Текст книги "Привет, Маруся! (СИ)"
Автор книги: Наталья Чернякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
– Может, погостите еще? Ну куда ты поедешь с этими синяками? Оставайтесь, прошу, – взмолилась Голубева, услышавшая мой вопрос. – Представляете, как мы здорово отдохнем за эти десять дней?
– О да, если снова не придет какая-нибудь потенциальная невеста твоего брата с целью свести с нами счеты, – включилась в беседу Олеся.
– А что такого? Как говорится, когда бьют по правой щеке, подставь левую. Да, Стаська? Ты-то знаешь, – лениво бросила Катя.
Смешно им.
Злость на Настю постепенно ушла, оставив после себя пустоту и равнодушие, я закрыла лицо руками, сползла вниз и тихо разрыдалась, очередной раз жалея себя: «Ну почему все так бестолково складывается в моей жизни? Одна на всем свете: ни мамы, ни любимого человека рядом. Папе тоже уже не нужна».
– Ну что ты плачешь, маленькая? – Валера вошел в нашу с девочками комнату и ласково потрепал меня по макушке. – Несчастная любовь? Я прав?
– Офигеть, наблюдательный.
– Расскажешь мне о нем?
– Нет.
Примечания
6 «Конь» («Выйду ночью в поле с конём…») Автор музыки – И. Матвиенко, автор текста – А. Шаганов
7 «Рыжий конь» Автор музыки – В. Добрынин, автор текста – Л. Дербенев
8 «Сивка – Бурка» Автор музыки – М. Дунаевский, автор текста – Л. Дербенев
Глава 8
– После питательной и тяжелой праздничной трапезы хочется чего-нибудь легкого, диетического, но новогоднего, – размышляла Катя. – Как говорится, мир тесен? Садись на диету! Стаська, у тебя нет в запасе рецепта какого-нибудь интересного и простого блюда? Мама бы приготовила.
– Мама-мама. Сама-то когда маму накормишь? В деревне живешь, а ничего не умеешь, – проворчала я. – Что тебе из новогоднего хочется: сушеной рыбы с хреном или маринованных мандаринов? И вообще, хватит валяться. Вставайте, будем готовить обед, – приказала я подругам.
Катины родители целыми днями находились в городе, отец служил в полиции, а мать работала в одном из городских магазинов. Валера в школе почти не показывался, поэтому чаще всего каникулярное время мы проводили вчетвером. Когда я позвонила папе и сказала, что хочу задержаться у подруги, он категорично заявил:
– Стаська, пойми, неприлично десять дней находиться в гостях.
Да, все правильно. При других обстоятельствах я бы тоже так сказала, но папа не знал, что мое лицо расцвечено всеми цветами радуги – красавишна еще та. Правду сказать я не могла по известным причинам, потому пришлось убеждать его в неземной любви к деревенскому быту, к разнообразным природным ландшафтам, к необыкновенным, дружелюбным и добродушным труженикам полей.
– Папа, я не в тягость родителям Кати, к тому же помогаю им по хозяйству. За домашними животными ухаживаю, правда, делаю это пока под руководством Марии Александровны, мамы Кати.
– Вот это новость, – засмеялся папа. – Ну, хорошо. Оставайся до конца каникул, раз так хочется.
– Спасибо, папочка, – я с облегчением вздохнула, положив смартфон подальше в шкаф.
Когда пришли родители, стол был уже накрыт. Куриные зразы с черносливом и морковный кекс ждали своего часа.
– Хитренькая, – канючила Катька, жалуясь матери. – Мы – и это, и это, и это, а она только – то.
– Блестящая речь, захочешь, да не возразишь, – засмеялась я.
Если перевести на русский язык сказанное новоиспеченной Эллочкой-людоедкой, то станет понятно: подруга жаловалась на то, что я только руководила процессом, а исполнителями кулинарных шедевров были брат и сестра Голубевы, а еще Олеся, которая тоже задержалась в гостях.
В дополнение к приготовленным блюдам мы из дубовых бочек, стоящих в погребе, достали настоящие соленые огурцы, помидоры, квашеную капусту и арбузы. Красота!
– Стасенька, оставайся у нас. Посмотри, как хорошо у тебя все получается: и готовка, и уборка, и уход за животными. Сама не сидишь на месте и ребят подтягиваешь к труду, – сказала однажды Мария Александровна.
– Мама, ну ты и нарисовала картинку: Стаська пашет, а мы бездари и лодыри, только за столом себя проявляем за поглощением пищи, – возмущенно проговорила Катя.
– Я так не сказала, но ты раньше вообще не готовила, уборкой занималась после десятка напоминаний, а тут все добровольно делаешь, без напутствий и условий.
– Ага, Доцент кого хочешь заставит, – процитировала Голубева фразу из известного фильма. – Попробуй сказать ей поперек. Может банку сока на голову вылить или сковородку с жареной картошкой надеть.
Все вспомнили недавний инцидент с несравненной Настей и засмеялись.
– Кто не работает, тот не ест. Моя жизненная позиция, – нравоучительным тоном заявила я.
– Кто не работает, тот удачно вышел замуж, – перебила Катя мою патетическую речь.
– Но для тебя сделаю исключение. Хочешь – поваляйся в постельке. Я сама все бытовые вопросы решу, – продолжила я и пожала плечами. – Мне вообще нравится сельская жизнь.
Валера внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал, а вот Катька возражала:
– Нравится потому, что сейчас для тебя это развлечение, а если постоянно занимаешься такой хваленой крестьянской работой, вскоре начинает тошнить об одном только упоминании о ней. Это еще огород не надо поливать и грядки полоть. Так что не путай туризм с эмиграцией.
Может быть, Голубева и права. Но мне не так нравилась сельская жизнь, как семья подруги. Мария Александровна покорила своей добротой и мудростью, отец – какой-то мужской основательностью, надежностью. Валера…Валера просто нравился. В душу не лез, но я чувствовала, что в случае чего смогу на него рассчитывать. Не такой уж он зануда, как оказалось при ближнем рассмотрении. Подружимся, несмотря на разницу в возрасте.
Однажды по дороге в магазин мы с девочками столкнулись с Настей и ее подругой. Завидев нас, девушки перешли на другую сторону.
Я не могла понять одного: как можно, выйдя из одних отношений, тут же бросаться в другие? Ведь что-то же связывало Настю и ее бывшего жениха, наверное, замуж за него собиралась? Он ее бросил, а она тут же забыла о своей неземной любви и воспылала новыми чувствами к другу из далекого детства. Или никакого жениха не было вовсе? Я знала некоторых девиц, которые, не имея бурной личной жизни, сами выдумывали небылицы о взаимоотношениях с парнями, наверное, для того, чтобы не выделяться на общем фоне счастливых парочек. Лгали всем и верили собственным придумкам. Может, и Настя из таких же фантазерок? Не исключаю, что она искала сочувствия, когда говорила о разрыве отношений – вот для этого и придумала интересную историю.
– Меня не покидает ощущение, что Настька как кошка влюблена в Валеру, – размышляла Олеся.
– Как кошка? Ты не права. Она влюблена как лошадь, – с энтузиазмом поправила подругу Катя.
– Зачем вы обижаете бедных животных? – наигранно сурово сказала я. – Она в него просто влюблена. У них ранее были отношения?
– Нет. Но все давно знают, что Настя любит брата. Сама много раз признавалась ему в высоких чувствах, шагу не давала ступить, а три года назад уехала из деревни, думали, смирилась. Все вздохнули: может, выйдет замуж и забудет Валеру. Как видишь, вернулась без мужа, теперь от нее не избавиться. Если только применить силовые методы…
– Противозаконные методы не наши, – в разговор вступил Валера, зашедший в дом после уборки двора и случайно услышавший последние реплики. – Не вздумайте что-либо предпринимать. Сам разберусь.
– Мы и не собирались. Только прошло уже три дня после Нового года, а Настька так и не извинилась за свое хамское поведение. Какой пример она подает молодым, дорогой братец?! – произнесла с патетикой в голосе Катя.
– Не лезьте в это дело. Я сам разберусь.
– Ага, разберется он, знаю, плавали: сейчас начнет давить на ее совесть, а это ни к чему не приведет, конечно, она извинится, но только для того, чтобы угодить любви всей ее жизни, – сказала Голубева, когда Валера ушел на работу. – Тут нужно действовать иначе, не уговорами, а хитростью.
– Это как? – нахмурилась я.
– Нужно, чтобы Настька испугалась.
– Ты предлагаешь ее побить?
– Нет. Есть другой действенный способ. Давайте пустим по деревне слух, что она того…
– Чего того? – во весь рот улыбнулась Олеся.
– Как бы культурно выразиться…Скажем, у нее истерия на почве неразделенной любви к дальневосточному жениху. Вот смотрите. Колька-диджей сказал мне, что это Настя целый вечер заказывала песни про коней. Тебе крикнула: «Копыта к бою», наверное, была в образе кобылы Наполеона или парнокопытного другого военачальника. Целую ночь гарцевала по всему залу, как безумная, помните ее возглас: «И-го-го»? Нормальный человек будет так себя вести? Нет. А в магазине продавщица тетя Рая Стаську и тебя, Олеська, назвала Марусями, потому что Настька ей сказала: «Здорово я вчера Марусе физиономию разукрасила! Не будет на чужих женихов смотреть. И той, другой Марусе, тоже надо врезать на всякий случай, чтобы сюда больше не ездила». Это она про тебя, Иванцова, если не поняла. Уже имена путает. Точно у нее истерия на фоне стресса. Надо предупредить соседей.
– Прекращайте бессмысленный и напрасный спор. Не надо ничего делать. Мне ее извинения не нужны, сама виновата, спровоцировала Настю на эти поступки: никак из себя не вытравлю Кутузова с его вечными шутками и подколами. Так что, успокойтесь. Нормальная она, просто была очень пьяна. А в остальном Валера сам разберется.
Подруги меня не услышали и не успокоились.
Вечером приехали Голубевы-старшие. Мария Александровна, выкладывая на стол купленные в городе продукты, обескуражено проговорила:
– Валера, сейчас видела на остановке своих подруг: тетю Ларису и тетю Свету. Не поверишь, они сказали, что у твоей бывшей одноклассницы Насти болезнь Альцгеймера с шизоидными отклонениями и деменцией – все село, оказывается, в курсе. Говорят, она укусила мать дальневосточного жениха, его сестру окунула в унитаз. Но сама этого не помнит, наверное, болезнь уже прогрессировала. Тетя Клава на всякий случай решила вызвать полицию, чтобы Настю отправили на освидетельствование в психиатрическую больницу. Девочка стала опасной для общества: Станиславу ударила, Олесе грозила расправой. Бедная Настя, такая молодая, а уже настолько больная.
Я незаметно показала Голубевой кулак.
Валера же, подозрительно посмотрев на нас, раздраженно пыхнул ноздрями и спросил:
– Все те же на манеже. Ваших рук дело?
Катя, улыбнувшись, сделала невинную гримасу и надменно произнесла:
– Что недоказуемо, то ненаказуемо. Эти разговоры и сплетни – результат ее поступков. Мы здесь при чем?
Вечером того же дня в дом Катиных родителей с извинениями пришла Настя.
– Мне нужно с тобой поговорить, – виновато промямлила девушка, обращаясь ко мне.
Глава 9
Я, посмотрев в зеркало на свою опухшую сине-красную скулу, сказала:
– У меня нет настроения с тобой общаться. Надоел этот цирк с лошадями.
– Хотела извиниться за свое поведение, – продолжила Настя.
Я ахнула и натурально удивилась:
– Ниче се. А, понимаю причину твоего демарша: испугалась, что в скором времени тобой заинтересуются полицейские с дубинками или люди в белых халатах со смирительной рубашкой и нейролептиками?
Девушка опустила голову и заплакала. Я поняла: своими подозрениями попала в точку.
– Очень прошу: извини меня. Понимаешь, я недавно рассталась с женихом, поэтому на празднике пыталась забыться. Не волнуйся, у Валеры тоже попросила извинения. Он сказал, что простит лишь в том случае, если простишь ты.
– Мгм…Прощаю, ибо не хочется трепать по селу доброе имя директора школы. Мой тебе совет: впредь постарайся держать себя в руках, ну, ты поняла. Это так, к сведению, заметки на полях.
– Спасибо! – у девушки на глазах снова выступили слезы.
Постояв еще минуту и не дождавшись от меня новой реплики, Настя выбежала из комнаты, еще раз поблагодарив за лояльность.
– Спасибо! Какая в этом слове простая и ясная сила, – отозвалась из гостиной Катя. – Вот так нужно воспитывать молодое поколение, дорогой брат. Жаль, что я не пошла в педагогический. Из меня бы получился великолепный учитель.
***
Каникулы подходили к своему завершению. Синяки почти полностью прошли, и если умело наложить на лицо крем, а потом хорошенько припудрить носик, то совсем не были заметны.
Я очень скучала по своей квартире, не той, что сейчас, а где хозяйничала сама, расставляя наши тарелки-кастрюльки по своим местам. С приходом мадам Квашняк мои простенькие в своей красоте кухонные принадлежности, предметы быта, любовно приобретенные еще мамой, куда-то исчезли, а им на смену пришли другие: современные, важные, громоздкие. И еще я поняла: мне очень плохо без папы, без его добрых глаз.
Проанализировав время, проведенное у родителей Кати и Валеры, я решила, что двухнедельные каникулы удались. Несмотря на Настины новогодние скачки, жизнь в селе мне понравилась. Я уже и забыла, как хорошо жить с мамой. Нет, не с мачехой Квашняк, а именно с мамой – доброй, душевной, всепонимающей мамой, какой была Мария Александровна. Вот бы такую жену моему папе!
– Девочки, приезжайте к нам в любое время, всегда будем рады вас видеть, – расчувствовавшись, сказала мама Кати и положила нам с собой увесистые продуктовые наборы.
Валера, прощаясь, долго держал мою руку в своей, а потом сказал, что рад, хоть и стыдно признаться, горячей эпопее с Настей. Благодаря этому гости смогли здесь задержаться и ближе познакомиться со всей семьей.
***
– Здравствуй, дом, милый дом, – всплеснув руками, сказала я. Однако, зайдя в свою комнату, настроение тут же провалилось до критической отметки: везде царил абсолютный беспорядок. – Папа, почему компьютерный стол стоит не на своем месте? Где мой плательный шкаф?
– Мы сделали небольшую рокировку, переставили мебель, – опередив отца, прощебетала Квашняк-старшая. – Правда получилось миленько?
– Па-па, вопрос адресован тебе, – возмущенно запыхтела я.
– Дочь, мы твой шкаф поставили в нашу комнату. Инессе Ивановне некуда класть свои вещи.
Ну весомый аргумент, что сказать. Цирк с конями продолжается.
– А мой абсолютно новый и дорогой антикварный комод XVII века передвинули в твою спальню. У тебя же все равно меньше вещей, – гневно буркнула Квашняк и вылетела вон.
– Новый антикварный комод XVII века? Как же он до сих пор не рассыпался? Он из железа или золота? Прямо-таки оксюморон ходячий, – зло засмеялась я. – А замки поменять в нашей квартире на новые антикварные крючки, чтобы я сюда не вошла, Инесса Ивановна тебе еще не подсказала? Думаю, скоро так и случится.
– Не думал, что ты так отреагируешь. Хорошо, мы все вернем назад Стася. Прости.
Вот не понимаю я иногда папу: неужели трудно было позвонить мне и спросить? Сюрприз они хотели сделать. А если мне этот шкаф дорог как память? Мы еще с мамой его покупали, когда она не болела. Вообще, кто такая Инесса Ивановна? Почему она распоряжается в нашем доме? И почему папа снова идет у нее на поводу?
Возвращаясь после занятий и практики домой, я старалась меньше бывать в гостиной, на кухне, чтобы снизить до минимума встречи с Квашняк. Из-за Инессы Ивановны все реже и реже приходилось общаться с папой. Я не думала о том, что он меня разлюбил, забыл или предал, но что часть предназначенного для меня места в его сердце перехватила мадам Квашняк, я уже не сомневалась.
Подготовка к занятиям занимала значительное время, я на всю пользовалась своим привилегированным положением студентки: училась, училась и училась. В этом был плюс: будущая профессия не позволяла легкомысленно относиться к занятиям, да и меньше времени оставалось на размышления о жизни. И все чаще и чаще душу бередил вопрос: не съехать ли из дома в общежитие при колледже?
***
Перед Восьмым Марта Катя снова пригласила нас с Олесей в деревню. Иванцова сразу отказалась, потому что завалила контрольные тесты по анатомии и физиологии человека, нужно было готовиться. Я такими проблемами не страдала, напротив, училась легко, поэтому с радостью согласилась вновь навестить семью Голубевых. Отец не возражал. Он в последнее время вообще многое мне позволял, будто заглаживал свою вину.
На этот раз меня доставил с ветерком в село Валера, прежде заехав к нам домой. Мадам Квашняк так и припала к окну, разглядывая водителя и его тачку. Режим Добчинского и Бобчинского активирован: сейчас же известит своих подруг о пренеприятнейшем известии: у падчерицы появился парень с крутой машиной.
Накануне я купила небольшие подарки и Марии Александровне, и Кате – все-таки праздник. Как они были рады, когда получили по коробке шоколадных конфет и роскошной цветочной композиции из мыла необыкновенно тонкого аромата. Я весело провела время среди любящих друг друга людей и сама, кажется, утопала в любви.
От Голубевой мне было известно, что Настя сразу после новогодних каникул уехала из деревни.
– После Катиных методов воспитания от девочки все шарахались, считая Настю сумасшедшей, – говорила Мария Александровна. – Нельзя так поступать с людьми, дочь.
Валера был согласен с матерью:
– Ее бесполезно в чем-либо убеждать. Если вобьет в свою голову, никакими силами не вытащишь. Стася более толерантна, чем подруга. Что вас таких разных объединяет?
– Любовь к тебе, – не подумав, брякнула Катька.
Я сделала Голубевой страшные глаза и закусила язык, чтобы не ответить резкостью на глупость Голубевой. Валера как-то странно посмотрел на меня. Неужели поверил Катькиным бредням?
– Вечно ты все путаешь, маменька. Больше всего на свете я люблю статных мужчин, пирог с яблоками и имя Роланд, – справившись со своими эмоциями, безмятежным голосом отозвалась я, обращаясь к Катьке. – И вообще, не тыкай вилкой в омары – это для генерала поставлено.
– Хм. Тебе нравится Чехов? – почему-то удивился Валера. Я пожала плечами: что здесь особенного? – Это мой любимый писатель. И не только он.
– Вот видите, как много между вами общего, – продолжала нас сватать Катька. – Надо жениться.
Я покраснела: вот язык без костей.
С того дня Валера начал оказывать мне повышенные знаки внимания. Проявлялось это по-разному. Он часто приезжал в город под предлогом совещания, каких-то дел, связанных с ремонтом школы, закупкой оборудования, и неизменно заглядывал к нам в колледж, часто подгадывая под большую перемену или окончание занятий, иногда подвозил до дома. Мы много разговаривали о профессиях, семьях, литературе – да обо всем на свете, даже об отношении к своим и чужим детям. Во многом наши взгляды совпадали.
В последнее время Валера часто звонил, приглашая меня в театр, кафе, но я находила способ отказаться, хотя пару раз все-таки сходила с ним в кино. Мачеха уже привыкла к мысли, что у жениха падчерицы крутая тачка. Наверняка думала: пусть, так даже лучше, не стыдно проехать перед носом опешивших подруг. И начала строить счастливые планы по скорейшему от меня избавлению. А что? Отлично ей тогда заживется: будет полноправной хозяйкой в доме, и отца, а также его зарплату со мной не придется делить.
Мне же замуж не хотелось. Да, Валера нравился, вполне устраивали его замечательные личностные качества: порядочность, мужественность, рассудительность. Но мне было с ним непроходимо скучно. Не хватало тех чувств, которые я испытывала с Кутусовым-Князем: легкости во взаимоотношениях, душевности, теплоты, юмора. Мне не хотелось играть постоянно навязываемую роль маленькой девочки, которую кому-то нужно опекать, наставлять на путь истинный, внушать какие-то очевидные догмы – воспитывать. Моя свободолюбивая натура не выдерживала любого диктата. Я понимала: Валера – хороший человек, но он не для меня, а я не для него. Вот с Олеськой ему будет самое то: она легко умеет подстраиваться под любой характер. А мне с Валерой просто нравится дружить. И все.
Я очень боялась, что однажды Голубев так и скажет: «Выходи за меня замуж». Конечно, ему нужно жениться, в конце мая стукнет двадцать восемь. Но как мне выйти из такой щекотливой ситуации, я не знала. К тому же не хотелось терять дружбу ни с ним, ни с Катькой, ни с добрейшей Марией Александровной.
Я решила при удобном моменте самой затеять этот неприятный разговор, сыграть на опережение. И такой момент наступил.
Валера приехал к нам домой накануне своего дня рождения. Дверь открыла Инесса Ивановна и, судя по ее вытянутому face, она была немного ошарашена: перед ней стоял тот самый симпатичный водитель крутого внедорожника Nissan, несколько раз подвозивший до дома ненавистную падчерицу. Валера подарил мачехе цветы, коробку конфет и прошел в сопровождении мадам в мою комнату.
– Дорогая, обрати внимание на этого прекрасного и воспитанного молодого человека, – нежным голоском пропела Инесса Ивановна и подмигнула.
А то я без глаз, не знаю, что он и прекрасный, и молодой, и воспитанный. Как же устала от ее напыщенных высказываний-штампов.
Вскоре этот замечательный во всех отношениях парень, сидя за чаем, пригласил меня на свой день рождения. Я молчала, собираясь с мыслями.
– Скажи мне что-нибудь, Стаська.
– Валера, прости меня, я не поеду.
– Но почему?
– Не хочу, чтобы ты привязался ко мне и однажды позвал замуж. Понимаешь, я ничего к тебе, кроме дружеского расположения, не чувствую. Ты дорог как друг. И я очень рада, что ты у меня есть, – выпалила такие трудные слова и вышла из-за стола.
– Любишь другого, да? Или шейха тебе подавай? – не дав мне раскрыть рот, он тут же зло прошипел: – Значит второе. Все вы одинаковы.
Я снова села, расстрелянная его взглядом. В глазах от обиды закипели слезы.
– При чем здесь это? – Хотелось жестко отрезать: не люблю тебя, этого достаточно. Но зачем обижать парня? – Я не хочу замуж. Просто не хочу замуж.
Валера помолчал, а потом тихо спросил:
– Тебе Катька все рассказала, да? Выдала мою тайну? Поэтому таково твое решение?
– Э-м… Какую тайну? Зачем ты разговариваешь со мной загадками?
– Все понял, можешь не продолжать, ну, спасибо, сестрица, значит, разболтала. А на день рождения все же приезжай. Буду рад тебя видеть.
Валера подскочил и, не простившись, ушел. На душе было гадко: такого хорошего человека обидела.
Еще сильнее испортилось настроение вечером, когда пришел счастливый папа и огорошил меня радостной новостью: они с Инессой ждут ребенка. Через полтора месяца свадьба. Квашняк тут же добавила:
– Ты приглашена, дорогая.
Приглашена? К собственному отцу приглашена? То есть понимать следует так: я лишняя на этом празднике жизни, но они меня все же приглашают в круг их гостей. Вот спасибо. Я встала из-за стола и, не доев, ушла в свою комнату, по закону жанра громко хлопнув дверью.
Глава 10
Иногда «счастье» сваливается так неожиданно, что не успеваешь отскочить в сторону. Так случилось и в тот жаркий июльский день, когда редкие дожинки царапали оконное стекло и на улице было грустно и неприветливо. Практика закончилась, и в честь этого события я возвращалась домой раньше обычного, обдумывая предложение администрации больницы о временной работе в период летних отпусков в качестве младшей медсестры неврологического отделения – так это звучало на официальном языке. Через два дня, в понедельник, я должна была дать ответ: выхожу или нет, а еще через неделю в случае согласия – приступить к работе. «Зачем брала эти два дня на размышление? Надо было соглашаться сразу, и все», – ругала я себя. – Хорошо, приду домой – и после обеденного перерыва позвоню старшей медсестре».
Открыв дверь квартиры своим ключом, я услышала неторопливую, приглушенную речь, доносившуюся из комнаты папы. Говорила по телефону мачеха, тоже почему-то оказавшаяся дома раньше обычного:
– Ну, что ты, дорогая, к свадьбе мы полностью готовы, еще неделя – и я законная супруга Машкова. Если бы ты знала, как я жду этого момента. Да, ты права: я не намерена терпеть эту сиротинушку. Сразу после свадьбы поставлю вопрос ребром: или я, или она. Пусть катится в свое общежитие при колледже недоумок, – и после паузы продолжила, видимо, выслушав мнение своей визави: – А что Олег? Придумаю что-нибудь. Мне ведь волноваться нельзя, вдруг выкидыш! Кого ты думаешь выберет Машков: своего первого и единственного ребенка или эту, прости, господи, приживалку?
Квашняк рассмеялась. Значит, «пусть катится приживалка в общежитие недоумок»…Я стояла у двери ни жива ни мертва, затем, приняв решение, быстро прошла в коридор и громко хлопнула дверью, демонстрируя этим будто бы свое возвращение. В ту же минуту из-за дверного проема показалась голова мачехи, а потом и выплыла вся тушка.
– О, дорогая, ты сегодня рано. Что так?
– Выгнали из колледжа.
– Никак не могу понять, когда ты шутишь, а когда говоришь правду, – недовольно пробубнила она и, прикрыв дверь, снова вернулась к телефонному разговору.
Сначала мысли вращались хаотично, а затем наметился их четкий ход. Наверное, на подсознательном уровне я допускала подобное развитие событий, поэтому более-менее была готова к такой развязке. «Так, до начала работы у меня десять дней, придется на это время куда-нибудь уехать. Во-вторых, пока в общежитии ремонт, нужно снять квартиру. Деньги. Денег из маминой копилки должно хватить до начала учебного года, а потом стипендия, средства от подработок, думаю, всего этого будет достаточно, чтобы скромно прожить время, пока учусь, – проносились мысли со спринтерской скоростью. – И вывод: привыкай, дорогая, карабкаться по жизни самостоятельно». Я немедленно открыла ноутбук и нашла несколько интернет-магазинов, торгующих горящими путевками. К счастью, в одном из них на завтра были путевки сразу по трем направлениям: во Владивосток (о, нет! сама два года назад вернулась из тех мест), в Москву и Санкт-Петербург.
А, может быть, в Питер? И все образуется?
Туда, где мосты разводные целуются…9
Как там дальше? Стихи, увы, не моя чашка чая. Неважно.
Мне вдруг вспомнился тот наш давний разговор с Сашкой: «Приедешь ко мне на каникулах? Нет, ну правда! Проведу специально для тебя эксклюзивную экскурсию по городу». Под впечатлением тех воспоминаний остановилась на третьем предложении.
Я поеду на целую неделю в город на Неве! Вот Сашка обрадуется! Только мы последние пару месяцев совсем не общались, не было на это времени: зачеты, экзамены. А потом и практика навалилась. Я решила ничего не говорить подруге о предстоящем визите. Пусть будет сюрприиииз! Выкупив путевку и решив вопрос с транспортом (вылет из Новосибирска утренним самолетом), я спокойно уложила вещи в походную сумку. Покрутив в руках серебристый самолетик-талисман, засунула его поверх футболок.
– Куда это ты хочешь поехать? – надменно произнесла мадам Квашняк.
– Этим летом я хочу за границу. У меня такая традиция: каждое лето куда-нибудь хотеть.
– Куда это ты собираешься на ночь глядя? – поправила себя Инесса Ивановна.
– Ухожу, надоело быть бедной приживалкой в углу, отгороженном дерюжкой.
– Не драматизируй. У тебя есть целая комната. Так куда ты?
– За тестом на беременность.
– Ты беременна? – с ужасом в голосе спросила мадам, выхватив из контекста главное.
Ага, испугалась. Как тут выгонишь беременную падчерицу?
– Вам куплю.
У нее в глазах мелькнул еще больший страх, или мне так показалось, и она тут же, не говоря ни слова, ретировалась, громко хлопнув входной дверью, видимо, оправилась к Лазаревской за очередным советом.
По дороге в Новосибирск я отправила папе сообщение: «Не волнуйся, улетела на неделю в Питер к подруге». Отец был на дежурстве, но тут же перезвонил:
– Стася, почему раньше не сказала о поездке?
– Так получилось. Все решилось за полчаса, – и добавила: – Пойду искать по свету, где оскорбленному есть чувству уголок. Карету мне, карету. Короче, хочу встретиться с Сашкой. У меня всего лишь неделя, потом выход на работу. Не сердись, папочка.
– А как же свадьба?
– Это без меня.
– Стасенька, но мне очень важно видеть тебя на этом торжестве. Ты же моя дочка. Как же так, Стасенька? – растерянно проговорил папа.
Я жалела папу, но он сам загнал себя в эту мышеловку. Добровольно. Идти следом на закланье не хотелось. И еще я знала точно: не выдержу эту свадебную экзекуцию.
– У тебя скоро будет жена и свой ребенок. Пора разрывать пуповину, связывающую нас, тебе нужно жить для своей семьи, а я только мешаю этому. Обо мне не беспокойся, проживу. И спасибо тебе за все. Вернусь, еще поговорим.
И сбежала со связи, отключив телефон.
Примечание
9 Светлана Локкина «А, может быть, в Питер?
Глава 11
Хоть и утро, а уже жара, питерское солнце, ошалев от собственной наглости, плавило асфальт. Я решила: при любой погоде ни в коем случае не стану отсиживаться в номере: проведу время, изучая достопримечательности города и области.
По дороге в Парк-отель «Львиный мостик», где нам предстояло жить всю неделю, руководитель группы организовал небольшую обзорную экскурсию по городу. Более подробная должна состояться вечером. Я на сто восемьдесят градусов вращала головой. Конечно, в свои девятнадцать в силу частых ротаций семьи мне многое удалось увидеть, но таких красот я еще не встречала, и очень удивилась, узнав, что мы будем жить в трехстах метрах от Поцелуева моста – самого романтичного места всех влюбленных. Освоившись в номере на двоих и позавтракав, решила, наконец, позвонить Саше. Теперь можно.
– Я в больнице, – скупо отчиталась подруга.
«Вот ведь бестолковая, – ругала я себя, – не подумала, что Сашка работает по субботам. У нас-то практики по выходным не было».
– Хорошо, не буду тебе мешать.
– Не помешаешь. Я получила место младшей медсестры. Поработаю до окончания лета, а потом поживем – увидим.
– Сейчас, неверное, лежачих кормишь завтраком?
– Нет, хуже, – поправила меня Саша и засмеялась: – Подметаю прилегающую к больнице территорию. Не явился на работу менеджер по благоустройству, пришлось мне мести асфальт и поливать растения.
Мошкина подробно рассказала, где трудится, в каком отделении. Проложив маршрут на навигаторе в смартфоне, отправилась навестить подругу.
Подходя к больнице, я уступила дорогу машине реанимации, ехавшей с сиреной. На мгновение в оконном проеме скорой мне показалось, мелькнуло лицо Кутусова – и тут же екнуло сердце. «Тьфу ты, привидится же такое, – подумала я, – видимо, на подсознательном уровне до сих пор испытываю страх встречи с вражеской силой».
Сашку я заметила еще издали, она поливала цветник с любимицей руководителей бюджетных учреждений – ярко-красной геранью. Подруга изменилась мало, но все же похорошела и несколько округлилась в нужных местах. Подойдя к ней на расстояние в два метра, я не выдержала и рассмеялась:
– Бесконечно можно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течет вода и как работает Сашка Мошкина.
– Стаська…Удивила, так удивила. Почему не предупредила заранее?
– Привет, Сашка. Сюрприз удался? – сказала и с объятиями бросилась к подруге.
– Не то слово, – почему-то холодно ответила Мошкина. Я ожидала другой прием, более радушный что ли. – Где остановилась?
