Текст книги "Реверанс судьбы для принцессы на горошине (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

– Блин! – воскликнула я, и влетела в спальню.

Да, Сима постаралась. Собакам вредно есть сладкое, а я своего пекинесика очень люблю, и берегу его. Но Симуля обожает сладкое, и новорит слямзить в любой момент.

Я совершенно забыла, что не доела шоколад, и теперь вся постель перемазана пятнами. Что ж, придётся менять гарнитур.

Я выхватила из шкафа розовое бельё, быстро перестелила постель, и закрыла её. Потом забросила бельё в стиральную машину, и стала искать порошок.

Так, это что? Отполаскиватель? От пятен? То, что нужно. Я

плеснула от души отполаскивателя в машину, насыпала

порошка, и включила её.

Потом выпила кофе, совершенно забыла о включённой стиральной машине, и поехала в поликлинику.

– Здравствуйте, – воскликнула я, подойдя к кабинету, в котором хранились карточки детей. В двери было небольшое окошко, за которым сидела пожилая женщина и что-то вязала.

– Здравствуйте, – кивнула она, откладывая вязание, и вставая с места, – какой участок?

– Я не на приём, – воскликнула я, и вынула корочки капитана МВД.

Интересно, что бы сказал Максим, когда узнал, что он не единственный, оказывается, капитан МВД? Инфаркт бы хватил.

– Что угодно? – посерьёзнела старушка.

– Вы же знаете, что было совершено убийство? – начала я.

– Да, знаю, – кивнула она.

– Тогда помогите мне, – воскликнула я, – найдите карточку её сына. Мальчика похитили, я не успела догнать похитителя. Новичок, оружие выхватить не успела...

– Фамилия, – воскликнула женщина.

– Авдеев.

– Имя.

– Не знаю, – вздохнула я.

– И, какой участок, не знаете? – сдвинула брови старушка.

– Не знаю, – я изобразила на лице горесть, – я вам заплачу.

– С каких это пор милиция людям платит? – насторожилась женщина.

– Так этим занимаюсь только, чтоб людям помочь, – сделала я важное лицо, – не хочу бизнесом, как родители. Хочу людям помогать, вы уж поищите.

– Людям помогать, это хорошо, – кивнула старушка, – похвально, – и она стала искать карточку.

– Вот, – она плюхнула себе на стол кипу карточек, – все Авдеевы. Так, девочек мы исключим, всё равно не мало остаётся.

– Выпишите мне адреса всех, – попросила я.

Пожилая женщина странно на меня посмотрела, но требуемое выполнила, а заодно выписала болезни, перенесённые детьми, и прививки.

Я горячо поблагодарила её, дала триста долларов, и выскочила

на улицу. Справочник у меня был, и, сидя в машине, я стала

звонить этим людям.

Везде я спрашивала маму мальчика, и, когда та брала трубку, я отключалась. Вытянула я пустышку, только зря время потратила, Авдеева не была зарегистрирована в этой поликлинике.

Постучав пальцами по стеклу, я набрала номер секретарши генерала, начальника Максима. Мы с Элеонорой подружились, и теперь она единственный человек, который мне поможет.

– Элечка, здравствуй, – воскликнула, услышав её звонкий голосок.

– Ой, Викуль, привет, – откликнулась та, – ты вообще супер!

Я очень удивилась этому восклицанию, и не замедлила спросить:

– С чего это ты мне комплименты делаешь?

– Как с чего? – захихикала Элечка, – Лариска, жена Андрюшки

Сатаневича, сегодня к генералу прибегала. Ты не поверишь, чего она требовала.

– Чего? – мне стало интересно.

– Что начальство должно лично отбирать жён для своих подчинённых, – выпалила Эля, – прикол, да? Что ты ей наговорила?

– Ничего особенного. Хотела Андрея об одной услуге попросить... – и я коротко ввела её в курс дела.

– За что я уважаю тебя, так это за твой характер, – воскликнула

Элечка, – ладно, помогу тебе, ни твоего Максима, ни Сатаневича нет. Думаю, Максиму сегодня такую клизму поставят.

– За что? – хотелось мне знать.

– За тебя, конечно же, – воскликнула Эля, – за скандал, который тут Сатаневич закатила. Как только она тебя не называла! Приличными только предлоги были. Приезжай через час, я тебе не только паспортные данные достану, но и результаты судмедэкспертизы.

– Я тебя отблагодарю, – воскликнула я.

– И не вздумай, а то обижусь, – воскликнула Элечка, и отключилась.

Не обидишься, уж я-то знаю, и зарулила в магазин пирсинга.

Эля как-то сказала мне, что очень хочет вставить себе в пупок

кольцо, но циркониевая безделушка стоит дорого, и простой

секретарше из МВД она не по карману.

Я сама давно хочу проколоть себе пупок, только времени на это нет, но сейчас я купила себе очаровательный колокольчик, а Эле слоника, потом заехала в кондитерскую, где купила два десятка пирожных, и поехала в МВД.

– Заходи, вот, держи, – восклицала Элечка, заправляя за уши рыжие, чуть вьющиеся волосы.

– А это тебе, – положила я ей на ладонь коробочку со слоником.

– Ой, мамочки! – взвизгнула Эля, – я как раз о таком мечтала. Ну-ка, – она задрала свитер, и приложила его к своему пупку, – класс! Интересно, что Никита скажет? Как думаешь, понравится?

– Не знаю, – честно ответила я, – сама вставить собираюсь, и посмотреть на реакцию Макса.

– Супер! Викуля, ты чудо! А это что? Пирожные! Сейчас мы чаю попьём, – она вытащила пакетики с заваркой, и стала заваривать чай.

Мы сидели в маленькой подсобке, она мне дала чашку горячего чая, и раскрыла коробку с пирожными.

– Ой, какие вкусные! – воскликнула Эля, откусывая от пирожного, и стала живописать события сегодняшнего утра.

Ровно в девять в здание МВД влетела эта корова, Лариса, и, оттолкнув от двери выходящую из кабинета Элю, влетела в кабинет Матвея Григорьевича.

Элечка в первый момент растерялась, и вбежала вслед за Ларисой, но не успела открыть рот, как Лариса начала орать.

– Вы должны тщательно изучать кандидаток в жёны вашим служащим! – загрохотала она, – что у вас под носом творится? Одни женятся на проститутках, а им потом мужа мало, на чужих мужей лезут!

Далее пошёл такой мат, который я ни за что ни стану описывать, да и Элечка постеснялась передавать то, что слышала.

Вообщем, мадам Нечисть так разошлась, что в кабинете пух и перья летели. Генерал слушал это, слушал, потом налил воды в стакан и для начала плеснул её в лицо разбушевавшейся гарпии.

– Молчать! – гаркнул он, и Лариса неожиданно умолкла.

– А теперь всё чётко, без эмоций, и по порядку, – велел он, и,

выслушав, основательно прибалдел.

Версия Ларисы была несколько иной, чем на самом деле.

Поздно ночью я позвонила ей, и, ничтоже сумняшеся, сказала, что в данный момент нахожусь с её мужем.

Не поверив в это, Лариса бросилась к нам домой, где застала меня в постели с Андреем...

Видимо, она перемешала правду с фантазиями, и теперь обо мне весь отдел судачит. Максим ещё не в курсе, он был только до появления Ларисы в отделении, а потом уехал.

По словам Эли, у генерала в тот момент было совещание, и всем пришлось слушать всю эту ахинею.

Андрей пытался утихомирить свою половинку, но куда там.

Зато теперь все думают, что я изменяю Максиму, а генерал вообще в шоке.

Меня он хорошо знает, знает, что я обожаю Максима, и уж тем более с его дружком и напарником Андреем Сатаневичем изменять ему не стану.

А то, что говорила сейчас эта корова, ни в какие рамки не лезет.

– Вообщем, он меня выставил, – хихикала сейчас Эля, – о чём говорил с Ларисой, не знаю, но она вылетела из кабинета, злая, как сто тысяч чертей. Надо было видеть её лицо.

– Да, мне лучше ей сейчас на глаза не соваться, – ухмыльнулась я, – раздавит в гневе, и не заметит.

– Да, она такая корова, – воскликнула Эля, – лично я бы ничего не ела, чтобы не быть такой. И чего Андрюшка с ней живёт? Он симпатичный, за ним вон Лика, из экспертной, ухлёстывала, а он не поддался. Хоть бы в самом деле изменил этой туше. Появился бы стимул похудеть.

– Боится, наверное, – дёрнула я плечиком, – она бой-баба. Я ей помогала костюм выбрать к их годовщине, не поверишь, она считает себя идеальной.

– Прикольно! – протянула Элечка, и вдруг погрустнела.

– Ты чего? – всполошилась я.

– Да так, – вздохнула она, – я тебя об услуге попросить хочу, да всё стесняюсь.

– Прости всё, что хочешь, – воскликнула я.

– Неудобно, – протянула Элечка.

– Прости без стеснения, – заверила я её.

– Тут такое дело, – воскликнула Элечка, – меня уволить хотят.

– Как? – подскочила я, – за что?

– Да ни за что. За квалификацию. Образования у меня нет, а я на экзаменах срезалась, и меня обещали в канцелярию отправить.

– Хочешь, чтобы я помогла тебе поступить в институт? – дошло до меня.

– Да, – прошептала Эля, и подняла на меня полные слёз глаза.

– Элька, не плачь, я помогу, конечно.

– Викочка, ты настоящая подруга, – просияла Эля, – я тебя потом отблагодарю, все тайны твоего Максима выведаю.

– Ну, все не надо, – усмехнулась я, доставая телефон, – ты куда поступить хочешь?

– На юрфак, в МГУ, – воскликнула Эля.

– Ого, куда замахнулась!

– Я хочу следователем быть, не век же секретаршей сидеть, – вздохнула Элечка, – я думала, посижу в секретаршах, отправят от МВД учиться. А тут ещё мама из деревни пишет, мол, возвращайся, хватит в Москве сидеть. А я образование хочу. Не хочу в деревню, грязь месить в сапогах.

– Никто не хочет, – кивнула я, – ладно, устрою тебя, и ещё объясню тебе одну маленькую ошибку.

– Какую?

– Тебе надо было в суд идти секретаршей, там бы ты быстрей пошла учиться от места работы.

– Да? А я и не знала.

– Сейчас, я всё устрою, – воскликнула я, и набрала номер Димы.

– Привет, моя сладкая, – воскликнул он, – просто так звонишь? Хотя, просто так ты никогда не звонишь.

– Да, милый, просто так я никогда не звоню, поскольку мне от звуков твоего голоса дурно делается.

– В хорошем смысле, или в том, что я подумал?

– В том, что подумал, – заверила я его, – у тебя есть знакомые в

МГУ?

– У меня везде есть знакомые, – хмыкнул Дима.

– Помоги одной девушке поступить в институт.

– Девушка красивая?

– Красивая, но не думай, что я ревную, это твоя привилегия.

– Жаль, – протянул он.

– Что жаль? – не дошло до меня.

– Что не ревнуешь, – усмехнулся он.

– Наглец!

– За услугу с тебя оплата натурой, – выпалил этот нахал.

– Хорошо, – неожиданно спокойно заявила я, – вызову тебе парочку стриптизёрш. А лучше стриптизёров, попробуй, отбейся.

– Отобьюсь, – ухмыльнулся Дима, – передам в нежные объятья своих охранников, спецназовцев. Ладно, какой факультет?

– Юридический.

– Без проблем, пусть твоя протеже ко мне подъедет.

– В какое время?

– Сегодня вечером, часов в пять. У меня как раз совещание кончится. Пока, моя сладкая, – он отключился.

– Ну, вот, всё устроено, – улыбнулась я, – вот адрес, поезжай сегодня к пяти часам, спроси Дмитрия Северского.

– Спасибо тебе, – хлопнула в ладоши Эля.

Я попрощалась с милой Элечкой, и поехала вставлять в пупок пирсинг. Сделали мне это быстро, почти безболезненно, и, довольная, я схватилась за документы.

Те, кто когда-нибудь встречался с милицией, и слышали, как они изъясняются, меня вполне поймут.

Я понимаю этот птичий язык, но у меня от него голова кружится.

Не буду вас утомлять теми описаниями, что были в бумагах, и скажу проще.

Авдеевой свернули шею, и экспертиза установила, что она незадолго до смерти стреляла.

На её ладони были обнаружены микрочастицы пороха, и оружейного масла.

Потом пошло описание содержимого её желудка, и я почувствовала, что меня тошнит. Так, хватит, как только

Максим это читает?

Чтобы быть следователем, нужно иметь не нервы, а стальные тросы.

Зашвырнув папку на заднее сиденье, я поехала на Россолимо, туда где жила Авдеева. Дверь мне какое-то время не открывали, потом заскрежетали замки, и выглянула всклоченная голова.

– Чего надо? – прогудела голова.

– Варвара Авдеева здесь жила? – спросила я.

– Здесь, а чего надо?

Я молча вынула удостоверение, и открыла его.

– Так были уже, – пробормотала голова, пропуская меня в квартиру.

– Дело передали мне, и я решила опросить свидетелей ещё раз, вдруг мои коллеги что упустили, – выкрутилась я, и огляделась. В квартире царил просто неописуемый бедлам, такого беспорядка мне ещё всю жизнь видеть не доводилось.

Всюду валялись бутылки из-под пива, водки, и каких-то коктейлей, в углу грязная одежда. Минимум мебели.

– Вы простите, что я того, в плохом состоянии, – прогундосило небесное создание, – сеструху поминала.

У меня такое ощущение, что она её поминала всю свою жизнь, вот та ласты и склеила. Слишком рьяно поминали, судя по количеству бутылок, валяющихся на полу.

Алкоголичка меж тем собрала банки с пола, и теперь сцеживала с них остатки в чашку. Меня аж передёрнуло от отвращения.

Выпив спиртное, сестра покойной пришла в себя, взгляд заметно прояснился.

– Сейчас бы ещё пивка, – произнесла она мечтательно, и оглядела меня, – вы, значит, из милиции?

– Да, капитан Миленич, – представилась я.

– Не из милиции вы, – зевнула пьянчужка, а у меня челюсть поехала в бок.

Она-то откуда об этом узнала? Я понимаю, меня как-то опознала одна богатая дама, она оценила стоимость моих драгоценностей, у самой полно ценностей, а тут какая-то маргинальная личность.

– С чего вы взяли? – ошалела я.

– С того, вы богато одеты.

– Знаете, – протянула я, – вы не правы.

– Это почему же?

– Вот скажите, к вам ведь двое молодых людей приходили?

– Да, лет около тридцати.

– О старшем по званию из них вы тоже имели право так же высказаться, – прищурила я глаза.

– А я и высказалась, – кивнула алкоголичка, – он явно частник, только орал он так, что стёкла звенели.

– Ясное дело, – ухмыльнулась я, – ладно, я не из милиции, я частник, а тот молодой человек, что кричал, мой супруг, и он настоящий капитан. Я богатая, разве я одену любимого супруга в дешёвку? Вам не приходил такой вариант?

– Не приходил, – пробормотала алкоголичка, – а вы-то зачем пришли? Если вы с мужем вместе расследование проводите, он вас что, в известность не ставит о том, что нашёл?

– Он не любит, когда я этим занимаюсь, – воскликнула я, – это

во-первых, а во-вторых, у него и так дел полно, а я могу

посвятить себя конкретному делу, в данном случае

расследованию убийства вашей сестры.

– Угу, – кивнула алкоголичка, – у Варьки ещё ребёнок пропал, племянник мой.

– Я знаю, его на моих глазах увезла какая-то девушка. И я его ищу. Скажите, кто мог желать зла вашей сестре?

– Подружка её, Томка.

– Давайте по порядку, – сказала я, и включила диктофон.

– Знатчица так, Томка у Варьки парня отбила, а та её за это возненавидела...

Так уж получилось, что Варвара и Тамара влюбились в одного молодого человека. Вернее, первым его встретила Варвара, и между ней и Михаилом закрутился бешеный роман.

У Вари уже был сын, Петя, она боялась, что никому не будет нужна с довеском, и старалась побыстрей окрутить Мишу.

Но, как назло, в тот день, когда она была в квартире с Михаилом одна, к ней в слезах прибежала Тамара.

Её в тот день бросил парень, он уехал за границу, решив, что им лучше остаться друзьями, для Томочки это было неожиданным, и она примчалась поплакаться подруге.

И Михаил, как только увидел Тамару, решил, что лучшей девушки ему и не надо, быстро распрощался с Варей, и поспешил ретироваться из квартиры, чем разозлил Варвару до невероятного.

Но она сдержала свой гнев, выслушала подругу, приняла её извинения, и, как могла, успокоила её.

И после этого судьбоносного вечера Михаил не появлялся. Варя звонила ему на работу, он отвечал, что очень занят, а потом и вовсе уехал. В гневе Варя позвонила подруге, но та тоже была в отъезде, и Варвара решила встретить любимого в аэропорту.

Каково же было её изумление, а потом шок, когда увидела Михаила и Тамару, идущих в обнимку...

Оба были загорелые, и донельзя счастливые...

Варвара чуть волосы не выдрала подруге от ярости, Михаил еле оттащил бывшую пассию от Тамары, и доступно объяснил заливающейся слезами Варе, что между ними всё кончено, что он её больше не любит, и что сделал предложение Тамаре.

Как она это пережила, не знаю, но с Тамарой она окончательно рассорилась.

Соня, как звали алкоголичку, никогда не видела сестру такой потухшей, и расстроенной.

Да и было из-за чего расстраиваться, Михаил, кроме красоты был очень богат, и теперь всё это доставалось Тамаре.

– Варьке вообще не везло в личной жизни, – говорила Соня, – она уже была замужем, но муж наркоманом оказался, а свекровь сволочью. Она даже внука родного признавать не хотела. Правда, в последнее время к ней опять повернулась удача. Всё заезжал за ней какой-то, очень эффектный тип.

Варвара с детства была очень наивной девочкой.

Она мечтала о принце на золотом коне, и зачитывалась стихами. Соня, в отличие от сестры, рано морально стала взрослой, и тихонько посмеивалась над младшей.

Соня с шестнадцати лет стала спиваться, и хотя она не сказала об этом в лоб, и алкоголичкой себя явно не считала, но это сразу стало ясно.

Мать девушек работала продавщицей на рынке, а там это дело, организовать междусобойчик на свежем воздухе, считалось хорошим тоном. После хороших возлияний родительница вваливалась домой, рушилась на диван, и тут же отрубалась. Отец девочек недолго это безобразие терпел, он просто собрал вещи, и ушёл к своей любовнице.

При разводе от дочерей он отказался, в другой семье у него уже было двое сыновей, и сёстры остались одни на всём белом свете.

И хотя у них была мать, но после развода, и после скандала, который состоялся из-за раздела имущества, окончательно опустилась на дно. Отец отобрал у них пол квартиры, и теперь они жили в коммуналке.

Соня пошла по стопам матери. Попробовав один раз остатки коктейля, она пришла в восторг от ощущений. Вскоре в висках застучали маленькие молоточки. Пришла необыкновенная лёгкость, щёчки покраснели, хотелось петь, шалить и веселиться.

Соне понравилось её новое ощущение, она быстро и друзей себе нашла соответствующих. Скорешилась с местной компанией алкоголиков во дворе, и вместо учёбы проводила всё время там. Изредка подрабатывала на рынке, и тут же пропивала полученные деньги.

Другое дело Варвара.

Она была отличницей в школе, получила золотую медаль, и хотела поступать в институт.

– На фиг тебе это надо? – спросила как-то Соня, – хочешь профессором стать? – она пьяно захихикала.

– Я не хочу, как ты, опустится на дно, – налетела на неё Варя, – я хочу чего-то добиться в жизни, а не спиваться.

Соня лишь фыркнула в ответ на это заявление, и махнула рукой на сестру.

А та тем временем не дремала, и окрутила своего одноклассника. Он красивым был, и Варвара влюбилась в него.

Потом замуж за него вышла, и ребёнка родила. Только не сложились у неё отношения с родителями супруга. Свекровь признавать невестку не желала, а, когда Павел умер от наркотиков, её выгнали из дома. Даже от внука отказались.

– Я не понимаю, – плакала Варя в коммуналке у сестры, – это же их внук! Как они могут отказываться от него?

После смерти Павла Варваре досталась квартира, подаренная его родителями им на свадьбу. Павел написал на неё дарственную, когда они только-только расписались.

Она позвала к себе Соню, она пыталась помочь сестре выбраться из этого алкогольного омута.

После разрыва с Михаилом она долго переживала, Томку просто возненавидела, даже не успокоилась, когда у неё новый кавалер появился.

– Вот ведь дрянь, – говорила она как-то сестре, – как она могла?

– Да успокойся ты, – отвечала ей Соня, – у тебя такой любовник шикарный появился.

– Вот именно, что он любовник, – отвечала Варвара, мрачно глядя в окно, – а я замуж хочу. Они все мной только пользуются, а под венец не зовут.

– Да не переживай ты так, – говорила соня, потягивая очередной коктейль.

– Тебе легко говорить, – дёрнулась Варвара, – и прекрати пить! Я же тебя просила! И убери квартиру, а то тут такой шалман, – она вдруг замолчала, и неожиданно улыбнулась, – только я теперь умная, работаю на два фронта. В случае чего, запасной вариант есть. А эта Томка гадина!

Соня была согласна с сестрой относительно Тамары.

Она не любила эту вечно смеющуюся девушку, с озорными кудряшками, обожавшую всем и вся помогать.

Она считала её хитрой бестией, считала, что она лишь изображает из себя такую, и ведь права она, Соня, оказалась. Сначала подружкой прикидывалась, а потом парня отбила.

Но, спустя какое-то время, Варвара успокоилась, и однажды

Соня застала её на кухне с ноутбуком.

Соня очень удивилась. Где сестра взяла такую дорогую технику?

– Купила, – улыбнулась Варя, – скоро у нас с тобой будет много денег, куплю дом в Париже, тебя вылечу от пьянства, и заживём.

– Это откуда ж у нас много денег будет? – удивилась Соня.

– Не скажу, но будет. Уедем, далеко, ну, Томка, ну, держись. С тех пор Варвара стала таинственной до невозможности, а Соня ничего не понимала. А потом пришли люди в форме с сообщением о смерти сестры...

– Что-то она про Михаила, я думаю, узнала, – вздохнула Соня, – может, он от налогов укрывается, или натворил чего раньше.

– Как фамилия этого Михаила? – спросила я.

– Мне откуда ж знать? – пожала плечами Соня.

– А Тамары?

– Томки-то? Ой, у неё фамилия просто умора, Котёночкина.

Я невольно улыбнулась.

– Милая фамилия, а где жила, знаете?

– Телефон знаю, – алкоголичка встала, порылась в комоде, написала номер и протянула мне.

Поблагодарив, я пошла в коридор, но Соня меня остановила.

– Дайте десяточку на пиво, – жалобно протянула она, я усмехнулась. Дала ей пятьдесят рублей, и покинула квартиру, в которой, откровенно говоря, дышать было нечем.

В машине я позвонила по телефону, который мне дала Соня, и тут же раздался девичий голос:

– Алло.

– Добрый день, мне бы Тамару.

– А её нет, вернее, она тут не живёт. Она замуж вышла.

– А вы мне её адресок не подскажете? – спросила я.

– Минуточку, – в трубке раздалось какое-то шуршание, – записывайте, Фрунзенская набережная, дом...

И я поехала на Фрунзенскую набережную. Уже при спуске с Комсомольского проспекта сердце моё вдруг защемило.

Тамара жила в том же доме, где живёт Дима. Он законченный урбанист, и, сколько я ни просила его, он отказывался

перебираться за город.

Какое-то время я сидела в машине, и смотрела на дом, в котором была так несчастна.

Память услужливо подсовывала мне картину за картиной, вот, я сижу на диване с партитурой, Дима отнимает её у меня, и тащит меня в спальню.

Он никогда не давал мне покоя, всякий раз, когда я садилась учить роль, он чем-нибудь отвлекал меня.

Садился рядом, и включал телевизор, начинал целовать меня, когда я его отталкивала, злился, и, как это обычно и бывало, затевал скандал.

Я пыталась объяснить ему, что у меня завтра спектакль, а он смеялся, и говорил, что, вот, не выучу я роль, и меня выгонят.

Меня и в самом деле чуть не выгнали, когда я сорвала спектакль. Позже, когда я плакала в гримёрке, ко мне вошёл Виталий Андреевич, помрёж, и спросил, что со мной происходит.

Я в слезах пожаловалась ему на мужа, и он воскликнул:

– Он что, не хочет, чтобы ты работала?

– Нет, – всхлипываю я, – ему нужна жена-домохозяйка, а не

карьеристка. У самого денег куры не клюют. А я не могу сидеть дома, характер не позволяет.

– Его можно понять, – вздохнул Виталий Андреевич, – но тебе-то зачем это? Мы потому и не даём тебе хорошие роли, что ты обеспечена.

– Как это? – ошалела я.

– Так, – вздохнул он, – другие актрисы злятся, глядя на твоё золото, что у тебя в ушах покачивается, да на шее. Помнишь, ты играла Иоланту?

– Помню, – кивнула я, – постановка « Дочь короля Рене ».

– Тут такое было, – вздохнул Виталий Андреевич, – меня чуть не съели. Актрисы такой шум подняли, до сих пор воспоминания свежи. Лучше бы и впрямь сидела дома, готовила мужу обеды, и рожала детей, а не делала слабые попытки сделать карьеру. Это даже не попытки, а предсмертные судороги.

Именно тогда у меня возникло ощущение ненужности, я

чувствовала себя птицей, посаженной в платиновую клетку, и отсутствие возможности вырваться на свободу, вдохнуть

воздуха.

Свободу я получила, но сейчас меня мучает тоска по Диме. Гоню его от себя и хочу кинуться на шею. Что бы это значило?

Стряхнув с себя ненужные воспоминания, я вышла на улицу, накинула капюшон, и пошла к нужному подъезду.

Красиво тут, я в своё время часами сидела у окна, смотрела на Нескучный сад, дом культуры, и речку...

Вход в подъезд мне преградил домофон, и я нажала на кнопку.

– Вам кого? – раздался звонкий, весёлый голос.

– Здравствуйте, вы Тамара Котёночкина?

– Уже не Котёночкина, – засмеялась собеседница, – вы по какому вопросу?

– Я поводу вашей бывшей подруги, Варвары... Её убили...

– Как убили? – ахнула Тамара, – ой, я сейчас открою, заходите.

Дверь открылась, и я вошла в чистый, ухоженный подъезд, поднялась на третий этаж, и увидела, что меня тут уже ждут. Входная дверь открыта, и на пороге стоит молодая девушка, примерно одного со мной возраста, может, на год или два младше.

Очень симпатичной оказалась Тамара. Вьющиеся, каштановые, чуть в рыжину, волосы, аккуратно собранные на макушке заколкой-цветком, добрые, чайные глаза, и ямочки на щёчках.

На девушке красовался очаровательный фартук, с котятами, и он, фартук, подчёркивал её уже округлившийся животик.

Кажется, Тамара скоро станет матерью.

– Здравствуйте, – звонко сказала она, – а вы кто? Частный сыщик, или из милиции?

– Частный сыщик, – решила я сказать правду, – я сейчас вам всё объясню.

И я объяснила. Тамара оказалась очень гостеприимной, угостила меня кофе, не растворимой гадостью, а арабикой, и печеньем домашнего производства.

Внимательно выслушала мой рассказ, и воскликнула:

– Но как же так? Петя закреплён вовсе не за этой поликлиникой? Что она там делала?

– Вот и я задаюсь тем же вопросом, – вздохнула я, – а ещё эта девушка. Она словно выпала из Франции 60-х.

– Ну, вообще-то, сейчас возвращается мода на одежду 60-х, – с улыбкой сказала Тамара, – я даже не знаю, чем могу быть вам полезна.

– Понимаете, Тамара, мне Софья, сестра Вари, рассказала, что за несколько дней до смерти Варвара купила ноутбук, и сказала ей, что скоро у них будет много денег. И ещё сказала, ну, Тамара, ну, погоди. Может, она что-то узнала про Михаила?

– Не знаю, – протянула Тамара, на её лице появилась озадаченность, – Михаил со мной не делится своими рабочими проблемами... Вы думаете, что она могла его шантажировать?

– Я не знаю, – вздохнула я.

– Честно говоря, – Тамара покраснела, – я даже не знаю, чем он занимается. Бизнес, и бизнес. А что за бизнес, понятия не имею.

– Кто же мог украсть мальчика? – задумалась я, – минуточку, а кто отец Пети?

– О, это отдельная история, – воскликнула Тамара, и стала рассказывать.

С Пашей Варя закрутила роман ещё в школе, в одиннадцатом

классе. Они были самой красивой парой, он высокий,

худощавый, приятной наружности, и низкая, хрупкая Варя.

Первая любовь самая сильная, молодые люди думали, что впереди одно только счастье, во всяком случае, так думала Варя, но откуда ж ей было знать, что Павел наркоман.

Да, он с десятого класса сидел на героине, начал с кокаина, а потом стал колоться.

Она сначала не замечала происходящих с ним перемен, слишком была влюблена, только потом она сообразила, что-то с ним не так.

Он сильно похудел, хотя и не был полным, но теперь он напоминал ходячий скелет.

Потом она заметила отметины на его руках, и так начался ад. Варя была юна, думала, что сумеет уговорить его завязать, они к тому времени были уже женаты, надеялась, что он одумается.

Но он всё глубже увязал в это болото. Стал тащить вещи из

дома, денег, что он умудрялся зарабатывать, где придётся, она

не видела, всё шло на наркоту, и, в конце концов, у неё

опустились руки.

Развязка наступила, когда он пытался унести в ломбард её любимое кольцо, подаренное матерью, они поругались, подрались, Варвара отняла-таки кольцо, огрела его по голове скалкой, и вылетела из квартиры.

Это кольцо было воспоминанием о тех временах, когда мать ещё была нормальной, когда ещё обожала свою младшенькую.

А на следующий день Варя приехала с тремя крепкими ребятами, Павла не было дома, и увезла все свои вещи, а заодно и вещи, что были куплены в браке. Забрала всё самое дорогое, и уехала.

Павла он долго не видела, но необходимо было довести до ума развод, и Варя пришла к нему за подписью.

Постучала по филенке, но дверь оказалась открыта, и квартира встретила девушку полной пустотой. Павел вынес всё, что только можно вынести, и сейчас он сидел у самой двери на табуретке, прислонив голову к косяку.

Варя подошла к нему и пнула парня ногой, тот тут же свалился на пол, и Варя завизжала.

Сначала она решила, что ему плохо, и вызвала врачей...

Те констатировали смерть парня от передозировки...

Спустя месяц Варя пришла к Тамаре вся слезах. Томочка испугалась, увидев слёзы подруги, и стала спрашивать, что случилось, и та ошеломила её известием.

Варвара беременна.

– Ой, это же хорошо, – воскликнула Тамара, – а кто отец?

– Павел отец, – вздохнула Варя, и Тамара онемела.

– Ты должна сделать аборт, – воскликнула она, – ты представляешь, какой будет ребёнок? Совершенно больной! От наркомана-то!

– Я знаю, – кивнула Варя, – но срок шесть месяцев, и аборт мне никто не сделает, придётся рожать.

У женщин так иногда бывает, во время беременности месячные не прекращаются, и живот выскакивает уже на большом сроке. Так в данном случае и получилось с Варварой. Она поняла, что беременна, когда почувствовала в животе шевеление, и, когда сильно пополнела.

Я от души позавидовала Варваре, вспомнив, как мучалась всю беременность, а она поняла, что в положении, только на шестом месяце.

И она родила. На свет появился мальчик, причём совершенно здоровый. Никаких отклонений у него врачи не обнаружили, и

это Варю несказанно обрадовало.

Она стала растить ребёнка, счастливая до невозможности, хотя и боялась, что возникнут осложнения, но ничего не было.

Петя был совершенно здоров.

– Вот, – вздохнула Тамара, – она больше всего на свете хотела ребёнка, и боялась, что он родится больным. Но ей повезло.

– Но что же она хотела сказать словами в ваш адрес: ну, Тамара, ну, погоди?

– Не знаю, даже предположить не могу. Выходит, она кого-то шантажировала?

– Выходит, что так, – вздохнула я, – а у Вари были ещё подруги кроме вас?

– Я не знаю, – растерянно ответила Тамара, – она общалась только со мной. Но кто же её убил?

– Я постараюсь это выяснить, – вздохнула я.

Я вышла на улицу, где в это время заметала метель, и почувствовала, что у меня дико болит голова.

Я ни на йоту не продвинулась, знаю, что Варвара была

замужем, что её муж был наркоманом, что Тамара отбила у неё любимого.

Кто муж у Тамары? Мне не хотелось говорить ей, что я подозреваю её супруга, но всё же пришлось намекнуть.

И что мне теперь делать?

Зазвонивший сотовый вывел меня из задумчивости, номер, высветившийся на дисплее, был мне не знаком.

– Слушаю, – тут же ответила я.

– Это Тамара, – услышала я звонкий голос, – я тут кое-что вспомнила. Я уже поняла, что мой муж у вас в подозреваемых ходит...

– Давайте ближе к делу, – сказала я, забираясь в джип, наливая себе в чашку кофе из термоса, и включая печку.