Текст книги "Игры с судьбой. Книга третья"
Автор книги: Наталья Баранова
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
19
Ночь.
На Софро всегда ночь. Одна заполненная сиянием Галактики, вторая – темная, беззвездная, пустая. Провальная.
Нереальный мир, невозможный. Серебрящиеся ковыли под ногами. Словно хрустальные – горы вдалеке, темная гладь мелкого залива, в котором отражается небо, словно в лучшем из зеркал.
Так легко, бродя по тропинкам этого мира, верить в реальность Аюми. Второго подобного этому мира – нет. Нигде больше не настигает так полно и ярко сопричастность всех тайн бытия. Нигде не кажутся дальние миры более ближними.
Подними голову в полдень – вон они все. Висят над головой. В молочных спиральных рукавах. И Ирдал и Рэна. И Лагали и Гвенар. Ра-Мирран и Раст-Танхам…..
Не случайно по сию пору называют Софро подарком Аюми, неспроста. Вопреки всем законам, насмехаясь над правилами бытия, почти в самом зените, вне плоскости эклиптики вращается Сердце Мира. Темная, загадочная планета.
Да полно, планета ли? Месяца хватит – пешком исходить вдоль и поперек. Забраться на вершины самых высоких местных гор, спуститься в самые глубокие низины. Ни вулканов на ней, ни ледников.
Да только не поворачивается язык назвать и астероидом. Ни на одном из астероидов нет ни воды, собранной в миниатюрный, как раз по габаритам, океан, ни плотного слоя атмосферы, наполненной живительным кислородом.
Вопреки всем законам мироздания существует и живет!
В хрустальных горах берут начало малые реки, текут, говорливые, звенящие воды к морю. В лесах, раскинувшихся на склонах, распускаются в звездный полдень цветы, наполняя тьму благоуханием.
И идешь по этому странному миру, словно в сказку попав, в самую невероятнейшую небыль!
Колотится сердце от аромата цветов и трав, от сияния в зените, от теней и кажущихся вздохов. Но и Сердце Мира неспокойно. В палевом сиянии нет умиротворения. Тревога. И сюда забралась!
Раньше не думал ни о чем дурном. Нынче же – тревога на лица встречных, хочешь, не хочешь, а задумаешься.
Идет рядом Рэй, ступает мягко, неторопливо. Вышагивают оба как два юнца явившиеся полюбоваться на столицу Лиги. Хоть раз в жизни да увидеть мир, о котором так много говорят. Который так много значит.
Оба юны, словно ровесники, молодые лица, но у обоих в глазах тень. Здесь на Софро еще не привыкли смотреть так, как их жизнь научила, словно каждого выпытывая, что он готовит им.
Присев на палевый мрамор скамьи у фонтана, Рэй посмотрел на Да-Дегана. Вздохнув, отвел взгляд.
Да-Деган пожал плечами. Сердиться на юношу он не мог, хоть и хотел поначалу.
– Ну, зачем ты сюда сорвался? – спросил.
Рэй пожал плечами. Подняв взгляд, он смотрел на Галактику, висевшую почти в зените.
– Я почти позабыл это, – проговорил юноша, – как будто вечность минула. – На губах возникла легкая тень полуулыбки – легкой и почти виноватой. – Когда я был здесь в последний раз, все в этом мире было иначе. Помнишь? Помнишь наш тихий огромный мир, спокойный и не ведающий тревог? Размеренную жизнь, умеренного накала страсти приключений? Даже Стратеги почти никогда не рисковали всерьез. Там, в Закрытых Секторах все мы знали – помогут и спасут. Даже если смерть смотрит в лицо, отобрать жизнь она не сможет. А если отберет жизнь, то останется честь. Дети…. Какие ж были мы дети…
– Все растут, Рэй!
– Ты не понимаешь. Я не о себе. Весь этот мир, вся Лига, мы – дети. Счастливые дети, которые не ведали бед. И оказались к ним не готовы.
Замолчав, Рейнар снова посмотрел в лицо Да-Дегана. Вздохнув, не смог удержать улыбки на лице. И из глубоких зеленых глаз – омутов, стрельнуло предчувствием беды.
Внезапно вскочив на ноги, он снова посмотрел ввысь, словно стремясь к молочному сиянию Галактики, висевшей в небе.
Исказилось лицо, словно грыз Рейнара червячок сомнений. Да и как могло быть иначе?
– Мы вырастем, Рэй, – произнес Да-Деган негромко. – Рано или поздно все дети вырастают. Вот увидишь, все будет хорошо….
– Хорошо, – выдохнул Рейнар…. – Что это «хорошо»? Я еще помню спелый колос легенд, сказания об Аюми – совершенных, как звездный свет. Если верить сказаниям, которые ты сам обернул в одежды песен и поэм, и Аюми погибли, остановив раз экспансию Империи. Помнишь?
– Как не помнить, Рэй? Но то – сказания, легенды – грезы минувшего.
– Может так скажет и кто – то о нас.
– Может….
– А если не выстоим?
– Ты боишься, Рэй?
– Да. Потому я и пошел с тобой. Я заставлю Элейджа сказать правду. Тебе он солжет.
– Значит, ты заметил, что он лжец.
– Он врет редко, – отозвался мальчишка. – Но уж если делает это, то тебе не отличить правду от лжи.
Запахнувши плотнее полы куртки, Да-Деган отметил, что озноб вызван совсем не прохладой ветра. Холодно было душе. Это душу бил озноб, заставляя леденеть пальцы.
Подняв взгляд, он вновь всматривался в великолепную брошь спиральной Галактики, давшей на своих планетах приют человечеству, блудным сынам одной расы. Казалось, лишь само небо могло б успокоить и дать ответ. Небо, мир, но не люди. И казалось глупым решение нестись на край света, ради одного – единственного разговора.
– Вот ирония судьбы, – произнес Ареттар, откидывая яркую пламенную прядь парика от лица. – Никогда. Никогда в той яркой грешной юности я не верил в реальность Аюми, не верил, просто не мог. Пел, ворожил. Я открывал мир, который для меня самого не существовал, Рэй. До тех пор, пока судьба не открыла мне мира Империи, я не верил. Но оказалось, легенды правы, хоть и отчасти. Империя существует. И весь мир балансирует на паутинке. Тот мир, который мы знали. А в то прошлое возврата нет. Мир тем уже никогда не будет.
– Знаю, – эхом отозвался Рейнар.
Поднявшись, он пошел по тропке, обернувшись, позвал Да-Дегана взглядом. Мужчина, пожав плечами, поспешил следом.
Мир открывал с каждым шагом новые грани. Казалось, в какой то момент знакомое сменится незнакомым. Этот мир, планета, пейзажи которой накрепко запечатлелись в памяти, были так зыбки и изменчивы. И никогда картинки памяти не соответствовали в полной мере реальности, и тем более странным казалось увидеть знакомые улицы, деревья, дома, фонтаны.
Душа невольно ждала изменений. Странного чуда соприкосновения с неведомым. Казалось естественным, что следы людей однажды должны стереться и под необычным, невозможным небом должны возникнуть замки, прорастающие из неба, сады, всегда полные благоухания первоцветов, и если не сами, то хоть тени Аюми….
Отчего – то внезапно Да-Дегану вспомнилась Лиит. Та девочка – греза, поманившая недавно. Светлое облако волос, словно короной окружившее лицо, шифон, струящийся подобно туманам. Ее нежные глубокие глаза, в которых отражалась Вселенная.
Защемило сердце. Представилось, укрытая сумеречным днем, словно плащом, ступает она неслышно по дивным травам Софро. Представилось ярко и явно, до умопомрачения, до безумного сердцебиения.
И словно холодной водой в лицо – Локита. Сладкий карамельный голос, беззаботный тон, выпивающий душу взгляд, холодок по спине. Мерзкая циничная тварь в красоте своей скрывающая угрозу.
Вздохнув, Да-Деган поджал губы.
Несовместимыми были этот мир и Локита, да вот сошлись. И нынче в серебряных туманах, да сиреневых ковылях нет места мечте и полету. Ворожит ведьма, очаровывает, старательно меня людей, подстраивая под себя.
По сравнению с ней что значили все тайны Элейджа? А ведь значили….
От недомолвок его и больно было и горько. А слова, толкнувшие его на безумства, и тем более он простить не мог.
Посмотрев на мальчишку, Да-Деган спросил:
– Может быть, подождешь меня тут?
Юноша отрицательно покачал головой, и, поймав ладонь Да-Дегана, только крепко сжал эту руку.
– Я только что объяснил, почему мне следует пойти с тобой, – заметил он с улыбкой.
Да-Деган коротко кивнул.
Все чаще попадались навстречу патрули, все многолюднее становились улицы. Центр города был полон нервозной суеты. «И здесь, – подумалось Да-Дегану, – нет спокойствия и мира».
А ноги несли к Зданию Сената, окруженного тихими, сумрачными садами, словно вырванному из суетливого бытия сердца Софро. Но кто бывал в этих стенах, знал, что тишина обманчива. И в этом здании, как в улье никогда не было сонного и дремотного покоя. Просто не могло быть.
Глядя на ярко освещенный фасад, Да-Деган отыскал взглядом несколько ярких окон в вышине. В личных апартаментах Алашавара горел свет.
Оставалось только проникнуть в здание и добраться до Элейджа.
Внезапно Да-Деган усмехнулся. Это могло быть невыполнимым, но не казалось безнадежным. Не для того он преодолевал пространство, ставил невозможные цели, что б теперь отступить.
«Властитель», – шептал ему его страх, но голос его был тих и почти неслышим. Как-то возбужденно, почти радостно билось сердце.
«Есть время собирать и время разбрасывать камни»… странное, давнее воспоминание всплыло из памяти, даруя надежду.
Он ступал тихо, почти не производя шума, а рядом так же, почти бесшумно ступал Рейнар.
Откуда она возникла? То ли сгустилась из тумана, словно его неосознанные страхи стали реальностью. То ли, как обычная женщина просто спустилась в сад?
Она была непростительно, невозможно юна и красива. Эти точеные черты, роскошные формы, это невинное выражение огромных глаз двенадцатилетней нимфы.
Он прошел бы мимо, не заметив в этот миг её чар, ибо взрывайся вселенная, он, ведомый интуицией и верой, не заметил бы этого. Но голос, этот сладкий карамельный тон, звенящий хрусталем, не заметить он не мог.
– Аретт!? – то ль удивление, то ль ярость. Как черным ядом, неверием был полон отзвук, мукой отозвавшийся в сердце.
Слишком долго ненавидел. Слишком многое по ее вине потерял. И вот, свела Судьба. Двое – напротив друг друга. И ничего, что с ним Рейнар, а за ее спиной охрана – дюжие мальчики личной гвардии. Ну да….
– Хозяйка, – усмехнувшись, отозвался он.
Много раз мнилась встреча.
Одного не мог предвидеть, что увидит его она не измученным и жалким. А с тем же самым огнем в волосах, в ореоле того же самого, дикого, не укрощенного пламени. С гордо вздернутым подбородком и мечтой в серых, обычно холодных глазах.
Словно воскрес поэт. Возродился из пепла, подобно фениксу. Что не был тем, былым, тем, кого оплакивал, не ей знать. А в душе шевельнулась благодарность Судьбе, что не иначе свела, а так. И не жалким готовым, встать на колени был он в этот миг, а готовым биться до последнего вздоха.
Дрогнули губы Локиты. Удивленно распахнулись невинно-синие омуты глаз. Манила. Звала беззвучно, еще раз погрузиться в омуты этих глаз, еще раз потерять себя. Да и жизнь потерять.
Но не было оно, как прежде, когда позволил ей играть с своей душой, тем, выпивающим волю, желанием. Не был и он марионеткой. Крепко держал его руку Рэй. Тихо, фыркнув, словно большой кот, показал мальчишка зубки.
– А вы не меняетесь, милая бабушка, – заметил язвительно. – Все внимание привлекательным мужчинам, а родственники могут подождать. Или вы похоронили меня? Так рано!
Локита перевела взгляд на мальчишку. Еще раз дрогнули ресницы, и дрогнуло дыхание. Показалось – словно воронка, словно ненасытная утроба черной дыры, готова она была выпить и жизнь, и дыхание юноши. Этот взгляд, манящий, зовущий, оторвался от лица Ареттара, но словно б прилип к лицу юноши.
Бухнуло сердце. Переведя взгляд на лицо Рэя, Да-Деган отметил спокойную, легкую отстраненность. Казалось, Рейнару никакого труда не составляло выносить ее жадный тяжелый взгляд. Только ладонь, державшая его ладонь, чуть дрогнула да стала более влажной. А более – более ничего.
И только улыбка на лице, да лукавство в уголках глаз. Лукавство и сила. В абсенте глаз искорки смеха.
И ничего, что вместо шпаг или кинжалов – только взгляды, только сила воли. Только умение Властителей Эрмэ – управлять людьми и собой.
Лишь единожды пришлось Ареттару наблюдать за поединком высокорожденных. Один единственный раз. Там, на Эрмэ. И проигравший должен был умереть.
Вздрогнув, Да-Деган снова взглянул на Рейнара. Нет, его б он потерять не желал. Никогда. Ни за что.
А мальчишка не замечал ни взгляда, ни крепкого, ободряющего пожатия руки. Эти двое… только друг другом и были поглощены. Только друг друга и видели. И у обоих на висках проступали капельки пота. У обоих каким-то напряженным стало дыхание, словно в каждом глотке воздуха была та сила, которую черпали, что б обрушить друг на друга.
Вздохнув, Да-Деган выпустил ладонь юноши из своих рук. Сделал шаг.
Казалось, он попал в ураган. Качало, словно пенный шквал девятого вала обрушился на утлое суденышко. Как когда-то казалось, что по пояс бредет в ледяной воде, под звонкий смех своенравной Судьбы.
Не умом, обострившимися чувствами, нюхом понимал – не выстоит мальчишка против мощи Локиты. И хоть силушки природа подарила немеряно, но где ж сейчас ему справиться с ней. Был бы здоров, точил бы Дар каждый день, а так….
Легли ладони на точеную шею, те самые пальцы, которые некогда заставляли петь аволу так, что ликовала и плакала душа в ответ, обрывая дыхание ведьмы. Сжимал руками горло, ломая. И лишь об одном сожалел, что так быстро и стремительно слетела к ней смерть. Так просто….
Закусив губы, смотрел, как гаснет в ее глазах жизнь. Как навсегда, навечно отныне лишается она возможности стоять на его пути.
Разжав руки, Ареттар выпустил безвольное, обмякшее тело, чувствуя, как его бьет озноб.
Странно смотрели на Ареттара мальчики – бодигарды. Словно проснувшись от долгого сна. Смотрели так, словно верили и не верили в реальность его, и в случившееся.
Подошел, встал рядом Рэй, коснувшись ладонями его плеча.
Прикрыв глаза, Ареттар опустился рядом с Локитой. Коснулся тонкими пальцами век, прикрывая глаза ведьмы, словно страшась ее мертвого взгляда. Словно могла б его потянуть за собой.
Встав, пожал плечами, чувствуя, как Рейнар вновь поймал его ладонь.
Мелькнула случайная мысль – сбежать, покуда не пришли в себя охранники, пока не отрезали ему пути к отступлению. Но мысль так и осталась мыслью, подавленным усилием воли желанием.
Заставив себя улыбнуться, он посмотрел прямо в глаза одному из охранников.
– У меня были причины так поступить, – промолвил он глухо. – А теперь мне б хотелось увидеть Элейджа.
Не удержался, как когда-то давно с губ слетело прозвище, не имя. Но охранник понял, усмехнувшись, кивнул, молвив только:
– Следуйте за мной….
20
В кабинете Алашавара – тишина. Неяркий свет, что разгоняет сумрак, льющийся из бра на стенах. А потолок теряется где-то в вышине.
Кажется, само время вязнет в стенах его кабинета. Ничего незнакомого. Все неизменно. И так же, мягко цокает маятник старинных часов на стене. Словно не полстолетия прошло, а день или два.
И все так же подтянут Элейдж. И так же, совершенно задумчив взгляд темных глаз. И так же непокорны завитки темных упрямых локонов. Да и морщин – не больше. А те, резкие, жесткие в уголках рта – знакомы давно.
– Вот и встретились, Аретт, – мягок голос и слова…. Так неуверенно переступает лапами кот, трогая влажную землю.
Покачав головой, Ареттар подошел к стеллажам, взял в руки женскую фигурку. Как удалось мастеру в тонкий фарфор вдохнуть жизнь? Казалось – улыбается, казалось – живет…. В этой девочке в белом с розой в руках угадывались черты девочки – грезы. Невольно вспомнилась Лиит. И защемило сердце от тоски, от того, что никогда не встретиться им. Не пересечься на звездных тропах Аюми и людям.
Вернув статуэтку на место, Ареттар посмотрел на Элейджа.
– Ты сам хотел видеть меня, – проговорил сенатор глухо. – Что же молчишь?
Усмехнувшись криво и неприятно, Аретт резко сдернул парик с светлых, словно ветки, покрытые инеем, волос.
– Вот что ты из меня сделал, Властитель, – проговорил, словно выплюнув слова. – Нравлюсь?
Ответом был вздох. Тихо выдохнув воздух, Сенатор отвел глаза.
– Вот значит как, – отозвался он устало. – С Императором спелся, тварюга. Лигу на блюдечке ему поднесешь.
– Не тебе же, – отозвался Да-Деган невесело. – Или, думаешь, еще раз рискнуть стоит, доверившись? Так с некоторых пор я ни одному эрмийцу не доверяю. Ни одному. И узнавать их под любой личиной научился.
Почувствовав руку Рейнара на своем плече, Ареттар обернулся, улыбнувшись юноше, снова обернулся к Сенатору. На губах Элейджа возникла язвительная усмешка.
– Твой воспитанничек тоже эрмиец, – заметил Сенатор. – Стало быть, тоже мерзавец?
– Не больше, чем ты, – отозвался Ареттар, чувствуя, как злость гасит разум. – Ты, гадина, Рэя не тронь!
– Вот даже как, – отозвался Алашавар. – Выходит, все же разницу делаешь…. Отрадно это слышать.
Вздохнув, Сенатор снова отошел к окну. Смотря на его гордо расправленные плечи, Ареттар едва сдерживал себя, чтоб не наброситься на него; так же, как Локите, не сломать шею….
Алашавар пожал плечами, словно почувствовав это.
– Ненавидишь ты меня, – заметил спокойно. – Только за что?
– Врешь много, – отозвался Ареттар. – Скользкий ты как угорь, Элейдж. Никому от тебя правды не добиться. Кому служишь – не понять….
– Это слепому не увидеть, – уколол Сенатор, усмехнувшись. – А о твоих подвигах легенды ходят. То планеты сжигаешь, то поперек Императора идешь… Тебя тоже постичь… невозможно.
– И не нужно, Элейдж….
– Элейдж…. – мягко повторил Сенатор. – Чьим именем меня зовешь, знаешь ли?
Ареттар, гордо вскинув голову, смотрел на невысокого, темноволосого эрмийца, вспоминая….
Чьим именем….
Прикусив губу, пытался справиться с волнением, понимая, какой издевкой звучало это прозвище. Не над Сенатором. Над ним самим.
– Принц Амриэль Алашавар, – проговорил Сенатор задумчиво, – и в возрасте семнадцати лет отличался недюжинной силой и умением среди себе подобных, и по праву сильнейшего, должен был наследовать трон Империи. Только никакой радости это юноше не доставляло. Потому он и сбежал с родной планеты, пытаясь найти Аюми – Галактических странников. Идущих. Просто Иных….
– Легенды говорят, он их нашел, – произнес Рейнар негромко, обрывая подступившее было наваждение.
– Нашел, – отозвался Сенатор. – Нашел даже более, чем искал. Он нашел дом, любовь и семью. Нашел смысл своей жизни. И было б все замечательно, если б не существовало Империи. Если б не постучалась и в двери его дома война и боль. Аюми не просто исчезли, Рэй. Они погибли, приняв удар Империи, направленный на планеты людей на себя. Это потом, после гибели всего, что ему было дорого, Амриэль Алашавар сумел заложить начало Лиги, понимая, что рано или поздно Империя оправится и попытается развязать очередную войну. А в одиночку каждому миру выиграть ее….
– Зачем ты рассказываешь это? – усмехнулся Ареттар. – Все давным-давно знают эту старую-старую сказку.
– Если считаешь меня подлецом, – прямо спросил Сенатор, – почему называешь именем, которым звали Амриэля Аюми?
Фыркнул Ареттар, словно кот, которому нечаянно наступили на лапу. Усмешка исказила губы.
– Сила привычки, – проговорил он, не скрывая презрения.
– Сила привычки, – повторил Алашавар, покачав головой. – А я было думал, что ты как-то узнал…, догадался….
Присев на край подоконника, Сенатор посмотрел в глаза певца.
– Что ты задумал, Аретт, скажи? – проговорил мягко. – Вижу, не со злом пришел.
Неверие – черной мутью, ярость – огненным палом. Смотря в темные, блестящие глаза Алашавара, Аретт чувствовал, как отступает внезапно обретенное доверие, ругал себя за миг откровенности, жил моментом чувства, не разумом. И как же хотелось плюнуть в эти глаза, поймать Сенатора, придушить, так же, как Локиту.
Мучила жажда убийства и ничего не значили слова. Давно постиг, какой ложью может обернуться слово. Давно не верил…, почти никому не верил.
И разве не этот невысокий, несуетный человек был повинен в том, что обожжено сердце, обуглена душа? Разве не….
Сжала ладонь рука Рейнара, заставив отступить чадный пал. Оторвавшись от лица Элейджа, посмотрел на тонкие черты мальчишки. На напряженное, побледневшее лицо юноши, на серьезность, льдинкой мерцавшую в омуте зеленых глаз.
«Он не лжет»…. Лишь беззвучное движение губ.
И вновь ярость. Откуда? Отчего? Почему вырвал ладонь из рук, словно самое дорогое пытался отобрать юнец? Право… право на месть!
– Элейдж! – карканьем ворона прозвучали слова. Не скрыть издевки, не скрыть насмешки. – Амриэль Алашавар! Вот, значит, каков? Уютно ль тебе? Покойно ль? Скольких отправил в пекло, а, Амриэль? Подозревал, значит, о существовании Империи, отправляя меня к контрабандистам. Подозревал…. А правды так и не сказал. Лигу основал, значит, планеты в Союз привел….. И пальцем не шевельнул, когда на самом деле нужно было ее защищать! Лжец! Эрмийская кровушка, подлая….
Пожав плечами, Алашавар улыбнулся.
– Ты не в себе, Аретт, – произнес устало. – И счастье твое, что Разведка расформирована. А то по праву старшего по званию, приказал бы судить, как дезертира. Где носило тебя больше пятидесяти лет?
– Задание выполнял, – огрызнулся Ареттар, – Только не говори, что не выполнил. Ты хотел, что б контрабандисты с Раст-Танхам тоже Лиге служили. Разве не здесь они? Разве сами не просят союза?
– Ты еще скажи, что и планеты разорял по моему приказу, тварь! – отозвался Сенатор, опасно блеснув глазами.
– Нет у меня другого выхода, – выдохнул певец. – Просто нет! Буду перышки беречь, не доверится Император. Не поверит!
– Так дорого его доверие?
И снова усмешка на губах, а в глазах – зарево! Подняв подбородок с видом победителя, смотрел на Алашавара. Свысока, как на прах у ног.
Вцепившись в руку, рядом, словно удерживая от безрассудных поступков, стоял Рейнар. И билось сердце, словно пытаясь выпрыгнуть.
– Не тебе судить, – выдохнул Аретт. – У тебя самого руки по локоть в крови. Тебя о бунте на Рэне загодя предупреждали. Внял? Услышал?
– Кто тебе наболтал? – и можно поверить искренности темных глаз, голосу, ноткам негодования. Мог бы поверить, но….
– Не лгите, Элейдж, – проговорил Рейнар. – Ведь вы лжете сейчас. Зачем? Скажите правду…
Алашавар внезапно нервно рассмеялся. Посмотрев на Рейнара, пожал плечами.
– Вот, значит, для чего ты притащил его, Аретт. Свидетельствовать против меня.
Напряглась рука Рейнара, сжались губы.
– Это твои предположения, – ответил Ареттар. Отпустив ладонь юноши, прошел по кабинету, подойдя к Алашавару, снова посмотрел сверху вниз. – Я пришел за правдой, Сенатор, – добавил тихо, – я хочу ее узнать. И без нее я не уйду.
– Кто бы выпустил? – отозвался Сенатор язвительно. – После того, что ты тут натворил.
– Ты и выпустишь, – усмехнулся Ареттар. – Если хочешь Лигу сберечь. А к тому выполнишь одно мое требование. Я не злопамятный. Всего-то в отставку подашь, Шеф. И больше к делам Разведки близко не подойдешь.
– Ой ли? – усмехнулся Элейдж. – Не многого просишь?
– Я не прошу, – отозвался Аретт. – Я требую. Иначе выкручиваться сам будешь, как хочешь. Я Империей и так сыт по горло.
– Да много ль ты можешь, певец?
Усмехнувшись, Ареттар, прошел по комнате, бросил взгляд на Рейнара, отошедшего в тень, слегка качнувшего головой в ответ на эти слова.
Как-то ощутим, осязаем стал этот момент. Сам воздух словно наполнился торканьем силы. Даже сухой звук старых часов казался многозначительным и ярким. И он знал – этот миг не повторится. Никогда. И никогда больше не будет мига подобного торжества, подобной победы.
– Пока я служил Империи, – проговорил Да-Деган глухим, осевшим голосом, – я сумел укрепить позиции Иллнуанари, насколько это вообще возможно, Элейдж. У моей Гильдии есть собственный небольшой флот, который наводит ужас на Лигу. Если я присоединюсь к флоту Империи, точнее, если Император соизволит послать свой флот мне в поддержку, мы сотрем Лигу в порошок за несколько лет. Но это несколько не соответствует моим планам.
– Тебе нужен сукин сын Элейдж и его голова, Аретт?
– Мне нужна одна из его должностей. Ты отдашь мне Разведку и больше никогда не посмеешь приблизиться к этому ведомству. Повторяю – это все, что я могу требовать от тебя. Думаю, работы тебе и так будет достаточно. А о Разведке позабочусь я.
– А за это?
– За это, Сенатор, я сыграю в чертовски опасную игру. Численность флота Иллнуанари несколько больше того значения, о котором известно тебе. Впрочем, Императору тоже. И для Хозяина это будет неприятным сюрпризом. Сейчас, после смерти Локиты у него нет иной опоры, чем Да-Деган Раттера, а на Эрмэ давно недовольны Императором. Кое-кто считает даже, что я более достоин трона, чем он, – мягкая улыбка тронула губы Да-Дегана при этих словах. – Когда Хозяин осознает насколько шатко его положение, он постарается устранить основного конкурента. И это наш шанс, Сенатор. Ударить по Эрмэ, покуда Империя будет грызться с Иллнуанари. Но мне б не хотелось упускать все на волю случая. Передай мне руководство Разведкой сейчас, что б я мог скоординировать действия флотов. Сейчас, после смерти Локиты можно объявить о возрождении структуры Стратегической Разведки. Думаю, никто не будет против. А недовольных ты сумеешь успокоить, Властитель. Идет?
– И я могу быть уверен, что ты…..
– Не предам Лигу? – усмехнулся Ареттар. – Спасибо, Империей я сыт по горло.
– Вечно ты не дослушаешь, – укоризненно заметил Элейдж.
– Что тебе еще надо? – заметил Ареттар раздраженно. – Обещать, что не стану сводить старые счеты? Я не настолько мелочен, Элейдж. Или ты думаешь, мне доставит радость устраивать тебе всяческие неприятности?
На несколько минут в кабинете воцарилась тишина, прерываемая лишь звуками дыхания.
– Хорошо, – произнес Элейдж, решившись, – я согласен на твои условия, Аретт.
Кивнув, Ареттар улыбнулся.
– Я не сомневался, Алашавар, – заметил он, – что ты разумный человек. И что мы сможем договорится.
– Только учти, руководство Разведкой тот еще геморрой. Зачем тебе это? Сдал бы дела, да тренькал себе на аволе.
И снова, словно огнем обожгло плечо, каленым железом тавра. Отразился огонь во взгляде.
– Не твое дело, что хуже, что лучше для меня, – прошипел Да-Деган. – Это я как-нибудь сам разберусь, эрмиец! Твое дело маленькое – подготовь документы, и – на пенсию! Ясно?
– Зол ты стал, Аретт.
– Зол, Элейдж. Правду скажу, с трудом удерживаюсь, чтоб не свернуть и тебе шею.
– Есть ли за что, Аретт?
– Сам как думаешь? Неужели нет?
Отведя взгляд, Алашавар посмотрел за окно. На небесный свод, в котором сияла Галактика. Поникли плечи. Что-то шептали губы.
Вздрогнув, Ареттар отвернулся.
«Судьба!
«Что ж ты, подлая, делаешь? С нами, с миром, со всем сущим, ведомым и не едомым?