Текст книги "Красавище и Чудовица (СИ)"

Автор книги: Наталия Котянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

Глава 9

Неделя прошла относительно спокойно. Я опасалась, что у драчуньи графини найдутся друзья, для которых и ректорский приказ не указ, и самоназначенный защитник в лице Харда не помеха – но пока всё было тихо. Наверное, полных дураков в Университет всё же не брали…

А вот по поводу волос периодически подходили, интересовались. И девушки – знакомые и незнакомые, и даже пару раз молодые люди. Не люблю я врать, но пришлось. Раз уж я невольно нарушила тётин наказ, то хотя бы истинную причину не выдам. Вдруг у её страхов всё же были какие‑то основания? Поэтому всем, в том числе и Ханне, я рассказывала одно и то же: как в детстве в нашем доме остановился странствующий маг; в благодарность за хороший приём он вознамерился сделать из меня красавицу, но, конечно же, не сумел – ведь магия против природы бессильна. Хотя кое‑что всё же получилось – после его ухода у меня стали расти такие 'солнечные' волосы. Почему тётя заставляла меня их прятать? Всё просто. Народ у нас в городке не слишком образованный, по первому времени чуть ли не с ножницами за мной бегали – отстричь и продать, они ведь считали, что волоски из настоящего золота. Пришлось даже гномов привлекать, чтобы те публично опровергли это заблуждение. Во избежание лишнего соблазна я стала всё время носить платок, и постепенно окружающие забыли о вожделенном 'золоте'. А я до того привыкла, что до сих пор продолжаю закрывать волосы. Мне так спокойнее.

Собственно, вранья во всей этой истории было не так уж много – только про заезжего мага. Одно время соседи – пьяницы и вправду были помешаны на идее разбогатеть на моих волосах. Мне приходилось быть особенно осторожной, но век прятаться не будешь – однажды всё‑таки подкараулили и отрезали под корень мою косу. Ревела я тогда… Но волосы отросли на удивление быстро. А вот самих обидчиков ждало разочарование – через несколько часов волосы заметно потускнели и из золотых превратились в обычные светлые, что слегка золотятся лишь на ярком солнце. Покупатель на такое добро всё же нашёлся – не иначе, парик делать будет, но оценил его соответственно: не большим кошелём серебра, а всего‑то тремя монетками. Напиться как следует – да забыть. Соседи так и сделали, и с тех пор вроде успокоились.

Мои же чувства никого не интересовали. Каково это – ощущать себя всего лишь мерзким приложением к красивым волосам. Ничего, пережила. И чужую алчность, и презрение, и равнодушие, и невольное разочарование… Тогда пережила, а сейчас тем более.

Все вопросы, кстати сказать, задавались исключительно вежливо, объяснение принималось на веру (нередко со вздохами), а назойливая девица попалась всего один раз. Полчаса меня пытала, как звали того мага, не иначе хотела себе такие же волосы. Другая, наоборот, удивила меня тем, что заявилась вечером в общежитие. Мялась – мялась и вдруг стала расспрашивать, чем я обычно мою голову и как ухаживаю за волосами, может, есть какой‑то особенный секрет? Держалась она при этом очень скованно, и я не стала тут же её спроваживать. Напоила чаем, рассказала, что никаких секретов нет – обычное мыло на травах и гребень с редкими зубцами. А вот если у кого‑то волосы растут не очень хорошо, или там другие проблемы имеются – то этого, безусловно, мало. В общем, через час Мирилета выходила от меня воодушевлённая, бережно прижимая к себе листок с рецептами травяных питательных сборов и масел для волос. Жалко, что ли, а рецепты действительно хорошие, к новогоднему балу уже результат будет.

А вот другой девушке мои волосы невольно сослужили очень плохую службу.

Я была виновата в этом лишь косвенно – то есть самим фактом существования этих самых волос. Ну и всего остального заодно. Ибо девушка эта меня заочно очень не любила. Значительно больше, чем её сводная сестра. Впрочем, Финера ина Лука и не скрывала, что основную массу студентов считает всего лишь неотёсанным сбродом. Представить, кем же в таком случае являлись для неё такие как я, моего воображения и вовсе не хватило. Лично мы, разумеется, не были знакомы, чему я была этому только рада – боюсь, не перенесла бы такого 'счастья'… Но, как выяснилось, слухи про мои волосы достигли и её изящных ушей. Высокородной эльве стало любопытно, насколько эти слухи преувеличены, но не будет же она подходить ко мне лично!

Вот так и получилось, что неделю спустя я вторично 'засветила' своей шевелюрой, на этот раз на всю столовую. Помню, как вскользь удивилась, узрев там компанию эльвов во главе с Финерой. До этого они обедали исключительно в городе. Они явились позже нас и заняли соседний стол, периодически кося на нас глазами и тихо хихикая.

– Мне это не нравится, – прямо заявила Ханна. – Такое ощущение, что они что‑то задумали.

Полли и я были с нею полностью согласны и постарались есть побыстрее. Это не помогло: мы как раз встали из‑за стола и проходили мимо них, когда с моей головы исчез платок. Настолько внезапно, что я ничего не заметила и оглянулась только на тычок шедшей позади Ханны.

– Куда он делся??

Мы машинально опустили глаза, думая, что платок размотался и соскользнул на пол – и вдруг услышали язвительное хихиканье.

– Да уж, такие волосы ещё больше подчёркивают уродство этой деревенщины, – глядя на меня, фыркнула Финера. – Вот же не повезло бедняжке! Давайте её все дружно пожалеем!

– А как? – спросил кто‑то из её свиты.

– Подадим убогой копеечку! У кого есть при себе медяшки? Пусть купит себе накидку на всё лицо, с прорезями для глаз – я на днях видела такую – и своим видом хоть аппетит другим не портит, что ли!

Я молча стояла перед ней, скрестив на груди руки и мысленно качая головой. И впрямь убогая, вот только не я.

Остальные эльвы со смехом выворачивали карманы, сетуя на то, что у них при себе только золото, какая жалость!.. А я думала – какой смысл с ними пререкаться? 'Пыль под ногами' должна молчать и слушаться… Да с какой стати?

– Платок верните.

– Ой, он совершенно случайно дематериализовался! Господа, срочно собираем на новый!

– А не разоримся?

– В таком случае напомните вашему магу про пункт десятый университетского кодекса, – повысила голос я. – Если он не хочет неприятностей с ректором, которому я подам жалобу…

Подкупленный студент – маг, как и ожидалось, прятался где‑то поблизости и отреагировал мгновенно: не успела я закончить фразу, как платок вернулся на прежнее место. Не думаю, что и вправду стала бы беспокоить господина Нолиджа по такому ничтожному поводу, но, судя по рассказам, за нарушение кодекса он мог наказать весьма сурово, вплоть до отчисления. В частности, я точно знала, что студентам – магам было запрещено применять свои способности к окружающим без их на то согласия. Любовные послания и тому подобное – не в счёт. Так что правильно он сейчас пошёл на попятную. Вроде бы невинная шутка теоретически может обернуться для него большими неприятностями. Если что – Ханна с Полли свидетели, подтвердят, что меня в очередной раз пытались унизить…

Но мои подруги неожиданно для меня пошли ещё дальше. Намного дальше. Переглянулись и одновременно подскочили к эльвийскому столу, схватили одна кувшин с компотом, а вторая – почти нетронутый кремовый торт, и…

Обедающие вытянули шеи и повскакали со своих мест, боясь пропустить невиданное доселе зрелище – мокрых, грязных и растерянных эльвов. Красивое лицо Финеры густо заляпано размазанным в кашу жирным бисквитом, вторая его часть от щедрот досталась её ближайшей подруге. Оба кавалера по уши залиты компотом (большой был кувшин…) На белой рубашке одного из них особенно эффектно смотрится 'брошь' в виде кривой яблочной дольки.

Секундная пауза – и народ просто грохнул от смеха! А мы с девочками гордо (и быстро, а потом очень, очень быстро) покинули столовую и вернулись обратно на факультет.

– Они нас теперь точно с потрохами съедят!!

– Ха, подавятся!

Я не разделяла легкомысленного настроя подруг и после этого случая старалась не ходить одна.

С неделю всё было тихо. Никто из эльвов меня не преследовал и не пытался отомстить за 'поруганную честь', хотя надеяться на то, что они просто забыли об этом инциденте, было бы верхом глупости. Ханна рассказала обо всём брату; он тут же нанёс 'ушастым' визит вежливости – проверить настроение и намекнуть, что за нас есть кому заступиться. Его дружно заверили, что, конечно же, претензий не имеют и всё такое прочее, но Хард не поверил и теперь частенько таскался за нами – 'охранял и оберегал хрупких беззащитных девушек'. Оба эпитета имели к нам самое сомнительное отношение, но спорить было бесполезно. Да и не очень хотелось, если честно – ведь Хард своими шутками здорово поднимал настроение. А уж если он являлся не один, а с такими же весёлыми друзьями… Полли была в полном восторге и призналась, что с удовольствием врезала бы этим зазнайкам ещё раз, лишь бы подольше походить 'под конвоем'. Моя же интуиция подсказывала, что и одного раза вполне достаточно. Финера обязательно отомстит, весь вопрос только в том, как и когда?

Подозрение только укрепилось, когда я получила от неё личное письмо. Эльва предлагала помириться и приглашала нас всех троих в какую‑то модную ресторацию.

– Эльвийская национальная кухня… фу! – поморщилась Ханна. – Они совершенно не умеют готовить мясо! А цены дерут бешеные… Не хочу туда идти!

Под этим предлогом я вежливо отказалась, и в следующем письме мне было предложено встретиться уже в нашей столовой. Вдвойне странно! Прийти туда после недавнего конфуза – поступок совершенно не в духе эльвов. Что она задумала??

Этим же вопросом задались и остальные; но в конце концов решили согласиться. Второй отказ – уже на грани хамства, к тому же в зале будет куча народу, что нам может грозить? Вторая драка тортами?

Хард заявил, что пойдёт с нами, а неподалёку посадит приятеля – старшекурсника с магического: если он засечёт что‑то необычное, то сразу даст знать.

Финера ждала нас в компании всего одного кавалера (того самого, с яблоком). Большой круглый стол был уже весь заставлен разнообразными блюдами, в том числе и из той самой ресторации.

'Эльвячья капуста, от неё только уши вверх растут…' – пробормотала Полли.

Обед проходил в принуждённо – дружественной обстановке. Финера и её спутник изо всех сил старались держаться с нами любезно, но их то и дело выдавала мимика. Наверное, моё столь близкое общество стало для них слишком суровым испытанием…

– А теперь – сюрприз! – сладко пропела девушка, когда мучительная трапеза наконец‑то подошла к концу. – В знак примирения я хочу разделить с вами 'благоденствие'.

Хард удивлённо присвистнул. Я тоже читала про этот национальный эльвийский напиток, который делали из сока какого‑то жутко редкого фрукта и пили только по большим праздникам в кругу семьи. Или, в виде исключения – с бывшими врагами, с которыми искренне хотели помириться. Понятно, что отказ тут был совершенно неуместен и приравнивался в кровному оскорблению. Нас просто никто не поймёт… Но что это, если не ловушка?! Хард ощутимо напрягся, подумав о том же, девчонки казались польщёнными… Я на миг перехватила торжествующий взгляд Фиры и решила, что 'это' пить не буду ни за что. Или только 'помочу губы', или 'случайно' опрокину бокал.

Эльва оказалась хитрее. После того, как на стол водрузили изящный кувшинчик и шесть небольших разноцветных бокалов, она напомнила, что 'благоденствие' пьют особым образом, подавая ёмкость товарищу. В знак большого уважения, да. И лично показала пример: протянула мне бокал из жёлтого стекла, а сама взяла тёмно – красный, с улыбкой переплела наши руки и подтолкнула свой бокал к моим губам.

– Пейте, прошу вас!

Под её пристальным взглядом я сделала один маленький глоток и отстранилась. На вкус сок как сок, вроде ничего необычного… Финера уставилась на меня во все глаза. Мелькнула мысль – может, она ждёт, что у меня на лбу прямо сейчас вырастут рога? Во всяком случае, именно туда эльва и пялилась. Радостный вначале взгляд сделался задумчивым, а потом она с легкомысленной улыбкой всплеснула руками.

– Ах, чуть не забыла о второй части нашего ритуала! Теперь надо поменяться бокалами и отпить глоточек из чужого, в честь особого доверия!

Я, конечно, не знаток эльвийской культуры, но такого негигиеничного обычая что‑то не припомню. Вот и её кавалер явно удивился, но быстро взял себя в руки и лично налил им с Хардом по второму разу – в отличие от нас, мужчины выдули свои порции залпом.

В мои губы снова ткнулся край бокала, на этот раз жёлтого. Отпила такой же маленький глоток и подвинула ей красный. Кажется, Финера заметила, как у меня дрогнули пальцы… С насмешливой улыбкой отсалютовала бокалом и осушила его до дна. И снова выжидающе уставилась на мой лоб. Уж не знаю, что она намеревалась там увидеть, но на её собственном ровно между бровей вдруг появилось маленькое зелёное пятнышко.

– Вы испачкались?

– Где?

Она невольно повернулась к своему кавалеру, а в следующую секунду раздался звон разбитого стекла. Белый как полотно эльв выронил свой бокал и даже не заметил этого, с ужасом вглядываясь в лицо соседки.

– Бриаллин?

– Фира… Ты их перепутала!!

Девушка непонимающе захлопала ресницами… И вдруг издала душераздирающий вопль, закатила глаза и с грохотом упала со стула.

Нас тут же окружили любопытные.

– Что с ней??

– Её отравили?!

– Вот эта, в платке!

– Да нет, она…

– Всем заткнуться!! – рявкнул Хард. – И отойти подальше! Симеон, ты где??

– Здесь давно.

Парень в форменной мантии уже склонился над обморочной и теперь сосредоточенно водил руками перед её лицом.

– Что‑то странное, не могу определить… Надо звать нашего декана.

– Нне надо декана!.. – тоненько вякнул эльв, но Хард сунул ему под нос свой пудовый кулачище.

– Сиди, молчи и не дёргайся!

– И руки держи под столом! – добавила бдительная Ханна.

Вызванный по магсвязи декан пришёл быстро. И не один. Он как раз обедал с бывшим деканом, коим был мэтр Дукакис, а тот, как я уже уяснила, отличался завидным любопытством.

– Синтия, вот так сюрприз! Что тут произошло?

– Вот это мы и хотим понять, – вздохнула я.

В очередной раз оказаться в центре скандала… наверное, у меня прорезался новый талант.

До истины совместными усилиями докопались быстро – в первую очередь благодаря перепуганному эльву. Пока мэтр Олав с энтузиазмом 'слушал' по – прежнему бесчувственную Финеру, его коллега угрожающе сдвинул брови и обвёл всю нашу компанию очень многообещающим взглядом.

– Думаю, если вы сами расскажете мне всю правду, можно будет обойтись без отчисления. В противном случае…

Опять отчисление!!

Нам с троллями было не в чем каяться, а вот нервы эльва не выдержали. И он, запинаясь, поведал о придуманном подругой 'плане мщения'. Подробности обсудили чуть позже, без любопытных ушей, в отдельном кабинете. Тут же находилась пришедшая в себя Финера, которая в основном молчала и лишь обводила всех растерянным взглядом. И – сам господин ректор. Его также уведомили о произошедшем – ведь речь шла, с одной стороны, о наследнице высокого эльвийского рода, а со второй – о запрещённом магическом составе, который по – простому назывался 'зелье крайнего склероза'. Хард шепнул, что достать его очень сложно: в обычные лавки 'магических побрякушек' такие серьёзные штуки не поставляют. Чтобы найти того, кто продаст настоящий действенный 'склероз', надо обладать не только большим кошельком, но и завидным упорством. Финере и того, и другого было, как видно, не занимать, и всего через неделю после 'десертного побоища' она уже раздобыла вожделенное средство для мсти.

Бриаллин клялся, что это была целиком и полностью её идея – убрать из Университета 'позорную замарашку' в моём лице, но так, чтоб никто не догадался связать это с ней. Вредить таким же образом высокородным троллям она не собиралась, ибо это было небезопасно.

Сам план был прост. Вынудить меня выпить зелье и после радостно наблюдать за тем, как оно постепенно начинает действовать. Достаточно одного глотка, и вскоре хвалёная 'умница – отличница' станет забывать только что выученные уроки, путаться в именах и датах, не сможет толком усваивать новую информацию… В итоге – сначала заваленный экзамен по арвийскому, потом – несданная весенняя сессия, и, наконец, закономерное отчисление. Тогда все наконец‑то уверятся, что глупым простолюдинкам не место в Королевском Университете, и больше никогда не примут сюда такую 'грязь'. Про меня забудут и потому не узнают, что после позорного изгнания моя память окончательно превратится в решето. Может, я даже имя своё забуду, как это бывает со старыми – престарыми бабками…

Осознание этой перспективы подвергло меня в глубочайший шок. Наверное, я побледнела так сильно, что лорд Нолидж самолично подал мне воды и осведомился, не требуются ли нюхательные соли. Я покачала головой и ещё сильнее облокотилась на плечо сидящего рядом Харда. Руки противно дрожали и он, успокаивая, накрыл их своей огромной ладонью. Стало полегче.

Эльв между тем уверял, что сначала Финера планировала отомстить гораздо грубее – нанять кого‑нибудь, чтобы подкараулили меня в городе, отлупили хорошенько да налысо обстригли. Её останавливало только то, что по мнению некоторых, я была близко знакома с… кхм… одним магом, который умеет легко распознавать ложь. При подозрении на их причастность отвертеться от магической проверки будет трудно при любых связях – ведь сам ректор предупреждал, чтобы девчонку не трогали. И не он один…

А потом Финера придумала и осуществила план с запрещённым зельем. Как ей пришло в голову использовать именно его, и где она умудрилась его купить – она не сказала никому. Вариант с рестораном, где было легко осуществить задуманное, провалился, так же, как и аккуратные попытки подкупить одну из подавальщиц в столовой. Женщина настороженно отнеслась к предложению 'поучаствовать в дружеской шутке', и эльва решила больше не рисковать и всё сделать сама. Зелье заранее капнула в красный бокал, чтоб не перепутать, но в конце концов почему‑то сама хлебнула именно из него!

Я догадывалась, почему. Ей сказали, что как только оно начнёт действовать, то на лбу жертвы ненадолго проявится маленькое зелёное пятнышко – именно его она так старательно и высматривала. И, когда так и не увидела, подумала, что всё же перепутала и налила зелье в жёлтый бокал. А оно было в красном! И вот результат – на меня эта отрава почему‑то так и не подействовала, и мстительная эльва 'облагодетельствовала' саму себя!

Декан магфакультета, мэтр Амблдор, явно рассуждал так же. Прямо спросил:

– У госпожи Голдари иммунитет к магическому воздействию? Врождённый, или у вас имеется очень мощный защитный амулет?

– Нет никакого амулета, это природное, – неохотно призналась я. – Мэтр Дукакис как раз исследует мой феномен…

– Да – да! Настала пора пополнить наш список! – маг, в отличие от меня, весь лучился энтузиазмом. – Не только чары иллюзий, а ещё стойкость к зельям… ко всем? Или…

Тут он поймал мой испуганный взгляд и смущённо развёл руками. Опять увлёкся… Может, не приходить к нему в это воскресенье? По крайней мере, больше никакого чая в его обществе: боюсь даже представить, что может оказаться в моей чашке из того же 'научного интереса'. А вдруг у меня выборочный иммунитет?! Нет уж, лучше не рисковать.

Из эльва больше ничего вытянуть не удалось – он рассказал всё, что знал, маги это подтвердили. Лорд Нолидж нарочито сурово объявил вконец сникшему парню, что вопрос о его отчислении 'в связи с поведением, порочащим честь и достоинство студента КУ' пока остаётся открытым. На окончательное решение повлияют его успехи на экзамене по арвийскому языку и последующее научное рвение. Неудивительно, если в ближайшее время он станет одним из лучших в учёбе – с таким‑то стимулом. Да, господин ректор умеет направить энергию своих подопечных в нужное русло…

Нас вскоре тоже отпустили, оставив в кабинете только Финеру. Начальству предстоял неприятный разговор с её влиятельным и чрезмерно заносчивым батюшкой, которого срочно вызвали по магсвязи. Ему ничего не останется, как забрать домой свою уже несколько невменяемую дочь и попытаться притормозить процесс дегенерации с помощью какого‑то ещё более дорогого и редкого контрзелья. Причём делать это надо быстро, иначе склероз станет необратимым.

Оставшиеся лекции мы дружно прогуляли. Даже у меня не было ни сил, ни желания слушать о каких‑то исторических катаклизмах, когда один едва не случился лично со мной. Хард повёл нас в город, в ближайшую таверну, где они с девчонками заказали себе по литровой кружке тёмного пива, а я – целый чайник травяного чая с мёдом. И огромный торт на всех. Уже через десять минут от него остались одни воспоминания… Да уж, при таком количестве стрессов скоро надо будет менять форменное платье на размер больше!

Друзья бурно обсуждали, как Фира додумалась использовать 'склероз', да даже просто узнала про него. Не её это сфера интересов… Посоветовалась с папенькой? Он, конечно, 'та ещё хитрая бестия', но рисковать из‑за глупой обиды своей наследницы точно бы не стал. Тогда кто? Студенты – маги? Взрослый дипломированный маг? Сколько же денег ему за это пообещали?

Я в обсуждении почти не участвовала. Прикрылась кружкой и думала о том, какой жуткой участи только что избежала. Успела бы я понять, что со мной что‑то не так? И если да, то поверил бы мне хоть кто‑то? Ответов на эти вопросы у меня не было… Зато промелькнула совершенно дикая догадка – а не замешана ли во всём этом метресса Видро? Её мечта полностью совпадала с намереньем эльвы, связи у неё должны быть самые обширные… Может, это она надоумила студентку прибегнуть к более изящному, хоть и долгому, способу выкинуть меня отсюда? И даже помогла достать зелье? Думать об этом было слишком неприятно. И я велела себе перестать. Хотя бы потому, чтобы при встрече спокойно смотреть в глаза своему декану.

О результатах расследования, если оно вообще имело место, нам никто не докладывал. Даже мэтр Олав при встрече ловко избегал разговоров на эту тему. Я не настаивала. Финеру отец забрал из Университета в тот же день – по официальной версии, она слишком переутомилась и нуждалась в отдыхе.

А следующим утром перед уроками ко мне подошла Шимера. При всех торжественно пожала мне руку и объявила, что отныне все наши разногласия в прошлом. Мало того, что я невольно избавила её от противной сестрицы – зазнайки – отец вчера разрешил ей перевестись на место Фиры на 'дамский', так ещё, с большой долей вероятности, именно она станет первой наследницей рода. Потому что 'склероз', да ещё в таком количестве, бесследно не проходит. Папенька буквально помешан на приличиях и теперь неизбежно будет опасаться, не выкинет ли его Фирочка какой‑нибудь номер из разряда 'ничего не знаю, ничего не помню, ты кто? а я кто?' Такого конфуза он допустить никак не может. Отправит её на длительный срок в уединённое загородное поместье, а она, Шимера, наконец‑то получит свои заслуженные блага и привилегии. Кстати, позже эльва сказала, что подумала и решила на 'искусства' не переводиться. 'У них там такой гадюшник! И преподаватели скучные…' Кто бы сомневался.

Самым приятным событием той недели стал для меня нереально красивый букет из белой, голубой и сиреневой гортензии. Большим душистым облаком он вплыл в мою комнату вместе с серебряной вазой и маленькой открыткой, которую подал мне тот же посыльный.

'Верьте в себя, ВЫ – ПРЕКРАСНЫ'. Подписи не было. Значит, это не Хард, да и почерк не его. Кто же прислал цветы??

Смущённая и задумчивая, я открыла заветную шкатулку и положила открытку на давешнюю записку принца. И вдруг застыла на месте, ошарашенно хлопая глазами. Этого не может быть, но почерк на них совершенно одинаковый! Значит, Дэлль узнал подробности этой истории с зельем и решил таким образом подбодрить меня?! Это чересчур любезно с его стороны… Но очень, очень приятно.

Перед сном я долго любовалась прекрасными цветами. Может, они даже из королевской оранжереи – в обычных цветочных лавках гортензию в это время года точно не продают. Тем более таких потрясающе нежных оттенков. Целых семь штук пушистого счастья на ножке!

Уже засыпая, я с улыбкой подумала – может, их количество неслучайно, и принц, как я и 'мужчина в капюшоне', тоже любит число семь? Было бы здорово!

Учебная нагрузка возросла, и многие студенты поневоле взялись за ум. Прилежно зубрили арвийский, вместо свиданий просиживали вечера за книгами. Даже Хард. Вскоре ему вместе с другими офицерами предстояло ехать на две недели на какие‑то 'полевые учения', с тем, чтобы вернуться к самому экзамену.

Честно говоря, втайне я была этому даже рада. Потому что… потому что, несмотря на мои усилия, наши отношения всё меньше и меньше походили на 'просто приятельские'. Далеко не сразу я заметила, что брат Ханны постоянно маячит где‑то поблизости вместо того, чтобы, как раньше, проводить время с друзьями и поклонницами. Обедал он всегда теперь вместе с нами, под разными предлогами набивался в компанию и приглашал на какие‑то городские мероприятия, если выпадала свободная минутка. Говорил комплименты – почему‑то исключительно мне, делал какие‑то туманные намёки… Неопытная девушка, я большую часть из них всё равно не понимала, но по лицу Ханны догадывалась, что тут что‑то нечисто. Впрочем, на мои вопросы она предпочитала отмалчиваться – ничего не знаю, спрашивай у Харда. Смысл? Он же всё равно отшутится.

А уж как он надоел своими просьбами ещё раз 'показать волосы'! Они‑де такие красивые, мягкие, так хочется их погладить, понюхать… Наверное, ему доставляет удовольствие вгонять меня в краску. Порой я даже его избегала – вполне успешно, кстати, благо такую махину видно издалека. Зато и Хард стал изобретательнее в попытках застать меня врасплох. Сколько раз пресекала его попытки залезть в окно – и не сосчитать. Оказалось, он раздобыл такую тоненькую металлическую пластинку, которую можно было просунуть между рамами и спокойно приподнять крючок. Пришлось обращаться к коменданту общежития с просьбой установить более прочный запор. Вот уж тот удивился! Конечно, я ведь не произвожу впечатления 'принцессы в башне', которую жаждут 'освободить' страстные рыцари… Наверное, комендант подумал, что у меня просто какая‑то фобия насчёт воров. Всё было сделано кратчайшие сроки, а Хард даже обиделся.

Он вообще в последнее время стал каким‑то странным. Прежний насмешливый наглец с вечными шутками – улыбками всё чаще ходил задумчивый, а иногда мог вспылить буквально на ровном месте. Например, когда однажды всё‑таки прорвался ко мне в комнату и увидел цветы. Они у меня больше месяца стояли и даже не начали осыпаться. Хард тогда порядком разозлился и всё допытывался, кто их подарил. Записку я благоразумно показывать не стала, но и без неё Хард аж кривился, когда смотрел на мои цветочки. Ну и зря. По мне, так они куда красивее роз.

Кстати, из моей в меру отстающей группы по арвийскому сплутовавшего тролля выгнали почти сразу, как он ни старался выглядеть таким же неучем, как и мы. Всё же учителя у нас тоже не дураки. С языком мне неожиданно очень помог Ирлик. У него обнаружился талант доступно разъяснять непонятные моменты и просто потрясающее терпение. Перерывы между занятиями мы использовали теперь с обоюдной пользой: я подтягивала арвийский, а гном оттачивал ораторское мастерство. К декабрю прогресс был налицо у обоих! На неучебные темы тоже болтали. Тотт как‑то признался, что после окончания Университета мечтает пойти работать в королевскую библиотеку, хранителем. Я, грешным делом, и не знала, что у нас такая есть… В общем, неудивительно – потому что находилась она не в городе, а в самом дворце. Тотт сказал, что старый хранитель – ровесник его деда и, кстати, тоже гном, поэтому его мечта не так уж неосуществима. Правда, родители спят и видят его наследником их семейного предприятия 'Тотт и Этотт', которое после дедушкиной смерти ожидаемо переименуют в 'Этотт и Тотт' (забавные у них всё же родовые имена…) Но Ирлик всё же надеялся, что его оставят в покое и возьмут в дело более способного к торговле младшего брата Эдда. В конце концов, что им важнее – красота названия или доходность? Я искренне пожелала, чтобы гном добился поставленной цели и нашёл работу по душе, если не в королевской, то в любой другой хорошей библиотеке. Я бы и сама от этого не отказалась…

– Пошли! Покажу тебе кое‑что интересное! – Хард с заговорщицкой улыбкой потянул меня за рукав. – Ну пошли, это ненадолго!

– И что это будет за 'интересное'? – смирилась я.

– Увидишь! Мою гордость!

– Заинтриговал.

Ещё не дойдя до здания военного факультета, я догадалась, куда меня поведут. Конечно же, в оружейную! Ибо первая гордость для любого мужчины – это, конечно же, его личное оружие. По крайней мере, для троллей. Оружие, и только потом, к примеру, жена – красавица или любимые дети.

Можно сказать, Хард привёл меня в святая святых – хранилище именного оружия самых родовитых студентов. Это означало, что моим глазам предстанет едва ли не лучшая в стране 'коллекция' – древние фамильные мечи, кинжалы в драгоценных ножнах, боевые дубины, арбалеты и копья, а так же защитное снаряжение. К последнему тролли исторически относились с долей небрежности и надевали лишь в случае крайней необходимости – смысл перегружать себя при такой прочной коже? Благодаря этому королевская тысяча считалась практически неуязвимой и вызывала у врагов заслуженный трепет.

– Угадаешь, которое моё?

Я пожала плечами и медленно двинулась вдоль длинного ряда столов и полок, одновременно внимательно рассматривая стену. На ней, помимо особым образом закреплённых копий, красовались разномастные флаги, щиты и родовые гербы. К'Рахов мы на геральдике ещё не проходили, с Ханной такие вещи и вовсе не обсуждали – своих, женских, хватало. Даже интересно, что же у них там изображено. Может, это оскаленное в боевой ярости лицо с девизом под ним: 'вперёд – до смерти!' Или неистовый чёрный зверь в прыжке – 'быстрее ветра, сильнее смерти!'… Да что они все на этой теме помешались?

Наконец, я увидела герб, который мне понравился больше всех предыдущих. Без очередного слова 'смерть' и каких‑то вычурных деталей; на красном фоне – поднятое вверх наконечником копьё, на древке повязана белая лента с надписью: 'верность всегда. верность вопреки.' Красивый девиз. Могу поспорить, здесь верность означает отнюдь не супружескую – это знак того, что род присягал лично королю и ещё никогда не нарушал своей клятвы. Даже если приходилось платить за неё самую высокую цену… Генералу К'Раху, без сомнения, подошёл бы такой герб. А его сыну? Не сомневаюсь, что в будущем Хард ещё проявит себя с самой лучшей стороны и докажет, что он достойный преемник знаменитого Орла – пересмешника. Кстати, на университетском балу у меня будет редкий шанс увидеть его воочию!