Текст книги "" Всехние" дети детского дома (СИ)"
Автор книги: Наталья Добровольская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
« Всехние» дети детского дома.
Глава 1. Сны про будущее.
Глава 1. Сны про будущее.
Отзвучали последние такты песни, установилась оглушительная тишина, такая подавляющая, что Наде стало страшно, и она вновь прикрыла глаза, как делала ранее, когда пела.
– Что я натворила, почему они молчат, что будет дальше? – бились тревожными мушками мысли в голове.
Но тут прозвучал голос Сталина, и девушка выдохнула:
– Спасибо! Замечательная песня! Ну и удивили вы нас, Надежда Кузнецова, в который раз удивили! Такую песню мог сочинить только мудрый и светлый человек, многое переживший, за простыми словами ее глубокие мысли спрятаны. А вы, молодая девушка, и такое смогли высказать!
Наде только и оставалось, что в очередной раз развести руками. Этот жест уже стал навязчивым и повторяющимся, но другой просто не подходил к этим ситуациям.
А Сталин продолжил:
– Присядьте со мной, мне хочется с вами поговорить.
– Мне тоже очень хочется, Иосиф Виссарионович, очень! Мне многое вам сказать надо, очень многое! – Надежда неожиданно для себя вдруг решилась предупредить его о бедах войны, несмотря ни на что – молчать больше просто не было сил, уйти просто так, только спев песенку и ничего не сказав, было невозможно.
Она не будет подменять идеи людей настоящего своими, как и хотела, но уточнить и дополнить их мысли знаниями из будущего стоит.
– Тогда пройдемте ко мне в кабинет, а остальные товарищи пусть своими делами занимаются, – сказал Сталин, и они перешли из большого зала в небольшой, но достаточно уютный кабинет, где руководитель государства и работал основное время.
Сталин сел на свое привычное место за рабочим столом, Надя устроилась на мягком диване, который стоял рядом, а Берия пристроился к круглому столу, стоявшему посередине. Все с ожиданием смотрели на девушку, которая собиралась с мыслями.
– Так о чем вы хотели со мной поговорить? – мягко подтолкнул ее к разговору Сталин.
Он ожидал каких-то просьб, касающихся жизни девушки, ее песен, но никак того, что услышал далее.
Внутренне перекрестившись, Надежда стала говорить торопливо, пока не передумала, глядя прямо в глаза человеку, которого безмерно уважала и перед которым преклонялась в будущем, несмотря на многие и многие порочащие его слухи.
И решила она сказать то же, что и Васе, про то, что видит сны о будущем.
Выдохнув еще раз, она начала:
– Вот что бы вы сделали, если бы знали, что с тем или иным человеком случится беда? Стали бы предупреждать? Или промолчали? – и, не дожидаясь ответа, еще более торопливо, но четко, продолжила, боясь, что ее перебьют:
– Думаю, не промолчали бы. И я не могу молчать. Дело в том, что я вижу сны, в которых показывают, что может случиться в будущем. И, если маленькой я видела сны про отдельных людей, то теперь мне представляют видения про всю нашу страну. И события эти очень страшные! Только не сочтите меня сумасшедшей, я сама так сначала думала, но сны такие реалистические и повторяющиеся, что бредом уже их трудно считать.
– Я вижу людей, бегущих по дорогам, самолеты, которые расстреливают их с высоты и сбрасывают бомбы на женщин и детей, вижу замерзающих голодных людей, выживающих на маленьком кусочке хлеба, горящие деревни, в которых погибают жившие в них люди, вижу раненых бойцов, попавших в окружение и умирающих от унижений и голода в лагерях, вижу подвиги и предательства, славу и позор! – Надя замолчала, переводя дыхание и вытирая невольно выступившие на глаза слезы, и посмотрела на Сталина.
Он слушал очень серьезно и не перебивал. Этот очень недоверчивый человек почему-то сразу поверил этой юной девушке, почти ребенку, возможно, потому, что чувствовал искренность и полную правду ее слов.
– Действительно, страшные сны! – с сочувствием сказал мужчина.
– Страшные, очень страшные! А еще страшнее то, что не всякому о них рассказать можно, не всякий поверит и поймет, что все это правда, а не бред сумасшедшего. Трудно быть провидцем, – вздохнула девушка, как никогда понимая героев знаменитой истории, которые также не могли вмешиваться в происходящие события, заменяя слово Бог из названия книги похожим, все же она комсомолка и не могла его произносить.
Воодушевленная вниманием и сочувствием Сталина, Надя продолжила:
– Сейчас похожее происходит в Испании, и можно подумать, что мои сны навеяны событиями, происходящими в этой героической стране. Но, увы, все эти сны именно про нашу страну, и случатся все эти беды очень скоро – во сне я знаю, что примерно через два года начнется самая страшная в истории война, именно война нашей страны с Германией. Империалистам очень не нравится, какая хорошая жизнь настала у нас в России, в СССР, – исправилась она, – поэтому они изо всей силы будут стараться разрушить ее, напав на нас.
– Да, трагические события! Не знаем, насколько они вероятны именно в то время, о котором вы говорите, но, допустим, они совершились. Что бы вы сделали на своем месте, чтобы помочь людям из этих видений?– вкрадчиво спросил Берия, внимательно тоже все слушавший.
– На своем месте – немногое, стала бы учиться, особенно медицинскому и военному делу, эти знания всегда нужны. Пела бы песни, собирала бы деньги на постройку танка или самолета, закупку медикаментов и разных нужных препаратов, детей бы защищала от бед, – эти мысли были уже давно сформулированы и проговорились четко и быстро.
– Ну что же, все дела достойные. А вот на месте товарища Сталина что бы вы сделали, зная о скорой войне? – не унимался Берия.
– Трудно сказать, я ведь не знаю масштабов всех военных дел, не знаю, что уже делается, а наверняка делается многое, я ведь тоже газеты читаю. Но попробую дополнить, – и Надя стала перечислять давно обдуманные идеи, о которых читала в книгах и сама много размышляла.
– Во-первых, я бы не верила в разные обещания Гитлера и его команды, да и англичанам с американцами тоже. Эти люди думают одно, говорят другое, а делают совсем третье. Все бумаги, которые они подписывают, все договоренности с другими странами, которые обговаривают, они могут нарушить в два счета, не задумываясь и не стыдясь, если это им выгодно. Так что полностью им доверять я бы не стала, – Сталин и Берия одновременно кивнули, соглашаясь, а девушка продолжила более решительно.
– А во – вторых. вот как-то ждали наши воспитатели проверку от большого начальства. Порядок наводили, все чистили и мыли, короче, во всем был шик и блеск. А проверка в тот день не приехала, а появилась совсем в другое время, когда их уже не ждали. Хотя у нас и был неплохой детский дом, все старались для нас, все равно замечаний было немало, и жизнь наша после этого еще больше улучшилась.
– Вот и в войсках, я думаю, также – когда ждут начальство, небось, и траву красят, и мух гоняют, и солдат получше кормят, а как уезжают проверяющие, так все по-прежнему, а то и хуже, и остается, – и Надя выразительно посмотрела на улыбающегося в знаменитые усы Буденного, который незаметно присоединился к их компании и тоже внимательно слушал девушку. Но тут он не вытерпел и уточнил:
– А почему вы наших красноармейцев солдатами называете, это ведь старорежимное слово, так их в царское время называли, а сейчас они бойцы, воины.
Надя пожала плечами, соглашаясь с замечанием, но заметив нетерпение слушавших, продолжила:
– Можно сделать так – проверить в ближайшее время готовность всех наших войск на границах и в приграничных областях, но объявить об этом внезапно и посмотреть внимательно, как справятся с ситуацией на местах. Для этого не отчеты красивые после слушать, а заранее отправить проверяющих в войска, но так, чтобы никто про их настоящие функции и не знал, например, под видом военспецев или корреспондентов из газет, или еще как. Тут важно, чтобы отзывы были честными и точными, а не красивыми бумажками.
– И сделать так раза три, через какое-то время, а потом посмотреть, кто исправился, а до кого и не дошло ничего, – мужчины переглянулись и кивнули, а Берия проворчал тихонько что-то типа: «Давно пора, я и раньше про это говорил», – и выразительно посмотрел на Буденного.
– А под предлогом этих учений переселить часть людей с границ подальше в тыл, в другие местности. Молодежь можно на комсомольские стройки сагитировать, например, железную дорогу строить, до самого Дальнего Востока, соединяя эти места с основной частью страны. Там всем работа найдется, но надо это так организовать, чтобы она престижной была, чтобы люди сами туда стремились, клич специальный кинуть, поддерживать идею через комсомол, например,– тут Надя явно на БАМ намекала и другие комсомольские стройки из ее времени.
Сталин улыбнулся и одобрительно проговорил:
– Недаром говорится, что «устами младенца глаголет истина», вроде и очевидные вещи, а не всегда и видны, – Надя удивилась сначала цитате из Библии в устах главного коммуниста, но вспомнив, что маленький Сосо когда-то учился в семинарии, кивнула, соглашаясь.
– Так «лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянье», – процитировала Надя знаменитые строки и спохватилась растерянно – в это время творчество Есенина, мягко говоря, не приветствовалось, книги изымались, вспоминать его было чревато неприятностями.
Судя по сузившимся глазам, Сталин все понял, но сказал:
– Да, в этом случае поэт прав, то, что очевидно, не всегда и видно. Но продолжайте, товарищ Кузнецова, вы все верно говорите.
– Далее, играли как-то наши мальчишки в «войнушку», и вот что сами заметили – каждый «воевал» сам по себе, вроде бы по делу, но не было взаимодействия, команд, лидеров, вот и разбили их в три счета другие пацаны, которые как раз и объединились вместе.
– Ведь в любом деле важно взаимодействие, единство, да не на бумаге, стрелочками, а на месте, в бою, а то получается, как в басне про лебедя, рака и щуку, – и она выразительно посмотрела на Буденного, который уже не улыбался снисходительно, а внимательно слушал.
– Если авиация бомбит свои войска, не зная этого, если красноармейцы идут в атаку без поддержки артиллерии, если конница скачет с шашками на танки, если командиры не знают, что творится рядом, где враги, а где свои, то и потери будут больше, и война пойдет дольше и совсем не так, как сейчас думается, – грустно проговорила она и опять посмотрела на «главного красного командира», как называли Буденного.
Тот даже засопел недовольно, но ничего не сказал, поймав выразительный взгляд Сталина, который явно поддерживал эти слова девушки.
– И еще, если первая группа орала как не в себя, так что все вокруг все слышали и быстро их переловили, другие мальчишки действовали тихо, команды передавали друг другу четко, а потом сокрушались, что было бы здорово, если бы у них были маленькие такие рации, чтобы друг с другом общаться и все знать, кто где находится и что кому делать.
– Один парень потом на курсы связистов даже записался, так ему эта идея понравилась, но очень сожалел, что все приемники громоздкие и тяжелые. Он все думал, как их такими маленькими и легкими сделать, чтобы чуть ли не в кармане носить, да еще и без проводов, типа радиоприемника, а то кабель перебили – и все, ползи связист под пули, налаживай связь, чего бы то ни стоило. Понимаю, это непросто технически, но ведь можно попробовать сделать, ведь так?
И опять Сталин с Берией переглянулись и почти одновременно кивнули, а Берия взял листы и стал быстро писать, а Сталин посмотрел ободряюще, ожидая продолжения.
Надя даже смутилась, она же говорила очевидные для людей будущего вещи:
– Я ведь не специалист и, может, что-то не то говорю?
– Все то, девочка, все то! – успокоил ее Сталин.
– Хорошо, тогда продолжу. Я сама не военная, но у нас много знакомых парней, что сейчас служат или отслужили уже, так вот, они сетовали, что мало в армии грамотных красноармейцев и младших командиров, а ведь именно они являются основой всех войск.
– Много начальников, генералов, но все они наверху, а вот на «земле», как они выражались, им иногда трудно приходится. Курсы надо для них, да не про политику в основном рассказывать, хотя и это очень важно, но практика важна, разбор реальных случаев. А то их все готовят к прошлой войне, а не к будущей, – процитировала девушка известный постулат Уинстона Черчилля.
– Даже я понимаю, что война в будущем будет войной моторов, а не лошадей, как в Гражданскую, войной техники и грамотных людей. Парни говорили, что вместо лошадей, которых поить и кормить надо, да и гибнут они легко, нужны маневренные бронированные машины, которые могут вести на своей броне десяток солдат, нужны новые танки, нужны грузовики и другая техника, да и топливо к ним разное тоже надо, чтобы заправлять легко, а не бросать на поле боя только из-за того, что горючее кончилось, – тут уже Буденный также подхватил листы и что-то записал для себя.
И опять мужчины переглянулись, понимая справедливость слов, которые из уст молодой девушки звучали хоть и неожиданно, но очень точно. Да и не расходились ее слова с теми мыслями, которые были и у них самих, ничего нового и неожиданного девушка действительно не сказала, просто обобщила все проблемы, над которыми и они сами не только много размышляли, но и делали по их решению.
Но Надя уже устала, она и так наговорила «сто бочонков собачонков» и поняла, что пора заканчивать разговор.
Сталин тоже почувствовал усталость девушки, поэтому он очень вовремя сказал:
– Думаю, мы и так задержали товарища Надежду, ей пора возвращаться, а нам обдумать все услышанное, – и они вновь вернулись в большой кабинет, где ее уже ждал Михайлов.
К нему-то Сталин и обратился:
– Будет лучше всего, если Максим Дормидонтович отвезет товарища Кузнецову на место, в детский дом, да и заодно с детьми познакомится, подумает, чем им помочь надо.
– С удовольствием, Иосиф Виссарионович, тем более я обещал с ее подругой позаниматься, над ее голосом поработать. Ведь именно она ту песню спела, что я вам пропел, с нее – то все и началось. Глафира Медведева, я ведь правильно запомнил, – и девушка кивнула подтверждающе, довольная, что знакомство с таким великим человеком продолжится.
– Вот и отлично. А товарищ Кузнецова, думаю, повспоминает, что ей еще во сне приснилось, и не удивится, если в следующий раз вместе с Максимом Дормидонтовичем к ней в гости какой-нибудь молодой военный нагрянет, которому она эти сны и перескажет. Только бы жених ее ревновать не стал, – лукаво посмотрел на нее Сталин, а Надя еще раз поразилась его осведомленности обо всех обстоятельствах ее жизни. Она понимала, что после всего сказанного присмотр за ней будет серьезный, но обратного пути уже не было, да и быть не могло– ведь у всех попаданцев общая роль была как раз в том, чтобы помогать людям этого времени, предупреждая по мере сил о будущих проблемах.
– Не станет, товарищ Сталин, он понятливый, да и я все объясню, как надо. Да и про милицию у меня тоже сны были, и про жизнь во время войны, и про все другое. Про медицину, вооружение, жизнь в тылу и на фронте, много всего.
– Вот и отлично. Так что записывайте и вспоминайте, все пригодится. До свидания, товарищ Надежда Кузнецова.
– До свидания, Иосиф Виссарионович. Извините, если чего наговорила лишнего, я ведь не военная. Но я очень рада, что смогла все рассказать, и меня выслушали такие важные люди. И самое главное, поверили мне, ведь на самом деле это действительно немного странно звучит – «сны про будущее», да и мои советы могут показаться глупыми и странными, – еще раз подчеркнула девушка и смущенно улыбнулась.
– Все нормально, товарищ Надежда, не одна вы такие сны видите, да и нет в этих ваших идеях ничего странного и необычного, все лежит на поверхности, да не всегда в руки дается.
Надя вздохнула с таким облегчением, что Сталин невольно улыбнулся, а девушка от всей души улыбнулась в ответ – получилось! Получилось поговорить! Этот недоверчивый человек поверил ей! И пусть сказано не все, что-то упущено, но ее выслушали с вниманием, не наказали, не арестовали, а, наоборот, ждут еще идей и предложений!
Великая мечта всех попаданцев свершилась! Разговор со Сталиным состоялся успешно! Можно выдохнуть спокойно и немного расслабиться, что она и сделала с большим удовольствием.
Она не знала, что после, говоря на их родном языке, к Сталину обратился Берия, подводя итоги их неожиданному общению:
– Коба, ты ей веришь? И впрямь она такие сны видит?
– Про сны – не знаю, а вот то, что она хоть и наивно, но очень правильно все наши проблемы изложила, в это верю, я с ней во всем согласен. Разве мы сами не видим все те сложности, о которых она говорила? Разве сами про это не думали? Она разве что-то неправильное сказала? – Иосиф в упор посмотрел на впервые смутившегося друга и соратника
– Наши люди отнюдь не глупы, а молодежь особенно, они вполне могут подмечать эти ситуации, другое дело, не все имеют смелость об этом сказать.
– А эта девушка – очень смелая и чистая, мы с тобой можем вполне гордиться, что такую молодежь воспитали. Так что, да, я ей верю! И не позволю ее обидеть.
– А то знаю я тебя и твоих сотрудников! Беседуйте, наблюдайте, помогайте, но ничего плохого ей и ее подругам не делайте! А лучше всего подумайте над теми идеями, что она сказала. Ведь правильно – все мы к прошлым войнам готовимся, с шашкой на танки, как Надежда верно подметила, а война совсем иной будет, и мы с тобой это прекрасно понимаем. Так что думай и действуй именно в этом направлении.
– И песни обязательно распространять надо! Песни ведь замечательные, все как одна, как меня уже многие уверяют! – поставил точку в этом разговоре Сталин, выразительно глядя на смутившегося соратника.
На этом разговор и закончился, но выводы из него были сделаны очень серьезные, и в самое ближайшее время они положительно скажутся на всех сторонах жизни не только наших героинь, которые с нетерпением ждут возвращения своей подруги.
Глава 2. « В траве сидел кузнечик».
Глава 2. « В траве сидел кузнечик».
Попрощавшись со всеми присутствующими, Надя вышла из кабинета и дождалась Максима Дормидонтовича, который вернулся к ней с большой корзинкой, от которой вкусно пахло сдобой, фруктами, сладостями – видимо, это был гостинец для детей.
Еще раз поклонившись всем, девушка с сопровождением вышла из темной комнаты на яркий свет солнечного дня и сразу почувствовала, как у нее резко потемнело в глазах, она даже зашаталась – все же волнение всех этих событий оказалось очень сильным. Поняв это, солидный мужчина подхватил ее под руку и повел в тенек, посадил на скамеечку и, намочив платочек в воде фонтана, подал ей, чтобы девушка могла обтереться.
– Прости меня, Наденька, не думал я, что все так обернется, – голос этого большого человека был полон явного сочувствия и сожаления.
– Ничего страшного, Максим Дормидонтович, рано или поздно, но все равно это бы случилось. Я ведь понимаю, что мои песни такие необычные, да и я сама не как все – простая комсомолка в течение такого короткого времени столько внимания к себе привлекла.
– Так что даже хорошо, что именно вы обо мне рассказали и здесь встретили, а то «люди в черном» из НКВД меня сюда привезли, всех перепугав и ничего не объяснив, – тихо сказала девушка, понемногу приходя в себя.
– Ты молодец, правильно себя вела, не растерялась и все по делу говорила. И песню чудесную спела, действительно, очень необычную, – но чувствуя, что девушка очень устала, мужчина перевел разговор:
– Ну что, пришла в себя? Поедем в твой детский дом?
– Поедем! Представляю, как там подруги переживают! Приехали, забрали, увезли в одночасье – куда, зачем, к кому! Вот там паника, небось, поднялась!
– Ничего, сейчас успокоим! Я сам все объясню, скажу, что товарищ Сталин песнями твоими заинтересовался и спеть попросил!
– Так ведь и было, – подхватила уже пришедшая в себя девушка, понимая, что обо всех разговорах и предвиденьях лучше пока никому, кроме Васи, не знать.
Встав, они пошли потихоньку к выходу, где и приблизились к машине, стоявшей в тенечке, той, что ее привезла, уже не было. Сразу располагающий к себе улыбчивый молодой шофер принял тяжелую корзину из рук мужчины и открыл двери для девушки.
– Что, домой поедем, Максим Дормидонтович? – спросил он.
– Нет, Ваня, поедем мы с тобой сейчас в гости к этой замечательной девушке. Не смотри, что она такая молодая, но уже много детей имеет. Сколько их у тебя, Надежда? – улыбаясь, спросил мужчина.
– Да сама еще толком не знаю, то ли десять, то ли пятнадцать, путем и не успела уточнить, – так же улыбаясь, подхватила девушка, и, глядя на оторопевшего парня, объяснила:
– Воспитатели мы с подругами в детском доме, вот буквально позавчера ими стали, не со всеми детьми еще познакомились, а сегодня с корабля на бал вот сюда в гости к Иосифу Виссарионовичу попала. Меня Надей зовут, а ты Иван? – и продолжила, – наш детдом на даче Лямина в Сокольниках расположен, знаешь?
– Кто же не знает, я ведь коренной москвич, все места знаю.
– Повезло тебе, а я совсем недавно сюда приехала, многого еще и не знаю, но очень хочу все посмотреть, жаль, времени на все не хватает.
Пожилой мужчина с улыбкой слушал их разговор и вздыхал с облегчением, он ведь тоже переживал за свою невольную оговорку, рассказав при Сталине про совсем молодую девушку, необычного автора необычных песен, но вышло совсем неплохо, поведение этой девушки всем понравилось, она его не подвела.
А Надя совсем успокоилась и даже решила пошалить:
– Хотите. я вам песенку спою, она, правда, совсем детская, я ее для малышей придумала, но сейчас она очень подходит ко всей этой истории, – и она начала петь, лукаво поглядывая на всех сидящих в салоне, под мерный звук работающего мотора машины, которая везла ее к подругам и «всехним» детям:
В траве сидел кузнечик,
В траве сидел кузнечик,
Совсем как огуречик
Зелененький он был.
Представьте себе, представьте себе —
Совсем как огуречик,
Представьте себе, представьте себе —
Зелененький он был!
Он ел одну лишь травку,
он ел одну лишь травку,
Не трогал и козявку
И с мухами дружил.
Представьте себе, представьте себе —
Не трогал и козявку.
Представьте себе, представьте себе —
И с мухами дружил!
Но вот пришла лягушка,
Но вот пришла лягушка,
Прожорливое брюшко
И съела кузнеца.
Представьте себе, представьте себе —
Прожорливое брюшко.
Представьте себе, представьте себе —
И съела кузнеца!
Не думал, не гадал он,
Не думал, не гадал он,
Никак не ожидал он
Такого вот конца.
Представьте себе, представьте себе —
Никак не ожидал он.
Представьте себе, представьте себе —
Такого вот конца!
Она открыла окно, и свежий ветер совсем унес все ее страхи и переживания, обвевая лицо своим ласковым прикосновением. Допевая последние слова песенки, Надя со смехом проговорила:
– А меня вот не съели, как того несчастного кузнечика, а вовсе наоборот – даже похвалили.
Надя уже совсем успокоилась, и под дружный смех мужчин – молодого и пожилого, проехав сначала по загородной дороге, они въехали сначала в Москву, затем непосредственно в Сокольники, а потом, поплутав немного, и на территорию детского дома, где ее уже встречали все его жители, взволнованные, с заплаканными лицами.
Подруги окружили вышедшую из машины девушку, обнимали ее, тормошили. Наконец, Сима задала вопрос, который был у всех на устах:
– С тобой все в порядке? Где ты была? Куда тебя возили? – неприкрытое волнение и паника звучала в ее голосе.
– Все в порядке, Сима, со мной все хорошо, правда, не волнуйтесь! А была я на «Ближней даче», у Иосифа Виссарионовича Сталина! – и все ахнули в голос от таких новостей.
– Но давайте в доме поговорим, а не на крылечке! Тем более товарищ Сталин нам целую корзину передал всяких вкусностей, – предложила Надя, успокаивая всех своей улыбкой и умиротворенным видом. Мужчины покивали, подтверждая ее слова и улыбались, с симпатией глядя на эту бурную встречу.
И вот все дружной толпой вошли в столовую, где и уселись по местам, оглядывая с интересом незнакомых мужчин и принюхиваясь к их угощению, которое они выставили на стол.
Надю порадовало то, что дети не толпились, не толкались, а уселись чинно и спокойно, видно, присутствие посторонних незнакомых мужчин их сдерживало. Разложили угощение, но пока никто до него не дотрагивался, все чего-то ждали.
Но девушка невольно загляделась, наблюдая, как совсем маленькая девчушка, которую она до этого видела только мельком, мостится на колени к Максиму Дормидонтовичу, а тот сидит с растерянным лицом, не понимая, что ему делать.
В этот момент они так напоминали сценку из мультика про озорную девочку и большого добродушного медведя, который обожали многие дети, да и взрослые в будущем, что девушка улыбнулась и, вспомнив имя девчушки, совпадающее с именем героини, все же решила вмешаться и проговорила тихонько, подходя поближе:
– Маша, ты бы спросила у Максима Дормидонтовича, можно ли тебе к нему на колени, вдруг ему трудно.
– Я не Маша, а Маруся, – четко выделяя трудный звук, проговорила снисходительно девочка.
– А раз дяденька молчит, значит, можно! – и она все же завершила задуманное и притихла, прижавшись к мужчине.
А тот прошептал:
– Не трогай ее, Наденька, пусть сидит, – на что девчушка, поерзав, уселась еще прочнее, и, придвинув к себе и своему мягкому «живому стулу» две конфетки, уточнила:
– А правда, что сам товарищ Сталин эти конфеты нам передал?
– Правда!– подтвердил мужчина, и Маруся с удовольствием засунула конфетку в рот и, бережно расправив фантик, объяснила, что хочет сохранить его на память.
Тут и остальные дети стали разбирать конфеты и фрукты, а Айгуль с удовольствием откусила кусочек яблока и тихо проговорила, как бы сама себе, но Надя услышала:
– Домом пахнет.
Она сидела рядом с шофером певца, но совсем его не стеснялась, и уже привычный платок не был повязан на голове, а лежал на плечах, что очень порадовало Надю, значит, привыкла она совсем к новой жизни.
– А как вас зовут? – обратилась Маруся к мужчине, и, услышав нужное, продолжила:
– Максим Доминонович! – девчушка старательно пыталась выговорить трудное отчество певца, но, не справившись, сказала:
– Дяденька Максим, можно я вас так называть буду, а то отчество у вас такое трудное, – и мужчине только и оставалось, что кивнуть, соглашаясь, а девочка уточнила:
– А вы, дяденька Максим, почему конфету не едите?
– Нельзя мне, деточка, болезнь у меня противная, при ней сладкое есть врачи запрещают, – сконфуженно объяснил мужчина, который, действительно, давно страдал сахарным диабетом.
– Жалко! Тогда можно, я вашу конфетку возьму, потом кого-нибудь угощу? Ведь каждому хочется не простую конфету, а от самого товарища Сталина, – проговорила девчушка удовлетворенно, а Надя села на место, решив, что вмешиваться дальше не стоит, и заговорила, оглядывая всех:
– Понимаю, что всем не терпится узнать, как так получилось, что я попала в гости к самому товарищу Сталину. Но тут лучше расскажет наш гость, знаменитый оперный певец, Максим Дормидонтович Михайлов, – и она показала на мужчину, на которого все посмотрели уже более пристально.
– Так вы такой знаменитый? И это вы про нашу Надю товарищу Сталину рассказали?– уточнила Маруся.
– Получается, я, – сконфуженно произнес мужчина.
– Как ты там, Надюша, говорила: «Хотели как лучше, а получилось, как всегда»? – повторил Михайлов запомнившуюся фразу.
– Вот и я хотел, как лучше, очень уж мне понравилась песня, которую на концерте Глафира пела, запомнил я ее, и при случае Иосифу Виссарионовичу напел, а тот, конечно, стал выяснять, откуда такая песня и кто ее сочинил. Так я про Надю и рассказал, но никак не думал, что именно сегодня, да еще и так внезапно, ее на дачу привезут. Но ваша Надя молодец, и песню очень хорошую новую спела, и с товарищем Сталиным разговаривала уверенно.
– А нам ты песню споешь, которую товарищу Сталину спела? – обратилась девчушка к Наде, а остальные дети внимательно молча слушали бойкую девочку, которая вовсе никого не смущалась.
– Обязательно, только не сегодня, да и Максим Дормидонтович обещал с Глафирой позаниматься, голос ей поставить.
– Обещал, не отказываюсь, – и мужчина внимательно посмотрел на молчавшую все время девушку, которая явно не ожидала увидеть знаменитого певца так быстро и так близко.
– А со мной позанимаетесь? Я тоже петь люблю! Вот послушайте: «Во поле береза стояла, Во поле кудрявая стояла, Люли-люли, стояла, Люли-люли, стояла», – на одном дыхании, но очень точно и верно, пропела мелодию эта необыкновенная девчушка, а все даже ей зааплодировали.
Надя, Глафира и Максим Дормидонтович переглянулись, и чуть ли не хором проговорили:
– Обязательно позанимаемся!
На этом официальная часть закончилась, все вполне удовлетворились объяснениями Михайлова. Посидев немного, все взрослые вышли изо стола, оставив детей, которые стали вести себя свободно, уже не стесняясь, с удовольствием угощаясь вкусными деликатесами «от самого товарища Сталина».
Попросив Тракторину присматривать за детьми, подруги вышли в коридор, провожая Михайлова и Ивана, который также был удивлен увиденным не менее своего начальника.
А мужчина шел задумчивый, глубоко уйдя в свои мысли, и только на крылечке он спохватился:
– Надя, девушки! Можно я к вам не только на занятия, но и просто так в гости буду ездить? Мы с моей Матушкой давно о маленькой девочке мечтаем. Наши сын с дочкой уже взрослые, сынок Игорь, ему уже девятнадцать, тоже певцом мечтает стать. Доченька Валентина, ей семнадцать, к нашему удивлению, химией увлеклась, тоже студентка.
У них свои друзья, заботы, а тут у вас я прямо душой отдохнул. Да и признаюсь честно, зацепила меня крепко эта девчушка, на сердце сразу легла. Как она к вам попала, есть ли у нее кто родные, не знаете? – взгляд большого мужчины был по-детски трогательным, просящим.
Надя потерялась, она ведь просто не успела ознакомиться с делами детей за всей этой чехардой событий.
Выручила, как всегда, Сима, которая уже смогла многое узнать про судьбы ребятишек:
– Нет у нее никого, подкидыш она, в маленьком городке далеко отсюда на крыльце роддома оставили, там и выкормили сердобольные мамочки, а потом в Дом Малютки попала, а позже в детдом отправили. Фамилия Сиротинина, а имя она сама себе придумала, все Мася шептала, вот и назвали Машей, а потом Марусей стала себя называть. Девочка боевая, как видите, но добрая и компанейская.
– Это точно, такая бойкая нигде не пропадет,– поддержал девушек Иван и продолжил:
– Вы вот что скажите, девчата, чем помочь надо? Продукты, вещи, игрушки?
– Это все есть пока, да и мы многое уже подкупили. А помощь нам нужна, особенно по хозяйственной части, завхоз хороший нужен, повариха, даже сторожа, и того нет. Пока эти дни сами справлялись, и готовили детям, и ночевали с ними по очереди.
