Текст книги "Реверанс судьбы для принцессы на горошине (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

– А за такую мелочь и не сажают, – пожал он плечами, – но Асюта чудо, выиграла дело. Дорогая, мне пора, – он нежно поцеловал Асю, и убежал.

– Ты спятила? – обморочным голосом спросила я.

– Что, мне уже и налево нельзя сходить? – спросила Ася, поправляя светлые волосы.

– Он не для тебя, – продолжала я увещевать её, – он же мусульманин.

– Ну, и что? – Ася сегодня отличалась просто редкостной тупостью.

Правду говорят, от любви дуреют.

– Иди сюда, – я втолкнула её в кабинет, – он знает, что ты

замужем?

– Знает, – кивнула Ася.

– Смилуйся надо мной, Боже! – простонала я, – зачем ты с ним связалась? Ты знаешь, что все эти восточные типы уже рождены с наганом в кармане?

– Ну, и что? – словно попугай, повторяла Ася.

– А то, что, если ему взбредёт в голову жениться на тебе, то он убьёт Костика.

Тут Асюта вышла из транса.

– Да зачем ему его убивать? – воскликнула она, – у нас просто романчик...

– Это для тебя коротенький романчик, – процедила я, – а эти, таждики, и азербайджанцы, уж не знаю, кто он...

– Таджик.

– Угу, для такого отношения с девушками более чем серьёзны. И разводов они не понимают, он просто по своей восточной простоте пришьёт мужа любимой. Вдова, это нормально.

– Это не я, это ты спятила, – покачала головой Аська, и закурила сигарету, – я не собираюсь за него замуж.

– А если предложит?

– Не предложит.

– Откуда такая уверенность? – прищурилась я, – давай исходить из посылки, что предложит. Как ты отреагируешь?

– Скажу, нет, и всё.

– Думаешь, отстанет?

– Вика, сейчас двадцать первый век. Чего ты, в самом деле?

Неожиданно мне стало жаль Костика.

Асин муж неплохой человек. Он довольно интересный, худощавый блондин с интеллигентным лицом, и очень умный.

И вот теперь она завела роман с каким-то подозрительным типом, и я боюсь, как бы этот тип не попортил здоровье Костику.

– Короче, завязывай с этим, – сурово сказала я, и встала с места, – совсем спятила. Вроде бы адвокат, здравомыслящий человек. Где была твоя голова, когда ты с ним связывалась?

– Не помню, кажется, под рулём, – хихикнула Ася, вспомнив бородатый анекдот.

Я внимательно посмотрела на неё, и была поражена переменой в сестре. Обычно она ходит со строгой причёской, одетая в

изящные костюмы шоколадного цвета, а сейчас на ней

красовался розовый свитер, и белые джинсы, что меня удивило до крайности.

Асюта никогда не носила таких вещей, точно, ей любовь в голову ударила.

– Ой, – воскликнула вдруг Асюта, посмотрев на часы, – мне же надо в СИЗО, – она вылетела в коридор, – а где Лика?

Лика была секретарём у Аси.

– Опять пошла в магазин, – сердито воскликнула сестра.

– А ты не боишься, что твоя Лика Костику доложит о твоём кавалере? – прищурилась я.

– Его Ренат зовут, – воскликнула Ася, – пусть только попробует, быстро уволю. Кстати, вы с Ренатом коллеги по бизнесу, – улыбнулась она.

– У него ресторан? – посмотрела я на неё.

– Сеть ресторанов кавказской кухни, – сказала сестра, – и к тому же он каскадёр.

– Ух, ты, – восхитилась я, и невольно вздрогнула.

Да, похоже, сестрёнка вляпалась не на шутку.

Богатый, красивый каскадёр, лихой, наверное, взор горящий, как у пирата, убийственное сочетание.

Будучи маленькой, Асюта восторгалась известным актёром по фамилии Нигматулин, и обожала мужчин такого типа, но ей на жизненном пути встретился Костик, мужчина арийского типа. И вот теперь появляется этот Ренат.

Чёрт знает, что такое!

Я рассердилась, и села в машину. Что делать?

Ой, я же хотела поговорить с Асютой насчёт корочек, но она сбила меня с толку Ренатом, ладно, потом.

Скоро Новый год, и надо покупать подарки. И я поехала в отдел сувениров.

У нас в семье уважают Рождество, и отмечают его два раза, двадцать пятого декабря, и седьмого января.

Моя Манюня прошлый год перебила все игрушки, она имеет нехорошую привычку забираться на ёлку, чуть ли не до самой макушки, заляжет там, и наблюдает с высоты.

Симка, пекинес, начинает лаять, а Манюня даёт ей лапой по морде, и прячется наверху. Меня это невероятно забавляет, но приходится её гнать с ёлки.

Ещё не хватало, чтобы Манюня припалила себе шкурку,

всё-таки на ёлке развешены гирлянды, а они под электричеством.

Мне как раз попался на пути магазин ёлочных игрушек, и, припарковав машину, я вошла в него.

Первое, что я увидела, это ангелочки. Обожаю ангелочков на ёлке, это очень красиво и загадочно, и я бросилась к прилавку.

На ёлку лучше вешать мелкие игрушки, смотрится лучше, чем огромные стеклянные шары, и я с упоением выбирала ангелочков, и голубков, дедов морозиков, и снегурочек. Игрушки пластиковые, и возможность разбить их равна нулю,

Маняшка может, сколько влезет, гонять их по полу, прошлый год весь дом был засыпан цветным стеклом, сейчас в доме дети, и я не хочу, чтобы Василинка поранилась.

Ещё я купила дождь, гирлянды и пику.

И ещё надо купить Василинке подарки. Моё внимание привлекла огромная кукла, стоящая на витрине, и я спросила продавщицу:

– Сколько стоит эта игрушка?

Продавщица заметно оживилась, внимательно осмотрела мою песцовую шубку, огромные аметисты в ушах, и назвала несусветную цену. Но деньги у меня есть, и я попросила:

– Можно поближе посмотреть?

– Да, конечно, – она сняла куклу с прилавка, – нам её заказали, но потом, когда мы привезли, отказались. Их дочка Барби захотела. Что особенного в этих Барби? Эта гораздо милей, смотрите, она крутится.

– Да, то, что надо, моя дочка обожает фарфоровые куклы.

– А вы не хотите подарить дочери балерину? – предложила вдруг продавщица.

– Балерину?

– Да, – она поставила на прилавок балерину на подставке, на что-то нажала, и та стала крутится, – хотя, я думаю, она её в момент сломает.

– Вы будете удивлены, но она у меня очень бережливая, – улыбнулась я, – все её куклы живы – здоровы, и стоят рядочком на полке.

– Действительно, удивительное дело. Моя все сломала, не

успеваешь ей их покупать. Так будете брать? У нас тут один

мужчина ею интересовался, но тогда ещё не было тех, которые заказывали, и я отказала.

– Буду, – кивнула я, – и балерину тоже. Ещё вон того розового мишку дайте, и вон ту лохматую игрушку.

– Это домовёнок, – улыбнулась продавщица.

– Домовёнок Кузя?

– Кто его знает, может, и Кузя.

– И ещё вон ту очаровательную шкатулку. Она ведь музыкальная?

– Да, вот, – продавщица откинула крышку, и из недр шкатулки полился вальс Штрауса. Ох, как я люблю вальс, интересно, а

Василинке понравится?

– Какая красота, – раздалось сзади, я обернулась, и увидела Диму.

– Привет, радость моя, – улыбнулся он.

– А ты чего здесь делаешь? – насупилась я.

– Я что, не имею права зайти в магазин? – сощурился он.

– Извини, – буркнула я.

– То-то же. Девушка, – обратился он продавщице, – я тут игрушку спрашивал...

– Да вот, уже купили, – кивнула она на меня.

– Так ты тоже хотел подарить Василинке эту громадную куклу? – улыбнулась я.

– Ничего, – улыбнулся он, – найду ещё что-нибудь. Я тут тигра видел... Как детки?

– Как – будто мои дети тебя волнуют? – дёрнула я плечом.

– Я человек вежливый, – ответил он, – и я не теряю надежды вернуть бывшую жену.

– Даже с двумя детьми от четвёртого мужа? – ошарашено воскликнула я.

– Даже с ними, – вздохнул он, – пусть будут двое деток, и тебе ещё сделаю.

– Наглец! – выпалила я.

Он ещё поошивался у прилавка, и заинтересовался ёлочными игрушками.

– Ничего себе, – сдавленно проговорила продавщица, пробивая чек, – мне бы такого мужчину встретить. Везучая вы женщина! Чтобы так добиваться.

– Вы не знаете, что это за человек, – вздохнула я.

– Вижу! Ослепительно красивый, и богатый.

– А ещё наглый и дерзкий, считающий жену домашней рабыней.

– Я бы удовольствием стала рабыней такому красавцу, – протянула продавщица, – мачо. Меня муж за человека не считает, пьёт, сволочь.

Да, со вздохом подумала я про себя, после мужа алкоголика почувствуешь себя счастливой даже рядом с моим бывшеньким.

Я от души пожалела милую продавщицу, подхватила пакеты, и направилась к машине. Когда я сложила сумки на заднем сиденье, рядом опять материализовался Дима.

– Может, сходим в кафе? – как-то жалобно спросил он, – пожалуйста.

Вид у него был такой жалобный, что, уже собираясь сказать нет, я ответила да, и пришлось тащиться с ним в кафе.

– Что вам угодно? – спросила официантка, подойдя к нам.

– Тебе кофе – глясе? – посмотрел на меня Дима.

– Да, – кивнула я.

– И, наверное, шоколадный торт? – улыбнулся он, – с вишней?

– Я думала, ты забыл, что это мои любимые лакомства, – мотнула я головой.

– Я слишком люблю тебя, – прошептал он, и перевёл взгляд на улыбающуюся официантку, – а мне чашку чёрного кофе с коньяком. Не хочешь спиртного?

– Только спиртного мне сейчас и не хватало, – буркнула я, – веду здоровый образ жизни.

Он улыбнулся, и посмотрел в окно, где в это время мела метель.

– Что тебе подарить на Рождество? – спросил вдруг он.

– Ничего мне не надо, тем более, от тебя.

– Ева, – погладил он меня по руке, – я жить без тебя не могу.

– Отстань, – буркнула я, и перевела взгляд на висящий на стене в кафе телевизор.

На широком, жидкокристаллическом экране диктор бесстрастным голосом передавал новости. Не слушая Диму, я уставилась на экран.

– А сейчас новости из Перу, – вещал диктор, – три месяца назад

в перуанской столице – Лиме, был задержан известный

мафиози, Андре де Лоррис. СМИ стало известно, что он

торговал наркотиками, оружием, и владел сотней нелегальных публичных домов. По достоверным фактам, его взял агент ФБР, на этом агенте уже немало добрых дел, и в мире его называют Фантомом, поскольку никто не знает, кто он. Неделю назад Андре де Лорриса повесили... – и на этом хозяин переключил канал. Теперь в экране прыгала с микрофоном в руках Глюкоза, и я отвернулась.

– Одной сволочью стало меньше, – буркнул Дима, закуривая сигарету.

– Ты это о чём? – не дошло до меня.

– Об Андре де Лоррисе, – выпустил он из носа несколько струек дыма.

– А ты не боишься, что этот таинственный агент до другой сволочи доберётся? – сощурилась я.

– До какой? – не дошло до Димы.

– Да сидит туда одна мерзопакость напротив меня, – буркнула я, и отпила из чашки.

Дима секунду смотрел на меня, и вздохнул.

– Ты такая, чёрт возьми, грубая, – ответил он.

– А всё-таки, вдруг и ты ему попадёшься под горячую руку?

– Не попадусь, – усмехнулся Дима, – ему кишка тонка меня схватить.

– Да, Андре де Лорриса схватил, а тебя не сможет? – подняла я брови.

– Не сможет, – самодовольно ответил Дима, а я покачала головой.

Он такой самоуверенный, до икоты.

И вдруг я поняла, что жутко устала сидеть дома. Какой-то там засекреченный агент ФБР и тот ловит бандитов, а я сижу в бездействии.

Да и дело наклёвывается, кажется. Надо немедленно ехать в поликлинику, и выяснить, где жила Авдеева Варвара.

Я подскочила, словно ужаленная, но Дима ухватил меня за руку.

– Ты куда? Что случилось? – засыпал он меня вопросами, – кофе допей.

Я машинально села на место, но мысли мои были далеко.

Перед глазами встала девушка, одетая, как француженка 60-х

двадцатого века, и я размышляла, где мне добыть корочки.

Не могу же я вот так идти в поликлинику!

– Что с тобой? – пытался достучаться до моего сознания Дима.

– Димочка, помоги мне, – выпалила я вдруг, неожиданно для самой себя.

– Ты чего? – искренне изумился он.

И я стала рассказывать о произошедшем в поликлинике.

– Но я-то чем могу помочь? – растерялся Дима.

– Достань мне корочки. Ты же бандит, у тебя есть соответствующие связи...

– Ты меня ещё за поддельщика документов считаешь? – прищурил он глаза.

– Димочка, милый, – молитвенно сложила я руки.

– Когда тебе что-то надо, я, как по взмаху волшебной палочки, становлюсь милым, – усмехнулся он, взял мою руку и стал нежно покусывать моё запястье.

У меня мурашки побежали по коже. Скажу честно, мне было это приятно, вспомнились моменты нашей супружеской жизни.

Когда я болела, он садился рядом на кровать, начинал целовать мне пальцы, смеялся, говорил, что они у меня холодные, как у русалки...

– Моя любимая русалка, – он слегка исподлобья посмотрел на меня, а в его глазах прыгали озорные чёртики.

– Помоги мне, – промурлыкала я.

– Ладно, рванули, – улыбнулся он, и попросил счёт.

Положил на поднос официантке деньги, и мы вместе вышли из кафе. По дороге он остановился, купил что-то в роспечати, и, наконец, остановился около блочной пятиэтажки.

– Где это мы? – спросила я, выпрыгнув из своего любимого красного джипа.

– Сейчас поймёшь, – сказал Дима, подхватил меня под руку, и мы поднялись на лифте на последний этаж.

Дверь нам открыл кругленький и совершенно лысый мужчина, явно грузин.

– О, привет, печальный демон, дух изгнанья, – воскликнул он.

– Привет, Вахтанг, – улыбнулся Дима.

– Ого! – воскликнул тёзка Кикабизде, глядя на меня. Его взгляд

сразу умаслился, и я поняла, что он большой любитель

красивых женщин, – Димка, ты, где такую богиню нарыл? Я

завидую тебе, она изумительна.

– Она моя бывшая жена, – усмехнулся Дима, пропуская меня в квартиру, – знакомьтесь, это моя Ева, а это Вахтанг, мой бывший одноклассник.

– Она восхитительна, – воскликнул Вахтанг и поцеловал мне руку, – ах, ты дурак, Димка, развестись с такой женщиной.

– Это не я её, а она меня бросила, – вздохнул Дима, – я бы с удовольствием вернул эту фурию.

– На фурию она не похожа, скорее на ангела, – поцокотал языком Вахтанг, – а какое имя! Ева!

– Меня зовут Эвива, – решила я внести ясность, – это он, – кивнула я на Диму, – называет меня Евой, для остальных я просто Вика.

– Вам это не идёт, – воскликнул Вахтанг, – а Ева ваше имя. Вы полны жизни, а Ева означает – жизнь.

– Хватит разводить китайские церемонии, – перебил его Дима, – значит так, Вахтанг, сейчас ты сделаешь Еве удостоверение капитана МВД...

– Зачем? – подскочил Вахтанг.

– Надо, давай дружок, не в службу, а в дружбу.

– Димка, ты же знаешь, я завязал, – жалобно протянул Вахтанг.

– Знаю, но это не выйдет за пределы этой квартиры. В темпе.

– Хорошо, – вздохнул Вахтанг, – проходите в мастерскую.

Квартира его была больше похожа на фотомастерскую. Всюду занавески, небольшая, но очень уютная кухонька, и огромное помещение, явно служащее фотографу его рабочим местом.

С чего я решила, что он фотограф?

Интересно, а что бы вы подумали, увидев комнату, заставленную фотоаппаратами. Вахтанг, похоже, знаток своего дела, и я сейчас увидела очень старый фотоаппарат, наверное, один из самых первых.

Ещё в девичестве я полюбила фотографию, хотела даже заниматься этим профессионально, но мать мне не дала. Её чуть кондрашка не хватил, когда я заикнулась об этом, ну, а потом мне Дима ума вставил, и запретил думать о фотографии.

Не надо думать, что я ему подчинялась, в ГИТИС поступила назло ему. Но ГИТИС он стерпел, хотя ему больше было по

вкусу, чтобы я сидела дома, ждала его, готовила обеды, и

рожала детей...

Готовить я люблю, но постоянно стоять у плиты никто меня не заставит. На меня нахлынет, прилеплюсь на сутки к плите, наготовлю шедевров, а потом месяц не подойду к плите.

Я не могу жить монотонно, я вела такую жизнь до появления в моей жизни Максима, и почти в старуху превратилась.

Но в фотоаппаратах разбираюсь, и сейчас увидела самый настоящий раритет.

– Господи! – выпалила я, и бросилась к аппарату, – откуда это у вас?

– Это? – на лице Вахтанга появилась заинтересованность, – вы знаете, что это?

– Конечно, – с жаром воскликнула я, – старая коробка Брауни, из которой выскакивают портреты, примерно 1904 года производства. Бог ты мой! Фотоаппарат Викторианской эпохи со стеклянными пластинами! Обалдеть!

– А она спец! – подмигнул Диме Вахтанг, – ах, как я тебе сочувствую, она прекрасна, и ещё в фотографии разбирается. Не чудо ли?

– Чудо – юдо, – процедил Дима, а Вахтанг усадил меня на стул, сфотографировал, и взялся за изготовление корочек, – душа моя, хотите вина? У меня есть самое настоящее « Гурджаани ».

– О, я обожаю « Гурджаани », – воскликнула я.

– Ещё и грузинское вино любит! – цокнул языком Вахтанг.

– Да, я люблю кислые вина, но моё самое любимое всё равно остаётся кипрская « Коммандрия ».

– Вы сластёна? – подмигнул он мне.

– О, ещё какая, – улыбнулась я, – ликёр могу пить так, не добавляя в кофе.

– Хорошо, тогда я угощу вас ещё и « Хванчкарой », – воскликнул Вахтанг, и протянул мне красные корочки с золотыми буквами МВД.

Он достал три высоких бокала, и ловко налил в них красное вино. Вино оказалось приятным, всего в нём было в меру.

– Нравится? – подмигнул мне Вахтанг.

– Очень недурно, – оценила я, и поставила бокал на стол, и

Вахтанг тут же долил мне вина.

– Больше не надо, – воспротивилась я, и покосилась на Диму.

– Что ты так на меня смотришь? – сощурил он глаза.

– Обычно, когда я напиваюсь, это плохо кончается, – вздохнула я, вспомнив свою последнюю попойку, а Дима захохотал.

– Знаешь, – посмотрел он на своего бывшего одноклассника, – она, когда выпьет, мне на шею бросается, и в любви признаётся.

– Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, – выдал Вахтанг с улыбкой.

– Это всё ложь! – выпалила я, – не признавалась я тебе в любви.

– Жаль, на диктофон не записал, – вздохнул Дима, – а то не отвертелась бы, голубка. А заодно всё то, что ты говорила мне в постели, будучи под этим делом.

Я скрипнула зубами от злости, схватила стоящий на столе стакан с водой, и плеснула Диме в лицо.

– Эй, полегче, – прорычал Дима, вырвал у меня стакан, мгновенно схватил меня в объятья, и прижал к стене. У меня от его поцелуев тут же голова закружилась, я прижалась к нему со всей страстью, на какую только способна...

Закрыла глаза, и тут в воспалённом мозгу всплыло улыбающееся лицо Максима, и я оттолкнула Диму.

– И вот так всегда, – развёл он руками, – на минуту сдаётся, и тут же отталкивает, это, когда трезвая.

– Я, между прочим, замужем, и мужу не изменяю, – заявила я, и Дима хрипло расхохотался.

– Не изменяет она! – воскликнул он, – да ты беременной была, когда я тебя в постель завалил.

– Странные у вас, однако, отношения, – воскликнул Вахтанг.

– О, ещё какие странные, – кивнул Дима.

– Душа моя, – Вахтанг посмотрел на меня, – а вы не хотели сфотографироваться?

– Сфотографироваться? – удивилась я.

– Да, я спец по художественной фотографии, и мне хочется вас сфотографировать. Такое изумительное лицо необходимо увековечить.

– Ну, думаю, меня уже не раз увековечивали, – усмехнулась я, – но всё же с удовольствием сфотографируюсь.

И он стал меня мучить. Дима с меланхоличным видом курил сигарету в кресле, а переоделась в предложенное Вахтангом белое платье на тоненьких бретелечках, оно было облегающим

до бёдер, а дальше ниспадало колоколом.

Мне такая модель очень нравилась, дома, в шкафу, у меня висело такое же, только красного цвета, но белое смотрится ещё лучше.

К платью я надела белые босоножки, и уселась на вертящийся круг...

Вахтанг меня совершенно измучил, он прыгал вокруг меня с фотоаппаратом.

– Повернитесь так, ноги вот так, голову вот так, волосы поднимите руками, чтобы шею было видно, чтобы томно так... сексуально...

Через два часа я основательно обалдела, Вахтанг меня оглушил, и нащёлкал море фотографий.

– Хватит! – решительно воскликнула я, сползая с круга, – не могу больше.

– Замечательно! – восклицал он, просматривая сделанные кадры, – вы изумительны! Я распечатаю, и пришлю вам. Или с Димкой передам.

– Сделай и мне копий, – потребовал Дима, подхватил меня под руку, и утащил поскорей из квартиры Вахтанга.

На улице бушевала метель, и Дима втолкнул меня в свою машину.

– Эй, – воскликнула я возмущённо, – я, между прочим, на своей машине.

– Я хотел тебя спросить, – сказал вдруг он.

– О чём? – закурила я сигарету.

– Я хочу Василису свозить куда-нибудь после Нового года, на Таити, например.

– Ну, не знаю, – протянула я, выпуская струйки дыма, – в принципе, мне без разницы, только не корми её мороженым, как хлебом.

– Думаю, если ты проследишь за этим, всё будет нормально, – усмехнулся он.

– Ты что хочешь сказать? – удивилась я.

– Поехали с нами, – он так жалобно глядел на меня.

– Ну, нет, – воспротивилась я, – что я Максиму скажу? Извини, но бывший муж меня зовёт прокатится на Таити, и я временно тебя покидаю? Представляешь, как это будет выглядеть?

– Извини, – пробормотал Дима, и тоже закурил, – вот бы твой

Максим уехал куда-нибудь в командировку.

– И не надейся, что, если Макс куда-нибудь уедет, я рвану с тобой в синюю даль.

– Я понял, – горько вздохнул Дима, – ну, тогда поехали вчетвером. Так и быть, потерплю твоего мужа в качестве бесплатного приложения к тебе. Да и не обязательно ехать на Таити, там сейчас период ураганов, летом Василюшу свожу. Поехали в Грецию?

– Ты спятил! – вздохнула я.

– Я хочу вернуть тебя, но не знаю, как.

– Не вернёшь, не старайся, – мотнула я головой.

– Эх, если бы я был колдуном, то передал бы тебе часть моей боли, чтобы поняла, как мне плохо.

– А как мне было плохо, когда я узнала, что ты торговец дурью, – выпалила я.

– Ева, дорогая, я знаю, мне нет оправдания, но я так хочу быть с тобой. Начать всё с чистого листа.

– А я так устала от тебя.

– Ты не любишь Максима, – заявил вдруг Дима.

– Не правда, люблю больше всего на свете.

– Нет, не любишь, просто пытаешься себя убедить в этом. Я объясню, почему ты с ним. Мать тебе всё детство отравила своей опекой, она всё тебе запрещала, а отец, наоборот, потихоньку давал тебе то, что было запрещено матерью. Ты любишь отца, а Максим похож на него. Частая история, девушки выбирают себе возлюбленного по типу отца, если отец хороший. Он арийского типа, и Максим тоже... Мой бывший тесть военный, Максим тоже, хоть и следователь.

– Не правда, – упрямо повторила я.

– Можно, я тебя поцелую? – спросил вдруг Дима, чем меня безмерно удивил.

– Ты обычно не спрашиваешь разрешения, а просто целуешь, – пробормотала я.

Он улыбнулся и стал меня целовать. Стараясь не думать о Максиме, я отвечала на его страстные поцелуи, но звонок мобильного заставил меня вздрогнуть.

– Малыш, ты где? – услышала я голос Максима, – скоро домой приедешь?

– Да, милый, очень скоро, – воскликнула я, выбираясь из джипа.

– Не забудь, подумай над моим предложением о поездке в Грецию, – крикнул Дима, я кивнула, и запрыгнула в свою машину.

– Ну, наконец-то, – воскликнул Максим, помогая мне снять пальто, – и где ты была?

– Подарки Василинке купила, и игрушки ёлочные. Так, прошлась по магазинам. Как рано сейчас темнеет. Не люблю зиму, летом лучше.

– Кто бы спорил, – улыбнулся Максим.

Мы вместе поужинали. У Анфисы Сергеевны болела голова, и она уже легла спать.

– Когда же мы поедем в медовый месяц? – с улыбкой спросил Максим, – у нас его так и не было. Сначала меня начальство не отпускало, потом ты в положении оказалась.

Последняя фраза заставила меня устыдится. Кукушка! О детях и не вспомнила, так увлеклась позированием. Максим словно мои мысли прочёл.

– Октябрина Михайловна вместе с бабушкой их накормили, и разместили по кроваткам. Идём в спальню.

– Сейчас ещё рано ложиться, – посмотрела я на часы.

– А я тебя не спать зову, – подмигнул он мне, и подхватил меня на руки.

– А ты почему так рано? – дошло вдруг до меня.

– Можно подумать, тебя это расстраивает, – рассмеялся Максим.

Где-то во втором часу ночи я уснула, прижавшись к любимому мужу, но спустя какое-то время раздался телефонный звонок. Это был сотовый Максима, и он сразу снял трубку.

– Да? Чёрт! Меня оставят в покое? Ладно, сейчас буду, – он стал натягивать джинсы.

– Ты куда? – с меня весь сон слетел.

– На работу, на очередной труп, – буркнул он недовольно, – не дадут с женой побыть, – он натянул свитер, нежно поцеловал меня, – спи, – коснулся он губами моего уха, – и ушёл.

Но сон не шёл. С Максимом было хорошо, уютно, а сейчас стало тоскливо. Да, Макс женат на своей работе, и готов бросить жену в тёплой постели ради какого-то трупа. Что поделаешь.

Какое-то время я лежала укутавшись в тёплое одеяло, но, так

и не уснув, спустилась на кухню, где заварила себе целый кофейник ароматного напитка, взяла коробку швейцарского шоколада, прихватила из гостиной ноутбук, и вернулась в спальню.

Макс злится, когда я курю, пью кофе и трескаю шоколад в

кровати. Но сейчас он на трупе, оставил жену одну в постели, вот пусть и не ворчит.

И я залезла во всемирную паутину. Полазила в ней, потом вспомнила, что собиралась искать Авдееву, и решила сначала слазить в поисковую систему. Но система эта выдала мне столько Авдеевых, что от неожиданности я кофе пролила на простыню.

Да, теперь Макс разозлится. На нежно-голубом шёлке тут же появилось коричневое пятно. Я быстро вынула из ящичка влажные салфетки, и промокнула ими лужицу, выбросила в окошко испорченные, положила ещё парочку, и включила « аську ».

« Аська » – это программа для общения. На самом деле она называется ай – си – кью, но пользователи называют её просто « аська ».

Полазив какое-то время в « аське », я опять вернулась к Авдеевой, просмотрела адреса всех, и горестно вздохнула. Сизифов труд! И я набрала номер телефона Сатаневича.

– Аллоу! – раздался его сонный голос.

– Привет, Андрюша, – хмыкнула я.

– Кто это? – не понял он.

– Да я это, Эвива. Мне одна услуга нужна... – но договорить я не успела.

– Ах, ты гад! – раздалось в трубке, – раз жена не удовлетворяет, налево пошёл? Эй ты, проститутка, ещё раз позвонишь, скальп сниму!

– Лариса, – со смехом сказала я, – вам не о чем беспокоиться, ваш супруг вам не изменяет, – я уже догадалась, что она, скорей всего, взяла параллельную трубку, – я Вика, жена Максима, и услуга мне нужна чисто рабочая.

На другом проводе повисло молчание.

– Ну, ты и дрянь! – с чувством сказала наконец Лариса, – перед

тобой мужики и так пачками падают, решила ещё и моего для

« галочки » отбить.

– Вы спятили? – искренне возмутилась я.

– Нет, это ты спятила! А твоему Максиму я скажу, что ты за штучка! – выпалив это, она отключилась.

Здорово вышло! И Сатаневич на меня обидится, и Максиму чёрте что наплетут. Я глотнула из чашки кофе, и поморщилась. Уже успел остыть.

В эту же минуту взвыл сотовый, я опять разлила кофе, на этот раз вылила его на подушку.

– Да, – крикнула я сердито, приняв звонок, и пытаясь одновременно стереть с подушки тёмные пятна.

– Ты что устроила? – это был Сатаневич, – на кой чёрт звонишь домой?

– Дело неотложное, – буркнула я, – мне нужен адрес Авдеевой, того трупа, в туалете детской поликлинике.

– Ты сумасшедшая! – воскликнул Сатаневич, – Макс на труп уехал, а ты, вместо того, чтобы спать, тоже по трупам пошла. Не скажу я тебе ничего, а то он меня убьёт.

– Андрюша, милый, – промурлыкала я, – а, хочешь, я тебе книжку куплю, про ножи.

– Ага, и моя Лара решит, что мне её любовница подарила, – возмутился Андрей, – это издание слишком дорогое.

– Так и услуга соответствующая.

– Вика, спи. Скоро появится Макс, и покажет тебе небо в алмазах, выспаться точно не удастся.

– Вот как раз с тобой я самые приятные супружеские моменты обсуждать не собираюсь, – прорычала я, – и скажу твоей Ларисе, что мы с тобой спим, – с этими словами я отключила телефон, потом набрала домашний номер Сатаневича, и, услышав голос Ларисы, злорадно воскликнула:

– Это опять Вика, я решила сделать признание. Мы с вашим мужем спим. Он говорит, что вы жирная корова, не способны выполнить супружеские обязанности, а я женщина-огонь, с мужем каждый день успеваю, и вашему помогаю не стать импотентом. Чао, – и отключила телефон.

Гнев мой мгновенно остыл, и я устыдилась. Господи! Что я наделала?! Да, молодец, Эвива, испортила в семье отношения. Позвонить опять? Сказать, что наговорила глупостей со злости? Да она ни в жисть не поверит.

Да, остаток ночи Сатаневичу действительно придётся провести

без сна, Лариса сейчас, наверное, посуду колошматит.

Мой мобильный опять взвыл, но в этот раз я посмотрела на дисплей, увидела номер Сатаневича, и сделала так, чтобы мой телефон не принимал его звонки.

Потом допила кофе и улетела в царство морфея.

Мой нос уловил запах печёного, и сон мгновенно слетел. Тут в комнату вбежала Василинка, и плюхнулась на кровать.

– Мама, кусай, – велела она, протягивая мне пирог.

Я отломила кусочек, и чуть язык не проглотила. Анфиса Сергеевна испекла мои любимые пирожки с вишней.

– Вкусно, да? – воскликнула Василинка с набитым ртом.

– Очень вкусно, – признала я, – а теперь дай мамочке привести себя в порядок, – я одела халат и спрыгнула с кровати.

С удовольствием приняла холодный душ, надела короткую красную юбку, белый свитер, и спустилась вниз.

Анфиса Сергеевна стояла у плиты, и была готова к труду и обороне. Она была выспавшейся, а энергии хоть отбавляй.

Да, все жаворонки такие. Вот я сова, веду исключительно ночной образ жизни, а утром встать не могу. Только холодный душ в состоянии привести Эвиву Миленич в чувство.

Да и то не всегда.

– Я пирожки с вишней испекла, – улыбнулась Анфиса Сергеевна, и поставила на стол блюдо с большим пирогом, и стала его, пирог, то бишь, а не блюдо, разрезать.

– Попробуй, – сказала она, положив мне на тарелку кусок.

Я откусила кусочек, и почувствовала, что пирог не такой, как всегда, странный привкус, но мне этот привкус очень понравился, только я не могла понять, отчего он.

– Нравится? – спросила моя свекровь.

– Что не пойму...

– Ты « Твин Пикс » читала?

– Ой! – дошло до меня, – так пирог с переброженной вишней. Я, когда прочитала книгу, сама хотела такой испечь, интересно стало, да руки не доходили.

– Ты умеешь готовить? – поразилась Анфиса Сергеевна.

– И ещё как. В своё время отец водил меня на кулинарные курсы, а мать его потом чуть не убила. И вскоре сама стала меня водить на эти курсы, готовила меня к роли

жены-домохозяйки.

– Тебе не идёт эта роль, – с улыбкой покачала головой Анфиса Сергеевна, – ты слишком энергичная. Целыми днями на помеле летаешь.

Я невольно улыбнулась. Да, Анфиса Сергеевна права, я веду весьма бурный образ жизни.

Не успела ещё после родов оправиться, как, сломя голову, бросилась расследовать убийство.

Раздался топот, на кухню влетела Василинка, села за стол, и схватила ещё пирог, но Анфиса Сергеевна отняла его у неё.

– Сначала каша, – велела она.

– Нет, – закапризничала моя дочка, и посмотрела на меня, – а почему мама кашу не ест?

– Потому, что мама взрослая, – улыбнулась я, – а тебе для здоровья кашку надо.

– Ненавижу манку, – захлюпала носом Василинка, – дайте овса.

– Чего дать? – сдвинула брови Анфиса Сергеевна.

– Овсяной, – вздохнула я, – сварите ей овсяную, если манную не хочет.

Овсяную Василиса стала есть. Я ей добавила туда капельку ванилина, и Василинка пришла в полный восторг.

– Вкусно! – воскликнула она, – как молочный кисель. Или, как няня Катя делает, с шоколадом.

– Бланманже? – дошло до меня.

– Да, – кивнула Василинка, – вкуснота.

– Между прочим, – вошла на кухню Октябрина Михайловна, – Симка съела остатки шоколада в коробке, и теперь у вас кровать в пятнах.