Текст книги "Привидение-стажер"
Автор книги: Наталия Чернышова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
– Все равно ничего, кроме моральной поддержки, не могу тебе предложить. – ответила я, не отрываясь от увлекательного занятия – изменения цвета и длины ногтей.
– Жаль, нет гитары, а то, как недавно выяснилось, могла бы сыграть для поднятия боевого духа.
– Жаждешь приобщиться к искусству? Не переживай, если так хочешь, я тебе спою! – к тому времени я закончила эксперименты над маникюром, и с готовностью приняла позу оперной примадонны.
– Может не надо? Я, почему-то доверяю твоей Лилии Альбертовне. Или ты, верная своим обещаниям, решила все-таки вогнать меня в депрессию? – и, глядя на коварно щурившего глаза Женьку, ни за что нельзя было поверить, что он вчера сидел на мосту с видом надгробного памятника.
Не думаю, конечно, что он забыл обо всем, ведь такие моменты все равно оставляют осадок, но, может быть потому, что из всего случившегося он не стал делать скелета и запирать его в шкафу, эта история на глазах становилась историей. А тут еще внезапный переезд. В суматохе я и не заметила, как неестественность и напряженность плавно сошли на нет. И вот уже Женька, с нарочито серьезным лицом, рассказывает очередную журналистскую байку, а я хохочу как ненормальная. Он укоризненно шикает и продолжает в той же преувеличено степенной манере. Его выдает только неправдоподобно честное выражение лица и улыбка, скрывающаяся в уголках красивых губ.
Ох, если уж говорить об этом, то красивы были не только губы, но и узкое, в меру скуластое, лицо, и глаза, искрящиеся насмешкой, которую он сейчас безуспешно пытается спрятать за пушистыми ресницами. И вообще, он был ужасно похож на эльфа. Не на тех златовласых упитанных клонов с фарфоровыми блюдцами вместо глаз, которых любят изображать в фильмах, а на эльфов британских легенд – быстрых, гибких и довольно ехидных существ из многочисленной родни неуловимого Пака. Сходство довершали маленькие, прижатые к голове и немного заостренные к верху уши под копной вечно растрепанных волос.
– Даша, на что это ты взираешь с таким умилением?
– Я…? – мой взгляд, судорожно заметавшись, остановился на довольно противном розовом зайце, которого Женька минутой раньше извлек из-за дивана. – Прелесть, а не зайчик! – выпалила я с фальшивым энтузиазмом.
– Это? Прелесть?! – Женя критически оглядел мохнатого уродца – И ты туда же?!
– Куда?
– В общество анонимных зайцепоклонников. Это – он демонстративно встряхнул игрушку – происки Карины. Она так уже третий год к Максу переезжает. Постепенно, что бы не «форсировать события». Причем сам Макс ждет не дождется этого «форсирования». Но пока все ограничивается тоннами косметики в ванной, глянцевыми журналами, в которых видимо и был вычитан этот гениальный совет, и ЗАЙЦАМИ. Она на них просто помешена и по мере сил старается наводнить ими все доступное пространство, несмотря на сопротивление окружающих. Ладно, Максу сам Бог велел терпеть – может же любимая девушка иметь мелкие слабости. Но даже мне, человеку, в общем-то, постороннему, на прошлый Новый год достался брелок в виде сортового экземпляра килограмма на полтора.
Я вспомнила фото Карины – царственный профиль, строгий взгляд; неженская профессия виртуального шерифа и, надо же, коллекция плюшевых зайцев! Вот уж, действительно, чуден Днепр при тихой погоде…
– Успокойся, я-то тебе точно дарить ничего не собираюсь
– Кто бы сомневался! От тебя дождешься… – вопреки всякой логике обиделся Женя.
Часа через два он окинул критическим взглядом результаты своей бурной уборочной деятельности и удовлетворенно заявил:
– Хватит, а то еще решит, что ошибся дверью.
– Ну что, спасибо этому дому…?
– Да, можем отправляться. О, чуть не забыл! Я же хотел оставить подарок, в благодарность за приют.
– Что подкинуть пару трупов в ванную?
– Фу, как избито! Совсем наоборот. Сделай доброе дело, изобрази Мэрилин.
– Зачем?
– Затем. – он продемонстрировал роскошный профессиональный Никон последней модели.
– Откуда? Ты же жаловался, что не захватил с собой фотоаппарат.
– Именно! И тут, как по заказу, мне этот на глаза попался.
– А что-нибудь попроще не попалось?
– Ну не мыльницу же покупать – рука не поднималась. А у него такие возможности! Даже лучше, чем мой старый. – восторженно заметил он
– Теперь понятно, почему ты питаешься одними пельменями! Но зачем Максу Мэрилин?
– Ты что, она его идеал – совершенство мифа и символа в конкретном человеке. А уж фото Мэрилин в его интерьере, он вообще будет счастлив. Хотя и решит, что это монтаж. Пару кадров, договорились?
А дальше Женя, этот непереносимый маньяк – фотолюбитель, устроил фотосессию где-то часа на полтора. За это время я в корне поменяла свое мнение о работе фотомодели.
* * *
– Ты уверена, что сама найдешь дорогу?
– А у тебя есть причины сомневаться в этом? – надменно ответила я и с праведным негодованием отвергла Женино предложение достать карту.
– Хорошо, жду дома до завтра, а потом, для надежности, в Кольцовском сквере у фонтана в 11. Его-то найдешь?
– Еще посмотрим, кто кого будет ждать – легкомысленно отмахнулась я. А потом долго плутала в каменных джунглях, проклиная свое, так не вовремя проявившееся, чувство собственного достоинства. Ну, хорошо, сейчас сконцентрируюсь и все вспомню. На глаза попался рекламный щит нового спектакля во Камерном театре. Как же давно это было! У нас на факультете был пунктик – посещать премьеры и поточные спектакли а потом сравнивать их, обсуждать с небрежным видом утомленных жизнью специалистов. Надо будет как-нибудь снова попробовать. Хотя сейчас лучше попробовать найти дом номер 50а или 150а на улице то ли маршала Жукова, то ли Владимира Невского. И все-таки, при всей моей пространственной ориентации, которую вернее было бы называть дезориентацией, я первая очутилась на месте.
Второе новоселье, и это только за 1 неделю! Да, уж моя посмертная жизнь явно не отличалась однообразием. Хотя, строго говоря, это было не совсем новоселье, но меня не покидало ощущение, что была я здесь лет сто назад. В другой жизни. А это уже не считается.
Женя оказался поклонником восточного минимализма. Отсутствие мебели и строгая функциональность. Деревянные некрашеные полы, раздвижные двери, пастельные цвета. На стенах несколько хороших черно-белых фотографий и газетный лист в рамке, наверное, для поддержания общего стиля. После квартиры Макса к этому надо было привыкнуть. Правда, суровость интерьера скрашивал кавардак, оставшийся со времен бегства. Книги на полках, на столе, диски и фотографии вперемежку с журналами, одеждой и загадочными коробками на диване, креслах и подоконниках.
– Проходи, располагайся как дома – я радушно поприветствовала появившегося вскоре Женьку – на беспорядок не обращай внимания.
– Я и не сомневался, летать – не ездить! А про беспорядок придется поверить на слово – к сожалению, не все видят в темноте.
– Или к счастью…
– Нет, что бы это помещение приспособить к жизни, первым делом придется починить свет – минутой позже констатировал Женька, споткнувшись о валявшуюся на полу диванную подушку. При этом он каким-то чудом сумел не уронить найденную с большим трудом единственную свечу.
– Вызовешь электрика? – уточнила я
– Да нет, постараюсь уж как-нибудь справиться своими силами. А почему ты так подозрительно на меня смотришь?
– Да нет. Тебе показалось. Если ты в этом уверен…
– Да, разберусь сам, вот этими трудовыми руками – в доказательство Женя продемонстрировал руки – но, с узкими ладонями и длинными пальцами, да еще и после вмешательства стилиста, они выглядели неубедительно. Возникали сомнения, что ими он вряд ли вообще способен держать что-нибудь кроме ложки и сотового телефона. Ну, штанги, на худой конец, учитывая телосложение в общем.
– Смеешься, а зря! В школе я чинил друзьям даже двухкассетники. Так что эти саркастические взгляды здесь неуместны.
– Ну раз двухкассетники, то я молчу.
Пока Женя возился с выключателями и проводкой, я продолжала знакомиться с помещением. На кухне, в полном соответствии с Жениной декларацией, был идеальный порядок. Блестящий кафель, чистый пол, в стеклянную столешницу можно смотреться вместо зеркала, мойка как в рекламе чудо-порошка от пятен. Да, такое у меня дома бывало только перед визитом особо важных гостей. Просто картинка из каталога. Если не брать в расчет компьютерный стол, заваленный бумагами, дисками и журналами, который как-то не вписывался в этот ансамбль.
– Неудобно готовить есть за работой. То и дело что-нибудь сгорает и переваривается. А так все под контролем – невозмутимо пояснил Женя. Да, уж по части ноу-хау они с Максом были достойны друг друга. Что подтверждал с комфортом расположившийся в кресле гигантский кактус.
– Это что, сюрприз для незваных гостей?
– Нет, просто он не любит яркий свет и сквозняков, возле батареи – жарко, на полу – холодно. На самом деле я его ставил туда временно, но он как-то постепенно укоренился. Тем более что я не сижу в двух креслах одновременно. А зовут его Че Гевара.
– И он отзывается?
– А ты попробуй.
– Но почему именно Че?
– Потому что колоритный и живучий. Он мне достался в наследство от прежних владельцев квартиры вместе с другими цветами. Все остальные не выдержали и передохли, он же прижился и даже растет понемногу.
Свет, кстати, все-таки загорелся.
* * *
По странной иронии судьбы роль храма истины, где мне, наконец, удалось узнать хоть что-то определенное о неуловимом редакторе, сыграла скромная «курилка». А роль жрецов взяли на себя Женины сотрудники, из разговора которых выяснилось, что Михалыч попал больницу, где и проведет ближайшее время на карантине. Потому что вместо того, чтобы следуя Жениным рекомендациям ловить рыбу, он оказался большим оригиналом и поймал желудочную инфекцию с подозрением на сальмонелиоз.
Дымящие сигаретами «пифии» как раз во всю обсуждали эту последнюю новость. И насколько я успела узнать коллектив, Михалыч обеспечил своих сослуживцев увлекательнейшими темами для упражнений в остроумии как минимум на пару дней.
– Что это вообще за сальмонелиоз? Наверное что-то очень опасное, если даже Михалыча проняло! – выпуская дым в потолок заметила Татьяна из отдела доставки.
– Нет, какая-то мелкая, но противная гадость, содержится в несвежих яйцах и морепродуктах. – администратор Сергей как всегда проявлял трогательную полуосведомленость во всем, что не касалось техники и компьютеров.
– Так и вижу Михалыча с миской гоголь-моголя и пакетом крабовых палочек в руках! – усмехнулся Кирилл, Женькин собрат по перу. – Просто детский праздник какой-то. Но вам не кажется, что наш шеф уже не в том возрасте?
– А может как раз уже в таком. От Михалыча всего ожидать можно. Помните, что он в прошлом месяце на редколлегии устроил?
Судя по оживленной реакции остальных, это было действительно что-то забавное. Не забыть бы потом с Жени подробности стрясти.
– Денис, а что ты так нахмурился? – обратилась Татьяна к молчавшему до этого парню из отдела верстки.
– Не смейтесь только, просто мне его жалко стало. Он конечно не подарок, но ведь можно найти что-то хорошее и в нем, если постараться. – вздохнул Денис и добавил, обведя взглядом застывших от неожиданности сослуживцев:
– Не верите? Ну вот например…хотя, нет, это не то. Подождите, я сейчас что-нибудь вспомню – и возведя очи горе застыл в задумчивости. А потом низвел их обратно, тряхнул головой и начал неторопливо раскуривать сигарету среди воцарившейся выжидательной тишины.
– Денис, так ты что-нибудь вспомнил? – первым не выдержал Кирилл
– Да вспомнил, кое-что. А давайте-ка лучше передачу ему соберем? Пирожных бизе там, устриц, яичного ликера! Для надежности.
– Нет-нет, лучше знаешь что… – вмешались Сергей и Татьяна, и с тишиной было покончено, а конструктивные предложения посыпались одно за другим. Да уж, подчиненные все как один любили и уважали шефа.
– Теперь моя интуиция реабилитирована на 50 процентов. Пусть отнюдь не здоров, но жив же. Мелочь, а приятно. – обрадовался Женя. – Хотя то, что все откладывается на неопределенный срок, радует гораздо меньше. Но нам ничего другого не остается – только ждать и молиться о его скорейшем выздоровлении.
И действительно, чем еще было заниматься? Общественная жизнь текла мирно и неторопливо как в какой-нибудь Голландии: шеф лежал в больнице, Монастырский лег на дно за компанию. Моя индивидуальная розыскная деятельность тоже не отличалась особой оживленностью, за исключением случая, когда я завершила очередное путешествие на какой-то свалке, эффектно материализовавшись в центре костра, чем перепугала до полусмерти гревшихся возле него бомжей.
Но тем не менее на молитвы времени катастрофически не хватало. То, разругавшись со мной, Женька отправился самостоятельно кулинарить и в результате картошку на уксусе пожарил, но не желая признаваться в промахе, давился ею, геройски делая довольное лицо. Минуты через две, от силы три, но уж никак не больше пяти, я сжалилась и призналась, что в курсе – его выдала уксусная бутылка, а масло еще вчера кончилось. И после этого он, неблагодарный, полчаса гонялся за мной по квартире с вышеозначенной бутылкой, грозя запихнуть меня в нее и забросить в глубокое синее море как вредоносное порождение Люцифера.
Потом я неосторожно поспорила с Женей, что Грета Гарбо была первой актрисой, сыгравшей Гамлета на сцене. И спустя непродолжительное время оказалась погребена под ворохом доказательств моей неправоты, лишившись единственной собственности – гипотетического памятника. А коварно обобравший меня до последнего надгробия Женька не замедлил вдобавок щедро посыпать солью израненное самолюбие, заявив с фарисейской ухмылкой, что я еще не совсем потерянный для общества человек: Все-таки спутала Сару Бернар с Гретой Гарбо, а не с сенбернаром.
Правда тем же вечером я немного утешилась, отыграв в карты памятник обратно, заодно с его месячной зарплатой. Ну что ж, не всем же быть интеллектуалами.
А в общем, Женька оказался вполне подходящим соседом для привидения. Если, конечно, не брать в расчет его нездоровые музыкальные пристрастия. Он, разумеется, утверждал тоже самое, уже в отношении меня. Наконец, после долгих безуспешных попыток открыть друг другу глаза, мы заключили мир под девизом «живи сам и дай жить другому». И крутили по очереди то моего Стинга и латино, то Женькины блатные страдания и джаз. И скажу честно, не знаю, что было хуже. Как Женя не бился, но объяснить мне, почему Чарли Паркер играет божественно, а Армстронг просто талантливо, он так и не смог. Все эти бесконечные блюзы казались мне на одно лицо, причем не очень привлекательное.
И если со временем, в очередной раз прослушивая душераздирающую историю шофера Сени, где было все – Любовь, Предательство, Настоящая Мужская Дружба и неизменные горы трупов под занавес, я сумела отыскать в этом какое-то противоестественное удовольствие, то джаз так и остался за рамками моего понимания. Но приходилось терпеть.
Впрочем, Женя тоже стоически переносил мои музыкальные слабости, разве что на первых тактах самбы под любым благовидным предлогом норовил сбежать в другую комнату. А ну и пусть. Раз я мирюсь с его «И зеки шли, склоняясь на ветру…».
* * *
За сегодняшнее утро, проявив чудеса предприимчивости, я успела облазить в четвертом измерении полгорода, посетила очередную планерку в Жениной газете и даже нанесла визит вежливости в больницу, где убедилась, что в ближайшее время Михалычу, и, следовательно, нам тоже, перемены не светят. А уже к 11 часам вернулась домой, где меня ожидало еще одно общественно-полезное мероприятие, причем по энергозатратам оно стоило всех предыдущих вместе взятых. Потому что при ближайшем рассмотрении, Женька оказался не просто совой, а совой-сплюшкой, с явной склонностью к анабиозу. Хотя возможно так, отчасти, сказывалось наше новое увлечение – полночи мы проходили, уже не помню какую по счету часть Лары Крофт. Началось же все со случайно уроненного диска.
– Увлечения молодости. «Томбер райдер». – заявил Женя, бережно укладывая его на место. Название мне ни о чем не говорило. Заметив мое недоумение – Лара Крофт – пояснил он.
– Комиксовый фильм с Анджелиной Джоли?
– Это же компьютерная игра, ты, что никогда не играла?
– В эту нет. Я вообще не очень-то люблю игры, кроме тетриса. Вернее, люблю, но платонически – если мне приходиться управлять персонажем, я переживаю так, как будто все происходит на самом деле, и панически боюсь сделать что-нибудь не то. А уж когда в меня стреляют из-за угла, то вообще получается сплошной стресс вместо удовольствия.
Женька воспринял мою тираду с видом ортодоксального христианина услышавшего исповедь отпетого еретика.
– Ну, ты даешь! – потом помолчал, но, видимо, так и не смог смириться с этим вопиющим фактом, и предложил:
– Давай, попробуем по-другому – ты просто следи за направлением, а отстреливаться буду я, заодно и ностальгию развею. Только начинать надо хотя бы с третьей части. Так, – Женя задумчиво оглядел комнату, – Это должно быть в архиве – наконец решительно произнес он и с головой зарылся в деревянную коробку, до краев наполненную дисками вперемежку с бумагами. Учитывая ее размеры, ей совсем немного оставалось дорасти до сундука. Поэтому не удивительно, что через пять минут бесплодных поисков Женя вытряхнул содержимое «архива» на пол.
Я с интересом следила за розысками.
– И мужчины еще упрекают бедных девушек в том, что они не могут держать косметички в порядке!
– В моей косметичке, мадам-феминистка, порядок, как в музее – отозвался он, продолжая покрывать пол пачками бумаг и дисков.
– О, диплом, первое место в конкурсе на политический репортаж, еще один. А почему ты их прячешь, а на стенки вешаешь что-то странное вроде той статьи, про каких-то там супер цыплят? – я кивнула в сторону авангардного постера.
– Я же не юрист или дантист, и здесь не моя контора. Пусть они и развешают дипломы, что бы производить впечатление на клиентов. А вот статья – другое дело. Сентиментальные воспоминания, знаешь ли. Ты внимательнее посмотри, желательно на заголовок.
– Вот это да! «Первая в России порода мясомолочных кур»!
– Это память о первых шагах в журналистике. Была такая газета «Светлый берег», специализировалась на славянофильстве и воспевании прелестей русской деревни. Летом, когда все в редакции норовили уйти в отпуск, туда на временную работу брали студентов, меня в частности. Из специалистов оставался только самый необходимый минимум и начальство. Как следствие, случались постоянные запарки. В тот день мне надо было сдать три материала в номер – про птицу, коров и, кажется, новый гибрид пшеницы. За два часа. Вот в спешке вместо «мясояичных» и появились эти мутанты.
– А куда смотрел корректор?
– Я же говорю лето, никого нет, корректором подрабатывал тоже я. А вот и диск. Приступим?
Команда у нас получилась еще та. Женька заведовал клавиатурой и мышкой, а я смотрела по сторонам и командовала куда сворачивать. Втянулась я в эти виртуальные развлечения на диво быстро. Прыгая вместе с Ларой через пропасти, даже вместо нее наклонялась на резких поворотах, чем несказанно веселила Женьку. Так играть я была согласна. Даже о времени забывала. Поэтому не было ничего странного в том, что после этих баталий Женьку по утрам невозможно было добудиться.
Наконец, мне все-таки удалось извлечь его из постели с помощью неистовых воплей и почти непечатных ругательств.
– Слушай, я начинаю подозревать, что неверно поняла твой план.
– В смысле?
– Тебе не соглядатай требовался, а говорящий будильник, но на японский раскошеливаться было жаль.
– Угадала! Но не до конца: мне нужны были говорящие часы-будильник, с функцией «соглядатай», ну и словечко ты подобрала! – с видом заговорщика пояснил он. – А за догадливость тебе полагается премия, правда не знаю какая. Есть предложения?
– Ммм…денег у тебя все равно нет… Стоп, есть идея – ты уже раз десять обещал мне показать старое еврейское кладбище. Уверена, оно – заколдованное, причем для меня лично. И на карте есть, и все в один голос говорят на пересечении улиц Космонавтов-Колесниченко. Я его сначала сама искала, нашла только развалины какого-то дома культуры на синагогу даже отдаленно не похожие. Потом второй раз у меня однокурсница в готику играла, так там должно была какая-то вечеринка на хэллоуин. Она хоть тоже ни разу не была там, но божилась, что найдем без проблем – дорогу ей объяснили. И что же – мы до ночи по тому району бродили, во дворах заблудились. Так ни с чем и уехали! Мистика не иначе.
– Действительно – мистика. Заблудиться там практически невозможно.
– Для меня невозможного – нет. Так что, с тебя экскурсия.
– Нет проблем. Тем более, что теперь ты будешь лучше соответствовать обстановке. Но есть одно условие – составишь мне компанию по пути, а не будешь материализовываться на месте, а то я чувствую себя по-дурацки, как бы в одиночестве шатаясь по городу и отпуская комментарии в пустоту.
Я крутилась у зеркала, выбирая наряд для выхода. После дюжины вариантов остановилась на салатовом плаще в талию, розовых колготках и высоких белых сапогах на умопомрачительной платформе.
– Всегда хотела себе такие, только не понимала, как в них можно ходить – они же пачкаются – пояснила я оторопевшему Жене.
– Да теперь тебе это точно не грозит. А чем тебя твой прошлый наряд не устраивал?
– Достало – каждый второй считает своим долгом обернуться и посмотреть вслед круглыми глазами.
– Боюсь, теперь это будет делать каждый первый. А может, на самом деле, именно этого ты и добиваешься? – ехидно поинтересовался он – Тогда рекомендую еще добавить тройку мопсов на поводках, для вящего контраста. И все сломанные шеи в этом городе точно будут на твоей совести.
– А может для контраста хватит и тебя? – тоном снежной королевы отозвалась я, но цвет колготок все-таки сменила на бежевый.
После обеда, который Женя упорно называл завтраком, мы отправились на поиски неуловимого артефакта. Но, по пути задержались: я тренировалась ходить, вернее, делать вид, что хожу. Это было не так-то просто, особенно при свете дня. По привычке и для удобства я постоянно норовила пролететь необходимое расстояние. Наконец, что-то начало получаться. Для практики мы обошли все окрестные магазины. Внимания на нас обращали ровно столько сколько положено. Правда, из-за этого к кладбищу мы добрались почти к вечеру.
Все оказалось очень прозаично и даже скучно – забитый старыми гаражами двор в окружении послевоенных бараков и унылых девятиэтажек, полуобвалившаяся изрисованная кирпичная стена, а за ней – действительно настоящее кладбище, не очень чисто убранное и заросшее кустами и старыми вязами. Ничего особенного, не считая пары действительно старинных надгробий из резного черного мрамора. Признаться, я ожидала чего-то большего. Заметив мое разочарование, Женя сказал:
– Сожалею, шоу с ведьмами и вурдалаками я тебе не могу гарантировать. Но вот одну квартиру, где недавно поселилось настоящее привидение, могу показать.
– Ты прав, идем, там хоть бутылки не валяются по углам.
Вечер был прекрасный, и для закрепления подложной походки мы решили часть пути прогуляться пешком. О чем спустя двадцать минут несказанно пожалели. В какой-то подворотне к нам пристали человек пять совершенно обкуренных подростков лет 14–15. Все началось с классического «Закурить не найдется?». Следующая фраза подкупала новизной не менее предыдущей:
– А девочка не хочет составить нам компанию?
– Не хочет – ответили мы и попытались просочиться в нужном направлении. Но не тут то было.
– Нет, так не пойдет. Ты иди, а она останется – сказал, видимо, самый авторитетный член этой компании и потянулся схватить меня за руку. Женя зачем-то попытался вклиниться между нами и заслонить меня собой.
Не долго думая, парень со словами – Сказано же, вали! – с неожиданным проворством засветил Жене кулаком в челюсть. Пока я ахала и инстинктивно оглядывалась в писках милиции, которой естественно рядом не оказалось, упустила кое-что из происходившего.
Нападавший, тем временем, отлетел в сторону и сполз по стене дома на землю.
– Ах ты так – его товарищ ринулся мстить за друга и оказался на предусмотрительно установленной по соседству скамейке, прикрывая руками нос. Остальные, учтя отрицательный опыт предшественников, как свора собак приготовились броситься все вместе. Только этого мне и не хватало. Ножей, слава Богу, правда, видно не было, но и так – трое на одного.
Рванув вперед, я оказалась на пути у нападавших и, блеснув алым пламенем в глазницах, протянула когтистую лапу навстречу подонкам
– Кто хочет прогуляться? Я не против!
Юные уроды с воплями разбежались, безоговорочно оставив поля боя за нами. А тот, который упал вначале, мчался впереди всех, не смотря на легкую хромоту.
– Все в порядке?
– Вроде да. – Женя, морщась, рассматривал стесанные костяшки пальцев – Только вот молодежь твердолобая пошла.
– Зачем ты вообще кинулся меня спасать, что они мне сделают?
– Извини, машинально. А ты зачем…?
– Тоже машинально, ты ведь неплохо и без меня справлялся – пришлось признать ради справедливости.
– Это так, школьные навыки остались.
– Школьные? Ты что дрался в школе?!
– Ну, язык-то у меня был длинный и в детстве, вот и приходилось с последствиями разбираться. А сегодня большего и не нужно было. Тоже мне, великая битва Титанов. Так что тебе вмешиваться было не обязательно.
– Ох, уж это пресловутое мужское самолюбие! А может, я о них беспокоилась, вдруг, ты бы кого-нибудь покалечил? Они же еще дети.
– Да уж, детки – ответил он, потирая скулу, – Не знаю, мне кажется, разбитый нос – это понятно. А вот какую психическую травму ты своим спектаклем могла нанести неокрепшей детской психике, об этом ты подумала?
– А может, после этого они будут меньше глотать таблеток и перейдут хотя бы на пиво?
– Сомневаюсь, разве что ты будешь устраивать регулярное патрулирование. Кстати, прими мои поздравления – зрелище было впечатляющим. Это был экспромт? Или подлинная сущность?
– Угадал. Хотела сделать тебе сюрприз.
– Считай что получилось. Все-таки без чертовщины не обошлось, а ты мне не верила! Наше счастье в наших руках. Не надо ждать милости от природы, взять их – наша задача. Это еще Мичурин говорил – довольно подвел итог Женька.
* * *
После ужина он, приложив к щеке лед, забрался за компьютер, заявив, что должен все-таки иногда работать.
– А ты разве не Монастырским занимаешься?
– Не только. Еще четыре статьи надо было сдать к концу месяца в другие газеты. Хорошо, что я хоть не по горячим новостям специализируюсь. А то все уже безнадежно бы успело устареть. Тем более что деньги кончились, а кушать хочется…
– Зато, какой фотоаппарат!
– И я о том же, но есть от этого хочется не меньше – миролюбиво ответил он и застучал по клавиатуре.
Было скучно. Пару раз порывалась оторвать его от работы, потом подумала, что это неприлично – сколько можно меня развлекать. Надо найти собственные занятия и проявлять самостоятельность. А то скоро Женя не рад будет тому, что ему на шею приземлился мой фантом. И вообще я что-то подозрительно быстро привыкла к его постоянному присутствию. С дурными привычками надо бороться.
– Пойду, полетаю – независимо заявила я.
– Когда вернешься? – спросил он рассеянно
– Не знаю, может к утру – и гордо вылетела в окно.
После чего обнаружила, что делать мне особенно нечего. Но возвращаться было глупо. Поэтому я честно изучила витрины в ближайшем магазине и, вспомнив афишу и университетские развлечения, отправилась в Камерный театр. Попала на «Циников», по сравнению с пронзительно-щемящей книгой спектакль показался надуманным и пресным, тем более что я постоянно отвлекалась на мысли о том, чем там занимается Женя, и что бы он сказал по поводу той или иной сцены. Наконец, едва досидев до финала, я покинула театр, размышляя над тем, как тяжело избавиться от дурных привычек сразу. Лучше буду делать это постепенно.
Тем более не исключено, что у меня просто кратковременное помутнение рассудка, и это скоро само пройдет, когда я рассмотрю Женю поближе. Надеюсь, у него в запасе много незамеченных мною до этого отвратительных черт характера. Надо будет внимательнее присмотреться. И решив не откладывать это богоугодное дело, я полетела домой – разоблачать.
Будущий развенчанный кумир тем временем по-прежнему корпел за компьютером. Отвлекать я его не стала и расположившись в спальне, по старой памяти, на диване, хотя с таким же успехом могла бы лежать на гвоздях, предавалась неясным мечтам и воспоминаниям, изредка поглядывая на экран телевизора. Уже стемнело, но свет в комнате включать было не кому, да и незачем. Из мира грез меня вырвало неожиданное вторжение на мою личную территорию какого-то постороннего объекта. Проще говоря, на меня попытались усесться!
– Эй, аккуратнее можно?
– Что это! – Женя подскочил, как молодой кенгуру.
– Не что, а кто. Ты смотреть под… ноги не пробовал?
– Так и заикой можно оставить! Я думал, ты еще не вернулась.
Хм, можно ли подобное разгильдяйство отнести к омерзительным душевным качествам? Вот вопрос…
Но, как бы там ни было, после этого инцидента, я окончательно облюбовала для себя верхнюю часть жилого пространства. Особенно меня покорил высокий, почти до потолка, стеллаж с книгами напротив окна.
Вообще-то сама я никогда не страдала особой страстью к собиранию книжек, да и Ларочка книги, как источник пыли, не особенно жаловала, но к домашним библиотекам «в принципе» я относилась с уважением. Это искусство казалось мне сродни обустройству аквариума. Рукотворный замкнутый мир в миниатюре. Который, как ни банально это звучит, может много поведать о своем владельце. Неприхотливые гуппи и меченосцы школьной программы, эффектные, но стандартные гурами и скалярии современной литературы, стыдливо замаскированные зарослями «золотой» классики гроты детективов, откормленные экземпляры собраний сочинений, и гордость истинного библиофила старой школы, – экзотические рыбки редких изданий. Правда с моей стороны все ограничивалось теорией, и я лишь с удовольствием рассматривала чужие эксперименты, а сама пускала все на самотек.
По части классики мне за глаза хватало университетской программы, да и находились часто дела интереснее. А в выборе для души мне был не чужд снобизм. Я регулярно покупалась на пышные фразы «прорыв десятилетия», «вновь обретенное сокровище слога», «эпохальное произведение», «новый Стерн». Моментально разочаровывалась, спешно избавлялась от красиво сервированной макулатуры, но не проходило и недели, как снова попадала в очередную рекламную паутину. И так без конца. К тому же, тому немногому, что получало у меня постоянную «прописку» категорически не сиделось на полках. На факультете было принято обмениваться новинками и поэтому мои книги находились в бесконечном странствии по однокурсникам, а у меня квартировались чужие.
