Текст книги "Реверанс судьбы для принцессы на горошине (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

что с ума сойду, сидя в четырёх стенах, и решила немедленно

ехать на работу к Максиму, и поговорить с Элей.

Что я и сделала.

Быстро привела себя в порядок. Надела бархатную, белую юбку с золотой вышивкой, зелёные сапожки с бантами, пальто цвета лимона, длинное, с разрезанными рельефными швами, отчего оно развевалось, и красивая юбка была представлена на всеобщее обозрение.

– Вика, ты куда? – выбежала из кухни Анфиса Сергеевна.

– По делам, – ответила я, взяла ключи со столика, и побежала по вычищенной дорожке.

Открыла дверцу машины, села, повернула ключ в зажигании, и тронулась с места. Въезжая во двор, я обогнала чьи-то « Жигули », и ввинтилась на свободное место.

« Жигули » остановились, и оттуда выскочила... Лариса Сатаневич.

Увидев её, я юркнула за чужую машину, и побежала внутрь.

– Привет, Эля, – воскликнула я, подойдя к её столу.

– Ой, Викуля, ты что так долго? – шёпотом спросила она,

оглянулась, и быстро вытащила из ящика папку.

– Держи, – она сунула папку мне в руки, а я запихнула её в сумку.

– Как твои дела? – спросила она.

– Ничего, слушай, Эля, – я села на стул, – мне с тобой поговорить надо.

– О чём? – она подняла на меня глаза.

– О Диме. Северском.

Эля залилась краской, и стала нервно перекладывать бумаги на столе.

– А чего о нём говорить? – тихо спросила она.

– Ты ему не нужна, – воскликнула я, решив сразу бить наотмаш, – ты для него – простое развлечение.

– Что ты такое говоришь? – прищурила глаза Эля, – или ты специально? Сама в него влюблена, и теперь сходишь с ума от ревности?

У меня челюсть с салазок соскочила, но я взяла себя в руки,

и воскликнула:

– Дима – мой бывший муж, и я бросила его.

– Ты? – ошарашено проговорила Эля, – ты бросила его?

– Знаешь, Эля, поступай, как знаешь, – вздохнула я, – только я

хочу тебя предупредить. Этот человек – редкостная скотина, он торгует наркотиками, я потому и ушла от него. И ещё он женщин за людей не считает, ему нужна жена, которая ему будет готовить бесконечные обеды, приносить тапочки в зубах, и выполнять любую его сексуальную прихоть, вне зависимости, болит ли у тебя голова, или ты устала. А ещё он влюблён в меня, я спросила у него про тебя. Очень надеялась, что у него к тебе серьёзное отношение, но он сказал, что ты для него маленькая интрижка... Прости, пожалуйста, я не хочу делать тебе больно, но лучше сразу ударить наотмаш, это всё равно, что отрезать кошке хвост по кусочкам, чтобы причинить ей меньше страданий.

– Я влюбилась в него, – тихо проговорила Эля, – до сумасшествия. И переспала с ним.

– О Боже! – выдохнула я.

– Лучшего любовника первый раз не придумаешь, – прикусила она губу, а мне кровь бросилась в голову.

– Так у тебя с ним был первый раз? – заорала я.

– Да, – кивнула она, – я от любви совершенно одурела.

– Сволочь! – простонала я, – я его убью!

– Вик, успокойся, – воскликнула Эля, – не любит, и не любит. Мне всё равно, лишь побыть с ним ещё.

– Ты думаешь, о чём говоришь?

– Думаю. Я люблю его, и буду преданной, пока он меня не бросит.

– Все бабы дуры! – воскликнула я, и плюхнулась на стул.

– Что тут за крик? – выглянул из кабинета Матвей Григорьевич, а с ним и Максим.

– Вика, что ты тут делаешь? – воскликнул он.

– Я тебе потом объясню, – буркнула я, вставая с места, – я пошла, – и юркнула за дверь.

Вот ведь дура! А этот негодяй понял, что девчонка в него влюбилась, и воспользовался ситуацией.

Я вылетела за дверь, и побежала в ближайшее кафе, где заказала чашку кофе и пирожное, и вытащила из сумки папку.

Молотов Владислав Геннадьевич, по кличке Молот, первый раз сидел за убийство и изнасилование несовершеннолетней, потом попал за вымогательство, потом за мошенничество, потом опять за убийство...

Вообщем, он полжизни провёл за колючей проволокой, на данный момент он чист перед законом, ему около сорока...

Я захлопнула папку, и отпила из чашки. Адрес этого

Молотова тут есть, и мне просто необходимо с ним

встретится.

Он, конечно, вряд ли захочет со мной разговаривать, ещё, чего доброго, пристрелит...

Чем же его заинтересовать?

Ага! Я представлюсь наркодилершей, надо только выяснить, чем он занимается, и как к нему лучше подойти.

Я вынула из сумки ноутбук, и глаза тут же налились слезами при воспоминании о Боде.

Боже мой! Неужели я его больше никогда не увижу?

В интернете я узнала, что Владислав Геннадьевич владеет клубом, и поехала туда.

– Куда? – преградил мне путь охранник.

– Мне необходимо поговорить с Молотом, – нагло заявила я.

– Это на какой предмет? – прищурился охранник.

– На предмет денег, – рявкнула я.

Охранник внимательно изучил мою дорогую одежду, оценил серёжки с бриллиантами, кольца и тонкие жёсткие браслеты на запястьях, и вошёл внутрь.

Я стояла под дверью минут пять, он выглянул и распахнул передо мной дверь, приглашая меня внутрь.

Не без дрожи я вошла в помещение, охранник провёл меня на второй этаж, где за красивым дубовым столом сидел мужчина средних лет.

Тёмно-каштановые волосы падали ему на лоб, а серо-голубые глаза смотрели холодно и непроницаемо.

– Добрый день, – нагло заявила я, и, не дожидаясь приглашения, села в кресло.

Молот кивнул своему охраннику, и тот испарился за дверью.

– Что вам от меня надо? – холодно спросил он.

– Меня к вам направил Павел Шантан... Вы знаете такого?

– Нет, – отрывисто сказал криминальный авторитет.

– Как же... – растерялась я, но решила не выпадать из образа преступницы, – ладно, это не важно. Мне нужно переправить за границу десять килограмм героина. Мне сказали, что вы за определённую сумму можете помочь.

– Кто сказал? – прищурил глаза Молотов.

– Я же сказала, Павел Шантан...

– Мне это имя, дорогая, ни о чём не говорит, – прошипел бандит, – кличку назови.

– Я не знаю его кличку.

Он какое-то время молча смотрел на меня, потом вдруг встал с места.

– Послушай, дорогая, – медленно произнёс он, – кто тебя подослал?

– Никто меня не подсылал, я же сказала...

– Федя, – крикнул Молотов, – зайди ко мне. Держи её.

Охранник схватил меня за предплечья, и припечатал к креслу, а Владислав взял мою сумку, и вывалил её содержимое на стол.

– Сколько всякой дряни бабы носят в сумках, – пробормотал он, и выудил из кипы барахла корочки, – так, так, – раскрыл он удостоверение, – капитан МВД Миленич Эвива Леонидовна, – он поднял на меня глаза.

Ну, всё, мне конец, пронеслось в голове.

Он медленно подошёл ко мне, и склонился надо мной.

– Ментовская овчарка, – прищурил он глаза, – и что мне с тобой сделать?

– Босс, можно, я её пристрелю? – спросил охранник.

– Не надо, – пролепетала я, ругая себя на все корки, – я не из милиции, корочки поддельные...

– Ты перед кем тут бабушку лохматишь, дорогая? – сощурился

Молотов.

– Поройтесь в вещах, вы там ещё одни корочки найдёте, частного сыщика, они, кстати, тоже поддельные. Я любитель.

Он молча вернулся к столу, нашёл другие корочки, и раскрыл их.

– Любитель? – посмотрел он на меня.

– Да, – кивнула я, – работаю без лицензии, человек по имени Павел Шантан работал у вас, торговал на вас наркотиками...

Там фотографии...

Молотов взял фотографии, данные мне Региной, и кивнул охраннику.

– Позови Сашку, – и тот испарился.

– А ты сиди и не дёргайся, – рявкнул бандит, – а то пристрелю.

– А я и не дёргаюсь, – пробормотала я, дрожа веем телом.

– В чём дело, босс? – вошёл в кабинет молодой человек.

– Знаешь этого парня? – дал Молот фотографии своему подручному.

– Нет, а эта же та сука.

– Какая сука? – посмотрел на него Молотов.

– Да, Афродита.

– Та самая, что нагрела тебя на сто кусков?

– Она самая, – кивнул Саша, и Молотов перевёл глаза на меня.

– Ты знаешь, где эта девка? – спросил он отрывисто.

– В морге, – ответила я, – ей шею свернули, а меня наняли, чтобы я нашла убийцу. Я не из милиции, вы что, не видите, как я одета? Следователи бриллиантовые серьги не носят.

Он подошёл ко мне, внимательно изучил мои серёжки, потом швырнул фотки в сумку, и остальные вещи тоже.

– Свободен, – кивнул он Саше, и тот испарился.

– Подождите, – воскликнула я, – так выходит, это не Павел,

Варвара торговала наркотиками?

– Выходит, так, – процедил Молотов.

– Она сначала для мужа покупала, – повернулся вдруг Саша, уже дойдя до двери, – а потом я её к делу подключил...

– Пошёл вон! – заорал на него Молотов, и тот испарился.

Я вздрогнула, и посмотрела на бандита.

– Отпустите меня, – проговорила я, – я не буду вас сдавать.

– Прикалываешься? – прищурил он глаза, – даже не надейся, что живой отсюда выйдешь.

Вот тут мне стало по-настоящему страшно. Я вскочила, но он обхватил меня руками, и приставил пистолет к виску.

– А ну, не дёргайся, – рявкнул он, – и пошла наверх.

– Не надо, – всхлипнула я, – у меня трое детей.

– А мне плевать, раньше надо было думать, когда шла сюда, – и он поволок меня наверх, открыл дверь, и втолкнул в комнату.

Я упала на пол, подняла глаза, и увидела, что это обычный номер, с кроватью.

– Вставай, – пнул он меня, и за волосы поставил на ноги.

– Аккуратней, больно же.

– Сейчас тебе ещё больней будет, – пообещал уголовник, и

толкнул меня на кровать, – ты красивая, и понравилась мне.

Поиграем в « Тысячи и одной ночи »?

– Во что? – испугалась я.

– Шехерезада каждую ночь читала сказки своему повелителю, и тот давал ей прожить ещё один день, – склонился надо мной Владислав, – вот и я за каждую ночь буду продлевать тебе жизнь на один день.

– Я замужем, – прошептала я.

– Мне-то что? Могу и пристрелить?

– Хорошо, – кивнула я, размышляя, как выбраться из этой передряги живой и невредимой, а главное, не изменив Максиму.

– Так-то лучше, – ухмыльнулся Молотов, и прижал меня к кровати.

Вот чёрт! У меня от каждого его прикосновения кожа горела, и тут я вспомнила, что в кармане у меня перец, а в другом газовый баллончик.

До баллончика я не дотянусь, а вот до перца запросто.

Я сунула руку в карман, и, когда он поднял лицо, швырнула

пыль ему в глаза. Молотов взвыл, а я вскочила с места, и

огрела его по голове стоящей вазой.

Зря только красивую вазу испортила, его башке этот удар большого ущерба не нанёс, только обозлил.

Он бросился на меня, получил струю газа в лицо, осел на пол, а я в этот момент выбила рукой окно...

– Да я тебя сейчас прикончу! – заорал он, нашарил рукой пистолет на полу, и схватил меня за ногу.

Но у меня в этот момент неожиданно откуда, наверное, от страха, появились силы, и сначала выбила ногой пистолет, потом заехала каблуком ему по лицу, схватила кусок стекла, и полоснула ему по щеке.

Потом выпрыгнула в окно, за которым красовалась крыша со скатом, но не удержалась, и поехала вниз.

Ой, мамочки, я сейчас разобьюсь! И балюстрада мне не поможет!

Но помогла, я зацепилась за неё, и повисла, как флаг в

безветрие. Глянула вниз, и увидела здоровенный сугроб, до него было около метра, кто-то, видимо, на протяжение всего снегопада сгребал сюда снег, и образовалась целая горка.

Я отпустила руки, и кубарем скатилась по снежной горе прямо

на чью-то машину. Последнее, что сохранилось в моей памяти, это вой сирен, и острая боль в области поясницы.

Открыла глаза, и увидела лицо Максима. Он смотрел на меня

обеспокоено, а рядом с ним сидел Дима, и шрам у него на

лице нервно дёргался.

– Она пришла в себя, – подскочил последний.

– Вика, милая, – бросился ко мне Максим, – любовь моя, как ты?

– Средней паршивости, – пробормотала я, – поясница болит.

– Ещё бы, – вздохнул Дима, – двадцать швов наложили.

– Что со мной? – простонала я испуганно.

– Ничего страшного, – вздохнул Максим, – лёгкое сотрясение мозга, и разрыв мягких тканей на животе. Врач сказал, жить будешь.

– Господи! Вот сволочь!

– Кто – врач? – оторопел Максим.

– Нет, Молотов... Знаешь такого?

– Молота? – переспросил Максим, и лицо его вытянулось, – во что ты опять влезла?

Я вздохнула, и стала повествовать.

– Он затащить меня в постель хотел, – вздохнула я, – а мне

совсем не улыбалось спать с уголовником...

– О, мой Бог! – простонал Максим, – ты ненормальная!

– Я знаю, – кивнула я.

– Не лезь, куда тебя не просят! – рявкнул он, и тут дверь в палату открылась, и вошёл врач.

– Как мы себя чувствуем? – спросил он.

– Замечательно, – воскликнула я, села на кровати, и охнула от боли.

– Замечательно, – язвительно процедил Максим, глядя на меня, – подержите её в больнице хотя бы недельку.

– Нет! – заорала я, – ни за что! Ненавижу больницы! Я каждый день на перевязки ездить буду, но только не больница!

– Хорошо, хорошо, – кивнул врач, – тем более, с вами ничего страшного нет, даже косточки не переломали при падении.

– Съел? – показала я язык Максиму, а он мне исподтишка погрозил кулаком.

– Завтра мы вас выпишем, – сказал врач, – но потом придёте снимать швы.

– Прилечу на реактивной метле, если отпустите, – жарко

заверила я его.

Врач хмыкнул, осмотрел меня, и ушёл, а мой любимый муж накинулся на меня с руганью.

– Если ты ещё во что-нибудь влезешь...

– И что ты мне сделаешь? – заинтересовалась я, и он тут же захлопнул рот.

– Что? – прищурилась я, – аргументы кончились?

– Ты несносная! – процедил он, и на следующий день меня выписали.

Утром, стоя под душем, я услышала звонок мобильного из комнаты, накинула халат, и вышла из ванной.

Мобильный продолжал надрываться, номер был незнакомый...

– Алло, слушаю вас.

– Здравствуйте, это Регина Шантан, – услышала я знакомый голос.

– Здравствуйте.

– Понимаете, дело в том, что я кое-что вспомнила, – воскликнула она, – я стала промалывать эту историю в мозгу, и мне вдруг вспомнилось, что когда я пришла к Варе, чтобы

отдать ей кое-какие вещи, оставленные у нас в квартире...

– Ты дрянь! – услышала она из-за двери.

Стены в таком доме тонкие, и слышно всё, о чём говорят за дверью, а телефон у Варвары стоял в прихожей...

– Как ты могла это сделать? – орала она, – сука! Я всё Мишке расскажу, и он тебя бросит! Падла! Что? Ой-ой-ой! Добрая душа, твою мать! Считай, что твоя семейная жизнь кончилась! Пока, Томочка!

– Кто эта Томочка, я не знаю, но подумала, вдруг вам это поможет, – проговорила Регина.

– Хорошо, спасибо, – воскликнула я, и повесила трубку.

Ещё один вопрос, на который нет ответа.

Что же это выходит? Тамара что-то натворила, а Варвара об этом узнала, и пригрозила подруге, что разрушит её счастье. Так, мне это нравится всё меньше и меньше...

Варвара торговала наркотиками, посадила Павла на наркотики, что мне вообще непонятно. Зачем ей это надо было?

Чего она хотела этим добиться? Она же потеряла всё, когда развелась с ним.

Тысяча вопросов, на которые нет ответа.

Я спустилась вниз, выпила кофе, и набрала номер, по

которому я первый раз спрашивала Тамару.

– Здравствуйте, – сказала я, беря с тарелки, поставленной на

стол Анфисой Сергеевной кусочек рулета, – я частный сыщик,

и хочу с вами поговорить по поводу Тамары.

– Ой, частный сыщик! – откликнулась девушка.

– Вы с Тамарой родственницы?

– Да, – воскликнула девушка.

– Адрес подскажите.

– Записывайте.

– Я запомню, – я отключила телефон, и положила его в карман.

– Ох, Вика, – вздохнула Анфиса Сергеевна, – перестань же ты, наконец. Уже и пострадала, а всё равно неймётся.

– Не могу остановиться, – вздохнула я, и перемазалась нежным, шоколадным кремом, – романтика сыска засосала.

– Да какая тут романтика? – всплеснула руками моя свекровь, – смертоубийство.

– Всё, я побежала, – я вскочила с места, накинула пальто, и бросилась по адресу.

Там меня уже ждали, и, когда дверь открылась, я обомлела. Передо мной стояла Тамара, только волосы у неё были не каштановые с рыжим отливом, а светлые, а чайные глаза были зеленоватыми.

– Здрасте, – воскликнула она, – я Люба, сестра Тамары.

– Вы так похожи, – воскликнула я, – как близнецы.

– А мы и есть близнецы, – воскликнула Люба, – только цветом волос и глаз различаемся. Я в маму, а она в папу. Проходите на кухню, я угощу вас домашним печеньем.

Она усадила меня за стол, налила крепкий чай, поставила на стол вазочку с печеньем, и две с вареньем.

– Угощайтесь, – воскликнула она.

– Ой, а что это за варенье? – воскликнула я, – такое вкусное.

– Нравится? – засмеялась Люба, – из крыжовника, а это из кабачка и лимона. Попробуйте.

Варенье из кабачка и лимона оказалось выше всяких похвал, а

ванильное печенье таяло во рту. Похоже, умение готовить у

них в генах...

– Скажите, а чем Тамара раньше занималась? – спросила я.

– Тамара? Томочка медик, – выдала Люба, а я подавилась

рассыпчатым печеньем.

– Медик? – ошарашено воскликнула я.

– Да, она хотела стать геникологом, а потом вышла замуж, и муж захотел, чтобы она сидела дома.

Вот и ответ! Тамара медик, Варвара что-то про неё узнала, вот она её и убила. Нет, нет, не могла беременная женщина свернуть шею человеку.

Я помню, как мне было плохо на первых месяцах... Да почему только на первых? На всех! А потом было невероятно тяжело с животом...

Тамара хрупкая, как тростиночка, ей бы просто силы не хватило. Одно дело, если бы она в неё выстрелила...

Но ведь Соню отравили сулемой, а Тамара, ведь она училась на гениколога, наверняка знала, что сулемой делают аборты.

А отравить она могла...

Может, Варвару убил кто-то нанятый Тамарой? А она сама избавилась от Сони?

Эта версия более реальна, решила я.

– А почему вы интересуетесь Тамарой? – спросила вдруг Люба.

– Дело в том, что убили её подругу...

– Варьку? – округлила глаза Люба.

– Её.

– Ох, не любила я её...

Варвара и Тамара дружат с детства, и Варя, сколько Люба помнила, всё время жаловалась на свою жизнь.

Ей нравилось, когда её жалели, Тамара часто пускала слезу, и, как могла, помогала подруге. Она даже в школе за неё все контрольные и проверочные работы писала.

В конце концов, Люба не выдержала, и налетела на сестру.

– Что ты ей помогаешь? – вспылила она, – она же видит, что

тебе её жалко, вот и присосалась, как клещ.

– Как ты можешь так говорить? – воскликнула Тамара, округлив глаза, – она несчастна, и мой долг хоть как-то ей помочь...

– Миллион добрых дел, – вздохнула Люба, – Тамара наивна, как ребёнок, и добрая до невозможности, она всех животных в дом таскала. У нас тут и ворона с перебитым крылом жила, а уж кошек было... Не счесть. Она их притащит, грязных, в лишаях, отмоет, отчистит, вылечит, откормит, и пристроит в добрые руки.

Да, фашисты тоже любили кошек и классическую музыку, пронеслось у меня в голове, а вслух я сказала:

– А Тамара где-нибудь работала до замужества?

– Работала, – кивнула Люба, – а эта дрянь, Варька, в эту

больницу рожать пошла... У неё тогда кровотечение открылось, а группа редкая, четвёртая отрицательная, еле откачали. Томка-то санитаркой была в роддоме, она вся извелась, пока подруга в себя пришла.

– Надо же, – покачала я головой, – четвёртая отрицательная, очень редкая группа.

– Да, редкая, – кивнула Люба, – а у мужа её Павла, такая же была...

– Как? – подскочила я.

В мозгу у меня словно молния вспыхнула.

Вот, я листаю больничную книжку Пети, и там чёрным по белому написано, что у него группа крови... первая положительная.

Так не бывает! По идее, у Пети тоже должна быть четвёртая группа крови.

– Что-то случилось? – обеспокоено спросила Люба.

– Спасибо за чай, – подскочила я, – но мне срочно надо поговорить с вашей сестрой, – и я бросилась вон из квартиры.

Ну, Тамара, сейчас ты ответишь на все мои вопросы!

Тамара была удивлена, когда я вихрем влетела в квартиру.

– Ой, что случилось? – воскликнула она.

– Это вы мне сейчас ответите, что случилось! – рявкнула я.

– Томусь, у нас гости? – вышел в прихожую красивый молодой человек, высокий, и широкоплечий.

– Добрый день, – произнёс он.

– Добрый день, – кивнула я, – думаю, вам будет интересно

узнать, что ваша жена убийца.

– Что? – ахнула Тамара, и приложила руки к животу, словно защищая своего ребёнка.

– Вы спятили? – зашипел Михаил, – я вас сейчас с лестницы спущу.

– Рискните здоровьем! – рявкнула я, – у меня муж следователь,

он с вас быстро три шкуры спустит.

Тамара охнула, и опустилась на стул в прихожей.

– Я никого не убивала, – прошептала она сдавленно.

– Хорошо, тогда ответьте мне, как у мужчины и женщины с группой крови четвёртой отрицательной, у обоих, мог родится ребёнок со первой положительной?

– О Боже! – воскликнул Михаил, – я знал, что когда-нибудь это

выплывет. Томочка, расскажи ей всё.

– Пойдёмте на кухню, – прошептала Тамара, и пошла вглубь квартиры.

Она опустилась на стул, и судорожно вздохнула.

– Понимаете, я не хотела ничего плохого, это был порыв... Это случайно получилось... Она так меня достала...

Тамара всегда хотела всем помогать, потому и пошла на медицинский. Ей нравилось слышать слова благодарности, нравилось, что содеянное ею приносит радость людям...

Она радовалась вместе с ними и была счастлива.

Она работала санитаркой в роддоме, и в тот день к ним доставили молодую девушку.

Девушка эта была очень красива, но невероятно избалована, и капризна. Тамара во всём пыталась ей угодить, но Анжелика, так звали девушку, всё время огрызалась и шипела.

Она требовала, чтобы ей еду приносили прямо в постель, и заплатила за это.

Тамара крутилась вокруг неё, и однажды даже получила по голове подносом.

– Что ты мне за бурду принесла? – орала Анжелика, – я это есть не буду! – она вылила тарелку с супом прямо Тамаре на голову, а, когда та попыталась обратится в бегство, запустила в неё поднос.

Тамара, добрая душа, успокаивала себя, мол, Анжелика не

злобная, просто гормоны. Такое часто бывает, очень многие

женщины во время беременности истерики закатывают.

Но, как оказалось, гормоны тут не причём.

Родив, Анжелика продолжала издеваться над Тамарой, и, та, доведённая до ручки... подменила ребёнка Варвары на ребёнка

Анжелики.

– Боже мой! – прижала я руки к груди, – зачем вы это сделали?

– Я не хотела, – всхлипнула Тамара, – просто в тот день она мне

в лицо кипяток плеснула, я едва успела отклониться, руку обожгла. А Варя всё время плакалась, она боялась, что ребёнок от Паши будет больным, вот я и помогла подруге.

Она так хотела здорового малыша...

– А вы знаете, зачем она его хотела? – рубанула я с плеча, – она хотела шантажировать мать Павла, хотела тянуть из неё деньги для ребёнка.

– Не может быть! – прошептала Тамара.

– Может, – кивнула я, – ещё как может. Думаете, ей ребёнок был нужен? Ей нужны были деньги! И только деньги!

Тамара приложила руки к щекам, и пошла красными пятнами.

– Как фамилия Анжелики? – прошипела я.

– Невилл, – воскликнула Тамара, – но она русская, я документы видела.

– Невилл? – переспросила я, и задумалась, – где-то я это уже слышала... – хлопнула себя по лбу, и вытащила из сумки ноутбук.

Вышла в интернет, и довольно быстро нашла нужную информацию. Сайт гласил, что одна из самых богатых семей Великобритании лишилась наследника.

Сын Чарльза Невилл и Анжелики Невилл трёхлетний Кирилл Невилл скончался от порока сердца.

Мальчик родился больным, безутешные родители возили его

по самым дорогим клиникам мира, в надежде вылечить, но дитя умерло. Барон и баронесса Невилл безутешны.

– Замечательно! – вскрикнула я, и посмотрела на Тамару, – вы хоть знаете, чей ребёнок был всё это время у Варвары? Аристократ! Кажется, я начинаю понимать, – я захлопнула ноутбук, надела пальто, и выбежала вон из квартиры.

Едва я села в машину, в кармане у меня зазвенел сотовый...

– Да.

– Привет, – услышала я весёлый голос сестры, – я приехала, давай, вали домой. Где тебя черти носят?

– Почему так рано? – удивилась я.

– У Рената дела, и мы не смогли остаться подольше. Но я привезла тебе подарки, мы на пару дней заехали в Амстердам. Давай, вали сюда.

Мне пришлось ехать домой, где я застала Аську. Она сидела на кухне, загорелая и счастливая невероятно.

– Ой, привет, – воскликнула она, – у меня запасные ключи были,

и я сразу к тебе.

– Ты дура! – обласкала я её с ходу.

– Это ещё почему? – округлила глаза Ася.

– Потому, – рявкнула я, и плюхнулась на стул, – Ренат тебе не пара!

– Это тебе Максим не пара! Смотри, что я тебе привезла, – она

вытащила какие-то коробочки.

Я открыла одну из них, и увидела три красивых широких браслета из белого, розового, и чёрного жемчуга.

– Ух ты, – восхитилась я, – какая красота!

– Я как увидела, решила, что лучше подарка с Таити, чем жемчуг, не найти. Смотри, тут ещё ожерелья.

Ожерелья из трёх ниток жемчуга были потрясающими, к ним громоздкие серёжки, и кольца.

– Я тут ещё всякой ерунды привезла, кокосовое масло, ваниль...

– На кой чёрт мне кокосовое масло? – возмутилась я, – его и так во все конфеты сейчас пихают...

– А вот из Амстердама. Смотри, – она вытащила из пакета вульгарное красное бельё с зелёной рюшью.

Я подцепила одним пальцем сие непотребство, и скривилась.

– Ты думаешь, я это одену?

– Понюхай его.

– Зачем?

– Давай, нюхай.

Я послушно понюхала стринги, и с удивлением отметила, что они пахнут чем-то очень вкусным...

– Они мармеладные, – улыбнулась Ася, – лифчик тоже. Тряпичное бельё трудновато зубами срывать, а тут мармеладное. Супер!

– Да, супер! – простонала я.

Аська вытащила из пакета ещё целую кучу сувениров, деревянные башмаки-кломпы, миниатюрные мельницы, сыр из деревушки Заансе Сханс, два ящика пива, и два ящика

можжевеловой водки, национального напитка голландцев.

– Зачем столько водки? – недоумевала я, – мы не пьём её.

– Пусть лежит, – отмахнулась сестра, – доставай стопки и бокалы под пиво.

Она вывалила на тарелку копчёный угорь, порезала сыр, а я в это время разлила пиво и водку.

– Смотри, что у меня есть? – воскликнул Ася, и вытащила из сумки сигарету.

– Что это?

– Марихуана.

Мне чуть дурно не стало.

– Откуда она у тебя? – сдавленно проговорила я.

– Как откуда? – вздёрнула брови Аська, – между прочим, в Голландии разрешено употребление слабых наркотиков, вот я и привезла.

– Там-то разрешено, а вот у нас... – но она меня перебила.

– А никто и не узнает, мы её сейчас и оприходуем. На « п », как раньше, – она щёлкнула зажигалкой, затянулась, и передала сигарету мне.

– Интересно, что подумает Макс, когда застанет жену, одурманенную наркотиками, – пробормотала я, затягиваясь сладковатым дымом.

– Давай, – Аська взяла стопку с водкой.

– Ты, похоже, здорово оттянулась в Амстердаме, – воскликнула я.

– Ага, особенно в квартале Красных фонарей, – кивнула она, – даже в « Кондомерии » была.

– Это, где средства контрацепции продают? – кивнула я, и опрокинула в себя стопку водки, запила её пивом, и засунула

в рот кусочек угря.

– На, – она кинула на стол какую-то пачку.

– Что это? – повертела я в руках упаковку.

– Мармеладные презервативы, – пояснила сестра, – ну, ты понимаешь, для чего они.

– Ну, уж это нам точно не нужно, – хмыкнула я, – Макс в этом плане примитивный мужчина. Это Димка был до разврата падок.

– Есть и обычные, я ещё кучу эротических игрушек привезла, и кассеты с порнушкой. Потом разберёшь.

– Угу, – кивнула я, и почувствовала, что меня повело.

Ничего себе водочка! Впрочем, тут, наверное, всё вместе,

водка, пиво, и марихуана.

Я вновь затянулась, передала косяк сестре, и чуть со стула не упала.

– Слушай, раз они тебе не нужны, давай их съедим, – потрясла

коробкой с мармеладными презервативами Аська.

Я приняла эту идею, и запихнула в рот мармеладное изделие.

А ничего, вкусно! Аська последовала моему примеру, и мы

хлопнули ещё по стопке.

Меня окончательно развезло, и в этот момент на кухню вошли

Максим, Анфиса Сергеевна и Дима.

– Что тут твориться? – ошарашено спросил Максим.

– Развлекаемся, как можем, – развела я руками, и задумалась. Откуда у моего мужа взялся двойник?

– Что за запах странный? – принюхался он, а Дима взял из пепельницы остаток косяка.

– « Травка », – вынес он вердикт.

– Что? – подскочил Максим, – вы тут обе спятили? Откуда у вас наркотики?

– Асюта только что из Голландии, – выговорила я, и повалилась на него, и сознание отключилось.

Снился мне водопад. Красивый, гремящий, серебристые струи летели в разные стороны, меня вдруг подхватила неведомая сила и понесла вперёд, к источнику воды.

Я почувствовала, как вода попала мне в лицо, и я полетела вниз, в стихию...

Реальность стала потихоньку возвращаться. Я увидела потолок, и явственно почувствовала, как по лицу течёт холодная вода.

– Очнулась? – со вздохом спросила Анфиса Сергеевна, сняла с моего лба тряпку, намочила её, и опять положила на лоб.

– О Господи! – застонала я, и села. Тряпка упала, и я почувствовала, как боль пульсирует в виске.

– Как ты? – участливо спросила свекровь.

– Как всегда, после пьянки, в разобранном состоянии, – пробормотала я, и схватилась за голову.

– Ох, Вика, – вздохнула Анфиса Сергеевна, – ну, вы вчера и напились.

– Это мы умеем, – кивнула я.

– А потом за Асей заехал какой-то молодой человек, и увёз её.

– Костик?

– Нет, такой, тёмноволосый, на кавказца похож.

– О Боже! – вздохнула я.

– А ещё я выудила из банки с молоком жемчужные ожерелья, – воскликнула Анфиса Сергеевна.

– Почему из банки с молоком?

– Тебе лучше знать, – пожала плечами пожилая женщина, – вы тут вчера оттягивались.

Вот уж не думала, что она знает такие слова! Ух!

Я слезла с кровати, и почапала в ванную. Приняла холодный душ, потом выпила кофе, и поехала в ресторан.

Стоя на светофоре, закурила, и услышала звон из кармана.

– Привет, Костик, – воскликнула я.

– Вика, мне нужно с тобой поговорить, – сказал он.

– Что случилось? – в этот момент дали красный свет, и я нажала на педаль.

– Я насчёт Аси.

– Кость, – протянула я, – может, как-нибудь потом?

– Нет, сейчас, – рявкнул он, – я не хочу её отпускать!

– Послушай, Костя, я не знаю, чем тебе помочь. Ты, наверное, понял, что с ней...

– Понял, не дурак. Но я готов простить ей измену, а она, боюсь, хочет уйти от меня. Кто он?

– Тебе так важно знать, кто он? – со вздохом спросила я.

– Важно! Чем он лучше меня?

– Каскадёр, каратист, – сказала я, и пожалела. Костик и так страдает от того, что него плохая координация, и любит Асюту. А она его называет мямлей, и неувязком.

Я помню, как она хохотала, когда он свалил картину на дне

рождения у друзей.

Костя покраснел до корней волос, попытался ликвидировать последствия оплошности, и разломал раму.

Я бросилась ему на помощь, а Асюта потом весь вечер фыркала.

– Ясно, – проговорил Костик каким-то странным, звенящим голосом.

– Извини, – проговорила я, – я не хотела тебе говорить...

– Я знаю, что Ася без ума от лихих мужчин, и с упоением смотрит фильмы с участием Нигматулина. Ладно, чего уж там, – и он отключился, а у меня на душе остался неприятный осадок.

Я приехала в ресторан, проверила бумаги, просидев до позднего вечера, пока за мной не заехал Максим.

– Привет, моя хорошая, – заключил он меня в объятья, – как

твои дела?

– Идут потихоньку, – улыбнулась я, – а твои?

– Аналогично, – усмехнулся он, и поцеловал меня, – что ж ты

лезешь, куда не просят? Что ты там ещё накопала по поводу Авдеевой?

– Да ничего такого, – пожала я плечами.