Текст книги "Минус всей моей жизни (СИ)"
Автор книги: Наталия Матвеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 42 страниц)
Женька не поверила своим ушам, ощутив, как гитара ее души снова расчехлилась, настроенная на мелодичное исполнение какой-нибудь романтической партии, как встрепенулось под ярким лучом надежды ее сердце, восстав из руин, как снова в необыкновенном волнении сжались ее руки и задрожали пальцы, а легкие захотели больше и больше кислорода, заставив свою хозяйку учащенно задышать… Неужели это правда?.. Правда?.. Смотрит на нее?.. Не имея сил сдержать улыбки, Женя подняла на весело ухмыляющегося Семена глаза и с трудом, неуверенно проговорила:
– Да нет, Семка, ты… Ты путаешь что-то. Он бы не стал на меня смотреть, он же меня терпеть не может!
Семен поднял брови и расхохотался:
– Прости, милая, но, к сожалению, это не так. И ты сама прекрасно понимаешь, что вы уже давно не ненавидите друг друга. Я и за тобой наблюдал. Если ты скажешь мне, что не умирала от волнения, когда он пришел, то ты маленькая, красивая врушка. – нежно проговорил он, а Женя вздохнула, понимая, что сопротивление бесполезно – Семен слишком хорошо умел читать по ее лицу.
– Поговори с Леной. – устало улыбнулась она. – Ты ей понравишься.
– Я и тебе нравлюсь, но у нас ничего не вышло. – пожал плечами Сема, и Женя улыбнулась:
– Это потому что нам суждено быть друзьями. Вот… – закончить мысль ей не дал снова нависнувший над ее макушкой, мурлыкающий голос пьяного Павла, раскрасневшегося и шумно втягивающего воздух через нос:
– Семен, могу я, с твоего позволения, забрать Женечку на танец? – он вожделенно посмотрел на Женю, и та рассерженно вздохнула, услышав, как заиграла ее любимая медленная песня.
– Я не люблю танцы, Павел Юрьевич… – строго начала она, вжавшись в Семена, но тот, к ее большому удивлению и недовольству, вдруг протянул ее руку Краснохатову и вложил ее маленькую ладошку в его большую лапу:
– Да, конечно, Павел Юрьевич! Женя как раз говорила, что ей надоело сидеть сложа руки. – Женька гневно уставилась на своего друга, но тот только подмигнул ей и тихо шепнул:
– Разберись с ним, Женя!
После этого девушка непонятно, как, и совершенно незаметно для себя, оказалась посреди танцпола, зажатая в объятьях потных, очень мощных рук и совершенно, абсолютно близко к огромному, круглому лицу и страждущим глазкам, жадно глядящим на ее губы, глаза, подбородок, шею, снова губы и так далее, чуть пошатываясь и дыша на Женьку все так же зловонно, как и час назад.
– Женечка… – с придыханием, нежно проговорил он, сжав руками ее талию и вызвав в ней первую волну отвращения и гнева. – Милая, прекрасная, невероятная… Почему ты меня отвергаешь, а? Чем я тебе не нравлюсь? – он внимательно и строго, даже почти трезво посмотрел ей в глаза, и Женя напряглась, предчувствуя что-то не очень хорошее. – Может, я что-то делаю не так? Говорю что-то не то? Может… – он чуть прищурился. – Может, ты скажешь мне, чего хочет твоя душенька? Театры? Музеи? Свожу во все! Рестораны? Без проблем! Дорогие подарки? Любой куплю, только попроси! Драгоценности, бриллианты?.. А может быть, ты шубу хочешь, а, Жень? – вдруг оживленно и с откровенной, серьезной надеждой купить Женино тело какой-то меховой накидкой проговорил Павел, заглядывая в ее глаза. – Хочешь шубу?
– Хочу. – на полном серьезе заявила Женя и, увидев, как глаза Павла зажглись каким-то безумным, азартным огнем удовольствия, тут же выдохнула и, положив руки ему на грудь, язвительно проговорила:
– Я пошутила. Павел Юрьевич! Да дело вообще не в подарках или в вас конкретно! Просто… – она сглотнула, судорожно пытаясь придумать, как дать такой отворот поворот, чтобы больше он к ней не сунулся, и, не придумав ничего лучше, со вздохом сказала:
– Просто мне нравится кое-кто другой.
Павел мгновенно почернел, хуже самого черного произведения искусства русского авангардизма двадцатых годов двадцатого века, обведя разъяренным взглядом зал и сильнее, не соизмеряя свою мощь с хрупкими косточками Женьки, прижал ее к себе с самым собственническим видом, прорычав:
– Как другой??? Кто?!? Это… это Семен??? Женя, это Семен?? – требовательно рыкнул он, а Женя, попытавшись отодвинуть его от себя, гневно прошипела:
– Это не важно, Павел Юрьевич! Важно то, что…
Павел вдруг резко ослабил хватку и совсем по-другому посмотрел на Женю, тихо, но с нажимом и какой-то странной улыбкой на лице проговорив:
– Важно то, Женечка, что меня, как бы это сказать… Не пугают конкуренты. – его рука вдруг провела по Жениной спине, опустившись к пояснице и снова скользнув на спину – кончиками пальцев по вырезу и к шее, от чего Женя резко напряглась, ощущая бешеное отторжение и самый обычный для любой женщины страх за свою безопасность и, как говорится, зону личного пространства.
– Павел Юрьевич! – нервно воскликнула она, увидев, как потемнели его глаза, скользя по ее лицу к губам и шее, и как он наклонился к ней, дыша на ее щеку, и все также тихо, но с долей какого-то безумного азарта, продолжил:
– И если я вдруг чего-то захотел… То имею обыкновение это получать… Понимаешь меня, Женечка?
Женя с трудом выдохнула, снова почувствовав, как его огромная лапа нежно ласкает ее поясницу, двигаясь все ниже, чем еще больше пугая ее и заставляя адреналин в ее крови подскочить до состояния борьбы с возможным агрессивным поведением.
– Павел Юрьевич! Прекратите! – прошипела она, чувствуя, что сейчас взорвется, и пытаясь оттолкнуться от него, но он вдруг крепко прижал ее к своему большому, горячему, как кипящая кастрюля, и кое-где даже вспотевшему от нахлынувшей на него страстной волны, телу, и, вожделенно глядя в ее глаза, прошептал:
– Ты меня с ума сводишь, Женя… Я только о тебе думаю…
К ее окончательному, паническому ужасу, он неожиданно дотронулся кончиками пальцев до ее золотой цепочки и прошелся по ней к стрекозе с теперь уже, казалось, выпученными изумрудными глазами, повторяя выражение лица хозяйки, вот таким очень интимным жестом прикоснувшись к ее груди, и Женя вздрогнула, окончательно рассердившись и толкнув его от себя:
– Павел Юрьевич, если вы сейчас же не прекратите – я вас ударю!
Павел рассмеялся, снова придвинувшись к ней:
– Милая! Ну не надо, не надо пустых угроз! Ты же не знаешь меня…
– Паша!!! – вдруг громыхнул рядом с ними рассерженный до предела голос Сергея, и Женя в невероятном трепете дернулась, повернув голову. Он стоял около них, грозно сложив руки на груди и не отрывая жесткого, уничтожающего взгляда от Павла, излучая бешеный гнев. – Или ты прекращаешь, или тебя ударю я.
Павел повернулся к Сергею, пьяно ухмыльнувшись и махнув рукой:
– Ты чего, Серега? Мы с Женечкой просто общаемся… Иди куда-нибудь, не мешай нам…
Взгляд Сергея полыхнул бесконтрольной яростью, и он, резко, с силой схватив Пашу за шиворот, наклонился к нему и пристально, с угрозой глядя в его маленькие глазки, злобно процедил:
– Еще раз, Паша: веди себя прилично!!! ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ???
Женя не смела дышать, не смела шевелиться, не смела оторвать от него глаз, но Сергей не смотрел на нее, нет, нет, он смотрел лишь на Павла, желая его убить на этом самом месте, раздраженный, возмущенный, властный, но…
Женя тяжело, словно в условиях дефицита кислорода, выдохнула. Он не смотрел на нее.
В этот момент к ним приблизилась танцующая пара: Женя увидела, что это Лена и Борис, при чем Лена смотрела только на Сергея, сияя яростным недовольством и ядовитой улыбкой на нежном, почти кукольном лице, а Борис, как бы это было ни смешно, – только на Лену, не отрывая от ее миловидного, но злобного лица влюбленных глаз, не смевших поверить в свое счастье так приблизиться к ней – местной звезде «Черного полюса».
– Сережа! Ты чего паре танцевать мешаешь? – с нежной, как у ядовитого плюща, улыбочкой проговорила Лена, заглядывая в Сережины глаза. – Они так мило ворковали!
– Я к тебе за помощью не обращался, Лена. – грубо отрезал Сергей, недовольно посмотрев на нее.
Лена пожала плечами и призывно, но как-то рассерженно, закусила губу, нежно прижавшись к Борису и горячо проведя руками по его шее, внимательно наблюдая за реакцией Минаева, а после вдруг выдала неожиданную фразу:
– Ну тогда ты просто должен знать, что Женя сама вчера в секретарской говорила, что ей нравятся прикосновения Паши, только она любит недотрогу из себя строить… Ну ладно, не будем мешать.
И, повиснув на Боре, Лена уплыла в другой конец танцпола с чувством исполненного долга.
Женя так и остановилась, разрываемая чудовищной яростью, злостью, возмущением и… усталостью от всего, что она успела пережить за последние два часа, а Сергей раздраженно и хмуро посмотрел на нее, молча изучая ее ледяным взглядом, искрящимся недовольством.
Паша расплылся в улыбке, попытавшись снова обнять Женю, с придыханием проворковав:
– Это правда, милая??? Так чего же ты сразу не…
– Да черт бы вас всех побрал!! – взорвалась Женя, оттолкнувшись от него и чувствуя, как покраснело ее лицо от гнева и желания плакать. – Павел Юрьевич! Оставьте меня в покое раз и навсегда!!! И вообще, меня этот идиотизм так достал, что я готова на Луну улететь и в кратере поселиться, лишь бы никого из вас в жизни больше не видеть!!!
И она резко развернулась и, чувствуя, как слезы накатывают, стремительно убежала в женскую уборную, чтобы хоть на несколько минут действительно представить, что она на Луне.
– Жень, Жень! Погоди! Куда ты? – с запинками пробормотал Павел, двинувшись было за ней, но на его плечо тяжело легла рука Сергея, и, с силой сжав ладонь, он гневно проговорил:
– Идем со мной. Поговорить надо.
*** «Минус»
Сергей вышел в фойе, где было абсолютно пустынно и безлюдно, не считая гардероб, полный шуб, пуховиков и курток, и спящего молодого парнишку, прислонившегося к стене около этих самых шуб с самым блаженным видом, даже рот открыв от счастья.
Павел хмуро пыхтел, пошатываясь, бредя следом за Сергеем и явно злясь на него, но его раздражение ни в какое сравнение не шло с тем бешенным цунами, которое испытывал Сережа в эту минуту. Он мечтал размазать своего настырного дружка по стенке, а потом разгромить весь зал к чертям собачьим, разбив каждую тарелочку, сломав каждый стул, а может, и пару носов, сунувшихся не в свое дело и попавших под горячую руку, чтобы хоть как-то выпустить пар.
Развернувшись к Паше, он гневно уставился на него, а тот, смерив его недовольным, пьяным взглядом красных глазок, буркнул:
– Ну и чего это было, Серега? Ты зачем влез? Я уже почти ее уговорил…
Сергей подошел ближе, пристально и угрожающе глядя на Павла и испытывая невероятную злость.
– Отстань от нее, Паша. Я тебе серьезно говорю и пока – по-хорошему. Оставь ее в покое.
Павел достал сигареты и, дунув одной из них в фильтр, сунул ее в свой жирный, мясистый рот, щелкнув зажигалкой:
– А тебе то что, Сереж? Ты же ее не перевариваешь… Страшная, рыжая, ух! Твой ночной кошмар. Чего вступился-то тогда, а?
Он ухмыльнулся, а Сергей сжал кулаки, едва сдерживаясь от хорошей взбучки, которую Павел явно заслужил.
– Паша, ты меня слышал? – угрожающе жестко прорычал он приказным голосом. – Не трогай Женю!!! Какое из этих слов тебе не понятно?!? Увижу еще раз, как ты к ней пристаешь, и…
– И что?? – усмехнулся Паша, выдохнув дым и пьяно качнувшись. – Врежешь мне? Дружище, ты переоцениваешь себя…
– Это ты недооцениваешь меня. – процедил злобно Сергей, а Павел препоганенько улыбнулся:
– Да ла-а-адно, признайся, она тебе понравилась! Я же вижу… Мы же, это, други… друзья! Только ты уж извини, – тоже грозно и насмешливо проговорил Павел, пожав плечами, – эта кошечка будет моей. Я первый к ней подкатил. Согласен, знаю, ты не привык, что в этом мире не все достается тебе… – он хлопнул пылающего яростью, словно танк, подбитый фашистами из гранатомета, Сергея по плечу. – Но ты не переживай, у тебя же Вика и Ленка есть, вот и развлекайся с ними, а Женечка… – он вдруг посерьезнел и его глаза сощурились, вызывающе посмотрев на Сережу. – …моей будет. Слышишь? И ты меня не остановишь.
Сергей насмешливо поднял брови, ухмыльнувшись:
– В самом деле? Так, Паша, слушай внимательно, – не помня себя от гнева прорычал Сергей, ткнув в него пальцем и дернув за пиджак, – потому что больше предупреждений не будет!!! Или ты оставляешь Женю в покое…
– Или? – насмешливо хрюкнул Паша.
– Или я тебя уволю. – жестко и беспрекословно закончил Сережа и двинулся к двери, ведущей в зал, но Павел, опомнившись от удивления, вызванного его словами, захохотал, крикнув ему в спину:
– Уволишь?!? Ты действительно это сделаешь, Минаев?? Даже если твой папочка будет очень против такого решения? Ты знаешь, я с ним отлично лажу… Гораздо лучше, чем ты.
Сергей обернулся и совершенно невозмутимо кивнул, ухмыльнувшись:
– Да. На «Черном полюсе» я – директор.
Павел нахмурился и вдруг хитро улыбнулся, вкрадчиво проговорив:
– А что, если я скажу, что Женя и твоей никогда не будет? Видишь ли… она сказала, что ей уже кто-то нравится. А значит, она занята, братишка! И для тебя, и для меня! – и он мстительно захохотал, а Сергея прошиб холодный пот.
Ему показалось, что кто-то очень сильный схватил в это мгновение его сердце и до мучительной боли впился в него зубами, вгрызаясь, вгрызаясь все глубже… Злость, бешенство, недоумение, ревность, ревность, ревность… Он сжал кулаки, сохраняя невозмутимость на лице и, глянув на Павла, усмехнулся:
– Хочешь испытать мои слова на «слабо»? Вперед, Паша. Но я тебя предупредил.
И он вылетел из фойе быстрее, чем Павел успел что-то еще сказать.
Полный зал. Все танцуют, смеются, веселятся, пьют шампанское… Кто-то зовет его по имени, приглашает присоединиться…
Но вряд ли сейчас хоть один человек в мире догадывался о том, какие мысли бродят в голове у Сергея, злого, как сто чертей, внимательно оглядывающего все танцующие и снующие туда-сюда мерцающие в свете гирлянд тени, вряд ли хоть кто-то понимал, что в этот самый момент он чувствовал, как рассыпается в прах его будущее, как огромное, черное болото затягивает его в себя со страшной скоростью, и он сходил с ума, импульсивно вдыхая воздух.
Кто??? Кто??? Кто этот чертов… Кто ей нравится??? Этот дебильный слизняк Игорь!!! Сравнять его с землей, размазать по сугробам, порвать на клочки…
Или… Семен!!! Сергей снова прошел свирепым взглядом по залу, прикидывая уже, как отыграется на мальчишке после новогодних каникул и как заставит ночевать на работе, чтобы у него не оставалось времени на эту лабуду… Да, Семен вполне мог ей нравиться… Сергей нашел его за одним из столиков, сидящим рядом с Леной и кое-кем из конструкторов, не самых лучших, между прочим, и сверкнул глазами в его сторону. Он прекрасно помнил, как Женя нежно прижималась к нему, как смотрела на него с оживлением и радостью, как он гладил ее, целовал в лоб…
Убить, убить всех, всех!.. Фу ты, черт! Совсем свихнулся! Что за кровожадность в тебе проснулась, Сергей? Тебе точно головку у психиатра проверить не помешало бы…
Он слегка вздрогнул, немного успокоившись, и, наконец, увидел ее.
Женя сидела одна за дальним столиком, опустив голову и немного хмурясь. Сергей ухмыльнулся, снова завороженно уставившись на нее. Устроившись в уголочке, она скинула туфли и, закинув одну ногу на диван, потирала ее своими ручками, видимо, испытывая боль от долгой ходьбы на каблуках…
Сережа так и уставился на ее стройную ножку, слегка согнутую в колене, снова ощутив прилив огня, и глубоко вздохнул, приводя себя в обычное состояние… Продолжая смотреть на нее, на ее ноги, на подол чуть задравшегося платья и выше, выше, на печальный профиль лица, Сережа стремительно зашагал к ней, с каждым шагом волнуясь все больше и совершенно не зная, как заговорить с ней, как задать вопрос, как себя вести… Все, что ему сейчас хотелось услышать – это чертово проклятое имя того, кто ей небезразличен. Кто? Кто? Кто? Кто?
Кто?
Сердце куда-то провалилось, напряжение все возрастало, и вот он уже подошел к ней, видит ее ровную спинку через вырез платья… Сергей нахмурился, разозлившись на свою глупость и внезапную нерешительность, а потому, мгновенно собрав себя заново, он отбросил все, что его тревожило и, ощущая лишь повышенное сердцебиение, позвал ее:
– Женя.
Она вздрогнула и обернулась, поспешно убрав ножку с дивана и одернув подол платья, вслепую нашаривая ногами туфли под столом, а затем торопливо подняла на него свои удивительные глаза, быстро вздохнув:
– Да, Сергей Викторович?
Сергей нахмурился. Спросила, будто ожидала, что он ей задание очередное по работе навесит… Он внимательно прищурился, жадно наблюдая за ней. Дышит. Неглубоко, быстро… Волнуется, волнуется…
Сердце подпрыгнуло в очередном пируэте надежды… Было ли это волнение из-за его присутствия или просто опасение, что ей придется куда-то в очередной раз метнуться по его приказанию?..
«Скажи, кто тебе нравится, говори, говори, говори или я тут все разнесу к чертям, по кирпичику разберу…» – стучало сердце Сережи, стучало отбойником в его голове, стучало во всем, пульсирующем теле, даже в кончиках пальцев, но он лишь строго проговорил:
– Павел досаждает тебе?
Она слегка улыбнулась и мягко пожала плечами… Ее пальчики на скатерти едва заметно подрагивали… Сережа уловил, что ему стало тяжелее дышать.
– Не так сильно. Я разберусь с ним, Сергей Викторович, ничего особенного… На рабочем процессе это не отразится. – зачем-то хмуро добавила она немного странным тоном, заглянув под стол и посмотрев, куда там запропастилась еще одна туфля.
Сережа раздраженно закатил глаза. При чем здесь вообще работа?!? Почему она хмурится? Что он не так делает, чем раздражает ее???
– Он больше не будет приставать к тебе. – сурово отрезал Сергей, сложив руки на груди. – Можешь не волноваться.
Женя удивленно посмотрела на него, будто не ожидала такого благородного вмешательства с его стороны и, наконец, обув вторую туфлю, вдруг как-то смущенно посмотрела на подол своего платья и проговорила:
– Спасибо, что заступились… Это было очень вовремя. А то мне показалось, что еще чуть-чуть – и Павел закинет меня на плечо, словно Кинг-Конг, и утащит в какие-нибудь темные джунгли. – она вдруг слегка порозовела и хихикнула, как маленькая девочка, озорно посмотрев на него, и Минаев снова вздрогнул, в который раз пожалев, что он не этот диван, на котором она сидит, и что он не Кинг-Конг, потому что идея с джунглями и из его головы тоже не выходила весь вечер…
Он ухмыльнулся, стараясь удержать взгляд на ее глазах, отчаянно желая посмотреть на ее губы… Он вдруг неожиданно вспомнил ее поцелуй. Там, в «Источнике». Вынужденный, неприятный для него, такой оскорбительный и обидный для нее… Она прекрасно понимала тогда, что он к ней испытывает глубокое отвращение и неприязнь…
Но все равно заступалась за него, ценой своей свободы, своей нормальной жизни…
Каким же идиотом он был тогда!
Сережа не удержался и скользнул взглядом к ее губам, мгновенно вспыхнув, как фитиль… Только этого еще не хватало! Успокойся, успокойся, она может заметить…
– Ерунда. Как прошел праздник твоей сестренки? Велосипед понравился? – быстро перевел он тему в безопасное русло, без джунглей и озабоченных обезьян, с трудом удержавшись и не посмотрев на ее шею и плечи, а вернувшись к сиреневым глазам.
Женя радостно улыбнулась, просияв, и мило прощебетала:
– Да, конечно, понравился! Еще бы! Она мечтала о таком несколько недель! Ждет-не дождется лета, когда можно будет кататься, а то, говорит, в квартире нашей совсем места мало – особо не порулишь! – рассмеялась она и, повинуясь какому-то своему внутреннему инстинкту, встала и сделала шаг к Сергею, оказавшись буквально на расстоянии вздоха от него.
Взрыв. Щелчок. Все нутро Сережи вспыхнуло в бешеном, страстном вихре, отключая все мысли, кроме одной-единственной, заставляя его почти потерять контроль в неописуемом, страшном желании… Его дыхание сбилось, а пульс подскочил, он кашлянул и неожиданно вдруг сделал шаг назад от нее, молясь, чтобы она не заметила его реакцию на ее близость…
Черт подери, взволновался, как мальчишка-десятиклассник, впервые почувствовавший влечение к своей соседке по парте… Он глубоко вздохнул и нахмурился, ругая себя за очередной дебильный заскок в его голове и сердце…
А сердце, сердце стучало, как бешеное, гоняя разгоряченную кровь по телу, не давая ему ни единого шанса на спасение, кроме…
Женя вдруг отчаянно посмотрела на него, а в ее глазах мелькнула страшная боль. Она суетливо обернулась и сделала поспешный шаг назад, отвернувшись от него и опустив голову в невероятной печали.
– Извините. – тихо сказала она, и до Сергея, наконец, дошло, как она восприняла то, что он отступил от нее… Проклиная себя, он шагнул к ней, резко схватив ее за локоть и в своей обычной манере развернув к себе, жадно и требовательно заглядывая ей в глаза…
Женя вдруг с глубокой обидой и невероятным, но каким-то трагичным сиянием четко и уверенно проговорила:
– Это из-за волос? Из-за того, что я рыжая? – она заметила, как вздернулись вверх в удивлении брови Сергея и ухмыльнулась. – Я знаю, что вы рыжих не переносите. Я надеялась доказать вам, что мы не все так плохи, что мы – обычные люди, не лучше и не хуже других… А может, что-то еще? Что во мне не так? Глупа? Наивна? Лезу вечно не в свое дело?
Сергей в изумлении таращился на нее, совсем не ожидая услышать такой прямолинейный вопрос и совершенно не зная, как отвечать. Женя внимательно смотрела на него, закусив губу от отчаяния, он дико ощущал ее волнение, чувствовал, что ей невероятно важно знать ответ…
Веснушки запудрила… Зачем? Сережа нахмурился, снова начиная слетать с катушек. Ни одна веснушка больше не раздражала его, он хотел смотреть и смотреть на них вечно, пока на земле не наступит новый ледниковый период. Ее лицо… Такое нежное, аккуратное, ресницы – длинные, как в детских книжках рисуют, губы, губы, эти губы…
«Да все с тобой так, Женя, даже слишком так, настолько, что я готов встать на колени, лишь бы ты позволила поцеловать себя, лишь бы твоя нежная рука коснулась моей щеки, черт, я все ради этого сделаю, разве ты еще не поняла???» – прокричал его внутренний голос, но он сумел лишь хрипло произнести:
– Не задавай глупых вопросов, Женя. Твой цвет волос не имеет значения… Больше не имеет значения. – поправился он и выдохнул, восстанавливая равновесие, а губы Жени дрогнули.
Она опустила глаза и, достав из своей сумочки телефон, устало проговорила:
– До свидания, Сергей Викторович. Я домой поеду.
Сергей чуть не умер на этом самом месте, отчаянно желая постоять с ней еще немного, а его мозг тут же выдал поспешное:
– Давай подвезу. Иди, одевайся. – тут же не преминул добавить командирским тоном он, отметив про себя, что желание поуправлять всем и вся из него никакими химикатами н вытравишь, а Женя, как-то странно посмотрев на него, отрицательно покачала головой:
– Спасибо, Сергей Викторович, но нет. За мной Игорь приехать обещал.
И она быстро пошла в фойе, помахав всем на прощание и послав воздушный поцелуй Семену, оставив Сергея гореть в адских, сжирающих его заживо, чувствах, ломающих все, что есть, что могло бы у него быть, но не будет, благодаря этой рыжей девице, так уверенно шагающей прочь на высоких каблуках.
*** «Плюс»
Женя вышла из ресторана и схватилась за горящие щеки, умирая от растерянности и волнения, от напряжения и тонкого, но мощного отчаяния…
Игорек прислонился спиной к «Судзуки» своего отца, сунув руки в карманы пуховика и втянув голову, спрятав подбородок за воротник. Увидев Женю, зависшую у входа в странной позе, он громко позвал ее:
– Зябликова! Ты сама дойдешь, или требуется автоматическая транспортировка тебя до машины?
Женя, тяжело дыша и облизывая пересохшие губы, дикими, воспаленными глазами посмотрела на него и как-то неуверенно подошла, молча и потерянно усевшись на переднее сиденье.
Игорек прыгнул за руль, недоуменно глядя на подругу, внутри которой все рвалось и задыхалось, трепетало и стенало, сжималось и толкалось, а она, в бессилии откинувшись на спинку сиденья, смотрела в окно не видящими глазами, почти не шевелясь.
Игорь завел мотор и выехал с парковки, встревоженно спросив:
– Женя? Жень, ты чего? Что с тобой? Обидел кто? Женя!
Женя с трудом повернула к нему голову и, вдохнув столько воздуха, сколько могла, снова облизала губы и тихо, еле слышно выдавила:
– Кажется, я…
Игорь расширил глаза, напряженно и взволнованно уставившись на подругу.
– Что «ты»? Зябликова, не пугай меня, говори скорей, что стряслось???
Женя выдохнула, прошептав в великом ужасе:
– Кажется, я влюбилась.
Глава 11. «Плюс»
Если не можешь справиться с тем, что по уши, безответно в кого-то влюблена – научись жить с этим.
Под таким лозунгом прошли все новогодние праздники Женьки, которые она, ее семья и семья Сторожевых (вместе с Раисой Васильевной во главе, которая ни за что не позволила бы своим «непутевым» родственничкам уехать от нее так далеко и ускользнуть, тем самым, от ее неусыпного контроля) по обыкновению проводили на одной из горнолыжных трасс, весело катаясь на лыжах, сноубордах, бубликах и пользуясь всеми развлечениями подобного вида отдыха по полной программе.
Сначала Женя, утонув в своих переживаниях и совершенно бессмысленных метаниях от одной идеи, как же ей все-таки быть со своими чувствами, к другой, даже почти отрешилась от окружающего мира, не принимая в себя ни капельки веселья и полностью погрузившись в свое новое, не приносящее ей, однако, ничего, кроме боли, состояние, но благодаря верному Игорю, который помог ей включить здравый смысл и перестать так сильно убиваться по поводу того, чего еще даже не произошло, она, в конечном итоге, сумела немного расслабиться и даже подавить в себе приступы волнения, оставив Сергея в покое и стараясь не думать о нем, что, в общем и целом, у нее получалось, не считая моментов, когда пора было ложиться спать и оставаться наедине со своими эмоциями.
Одиннадцать дней пролетели легко, радостно, весело и ужасающе быстро, подобно тонкому дуновению свежего, отрезвляющего морозного ветерка, наполняющего сердце энергией и стремлением жить дальше…
Правда, волнение вернулось в полном составе, когда Женя почти бегом ворвалась в секретарскую за одну минуту до начала рабочего дня, испуганно, но с особым, долгожданным трепетом поглядев сначала на дверь директорского кабинета, а затем – на свое рабочее место, где вдруг откуда ни возьмись нарисовалась черноволосая головка, что-то с энтузиазмом жующая, разглядывающая потрясающий букет темно-красных роз, величественно выросший из вазы на столе и источавший восхитительный аромат, и плюс ко всему вышеперечисленному это «явление Христа народу» параллельно еще и снимало пуховик, делая сразу несколько важных дел одновременно.
– Светка?
– Женька? – недоуменно хором спросили они и рассмеялись, а Света, удивленно глядя на свою рыжую напарницу, с укором проговорила:
– Ты чего пришла? Я же сказала тебе, у меня два семинара в четыре часа, так что я работаю утром! Голова садовая, где такую важную инфу посеяла, а? – всплеснула возмущенно руками Света, а Женя лишь вытаращила глаза:
– Когда это ты мне говорила?? Что-то я не припомню…
– «Когда-когда»… – передразнила ее Светка, хихикнув. – На корпоративе, конечно! Где же еще? Что же это теперь нам вдвоем тут толкаться и драки за телефонный звонок устраивать?
Женя рассмеялась и, скинув свой пуховик, сунула его в шкаф, немного нервно и очень придирчиво оглядев в зеркале свой макияж, темно-синюю строгую рубашку, расстегнутую на пару верхних пуговичек, и черную юбку-карандаш, облегающую бедра.
– Можешь домой пойти, Светик, я останусь, за меня потом отработаешь. – чуть взволнованно от того, что нарисовалась перспектива провести с Сергеем целый день, проговорила Женя.
– Ладно! – с удовольствием улыбнулась Света, но тут же спохватившись, быстро прощебетала:
– Ой, Женька, тебе тут опять букетик от тайного поклонника приплыл! Краси-и-ивый! – Светка наклонилась к розам и шумно понюхала их, вздохнув. – Эх, везучая ты, Женька! Вон у тебя поклонники какие! Один букеты дарит, записки пишет романтичные… Мне бы такого! Другой – богатый, влиятельный… – Женя вздрогнула, вытаращив на Свету глаза, но та тут же успокоила ее, рассевшись на стуле и уверенно сообщив:
– Ну, Краснохатов, в смысле! А еще Семочка Карташов, милашка! М-м-м! – она вдруг заговорщически прищурилась и наклонилась к усевшейся рядом Женьке, скидывающей сапоги и слушающей ее с самым скептическим видом. – Кстати, что у тебя с Семеном? Я вас видела на корпоративе: вы так нежно обнимались!
Женя прыснула, насмешливо посмотрев на Светку, выжидающе глядящую на нее оживленными, горящими глазами.
– Ну ты скажешь тоже! Нежно обнимались… Дружим мы с ним, просто дружим, можешь спать спокойно, Светик. Здесь даже говорить не о чем.
Светка надула губы и, снова мечтательно посмотрев на цветы, вдруг захихикала и проговорила:
– А. совсем забыла: Минаев сказал, что если в его секретарской продолжат появляться эти веники, он собственноручно найдет этого «треклятого романтика» и отстегает его ими, а потом закроет секретарскую от всех проходимцев, кроме тех, кого он сам будет вызывать к себе! Хи-хи!
Женька расширила глаза, ощутив, как забилось ее сердце при упоминании о Сергее, но, вспомнив, что обещала себе научиться с этим справляться, глубоко вздохнула, приходя в себя.
– А он что, уже здесь?!? – как-то неуверенно, задребезжавшим, словно бусины в стакане, голосом проговорила Женя, а Светка беспечно махнула на дверь:
– Конечно! Уже полчаса как! Слышишь? Оперативку проводит.
И только в это мгновение Женя услышала его жесткий, властный голос, с утра пораньше устраивающий разнос, правда, еще не взбешенный до последней стадии, поэтому из-за двери раздавались лишь обрывки фраз и какой-то суетливый лепет тех, кто пытался любой ценой спасти себя от словесного града начальника.
– …так почему в отчете по продажам и по сбыту готовой продукции цифры так сильно ОТЛИЧАЮТСЯ??? Мы что, продаем на десять… мать твою за ногу… процентов больше, чем СБЫВАЕМ??? Вы ВО СНЕ, ЧТО ЛИ, ОТЧЕТЫ ДЕЛАЕТЕ??? ЛЕНА!!! ЕГОР ВЛАДИМИРОВИЧ!!! Чтобы к концу дня все поправили и отчитались мне лично… – дальше его тон немного утих, и слов стало не разобрать, но Жене хватило и одной секунды, чтобы при звуке этого голоса ее душа судорожно заметалась, а пальцы охватила мелкая дрожь…
Света спокойно пожала плечами, сунув в рот очередную конфетку:
– Каждый год одно и то же. Наваляют годовые отчеты с мыслями о корпоративе и праздниках, а Сергей им потом устраивает веселый январь…
В этот момент дверь директорского кабинета распахнулась, и из нее высыпались недовольные начальники отделов, хмуро бурчавшие тихими голосами и раздраженно поглядывавшие друг на друга и на сам кабинет, словно затаив обиду не только на его хозяина, но и на всю среду его обитания.
