Текст книги "Реверанс судьбы для принцессы на горошине (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Чувствуя, что создавшаяся ситуация нравится мне всё меньше, и меньше, я посмотрела в сторону, где у меня стоит сейф, и обнаружила, что он открыт.

Бросилась к нему, и к своему неудовольствию констатировала, что к нам забрались грабители.

– Ну, где ты пропадешь? – влетел в кабинет Максим, – ты чего?

– Макс, милый, кажется, нас посетили грабители, – проговорила

я, – исчезла сумма, что я оставляю на хозяйственные нужды, и сейф вскрыт.

– В сейфе много денег было? – деловито спросил он.

– Около ста тысяч долларов, – ответила я, – и ещё пара бриллиантовых колье, и тот ошейник из золота, что Дима мне на день рождения подарил.

Дима в этот раз побил все рекорды, и, когда я вскрыла коробку с подарком, чуть в обморок не свалилась.

Внутри лежала бархатная коробка-шкатулка с выдвижными ящичками, а в ней...!

Изумительной красоты колье, пластины из золота, наложенные друг на друга, а с узорами из вкрапленных бриллиантов, и сапфиров. У меня даже дыхание перехватило, когда я увидела это великолепие, во втором ящичке оказалось кольцо, два браслета, один на руку, другой на ногу, и серёжки, ну, а в третьем диадема.

Кольцо, браслеты, и серьги я засунула в шкатулку, что стоит у меня в спальне, в колье и диадему убрала в сейф. Они оказались невероятно тяжёлыми, и носить их было немыслимо. Представляю, как сейчас радуются бандиты, на этом колье и диадеме, если их переплавить, можно хорошо руки нагреть.

Но я не люблю, когда у меня воруют, и выхватила из ящика пистолет.

– Ты что, спятила? – зашипел Максим, и попытался отнять у меня оружие, – у тебя разрешение на него есть?

– Есть, успокойся, и лицензия, и справка от психиатора, что я вменяема.

– Насчёт вменяемости у меня есть сомнения, наверное, психиатр в тот момент был подшофе, когда выписывал тебе эту справку, – прорычал Максим, но я увернулась от него.

– Не дам, я сказала, – рявкнула я, – пошли, у меня идея.

– Что-то мне нехорошо, – с беспокойством воскликнул Максим, – если ты говоришь, что у тебя идея...

– Хватит юродствовать, иди сюда, – я потянула его к стеллажу с книгами, вынула один из томов, и нажала на кнопку.

Стеллаж отъехал, и открылся вход.

– Тайный ход? – ошалел Максим.

– Пошли, будет им сейчас эффект неожиданности, – воскликнула я и вошла внутрь.

– Я вперёд, – воскликнул Макс, и стал подниматься по винтовой лестнице, а я за ним. В какой-то момент я ощутила, что у меня по ногам прошлось что-то мягкое, и схватилась за Максима.

– Ты чего? – спросил он.

– Тут, кажется, кошки, – прошептала я, мы посмотрели наверх, и увидели, что в темноте блеснули два зелёных глаза.

– Маня, Маня, – тихонько позвала я, но моя любимая бестия,

взмахнув хвостом – опахалой, исчезла в темноте, и опять по моим ногам прошло что-то мягкое, и в этот момент с третьего этажа явственно раздался вопль, судя по всему человеческий, ему вторили кошачьи вопли, и мы бросились наверх.

Открыли дверь, и увидели, как бандит, вернее его силуэт, было темно, метается по помещению, с воплями.

– Алка, сними эту тварь с меня! – орал незнакомец, – суки! Поразвели кошек!

– Я их сама боюсь, – раздался женский голос.

– Скажите спасибо, что не бульдогов, – рявкнула я, и

выстрелила в потолок, – всем ни с места!

Ответом мне послужил выстрел, Максим вовремя толкнул меня за гору сваленных обоев, пистолет куда-то улетел, а сам Макс юркнул за стену.

– Алик, прекрати орать, – рявкнула девчонка, – сейчас я пристрелю кошек, и дело с концом, – мне чуть дурно не стало.

– Ты мне голову прострелишь! – верещал незнакомый мне Алик, а я, выглянув из-за горы рулонов, взяла один, побольше, и толкнула его под ноги девчонке.

– ...! ...! ...! – высказалась представительница прекрасного пола, грохнувшись на пол, а я выскочила из своего укрытия, и бросилась на неё.

Животных я люблю больше всего на свете, и желание этой гадины пристрелить моих обожаемых кошек вызвало во мне такую ярость, что я, не помня себя, стала колошматить эту Аллу головой об пол.

Но она оказалась гораздо сильней меня, ухитрилась перевернуться, теперь я оказалась под ней, и вцепилась мне в горло руками. Воздуха катастрофически не хватало...

– Вика! – бросился было ко мне Максим, но в этот момент бандит скинул с себя кошку, и бросился на него.

– Макс, сзади! – прохрипела я, мой муж резко развернулся, но бандит сделал захват за шею, я перепугалась, но оказалась, что мой любимый тоже не лыком шит.

Он головой треснул бандит по лбу, тот ослабил хватку, и они сцепились не на жизнь, а на смерть.

Девчонка, которая душила меня, видя, что у её напарника не всё гладко, в какой-то момент ослабила хватку, и я впилась ей в лицо своими длинными ногтями, лягнула по животу

коленом, она взвыла, и мне удалось отшвырнуть её в сторону.

Но, едва я вскочила на ноги, она подбила меня, я свалила мешок с цементом, в помещении стало нечем дышать, и я, озверев, с силой ударила её кулаком по лицу, схватила биту, невесть откуда здесь взявшуюся, и врезала ей.

Девчонка полетела по полу, врезалась в стеклянную стену, разбила её, и с воплем полетела вниз, в сугроб...

Мне стало дурно.

Господи! Я убила её!

Максим в это время вырубил бандита, заломил ему руки за

спину, и защёлкнул наручники.

– Ух, – воскликнул он, и посмотрел на разбитую стенку...

– Макс! – тихо и как-то жалобно проговорила я.

– Тихо, не дрожи, – он выглянул на улицу, – успокойся, она жива.

Я тоже выглянула, и увидела, что Алла барахтается в импровизированном бассейне, который мы купили для Василинки.

Бассейн на третьем этаже мы неизвестно, когда сделаем, а я хотела научить свою малышку плавать, и мы купили резиновый бассейн. Нам предлагали мини-бассейн, но я тоже хотела освежиться в летнюю жару, и взяла самый большой.

По идее, его надо было убирать на зиму, но разбирать не хотелось, и мы оставили его на улице, с водой.

Вода в бассейне почему-то не замёрзла, только покрылась лёгкой коркой, и теперь милая Алла приземлилась прямо туда.

– Может, кинуть ей туда пару проводочков? – предложила я.

– Кажется, кому секунду назад чуть дурно не стало при мысли об убийстве человека, – прищурился Максим, и мы спустились на второй этаж, где уже топтались Анфиса Сергеевна, и

Октябрина Михайловна с Василинкой на руках.

– Господи! Что случилось? – бросились они к нам.

– Успокойтесь, – воскликнул Максим устало, – все преступники обезврежены, сейчас только одну русалку из бассейна выловлю, – и он выбежал на улицу.

Привёл закованную в наручники преступницу, швырнул преступницу на диван, и вызвал своих коллег.

Света по-прежнему не было, и я зажгла свечи, и теперь мы увидели девчонку во всей красе.

Да, хорошо я её отделала, ничего не скажешь.

– Алла! – вскрикнула Октябрина Михайловна, опустив Василинку на пол.

– Вы знаете её? – удивился Максим.

– Это моя дочь, – прошептала Октябрина Михайловна, хватаясь за сердце.

– Что? Не ожидала? – скривилась Алла, – бросила дочь, так получай. Эх, если бы не эти чёртовы кошки! А то я хотела любимой мамочке подбросить браслет из жемчуга, что мы взяли у вас.

– Ты дрянь! – подскочила Октябрина Михайловна.

– Я дрянь? – прищурилась Алла, – да ты бросила меня! Хоть раз бы передачу принесла!

– Да я в тебя всю душу вложила, – прошептала Октябрина Михайловна, – думала, вырастешь порядочным человеком. А что получилось? Воровать стала!

– Не только воровать, но и убивать, – вставила я, – она меня чуть не пристрелила.

– Как? – прошептала Октябрина Михайловна, серея на глазах.

– Ой, простите, – заметалась я, – вам плохо?

– Что-то нехорошо, – прошептала няня Василинки.

– Анфиса Сергеевна, заберите Васюту, – велела я, и бросилась за лекарствами.

Измерила Октябрине Михайловне давление, и ужаснулась, оно подскочило аж до ста девяноста, а сердечное сто десять.

Перепуганная, я дала ей таблетку от давления, и вызвала врачей. Вместе с врачами приехала и опергруппа, подхватила Аллу под белы ручки, и запихнули в машину.

Алик, подельник Аллы, когда его стаскивали за шкирку с третьего этажа вопил, как ненормальный, требуя вызвать ветеринара.

– У них кошки бешеные! – как-то по – бабски визжал он, – сделайте мне прививку от бешенства. Так зверей стрелять надо!

А звери мирно разлеглись на кресле, и с царственным видом наблюдали за происходящим.

Маняшка и Кляксич дуэтом муркнули, когда я посмотрела на них, явно ожидая похвалы.

– Хорошие мои, – улыбнулась я, и потрепала их по бархатной

шкурке, и позвала их на кухню.

Вынула из холодильника упаковку обожаемой ими ветчины, и положила им её на блюдце. Довольные, мои любимцы принялись за еду. Заслужили!

А я без сил опустилась на стул и налила себе уже остывший кофе, и стала прихлёбывать его.

– Вот ты где, – вошёл на кухню Максим, – Октябрину Михайловну увезли в больницу.

– Что, так плохо? – испугалась я.

– Ну, не то чтобы очень, но есть подозрение на инсульт, -

вздохнул он и опустился рядом со мной на стул.

– Какой кошмар! – прошептала я, – бедная Октябрина Михайловна. Интересно, почему она не рассказывала ничего о дочери? Она говорила, что её дочь умерла. Впрочем, чему я удивляюсь, она женщина порядочная, неудивительно, что, она так сказала.

– Да, – вздохнул Макс, и тоже налил себе кофе.

Спать мы в эту ночь так и не легли. Пришлось составлять протокол, изъять оружие, что принесли с собой преступники, а мой пистолет Максим с руганью у меня отобрал.

– Чтобы я больше этого не видел! – сердито воскликнул он, – тебе оружие давать в руки опасно.

– У меня есть справка от психиатора, – сдвинула я брови.

– Психиатр твой сам малость не в себе, – буркнул Максим, – надо проверить его на профпригодность.

Наступило утро, Максим уехал в управление, а я, держась за голову, которая болела немилосердно, пила кофе, и пыталась очухаться.

Звонок матери меня малость оглушил, я ещё не пришла в себя, холодный душ мало помог, и теперь я лакала кофе, то и дело подсовывая кошкам вкусные кусочки.

– Вика, ты, надеюсь, помнишь, что мы встречаем Рождество и

Новый год все вместе? – воскликнула она, – только не говори, что хочешь провести праздники со своим ментом в постели.

Я почувствовала, как краска прилила к лицу.

– Что молчишь? – влетел мне в ухо резкий дискант матери, – я что, попала прямо в яблочко?

– Я просто ещё не очухалась, спать очень хочу, – призналась я.

– Тебе твой Марк покоя ночью, что ли, не даёт? – со смешком

воскликнула маман.

– Он Максим, – простонала я, – нет, мам, просто к нам бандиты забрались. Мы едва уснули, к нам воры забрались, еле от них отбились.

– Так, так, интересно, ну-ка, расскажи, – потребовала маменька.

Пришлось мне живописать события прошедшей ночи.

– Это вы только уснули в четыре утра? – хмыкнула маман.

– Мам, отстань, – простонала я, – ты и к Аське так же

цепляешься?

– К ней прицепишься, – буркнула маменька, – у неё не язык, а

помело. Ты тоже острая на язык, но мне не хамишь. Кстати, насчёт Аськи, она улетела на две недели за границу.

– Да, – зевнула я, – с Костиком? Отдыхать?

– Нет, сказала, что с каким-то клиентом, – воскликнула маман.

– Она никогда не ездила с клиентами за границу, – удивилась я.

– А теперь поехала. Что с ней такое? Она какая-то странная последнее время.

– Мам, куда она уехала? – забеспокоилась я.

– На Таити она удрала.

– А кто её клиент?

– Откуда мне знать? А почему ты занервничала?

– У неё любовник появился, – сдала я Асюту.

– Как?! – ахнула маменька, – а как же Костик?

– Я задала ей тот же вопрос, – вздохнула я, – но у неё от любви крыша крён дала.

– Кто он, этот любовник? – забеспокоилась маман, – я должна знать!

– Не знаю, кто он. Хотя, его, конечно, видела, и, на свою голову, дала ему Асину визитку. Он кому-то челюсть сломал, и она была его адвокатом на суде. Бывший каскадёр, красавец, таждик, зовут Ренат, владеет сетью ресторанов кавказской

кухни.

– Вы обе хотите меня в гроб загнать! – закричала маменька, – таджик! Да он же убьёт Костика! Он мусульманин!

– Я пыталась достучаться до неё, – хмыкнула я, и закурила сигарету, – но, чтобы достучаться до её влюблённых мозгов, нужен барабан.

– Боже! – застонала маменька, – у меня сейчас сердечный приступ будет! Неблагодарные дочери!

– А я-то при чём! – удивилась я.

– Ты тоже хороша! Бросила хорошего мужа, выскочила замуж за мента. И, вместо того, чтобы рожать Диме сыновей, бегаешь за преступниками, да ещё и родила двойню от Матвея.

– Максима, – скрипнула я зубами.

– Один чёрт!

– Мама!

– Я уже много лет мама! Безобразие! – и она швырнула трубку.

Я положила мобильник на стол, и долила себе кофе.

Да, Асюта меня теперь не простит. Не успела я об этом подумать, как сотовый взвыл, высветился номер Аси, и приняла звонок.

– Привет, сестрёнка, – услышала я её безмятежный голос.

– Привет, как ты там? Нежишься на солнышке?

– Откуда ты знаешь?

– Маман доложила, – усмехнулась я, беря с тарелки кусочек пирожного с лимонным кремом, – и ты меня на месте прикончишь.

– Почему? – удивилась Ася.

– Потому что я рассказала ей про Рената, и она дико ругалась. Ты ведь на Таити с ним?

– Да, с ним, – воскликнула Ася, – но убивать я тебя не намерена, я всё равно собиралась сообщить о том, что собираюсь за него замуж.

Чашка выпала у меня из рук, и разбилась. Я с сожалением посмотрела осколки любимой чашки с изображением котят, и сдавленно проговорила:

– Что собралась сделать?

– Выйти за Рената замуж, – отчеканила сестра, – я люблю его, я с ним, как в угаре.

– Асютка, милая моя, – проблеяла я, – одумайся, он не для тебя.

– Но почему?

– Потому. Во-первых, как же твои девочки от Костика?

– Они поймут, – воскликнула Ася, – почему я должна жить с нелюбимым? Папа выдал меня замуж за Костика, но я его никогда не любила, ждала мачо, и дождалась. Ренат то, что мне надо, я люблю его всем сердцем. Всё, – рявкнула она, и отключилась.

Абзац! Я посмотрела на часы, подобрала осколки, выбросила их, вытерла кофе с пола, налила себе ещё, и достала свой любимый куриный паштет.

Он невероятно жирный, а я люблю жирную пищу, и сейчас намазала им гренок.

Какое-то время я тупо жевала, глядя в окно на снегопад, потом пришла Анфиса Сергеевна, и стала кормить Василинку. Ну, а я поехала к себе в ресторан, проверять документацию,

заглянула на кухню, и со вздохом опустилась на стул около бара.

– Как дела, Эвива Леонидовна? – с улыбкой спросил Андрей, бармен.

– Фигово, – вздохнула я, – спать хочу. Слушай, налей мне мартини.

– Вермута или коктейль? – деловито спросил он.

– Коктейль, – кивнула я, и получила конусообразный бокал.

Я отчаянно зевала, и вдруг увидела лежащую за прилавком книгу.

– Что это у тебя? – заинтересовалась я.

– А, сестре купил, она у меня на юрфаке учится, вот « Классификация ядов ». Хочет быть экспертом.

– Очень странное увлечение для особы женского пола, – хмыкнула я, – можно мне посмотреть?

– Смотрите, – пожал он плечами.

Я несколько минут перелистывала страницы, потом захлопнула издание, и отпила из бокала. Что-то мне всё равно не даёт покоя в этом деле, но вот что, я понять не могу.

Вчера вечером максим мне сказал, чтобы я завязывала с этим, что во всём виноват Хуан, и ему теперь не отвертеться.

– А вдруг это не он? – вздохнула я.

– Вика, милая, – простонал Максим, – это точно он. Успокойся,

наконец.

И я сделала вид, что всё поняла, однако, всё ещё была в сомнении.

Поэтому я залпом выпила мартини, поднялась к себе в кабинет, надела пальто, взяла свой ридикюль, и поехала к Авдеевым на квартиру.

Осмотрела оклеенную печатями дверь, и позвонила к соседям.

– Кто там? – раздалось из-за двери.

– Капитан МВД Миленич Эвива Леонидовна, – сказала я, приложив к « глазку » удостоверение, – мне нужно поговорить о вашей соседке.

– Здравствуйте, – открыла дверь молодая женщина, лет где-то тридцати пяти.

– Здравствуйте, – воскликнула я, – мне нужно поговорить о сёстрах Авдеевых.

– Проходите, пожалуйста, – пропустила она меня в квартиру, -

меня Людмила зовут. Людмила Николаевна.

Она провела меня на кухню, и предложила чаю, от которого я тут же отказалась, и с ходу приступила к допросу.

– Вы хорошо знали Варвару и Софью Авдеевых?

– Они были моими соседями, – пожала плечами Людмила Николаевна, – мы общались только на этом уровне, Сонька, правда, то и дело забегала, десяточку на пиво клянчила. Потом Варвара приходила, долг за неё отдавала. А уж как я удивилась, когда стало известно об их смерти. Ладно, Софья, она алкоголичка была, уже напрочь пропитая. А Варьку-то за что?

– Это я выясняю, – сказала я, – вы мне скажите, вы были дома в тот день, когда умерла Софья?

– У меня тогда выходной был, – кивнула Людмила Николаевна.

– Может, вы что-нибудь слышали? Или видели?

– У нас тут стены тонкие, всё слышно. А я вас в тот день видела, – выдала Людмила Николаевна.

У Людмилы Николаевны работа через сутки, и в день, когда отравилась Соня, она отсыпалась после ночной смены.

Только уснуть она никак не могла, и этому способствовало несколько причин. Сначала в квартире сверху начал плакать грудной ребёнок. Женщина терпеливо подождала, пока малыша упокоят, и сделала попытку уснуть.

Но не тут-то было. Под ними живёт семья, и их отпрыск ходит в музыкальную школу.

Он пиликает на скрипке весь день, и жильцам нет покоя.

Понимая, что выспаться ей сегодня не удастся, Людмила Николаевна решила прибраться в квартире, и в этот момент услышала звук подъезжающего лифта.

Она тут же примкнула к « глазку », и увидела меня,

выходящую из лифта. Потом я уехала, и через десять минут

после моего ухода к Соне пришёл ещё один визитёр.

Это была девушка, она была одета в пальто странного фасона...

– В стиле 60-х годов? – подскочила я.

– Пожалуй, – согласилась Людмила Николаевна, – оно было трапециевидное, пальто это, волосы были высоко подняты, и перехвачены широким ободком. Она словно из французского

кино начала прошлого века выпала.

– Она долго была у Софьи? – с волнением спросила я.

– Да минут десять, – задумалась Людмила Николаевна, – Софья после вашего ухода куда-то побежала, она быстро сбегала. Только девушка эта уходить собиралась, как Сонька из лифта вышла, и они вместе в квартиру вошли.

– Вы лицо этой девушки видели? – спросила я.

– На ней очки чёрные были, и видела я только её спину. Одно только с уверенностью скажу, эта девушка акробатка.

– С чего вы это взяли? – несказанно удивилась я.

– Походка у неё такая, будто она всю жизнь занималась лёгкой атлетикой. Как бы это объяснить, она вся гибкая, хрупкая, и походка пружинистая, вот.

– Я вас поняла, – кивнула я, на самом деле ничего не понимая, – а Варвара тут давно жила?

– Так она сюда с мужем переехала, а потом Павлуша умер, говорят, он на наркотиках сидел. Она сначала ушла от него, а после его смерти квартира ей досталась, и она сюда вместе с сестрой переселилась.

– Понятно, – вздохнула я, уже не зная, о чём её спрашивать.

Ветер слегка стих, шёл крупный снег, и я не знала, что мне делать дальше. Поговорить с матерью Авдеевых?

Но я не знаю, где она живёт. Зато я знаю, кто мне сейчас поможет.

У меня есть хороший друг, Богдан. Мы учились вместе в школе, и Богдан после получения аттестата с головой ушёл в математику. Сейчас он работает в институте, преподаёт высшую математику, и идёт на учёную степень.

А ещё он разбирается в компьютерах, даже можно сказать, что он хакер. Только он этим не злоупотребляет, помогает мне иногда, в рамках дозволенного.

Я могу пользоваться компьютером, только как печатной

машинкой, и ещё слазить в Интернет могу. Но программы создавать, и ломать их, это мне слабо. Башка у меня гуманитарная.

– Бодя, привет, – воскликнула я, когда он снял трубку.

– Только не это! – застонал он, – Вика, скажи, пожалуйста, что это не ты. Что у меня глюк.

– Нет у тебя глюков, – злорадно сказала я, – мне нужна твоя

помощь.

– Я не верю ушам своим, – воскликнул он, – а как же дети?

– А дети спят под присмотром няни, – ответила я, – значит так, Авдеевы Варвара и Софья Юрьевны, проживают по адресу... мне нужны сведения об их родителях.

– Уф, – выдал в трубку Богдан, а я решила, наконец, купить родным подарки.

Даже представить не могу, что кому купить.

Вот Максиму я куплю на Рождество золотые запонки, а на Новый год золотые часы. Даже Диме придётся подарок делать... Странно, но при мысли об этом моё сердце затрепетало. Раньше я этим вопросом не задавалась, делала дежурные подарки, типа дорогих ручек, галстуков, рубашек.

Он всякий раз оригинальничал, я же никогда, а после развода о подарках ему у меня даже мысли не было.

Отчего же сейчас у меня мелькнула эта мысль?

Так и не ответив себе, я пошла делать налёт на магазины.

Ох, у Макса же день рождения восьмого января, и нужно

что-то купить.

Сначала я заглянула в посудный. Народу там толклось немало, всё-таки Новый год на носу, и все выбирают подарки.

Как всякая женщина, я люблю красивую посуду, и сейчас узрела красивейший сервиз. Нет, это не сервиз, вернее будет сказать, разобранный сервиз. Огромное количество изящных вазочек, чашек, и прочего, прочего, прочего.

Я не удержалась, купила несколько вазочек, пару пепельниц, и трёх – ярусную вазу – фруктовницу. Потом ещё увидела чашку с кошками, купила и её, и пошла дальше.

При взгляде на вывеску, которая гласила, что тут торгуют мужской одеждой, я поневоле вспомнила злосчастные носки Максима, и напрочь испорченное бельё. И я тут же направила свои стопы в этот отдел.

– Что вам угодно? – спросил стоящий за прилавком юноша, – вы хотите сделать подарок любимому? У нас большой выбор свитеров, на любой вкус.

– Мне нужны носки, – улыбнулась я, – самого высшего качества.

– Пожалуйста, – он показал на витрину, – выбирайте.

– Вот эти давайте, – показала я, – а что вы там про свитера говорили?

– У нас много свитеров, – и он вышел из-за прилавка, – какая

расцветка вашему другу нравится?

– Ему подойдёт светлый, – сказала я, – покажите вон тот, бежевый.

Бежевый свитер был красивый, я купила ещё джинсы, при чём очень дорогие. Давно надо было купить Максу нормальную одежду, только в магазин его не затащишь. Он тут же начинает кричать, что он не альфонс. А сейчас он мне ничего не сделает. Всё уже куплено, поворчит, и будет мерить.

Я прихватила ещё красивое, чёрное пальто, которое очень подойдёт Максу, и вошла в следующий отдел.

Это уже был ювелирный.

– Мне нужны запонки, – сказала я продавщице, – у вас есть с изумрудами?

– У нас большой выбор запонок, – кивнула девушка, – есть и с христопазами, и с изумрудами, и с зелёными бриллиантами.

– Мне нужны с изумрудами, – сказала я, – впрочем, покажите мне все.

С запонок мы мирно перешли на зажим для галстука, опять с изумрудами, а потом на золотой « Роллекс ».

– Крестик не нужен? – спросила продавщица, – вы ведь выбираете подарок своему мужчине? У нас есть мужские кресты, массивные.

– Моего мужа инфаркт хватит, если я преподнесу ему крест, – улыбнулась я, а сама подумала, вот Дима был бы в восторге, – а покажите самый массивный, – ляпнул мой глупый язык.

И продавщица, почуяв богатую клиентку, вынула из своих закром громадный крест. В диаметре десять на семь сантиметров, весь усыпанный драгоценными камнями.

– Одному моему знакомому это очень понравится, – задумчиво сказала я, – а ещё ему понравится перстень с чем-нибудь таким, я не знаю, может быть, черепом.

– Многие эффектные мужчин любят носить такое, – согласилась продавщица, – у нас есть в виде черепа и костей, довольно массивная вещица.

Вещица действительно оказалась внушительная, потом я ещё взяла Максу печатку, и сделала себе ещё одну дырку в ухе.

Макс не знает, я просила Диму тогда не говорить, но он мне на день рождения преподнес красивые, длинные серьги.

Но в коробочке лежала ещё одна серёжка, и я очень

удивилась, когда увидела я, но через полчаса позвонил Дима.

– Привет, моя сладкая карамелька, – сказал он, и я разозлилась.

– Прекрати меня называть карамелькой, – заорала я, находясь тогда в взвинченном состоянии. Я была на последних месяцах беременности, и злило меня всё.

– Поздравляю тебя с днём рождения, – воскликнул он, – как тебе серьги?

– Замечательные, – процедила я.

– Старинная флорентийская работа, – хмыкнул он, – как ты там?

– А ты как думаешь? – огрызнулась я, – кстати, что значит одна серёжка?

– Вторая сейчас находится у меня в ухе, – ответил он, – я не прошу тебя одевать её, просто пусть она будет у тебя.

Я тогда ещё больше разозлилась, и швырнула трубку на рычаг. Ну, а серёжку убрала в шкатулку.

И сейчас я решила вдеть её.

Мне прострелили ухо медицинскими серьгами, и через пару месяцев я выну их. Очень удобная эта вещь, простреливать мочку. Ещё в школе я думала, что не смогу никогда проколоть себе уши. Аська проколола себе уши в лагере. До сих пор помню, как она верещала, когда девчонки ей это делали. Я себе пальцы отморозила, когда приложила лёд к её уху, и держала его. А потом у нас нашли маленькую бутылку водки, шкалик, которую купили для нас мальчишки, чтобы продезинфицировать ухо. Народу нас было много, и все делали себе дырки, где только можно. Одна только я трусихой оказалась. Но прочихвостили тогда всех.

Когда я уже расплачивалась, зазвонил мой мобильный. Мяу, мяу, мяу, раздалось из моей сумки, и я невольно подскочила. А продавщица улыбнулась.

– Алло, слушаю, – воскликнула я, протягивая кредитку.

– Тебя ещё интересуют Авдеевы? – спросил Богдан.

– Конечно, – закричала я, – что ты там узнал?

– Авдеева Матрена Васильевна, Авдеев Юрий Александрович. Первая обретается по адресу... а супруг её бывший ныне преподаватель в институте. Психолог.

– Психолог? – нахмурилась я, вспомнив, что Ксения говорила, будто родители Варвары психологи, преподаватели.

Минуточку, ведь отец бросил их, отсудил пол квартиры...

Интересно, зачем она озвучила Ксении эту сказочку?

Я совершенно запуталась, записал адрес родителей Авдеевой, и приняла из рук продавщицы фирменный пакет.

Потом купила для Эли платье со стразами, какое она мечтала, Аське дорогую сумку, маман огромный флакон духов, а папе одеколон. Мы особо не измудряемся в подарках, это просто знаки внимания. Но мои мужчины, это отдельная песня, и в этом году я решила побить все рекорды.

Потом подумала, и купила себе флакончик духов от Нины Риччи, и универсальный одеколон, подходящий как мужчинам, так и женщинам.

Теперь, пожалуй, всё. Правда, есть ещё Зойка, но для неё у меня приготовлено платье, которое расписывали в Малайзии.

Роспись по тканям, дело очень кропотливое, долгое, и дорогое.

Думаю, Зоюшка оценит мою выдумку.

На платье изображены мы с ней, наши лица в уменьшенном варианте.

Все свои покупки я сложила на заднее сиденье, села за руль, и вынула сигарету.

Сейчас я съезжу к Юрию Александровичу, и поговорю с ним, а то что-то я совсем запуталась. А ещё я нанесу визит Семену Аркадьевичу, уж теперь-то у меня есть доказательства того, что Соню убили. И это была та же девушка, что увезла Петю. Да ещё и Людмила Николаевна сбила меня с толку, сказав, что девушка эта спортсменка.

Я повернула ключ в зажигании, и рванула в институт, где преподаёт Авдеев. Въехала на свободное место на парковке, заперла машину, и вошла в здание.

– Извините, – остановила я пробегавшую мимо девушку, – а вы не подскажете, как найти Авдеева? Преподавателя с кафедры психологии?

– Юрий Александрович на втором этаже, 20-ый кабинет, – ответила девушка, и унеслась, а я стала подниматься на второй этаж.

В одно мгновение нашла аудиторию, и заглянула внутрь, предварительно постучавшись, и получив приглашение войти.

– Здравствуйте, – сказала я, входя в полную аудиторию, – вы Юрий Александрович Авдеев?

– Да, это я, что вам угодно? У меня лекция идёт, – ответил

худощавый мужчина с интеллигентным лицом.

– Я из милиции, мне нужно с вами поговорить, – я вынула из кармана удостоверение.

– Я буду свободен через пятнадцать минут, – сказал он, а я кивнула, и вышла из аудитории. Уселась на подоконник в коридоре, и стала терпеливо ждать.

Просидела я на окошке недолго, студенты вышли из аудитории, и я бросилась внутрь.

– Капитан МВД Миленич Эвива Леонидовна, – представилась я, и раскрыла удостоверение.

– Я вас слушаю, – кивнул Юрий Александрович.

– Я расследую убийство ваших дочерей, Варвары и Софьи... – начала я, и бумаги выпали из его рук, и разлетелись по полу.

– Вы это сейчас пошутили? – прошептал он, глядя на меня в упор, – Вареньку убили?

– Так вы не знали? – удивилась я, и почувствовала себя не в своей тарелке, – вас должны были известить.

Он ослабил узел галстука, вынул какие-то таблетки из ящика, и дрожащими руками попытался выдавить таблетку из пластины. Я тут же подскочила, налила ему из стоявшего на окне кувшина воды, и подала стакан.

– Спасибо, – прошептал он, взял из моих рук стакан, и выпил сразу две таблетки.

– Извините меня, – сказала я, – я не знала, что вы не в курсе. Милиция должна была вам сообщить.

– Милиция? – поднял он на меня глаз, – вот вы и сообщили. Или вы не из милиции?

– Как вы догадались? – удивилась я.

– Я всё-таки психолог, – вздохнул он, – да и вы не похожи на представителя власти. А, если честно, я когда-то работал экспертом по подделкам, в частности, по документам.

– С ума сойти, – пробормотала я.

– Так что, я сразу определил, что удостоверение поддельное. Так кто вы?

– Я частный сыщик-любитель, – вздохнула я, – работаю без лицензии, и денег за работу не беру. Мои знакомые из-за этого называют меня эксцентричной идиоткой.

– Из-за того, что денег не берёте? – сделал попытку пошутить

Юрий Александрович.

– Из-за того, что лезу не в своё дело, как они говорят, – улыбнулась я, – я стала свидетельницей, вернее, не совсем свидетельницей...

Какое-то время он молчал, переваривал полученную информацию, а потом поднял на меня глаза.

– Ваша послеродовая депрессия может и внезапно пройти, – тихо сказал он, – и вы можете всё бросить...

– Даже и не подумаю, – гневно воскликнула я, – я доведу дело до конца.

– Не перебивайте меня, – воскликнул он, – я вам заплачу. Я вам хорошо заплачу.

– Послушайте, – начала было я, но он меня перебил.

– Это вы меня послушайте, – резко сказал он, – Варенька была для меня всем. Она мой первый ребёнок, а первый ребёнок тянет за собой всю генетику предков. Да и не в этом дело, я любил дочь больше жизни.

– И потому бросили её? – прищурилась я.

– Кто вам сказал такую глупость? – гневно воскликнул он, – я бросил её мать, она вконец опустившаяся алкоголичка, а дочь я не бросал. И я хотел забрать Варю в свою новую семью, да только она не захотела.

– Минуточку, – попыталась я собрать мысли в кучу, – почему вы говорите только о Варваре? Софью тоже убили, предположительно, один и тот же человек.

– Софья мне не дочь, – дёрнул плечом Юрий Александрович, – она была моей падчерицей, и она по стопам матери пошла. А Варюшка жалела сестру, вот уж наивная душа. Той была одна дорога, в сточную канаву.