, решили кардинально избавиться от свидетеля убийства?

– Вика, пойдёмте в кабинет, – воскликнул вдруг Сергей.

– Решили убить меня в кабинете? – прищурила я глаза.

– У вас точно не все дома! Просто я хочу вам кое-что рассказать, но не хочется делать это при таком скоплении народа... – он подхватил меня под локоток, и силой повёл по коридору.

В коридоре была темень, хоть глаз выколи, и уже подошли к

его кабинету, и в этот момент кто-то сбил меня с ног, и я

полетела на пол.

– Ах вы, мерзавец! – закричала я не своим

голосом, – всё-таки решили и меня прихлопнуть?

Не успела я это выкрикнуть, как что-то тяжёлое повалилось на меня, раздался лёгкий хлопок, грохот, потом последовал топот, и в коридоре вспыхнул свет.

– Что здесь происходит? – кинулся к нам Максим.

Сергей в это время лежал на мне, и у него из плеча текла кровь...

Макс и Дима подняли его и дотащили до дивана, а Генрих вызвал врачей.

– Вы не могли бы попросить всех уйти? – воскликнул Сергей, держась за плечо, – я сейчас не в том состоянии...

– Хорошо, – кивнул Макс, и скрылся за дверью.

В окно я видела, как гости постепенно разъезжаются, и вскоре вернулся Максим.

– Может, ты ещё обвинишь меня в том, что я сам себе плечо сзади прострелил? – посмотрел на меня Сергей не самым добрым взглядом.

– Если бы это было реально, то обвинила бы, – дёрнула я

плечом.

– Я не убивал Сашу. Он не был моим сыном, Ника нагуляла

его, но я его не убивал. Разве я способен на убийство малыша?

– Не знаю, на что ты там способен, – пробормотала я, – но одно я знаю точно, ты хотел убрать Нику, завладеть её миллионами, и уехать со своим ребёнком и любовницей, матерью своего ребёнка, в другую страну. И не смей даже уверять меня, что это ложь, я меня есть свидетель вашего с Элей разговора.

– Я даже догадываюсь, кто этот свидетель, – воскликнул Сергея, – Мила, не так ли?

Я открыла было рот, и тут же захлопнула. Откуда он знает? А, просто кроме неё в фирме нет русских, разговаривали они в архиве, вот он и сделал логические выводы.

Хотя, мало ли где они общаться? Не только на работе они, наверное, обсуждали план действий.

Ладно, мне сейчас не до того, чтобы размышлять над тем, как Сергей догадался о том, кто свидетель, мне нужно вытянуть из него правду о смерти Саши, пока его не увезли в больницу.

– От чего умер ребёнок Ники? – в лоб спросила я его.

– Синдром детской смертности, – развёл руками Сергей, – а

шарик этот... я просто растерялся...

Договорить он не успел, приехали врачи, и увезли его, оставив меня несолоно хлебавши.

Делать мне было нечего, и я решила временно заняться Джеком. Я не знаю, обратился ли Галиб в туристическую полицию, но что-то мне не хочется к нему идти.

Он будет злиться, ругаться, и говорить, что я лезу не в своё дело.

А что делать?

Мне тоска сидеть на одном месте, тем более, я ничегошеньки не понимаю. И я решила сходить в отель, в котором остановился Джек.

И утром, избавившись от своих мужчин, я поехала в отель.

То, что я увидела, даже отелем было сложно назвать. Это было какое-то захолустье, скорее всего, мотель, без

« звёздочек ».

Роль портье исполняла какая-то девица, совершенно отвязная, и она была негритянкой. Не сочтите меня расисткой, но эта девушка мне не понравилась. Не понравилось мне и то, как

она разглядывала мою сумочку из крокодиловой кожи, и

серёжки с бриллиантами, покачивающиеся в ушах.

– Что угодно? – лениво спросила она, перекатывая во рту жвачку.

– Мне нужно поговорить с господином Бразером, – сказала я, – вы не могли бы его позвать?

– С какой стати? – буркнула девица, заглядывая в допотопный журнал, – номер пятнадцать, идите сами к нему.

Я постаралась сохранить спокойствие, и пошла в направлении лестницы.

– Эй, – окликнула меня негритянка, – а дорого это стоит? Я вот думаю, может, тоже этим заняться. Судя по вашей одежде, и серьгам, дело это прибыльное. Или благодарные клиенты за хорошую работу подарки дают?

– Вы это о чём? – безмерно удивилась я, застыв на пол пути.

– Да о профессии вашей, – ответила негритянка.

Она меня удивила, и я машинально спросила:

– А образование у вас есть?

– Образование? – изумилась она.

– Да, высшее?

– Ни фига себе! – присвистнула она, – теперь что, ещё и образование требуют?

– Всегда требовали, – пожала я плечами.

– А не врите-ка, – воскликнула она, – никогда в койке диплом не спрашивали.

Я ошарашено смотрела на девицу, хлопала ресницами, и вдруг до меня дошло.

– Так вы что, приняли меня за девицу лёгкого поведения? – спросила я.

– А ты что, не из этих? – продолжала рассматривать меня негритянка.

– О Господи! Нет, конечно, я частный сыщик.

– А, ну, иди, – кивнула она мне, – только люстру не свалите там. Одни уже оттягивались, пол номера разворотили.

Я лишь пальцем у виска не покрутила, а глаза у меня, наверное, были размером с тарелку.

И стала подниматься по лестнице. Подумать только, она приняла меня за проститутку!

Впрочем, она не первая, кто так неоднозначно реагирует. Я

действительно одеваюсь, как, прости Господи, девушка

облегчённого поведения.

Только лишь с маленьким исключением, одежда у меня очень дорогая и стильная.

Когда я постучалась в номер Джека, я была ещё под впечатлением от услышанного. Дверь распахнулась, и я не успела отреагировать, как получила сильный удар по голове, и тут же вырубилась.

Сознание вернулось ко мне в машине. Я сначала вообще не поняла, где я нахожусь. Но пошевелилась, и почувствовала, что руки связаны за спиной.

Кажется, я попала в переделку, в последнее время это стало для меня обыденным делом, и решила пока не показывать, что пришла в себя.

Так, на всякий случай.

– Что мы с этой делать будем? – услышала я знакомый голос.

Это была та самая негритянка. Ответ, данный её собеседником, мне вообще по вкусу не пришёлся.

– Отвезём на ферму, и хозяин её своим крокодилам скормит.

Капец! Что мне делать? Не хочу быть сожранной крокодилами!

– Ты глянь-ка! У неё тут платиновые кредитки. И золотые есть. Богатенькая дамочка.

– Что ты с этими кредитками сделаешь? – воскликнул её собеседник, – код-то только она знает. И так хорошо разжились, вон, золота сколько. И колечки, и браслеты, и цепочек сколько. Эти иностранные дуры столько на себя навешивают.

– Слушай, а давай её пощиплем, – предложила негритянка.

– В каком смысле?

– Запрём её, а, как очнётся, спросим код карточек. Через автомат снимем.

– Да боязно как-то.

– Чего ты боишься? Мы же её потом убьём. А так хоть больше возьмём.

– Чёрт с тобой.

Слава Богу! Алчность этих бандитов поможет мне выжить. И я воспряла духом.

Они отвезли меня на какую-то ферму, и свалили в какой-то сарай. Когда они меня вытаскивали из машины, я из-под

ресниц, одним глазом, посмотрела, что это за местность.

Очень знакомое место.

Ну, конечно, это же частная ферма по разведению крокодилов. Мы с Генрихом проезжали мимо неё, но он не заинтересовался.

Мы сделали репортаж о соседней ферме, более крупной, а мимо этой просто проехали.

Эти двое перетащили меня в старый сарай, и бросили на каменный пол.

– Ты глянь, какие часы, – сказала негритянка, – с бриллиантами, а о таком мобильном я всегда мечтала.

– И не надейся, я его продам, – сказал подельник, – за него много дадут. Слушай, чего она до сих пор без сознания? Чем ты её долбанула?

– Молотком, конечно. Чем же ещё? Всё, как всегда.

– Ладно, ты пока последи, пока она очнётся, а я схожу к этому старому идиоту. Скажу, что обед крокодилам прибыл, – хлопнула дверь, послышались шаги, и голос смолк.

Меня мороз продрал по коже.

Ну, уж, нет. Я никогда так просто не сдавалась, и сейчас буду сопротивляться до последнего.

Я чуть приоткрыла один глаз, и стала, насколько это возможно одним глазом, осматривать помещение.

Сарай, как сарай. Старые, обшарпанные стены, грязный пол. А это что такое? Похоже на саблю, только нет изящества, которое присуще этому виду оружия. Наверное, оно очень острое. А вдруг оно тупое?

Во всяком случае, шансов у меня мало. Эта негритянка меня вряд ли полюбит, когда я ей врежу. А врезать я могу.

Очень хочется проделать свой любимый фокус, зафигачить ей каблуком между глаз.

Туфли они с меня, слава Богу не сняли, да и сами босоножки не свалились, благодаря тому, что они на тесёмках, и обвивают ногу почти до колена.

Только как заставить её подойти ко мне?

У неё на столе лежит оружие, пистолет, и я, с безумной надеждой, что у меня всё получится, тихонько застонала.

– А, очнулась, дрянь, – услышала я голос негритянки, и несказанно обрадовалась, когда послышались её шаги.

Я поспешила открыть глаза, и увидела её лицо над собой. Она

открыла было рот, и я, не дожидаясь, пока она позовёт подельника, долбанула её каблуком по лбу.

Негритянка с воплем отлетела, а я вскочила на ноги, и бросилась к странной сабле, и попыталась перерезать верёвки. Счёт у меня был на секунды, в любую минуту может вернуться подельник, руки у меня дрожали, и я никак не могла разрезать верёвки. Только порезала себе запястья.

Но, мои усилия всё-таки увенчались успехом, я изрезала себе руки, но верёвки разрезала, и схватила со стола пистолет.

Негритянка уже пришла в себя, а я накинула доску на скобы в воротах, и направила на неё пистолет.

– Ни с места!

– Кто ты такая? – завизжала негритянка, ощупывая свой лоб, вернее, шишку на лбу.

– Эй, Тесса, – раздалось за дверью, – ты чего заперлась?

– Это не я, – откликнулась та, держась за голову, – она очнулась, и долбанула мне. Каратистка!

– Твою мать! Открывай дверь, сука!

– Стив, сделай что-нибудь, она меня на мушке держит.

Тут я всполошилась, и схватила со столика свой мобильный.

– Стив, – верещала Тесса, – ты где?

– Заткнись, дура, я сейчас пистолет возьму, – а я открыла мобильный, и набрала Диму.

– Эй, не надо полиции, – закричала Тесса, но я её не слушала, и помахала пистолетом.

– Алло, Ева, ты где? – услышала я голос Димы, – я тебе звоню, ты сбрасываешь.

– Я в беде, – выпалила я, – меня схватили грабители, и держат в сарае. Дай скорее сюда Генриха, я объясню ему, где я. Он видел это место.

– Вот чёрт! – выругался Дима, и тут же в трубке раздался голос Генриха.

– Вика, что случилось? Где ты?

– Генрих, быстрее. Крокодиловая ферма, которую мы проезжали, рядом с той, что мы снимали. Они меня хотят этим тварям на обед скормить.

– Вот чертовщина! – воскликнул Генрих, и вырубился.

– Слушай, не надо полиции, – взмолилась Тесса, – мы тебя так

отпустим.

– Заткнись, дура! – заорал из-за двери Стив, – если я не отдам

долг, мне каюк.

– А мне плевать! Я в тюрьму не хочу! – заорала в ответ негритянка, – найдём кого-нибудь другого.

– Пока мы найдём, меня убьют, – и он стал стрелять по двери. Тесса ойкнула, и спряталась под какую-то механическую конструкцию. А я в первый момент растерялась, а потом забралась под стол.

– Стив, прекрати, она полицию вызвала, – выпалила Тесса.

В этот момент выстрелы смолкли, раздался вопль, а потом стук в дверь.

– Эвива, открывайте, – узнала я голос Галиба, и выскочила из-под стола.

– Слава Богу! – воскликнул Максим, вбегая внутрь, – как ты?

– Живая, – вздохнула я, и добавила, – и частично невредимая.

– Почему тебя всё время преследуют неприятности? – воскликнул мой муж, – это же что-то ненормальное!

– Я знаю, – засмеялась я, – но, видать, такая моя судьбинушка, – и почувствовала, что перед глазами забегали чёрные точки, и потеряла сознание.

Очнулась я на больничной койке, и первое, что я увидела, это молоденькую медсестру-таитянку. Увидев, что я очнулась, она что-то залопотала на незнакомом языке, потом до неё дошло, что я ничего не понимаю, и выбежала из палаты.

И тут же ко мне ворвались Максим, Дима и Генрих с сопровождении врача.

– Как мы себя чувствуем? – спросил доктор на английском.

– Голова очень болит, – призналась я.

– Естественно, ведь у вас травма головы.

– Сотрясение мозга? – вздохнула я.

– Причём в очень сильной форме, – сказал врач.

– Тебя здорово по голове приложили, – вздохнул Максим.

– Надеюсь, меня не привлекут к ответственности за антирасизм, – закатила я глаза, – я этой паршивке сдала сдачи.

– Что значит формулировка – сдала сдачи? – поправил сползшие на нос очки доктор.

– Это значит, что я ей тоже долбанула, – пояснила я, морщась от боли.

– Каблуком между глаз, – вздохнул Максим, – твои туфли –

оружие массового поражения.

– Да ладно тебе, – махнула я рукой.

– Доктор, сделайте прививку от бешенства ей, и её туфлям, – хохотнул Дима, а я схватила со столика апельсин, и запустила в него.

Дима успел увернуться, апельсин пролетел над его головой, и угодил прямо в лоб Галибу, который в этот момент как раз входил в палату.

– Что здесь происходит? – ошалел тот, потирая лоб, – а, Эвива, наверное, очнулась?

– Нападение на сотрудника правоохранительных органов, – засмеялся Максим, – точно, пора прививку делать.

– И сам на всякий случай сделай, – ухмыльнулся Дима, – вдруг бешенство половым путём передаётся?

– Да я тебя сейчас, – рванул в его сторону Максим, но Галиб и Генрих их остановили.

– Нечего тут бои устраивать, – воскликнул Галиб, присаживаясь около моей кровати на стул, – Эвива, у меня к вам серьёзный разговор. Вы ведь в отель к господину Бразеру пришли?

– Да, – вздохнула я, – но я же вас просила!

– Тогда, милая Эвива, я не отнёсся серьёзно к вашей просьбе. Сейчас же ситуация в корне изменилась.

– В смысле? – вздёрнула я брови.

– Джек Бразер серьёзно ранен, его сильно избили. И сейчас он в коме, лежит в реанимации.

– Боже мой! – воскликнула я ошеломлённо, – когда это случилось?

– Когда вы были у него, – ответил Галиб, – опять вы попали в компот.

– Минуточку, а вы эту негритянку допрашивали? Что оглушила меня?

– Только её показания вас и спасают, – вздохнул Галиб, – по её словам, Бразер в тот день вообще не выходил из номера. Он спустился вниз, купил себе пиццу, и поднялся в номер. А потом пришли вы, она сразу же пошла за вами, и оглушила вас. Но она говорила, что дверь была приоткрыта. Открыть вам мог только убийца, следовательно, вы видели его.

– Никого я не видела, – слишком энергично замотала я головой,

и поморщилась.

– Эвива, – нахмурился Галиб, – вы понимаете, что это выглядит подозрительно?

– Я понимаю, – кивнула я, – но я ничего не помню. Я помню, что поднялась наверх, постучалась, щёлкнул замок, а дальше... дальше провал.

– Понятно, – горестно воскликнул Галиб, – думаю, не надо вам объяснять, что вы не должны покидать страну?