Текст книги "Реверанс судьбы для принцессы на горошине (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

У людей, которые занимаются спортом, танцами, аэробикой, походка... даже не знаю, как это сказать. У них особая походка. Я сама бегаю, и шаг от этого делается летящий, танцевальный. Вот что я хотела сказать! Танцевальный!

Интересно, у Барредо есть алиби на момент убийства Сони? Он у меня подозреваемый номер один, всё-таки у Варвары на шее были найдены его отпечатки...

Звонок мобильного отвлёк меня от дум...

– Привет, Викуль, – раздался в трубке громогласный голос Ульяны, – мне сейчас некогда, я к тебе вечерком заеду.

– Давай, – согласилась я, и опять раздался звонок, на этот раз это был Максим.

– Ты безобразница! – воскликнул он сердито.

– Что случилось, любимый? – промурлыкала я, ковыряясь ложечкой в пирожном.

– Что случилось, любимый! – скрипучим голосом передразнил он меня, – ты великолепно знаешь, что случилось! Это ты мне мобильник отключила? У меня двадцать вызовов, а Андрей чуть живьём не съел!

– Да, – протянула я, – раз ты сейчас говоришь со мной, значит, всё-таки не съел, – посмотрела на ложечку с кусочком эклера, и отправила её в рот.

– Я с тобой дома поговорю! – рявкнул он, и швырнул трубку, а я доела пирожные, хотела было встать, и вдруг увидела Диму.

Он был не один... С Элей!!!

Я почувствовала, что мне начинает не хватать воздуха, и тупо смотрела на них. Дима усадил Элю за стол, и вид у неё был при этом такой...

Рыжие волосы растрепались, а глаза горели огнём, впрочем, щёки тоже. Она явно не на шутку влюблена.

О Господи! Вот мерзавец! Она же на тринадцать лет его моложе! Только-только совершеннолетие справила!

Я уже готова была вскочить и надавать этой сволочи по лицу, и утащить Элю, но вовремя опомнилась.

Спокойно, Эвива, спокойно. Убьёшь ты его позже, а лучше,

поговоришь с Элей. Девчонка явно влюбилась по уши, но она

не знает, что он за фрукт.

Вот обалдуйка!

А я тоже хороша, свела их. Знаю же, что в Димином вкусе брюнетки и рыженькие, вот он и приударил за ней.

Ясное дело, на что-то серьёзное ей рассчитывать не приходится, он за мной бегает. Или он разлюбил меня, увидев её?

При этой мысли мне неуютно сделалось, и я тут же одёрнула себя. Я, конечно, женщина, и мне приятно, что у меня есть безумно влюблённый поклонник...

Значит так, я сначала поговорю с ним, выясню, какие планы у него в отношении Эли, пожелаю счастья, или надаю по самодовольной роже.

Ногти у меня длинные, я ему быстро лицо располосую, если он дурит Элечке голову.

На том и порешив, я расплатилась, и убежала из кафе. Сейчас поеду, и поговорю с соседями Авдеевых.

Долго я нажимала на кнопку звонка, но мне так никто и не открыл, какое-то время я стояла растерянная, потом вдруг услышала шаги, и, не понимая, зачем я это делаю, взлетела на

этаж выше, и выглянула из-за кабины лифта.

К квартире Авдеевых подошла какая-то девушка, и стала ковыряться в замке...

Я вытащила из сумки газовый пистолет, и стала тихонько спускаться по лестнице... Подкралась к ней сзади, приставила к виску пистолет, и рявкнула:

– Ни с места! Милиция!

– Мама! – вскрикнула девушка, и выронила ключи.

Я подняла связку, держа девчонку на мушке, и констатировала, что это не ключи, а отмычки.

– Так, так, – проговорила я, разворачивая девушку к себе

фасадом, и стаскивая с неё капюшон.

Светлые волосы рассыпались по плечам, а в синих глазах был написан дикий испуг.

– Не арестовывайте меня! – всхлипнула она, – я ничего плохого

не хотела сделать!

– Вижу, – кивнула я, – вы всего лишь хотели незаконно проникнуть на частную территорию в отсутствие хозяев.

Я балдею от юридического языка! Дима прав, уголовный

кодекс – это книга анекдотов.

– Подумаешь, какая ерунда! – закатила я глаза, – незаконное проникновение, отмычки...

Девчонка всхлипнула, и чуть по стенке не сползла.

– Не надо! – зарыдала она, – я всего лишь компромат хотела забрать, пока Варвары нет дома.

– Какой компромат? – насторожилась я.

– На моего брата, – зарыдала девушка, – она нас шантажировала... эта дрянь...

– Так, так, – пробормотала я, и подхватила девушку под руку, – тут неподалёку уютный кафетерий, пойдём-ка, поговорим.

Я усадила её за столик, и подозвала официантку, заказала нам по чашке кофе, и по сахарному пончику, представилась, уже не милицией, а частным следователем.

– Боже! – выдохнула девчонка, – вы меня так напугали! Я Регина

Шантан.

– Простите, вы не приходитесь родственницей Ольге Шантан, оперной певице?

– Я её дочь, – кивнула Регина, – а ещё у меня был брат, Павлик, муж Вари Авдеевой...

– Как? – ахнула я, – так Павел сын Ольги Шантан?

– Да, – грустно кивнула Регина.

– Ничего себе! – протянула я, – а что вы там говорили про шантаж?

– Ах, да, – вздохнула она, и отпила из чашки, принесённой официанткой, – только... я вас очень прошу, я не хочу, чтобы всё услышанное вами стало известно общественности. Мы даже скрыли, что Павел умер от наркотиков, официальная версия – будто он утонул. Все знали, что Паша не умеет плавать, и не удивились.

– Но зачем это? – не поняла я.

– Как зачем? Мои родители музыканты, мама певица, отец дирижёр, а Павлик мог стать гениальным скрипачом, но вся его жизнь полетела под откос после того, как он связался с Варварой. Мы бережём своё имя, вот и весь ответ, дорожим

репутацией.

– Понятно, – вздохнула я, – а теперь поподробнее, о Павле и

Варваре.

Павел был старше Варвары на год, но учились они в одном

классе. Все девчонки млели по нему, это был красивый,

высокий юноша, с мягкими классическими чертами лица, и доброй улыбкой.

И Варвара сразу же привязалась к нему, как только увидела. Павел не остался равнодушен к красивой блондинке, тем более, она сказала, что её родители академики, и, в принципе, она была идеальной парой для будущего музыканта.

Сначала всё шло хорошо, их с Павлом мать принимала

Варвару радушно, будущая невестка, а Варя и Павел уже решили, что когда достигнут совершеннолетия, они поженятся, ей даже нравилась.

Но, вот они окончили школу, Павел поступил в « музыкалку », а Регина на факультет журналистики. На ней, кстати сказать, свет клином не сошёлся. Слух у девушки напрочь отсутствовал, и никакой тяги к музыке у неё было.

Родители только руками разводили, в кого она такая, но сделать ничего было нельзя.

Варвара в то время буквально поселилась у них. Она говорила, что в их пятикомнатной квартире делают ремонт, родители уехали на какой-то симпозиум, а она уже обалдела от запаха краски. Почему родители не взяли её с собой, никому и в голову не пришло спросить. Было лето, в институте, в котором, якобы училась Варвара, сессия уже кончилась, и она была свободна.

Так почему же родители не взяли её с собой?

Этим вопросом не задался никто, кроме Регины. Она уже давно подозревала, что с невестой брата что-то не то.

Во-первых, родители Варвары никогда не интересовались дочерью, где она и что. Варвара не раз оставалась ночевать у них в гостевой комнате, и ей никто не звонил, не спрашивал, где она.

И Регина решила проверить, последить за Варварой.

Представьте же её удивление, когда Авдеева вошла не в квартиру на Тверской, как она сама говорила, а в дом, находящийся на самой окраине Москвы.

Слегка недоумевая, что могло ей там понадобиться, Регина пошла за ней, и позвонила в ту же квартиру, что и Варвара. Но, когда открылась дверь, оттуда вывалился алкаш, и чуть не упал на Регину. Девушка испуганно отскочила в сторону, а тот нетвёрдой походкой, чуть ли не по-пластунски, начал спуск по лестнице.

Изумлённая до крайности, Регина вошла в квартиру, и застала там совершенно сногсшибательную картину.

Всюду пустые бутылки из-под водки, грязь, мебели практически нет, а на старом, грязном матрасе сидела совершенно спившаяся женщина, лакавшая самогонку прямо из

бутылки.

Регина тут же вышла из квартиры, и нажала на кнопку соседского звонка.

Дверь ей открыла полная женщина в бигуди, и Регина вежливо спросила, кто живёт в той квартире. Регина работает в журнале, она показала удостоверение, и, прежде чем женщина успела что-то сказать, Регина дала ей денег.

Деньги разговорили женщину, и она сказала, что эта девушка,

Варвара, здесь живёт. Вернее, здесь живёт её мать, алкоголичка, и бедная девочка, она имела в виду Варвару, старается как можно меньше времени проводить дома.

– Бедняжка, – говорила женщина, – она хочет нормальной жизни, старается, учится, замуж собирается.

Большего Регине и не надо было, и она поспешила сообщить эту новость родителям. Услышав всё это, Ольгу Михайловну чуть инфаркт не хватил, и она набросилась на сына.

– Как ты мог притащить эту девицу к нам в дом? – орала она хорошо поставленным голосом, – почему ты не выяснил, кто её родители?

– А вы почему не выяснили? – огрызнулся Павел, – вы же её приняли.

– Мы думали, ты в ней уверен! – кричала мать.

Скандал в доме был грандиозный, Павлу было велено забыть

о Варваре, и искать другую невесту, но два месяца спустя он

вдруг пришёл в домой не один... с Варварой.

– Что это значит? – взвыла Ольга Михайловна, – на кой чёрт ты

её привёл?

– Она моя жена, – холодно сказал Павел, – я люблю её, а она

меня, а то, что её родители из социальных низов, это не имеет ни малейшего значения. Любви это не помеха.

Ольга Михайловна схватилась за сердце, даже « Скорую » пришлось вызвать, потом она опять устроила скандал, а

Варвара кинулась ей в ноги, и со слезами сказала, что больше всего на свете любит Павла.

Она не знала, что он из богатой семьи, когда влюбилась, а, узнав, кто его родители, испугалась, что он бросит её, и соврала про родителей академиков.

Такая реакция пришлась по душе певице, она приняла невестку, которая во всём старалась ей угодить.

Им даже отпала надобность в кухарке, Варвара замечательно готовила, и постоянно удивляла всех каким-нибудь новым блюдом. А ещё училась, даже пыталась подрабатывать, сказав, что чувствует себя обузой.

Ольга Михайловна окончательно растаяла. Варя оказалась не такой уж и плохой, только певица боялась, что алкоголизм родителей Варвары скажется на её будущих внуках.

Ольга Михайловна и Владимир Павлович часто уезжали, квартира была в это время в полном распоряжении молодых, и, однажды, не никого не предупредив, они вернулись домой, и увидели сногсшибательную картину.

Варвару в объятьях другого мужчины.

Скандал был такой, что стёкла в окнах дребезжали, Павел, вернувшийся в это время из консерватории, не верил своим ушам, а Варвара, со слезами глядя на свекровь, вдруг заявила мужу:

– Они всё врут! Я тебе не изменяла!

– Что? – поперхнулась Ольга Михайловна, – да я...

– Тихо, мама! – вдруг жёстко сказал Павел, – пусть она всё сама объяснит. Варя, милая, это правда?

– Нет, – покачала головой Варвара, и опустила глаза, – здесь никого не было, а они врут. Я сама слышала, как они сговаривались выгнать меня из дома, и придумали эту байку.

Ох, как взбесилась Ольга Михайловна. Она отхлыстала

невестку по щекам, Павел бросился жене на помощь.

Потом, когда буря малость поутихла, он сказал, что купил

квартиру, и теперь они с Варей переезжают туда...

– Ты что, ей веришь? – вышла из себя Ольга Михайловна.

– Да, верю, – ответил сын, – и жить рядом с вами я больше не хочу.

И они уехали, Регина частенько приходила к Павлу и Варе, и стала замечать, что Павел очень сильно изменился, похудел, осунулся, и, в конце концов, она поняла, что он на наркотиках.

Она сообщила об этом родителям, и они определили его в больницу, вышел он оттуда вполне нормальным, но, вернувшись к жене, он опять взялся за старое.

Это продолжалось бесконечно: больница, завязка, повторение, больница завязка, повторение.

Регина стала подозревать, что во всём виновата опять Варвара, но веских доказательств у неё не было.

Потом они с Варварой развелись, Павел неожиданно завязал с наркотиками, стал работать, опять взял в руки скрипку, и, вдруг, звонок... от Варвары.

Она наша Павла мёртвым в его квартире.

Горю Ольги Михайловны не было предела, она как-то разом

постарела, поседела.

Павла кремировали, и через месяц пришла Варя, и заявила, что беременна от Павла, и что будет рожать, так как все сроки прошли.

– Это не мой внук, – жёстко заявила Ольга Михайловна.

– Нет, ваш, – рявкнула Варвара, – я изменила Павлу всего однажды, и потом, какой резон мне врать вам, если обязательно потащите малыша на экспертизу. Всё и так выяснится.

Ольга Михайловна задумалась, приняла слова бывшей невестки на веру, анализа делать не стала, и приняла мальчика.

Но у Регины ещё оставались подозрения, мальчик был совершенно не похож ни на Павла, ни на Варвару.

Они оба были светлыми, а мальчишка был чёрноволосым и голубоглазым. Она попыталась достучаться до сознания матери, но та её слушать не стала.

Видимо, она очень хотела внуков, но ведь ей внуков могла

родить ещё и Регина, что и сделала год спустя, но та всё равно не отказалась от мальчика.

И Регина опять решила восстановить справедливость, она взяла

детские волосы Павла, которые долгие годы хранились в

ящике, отрезала локон у Пети, и отнесла их в лабораторию.

И там подтвердили, что Павел Шантан не является отцом Петру Авдееву.

Ольга Михайловна перечитывала и перечитывала бумагу, не

веря глазам своим, и тихо спросила у дочери:

– Но на что она надеялась? Обманула, и не покраснела.

Варвара, когда её припёрли к стенке, казалось, не верила ушам своим.

– Вы врёте! – кричала она, – Петя ваш внук! Вы просто решили отказаться от него! Что за глупость? Это ваш внук! Этого не может быть!

Но они выставили Варю из дома, и инцидент на этом был исчерпан.

Но вскоре Варя опять появилась в их жизни, пришла к Регине на работу и заявила:

– У меня есть информация, что Павел не только употреблял наркотики, но и торговал ими. Есть фотографии, и есть свидетель, который видел, как Паша передал пакет с кокаином

одному криминальному авторитету.

Она показала фотографии, естественно, копии, но Регина в первый момент не поверила.

– Не веришь? – прищурила глаза Варя, – у тебя, кажется, в ментовской среде есть знакомые, выясни, кто этот человек, – она оставила фотографию криминального авторитета, и ушла, оставив ошарашенную девушку.

Регина сходила в милицию, и выяснила, что этот человек, чью фотографию дала Варя, действительно криминальный авторитет. Он имел несколько ходок, на данный момент крупная акула криминального мира, торговец наркотиками, оружием...

Регина и её родители были в полнейшем шоке, и Варвара выдвинула условие: не хотите, чтобы всё это вылилось в прессу, два миллиона долларов, и домик на Кипре.

– Я пришла, чтобы забрать фотографии, – всхлипнула Регина.

– А что бы вы сделали со свидетелем? – прищурила я глаза, и закурила сигарету.

– А что свидетель? – Регина подняла на меня синие глаза.

– Вы бы его убили?

– Вы что, спятили? – подняла брови Регина, – с какой стати мне его убивать?

– А с какой стати вы убили Варвару?

– Что? – онемела Регина, – Варвару убили?

– Ой, только не ломайте передо мной комедию, – поморщилась я, – я не сказала, но я веду расследование именно по убийству

Варвары и её сестры, Сони. Кому ещё надо было её убивать? Варвара вас шантажировала, вот и весь ответ.

Регина смотрела на меня расширившимися от ужаса синими глазами, и, казалось, не верила тому, что я говорю.

– Я не убивала её, – прошептала она, глядя на меня в упор, – мне бы и в голову не пришло, – и она заплакала, – я не убивала. А что касается свидетеля, то мы предложили ему десять тысяч долларов, и он согласился молчать. Он не знал, что Варвара требовала два миллиона...

– Да, и, чтобы не узнал, убили Варвару, – кивнула я.

– Нет! – вскрикнула Регина, – я её не убивала!

Посетители даже стали оглядываться на нас.

– Нет, – прошептала она, – Варвара жадная, она ни за что не сказала бы, сколько она с нас требует, а то он бы потребовал

половину. Мы ни чем не рисковали.

– Да? Но, ведь, потерпев фиаско, она сказала бы ему, что требует с вас, скажем, сто тысяч, и пообещала бы пятьдесят...

– Я же сказала, она жадная...

– Жадная-то, жадная, – кивнула я, – но, чтобы получить желанные миллионы, она пошла бы на ухищрения. Скажете, не так?

Регина понуро молчала, похоже, эта мысль ей в голову не приходила.

– Я не убивала её, – в который раз проговорила она, размазывая слёзы по лицу.

– Учтите, вы у меня подозреваемая номер два, – предупредила я её, – а теперь гоните фотографию того типа, что передала вам

Варвара, криминального авторитета.

– А кто подозреваемый номер один?

– Вам это зачем? – прищурилась я, – решили окончательно всё свалить на него? Не скажу, давайте фотку.

– Поехали, – встала она с места.

Я подождала Регину в машине, получила фото, и поехала к

Эле. Она сидела в приёмной, сияющая, как медный таз.

– Ой, Вика! – обрадовалась она, – привет.

– Привет, – улыбнулась я ей, – как твои дела?

– Замечательно, – воскликнула Эля, – с институтом всё устроено, а этот твой знакомый... он такой... такой...

– Какой? – сощурилась я.

– Потрясающий, – выдохнула Эля.

– Послушай, Эля, пробей мне одного типа, – попросила я, и положила на стол фотографию.

– Давай, – она спрятала карточку в стол, – только давай через два часа, я пока доберусь до компьютера, пока найду...

– Хорошо, давай, – согласилась я, решив съездить к Диме.

Я вышла из управления, и рванула к бывшему мужу.

У него в это время шло совещание, и я устроилась в приёмной на кресле. Через полчаса он освободился, и я, войдя в его кабинет, задала вопрос в лоб:

– Что у тебя с Элей?

– С какой Элей? – удивился он.

– Той, которую я к тебе отправила, чтобы ты помог ей в институт поступить...

– А тебе-то что? – улыбнулся он, – никак ревнуешь?

– Ещё чего! – рявкнула я, и села на стул, – отвечай быстро, что у тебя с ней?

– А с какой стати я должен перед тобой отчитываться? – прищурил он глаза, – я в твою личную жизнь не лезу.

– Хорошо, поставлю вопрос по-другому, – скрипнула я зубами, – ты собираешься на ней жениться? У тебя с ней серьёзно?

– У меня серьёзно только с тобой, – улыбнулся этот нахал, – а эта девчонка так, маленькая интрижка.

– Ты сволочь! – взвилась я на ноги, – хватит дурить голову ребёнку!

– Ну, не такой уж она и ребёнок, – усмехнулся Дима, – восемнадцать уже есть. А ты что, взяла над ней шефство?

– Это уже не твоё дело!

– Ну, не моё, так не моё, – развёл он руками.

– Я тебя убью! – воскликнула я, и врезала ему по лицу.

– Ева, хватит руки распускать! – заорал он, вскакивая с места.

– Скажи спасибо, что только руки, а не ногти!

– Вот бестия! – воскликнул он, и схватил меня в объятья.

Пару раз дёрнувшись для приличия, я неожиданно затихла в

его руках, и позволила себя целовать.

– Чудо ты моё! – ухмыльнулся он, отпрянув от моих губ, и

поцеловал меня в нос.

– Ты змей-искуситель! – воскликнула я, и уткнулась в его пиджак, вдыхая запах одеколона и сигарет.

– Я люблю тебя, – прошептал он, – всем сердцем. Вернись ко

мне, умоляю, я сделаю тебя счастливой.

– Я счастлива с Максимом, – покачала я головой.

– Не правда, ты всё делаешь всем назло. Ты такая же, как мать, раз решила, значит, так оно и будет. Упрямица!

– Я упрямица?

– Ну, не я же, – хмыкнул он.

– А ну отпусти, – я вырвалась из его рук.

– А ещё вспыльчивая, – добавил Дима, – но всё равно я люблю тебя, и верну, чего бы мне это не стоило.

Я открыла было рот, но в этот момент раздался звонок моего мобильного...

– Алло.

– Привет, – услышала я нервный голос Богдана, – срочно приезжай ко мне.

– Что случилось? – испугалась я.

– Приезжай, говорю. Я такое нарыл на Дмитрия, тебе дурно станет, когда узнаешь. Я, конечно, не знаю, но думаю, ты захочешь к нему вернуться.

– Что? Что ты узнал?

– Быстро ко мне, – рявкнул он, и отключился.

Я растерянно посмотрела на телефон, потом на Диму, развернулась, и пошла на выход.

Приехала к Богдану, и нажала на кнопку звонка. Он почему-то открывать не спешил, я ещё раз нажала, потом ещё, ещё...

– Богдан, чёрт возьми! – стукнула я по дверце, и она открылась. У меня мурашки побежали по коже.

– Бодя, – крикнула я, осторожно ступая в прихожую, – ты где?

Я заглянула на кухню, там царил нормальный беспорядок. Вообще-то, беспорядок, это ненормально. Для обычных людей, но не для Боди.

Закрыв дверь на кухню, я двинулась дальше, заглянула в

комнату, и зажала рот рукой.

Богдан лежал на полу, лицом вниз, я, дрожа всем телом,

осторожно пощупала его пульс, и, не найдя оного, схватилась за телефон.

– Что случилось? – недовольно спросил Максим.

– Максюшенька, милый, приезжай скорей на Строгановский переулок!

– Господи! Что случилось? – испугался он, и через полчаса

орудовал в квартире.

Я сидела на кухне у соседки, которая отпаивала меня горячим чаем, и качала головой.

– Какой кошмар! – восклицала то и дело она, – куда мы катимся?

Максим вернулся мрачный до невозможности, сел за стол, и, выдержав паузу, вздохнул:

– Он мёртв.

– Боже! – зарыдала я, – Боже! Кто его? За что?

– Вот это и предстоит выяснить, – медленно сказал Максим, – ты зачем к нему поехала?

– Он мне позвонил, – плакала я, и всё рассказала.

– Что же он такое узнал? – воскликнул Максим.

– Я не знаю, – покачала я головой, – я не успела...

– Тихо, Вика, мы обязательно разберёмся, – Максим обнял меня, и повёл вон из квартиры.

Оказавшись дома, я рухнула на кровать, и судорожно зарыдала, уткнувшись в подушку. Я не помню, сколько времени прошло, сколько я рыдала, а потом просто глядела в потолок, вспоминая улыбающееся лицо Богдана.

Неужели это Дима? Если это Дима, я его никогда не прощу. Бодя был моим лучшим другом, моим помощником...

Что же он такое нашёл? Что он узнал о Диме?

Он сказал, что я вернусь к Диме, узнав это... Что он хотел этим сказать?

Потом всплыло лицо Максима. Испуганное, и обеспокоенное одновременно.

– Милая, ну, ты как? – воскликнул он, – вставай сейчас же.

– Что-то голова кружится, – пробормотала я, и приподнялась на локтях.

– Естественно, ты же двое суток ничего не ела, и не пила.

Чёрт, знал бы раньше, что ты тут голодовку объявила, приехал бы сразу.

– Тебя не было два дня? – спросила я, и не узнала собственный голос, настолько он был тихий.

– Да, искал убийцу Богдана.

– Нашёл?

– Да.

– Это Дима? – выдохнула я.

– Нет, не он. Богдана ограбили, и убили. Ему один знакомый в институте дал крупную сумму денег на хранение...

– Слава Богу, это не Дима! – вырвалось у меня, а Максим нахмурился.

– Почему – слава Богу?

– Просто, – вздохнула я, – он же мне всё-таки не чужой, неприятно было.

– Эх, моя хорошая, – вздохнул Максим, – давай, приводи себя в порядок, и приходи в себя, завтра похороны Богдана.

Я кивнула, и, держась за стенку, пошла в ванную. Посмотрела на себя в зеркало, и ужаснулась. Неужели это существо со стоящими дыбом волосами и кругами под глазами – это я?

Да, мне сейчас точно требуется срочная реанимация.

Я наполнила ванну горячей водой, налила туда пены с запахом

клубники, и погрузила свои косточки в воду.

В ванне я провалялась целый час, Максим даже забеспокоился, и заглянул ко мне.

– Ты тут не утонула? – пошутил он.

– Вроде нет, – усмехнулась я, вымыла голову, закрутила волосы в тюрбан, надела любимую, шёлковую пижаму персикового цвета с красными сердечками, халат, и спустилась вниз.

– Слава Богу! – выдохнула Анфиса Сергеевна, увидев меня, – а то лежала трупом.

Я пропустила слово «трупы» мимо ушей, и налила себе чашку свежесваренного кофе, и стала мелкими глоточками прихлёбывать его.

И тут я заметила, что на кухне ещё находится молодая девушка с волосами пшеничного цвета, очень симпатичная, но несколько смазливая.

– Новая няня? – догадалась я.

– Да, меня зовут Саша, – представилась девушка.

Я кивнула, и продолжала пить кофе.

– Вика, тебе надо что-нибудь съесть, – воскликнула Анфиса Сергеевна, – ты на привидение похожа.

– Хорошо, что только на привидение, – пробормотала я, но есть

мне совершенно не хотелось.

Анфиса Сергеевна поставила передо мной тарелку с овсянкой, щедро сдобренной ванилином, цукатами, и изюмом.

Я обожаю овсянку, но сейчас глаза не глядели на любимое

лакомство. Я впихнула в себя несколько ложек, налила себе ещё кофе, и стала жадно его глотать.

Саша, в это время кормившая малышей, с интересом меня рассматривала.

– Скажите, а вы меня надолго наняли? – спросила она мелодичным голосом, – в агентстве мне сказали, что вам нужна временная няня.

– Да, – кивнула я, – как выйдет из больницы прежняя, наверное, через месяц.

– Хорошо, – кивнула она.

Мне было так плохо, как никогда. Бодя был моим лучшим другом, я его искренне любила, не так, конечно, как он бы того хотел, но он был рад дружбе со мной, а мне было интересно общаться с умным человеком.

И вот теперь этого человека не стало!

Чувствуя, как к горлу подбираются слёзы, я залпом выпила остатки кофе, и налила ещё.

– Вика, может, хватит? – обеспокоено посмотрела на меня

Анфиса Сергеевна.

Я мотнула головой, и продолжала пить кофе.

– У нас нет чего-нибудь покрепче? – устало спросила я.

– Никаких, покрепче, – рявкнул Максим, входя на кухню, сел рядом со мной, и налил себе кофе, а я обхватила голову руками, рухнула на стол, и затряслась в беззвучных рыданиях.

– Вика, Вика, – Максим попытался обнять меня, а я вцепилась в него, и судорожно зарыдала.

– Викуля, милая моя, – он гладил меня по голове.

– Он был моим другом, – рыдала я, – я у него математику в школе списывала... кто его? Зачем?

– Это несчастный случай, – вздохнул Максим, – ну, кто ж знал?

– Зачем он взял эти деньги на хранение?

– Его попросили, вот и взял, – вздохнул Максим, – значит, столько ему отпущено.

Не думала я, что встреча с бывшими одноклассниками произойдёт при столь трагических обстоятельствах.

На кладбище я приехала в строгом чёрном, кожаном платье, неприлично обтягивающем, с не менее приличным декольте, и разрезами по бокам. Но ничего более пристойного в моём гардеробе просто не нашлось, а времени, чтобы съездить в

магазин, не было.

Ещё я надела чёрные остроносые сапожки на высоченной шпильке, чёрное, кожаное пальто с меховой опушкой, на голову чёрный, кружевной платочек, и мы поехали на кладбище.

Я больше всего на свете ненавижу кладбища. Всякий раз, когда оказываюсь в этом скорбном месте, чувствую какую-то негативную энергию, исходящую от этого места.

– Ой, Вика, Миленич! – воскликнула Нина Алтуфьева, а я скривилась.

Мы с Нинкой с первого класса ненавидим друг друга, и, сколько я себя помню, она всегда пыталась отбить у меня поклонников.

Даже на Артема покушалась, но он не поддался на её чары.

– Здравствуй, Нинок, – криво улыбнулась я.

– Ой, какой кошмар! – закатила глаза Нинка, – бедный Богданчик! Как такое могло случится?

– Да, – неожиданно спокойно кивнула я, – так судьба повернулась.

Нинка странно на меня посмотрела, и пожала плечами. Потом перевела взор на Максима.

– Это твой друг? – спросила она.

– Муж, – ответила я безжизненным голосом.

– А до нас дошли слухи, что ты развелась с богатым мужем и вышла за бедного, – звенящим голосом допытывалась Нина.

– Есть такое дело, – кивнула я, – только у меня было два богатых мужа, я из них обоих круглую сумму вытянула при разводе, обобрала и бедного мужа, и теперь вот опять вышла замуж.

Всё это я выпалила на едином дыхании, и посмотрела на

вытянувшееся лицо Нинки. Я её никогда не любила, а она

меня.

Нина не жила так, как я, она из более бедной семьи, но её родители души не чаяли в своей дочке, светловолосой, с ясными, голубыми глазами, и старались, чтобы она не

чувствовала себя обделённой.

Хотя... я думаю, она просто тянула из них дорогие вещи, у нас частенько оказывались одинаковые шмотки, а уж я-то знаю, сколько такая вещь стоит.

Сейчас она прикусила губу, перевела взгляд на Максима, и отвернулась.

– Очередная ненавистница? – спросил Макс, и взял меня за руку.

– Да, милый, – прошептала я, и, стараясь держать лицо, с силой вцепилась в руку Макса.

– Ты мне ладонь сломаешь, – прошептал он, и я слегка ослабила хватку.

Мать Богдана выглядела хуже некуда, тряслась от слёз, и вдруг бросилась на гроб с криками. Мужчины стали оттаскивать её, и тут в воротах появился Дима с букетом розовых хризантем в руках.

– Привет, – тихо проговорил он, подойдя к нам.

– Привет, – кивнула я безжизненно.

– Какой ужас! – проговорил он, – ты как? – посмотрел он на меня.

– Вроде в норме, – слабо ответила я, он кивнул, подошёл к гробу, и тут из толпы раздался крик.

Я сначала не поняла, что произошло, но тут мы увидели, что из гроба на белый снег капает кровь...

– Говорят, когда убийца подходит к гробу убитого, из него начинает течь кровь, – сказала какая-то старушка, и её слова показались всем зловещими в наступившей тишине.

Дима слегка попятился, кинул цветы на гроб, и быстрым шагом отошёл от него.

Я стояла, ни жива, ни мертва, не зная, как на это реагировать. Все по-прежнему молчали, и косились на Диму, который отошёл на задний план, и закурил сигарету.

У меня руки тряслись, и в какой-то момент я подлетела к нему, вцепилась в вороты пальто, и заорала:

– Отвечай, сволочь, это твоих рук дело?!!!

Дима от неожиданности выронил сигарету, и тут же попытался отцепить меня от себя.

– Ты что, веришь всяким средневековым бредням? – нервно спросил он, – отпусти, я сказал.

– Не отпущу, пока не признаешься! – взвыла я, повиснув на нём.

– Она спятила, – улыбнулся присутствующим Дима, а Максим стал оттаскивать меня от него.

– Вика, Вика, перестань, убийца же пойман, – говорил он при этом.

– Да? А что ему мешало заплатить этому человеку, и он взял на себя убийство? – орала я.

– Вика, милая моя, тебе надо успокоиться, – воскликнул Максим.

– Ты был рядом со мной, когда Богдан позвонил мне! – кричала я, – он сказал, что что-то узнал про тебя, он был в полнейшем шоке.

Дима смотрел на меня, словно кол проглотив, а по лицу его ходили желваки.

– Ты стала копать под меня? – проговорил он странным звенящим голосом.

– Да, ты был в Боливии, когда убили мать Максима, – кричала я, – как это понимать?

– Ева, милая моя! – только и смог выговорить он.

– Отвечай, это его убил? – орала я.

– А ну, хватит! – рявкнул он, и отшвырнул меня.

Максим вовремя подхватил меня, а то я бы обязательно упала. Дима развернулся, и быстрыми шагами пошёл прочь с кладбища.

Дальнейшее я помню плохо. Кажется, мы поехали на поминки, я хлопала стопку за стопкой, и сознание, в конце концов, померкло. Очнулась я уже дома, и потрясла головой.

Она, голова, болела немилосердно, я надела халат, и спустилась на кухню, где Анфиса Сергеевна варила кофе.

– Ну, ты как? – участливо спросила она, – Максим принёс тебя вчера, пьяную в стельку. Кофе будешь?

– И побольше, – вздохнула я, – а лучше рассольчику.

Анфиса Сергеевна покачала головой, и поставила передо мной чашку с раскалённым кофе, стакан с водой, таблетку анальгина, и стакан с рассолом.

Я всё это выпила, почувствовала себя получше, и пошла к себе.

На душе стая кошек скребла когтистыми лапками, и я поняла,