Текст книги "Хозяйка Бюро Магического Пиара (СИ)"
Автор книги: Наталия Левитина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
– Встаньте. – Герцог поднял молодую женщину за локти. – Что стряслось? Почему вы здесь?
– Меня зовут Боженка Танаган. Я дружу с Мари Лотт.
– Надеюсь, Мари не попала в беду?
– Она исчезла!
– Как?!
Туффон уже крутился рядом с Норманом: вставал на задние лапы, а передними упирался в бедро мужчины, дёргал за край камзола, заглядывал герцогу в глаза, надрывно вздыхал.
Он переживал не меньше, чем Боженка. За сутки Пончик так исстрадался, что даже слегка похудел. Конечно, со стороны это было незаметно, но сам-то он чувствовал.
– Присаживайтесь, дейра Танаган. Да садитесь же! И рассказывайте.
Герцог чуть ли не силком усадил посетительницу на диван. Молодая женщина явно не решалась сесть в присутствии правителя Арлегонии.
Туффон тоже забрался на диван, потоптался по коленям Боженки, потом полез на герцога.
Пончика не волновали регалии и титулы. Но звериное чутьё ему подсказывало, что именно этот мужчина поможет вернуть любимую хозяйку. Пусть герцог увидит, какой мукой горят глаза несчастной зверушки, пусть он приложит все усилия, чтобы найти милую Мари.
– Боженка, рассказывайте, что произошло.
– Вчера вечером Маша не вернулась после…
– Маша? – удивлённо выгнул бровь герцог.
– Маша, Машенька – так Мари называли в её мире.
– Теперь понял. Извините, я вас перебил.
– Так вот, после работы Маша не вернулась в таверну. Её офис оказался закрыт – он находится недалеко от моего заведения.
– Да, знаю, видел.
– Вечером мы расспросили соседей. Кто-то сказал, что около офиса останавливалась ваша карета – чёрная с четвёркой вороных. Я подумала, что это вы прислали за Машей и она снова отправилась к вам во дворец… Но странно, что ничего не сообщила нам, её друзьям. Мы же волнуемся!
– Но я не присылал кареты, – вздохнул Норман.
– Да. Утром галантерейщик сказал, что Маша уехала вовсе не в вашей карете, даже близко ничего похожего! Тут я начала потихоньку сходить с ума от страха. Уже не знала, что и думать. Потом подмастерье оружейника заявил, что карета была не чёрная, а пурпурная, а лошади белые! И уехала Маша вместе с трактирщиком по имени Тукс. Я тут же побежала к Туксу, и этот почтенный господин сказал, что вчера в офис наведался некий граф Фейгерон. Он был в мундире налоговика. Видимо, именно граф и увёз с собой Машу. Я не виделась с ней со вчерашнего утра! – с отчаяньем воскликнула Боженка. По щекам у неё заструились слёзы.
– Милая дейра, пожалуйста, не надо плакать. – Норман сжал руки молодой женщины. – Спасибо, что проявили настойчивость и сумели преодолеть заслон из моих стражников. Я немедленно всё выясню, найду Фейгерона и вытрясу из него душу. Я найду Мари, где бы она сейчас не находилась.
Норман вручил Боженке туффона – тот уже с комфортом прилёг на герцога – и решительно поднялся с дивана.
– Спасибо, ваша светлость! Вы мудрый, справедливый и бесстрашный. Мы вас очень любим. Я верю, что вы во всём разберётесь и вернёте нашу Машу домой.
– Даже не сомневайтесь.
Боженка судорожно вздохнула, прижала к себе Пончика и использовала его как меховой носовой платок: вытерла о него мокрое лицо.
Маша
Я слышала, как тюремщик переговаривался с другими арестантами, несколько раз даже раздавался смех. По голосами сделала вывод, что я здесь единственная заключённая женского пола. Оптимизма это открытие не прибавило – мало ли что… Хотя, возможно, другие дамы просто боялись, как и я, подать голос. Или не могли.
Ещё час в этом карцере, и мне кранты! Ангина и пиелонефрит обеспечены… И менингит – как же без него!
Солнечные лучи, проникавшее в окошко, порозовели, а потом угасли. Скоро наступит ночь, но как мне её пережить?
Святая Анзария, ты разве не видишь, какие беззакония творятся в королевстве? Ты должна была поразить молнией мерзкого Фейгерона!
Меня уже трясло от холода, когда открылась железная дверь, и появился тюремщик – мужичок средних лет с простоватым и добрым лицом. Огненный маг, между прочим: его фигура излучала ровное оранжевое сияние.
Тюремщик мазнул взглядом по моему платью и, очевидно, сделал какие-то выводы.
– Извините, юная леди, мне даже не сказали, что вы здесь, – почтительно произнёс он. – Наверное, напарник заработался и забыл сообщить. А вы сидите тихонечко, как мышка. Так бы и замёрзли здесь совсем…
Удивительно, но уже через десять минут я почувствовала себя почти счастливой! Потому что этот святой человек принёс мне одеяло, подушку, тюфяк. А ещё – обжигающий чай в деревянной кружке, тарелку с горячей кашей и бутерброд с колбасой!
Затем дейр Гайварс затащил в мою конуру тяжеленный валун, размером с хороший арбуз, и положил его в угол у двери.
– Я его нагрею, но вы смотрите, не обожгитесь, – предупредил он и активировал свою огненную магию.
Сверкающие оранжевые нити соединили ладонь мужчины и валун, и камень начал нагреваться. Через пару минут блаженное тепло разлилось по камере.
– Ещё ваш туалет, – объявил заботливый Гайварс, вновь появляясь в камере спустя некоторое время. В другой угол он поставил ночной горшок с крышкой.
– Вы так добры ко мне, – всхлипнула я, едва сдерживая слёзы.
– Странно, что вас посадили в подземелье. У нас тут только пятеро головорезов, которым смертную казнь заменили на пожизненное. Те ещё упыри. А вам-то что здесь делать, юная леди?
Ай да, Фейгерон! Вот же гад! Запихнул меня, умницу и труженицу, в подземелье к смертникам, которые совершили ужасные преступления!
– Подождите, вспомнил, у меня же пирожок с вишней есть! Сейчас принесу.
– А вы не передадите от меня весточку на волю? – с мольбой уставилась я на тюремщика. – Мои друзья даже не знают, что я здесь.
– Передам, – легко согласился Гайварс. – Но только когда сам отсюда выйду после смены. Это значит через три дня. А раньше никак не получится.
Через три дня…
При мысли о том, что придётся ещё столько времени просидеть в подземелье, я едва не разрыдалась. От истерики спас пирожок с вишней, очень вкусный. Что ж, других вариантов, кроме как надеяться на помощь тюремщика, у меня нет. Придётся ждать.
***
Благодаря заботе доброго Гайварса и нагретому валуну, ночь в тюрьме прошла гораздо лучше, чем могло бы быть. Но к утру камень остыл, и я начала выбивать чечётку зубами. Свернулась в клубок на соломе, подоткнула со всех сторон одеяло, обняла подушку. Ничего не помогало.
Когда первый луч солнца сверкнул под самым потолком каменного застенка, я уже превратилась в кусок льда. Какой-нибудь криопс мне бы обрадовался! Подумал бы: ах, какое вкусное мороженое, сейчас съем.
К счастью, дверь открылась, появился мой заботливый тюремщик, и жизнь начала налаживаться: дейр Гайварс снова нагрел своей магией камень, принёс мне еду и гребень для волос.
Целый день я грустила о друзьях, Пончике и Нормане. Герцог, наверное, уже отмахал тысячу километров – порталом или на лошадях – и нашёл свою невесту.
Лучше бы нашёл меня!
Понравилась ли ему эта дева? Святая Анзария, конечно, не подсунула бы правителю и славному воину бракованный экземпляр. Наверняка, невеста Нормана очаровательна, юна и неотразима. А вдруг он влюбился в неё с первого взгляда? Разве богини ошибаются?
Мысли о деве, зарезервированной для герцога, довели меня до ручки. Эта мымра, наверное, сейчас принимает горячую ванну, нежится в пене.
А я дрожу от холода в подземелье!
Ладно, о невесте лучше не думать. Подумаю о работе, это отвлечёт.
Но и тут засада! Между прочим, сегодня я сорвала важную встречу. Ко мне в офис должна была приехать дейра Лайримакса, жительница соседнего с Эвалетом городка. Она приобрела два кухонных подъёмника, сконструированных Иваном Ивановичем, а потом захотела купить ещё три.
Мы-то подумали, что у дамы крупное производство, например, кондитерский цех. Но нет! Выяснилось, что ловкая дейрочка перепродаёт наше оборудование.
Госпожа Лайримакса заявила, что хочет работать на постоянной основе. Она могла бы распространять наши технические новинки во всех окрестных городах. То есть, бизнес-леди планировала стать нашим официальным дилером.
Сегодня мы с ней надолго засели бы в офисе, чтобы обсудить детали сделки – а она могла стать очень выгодной для обеих сторон.
Но дейра Лайримакса, наверное, поцеловала закрытую дверь и отправилась обратно в свой городок, возмущаясь необязательностью некоторых предпринимательниц.
Печально!
Как же медленно тянутся часы в каземате! Меня измучило вынужденное безделье и миллионы неприятных мыслей, которые буравили мозг, словно термиты.
К вечеру накатила такая тоска, хоть волком вой. Смогу ли я вообще отсюда выбраться? Даже если Гайварс сумеет оповестить моих друзей, что дальше?
Мужики из соседних камер громко переговаривались и ржали, как кони. Они уже меня запеленговали – слышали, как я разговаривала с Гайварсом – и поэтому теперь упражнялись в суровом мужском остроумии. От их гадких шуточек у меня перехватывало дыхание и пылали щёки. Слушать это было невыносимо, я затыкала уши пальцами, но ничего не помогало.
Хочу домой, в таверну! Пусть ко мне на колени залезет Пончик, а друзья обнимут и посочувствуют. Иван Иванович погладит по голове и скажет: ну, Маша, ты даёшь! Лирра и Жаклин завалят вопросами. А Боженка заварит самый вкусный чай и отрежет медовой коврижки.
Я уже не могу тут сидеть одна, мне плохо!
Напоминала себе, что нужно быть гордой и стойкой, не поддаваться обстоятельствам, верить в лучшее… Но самовнушение не помогало, я опять, как и вчера, была близка к полномасштабной истерике.
Хотя бы дейр Гайварс заглянул, что ли! Перекинулся бы со мной словечком. Но он куда-то ушёл, грохоча связкой железных ключей.
Вдруг в тюремном коридоре раздался шум. Казалось, стремительно приближается целое войско. Головорезы за стеной притихли, зато послышались другие мужские голоса и чеканный топот сапог, как на плацу.
Дверь открылась, и я испуганно поднялась со своей лежанки. В ту же секунду сердце подпрыгнуло до горла, а бешеная вспышка радости на миг лишила зрения. Потому что в мою камеру вошёл… герцог Арлегонский!
О, нет, он не вошёл, он влетел, вломился, как вооружённый до зубов спецназовец, готовый крушить и убивать, лишь бы спасти гражданского. Его глаза горели яростью и возмущением. Но едва он увидел меня, их выражение стало иным…
Норман! Мой милый Норман!
Но… откуда он здесь?!
– Вы же уехали… – ахнула я, почти теряя сознание от счастья.
Норман не позволил свите войти в камеру, он кивком приказал всем ждать в коридоре и закрыл дверь. А потом сделал шаг ко мне, подхватил и заключил в объятия.
Мои ноги оторвались от пола, Норман меня заграбастал, как медведь. Уткнулся лицом в моё плечо и прошептал:
– Маша, Машенька…
Впервые герцог назвал меня так. Это стало последней каплей – из глаз брызнули слёзы, я затряслась от рыданий. Но мысль о том, что сейчас Норман увидит перед собой несчастное малиновое существо, заставила меня поперхнуться очередным всхлипом. Наверное, после суток в тюрьме я и так выгляжу не лучшим образом, а слёзы в любом случае красоты не добавят.
Герцог тоже преодолел свой порыв – с видимым усилием он оторвался от меня, опустил на пол. Было заметно, насколько ему не хочется выпускать меня из своих медвежьих объятий.
– Пожалуйста, не плачьте, милая Мари. Идёмте, вам здесь не место.
Я так мечтала вырваться из тюремной камеры, но вот теперь мне совсем не хотелось из неё выходить.
Может, мы ещё немного пообнимаемся, а?
Нет, надо идти. Я понимаю, Норман должен соблюдать приличия. Его свита очень удивилась бы, увидев, как жарко он прижимает к себе пээль, в то время как в Цветном Мире его дожидается официальная невеста.
…Процессия во главе с Норманом двигалась по мрачным коридорам тюрьмы. Я едва успевала за моим милым спецназовцем. Герцог шёл с таким лицом, словно собирался устроить массовую бойню.
Да-а, моим обидчикам явно не поздоровится! Если бы Фейгерон знал, кто мой покровитель, он бы сто раз подумал, прежде, чем со мной связаться.
Налоговика я увидела уже через секунду. И не только его, но ещё и дейра Таширо!
Вот это встреча!
На этих негодяев мы наткнулись в небольшом зале с нависшими сводами, куда нас привёл длинный тюремный коридор.
Мужчины стояли у стены с такими лицами, как будто им только что объявили о расстреле. Бирюзовые магические путы не давали им пошевелиться, намертво приковав их к стене каземата. И мне показалось, что оба находятся под воздействием магии безмолвия. Глаза соучастников пылали отчаяньем, но их губы были плотно сжаты и даже слегка расплющены, будто сверху их стягивала невидимая плёнка.
– Я провёл расследование, Мари. Таширо признался, что обращался к вам с непристойным предложением. А когда вы ему отказали, решил отомстить. Он вступил в сговор с Фейгероном и пообещал ему щедрое вознаграждение, если тот найдёт способ упрятать вас в тюрьму. Фейгерон обманом и силой увёз вас из офиса и бросил в подземелье. Вы ничего не нарушили, напротив, сами стали жертвой преступления. Более того, Фейгерон использовал против вас магию безмолвия, что само по себе является жестокостью, особенно, когда речь идёт о женщине.
О, да, я навсегда запомню, какой испытала ужас в карете налоговика, когда вдруг потеряла речь. Смотрела на своих конвоиров, но не могла объяснить, как сильно они ошибаются.
– Обещаю, преступники будут безжалостно наказаны, – мрачно заявил герцог.
При этих словах дрожь пробежала по лицам соучастников. Я одновременно испытала и злорадство, и страх. Что с ними сделает Норман? Отдаст на съедение крысам? Даже спрашивать не буду! Ничего не хочу знать.
Герцог управляет огромной Арлегонией, и успешно. Наверняка, он добивается повиновения не только ласковым убеждением или с помощью коммерческих рычагов. А использует ещё и другие методы.
Процессия двинулась дальше, но уже у выхода свет газовых фонарей выхватил из тьмы фигуры ещё двух человек. Они тоже были прикованы к стене волшебными кандалами. Я увидела двух тюремщиков. Один из них – тот самый, который вчера вместе с Фейгероном заточил меня в камере, а потом «забыл» сообщить обо мне напарнику. Второй – дейр Гайварс.
***
– Подождите! – воскликнула я и схватила Нормана за локоть.
Но тут же отдёрнула руку, поняв, что жест выглядит весьма непочтительным, даже фамильярным. Свита герцога, наверное, уже и так ломает голову, за что мне такое внимание со стороны их правителя.
Как смогла, изобразила глубокий реверанс.
– Ваша светлость, умоляю, освободите этого достойного дейра! Он позаботился обо мне, не дал окоченеть в камере. Принёс еду, одеяло, обогреватель… то есть, подогрел камень… В общем, спас!
– Вот как? – Герцог взглянул на тюремщика, и в ту же секунду бирюзовые кандалы исчезли. Мужчина обессиленно рухнул на колени. Норман кивнул одному из магов, окутанному аквамариновым облаком.
По цвету сияния я сделала вывод, что этот чародей, как и Фейгерон, владеет магией безмолвия. В одно мгновение бедного Гайварса избавили от невидимого кляпа.
Освобождённый страдалец тут же принялся восхвалять мудрость и справедливость повелителя.
– Спасибо, что замолвили словечко, юная леди, – тихо сказал он мне на прощанье.
– И вам спасибо, дейр Гайварс! – искренне поблагодарила я. – Если бы не вы… Даже не знаю.
– Щедро вознаградить, – распорядился герцог Арлегонский.
– Всё будет сделано, ваша светлость! – тут же отозвался какой-то солидный чин – возможно, начальник тюрьмы. Он похлопал Гайварса по плечу и показал ему жестом: «Молодец!».
Когда мы вышли из тюремной башни, освещённой золотисто-розовым вечерним солнцем, свежий воздух свободы наполнил мои лёгкие, и у меня поплыло изображение. Голова закружилась, я едва не грохнулась в обморок.
Но герцог тут же меня подхватил. Опыта ему не занимать!
Сопровождающие засуетились:
– Юной леди нужен лекарь!
– Бедная девочка так настрадалась!
– Ещё бы! Провести больше суток в подземелье смертников!
– Нет, вы только подумайте, какое беззаконие!
– Этих проходимцев надо разорвать лошадьми!
– Бедная пээль! Ей и так нелегко в нашем мире, а тут ещё и происки злодеев.
Под этот возбуждённый хор герцог заботливо устроил меня на сиденьях своей кареты и даже подложил подушку под локоть.
В пути мы сидели друг против друга и молчали. Я боялась зареветь, а Норман смотрел на меня так, словно не мог наглядеться.
Спустя некоторое время экипаж остановился неподалёку от таверны.
У меня было ощущение, что я вернулась домой после долгого отсутствия. Испытывала сейчас противоречивые чувства. Вроде ликовала от радости, предвкушая встречу с друзьями, но в то же время почти умирала от горя – ведь сейчас мы с Норманом расстанемся.
Надолго.
Мы выбрались из кареты, и герцог достал какой-то амулет и активировал его. Над нами взметнулось сверкающее облако, которое через секунду осело вниз, превратившись в мерцающий полог.
– Что это?
– Мы ненадолго станем невидимками, Маша. Чтобы… попрощаться. – Норман сжал мои руки.
– Попрощаться… – грустным эхом отозвалась я.
– У вас хорошие друзья.
– Да, очень! Не представляю, как бы я выдержала в камере ещё несколько дней… неделю… месяц… Я бы точно сошла с ума. Как же мне повезло, что вы не успели отправиться в новую экспедицию!
– Возникли некоторые проблемы. Но завтра утром я точно уезжаю.
– О-о, – сникла я. – Понятно.
Повисла пауза, во время которой мы, не отрываясь, всматривались друг в друга, словно хотели навсегда запечатлеть в памяти этот момент.
– Я вовсе не горю желанием, Маша… Но это мой долг. Я обязан исполнить волю богини Анзарии.
– Я всё понимаю, – пролепетала, едва не плача. – Вы должны ехать, ваша светлость. А в том краю, куда вы отправляетесь, безопасно? Надеюсь, вы теперь в другую сторону? Не туда, где на вас напала алезаврия?
Он ведь едва выжил!
– Туда же. Но алезаврий я не боюсь. Я их всех убью, – с мрачной решимостью заявил Норман. – Всё, Машенька… Должен идти. Я не имею права говорить то, что мне хочется вам сказать… Лучше пойду.
Однако моих рук так и не выпустил – продолжал стоять, превратившись в мрачную скалу, и смотрел на меня как на нечто прекрасное, но недостижимое.
– Не хочу, чтобы вы уходили! – обречённо прошептала я.
Почему мы постоянно расстаёмся? Это несправедливо!
Но… Как бы я ни злилась на незнакомую деву – невесту герцога – Норман действительно должен к ней ехать. Она обладает уникальным магическим даром, который вернёт Грандейре былое величие. Об этом писали в городском листке.
Наверное, только Норман может раскрыть её дар, иначе богиня выбрала бы другого жениха. Вероятно, инициация произойдёт в первую брачную ночь: став женщиной, эта дева активирует свой волшебный потенциал…
Как же больно об этом думать! Да, у Святой Анзарии все ходы просчитаны. Но нам-то что делать?!
Мы ведь не можем оторваться друг от друга! Я бы вечно стояла посреди улицы и смотрела в чудесные карие глаза Нормана, и таяла от того, как нежно он сжимает мои руки в своих ладонях…
Мерцающий полог постепенно истончался, пока совсем не исчез.
Норман всего на мгновение прижался губами к моему лбу, а потом резко развернулся и направился к карете. Кучер приосанился, лошади уже едва ли не пританцовывали от нетерпения и постукивали копытами по мостовой.
С разбитым сердцем я проводила взглядом отъезжающий экипаж и пошла к таверне.
Глава 19. Кошмарная поездка в Торлигрин
Маша
По случаю моего возвращения из тюрьмы Боженка закатила грандиозную вечеринку. Встреча с друзьями выдалась жаркой, эмоции зашкаливали. Пончик верещал от счастья и носился по таверне с безумным взглядом, а потом с разбегу запрыгивал на меня, обнимал лапками за шею, теребил мои волосы, лез носом в ухо, то есть всячески проявлял свою любовь.
«Маша! Машенька! Маруська! Ма-а-а-а-ш-а-а-а-а-а!» – взрывали мне мозг дикие вопли Пончика. Туффона обуяло весёлое бешенство.
В моих поисках участвовали все друзья – ходили по соседям, расспрашивали. Лирра рассказывала, как свидетели поначалу запутали их неправильными показаниями. Жаклин так расстроилась, когда я описывала свои муки в ледяной камере, что создала иллюзию роскошной соболиной накидки и закутала меня в неё.
Оказывается, Иван Иванович тоже рвался ехать ко дворцу и добиваться аудиенции герцога, но Боженка не позволила. Подруга мудро рассудила, что стражники скорее проявят милость к одинокой молодой женщине, а вот мужика с кулаками-кувалдами они во дворец точно не пропустят.
– Что за бред выдумал этот Фейгерон! – возмутилась Боженка. – Если в конце года вдруг выясняется, что я что-то недоплатила казне, мне просто называют сумму, и я гашу долг. Никаких проблем! Один раз даже задолжала двенадцать золотых рандов – год был трудный. Но никто меня за это в тюрьму не упёк!
– Норман сказал, что я ничего не нарушила. Это всё была подстава Таширо.
– Ему теперь не позавидуешь. И Фейгерону тоже. Наверное, они будут гнить в той же камере, куда посадили тебя, Маша.
– Платье жаль, – вздохнула я. – Уже третье испортила. Ткань вся в затяжках от соломы. Как же мне не везёт в этом плане! А нет ли особой приметы: надела Маша новое платье – быть беде?
– Нет такой приметы, – покачала головой Боженка. – Не выдумывай! Не стоит делать выводы, опираясь на три неудачных случая.
– Ма-а-аш, а расскажи ещё раз, как в камеру ворвался герцог, – мечтательно закатила глаза Жаклин.
– Да, да, расскажи, пожалуйста! – дружно поддержали Боженка, Лирра, две наших поварихи и три новых служанки. – Как он бросился к тебе. Каким был грозным, когда вы шли по коридору. Как подхватил на руки, когда у тебя на улице закружилась голова. И как вы потом ехали в карете. Только не торопись, Мари, ладно? Не пропускай ничего, рассказывай всё подробно!
– Очень-очень подробно! – с жаром добавила Лирра.
Иван Иванович и Вик переглянулись.
– Идём в мастерскую, парень, поработаем, – сказал маг-сварщик и похлопал мальчишку по плечу. – У девочек тут свои разговоры.
***
Я отчаянно сражалась с грустью и унынием, не позволяла депрессии затянуть меня в серый омут. Мысль о том, что у нас с Норманом нет совместного будущего, разрывала мне сердце. Стоило на минуту задуматься, и сразу на глаза наворачивались слёзы.
Милый мой, любимый… Бородатый! Такой славный.
Где он сейчас?
Нет, я не сдамся, не потеряю себя в слезах и нытье. Не стану жаловаться на несправедливость судьбы и оплакивать свою несчастную жизнь. Я не знаю, что будет дальше. А вдруг всё будет очень хорошо – гораздо лучше, чем можно представить!
Я опять самозабвенно погрузилась в работу.
Приехал из столицы дейр Фансис, а он не мог не появиться, так как наш контракт пока ещё не закончился. Дела у моего клиента шли отлично, я успешно рекламировала криопсные фермы мага-блокировщика.
Что касается матримониальных поползновений Фансиса, то он больше не поднимал этот вопрос. Держался в высшей степени корректно, ничего лишнего себе не позволял. Идеальный заказчик.
Возможно, до него дошли слухи, как сурово поквитался герцог с моими обидчиками. Фансис мог сопоставить эти сведения с тем, что он видел на ферме – когда правитель Арлегонии едва не порвал на лоскуты криопса, посягнувшего на деву. То есть, на меня.
Наверное, будучи человеком неглупым, отставник сделал вывод, что здесь ему ловить нечего. Кто знает, какие у герцога планы, в любом случае, лучше не составлять ему конкуренцию.
Таким образом, наше сотрудничество с Фансисом вошло в спокойное русло. Когда он приезжал, Лирра находила повод пять раз забежать в офис – несла нам чай, пончики, лимонад, «а вот дейра Танаган только что чудесный пудинг испекла, не хотите ли попробовать?»
Потом она нахваливала военную выправку Фансиса, его огненную бороду, спрашивала, когда приедет снова. Щебетала без умолку. Я решила в следующий раз поручить Лирре какой-нибудь отчёт, и пусть она выступит с ним перед Фансисом. Возможно, он наконец-то заметит, какая у меня подружка – хорошенькая, ладная, сообразительная…
***
Нашей с Иваном Ивановичем золотой жилой стали кухонные подъёмники и регулятор магического водопровода.
– Знаете, если так пойдёт, мы с вами сможем купить себе титулы, – удивлённо сообщила я партнёру, подсчитав выручку от продажи этих механизмов.
– А смысл? – хмыкнул Иван Иванович.
– Чтобы более органично вписаться в арлегонскую действительность. Например, я стану герцогиней Вау-Вау. А вы – графом Бдыщ-Бдыщ.
– Предпочитаю остаться просто Иваном Ивановичем.
– Да, так гораздо лучше, – покладисто согласилась я. – Кстати, а почему в документах моё имя переделали, а ваше оставили, как есть?
– Но я почему-то лишился фамилии. Это странно. Зато мне скостили двенадцать лет.
– А мне только десять!
– Раньше мне было пятьдесят семь, а сейчас сорок пять. Да, Маша, занесло нас с тобой в удивительный мир. А вот скажи мне… Значит, там, у нас, тебе было тридцать?
– Да.
– Представь, если бы к тебе стал подкатывать дядька типа меня. То есть, сорокапятилетний. Что бы ты о нём подумала? Испугалась бы? Не сочла бы старым развратником? Всё же, пятнадцать лет разницы…
Я сразу поняла, куда клонит Иван Иванович. Вообще-то, у них с Боженкой разница всего тринадцать лет, а это не так уж много.
– Если бы на меня обратил внимание такой мужчина, как вы, я была бы на седьмом небе от счастья, – честно призналась.
– Правда? – смутился изобретатель. Могучая шея начала краснеть.
– Конечно. Вы классный. Сильный, надёжный, основательный, сдержанный, талантливый, умный, образованный, заботливый, внима…
– Стоп, стоп, стоп! – испугался Иван Иванович. – Маш, ну ты совсем меня захвалила.
– Правду говорю. В нашем мире я бы точно вас не пропустила. Вот только на меня мало обращали внимание мужчины. Кому нужна доходяжка. – Я тяжело вздохнула.
– Да я тоже под конец постоянно болел. Зато сейчас хоть в плуг впрягай, энергия так и бурлит.
– Вот и не переживайте из-за своего возраста. Действуйте!
Оживлённый Иван Иванович отправился в мастерскую, он даже что-то весело мурлыкал по дороге. А поздно вечером я засекла его на кухне, где он помогал Боженке чистить светильники.
Вообще-то, это была работала служанок, но, вероятно, Боженке почему-то захотелось всё сделать самостоятельно, а Иван Иванович очень удачно оказался рядом. Он придерживал стол и стул, помогал Боженке забраться наверх, подавал тряпки, осторожно снимал труженицу сверху, взяв за талию. У Боженки блестели глаза, а её смех разливался серебряным колокольчиком.
Молодец, Святая Анзария, можешь, если захочешь! Хоть одну пару ты соединила так, как надо!
***
…Я постаралась, чтобы весь Эвалет узнал о волшебном регуляторе водопровода, способном сэкономить до сорока процентов воды. И снова на мага-сварщика посыпались заказы. Владельцы гостиниц, трактиров и таверн мечтали установить у себя этот фантастический прибор.
А я не растерялась и тут же взвинтила цены. Вносила клиента в лист ожидания, причём продавала верхние позиции в списке подороже. Никакого обмана: если хочешь быстрее получить регулятор – плати за скорость. Иван Иванович и Вик трудились день и ночь, а они тоже не железные.
Но двум заведениям мы установили регуляторы совершенно бесплатно – детскому приюту и дому инвалидов, где проживали несчастные, пострадавшие от криопсов.
Мы с Иваном Ивановичем решили съездить в соседний городок на встречу с госпожой Лайримаксой – она нас пригласила. Можно было уговорить даму приехать в Эвалет ещё раз, ведь наша встреча не состоялась не из-за моей безалаберности, а из-за форс-мажора. Но нам было интересно прокатиться по окрестностям, увидеть новые места.
– Я поеду с вами, – сказала Боженка. – В Торлигрине продают отличные специи, пополню свои запасы.
– Как здорово, поедем вместе! – обрадовалась я. Даже и не думала, что подруга решится на целый день оставить таверну. Но ведь ей было кому делегировать полномочия: сейчас в заведении работало гораздо больше людей, чем полгода назад, когда я здесь появилась.
Я украдкой взглянула на Ивана Ивановича и заметила, что он порозовел от удовольствия – обрадовался, что мы поедем втроём.
Вернее, вчетвером, ведь Пончик, конечно, тоже собрался в путь. Но, когда мы с Боженкой подошли к лёгкому фаэтону с откидным верхом, арендованному нами на весь день, туффон вдруг заволновался, закрутился волчком, а потом рванул к дверям таверны.
– Эй, дружок, ты куда? – удивилась я. – Нам пора ехать.
«Я вспомнил, у меня дела! Езжайте сами!» – прозвучал в голове ответ Пончика.
– Ну, конечно, – засмеялась Боженка. – Там как раз из печи вынули ванильные булочки. Вы не чувствуете запах?
Действительно, от таверны доносился умопомрачительный аромат свежей выпечки. Боженка с утра уже намесила сдобного теста, а поварихи налепили булок.
За булку мой туффон продаст хозяйку и план родного завода. Бессовестный!
– Ладно, пусть остаётся. Тем более, ехать через лес. Ещё убежит, ищи его потом в чаще, – махнула я рукой.
Мы с Боженкой нарядились для поездки в красивые платья: у меня – белое с фиолетовыми цветами, у Боженки – ярко-зелёное. Захватили атласные сумочки-кошельки и лёгкие накидки с капюшонами, так, на всякий случай. Но в плащах, наверное, не будет необходимости: несмотря на то, что уже заканчивался сентябрь, солнце припекало, как в разгар лета.
– Вот это мне повезло, – улыбнулся Иван Иванович. – Прокачусь с двумя такими красавицами! Какое приятное путешествие.
Он помог нам забраться в ландо, а сам устроился впереди на кóзлах и взял вожжи.
Гнедая лошадка бодро цокала по мостовым Эвалета. Мы миновали центр города с величественными и мрачными площадями из чёрного гранита и вскоре доехали до городских ворот.
Далее дорога вилась по зелёным лугам, солнце сияло, воздух звенел от цикад. Уже становилось жарко, но тут мы добрались до леса, и нас окутала его прохлада.
Вскоре солнце совсем скрылось за переплетениями сосновых крон, узкая дорожка вела нас прямо в чащу.
– Подождите, а тут безопасно? – напряглась я. Лошадь то и дело вздрагивала и мотала головой, её поведение настораживало. – Мы точно никуда не свернули? Мы правильно едем?
– Я расспросил, как ехать. Дорога здесь одна, сворачивать некуда, – сказал Иван Иванович.
– Я несколько раз ездила в Торлигрин, и всегда проезжала через лес. Всё было хорошо. – Голос Боженки звучал не очень-то уверенно, она, как и я, испуганно озиралась. – Такое ощущение, что заросли стали гуще, ветви нависают ниже… Странно.
– Может, просто лес разросся? Это естественный процесс.
– В любом случае, криопсы по лесу не шастают. Им здесь просто не развернуться, не взлететь.
– Да и охрана у нас мощная, – пробормотала я, посмотрев на могучую спину Ивана Ивановича.
Боженка взяла меня за руку, мы придвинулись ближе друг к другу.
– Эй, девочки, ну вы чего? – обернулся к нам Иван Иванович. – Ну-ка, не дрожите. Сейчас проедем чащу, а потом опять появится солнце. А там, глядишь, уже и Торлигрин.
