Текст книги "Моя борьба"

Автор книги: Наталия Медведева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Писатель не слушал почти Машку. Он сидел со стаканом вина и вспоминал, как десять лет назад, в холодном и голодном Нью-Йорке, так же вот перед Новым годом он помирал, гибнул, грыз себе пальцы и загибался по ночам один. Человек правый, который всегда должен быть прав, он мог погибнуть, стать алкоголиком или просто убить себя, оставленный женщиной; тогда – Врагиней. Ведь это и ее принадлежность к писателю, женщины, «белой лэди» формировала его самоуважение – у меня такая, значит, и я!

Я! Но он оказался сильнее. Ее побег не вырвал у него из-под ног фундамента, он просто стал черствым, никому не верящим, циничным, злым и сильным. И вот он смотрел на Машкину мордочку с монгольскими скулами и думал: «Довела меня все-таки русская баба, заманила! Она, конечно, и не подозревает, что, наверное, моя последняя любовь, что если с ней сейчас все разрушится, то уж больше я никогда не поддамся, ни на чьи уловки, никогда…»

– Купим елку, а? Давай, Машутка…

Машка подумала, что елку-то они, может, и купят, но вот в Новый год будут порознь. Она будет петь. Как всегда. Как уже пять, шесть лет она пела на все свои дни рождения, и на все Новые года, и на Старые Новые, и на Рождества, и на Седьмое ноября. Всегда она поет. Ей надоело, видимо Ни к чему это не вело. Только квартиру оплачивала. И все ее сочинения оставались неспетыми. «THE STAR IS DEAD»^[177] – получалась ее история! А не как в голливудском фильме о рождении звезды, с lucky end^[178].

Писатель оторвал кисточку с сапога Маши, смешные такие кисточки на них были. Машка ходила, балансировала по Парижу и по жизни, а кисточки болтались, подпрыгивали, как будто напевали: «Маша, Маша! Пропадешь ни за грош!» или, может: «Маша – радость наша! Благодаря тебе мы гуляем»…

Они так и не договорились ни о чем. Певица уснула. Задышала, нервно вздрагивая иногда. Писатель лежал закинув руки за голову, создавая кольцо над головой, в котором должен был образовываться благоприятный для сна вакуум. Но он не создавался.

«Дергается… Нездоровая, конечно, погибнет. Она думает, я не понимаю ее восторгов жизнью, но так долго не протянешь. Сопьется она. Когда я иду по Сен-Жермен, мимо этого здания, перед Медицинским эколем, с каким-то мудацким крылечком, там всегда сидит одна и та же клошарка. Уже столько лет. Не старая, и даже видно, что нормальная баба, длинные ноги торчат. Я все время думаю о Машке. Она бы разоралась, скажи я ей об этом. Но люди не замечают, как они скатываются… Раз я так думаю, Машка мне как родная, вроде сестры… Я вот все прихожу и прихожу… к ее пизде? Что же я? Машутка, Машутка, смотри – я терплю, но в один день я соберу свою синюю сумку и свалю… Она смеется, «бумажный солдатик»… Но я уйду. Подохнуть в городе вонючем недостойно. Все дохнут, соотечественники, как мухи. Этот хуй-алкаш Дэлоне, Некрасов – ничего был мужик, может, самый приличный из них, тоже вот помер. Ленька Губанов в Москве, один, на даче… после пьянки. Саостра… давно, правда… Ворошилов, хороший художник, ей-богу, был… Вот Кабаков не подохнет. И это было ясно уже тогда… Черт его знает, что у этой бабы в голове делается. Она играет. Ей, конечно, нравится – два хуя ею заняты. Она похожа черт знает на что, но и красивая в своем безобразии. Ей хочется красивых слов… Этот хуй французский ей говорит, конечно… Но она же не тот человек! Это так, временно. Я не могу говорить такие слова – это не мое, не из моего нутра, я им не верю… И она не верит, но ей интересно. Куда она ведет, к чему?..»

«Кто это может быть? Восемь утра, первое января…» В дверь даже постучали и что-то пролепетали. Машка узнала голос русской подружки Надюшки.

– Подожди секундочку, мы наденем штаны, а то мы голые… – крикнула Маша.

Мы – она была с Марселем. В комнате был переворот. Кот спал на разбросанных тканях, которые Машка примеряла в четыре утра, вернувшись из кабака. Приехав с Марселем, который пришел ее встретить, оставив мото, где-то далеко-далеко. И они шли по Елисейским Полям среди пьяных французов и приезжих. И было грубое что-то в этом веселье. И не естественное. Как если бы вдруг в вагоне поезда метро все стали обниматься, разговаривать, кричать, хватать друг друга. Так оно и было в дни забастовок, когда на четыре поезда ходил один и в вагонах создавалась консервная близость – тел, дыханий, голосов, чье-то ухо у самых губ, чей-то член давит в бедро, «Я выхожу!» – «Если удастся, ха-ха!», грудь девушки в лопатку… Братство такое получалось, искусственно созданное ситуацией, обстоятельством. И на Елисейских так было ночью, в новогоднюю ночь. Будто марионетки ожили.

– С Новым годом! – кричала Надюшка и ее друг, Володя сумасшедший.

Поставщик книг Гоголя и Чехова, Володя Романов и Амадури, Володя сын… Зыкиной и кого-то еще! Эмиграция позволяла назваться не собой. Чокнутым его русские девушки называли потому, что он мог вдруг схватить кухонный нож! А на следующий день принести коллекцию кассет Чуковского, его воспоминаний. И Машка смеялась – «Этот Чукоккала врун! Какая дружба? О Витмане? Он был известным гомосексуалистом и пел о единстве души и тела, женского и мужского начала, а Чуковский о какой-то дружбе вам рассказывает. Вот вруны-то старые! Так они обо всех и врут, по-своему переиначивая, якобы охраняя читателя от оскорблений! Если он о Витмане врет, то где гарантия, что о Горьком не врет?!» Володя сумасшедший, впрочем, литературой интересовался мало. Он был одним из первых русских бизнесменов. Благодаря тому, что жил во Франции и знал местные условия.

Он сел рисовать Машку – для ее коллекции портретов – и она получалась у него похожей на Надюшку. Они принесли шампанское, торт, целый мешок грецких орехов… Надюшка была в красивом свитере, Слоппи Джон называли их в Америке в 50-е, а теперь они продавались в дорогих бутиках и стоили черт знает сколько. Марсель с любопытством смотрел на Машкиных друзей. Он уже видел ее французскую подружку и музыкантов русских, и музыкантов нормальной – как Машка называла рок – музыки, и художника рыжего видел. Рыжий отказался еще по-французски говорить, приняв сторону писателя, обидевшись, видно, за товарища, – «Что это, француз какой-то, понимаешь… Да ну… Иди к писателю! Какие-то мужики, понимаешь… Зачем это…» Всех Марсель уже видел, и его все Машкины знакомые видели, знали о нем. А сама Машка идти знакомиться с друзьями Марселя не хотела.

Может, она подсознательно боялась разочароваться в его друзьях и, таким образом, в нем? Увидев его в их окружении… Не зная их, они получались какими-то более значимыми. Люди, с которыми он что-то тайно перевозил из Швейцарии в Бельгию, ночью, на грузовике. И Машка уже, конечно, придумывала какие-то истории о Марселе, который, может, вовсе не Марсель! А тот самый, единственный не арестованный из «Аксьон-Директ»! Потому что лучше всех подготовлен, был в армии, научился… Ате, они были гуманисты вшивые, не убили свидетеля, и он их, конечно, заложил, их арестовали. Да и рабочие «Рено» закладывали, возмущаясь: «О, мы хоть и пострадавшие, нас хоть и выгнали с работы, но мы не партизаны, таких действий мы не поддерживаем!» – говорили они в микро разных радиостанций и теле. Будто кто-то сказал бы: «Очень даже рады, что пришили этого директора, лишившего нас работы, этого гада буржуя! Так держать!» И Машка, видя, что Марсель сочувствует «Аксьон-Директ», придумывала себе что-то о нем, связанное с тем же «Аксьон-Директ».

Эти русские показались Марселю самыми приличными, тихими Машкиными знакомыми. И Машка сама знала, что Надюшка не позволит себе упасть «мордой в салат» на людях. Она не понимала, что не за способность принимать светские позы, правильно пользоваться вилкой и ножом певица ее любит. Русские этого не понимали. Не понимали, что если Запад чем-то и восторгался в них, так это не правильным умением себя вести, – бессознательно, конечно! – а именно варварством и азиатством. Диким духом. И как же его уместить в компьютер.

Целый день они куда-то ходили, и Марсель работал клоуном. Веселя певицу. Они пили пиво в их баре, «Гамбринусе Ле Аля», ели моллюсков и разговаривали с соседями. Писатель как-то написал о себе, что он человек общественный. Видимо, имея в виду не общительность, а то, что принадлежит – литературой – обществу. Это Марсель был общительным человеком, мог заговорить с незнакомыми людьми, мог привлечь внимание общества. Потому что сам, один, быть еще не мог?

Наступал тяжелый постпраздничный, похмельный вечер. Медленно наползал. Будто тянул нить, случайно зацепленную из цыганского платка певицы. Случайно взятого из кабаре. Они курили гашиш. Но он действовал как алкоголь, если начинать пить в подавленном настроении, то оно только усугубляется.

Марсель снял с лапы кота повязку. Вынул палочку из-под марли и пластыря. Шерстка прилипла к нему и пришлось бритвой подрезать ее. Машка написала на кусочке этого пластыря с шерсткой «Лапа Пумы». И положила в стол, в ящичек. Как давно она не открывала этот ящичек! Там миллион мелочей лежало – ручки, карандаши, резинки, каштаны, которые ела Фаби, ключики от дневничков с замочками, которые писатель вскрывал, «взламывал», коробки пустые из дискотек и ресторанов, засохшая советская конфетка… А Марсель сидел с бритвой в руке и усмехался. У него уже были когда-то перерезаны вены, такой вот бритвой. И у писателя были перерезаны. И даже у Врагини, если верить ее писательству. А у Машки никогда не были перерезаны. И не будут. Она пошла в корейскую лавочку.

Вот она вышла на Сен-Дени, всегда по-новогоднему в иллюминации, всегда будто праздничную. Девочки кутались в искусственные желтые и красные шубы, грели уши под электро-белыми париками, топтались на месте, притоптывая каблуками туфель, модных у советских модниц. А в Лос-Анджелесе такие туфли носили черные девушки – блядски-элегантные, на высоких каблуках, с блестящей мишурой. Не очень дорогие. Машка прошла мимо секс-шопа, где купила когда-то здоровенный резиновый член. Назло писателю, может.

В корейском было полно людей, что-то жующих у окна, что-то заказывающих навынос. Машка взяла две бутылки вина – «Лучше мы напьемся и уснем, чем выяснять отношения. Мы не можем их выяснять. Что он может? Ему даже негде жить!» Она вдруг отчетливо представила, как Марсель переселяется к ней в квартиру. И вот уже кругом валяются какие-то инструменты, паяльники и отвертки, гашиш, карандаши и рисунки, ее листочки с обрывками фраз, стихов, радио работает «24 на 24», прибегает Мари-Лу из песни Пиаф, из «банльё», плачет и мнет в руках беретик… или устраивает драку, и Машка выбивает ей зуб, она получается как Рита Мицуко.

Машка вернулась и стала есть сэндвич. На ее столе лежал гигантский кухонный нож в крови. И на полу были капельки крови. Марсель уже сидел с перевязанной рукой. Пил пиво и не хотел есть.

– Я просто так, решил попробовать… Это так, извини… Я на самом деле ничего такого не хотел…

Ей почему-то не пришло в голову, что так же просто он может и на ней попробовать этот нож. Она была уверена, что ему станет ее жалко. Она подливала ему вино, и он время от времени хватал ее за руку и говорил: «Маша, Ма-ша!» Потом потушил сигарету о ладонь. Он, видимо, хотел ей доказать, что способен на что-то ради нее, на какую-то жертву, хотел доказать, что она ему важна, нужна, что он любит. А Машка пила вино, странным образом оставаясь довольно трезвой и думала: «Почему он не возьмет меня и не уведет. Не заберет. Вот сейчас. Сказал бы – Все Уходим. Собирай самое необходимое». Он, видимо, был мелким жуликом. На кражу этой вот русской лампы Аладдина у него не хватало воли, силы, решимости.

По радио Синатра пел «I did it my way!»^[179]. Французскую, как с удивлением узнала Машка, песню. О… привычке!^[180] Само собой напрашивался вывод из такой вот свободной интерпретации французского текста американцами – два характера, две нации. Наглые американцы всегда и всё делают их путем, по-своему, навязывая так, что уже кажется – это изначально их песня. А не французская. Потому что французы брали песню Барбры Стрейзанд – «I аm а woman in love»^[181] и ничего не переделывали. Точно следовали тексту, Мирей Матье пела «Je suis une femme amoureuse!»^[182]

– Я должен идти завтра в госпиталь. Мне должны снять пластины. Я уже пропустил два раза… Я должен пойти обязательно. – Марсель будто предупреждал русскую девушку: не наделай тут без меня каких-нибудь глупостей.

Машка лежала на его татуированной руке и думала – «зачем же ты должен идти, раз боишься? Раз не доверяешь… Какие, к черту, пластины?! Тут жизнь решается…» А он, наверное, думал, что она уже его, лампа Аладдина, не думал, что она чокнутая, все перевернет.

* * *

Певица лежала под пуховым одеялом, натянув его на голову, закрыв лицо. Только кончик носа торчал. Звонок в дверь был каким-то нервнопугливым. Она открыла глаза и взглянула на стол. Будильник тонко тикал и показывал ровно три часа.

Он был неисправим – как солдат точен. Стойко оптимистический пессимист. Певица встала и пошла к дверям.

За дверьми эти секунды, может, были самыми длинными за последнее время в его жизни. Он стоял за дверьми (в который уже раз за эти полтора года!), за дверьми, к которым взбегал, к которым подходил на цыпочках, подползал, спускался с пролета выше, за которыми стоял не дыша… Он стоял за ними в последний раз. Он пришел забрать Марию из-за этих дверей. Насовсем.

Машка прислонилась лбом к косяку, положа уже руку на задвижку-замок. «Если бы я не устроила всей этой истории, он так бы и говорил мне по телефону. «Такие дела», отворачиваясь к делам? Он оказался мужчиной. Это там мужчина стоит, а не писатель…»

Она открыла. У него был ошалевший вид. Детское что-то было в лице. Храбрец, который чуточку боится. В одной руке у него была синяя дорожная сумка, в другой громадный мешок из РТТ^[183].

«Как же мы будем жить здесь?» – спрашивала Машка писателя, сидя на его матрасе, оглядываясь. Когда он сказал ей «Давай жить снова вместе». Он сказал наконец то, что лампа Аладдина, русская Мария, хотела: «Я беру тебя, Маша, к себе».

– Ну что, давай собирать твои вещи? Я буду книжки собирать, потому что я же не знаю, что с твоими одеждами, как их… Можно прямо с вешалками, в мешок. Я позвонил Мишке, он заедет на машине попозже… – быстро он все сказал это и потом только: – Ох, крокус, не обманул… Я хотел принести шампанское, но потом представил, как я стою с сумкой, мешком, шампанским… было бы хуёво… Черт тебя знает, что ты придумаешь…

– Я устала уже придумывать… дорогой мой, – устало сказала певица и погладила писателя по солдатскому затылку.

Она включила радио – «…the news read by…»^[184] и пошла в ванную собирать свою косметику. «Значит, он сильнее. А француз ушел в госпиталь… И я ухожу с тем, кто сильней».

– Тебя тоже заберем, – говорил писатель коту. – Будешь там ловить тараканов!

Машка вспомнила, как таракан плавал в чашке с кофе. Утром. Он был, правда, не очень противный, потому что на поверхности видны были только прозрачные крылышки, а гадкое тельце было в кофе Писатель уже собрал полмешка вещей – «Да там разберемся. Только ведь перевезти… Поставим там твой стол у окна, Димин… Сколько он уже переезжает, столик…»

«Да, там будет стоять мой стол Д.С., за которым я буду писать. Буду. И не буду петь в кабаке». Так решил писатель. «Черт с ними, с деньгами. Я уже больше зарабатываю…» Машка подумала, что их отношения никак нельзя назвать любовью. Это не о них. У них что-то из другого мира. Где-то это было уже. Всегда. И о нем она могла сказать – мой. Вообще – человек, тело, дух, кровь.

Она прокрутилась на месте, и под коротенькой рубашкой с инициалами писателя он увидел ее голые ляжки и на одной синяк. Но его не увидел. Не захотел увидеть в этот раз.

Крок-Хоррор

На стене – трафаретный Рембо. В галерее «Рай – Спиди», по трафарету, граффити. Напротив синагоги перечеркнутая свастика и надпись от руки: «Мы вам устроим второй Сталинград!» Видимо, от руки, когда-то бросающей гранаты в землянки немцев, под Сталинградом. Атомный мир лишает возможности увидеть человека в критической ситуации, решающей – жизнь или смерть. Бомбежка, стелющаяся ковром – зткуда они знают на своих сверхзвуковых, нажимая на кнопки, куда попадают? И те, в кого попадают, – (даже герои!) что они могут сделать против?! Надежный налогоплательщик, оплачивающий счета Наф-Наф – сегодняшнее качество.

Мы идем с Ли на расстоянии – вместе и раздельно. Он следит, как всегда, «третьим глазом». И не только за мной. Мы терпеть не можем, когда сзади кто-то нудно и долго идет. Мы любим быть одни в ночном городе. И часто бываем.

Вот он идет по набережной Селестинов, где хранятся останки Бастилии. На другом берегу Сены, на углу – особняк со всегда запертыми ставнями. Если пройти там чуть дальше, окажешься у отеля, где когда-то жил Бодлер, между окнами красивые водосточные трубы с головами рыб, дельфинов, видимо, с золотом. Можно выпить вина из горлышка и прочесть «La Beaute»…^[185] и «Никогда я не плачу и никогда не смеюсь». Или «Оду Армии». Как монумент, гордую.

Около самого главного монумента в Москве стоит теперь «Макдоналдс». Он самый чистый в мире. Без мусорных бачков. Люди все уносят оттуда домой, И старушка уже украшает икону Спасителя Георгия в уголке, над кроватью золотой бумажной коронкой из Макдоналда.

А я иду через мост у Нотр-Дама. Мы можем встретиться и встать на ночном мосту. «Одной маленькой гранатки будет достаточно… Может, кто-то и догадается это сделать…» – «Разве волна взрыва не будет сильной и не взорвет мост?» – «Ну, значит, взорвет. Значит, погибнешь. Надо же когда-то умирать. Умрешь, прихватив пару десятков янки» и он уходит. Один. И будто нашептывает себе: «Право же слово, только к армии я испытываю уважение в моей стране…»

Его не взяли в армию, он почувствовал себя калекой. Вот он стоит и объясняет молоденькому французу, как это важно и нужно идти в армию. Что он должен воспользоваться армией и научиться: стрелять, ползти и падать в грязь. «В Штатах уже существуют клубы «Survival»^[186], люди платят за это бешеные деньги, а тебе бесплатно предлагают!» Французский парень в очках говорит, что прочел всего Пруста и не может идти в армию подчиняться старшине, говорящему «паризьен тет де шьен»^[187]. «Бессон и Наб»^[188] тоже прочли. Какая «к черту» разница!? Тебе надо получить знания, умение». Парень не понимает. Его мир – мирный. У Ли – гетевский.

Я вижу его с синей дорожной сумкой на плече, в бушлате. Во всех городах мира он идет один, сосредоточенно и быстро, не путаясь под ногами и презирая тех, кто пугается, как в поэме «ГУМ»: «Стоят и ловят ворон». Однажды он несет букет «деревьев», и я прячусь за колонной кафе – какое счастье, что я пью кофе, иначе было бы стыдно: букет предназначен мне. В другой раз я прячусь за углом – на плече у него гигантская кастрюля, он будет варить в ней тройные щи. Он больше не хочет носить таксидо. Он хочет сапоги.

А может, он печален, что его военный папа не стал музыкантом? «Мы только знакомы – как стра-анно». «Не пой при мне этих песен. Они тоску только нагоняют, и родителей вспоминаю». А московские его друзья богемные хотели, чтобы он навсегда остался в украинской вышитой рубашке, с вьющимися, до плеч, волосами – только сейчас-то они были бы уже седыми! и со стишками. А у него если есть, то: «People аге stupid and world is stupid!»^[189]

Мы встречаемся на рю де Розье, где стреляли и он слышал. Придя домой за несколько секунд до атаки. Задержавшись на улице, он мог быть убит, и кровь на белом казалась бы краской. Теперь эта белая рубашка разорвана мной и хранится в полиэтиленовом мешке, сохраняющем его запах пота.

Американская пара ест фалафели и оглядывается на него, задержавшегося у мусорных баков. Похожи они на советские, из моего детства баки – в них выкидывали только сухой мусор, а остатки пищи полагалось выкидывать в другие. Не по экологическим соображениям, а на корм свиньям. Американская пара поравнялась со мной, остановившейся и оглядывающейся на Ли. Вот он присел за мусорным баком, и в руке у него автомат. «Дайте мне Калашников! Мамочка! Я хочу одну маленькую гранатку! Оййй!» Полы плаща как щитки лежат на напряженных бедрах.  Я оглядываюсь – американцы уже скрылись за углом. Я одна на улице. Он начинает стрелять из автомата. Ему можно доверять. Он и себя убьет, он ведь говорил. Я слегка бегу вперед и опять оборачиваюсь. Он стреляет, и я улыбаюсь ему. Мы будем вместе и после.

notes

Примечания

1

«Дерьмо… мудак… заткнись!» (фр)

2

Название кабаре

3

Лосьон после бритья.

4

Набор ругательств.

5

Booster – усилитель (англ)

6

Гномы, персонажи мультфильмов.

7

«Самый знаменитый» (фр)

8

Район текстильной промышленности в Париже.

9

Лук-порей (фр.).

10

Десять часов по Гринвичу (англ.).

11

«Нецепляющиеся» (фр)

12

Croc – сокращенно крокодил, Horror – ужас (англ)

13

Эди-бэби, это я, крокодил!

Эди-бэби, расстегнуться не забыл?

Эди-бэби, лимонируй меня,

У нас будет такое тра-ля ля! (англ, фр)

14

Звездные войны(англ.)

15

Оральный секс (англ.)

16

Я ненавижу тебя (англ.)

17

Привет, голубая (грустная) нога! (англ)

18

Здесь финальная музыкальная версия, соединение музыки и голоса (англ.)

19

В Париже на улицах есть указатели

Для сотен гуляющих собак..

20

Cool (англ.) – здесь: спокоен.

21

Президент – генеральный директор (фр).

22

Разрушение (англ.)

23

Ракушки (фр)

24

Сокращенно от педераст (фр).

25

Название сетей магазинов-супермаркетов.

26

Уборщица, домработница (фр).

27

«Семейный портрет» (фр.).

28

«Тишина!» (фр)

29

Привет! (фр.)

30

Серж Гейнзбур – популярный шансонье

31

«Тони мальчик для меняі» (англ)

32

«Джонни, ты не ангел. » (фр.) – песня из репертуара Эдит Пиаф

33

«Военное положение» (англ.).

34

Сокращенное от «бижутерия».

35

Химическая завивка.

36

Утка в апельсинах (фр.).

37

два часа Новости читаются… (англ)

38

Грим (англ).

39

«Сейчас вернусь» (англ.).

40

Вживую (англ.).

41

«Ёби меня! Еби меня!» (англ.)

42

«Ну, маленькая девочка..» (англ.)

43

«Ебаная сука!» (англ.)

44

Traveling kit – дорожный косметический ящичек, саквояж (англ).

45

Ебля кулаком» (англ)

46

«Полный говна! Иди прогуляйся… по дикой стороне улицы» – последняя фраза из песни Лу Рида (англ.).

47

Наркотики (англ.)

48

Дерьма (фр.).

49

Изысканное блюдо из гусиной печени (фр)

50

Она красивая’ Она красивая! (фр.)

51

«Эй, звезда!» (англ.)

52

Судебный процесс, связанный с убийством мальчика, длящийся с 1985 года.

53

Глубокое горло (англ.)

54

«Отвезите меня на Лионский вокзал» – песня из репертуара французской певицы Барбары.

55

Сокращенное от «коллаборационист» (фр).

56

«Я больше не хочу'» (фр.)

57

Самообслуживание? (англ.)

58

Французский интеллектуал.

59

Обсиратель (фр).

60

Кольцевая автодорога вокруг Парижа (фр).

61

Скорая (фр.).

62

Социальное обеспечение (фр).

63

Экономный магазин магазин распродажи (англ)

64

Положительный человек (англ.).

65

Расслабляющий наркотик, транквилизатор (англ.).

66

К. Леонтьев

67

Здесь: вещи (фр)

68

Ведущий телепрограммы «Право на ответ», одна из противоречивых, спорных программ, более не существующая (фр.)

69

Инвалидное кресло на колесах (англ).

70

Каждый день я дома

Наблюдаю, как растут мои цветы,

К сожалению, они растут куда быстрее.

Чем мои путь в рок-н-ролл (ант)

71

«Помада, покупки, подарок, сколько стоит, можно примерить, сто долларов, т. д.»

72

«Она хороша? Она хороша’» (фр)

73

Продавец четырех сезонов; торгующий прямо на улице, обычно зеленью, пряностями и т. п. (фр)

74

Русская душа (фр).

75

Какая красивая у вас квартира! (фр)

76

Systeme de d£merdement – система крутежки, умения добиваться чего-либо; блатные связи (фр).

77

Сигнал внутренней связи (фр.).

78

Усложненный, с глубоким смыслом (англ.).

79

Ковровое покрытие пола (фр).

80

Отдел славянских языков в университетах (англ.).

81

Буквально: «Я ненавижу твои кишки'» (англ.)

82

«Всюду знаки / указатели рухнут!» (англ.)

83

Наркоман низкого пошиба; мусор, помойка (англ.)

84

Телохранитель (англ).

85

«Розовый» эротический компьютерный сайт, по которому в том числе осуществляются знакомства сексуального характера (фр)

86

Популярная фирма одежды (фр.).

87

Популярный французский комик.

88

Лайкровые ноги, те в колготках из лайкры.

89

Здесь: в натуре (фр.).

90

SIDA – СПИД (фр.).

91

Черная (детективная) серия (фр)

92

Кошечка, во втором, жаргонном значении – пиписька (фр.)

93

Прямое действие – левая террористическая организация

94

«Мне недостаточно прочесть, что песок пляжа мягок, я хочу, чтобы мои голые ступни его почувствовали..» (фр) Андре Жид.

95

Убирающий грязную посуду в кафе, ресторанчиках (англ.).

96

Помощь безработным и малоимущим (англ.).

97

Буквально: голодающий художник, вообще – художник непризнанный, борющийся (англ).

98

Скоростной поезд (фр.).

99

Служба безопасности, охрана (фр.)

100

Международная Французская радиокомпания.

101

«Дохни, падла!» (фр)

102

Мачо (исп.) – означающее ярко выраженные мужские качества, обычно примитивно: мускулатурой, авторитарностью и т. п.

103

Налоговое ведомство (фр).

104

Petard на жаргоне, самокрутка марихуаны либо гашиша (фр)

105

Дрянь (фр).

106

«Отсоси у меня, дрянь’» (фр)

107

Реклама дезодоранта.

108

Неудачник, проигравший (англ).

109

Рисованные комиксы (фр.).

110

Прикосновение (фр).

111

«В натуре здорово’», «Гениально’», «Супер!» (фр.)

112

Престижный Колледж Лиги Плюща

113

Фамильярное приветствие коммунистам (фр)

114

Заражение, вирус (англ.)

115

Струна (англ.).

116

Зеленое сукно; имеется в виду сукно игрального стола в казино; игра вроде лото.

117

«Метро – работа – теле – баю-бай!» (фр.)

118

«Ты – лучший!» (англ.)

119

Кроссовки.

120

Курчавый – так фамильярно называют арабов (фр.).

121

Алжирцы, выступавшие на стороне Франции за сохранение Алжира французской колонией, бежавшие затем (после независимости) во Францию и расселенные в основном в гетто.

122

Первый этаж (фр).

123

Азедин Алайя – дизайнер очень дорогой одноименной фирмы женской одежды «высокой моды»

124

Возбужден, увлечен (англ).

125

«Подлодка» (нем.).

126

«Так она говорила»: «Торопиться в свои одежды…» (англ)

127

Большой универмаг в центре Парижа.

128

Упаковки пива (англ.).

129

Неприлично (фр.).

130

Куколка (фр.).

131

Сорокопятка.

132

– Ну… Тем хуже… (фр.)

133

Еще, еще!., (фр.)

134

Симпатичный мальчик (англ.)

135

«Разыскивается!» (англ.)

136

Соска (фр)

137

Оптовик (фр)

138

Игра слов «большой злой волк» – «большой злой лук».

139

Чего? (фр.).

140

Ломать (англ) Здесь: танец.

141

«Предатель» (фр.).

142

Уже виденное (фр).

143

Удар молнии; в данном случае – любовь с первого взгляда (фр).

144

«Сначала мы возьмем Манхеттэн, затем мы возьмем Берлин» – из песни (англ)

145

Публичный образ (англ).

146

Торговец, делец (англ).

147

Республиканские отряды безопасности; жандармерия (фр.).

148

Здесь: «под кайфом»; вообще может употребляться для определения потрясающего состояния (англ).

149

Московский цирк (фр).

150

Атмосфера (фр).

151

Это, конечно, ложь, никогда он не пел этой арии, но это ложь художественная, а поэтому «лет ит би».

152

«да, точно, верно, как вы говорите…» (англ.)

153

«Я сейчас» (фр.).

154

«это вот так.» (фр)

155

L.Durrel «Justine» – Crocodile's God.

156

Делать любовь со своей мертвой женщиной (англ).

157

Сраный бордель! Блядь! (фр)

158

Здесь «Ну и ну!» (фр)

159

«Мне плевать!» (фр.)

160

«Тем лучше!» (фр.)

161

Знаменитая патронесса парижского борделя.

162

«Иисус Ёбаный Христос!» (англ)

163

Он получает удовольствие от оргазма, только когда один в нем, когда никто не видит его потерю себя самого в оргазме… (англ)

164

«Мужчина на мотоцикле» (фр.) – название песни из репертуара Эдит Пиаф

165

Автострада (англ)

166

Пригород (фр)

167

Не беспокойся! (фр)

168

Мент, мусор (фр.).

169

Буквально корова. Здесь употребляется в качестве ругательства (фр)

170

Поршень; здесь связи, блат (фр).

171

«Вон!» (фр.)

172

Чай с танцами (фр.).

173

Бритоголовые (англ).

174

Все идет (англ.).

175

Аптека; здесь: магазин, кафе (англ).

176

Разрушитель, уничтожитель (англ)

177

«Звезда умерла» – перефраз голливудского фильма «Звезда Родилась» (англ.).

178

Удачный конец (англ.).

179

«Я сделал это по-своему!» (англ.)

180

Французское название песни «Как обычно».

181

«Влюбленная женщина» (англ.).

182

То же, по-французски.

183

Почтовое отделение (фр.).

184

«…новости читает…» (англ.)

185

«Красота» (фр.).

186

«Выживание» (фр.).

187

«Парижанин – собачья голова» (фр.).

188

Patrick Besson, М-Е. Nab – французские писатели-«задиры».

189

«Народ дурак и мир дурак!» (англ.)