Текст книги "Реверанс судьбы для принцессы на горошине (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Дети – наша радость.

Однако вынашивать их, дело тяжкое, знаю по своему первому опыту. Я уже почти забыла, каково это, но сегодняшнее утро встретила в обнимку с унитазом, целых полчаса меня полоскало, а потом вполне благополучно свалилась в уголке задумчивости в обморок.

Сознание вернулось ко мне на диване, и я увидела перепуганное лицо моего любимого мужа Максима.

– Дорогая, как ты? – обеспокоено спросил он.

– Ужасно, – простонала я, состояние было такое, будто по мне трактор гусеничный прокатился, причём медленно и со вкусом.

– Я нашёл тебя, лежащей без сознания в уборной, – он погладил меня по щеке, – я так перепугался. Боюсь, как бы ты себя не повредила и ребёнку вреда не нанесла этими обмороками. Может, тебе к гинекологу сходить? Провериться.

– Я уже ходила, – вздохнула я, – мне прописали таблетки от токсикоза, только я стараюсь их не пить.

– Но почему? – поразился мой любимый.

– Потому что, не хочу ребёнка травить.

– Но ведь они для того и предназначены, чтобы токсикоз легче переносить.

– Да, но таблетки – они и в Африке таблетки, – вздохнула я, – я пью их, когда уж совсем плохо.

– Как знаешь, – вздохнул Максим.

Поначалу мы не задумывались о детях, но вскоре стало понятно, что беременна, и этот факт нас обрадовал.

Я хочу детей от Максима, люблю его всем сердцем, но больше всего я хочу отбиться от своего бывшего мужа, Димы. У меня уже есть дочка, Василинка, и Дима, узнав, что я родила дочь, теперь от меня не отстаёт, а я злюсь на свою ещё школьную подружку Зойку, за то, что ему всё разболтала. Не знал, и жили бы мы сейчас спокойно.

Но теперь, когда стало известно о моей беременности, он затих, и злится.

Но мне сейчас не до разборок, беременность вытягивает из меня все силы. Максим даже взялся сам проверять документацию в моём ресторане, хотя я хотела свалить всё на своего зама, но Макс категорически воспротивился.

– Откуда ты знаешь, вдруг он начнёт махинации крутить? –

воскликнул он.

– Какие махинации в ресторане? – устало спросила я.

– Какие-нибудь, мало ли что, – и он отнял у меня бумаги.

И так начались мои мучения. Кофе нельзя, а я практически им одним питаюсь. Обожаю кофе в любом виде, в пирожных, в печенье, в торте, и, наконец, в жидком виде.

Я чуть не спятила, отказавшись от кофе, высоких, тонких каблуков, шоколада, а, главное, сигарет.

Поначалу, втайне от Макса, я пыталась курить, но тут же, сделав несколько затяжек, тушила сигарету.

Не хватало только травить ребёнка.

Первые месяцы я измучила мужа истериками, совершенно немотивированными, потом заставила Анфису Сергеевну сварить десять литров манной каши, съела тарелку, и разразилась рыданиями. Пожилая женщина смотрела на меня с жалостью, что ещё больше меня обозлило.

Она, как бы это выразится, приходится мне бабушинской свекровью. Глупость какая-то получилось, вообщем, она бабушка Макса. А свекрови у меня нет, мать Максима давно умерла, и её заменяет Анфиса Сергеевна, кстати, чудесная женщина, я искренне полюбила её и она сама относится ко мне с долей симпатии.

Маман, узнав о моей беременности, досадливо фыркнула.

– Я так надеялась, что у вас не будет детей, – процедила она, – у меня уже есть внучка, больше не надо, и, тем более, от Марка.

– Он Максим, – скрипнула я зубами.

– Ага, Матвей, – хмыкнула маман, и, не дожидаясь моих воплей, которые непременно последовали бы, швырнула трубку на рычаг.

Тошнило меня каждый день, буквально с утра до ночи, я только жаркое из свинины и груши могла, есть спокойно, хотя я не люблю мясо, предпочитаю рыбу, но от рыбы меня почему-то с души воротило, и выворачивало наизнанку.

– Наверное, у нас будет мальчик, – с улыбкой вздохнул Максим за ужином.

– Почему ты так думаешь? – посмотрела я на него.

– Потому, что тебя тянет на мясо. Если бы была девочка,

тянуло бы на рыбу.

– Ты веришь в эту глупость? – хмыкнула я.

– Я мечтаю, – улыбнулся он.

Да, он очень хотел сына, и я тоже, девочка у меня уже есть, пора обзавестись и мальчиком.

И нашим мечтам суждено было сбыться, к шестому месяцу живот у меня стал, словно я была уже месяце, как минимум, на девятом, и рванула в поликлинику, где ультразвук показал двойню. Мальчика и девочку.

Потом начались походы по поликлиникам, перед родами необходимо обойти всех врачей, обследоваться.

Эти бесконечные очереди меня, привыкшей к частным кабинетам, довели до ручки. А ещё там полно старух, которые тут же начинали приставать ко мне, некоторые вели себя нормально, а другие шипели сквозь зубы:

– Конечно, вся золотом обвешанная, почему бы и не родить? А мы, простой люд, и ребёнка прокормить не можем, – и всё в таком духе.

Максим сопровождал меня в поликлинику, поскольку мне с таким животом было невероятно тяжело, и машину я вести не могла по этой же причине.

Последним врачом у меня был хирург, уж не знаю, зачем его посещать, но пришлось идти, ничего не поделаешь. Увидев целую толпу, я приуныла, и, стерев пот со лба, прислонилась к стене.

– Девушка, садитесь, – уступил мне место приятный молодой человек примерно одного возраста с Максимом, только национальности какой-то... толи таджик, толи арзейбайджанец...

Вообщем, выходец из далёкого Кавказа.

Поблагодарив удивительно красивого парня, я обессилено опустилась на место.

– Что ж вы так поздно по врачам-то? – улыбнулся красавец, сверкнув белозубой улыбкой, – вам рожать вот-вот.

Не единственный он, кто так реагирует, и я в который раз объяснила, что ожидаю двойню.

– Дети – это хорошо, – кивнул он, – а вам повезло, королевская парочка, – и тут у него зазвонил телефон, – да, что за безобразие? Нет. Не собираюсь я выяснять отношения с этим уродом. Всё. Ах, так, хорошо, передайте ему, что на суд я

приду, и мой адвокат выиграет дело. Конец связи, – он нажал

на кнопку отбоя, – уроды.

– Проблемы? – улыбнулась я.

– Да, набил одному морду, – отмахнулся он, – а он в суд подал, теперь ещё адвоката хорошего надо искать.

– Могу посоветовать очень хорошего адвоката, – заправила я за ухо прядь вьющихся волос.

– Да? – красавец с интересом посмотрел на меня, – тоже привлекались?

– Упаси Боже! Просто я хорошо знаю этого адвоката, нужен адрес?

– Давайте, – кивнул он, и я полезла в сумку, еле нашла портмоне, и протянула ему Асину визитку, – она очень хороший адвокат, бьёт жабрами до последнего, судьи расслабляются, когда видят перед собой кукольную блондинку, и им в голову не приходит, что блондинка ещё та акула.

– Интересно, – улыбнулся парень.

И этот парень вылетел у меня из головы, другие проблемы начались. Меня положили на сохранение, маман позаботилась, и последние месяцы я провела в полном комфорте, а в октябре появились на свет наши малыши.

Мальчика я назвала в честь отца, Леней, а девочку Лизой, это уже Максим придумал, сказав, что так звали какую-то его дальнюю родственницу, что она прожила долгую и счастливую жизнь, горя не знала.

Говорят, что, если называешь ребёнка в честь кого-то, то он повторяет его судьбу, а та женщина была чудесным добрым человеком, и прожила больше ста лет, что в наше время редкость. Короче говоря, я не возражала, и вскоре меня выписали, а Дима всё время, что я была в ожидании детей, не

появлялся, что меня только радовало.

Он имеет нехорошую привычку, трепать мне нервы, а в момент беременности я была особенно нервной, правда, вскоре выяснилось, почему он не доставал меня.

Его последние месяцы не было в Москве, укатил по делам в Лиму, и теперь вернулся.

С ним одновременно вернулась и Октябрина Михайловна вместе с нашей с ним дочерью, моим первым ребёнком, Василисой.

Пока Василинка была крошкой, она сидела с Октябриной

Михайловной в Лондоне, мы, как могли, скрывали от Димы рождение Василинки, но тот узнал благодаря Зойке, моей лучшей подружке, которой я проболталась, хорошенечко поддав. И с тех пор кончилась моя спокойная жизнь.

Дима требовал, чтобы я вернулась к нему, что у ребёнка должна быть полная семья, но тут я забеременела от Максима, и вздохнула с облегчением.

Узнав о моей беременности, он был зол, как сто тысяч чертей, но поделать ничего не мог, потом укатил в столицу Перу, и вот сегодня заявился к нам домой.

Я в это время пыталась накормить Лизу, грудное молоко пропало через неделю после родов, и, когда Анфиса Сергеевна, моя свекровь, впустила Диму, я её всё-таки накормила, и укладывала в коляску.

– Поздравляю, – сквозь зубы произнёс мой бывший муж.

– С чем? – прищурилась я.

– Как с чем? С рождением деток, мне твоя мать уже успела доложить, что у вас двойня, – процедил он, и посмотрел на малышей, – а где Василюша? Я принёс ей медвежонка.

В этот момент на кухню вошёл Максим с Василинкой на руках.

– Не было печали, – воскликнул он, а Василинка вырвалась из его рук, и, с криком:

– Папа, – бросилась к Диме.

– Привет, солнце моё, – подхватил её Дима, – мороженого хочешь?

– Да, – выпалила Василинка.

– Никакого мороженого, – вошла Октябрина Михайловна, – сначала каша, а потом мороженое.

– Это проифол, – не выговорила трудное слово Василинка.

Где она только этого набирается? А, главное, к месту говорит.

Такая маленькая, четыре года стукнуло, а уже невероятно сообразительная, шустрая и хитрая.

– Правильно, хорошая моя, – кивнула Дима, – произвол! Форменный! Смотри, солнышко, что я тебе принёс, – он вынул из пакета огромного медвежонка, и красивую фарфоровую куклу, – только аккуратней, а то разобьёшь.

– Красивая, – воскликнула Василинка, но Октябрина Михайловна

забрала у Василинки игрушки, усадила на стул, и стала

потчевать манной кашей.

Но каша не нравилась Василинке, она ковырялась ложкой в каше и морщила носик.

– Не хочу, – воскликнула она, – дайте мороженого.

– Мороженое на голодный желудок вредно, – отбила мяч Октябрина Михайловна, – получишь его после каши, – тут Диме кто-то позвонил, он быстро переговорил, отдал Октябрине Михайловне пакет с мороженым, и уехал.

Когда он уехал, я заметно повеселела, не люблю я общаться с Димой.

Мне сейчас и так забот хватает, ресторан я практически забросила, и сижу с детьми. Кормление, пеленание, укачивание, кормление, пеленание, укачивание...

К Новому году я окончательно обалдела, Анфиса Сергеевна это как-то сразу заметила, и сочувственно сказала мне как-то:

– Вика, может, тебе развеяться?

– В смысле? – не поняла я.

– Ты стала какая-то... скучная что ли? Сидишь весь день с детьми, год назад о тебя можно было спички зажигать.

– Вам недостаёт нашей с Максимом ругани? – ухмыльнулась я, глядя одним глазом на экран.

– Причём тут это? Хорошо, я согласна, он не любит, когда ты встреваешь туда, куда не нужно, но ты сейчас окончательно закисла.

– Я вернулась к истокам, – буркнула я, и подумала, она ведь права. Я действительно опять превращаюсь в ту, которой была до знакомства с Максимом.

Но никакого дела на горизонте нет, да и не предвидится, что очень плохо, мне сейчас просто необходимо развеяться.

И лучше бы не каркала.

Утром Октябрина Михайловна сказала, что Василинке необходимо сделать прививку, а заодно и Лёне с Лизой, и мы поехали в поликлинику.

Мы посетили с малышами неонатолога, потом с Василинкой педиатора, и в мою старшую дочку – словно бес вселился, она носилась по поликлинике с воплями, Октябрина Михайловна за ней...

Анфиса Сергеевна в это время пеленала Лизу, а я явственно почувствовала, что у меня оторвалась бретелька бюстгалтера, и

чертыхнувшись, пошла в уборную. В это время там курила

молодая женщина, и я укоризненно покачала головой.

– Сюда же дети ходят.

– Да, я что-то не подумала, – виновато улыбнулась она.

– Помогите, пожалуйста, – улыбнулась я, – у меня, кажется, бретелька отлетела, вы не могли бы закрепить?

– Давайте, – согласилась она, и прикрепила бретельку обратно, – что ж вы такой неудобный носите? У меня тоже был со снимающимися бретелями, так я замучалась, постоянно отстёгивается.

– Зато под вечернее платье идеально, – воскликнула я, – у меня к нему есть ещё бретелька на шею, и под платье с бретелей – петлёй то, что надо.

– Вообще-то, да, – кивнула она, а я покинула уборную.

И стала укладывать в коляску Лизу, а пожилая

женщина, сидевшая рядом со столиком для новорожденных,

воскликнула:

– Шаловливая у вас дочка.

– О, ещё какая! – улыбнулась я, – энергии столько, угомону на неё нет.

– Держи, – передал мне Максим Лёнечку, я аккуратно положила его в коляску, и к нам, наконец, подбежала Октябрина Михайловна, таща за собой Василинку, которая отчаянно сопротивлялась, и истошно вопила.

– Безобразница, – воскликнула Октябрина Михайловна, и стала одевать на Василинку пальтишко.

Василинка продолжала вопить, и теперь ей стал вторить чей-то ребёнок.

– Да что же это происходит? – воскликнула женщина, которая назвала мою Василинку шаловливой, – где мать ребёнка?

Я машинально обернулась, и увидела, что посередине зала стоит мальчик примерно одного возраста с моей дочкой, и вопит похлеще неё.

– Вот кукушка, – с чувством сказала пожилая женщина, встала с места и подошла к мальчику, – ну, не плачь, сейчас мама придёт.

– Мама-а-а-а! – взвыл мальчик, и потянул пожилую женщину куда-то в сторону.

– Ты что-то хочешь показать? – спросила она, и пошла за

ребёнком.

Прошла, наверное, доля секунды, и в этот момент истошный крик заставил подскочить всех присутствующих. Мы с Максимом переглянулись, и я бросилась на крик.

Я первая успела прибежать к месту происшествия, а именно, к уборной. Там, прижав руки к лицу, стояла пожилая женщина, а я заглянула внутрь, и ахнула.

На полу лежала молодая женщина, раскинув руки. Её светлые волосы спутались, глаза остекленели, а шея была неестественно вывернута.

– Что же это делается? – в полном ужасе посмотрела на меня пожилая женщина, и тут до меня дошло, что та самая девушка, которая застегнула мне бретельку на бюстгалтере.

За мной стал скапливаться народ, всем было интересно, но я решительно воскликнула:

– Разойдитесь, простите, – обратилась я к пожилой женщине, – вы не могли бы крикнуть моего мужа?

– Минуточку, – обморочным голосом пролепетала она, и через минуту тут материализовался Максим.

– Что тут происходит? – строго спросил он, заглянул в уборную, и стал оттеснять народ, – всем разойтись, здесь не на что любоваться.

– Надо милицию вызвать, – пискнула одна из медсестёр.

– Милиция уже здесь, – Максим вынул корочки, – всем разойтись, – и вынул из кармана телефон, – капитан Барханов, – рявкнул он в трубку, – немедленно следственную группу в детскую поликлинику номер...

– Ваш супруг – милиционер? – слабым голосом спросила пожилая женщина.

– Следователь МВД, – с гордостью сказала я, – недавно к очередному званию приставили.

– Это хорошо, – вздохнула пожилая женщина, – может, разберётся.

– Наверняка разберётся, – кивнула я, – он у меня честный, не взяточник, без страха и упрёка.

– Хорошо, что такие ещё остались. Ой, а где ребёнок?

Я оглянулась, малыша нигде не было видно, и стала спускаться вниз, по лестнице. И тут же увидела ребёнка.

Мальчик стоял на последней ступеньке, я бросилась к нему,

но в этот момент хлопнула входная дверь, и в поликлинику вбежала девушка, явно выпавшая из 60-х годов.

Светлые волосы были подняты в высокую причёску, и, на французский манер, перехвачены широким ободком из материи.

Из одежды на ней было трапециевидное пальто длинною до колен, с капюшоном, коротенькие сапожки, доходящие ей до щиколоток, и сумочка, всё чёрного цвета. А на лице у неё были огромные чёрные очки.

Я и охнуть не успела, она метнулась к ребёнку, подхватила его, и выскочила за дверь. На секунду я оторопела, и бегом бросилась за незнакомкой, выбежала на улицу, где в это время мела метель.

– Стой, – крикнула я, но в этот момент дверца стоявшего на проезжей части « Мерседеса » распахнулась, девушка юркнула в него, и была такова. Я даже номер не сумела разглядеть из-за снега, разозлилась, вынула из пачки сигарету, и щёлкнула зажигалкой.

– Вау, Викуля, привет, – услышала я жизнерадостный голос, обернулась, и увидела выбирающегося из машины коллегу Макса, Андрея Сатаневича.

– Привет, люцифер ментовского розлива, – вздохнула я.

– Какая ты язва, – воскликнул он, подходя ко мне, – и как Максим с тобой живёт?

– Нормально живёт, – пожала я плечами, наблюдая, как из другой машины выбирается патологоанатом, довольно-таки интересный мужчина с лысиной, очень любящий отпускать скрабезные шутки.

– О, Викулечка, – воскликнул он, – что, курим, пока Макс не видит?

– Но вы же ему не скажете, – закатила я глаза, – думаю, он расстроится, когда узнает, что за время беременности я не отвыкла от сигарет.

– Что ты, милая? Мне тебя жалко, Макс обидится, и перестанет выполнять супружеские обязанности. Ты этого не переживёшь, – ухмыльнулся патолог, и посмотрел на поликлинику, – что там?

– Жмурик, – хмыкнула я, а Андрей довольно захихикал.

– Вот оно, влияние мужа-следователя, – ухмыльнулся он, и они

пошли внутрь, а я швырнула окурок в снег, и поднялась вслед

за ними.

Народ почти разошёлся, Макс охранял вход в туалет, и сейчас вступил в полемику с женщиной средних лет, и толщины невероятной.

– Да вы чего, спятили? – возмущался он, – там же труп!

– Да хоть десять трупов, – воскликнула женщина, – мне-то что? Я из-за какого-то трупа терпеть должна?

– Ничего страшного с вами не случится, если потерпите, цистит меньше мучить будет, – отбил выпад Максим, – вы мне все следы затопчите.

– Плевать я хотела на ваши следы, – рявкнул слонопотам, – а если не пустите, прямо при вас посередине коридора сяду.

Максим заметно побледнел, видимо, уже успел представить себе эту картину, и сердито воскликнул:

– Рискните здоровьем, я вас в обезьянник на трое суток посажу за нарушение общественного порядка.

– Уроды! – выпалила женщина, – пустите, сказала.

– Простите, – вежливо спросила я женщину, – у вас что, недержание?

– А ты кто такая? – повернулась ко мне женщина, – чего лезешь?

– Хотите, подскажу способ решения вашей проблемы? – прищурила я глаза, – внизу есть аптека, где продаются памперсы, купите себе парочку, и недержание уже не будет вас волновать.

Женщина секунду растерянно смотрела на меня, видимо, у неё мозговые извилины разорились, информация доходила до неё долго. Но, слава Аллаху, дошла, и она разразилась воплями.

– Да что вы себе позволяете? Нахалка! – набросилась она на меня, – человеку в туалет сходить не дают.

– Давай прямо тут, – воскликнул Семен Аркадьевич, патологоанатом, появляясь около туалета, – помочь снять штаны? Вы женщина в теле, люблю таких, чтоб было, за что уцепится, – он двинулся было в сторону женщины, но та огрела его сумкой по лысине, и, с воплем:

– Помогите! Насильники! Убивают! – понеслась вниз, сотрясая лестницу.

– Что она в сумке носит? – потёр бликующую лысину Семен

Аркадьевич, – кирпичи, наверное.

– Да нет, не кирпичи, – улыбнулся Максим, – всего лишь тонну косметики, и банки с тухлой селёдкой, – покосился он на меня.

– С чем? С чем? – заинтересовался Сатаневич, он, кстати, ещё и коллега Максима.

Я горестно вздохнула, а Макс, пока в туалете занимался делом специалист по трасологии, говоря русским языком, по следам, стал рассказывать эту историю.

Меня, пока я ещё не знала, что беременна, вдруг страшно потянуло на селёдку, я купила пять банок, две съела, а остальные три закинула в сумку.

Я тогда занималась расследованием смерти своей бывшей одноклассницы, и совершенно забыла про то, что у меня в сумке лежит селёдка.

Да и сумку эту я долгое время не носила, я беру её к определённому виду одежды.

И вот, мы с Максимом пошли покупать коляску для наших малышей, я полезла за кошельком, а положила я его в боковой кармашек, и забыла об этом, открыла основную молнию, и, по привычке, вывалила содержимое сумки прямо на прилавок...

Вообщем, вам уже, наверное, стало ясно, что произошло. Из сумки на витрину, вместе с тонной косметики, вывалилась злополучная селёдка, а, поскольку баночки были закрыты, я запаха не почувствовала, а она успела протухнуть...

Но, при падении на прилавок они открылись... наверное, продавцы до сих пор под впечатлением.

Патологоанатом, держась за лысину, чуть от смеха не свалился с лестницы, а Андрей стал изображать хрюшку, хорошо это у него получалось. Но в этот момент трасолог освободил помещение, делом занялся фотограф, Семен Аркадьевич, и мой муж с Сатаневичем на пару.

Я молча наблюдала за их манипуляциями, вот Максим вынул из кармана погибшей паспорт...

– Авдеева Варвара Юрьевна, – прочитал он, – это что у нас? Заграничный паспорт, глянь, Андрей, у неё виза английская пробита.

– Какая английская? Американская, наверное, – воскликнул Андрей.

– Если бы была американская, я бы так и сказал, – огрызнулся

Макс, – а тут английская, и билет до Лондона, она завтра должна была улететь.

Они продолжали осматривать место происшествия. А я прислонилась к стене, радуясь, что меня пока отсюда не гонят.

– Да, – сказал вдруг Андрей, – ничего ноги у твоей жены, – а я поперхнулась.

– Тебе остаётся только любоваться, – процедила я.

– Сделай одолжение, дорогая, – посмотрел на меня Максим, – лучше не нервируй парня, у него жена тумба, и любоваться там не на что.

– Бедненький, – поцокотала я языком, – что ж не поможешь супруге сбросить вес?

– Ты это о чём? – не понял Андрей, а Максим расхохотался.

– Этой корове после сытного ужина еле сил хватает, чтобы до кровати доползти, а уж на супружеские радости у неё охоты нет.

– Что ты мелешь? – сердито воскликнул Андрей, краснея.

Я фыркнула, пожала плечами и вернулась к детям. Леня и Лиза уже уснули, а Василинке Анфиса Сергеевна купила коробку « Вдохновения », та уже успела подружиться с внучкой той пожилой женщины, что нашла труп, и теперь угощала новую подругу конфетами. Обе перемазались до ушей, и на лице у обоих был написан невероятный восторг.

– Мам, открой рот, – велела Василинка, когда я села рядом с ними, и засунула мне в рот конфетину.

– Чудо моё, – я погладила её по голове.

– Ну, что там? – спросила бабушка Леночки, новой подружки Василинки.

– Занимаются делом, – вздохнула я.

– Нас-то скоро отпустят? – не отставала женщина.

– Будут ещё допрашивать, не знаю.

Долгая вышла история. Сначала мой муж вместе с Сатаневичем осмотрели место происшествия, потом взялись допрашивать всех присутствующих. Никто ничего не видел, только одна женщина сказала, что в туалет после того, как туда вошла Авдеева, юркнула я.

По её словам, я оглядывалась по сторонам, и, убедившись, что никто не видит, быстро скрылась за дверью.

– Вы что, спятили? – возмутилась я, – ничего я не кралась, а

нормально зашла.

– И убила её, – выпалила женщина, а я покрутила пальцем у виска.

– Иди сюда, – оттащили меня Максим и Андрей в сторону.

– Что ты там делала? – задал совершенно идиотский вопрос Максим, но я ответила.

– Бретелька на лифчике отстегнулась, – пояснила я, – а эта Авдеева помогла мне её пристегнуть.

– Я с тобой спячу, – зашипел Максим, – купи нормальное бельё.

– Кажется, тебе до последнего времени нравилось моё бельё, – прищурила я глаза, – прошлой ночью тебе понравилось, что оно расстёгивается спереди.

– Не уклоняйся от темы, – зашипел Максим, – какой она была?

– Кто?

– Не придуривайся. Авдеева. Она нервничала, дёргалась?

– Нет, была вполне спокойной, только курила. Я её ещё укорила, зачем курить в туалете, куда дети ходят, и она тут же спохватилась.

– Ясно, – кивнул Максим, – кто-то зашёл после тебя...

– А где ребёнок? – вспомнил вдруг Андрей.

– Его увезли, – ответила я, и рассказала о девушке в пальто

60-х.

– Чертовщина, – буркнул Максим.

Они ещё помарьяжили свидетелей, составили протокол, и мы поехали домой. Перед сном, когда расчёсывала волосы, Макс вдруг сказал:

– У меня к тебе гигантская просьба.

– Какая? – заинтересовалась я, разглядывая себя в зеркале.

– Любуешься своей красотой, – подошёл ко мне сзади Максим, – знаешь, дорогая, ты похожа на богинь, изображённых на миниатюрах. Кудрявые от самых корней волосы, глаза-полумесяцы, и губки бантиком. Что-то нежное, и недоступное простому смертному. Жаль, наша дочка не унаследовала твою ослепительную внешность.

Что да, то да. Обычно, если рождаются двойняшки, девочки копия матери, а мальчики отца, но в нашем случае было иначе. Леня копия Максима, светленький, с зелёными глазами, а у Лизани пробиваются рыжие волосы, ну, а глаза отца,

зелёные.

– Так что за просьба? – вспомнила я.

– Будь добра, съезди с женой Андрея по магазинам.

– Зачем? – безмерно удивилась я.

– Тут такое дело, – пустился в объяснения Максим, – у них годовщина свадьбы, двенадцать лет вместе...

– Ничего себе, – присвистнула я, – как они столько лет прожили? Ты, помнится, сказал, что толстая.

– О, ещё какая толстая, слонопотам, а не женщина, – вздохнул он, – не понимаю, почему он её не бросит. Но он любит их дочь, наверное, не хочет травмировать ребёнка. Да и готовит она, пальчики оближешь.

Я встала с места, откинула назад смоляные кудри, и решительно спросила:

– Чего ты от меня хочешь?

– Я хочу, чтобы ты помогла выбрать ей платье для вечера. Она хочет выглядеть на все сто, деньги у неё есть, она зарабатывает вдвое больше мужа, а тут она увидела твоё платье...

Честно сказать, я её совершенно не помню, но она увидела меня на дне рождении генерала, начальника Максима и Андрея, и от злости чуть не съела своё платье придымленного цвета.

Мне все говорят, что у меня отменный вкус в одежде, и вот только подтверждение тому. Она захотела, чтобы я ей помогла выбрать платье.

– Ладно, – вздохнула я, – съезжу с ней, а теперь выключай свет, и целуй меня.

Утром, когда Макс уехал, раздался звонок в дверь, Анфиса Сергеевна открыла, послышался грохот, и в кухню ввалился слон.

Сначала я даже не поняла, что вижу. Видимо, это человек, но настолько безобразный, просто расплывшаяся туша.

– Здрасте, – воскликнула туша, и плюхнулась рядом со мной, – я Лариса.

Я осторожно смотрела на неё. Не знаю никакой Ларисы, а такой туши среди моих знакомых точно нет.

– Сатаневич я, – видя, что я не соображу, кто передо мной, воскликнула толстуха.

– Ой, это вы, – дошло до меня, – не думала, что вы так рано

придёте. Я сейчас кофе допью... А вы не хотите кофе?

– Можно, – кивнула она.

Не сойти мне с этого места, если она уже не позавтракала. Ну и тумба!

Анфиса Сергеевна налила ей чашку кофе, Лариса попробовала его, взяла ещё одну чашку, вылила туда половину, и спросила:

– А молока нет?

Анфиса Сергеевна пожала плечами, и дала ей молока, и сахар, а я с тихим ужасом отметила, что она высыпала в чашку пол сахарницы.

Ненавижу сладкий кофе, и сейчас я почувствовала, что к горлу медленно подбирается тошнота.

– Что-то не так? – посмотрела на нас Лариса.

– Всё в порядке, – подавила я тошноту.

– Ой, какие лапочки, – воскликнула Лариса, заглянув в коляску, – ваши детки?

– Да, – кивнула я.

– Мне Андрюшка говорил, что у вас с Максимом двойня, – сказала она, – а зачем вы их в памперсы запаковали?

– А что? – посмотрела я на неё.

– А то, что они привыкнут ходить в туалет под себя, потом замучаетесь отучать их. Лучше лишний раз пелёнки постирать, а тут они будут чувствовать, что мокрые, и скоро поймут, что это им же неприятно, не будут же они всю жизнь с памперсами ходить. У меня знакомая, так её десятилетний сын до сих под себя льёт.

– Понятно, – кивнула я.

Она, однако, не дура, не взирая, на вес. Пожалуй, возьму её совет на вооружение.

– И кофе вы зря пьёте, и курите тоже, – посмотрела она на дымящуюся в пепельнице сигарету, – кормящим матерям это вредно.

– Я знаю, но у меня нет грудного молока, – ответила я.

– Что ж так?

– Не знаю, почти сразу пропало.

Я выпила кофе, одела красный комбинезончик из кожи, пальто, и мы поехали в магазин.

У Ларисы был семидесятый размер, и найти что-то на неё было трудно.

– Повесьте это, – сурово сказала я, когда Лариса схватила белое,

искрящееся платье, – вы будете выглядеть в нём ужасно.

– Почему? – насупилась Лариса.

– Потому, – решила я сказать правду, – вы полная, наверняка сами это понимаете.

– Понимаю, – погрустнела толстуха.

– Белое подчёркивает фигуру стройным, а полных делает на глаз ещё толще. Вам пойдёт чёрное.

– А красное?

– Будете похожи на красное расплывшееся пятно, как и во всех весёлых расцветках тоже. Я бы посоветовала вам похудеть.

Толстуха моргнула, раз, другой, третий...

– Что вы меня оскорбляете? – воскликнула она, – и вовсе я не толстая, просто чуток полноватая, и вполне довольна своей фигурой.

Теперь мне пришлось захлопать ресницами. Она довольна собой?

Что ж, выходит, я дистрофик.

– А какого чёрта вы попросили меня выбрать вам платье? – спросила я, – сами не можете справиться?

– А я не привыкла одна покупать платья на торжества, – выкрутилась она, – мне нужно мнение другого человека. У меня, конечно же, есть вкус, но мнение других тоже очень важно, всё-таки они будут на меня смотреть.

Я посмотрела на неё, и решила из благоразумия промолчать. В конце концов, я нашла несколько кофт, которые были ей впору, и мы стали мерить.

Белый верх, чёрный низ я тут сразу отмела. Выглядела она в этом жутко, но вскоре я напоролась на красивую, летящего фасона юбку коричневого цвета, украшенную стразами, и золотую кофту, с планкой.

Удивительно, но этот наряд смотрелся на Ларисе замечательно, к ним ещё подобрала красные туфли, красную бижутерию: бусы и серьги колечками.

– А причёску вам следует сделать высокую, – сказала я, когда мы вышли из магазина, – завейте и подколите волосы.

Она согласилась со мной, я отвезла её, и поехала к Аське в контору. Недавно Максим отнял у меня очередные корочки, и

теперь придётся обращаться к Асе, та точка, что торговала

удостоверениями, благодаря стараниям моего супруга благополучно прикрылась.

В адвокатскую контору я влетела, как ветер, с размаху дёрнула дверь, не ожидая, что она закрыта на цепочку, которая тут же порвалась, и моим глазам предстала обалденная картина.

Асюта, почти раздетая, на столе с каким-то парнем восточной национальности. Я до такой степени обалдела, что не нашлась, что сказать, и тут же, придя в себя, захлопнула дверь.

Плюхнулась на стул, стоящий в коридоре, и подумала, глюк у меня был, или как. Через пару минут дверь распахнулась, и Ася вместе с восточным красавцем, показавшимся мне смутно знакомым, вышли в коридор.

– Ну, и чего ты врываешься? – сердито спросила сестра.

– Извини, – пробормотала я, разглядывая парня.

Где я могла видеть этого красавца?

Высокий, накачанный, чёрные волосы, и горящие чёрные глаза, просто пират какой-то.

– А, это вы, – улыбнулся этот пират, – как детки?

– Какие детки? – растерялась я.

– Ваши. У вас же двойня намечалась, – с улыбкой сказал он.

– А вы откуда знаете? – я окончательно впала в ступор.

– Забыли уже? – рассмеялся он, – мы с вами встретились у кабинета хирурга, а вы мне дали визитку Аси.

– Ах, да, – забрезжило в моей памяти, – любитель давать в челюсть. Вижу, дело выиграли, раз на свободе.