Текст книги "Минус всей моей жизни (СИ)"
Автор книги: Наталия Матвеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 42 страниц)
– Мда, Женек, с Сергеем ты, конечно, круто… Я и не думала, что у вас тут бразильские страсти… По крайней мере, Дашка с шестого мне ничего об этом не говорила…
А Женя выдохнула, не зная, что теперь круто, а что нет, и как нужно правильно поступать, и лишь медленно, тяжело, сквозь вернувшееся, грызущее ее чувство зачем-то взяла коробочку с кольцом и, достав его, надела на палец… Снова надела. Ничего не могла с собой поделать, глупая, это ведь было его кольцо…
*** «Минус»
Дура, дура, Женька! Дура! Как она могла согласиться на свидание с Пашей??? Он же любое свидание умудряется превратить в грязную оргию… Глупая девчонка, все назло ему сделала!
Сергей бушевал, не имея сил остановить в себе бурный поток ревнивой и тревожной ярости, гневно стуча ручкой по столу и пытаясь работать над отчетом по закупкам… А в голове его мелькало лишь ее гневное лицо, ее сияющие вызовом и болью глаза, прекрасные, фиалковые…
Черт, и кольцо носить отказалась, глупышка! Сергей еще больше нахмурился, ощущая себя невероятно уязвленным… Да, он, возможно, не имел права делать ей такие подарки, когда она порвала с ним отношения, он должен был отпустить ее, дать ей двигаться дальше… Но не мог.
Женя не знала, что официальная дата его развода, хоть и тяжело, хоть и медленно, но все-таки приближалась, Сережа рассчитывал за одно, максимум, два заседания суда закрыть все спорные вопросы с недвижимостью и совместным имуществом, которые специально затевала Ксюша, и что единственная мысль, заставлявшая Сергея хоть как-то жить – это мечта о том, что она все-таки переступит через свои принципы и вернется к нему, узнав, что он свободен… Но Женя пыталась отказаться от своей любви, даже на это чертово свидание согласилась…
Сергей ужасно волновался, он прекрасно понимал, что Паша ничего не делает просто так, что Паша, если чего и захотел, то обязательно этого добьется, причем любыми способами… И сейчас ему нужна Женя. Он не успокоится, пока не получит ее в свое распоряжение, он использует все варианты, сыграет на ее желании вырваться из несчастного круга… Сережа стиснул зубы, чувствуя, как пульсирует все в его груди. Он использует Женю, а потом бросит, причинит ей новую боль!
Нет, нет, нельзя этого допустить… Сережа даже помыслить не мог, что эти грязные лапы прикоснутся к ее восхитительному телу, эти губы, мерзкие, отвратные, будут целовать ее кожу, нежную, пахнущую сиренью, созданную лишь для любви… Не мог представить, как Паша в нетерпении расстегнет застежку ее платья и увидит то… то, что должен был видеть лишь он, Сергей, потому что он любил ее. Несмотря ни на что, несмотря на свою ярость, несмотря на ее решение, несмотря ни на какие преграды…
И он не мог отказаться от нее. Ни сейчас, ни когда-нибудь потом. Никогда.
Сергей приоткрыл дверь, хмурясь и периодически наклоняясь влево, высматривая Женю. Она молча работала, почти не вставала из-за стойки и периодически отвечала на звонки… Сережа так и умирал от желания подойти к ней, попытаться поговорить, объяснить, рассказать о Паше, о своем разводе, снова сказать ей, что любит… Но она не станет его слушать, он это понимал.
А следовательно, оставалась лишь надежда на здравый смысл и на то, что Женя, все-таки, откажется от своей затеи со свиданием, иначе… Иначе? Сережа рычал от бессилия, он совершенно не знал, что будет делать, но понимал, что если сам не убережет Женю от новой личной трагедии, то будет снова и всецело виноват, поскольку она из-за него на все это согласилась…
Один раз Женя вошла в кабинет, бросив холодный, пылающий гневом взгляд на Сережу и хлопнув перед ним папкой со срочными документами.
Злится, дурочка, не понимает, что он помочь ей хочет, не понимает, что он давно уже с ума сошел на ее почве… Сережа тоже гневно посмотрел на нее, но затем его взгляд вдруг внезапно скользнул по ее руке… И сердце подпрыгнуло в груди от неистового счастья. Кольцо! Надела! Же-е-еня…
Она резко развернулась и двинулась обратно в секретарскую, а Сережа счастливо смотрел ей вслед, улыбаясь, как дурак, чувствуя лишь огромное торжество, радость, дикий триумф! Надела, надела, надела! Значит, точно любит, значит, еще есть шанс, значит, можно все исправить…
Вечер неожиданно постучался в окна, окрасив кабинет и секретарскую ярко-алыми лучами теплого, заходящего майского солнца, и Женька, не успели часы даже тикнуть в попытке отбить 18:00, мгновенно выключила компьютер и, привычным, быстрым жестом подкрасив губы у зеркала и поправив свое темно-зеленое платье, схватила сумку и умчалась на всех парусах, оставив Сереже лишь тонкий и такой нежный аромат сирени.
Сережа хмуро посмотрел ей вслед, раздраженно вздохнув, и попытался сконцентрироваться на работе, прорабатывая в голове план спасения Жени из лап «вонючего Краснохатова».
Что-то сделав, а много чего и не сделав, тупо и угрюмо «пропялившись» в экран задумчивыми серыми глазами, Сережа едва дождался, когда время перевалит за семь часов, и, стремительно поднявшись, выключил ноутбук, и, заперев кабинет, рванул к своей машине, не замечая ничего на своем пути.
Полчаса по пробкам, наводнившим город в конце рабочего дня, медленным, выводящим из себя не хуже, чем тупость или тормознутость (а, может, просто усталость, но Сереже и в голову бы не пришло кого бы то ни было оправдывать) водителей впереди ползущих автомобилей, – и порядком взбешенный Сергей, наконец, попал-таки во двор к Жене, где занял волшебным образом освободившееся полуместо-полупроход с детской площадки к дому, и, заглушив двигатель, принялся взволнованно ждать Женю, нервничая так, будто это не Павел, а он идет с ней на свидание.
За пять минут до восьми часов во двор медленно заехал черный и тщательно вымытый «БМВ» Краснохатова, и Сергей с быстро растущей внутри себя ненавистью и желанием набить эту широкую морду человека, когда-то, по каким-то странным причинам бывшим ему почти что другом, увидел, как Павел, облаченный в шикарный черный костюм, внимательно озирается в поисках нужного дома и оглядывает двор на предмет того, куда бы можно было приткнуть автомобиль на время ожидания Жени.
Наконец, он, по-видимому, сообразив, который ее подъезд, аккуратно пристроил свое авто возле запаркованных прямо на газоне у дома машин и, нетерпеливо поглядывая на часы, стал с явно заметным предвкушением таращиться на домофонную дверь ее подъезда.
Сережа озлобленно смотрел на него, нервно постукивая пальцами по рулю и дергая ногой, а ровно в восемь часов из подъезда вышла Женя.
Увидев ее, Сергей даже на спинку сиденья откинулся, взорвавшись одновременно и гневом, и огнем, и жадностью – ревнивой, тянущей, полыхающей…
– Твою мать, Женя! – выругался он, ударив кулаком по рулю и даже не заметив боли в руке, потому что Женька… Дурочка, ну зачем, зачем, зачем она так нарядилась??? Черт бы ее побрал…
Сережа гневно и до ужаса зачарованно оглядел ее платье, бежевое, жаккардовая ткань с выпуклым, цветочным орнаментом… у Ксюши он однажды видел такое… Рукава до локтя… Шея, шея открыта, вырез на груди, глубокий, грудь, грудь… Все открыто, все видно, все чертовски соблазнительно, Сережа с трудом вздохнул, умирая от ревности и вулканообразных извержений внутри себя…
Он внимательно оглядел ее стройный силуэт, аккуратную талию, бедра, округлые, манящие, и черт! Что же это за платье-то такое? Ножки, ножки, всем их видно, все могут смотреть, стройные, длинные, ужасно горячие, да вообще жарко как-то… Сережа злобно ткнул кнопку стеклоподъемника со своей стороны, чувствуя огненный жар во всем теле, чувствуя, как сильно сжали его руки рулевое колесо, как растет его желание с каждой секундой, окутывая мозг плотной дымкой…
Эх, Женя, черт возьми! Как она могла так для него одеться?!? Каблуки, тоненькие, длинные, кудряшки заколоты на затылке какими-то сверкающими зажимами, собраны в замысловатый узел, макияж вечерний, губы, губы темно-красные… Боже, успокойся, идиот, возьми себя в руки, вспомни, зачем ты здесь…
Тяжело вздохнув, Сережа с трудом оторвал восхищенный взгляд от Жени и посмотрел на Павла, который вылез из машины с огромным букетом красных роз и сейчас ждал, когда Женя подойдет к нему, вожделенно и с отвратительной похабной ухмылочкой разглядывая ее с ног до головы, скользя глазами по ее изгибам, по ее шее…
Сережа зарычал, снова бешено ударив руль, не в силах выплеснуть по-другому свою ярость и желая лишь выколоть глаза мерзавцу, чтобы не смел так пялиться на нее, его Женю… А ее схватить и сунуть к себе в машину, а потом увезти куда-нибудь подальше, и…
Так, успокойся, Сережа, ты что, совсем?? Ты сейчас мыслишь, как Паша, так чем ты лучше его?
А Паша, тем временем, вручил Жене цветы, что-то сказал ей с препоганенькой улыбочкой и, получив какой-то сухой и отстраненный ответ, открыл перед ней дверь машины, приглашая сесть, после чего, торопясь, сам засунул свою огромную, квадратную тушу за руль и поехал прочь из двора.
Сергей завел мотор и поехал следом.
*** «Плюс»
Женя собиралась на это свидание с особым остервенением, чувствуя бушующее в ее душе море во время шторма и злясь, злясь на все, что происходит вокруг нее… Макияж? Поярче! Платье? Покороче! Каблуки? Повыше! Прическа? Открыть шею, пусть, пусть смотрит! Она должна быть привлекательной, соблазнительной, манящей! Она шагнула в другой мир, мир без одинокой, стонущей любви, высохшей, так и не дожившей до живительного ответного глотка счастья. Она молода, не дурна собой, поэтому чахнуть дольше она не намерена! Нет, не сегодня! Все, прощай, Сергей, прощай, любовь, прощай…
Павел не мог оторвать от нее глаз, Женя то и дело чувствовала, как его жаркий, похотливый взгляд скользит по ее коленям и бедрам, пока они ехали в шикарной машине с тонированными задними стеклами, она ощущала, как он смотрит на ее руки, как желанно и взволнованно оглядывает грудь, смотрит в зону декольте, где Женя постаралась выставить на показ все, что только возможно, с помощью одного интересного приспособления под названием «пуш-ап», смотрит на ее шею и губы, ярко-красные, притягательные, сладкие и спелые, как вишенка…
Ей не нравилось то, как он смотрел, ей было противно прерывистое дыхание, его легкое покашливание, скрывающее возбуждение, его глаза на всех частях ее тела, но она твердо решила не обращать внимания, понимая, что сама спровоцировала подобную реакцию.
– Куда бы ты хотела, Женечка? – севшим голосом спросил Паша, крутя баранку огромными ручищами и постаравшись хоть пару секунд удерживать взгляд на дороге. – Как насчет «Бонапарта»?
Женя безразлично пожала плечами, бросив взгляд на его круглое, раскрасневшееся лицо и подрагивающий жирный кадык на шее, тут же отвернувшись и чувствуя, что ее ужасно тошнит от всего, что сейчас происходит, но отступать было поздно.
– Мне без разницы.
– Хорошо, милая. Тебе там понравится. – промурлыкал Паша, разворачиваясь на перекрестке и взяв курс на самый дорогой ресторан в городе.
Пятнадцать минут – и Женя с Пашей уже входили в массивные, лакированные дубовые двери, попав в роскошное фойе с администратором в черно-белой ливрее и с очень приятным, даже красивым лицом, который с гордо поднятой головой и невероятно вежливым приветствием проводил их за шикарный, накрытый белоснежной, кристально чистой скатертью столик в укромном уголке зала, украшенного скульптурами из белого камня, мини-водопадом по левую сторону, живыми цветами на стенах и на каждом столе, и настоящим оркестром, который сейчас наигрывал нежную, но очень грустную мелодию.
Женя уселась на заботливо выдвинутый стул и зачем-то уставилась на оркестр, где ее внимание привлекла молодая девушка в строгом, черном платье – скрипачка. Она смотрела на свою скрипку из-под опущенных ресниц, аккуратно и так ласково перебирая струны смычком, что казалось, она едва их вообще касается, а из инструмента лилась печальная музыка, заставившая все внутренности Жени сжаться… Как будто эта печаль как-то касалась ее саму, как будто тоска девушки нашла отклик в ее душе и была очень похожа на то состояние, в котором уже давно находится сама Женя…
– Меню, пожалуйста. – разбудил ее от грустного сна официант, вежливо поклонившись и положив перед Женей и Пашей две кожаные папки, поспешно отойдя в сторону, дабы не мешать выбирать.
Павел раскрыл меню и, горящими маленькими глазами посмотрев на Женю, облизал толстенные губы и угодливо проговорил:
– Выбирай все, что хочешь, милая, любое блюдо, напиток… Что угодно.
Женя снова обратила внимание, что смотрит на капельки пота, выступившие на лбу у Павла, и кроме тошноты и брезгливости не чувствует ничего, даже голода, хоть она и не ела с самого обеда, но, вздохнув и не открывая меню, Женя положила руку на кожаную папку и, припомнив, что сейчас как раз смена ее мамы, спокойно проговорила:
– Я буду Рататуй Мишеля Герара и утиную грудку Магре. Напитки сами выбирайте, Павел Юрьевич.
Паша от удивления даже на спинку стула откинулся, вытаращив свои круглые, восхищенные глазки до размеров двухрублевых монет, и, слегка запинаясь, проговорил:
– Ну… ну ничего себе, Женечка! Вот так познания французской кухни! Ты, кажется, не раз была в этом ресторане, смею предположить?
Женя устало вздохнула и, посмотрев на Пашу, безразлично ответила:
– Да, мне доводилось здесь бывать, а эти блюда готовит моя мама, она здесь поваром работает и сейчас на кухне.
Паша еще больше расширил глаза, Женя даже не удержалась от смешка, представив, как трескается во все стороны кожа на его лице от излишнего, старательного напряжения, а затем восторженно прогромыхал:
– Правда? Вот это да! Так это хорошо, что мы сюда приехали! С удовольствием попробую, что готовит твоя мама. Может, порекомендуешь что-нибудь?
Женя смерила грузную тушу Павла оценивающим взглядом и подумала, что ему бы идеально подошел какой-нибудь тушеный слон с кабачками, и то еще неизвестно, кто смотрелся бы симпатичнее: подрумянившийся на огне слоняра или раскрасневшийся от предвкушения Паша, с дурацкой и игривой, как ему самому казалось, улыбкой глядящий на нее.
– Попробуйте шатобриан в соусе из красного вина. Это говяжья вырезка, мужчинам обычно нравится, Павел Юрьевич.
– Жень, давай уже на «ты», мы же в неформальной обстановке. – потянулся к ней Павел и вдруг накрыл огромной ручищей ее ручку, слегка сжав пальцы и вызвав у Жени немедленный рефлекс отстраниться и отдернуть руку, но… Она терпела и не делала этого, сжав зубы. Ее цель была еще не достигнута. Она должна была освободиться от Сережи… И живо в ее мозгу вспыхнуло воспоминание о том, как Сережина рука коснулась ее тогда, зимой, в ее подъезде… Сколько бесконечных звезд и искр запылали от одного лишь касания его ладони… Как желала его поцелуя, как желала объятий… Как горела, сходя с ума от страсти…
А сейчас, вместо того, кого она мечтала всем сердцем здесь видеть, сидел лишь грузный и круглолицый Паша, внимательно и с огромным, пристальным интересом блуждая взглядом по ее зоне декольте, и Женя, слегка вздохнув, строго проговорила:
– Хорошо, Паша, только пожалуйста, я тебя прошу: давай пока без физических контактов. Я еще не готова к такому общению.
Паша разочарованно оторвал глаза от ее груди и посмотрел на лицо, как-то недовольно поджав губы, но, видимо, взяв себя в руки, натянул на свои пухлые детские щеки понимающую улыбку и, слегка помяв ее руку в своей ладони каким-то собственническим жестом, со вздохом проговорил:
– Конечно, милая, конечно, мы же договаривались – все будет так, как ты захочешь… – Женя кивнула и попыталась аккуратно высвободить свою ладошку из начинающей потеть лапищи Краснохатова, но его взгляд вдруг упал на ее руку, а глаза вперились в кольца… Точнее, в одно кольцо. То самое, да, то самое, на которое Женя украдкой посмотрела уже сто тысяч раз за сегодняшний день и с огромной тоской крутила его пальчиками, будто ощущая любимую, такую жесткую и стремительную энергетику… Секунда, взгляд Павла мигом посуровел, и в его глазах мелькнула некая рассерженность. – Постой, погоди-ка… – он потрогал большим пальцем три золотых цветка, украшенные россыпью фиолетовых камней, и хмуро проговорил:
– Минаев… Это его колечко. Дорогая бирюлька, он своим девочкам всегда такие дарит… Дизайнерская работа, высшее качество… В его вкусе. – мстительно и ревниво проговорил Павел, а Женя вздрогнула, ощутив удар в груди, будто ее сердце еще и крапивой сверху хлестнули, не волнуясь о том, что будет с ней… Тугой комок подскочил к горлу, но Женька удержалась и лишь выдернула руку из ладони Краснохатова, гневно уставившись на оркестр и ту самую печальную скрипачку, которая сейчас исполняла «Осень» Антонио Вивальди. Мда. Глубокая, беспросветная осень.
– Женечка, ты сердишься? – промурлыкал Павел, попытавшись заглянуть девушке в глаза. – Не переживай, милая! Я куплю тебе другое кольцо, в десять раз лучше этого!
Женя насмешливо прыснула и холодно посмотрела на Павла:
– Да не нужны мне эти дурацкие кольца! Дело вообще не в них, Паша. А если мы собираемся говорить о Сергее, то пожалуйста, отвези меня лучше домой, или сменим тему! Ты, кажется, говорил, что у тебя есть какое-то предложение ко мне? Ну так я внимательно слушаю. – жестко закончила она, а Паша все то время, что она говорила, пожирающе смотрел на ее губы, будто собирался припасть к ним в жадном, неистовом поцелуе, от которого Женю, наверное, точно бы стошнило, учитывая ее теперешнее болезненное и усталое состояние…
– Да, моя красавица, есть кое-что…
Но закончить он не успел: у входа послышался какой-то шум, и Женя невольно посмотрела туда, к своему ужасу увидев, как в зал стремительно и уверенно входит Сергей, оглядывая столики сердитым, нетерпеливым взглядом, а перед ним маячил тот самый администратор в ливрее, с симпатичным лицом, суетясь перед Минаевым и, кажется, пытаясь преградить ему дорогу:
– Мужчина, мужчина, стойте! Вам нельзя, если у вас нет брони!.. Выйдите, или я охрану вызову…
– Да плевать мне на твою охрану, мальчик, отвянь, или я тебя вон в тот горшок с незабудками засуну, чтобы не мешался под ногами, усек, шпингалет?.. – гневно и бесстрашно отмахнулся с помощью излюбленного метода угроз Сережа и, увидев, наконец, Женю, которая расширенными от злости глазами смотрела на него, решительно направился к ней, сопровождаемый криками «шпингалета»:
– Мужчина, остановитесь! Все, я зову охрану! – и он достал из кармана рацию и быстро загудел в нее, что-то возмущенно объясняя скрипучему голосу на том конце.
Женя в ужасе и невероятном, озлобленном возбуждении смотрела на быстро идущего к ней Сережу, а Павел хмуро и гневно процедил:
– Вот же дятел упертый…
– Женя! – громыхнул Сергей, подлетев к ней и сурово глядя на девушку своими притягательными серыми глазами. Женя так и подскочила на стуле, чувствуя, как подрагивают ее руки, и возмущенно заголосила:
– Сережа!! Ты что здесь делаешь??? Зачем пришел??
– Так, мужчина! Общественный порядок нарушаем? А ну, на выход! – прогремел грозный голос позади Сергея, и Женя увидела, как на его плечо легла крупная, мускулистая рука, а за его спиной показались двое здоровенных мужчин в костюмах, хмуро глядящие на его затылок.
– Руку убрал. – спокойно, с ухмылкой порекомендовал Сергей, сложив руки на груди и продолжая смотреть на Женю. – Или я тебе все пальцы переломаю, дружище, ни одной косточки не пропущу! Отойди, мне здесь поговорить надо! – уже в более жестком тоне и приказным голосом проговорил Сергей, и Женя закатила глаза, узнав его любимую привычку лезть на рожон и быть сто раз побитым, но, как говориться, не сломленным. С ужасом увидев, как с силой сжались грубые пальцы вокруг Сережиного плеча, Женя резко встала и, по уже сложившейся привычке всегда защищать того, кто лезет на рожон, спокойно и уверенно проговорила:
– Оставьте его, пожалуйста. Он не будет шуметь больше… Я сама его к выходу провожу. Отпустите. Он ничего никому не сделает, ну? – более жестко, с нажимом проговорила Женя, и один из охранников хмуро посмотрел на нее:
– Вы точно уверены, что он не угрожает спокойствию других посетителей? По инструкции мы обязаны выводить из зала нежелательных лиц…
– Отойди, дубина, или твое лицо станет очень нежелательным. Совершенно никому. –процедил угрожающе Сергей, развернувшись к охранникам, но Женя, увидев, как начали звереть глаза секьюрити, быстро встала между ними и поспешно проговорила, глядя на охрану:
– Позвольте мне самой его вывести, пожалуйста! Это я виновата, что он сюда ввалился, как какой-то… – Женя осеклась, бросив гневный взгляд на Сережу, который с ухмылкой слушал ее. – В общем, ответственность за спокойствие посетителей я беру на себя. Пожалуйста!
Охрана переглянулась, и тот, что держал Сергея за плечо, вдруг отпустил его, угрюмо проговорив:
– Хорошо, но если он начнет вести себя неподобающим образом, мы его выставим.
– Идет. – тут же согласилась Женя, и оба секьюрити бесследно испарились, оставив ее, Сережу и Павла одних.
– Ну и ну, Сережа! Опять ты концерт по заявкам устроил! Все тебе неймется, друг мой… – с ядовитой ухмылкой проговорил Павел, но Сергей только бросил на него ледяной взгляд и хмуро приказал:
– Замолчи! Женя, идем, поговорим на улице. Это срочно. – жестко проговорил он, и девушка чуть не задохнулась от возмущения, тут же гневно плюхнувшись обратно на свой стул и разозленно закинув ноги на ногу, скрестив руки на груди в категорическом жесте:
– Еще чего! Я, вообще-то, занята сейчас, Сережа. На свидании, если ты не заметил!
Он импульсивно наклонился к ней и, гневно глядя на Пашу, тихо, но очень горячо шепнул ей прямо в шею, отчего у Жени тут же побежали мурашки по всему телу:
– Заметил, заметил, а теперь встань из-за этого чертового стола и выйди со мной на улицу, давай, Женя, ну?!?
– Ты забыл сказать «пожалуйста», как всегда. – сурово и холодно проговорила Женя, а мурашки все бежали и бежали по ее коже, ощущая его близость позади себя и предательски превращая жгучую злость в необыкновенную страсть, которая Жене сейчас очень и очень была противопоказана в дурацком и, видимо, безнадежном стремлении жить без него.
Однако, гневный вздох, говорящий о том, что Сережа вовсе не собирается говорить «пожалуйста», а вполне себе успешно, хоть и с трудом, сдерживает себя от дикого желания выволочь Женю силой и разломать по пути любой предмет мебели, подвернувшийся под горячую руку, прервал ее огненное затмение, и сзади снова раздалось гневное, но уже более жесткое и взвинченное:
– Ты же обещала охранникам выставить меня? Так давай, проводи меня на улицу, или я тебе клянусь, через секунду начну громить к чертовой бабушке этот зал и начну вон с того симпатичного бара, слышишь, Женя?!?
Женя гневно развернулась, не помня себя от злости и, встретившись с яростным, но особенно победным взглядом серых глаз, пристально глядящих на нее сверху вниз, прошипела:
– Я сказала это лишь для того, чтобы они ушли и не набили тебе морду там, на улице! И никуда я с тобой не пойду, нам нечего обсуждать…
– Женя… – начал было Сергей, но тут неожиданно включился Павел, великодушно проговорив:
– Женечка, выйди, поговори с ним! Ты же понимаешь, что он не уйдет? Я тебя подожду и вино закажу, ты какое любишь? Белое или красное?
Женя удивленно воззрилась на Пашу, который так легко и щедро махал рукой, отпуская ее к конкуренту, по-видимому, считая, что он этот бой уже и так выиграл, и раздраженно выдохнула, действительно понимая, что убрать отсюда Сережу сможет лишь наряд полиции, и то – на короткое время, проговорив:
– Красное. Ладно, я на пару минут, Паша, извини.
– Да-да, милая, иди. – абсолютно безмятежно улыбаясь, проговорил Павел и обернулся, выискивая глазами официанта.
Женя со вздохом встала и тут же была гневно схвачена за руку и, бешеным вагончиком на прицепе, едва успевая за вихрем по имени «Сергей» к выходу, полетела за ним, на ходу шипя ему в спину:
– Да не тащи ты меня так, идиот! Все равно из твоей хватки мне не вырваться!
Сережа не обращал внимания на ее недовольные восклицания и стремительно вывел ее на улицу, заведя за угол, и гневно развернул к себе лицом, прижав ее к серой, облупившейся стене и яростно проговорив:
– Черт, дурында, ты зачем с ним пошла??? И какого дьявола вырядилась… так?.. – его серые глаза вдруг скользнули по ее шее к груди и ниже, к ногам, а Женя, порывисто вздохнув, заметила, как в его взгляде, помимо злости, вдруг вспыхнула страсть. – Мне назло, да???
Ощутив, как полыхнуло огненной молнией ее внутренности, Женя едва слышно вздохнула, желая оттолкнуть его от себя на безопасное расстояние, но руки не слушались ее… А он так близко, облокотился рукой о стену, его лицо… всего в каких-то десяти сантиметрах… она даже дыхание его на своих губах ощущала… Сердце быстро застучало в груди, и Женя, умирая от разрывающих ее противоречивых ощущений, гневно и язвительно проговорила:
– Да, конечно, весь мир же только вокруг тебя вертится, Сережа!! Да как я могла назло тебе одеться, если даже не знала, что ты придешь!! И как ты вообще узнал, что мы здесь?? Следил за мной, что ли?
– Да какая разница, Женя! – с нажимом, вспыльчиво проговорил он, оглядев ее лицо и спустившись жадным, истосковавшимся взглядом на ее вишневые губы. – Ты не понимаешь! Паша – не хороший человек! Он попытается любым способом заполучить то, что ему нужно, он использует тебя, а потом забудет, когда ты станешь ему неинтересна! Он давно уже вынашивает идею с тобой пере… – Сережа вдруг осекся, тяжело вздохнув, а Женя, прислонившись к холодной и грязной стене, ощущая, как ее накрывает огненная волна, его волна, его энергетика, ставшая почти болезненно горячей, едва смогла заметить, как потемнели его глаза, как в ураган ревности и гнева вновь вмешалось еще и неистовое желание…
Она выдохнула, отвернувшись… Не смотреть, не смотреть ему в глаза! Ее тело подрагивало от маленьких вспышек, внизу живота разразился мучительный, огненный торнадо, сердце стучало…
Сережа вздохнул, пытаясь взять себя в руки, Женя почувствовала, как он ближе наклонился к ней в бесконтрольном порыве, не касаясь, но находясь не более, чем в одном мгновении от этого…
– Женя… – горячо выдохнул он рядом с ее ушком, вызвав в ее теле очередной всплеск огня, она тут же ощутила, как стремительно краснеют ее щеки, шея, руки… Кожа горит, в животе – бешеная пульсация, а душа, душа неистово тянется к нему, умирая от одной только мысли о том, как желанно он смотрит на нее, как тяжело дышит, как упорно не хочет уйти прочь из ее жизни…
Она заметалась в отчаянии, замотав головой в разные стороны и чуть не плача от того, что так сильно желала быть с ним и так долго страдала, что эта минута, когда она на грани провала, когда она балансирует на остром краю своих принципов, причиняла ей огромную, раздирающую душу боль…
– Сережа… – голос дрожит, черт, она вся – как оголенный, стремящийся к нему, к его прикосновениям и поцелуям нерв… Нельзя, нельзя… Женя с трудом посмотрела на него, задыхаясь и видя, какими черными были его глаза, как нежно он смотрит на нее, как желает целовать ее… она знала, она чувствовала это в его энергии – сильной, доминирующей, страстной и грубой… – Сережа, сохраняй дистанцию. – едва слышно шепнула она, стиснув кулаки до боли и стараясь успокоиться, перестать так жаждать его объятий, прикосновений, прекратить так пылать, черт возьми!!!
Он слегка наклонил голову, глядя на ее губы, и тоже тихо проговорил:
– Ты должна быть осторожна с Пашей, Женя. Он обидит тебя, он вынудит тебя отдаться ему и предложит что-то очень нужное взамен… Он всегда так делает, я давно его знаю, Женя!!! – он вздохнул, а Женя, упиваясь этой минутой, закрыла глаза и, умирая от любви, от желания сдаться ему, от желания прекратить эти длинные и ужасно болезненные страдания, тоску по нему, вдруг вспомнила о Насте и Ксюше…
Их лица яркими, красными кругами зажглись в ее мозгу, и она, ощутив, как резко подступили слезы, яростно открыла глаза и, посмотрев на Сережу, с тревогой и неистовым вожделением смотрящего на нее, тихо и отчаянно, с огромной, разрушительной яростью проговорила:
– Тебя это не касается, Сережа! Оставь меня в покое, дай мне возможность жить дальше, не волнуйся о том, с кем я буду спать и по какой причине – это не твое дело!! – почти крикнула она, заметив бешеный, болезненный блеск в его глазах и вздрогнув, когда он с сумасшедшей яростью хлопнул ладонью по стене рядом с ней. – Занимайся своей семьей, следи за своей женой, беспокойся о дочке! А от меня отстань, сколько можно уже??? Больше двух месяцев я прошу тебя об этом! Хватит, не мучай меня, не издевайся, не ходи за мной! Мы никогда не сможем быть вместе, а если ты не в состоянии с этим смириться, то позволь мне уйти с работы, и давай прекратим наши встречи, так будет легче нам обоим! А сейчас – отпусти. Меня Паша ждет. И что бы он мне ни предложил, я соглашусь на все, лишь бы от тебя избавиться!!! – гневно закончила она, попытавшись уйти, но Сергей схватил ее за плечи и вернул на место, с огромным отчаянием и злостью глядя на нее:
– Что??? Он тебе уже что-то предложил?!? Женя, клянусь, если ты согласишься, я…
– Что «ты»?!? Что?!? Что?!? – бешено закричала Женя, а из ее глаз побежали горькие слезы, Сережа вдруг жестко прижал ее к стене и зашептал ей в губы, а его рука огненно коснулась ее щеки в страстном, ласкающем порыве:
– Я никогда, никогда, никогда не отпущу тебя, ты слышишь? Никогда в жизни, даже не надейся, не рассчитывай, я никогда не сдамся и не перестану преследовать тебя, и это ты виновата, глупышка, это ты со мной сделала!!! А если ты только попробуешь провести ночь с Пашей, я его прибью, слышишь?? Уничтожу, самой мучительной смертью, буду жестоко пытать, ты меня поняла???
Женя откинула голову на стену, умирая от его слов, умирая от его прикосновения, от того, как его рука неистово гладила ее щеку, спускаясь к шее и снова поднимаясь к щеке, как близко было его сильное, горячее тело, как ужасна была эта минута! Мучительна, болезненна, волшебна… Она на миг подалась к его руке, продолжая плакать и закрыв глаза, а из ее горла вырвался тяжелый вздох…
Сережа не мог больше контролировать себя, он наклонился к ней, чтобы поцеловать, но Женя, неожиданно очнувшись, открыла глаза и с силой ударила его по руке, гладящей ее с такой жадной любовью, что она бы стояла с ним в этом грязном проулке вечно, и, опомнившись и обезумев от гнева, прошипела:
– Не трогай меня, Сережа, или я тебя ударю, слышишь??? Ничего мне не говори, уходи, уходи к своей жене, а я пойду к Паше, и закончим на этом бессмысленный треп! Сохраняй дистанцию, я же сказала!
Сережа тоже вспыхнул гневом и, снова схватив Женю за плечи, прошипел:
