Текст книги "Минус всей моей жизни (СИ)"

Автор книги: Наталия Матвеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 42 страниц)

Боже, Боже, хоть бы это была не любовь, хоть бы это было лишь увлечение, лишь страсть, ничего больше, лишь только легкая влюбленность… Время пройдет, залижет раны, пустит по ее венам свежую кровь… Она попытается жить хотя бы ради семьи, ради мамы и отца, ради Поли, которой так нужна ее помощь… Она целиком погрузится в это и найдет новый смысл…

– Женя! Женя! Черт… черт! Женя!!!

Стук, стук, стук, плачь, плачь, Женя, плачь, не слушай, уносись на волне своих слез, на волне обжигающего, выпивающего душу до дна, жара, руби, руби этот узел в груди, тебе с ним не выжить ни одной секунды, и злись на него, злись…

Коридор потонул в ее слезах, изображение поехало вокруг ее головы, Женя впивалась ногтями в обшивку двери и, слыша его голос, упиваясь его близостью там, всего в нескольких сантиметрах, разделенных крепкой преградой, чувствуя его энергию и впиваясь в нее каждой клеточкой своего тела перед тем, как рухнуть в темную, страшную и непроглядную, бессознательную бездну, Женя лишь страстно шептала, царапая дверь ногтями до крови:

– Уходи… уходи… уходи…

А в голове бешеным потоком пульсировала ее любовь…

Глава 17. «Минус»

В его ушах все еще раздавался ее плач, когда он, словно во сне, не веря в то, что произошло, вывалился из ее подъезда.

Как, как, как получилось, что его дурацкая, пустая жизнь, в один момент заполнившаяся до отказа, показавшая ему, ради чего и как нужно жить, вдруг отобрала у него все?..

Сергей плюхнулся за руль, не помня себя, не чувствуя своего тела. Внутри него лишь она, он видел ее бледное лицо, слышал ее голос, она, она, Женя пульсировала в каждой его клеточке огненной, невыносимой болью, боль жрала его изнутри, выкручивала наизнанку, сводила его с ума…

Его глаза видели ее образ, его руки помнили ее кожу, и даже сейчас он будто чувствовал аромат сирени, тот самый, легкий и цветочный, вокруг себя…

Женя была везде: внутри него, снаружи, в его голове, в его сердце, в его душе, она заставляла его рычать от отчаяния и беспощадной злости, она заставляла его сдаться и пропасть, исчезнуть, испариться… И она заставляла его бороться, зная, зная, что он небезразличен ей, она же сказала, что любит…

Проваливаясь в огненную безысходную пучину, в собственную кровавую рану и ощущая, что он до ужаса ПЕРЕПОЛНЕН ею, Сергей импульсивно и резко вырулил на дорогу и, на запредельной для города скорости он поехал, конечно же, не домой, а в самое ожидаемое для его состояния место – в кабак к Ярику.

Время подходило к восьми, клуб уже был заполнен до отказа, вокруг Сережи шумели и веселились парни и девушки, все при нарядах, счастливые, довольные и беспечные, как будто никаких проблем в жизни вообще не существовало.

Пройдя напрямую к барной стойке и прекрасно зная, что Ярослав увидит его из своего кабинета, Сергей сел и хмуро заказал себе виски, поставив перед собой совершенно не хитрую цель – выпить столько, чтобы хватило на то, чтобы заглушить страшную боль и пустоту в сердце, и, в то же время, чтобы с сознанием дела самому добраться до дома.

Отключившись от внешнего мира, не видя ни женских глаз, с интересом изучающих его, не обращая внимания на музыку, хохот и разговоры вокруг, Сергей хмуро пил обжигающий алкоголь, в надежде, что завтра он проснется, а всего этого разговора не было, и Женя, прекрасная, нежная, желанная, его Женя будет по-прежнему ждать его, с надеждой смотреть ему в глаза, будет отвечать на его поцелуи, на его ласки… Как чертовски сильно он желал этого! Он не знал, что бывает такая привязанность, он не знал, что способен так сильно влюбиться, что теперь, даже в мыслях понимая, что все кончено, что она порвала с ним раз и навсегда, Сережа умирал от боли и одиночества, умирал, не желая двигаться дальше без нее…

– Эй, брат! Выглядишь не очень! – с веселым отблеском золотых зубов сообщил Ярик, плюхнувшись рядом с ним на стул и махнув бармену, чтобы тот и ему чего-нибудь выпить сообразил. Хлопнув Сергея по плечу, он с сочувствующим, но от этого не менее довольным видом проговорил:

– Что, опять Ксюха достала? Или папашка попытался затянуть очередную петлю на шее?? А может, с кем-то из своих ручных кошечек поцапался? М-м? – хитро подмигнул он, а Сергей, в душе которого ветер разносил пепел от еще не догоревшего пожара, поморщился:

– Ярик, если ты притопал, чтобы побыть для меня бесплатным психотерапевтом, то лучше иди обратно в свой кабинет. Или пей молча.

– Оу, Сереженька… Это точно баба! – захохотал Ярик, скрипнув своей неизменной кожаной курткой, в которой он ходил и зимой, и летом. – Вадик! Наливай ему сегодня за мой счет, так уж и быть, скрашу тебе горе по дружбе… – он наклонился к Сергею и плотоядно улыбнулся:

– Ну? Кто она?? Серый!

– Ярик! Я тебе язык в морской узел завяжу!! Отвали, еще раз повторяю!

Ярик захихикал и вздохнул, снова хлопнув Сережу по плечу:

– Пошли ко мне в кабинет, страдалец! И кстати, клин клином вышибают… Можем каких-нибудь сладких кошечек с собой забрать. Вот увидишь, забудешь о своей подружке раз и навсегда!

Сережа угрюмо покачал головой и, понимая, что, даже разговаривая со своим якобы «приятелем» Яриком, не может выключить образ Женьки из своей головы, вздохнул и, схватив бутылку, хмуро сказал:

– Идем. Только никаких баб, усек? Слышать не желаю!

– Эх… Ты какой-то скучный стал в последнее время, мой серый братишка… Ну ладно, как хочешь, можем и без баб о ней поговорить… – снова закинул хитроумную удочку Ярик, но Сергей промолчал, и они уверенно ушли к нему в кабинет, не забыв прихватить из бара по несколько бутылок элитного алкоголя.

*** «Минус»

Завтра. Завтра понедельник. Женя выйдет на работу. Женя выйдет на работу. Он ее увидит… Всего несколько часов…

Женя. Женя. Женя…

Сергей стоял около окна их с Ксюшей спальни и смотрел на то, как мирно ложится спать целый город, прекрасно обозримый из той точки, в которой он находился, потому что дом Сергея был построен на пригорке.

Фонари горели, снег таял, машин на дорогах все меньше и все тише становился воздух, еще прохладный, но почти весенний, влажный, освежающий… Ни алкоголь, ни постоянная занятость, ни бесконечные игры с Настей, ни вечно зудящая о каких-то своих проблемах Ксюша, ни даже ворчливый деспот-отец, позвонивший с очередным идиотским, никому не нужным разносом, ни душ, ни сон, ни ежеминутная смерть не смогли отвлечь его от мыслей о ней.

Она сказала, что научится жить без него… Но как, черт возьми, ему научиться жить без нее??? Как найти в себе силы вставать по утрам и заниматься привычными делами, зная, что он не увидит ее, не заговорит с ней, не поцелует???

Да он живет лишь одной мыслью, что завтра она снова войдет в его офис, звонко стуча своими тонкими каблучками, завтра он увидит ее улыбку, ее решительный взгляд, ее деловитую хмурость и сосредоточенность и услышит, как она что-то весело рассказывает… кому-то.

Нет, нет, он не может жить без этого, он не сможет примириться с этим, он должен вернуть ее, вернуть, иначе он погибнет, иначе задохнется, иначе умрет от пустоты и боли, рвущей все его внутренности изнутри… Она сказала, что не сможет простить его… Если она его любит, по-настоящему любит, то должна, черт возьми, простить! А еще она сказала, что все дело в Насте…

Сережа любил Настю. Он ужасно хотел быть с ней всегда, видеть, как она взрослеет, как меняются ее интересы, привычки, хотел участвовать в ее жизни… Но эта семья была ненастоящей. Все было фальшивкой. Навязчивым действом ради меркантильных интересов его отца… Сережа не знал, что когда-нибудь полюбит кого-то, он был уверен, что не способен на это, потому что презирал женщин, считая, что им нужны лишь деньги, статус и власть… И в принципе, он уже смирился со своим положением… Но сейчас… Сейчас ему нужна была свобода. Ради Жени. Ради еще одной попытки получить ее прощение, быть с ней, быть, черт возьми, живым, любимым и любить ее так, как она того заслуживает. И он не хотел больше ни дня в своей идиотской жизни оставаться с Ксюшей, пусть даже рухнет вечность вокруг него, пусть даже ему придется ночевать на вокзале… стать нищим и начинать с нуля… Он заслужил свои страдания, а Женя стоит любой цены, которую ему придется заплатить.

– Чего ты там встал, как столб? – недовольно раздался сзади голос Ксюши, прошуршавшей в постель своей шелковой рубашкой и сопроводившей свое движение ароматом какого-то там ночного крема для рук.

Тело горело, в груди все пульсировало, боль долбила в виски, но Сережа был решителен и непреклонен, как всегда:

– Я подаю на развод, Ксюша. Завтра с утра поручу моему адвокату подготовить все бумаги. – жестко сказал он и обернулся к ней.

Ксюша сидела в постели, а в ее ошеломленных глазах мелькал бешеный страх. Секунда… Она пытается осмыслить то, что он сказал… Вторая… Ксюша громко и истерично рассмеялась, гневно воскликнув:

– Ты что, перепил вчера, Сережа?? Что за чушь ты несешь?? Какой еще развод?!?

– Обыкновенный. Ты будешь жить своей жизнью, а я – своей. И это не подлежит обсуждению. – грозно и строго отрезал Сергей, снова отвернувшись к окну.

Тишина, затем бешеный крик, охваченный паникой:

– Да ты в своем уме, Сережа?!? Ты что, собираешься бросить Настю??? Да как ты смеешь…

– Ксюша! – начал выходить из себя Сергей, гневно обернувшись и чувствуя себя на грани глубокого срыва. – Не испытывай мое терпение! Я никогда не брошу Настю, никогда!!! Дело не в ней, а в тебе и во мне.

– Ты потеряешь все!!! Весь твой бизнес станет моим!!! Виктор Петрович сгнобит тебя, ты станешь ничтожеством!! Бомжом! Он тебя после такого даже к себе в дом не пустит! – кричала в исступлении Ксюша, а Сергей хмуро проговорил на повышенных тонах:

– Неужели ты не поняла еще, Ксюша, что мне плевать!! Плевать на идиотский контракт, сделавший меня твоим домашним псом на десять лет без права на прогулку, плевать на отца, который распорядился моей жизнью, прикрывая собственные интересы, плевать на то, что со мной будет, пусть даже мне придется начинать все с начала и питаться на помойке! С меня хватит, Ксюша. Я собираюсь жить своей жизнью, и можешь орать, сколько влезет, но мое решение окончательное и бесповоротное.

Он импульсивно подошел и сел на кровать спиной к ней, пылая от ярости, ненавидя себя, такого, какой он есть, потому что только он – главная причина всех своих бед и несчастий и теперь еще несчастья Жени… А сейчас… Сейчас пришла пора все исправить. Начать жить правильно и сделать все, чтобы наивная и милая рыжая девчонка, сводящая его с ума одним лишь взглядом и накрепко засевшая внутри него, в его душе, в его сердце, в его мечтах и желаниях, тоже была счастлива.

– Ты идиот, Минаев!!! – прошипела змеей Ксюша прямо позади него. – Это из-за нее, да? Из-за той рыжей девки??? Я не понимаю, Сережа! Неужели она действительно смогла тебя так зацепить? Что в ней особенного?? А? Она не так уж и красива… Одевается как-то… простовато, будто с китайского рынка!!! И вообще…

– Перестань. – грубо прервал ее Сергей. – Твоя злость и ревность ничего не изменят. Не расплескивай свой яд понапрасну.

Ксюша вскочила и заходила по спальне, продолжая шуршать ночнушкой и кричать:

– Ну и черт с тобой, Минаев! Катись! Катись к своей рыжей шлюхе, живи с ней в раю, в каком-нибудь шалаше!!! Но запомни, Сережа: когда твоя фирма станет моей, первым же делом я вышвырну ее, как вшивую кошку, с такими рекомендациями, что ей и не снились!!! А Настя… – она остановилась напротив пылающего яростью Сергея, едва сдерживающегося от того, чтобы не разгромить всю эту чертову спальню вместе со своей чертовой жизнью, ненавистной, тупой, отвратительной… – А Настю ты больше никогда не увидишь! Уж я об этом позабочусь!!! Я не дам тебе даже на метр к ней подойти, ты понял, мерзавец?..

– Понял. – злобно и резко проговорил Сергей и вдруг вскочил, грубо схватив Ксюшу за локти и бешено прижав к стене, глядя в ее отчаянные, до ужаса злые, до ужаса больные глаза своими серыми, сверкающими от гнева. – Теперь ты меня внимательно слушай, Ксеня, и запоминай, потому что дважды повторять не буду! С Настей ты мне видеться не запретишь – запрет устанавливает только решение суда, которого в данном случае категорически и стопроцентно не будет. А насчет Жени… выгоняй. Я открою свой бизнес, свой целиком и полностью, и возьму ее к себе на лучшую должность и лучшую зарплату, плевать мне на твои рекомендации!!! Пока я жив, ты не сможешь ей навредить, поняла? Все, с меня хватит! – он резко оттолкнул ее от себя и помчался к выходу из комнаты, мечтая оказаться как можно дальше от нее, от этого разговора, от этого места, цепляющего его сознание лишь идиотским и никчемным, никому не нужным браком, но Ксюша помчалась следом и, увидев, что Сергей обувается и хватает куртку, заверещала:

– Куда ты собрался, Сережа??? Мы еще не договорили! Ты не посмеешь сейчас у…

– Иди ты к черту, Ксюша! – гневно крикнул Сергей, чувствуя, что его терпение на исходе. – Поеду покатаюсь. Всяко лучше, чем в этом дурдоме…

– Сереж!!! – вдруг с мольбой шепнула Ксеня, поменяв тактику на кардинально противоположную и даже выдавив несколько скупых слезинок, протягивая к нему руки. – Пожалуйста! Ну… ну не уходи! Давай поговорим спокойно! Давай все обсудим! И этот развод… дурацкий… Я же люблю тебя, Сережа… – прошептала она, а Сергей, схватив ключи от машины с полки, вдруг на секунду остановился и посмотрел на нее:

– Не надо. Любишь? Да разве так поступают с теми, кого любишь? Нет, Ксюша, это не любовь. Это все твое упрямое и глупое детсадовское «хочу вот эту игрушку»! Но люди не игрушки, с ними нужно тоже считаться… хотя бы иногда.

– Вот как ты заговорил?? – снова истерично хохотнула она, уперев руки в бока. – А сам-то ты больно много о других думаешь? С каких это пор тебе вдруг открылась истина человеколюбия, великий манипулятор и тиран?

– Все, Ксюша. Разговор окончен. И… лучше поздно понять что-то в своей жизни, чем никогда. – жестко проговорил он и вылетел из дома, чувствуя странное, колоссальное облегчение, которого он не испытывал еще ни единого раза в своей жизни…

Неужели ему удалось хоть что-то в своей жизни сделать правильно? Именно так, как он хочет, а не как хочет его отец, или жена, или кто бы то ни было…

Опустошенный, выпитый до дна, усталый от своих сильных, крепко вцепившихся в него острыми когтями эмоций и просто утопая в глубокой, угрюмой тоске, Сергей катил и катил по улицам, которые с каждым перекрестком становились все пустынней, думая лишь о том, какую длинную и бессмысленную жизнь он прожил, осознавая, что именно сейчас настало время платить за свои ошибки…

А еще он вновь и вновь, как заведенный, думал о Жене, сгорая в сильнейшем чувстве вины перед ней, понимая, что она наверняка ужасно страдает сейчас… Его мысли вели его, управляли им, и Сережа не заметил, как снова очутился в тесном и глухом дворе ее дома, пристроившись около старой детской площадки… Облокотившись на руль, он смотрел на окна ее квартиры, ощущая, как и всегда, удивительную тягу к ней и даже волнение, потому что она казалась так близко… А завтра он увидит ее… Она придет. Придет. Завтра.

– Женя, Женя… – шепотом проговорил он, впиваясь взглядом в ее окно и как никогда сильно чувствуя тугой и болезненный узел в груди, а еще – сумасшедшее желание увидеть ее, увидеть ее глаза, коснуться хоть на мгновение…

– Я все исправлю. – снова тихо шепнул он, а в спальне Жени в этот миг погас свет.

Глава 18. «Плюс»

Болезнь почти отступила. О, Слава Богу, хоть тело здорово, чего нельзя сказать о ее сердце, о ее душе.

Женя ехала на работу, почти не чувствуя рук и ног, а лишь сильнейшее давление в груди, мешающее дышать и запускающее слезный поток при любом, даже самом незначительном случае.

Ее тело превратилось в тяжелую груду металла. Ее зрению мешала какая-то вата. Ее слух не воспринимал звуки, а нос не реагировал ни на какие запахи. А самое трагичное было в том, что ее мозг жил внутри всего этого пустого, туманообразного теремка, выкручивая из ее сердца неотжатое белье, которое желательно бы запустить еще на программе «отжим+слив» и высушить болью без остатка, а в груди пульсировал горячий узел, без конца возвращающий образ Сережи в ее мысли.

Она готова была на что угодно, она хваталась за домашние дела, ходила по магазинам все выходные до упаду, пока еще ослабленный болезнью организм не начал активно сопротивляться и проявлять жуткую немощность, она искала любой компании, пытаясь жить, жить дальше, не считая собственных вздохов, не глядя на часы, отсчитывающие каждую минуту до ужаса медленно, не думая о нем, не вспоминая всего, что их связывало, и плохое, и хорошее… Но Женя ничего не могла с собой поделать и каждую ночь беззвучно рыдала, вцепившись руками в подушку и снова, снова пытаясь придумать, как ей прожить без него целую вечность и как научиться заново существовать в этом мире без любви и замечать его великолепие и многообразие…

Женя ехала на работу, зная, что нужно отрубить окончательно, иначе ей не выжить. Она никогда не сможет двигаться дальше и отпустить его, если будет каждый день сталкиваться с ним нос к носу в одной секретарской. Это будет последний шаг, после которого она должна переступить через себя, свою боль, свое страдание и начать все с начала, зажить своей пустой, погасшей, как глубокая осень, безнадежной и отчаянной жизнью…

Заставив себя не плакать, чувствуя, как растет и растет давление в груди, Женя, как во сне, прошла через дверь с магнитным замком, не слыша даже своих шагов по полу, устланному ковролином… А вот и секретарская… Ее сердце сжалось в глубокой тоске и боли, а мозг живо подослал картинку того, как Сергей впервые поцеловал ее здесь, и это было несказанное волшебство… Которое сейчас лишь больно ударило ножом в свежую рану…

Дверь кабинета директора была приоткрыта. Женя выдохнула, зная, что он там. Она чувствовала его, будто видела наяву, она очень сильно ощущала его стремительную, решительную и жесткую энергию, которая жгла ее даже через эту дверь.

Тяжело выдохнув и понимая, что боль съедает ее заживо, Женя села на свое место и трясущейся рукой написала заявление на специальном бланке, а затем встала и, мечтая поскорее решить этот вопрос и уйти, пока слезы не одолели ее хилую плотину, пока разум еще владеет ее душой и телом, пока не стало еще больней ей и ему, уверенно толкнула дверь кабинета и вошла к нему.

Сережа сразу же поднял глаза от ноутбука: он ждал ее, это было видно. Женя с трудом могла вздохнуть, впиваясь в него жадным взглядом и мечтая запомнить его навсегда…

Он был чертовски красив, чертовски привлекателен, чертовски мужественен и самоуверен, решителен и серьезен… За одним лишь исключением: его больной, воспаленный взгляд светился неимоверной жадностью, отчаянием и… той же подавленностью и чувством глубокой потери, которое ощущала и Женя…

Вздох… Его глаза медленно и любовно прошлись по ее ногам к трикотажному облегающему платью с рукавом в три четверти и овальным вырезом от плеча до плеча, светло-кораллового цвета, желанно скользнули по шее к волосам, россыпью кудряшек обрамлявших ее лицо, и к губам, губам, зависнув на них, мучительно долго, мучительно горячо, страстно, будто обжег своим взглядом…

Вздох… Да, Женя, давай, дыши, еще пять минут – и ты освободишься от этого образа, освободишься от чарующих оков этого взгляда, впитывающего каждый изгиб твоего тела с необузданной жадностью, и сможешь, сможешь жить дальше… Нужно только пережить лишь пять минут…

Шаг, шаг к нему, боль все сильнее, обида тут же нарисовалась, Жене вдруг захотелось закричать и впасть в бешеную истерику, надо же!..

Все жарче его энергетика, сидит, отчаянно разглядывает ее, да все равно в такой развязной, самоуверенной позе, что все перед ним должны ниц падать… Вот же чертов кретин! Кретин!!! Сломал ее, он сломал ее, он уничтожил все, он растоптал ее чувства и еще смотрит с таким жаром, да как он смеет так пялиться на нее после всего-то?..

Дрожь, еще шаг… Гнев, Сережа внимательно изучал ее глаза – он чуть прищурился, видимо, заметив ее злость… Его серые глаза снова вспыхнули болью и неистовой яростью… Надо же! И на кого же ты так злишься, милый? Это ты во всем виноват, ты все разрушил, ты уничтожил ей все шансы на нормальную жизнь!! Так что и злись лишь на себя, придурок…

Встала перед ним. Ну давай же, Женька, ты сможешь, ты сможешь, руби, руби, пока злишься, пока забыла о невероятной, безумной любви к нему, о сумасшедшей страсти…

Сережа выжидающе и отчаянно смотрел на нее.

Вздох… Женя положила листок перед ним и жестко, уверенно, гораздо увереннее, чем она чувствовала себя внутри, проговорила:

– Я увольняюсь. Вот заявление.

Его глаза вспыхнули безумным гневом, мощной волной прошедшим вокруг Жени и обрушившимся на нее. Он схватил листок и яростно тряхнул им, злобно проговорив:

– Что?!? Нет! Абсолютно исключено!!! Ты никуда не уйдешь, ты слышишь??? Я не подпишу. – и он легко порвал ее заявление, самым отработанным жестом сбросив его в мусорную корзину под столом.

Женя вдруг тоже взвинтилась до того, что яростно всплеснула руками и возмущенно крикнула:

– Ты опять распоряжаешься? Не имеешь права!!! Я напишу другое…

– Я его порву, Женя!

– …и буду писать до тех пор, пока ты мне его не…

– Я ВСЕ ПОРВУ!!! – яростно громыхнул Сергей, вскочив на ноги и разъяренно глядя ей в глаза. – Не будь дурой, куда ты пойдешь??? Кто станет платить тебе столько, сколько я??? Тебе нужны деньги! И хватит заниматься ерун…

О-о, вот и Женина ярость вдруг неожиданно нашла возможность вылиться, и девушка, услышав его слова и проваливаясь в отчаянную, обозленную яму, закричала:

– Не смей решать за меня, Сережа!!! Я найду другую работу, и плевать, что платить будут меньше! Ты разве не понимаешь? Я ни секунды не хочу оставаться здесь!!! Я не смогу пережить то, что ты со мной сделал, ЕСЛИ ВСЕ ВРЕМЯ БУДУ ТОРЧАТЬ ОКОЛО ТЕБЯ!!! Так что поставь свою каракулю и прекрати издеваться надо мной!!!

Сергей подлетел к ней, горя бешеной, сводящей с ума яростью, и, грубо схватив ее за локоть, категорично и жестко прокричал:

– НЕТ, НЕТ и НЕТ!!! Даже не думай, Я НИКОГДА, НИКОГДА НЕ ПОДПИ…

– Ах так!!! – заорала Женька, не чувствуя рук и ног от пульсирующей в ее теле горячей крови и задыхаясь от обиды, злости и подступающих слез, и, оттолкнувшись от него, она стремительно пошла в сторону секретарской, на ходу крича:

– Тогда я дождусь, когда ты улетишь к чертовой матери в какую-нибудь командировку и подпишу заявление у Павла!!! Пообещаю ему кое-чего взамен, он мне не откажет!!! Понятно???

Сергей догнал ее бегом и, грубо схватив за руку, со всей силы прислонил спиной к стене, останавливая и оказываясь в ужасающей, непременно волнующей все ее проклятые и глупые внутренности близости от нее, горячо, но в то же время гневно глядя ей в глаза и на губы, и снова в глаза, бешено прошипев:

– Он не подпишет!!! Я запрещу ему под страхом смерти, ты слышишь??? Женя, прекрати эту бессмысленную истерику и давай лучше нормально поговорим, я все равно…

– Да что ты будешь делать!! – гневно крикнула она ему в лицо и попыталась вырваться из его рук, но он только крепче держал ее, не давая ей даже шевельнуться, и Женька пылала от ярости все сильнее, желая прибить его, упрямого, жестокого, глупого кретина прямо на этом самом месте, снова яростно затараторив и затрепыхавшись в его руках:

– Значит ты, идиот, не оставляешь мне выбора: мне придется уйти так!!! Ничего, начну трудовой стаж с чистого листа, подумаешь, в двадцать пять-то лет!!! Но я ни за что, ни за что не останусь здесь, с тобой, я хочу жить дальше, я хочу жить, а не болеть и не умирать, как ты не понимаешь, придурок?!?

Первые слезы, но Женька злобно смахнула их, а Сергей неистово, с силой тряхнул ее и, сгорая от бешеной ярости, от боли, отчаяния, от всей этой идиотской ситуации, прошипел:

– Ты не можешь от меня уйти, Женя! Ты не можешь, я тебя не отпущу!!! Никогда! Ты не оставишь меня, потому что я, я не смогу без тебя, ты разве не понимаешь??? Я люблю тебя, люблю, глупая!!! – в ужасе крикнул он ей в лицо, и Женя на секунду замерла, ощутив такой сильный прыжок сердца в груди, что ей снова сделалось невыносимо больно, больно… Как же это больно!!! Она слышит эти слова, самые долгожданные для той, которая сама дышит лишь своей любовью, но как, как они могут быть вместе?? Когда у него есть семья, есть дочь, которая безумно любит папу и даже не думает о том, что он может уйти куда-то из дома и не вернуться, забрав у нее тем самым частичку ее сердца… Есть этот странный, договорной брак и контракт, по которому Сережа потеряет все, если разведется, а его отец никогда ему этого не простит… Сколько несчастий случится сразу, из-за одного только появления Жени Зябликовой в его жизни, из-за любого, хоть маленького лучика надежды, который она, счастливая до боли от осознания того, что он любит! любит! ее, может случайно подарить ему невзначай… Сколько трагичных событий произойдет в результате! Но главное – это маленькая девочка… Ее лицо все время вставало у нее перед глазами… Довольное, красивое, улыбчивое… Его глаза… Его губы… Она так на него похожа! Нет, нет, Женя, ты не можешь поддаться, ты не можешь рискнуть этой улыбкой, ты не можешь поставить на карту ее счастье в обмен на свое…

– Да я же говорила тебе уже, Сережа, это не имеет значения! – со слезами и гневом крикнула Женя, чувствуя отчаянную, болезненную черную пропасть в груди и едва дыша от боли. – Ты…

– Сергей Викторович, мы на совещание… – вдруг послышались недоуменные голоса за дверью, и Женя и Сергей, очнувшись и вспомнив, что они в реальном мире, где в понедельник утром происходит обычный рабочий процесс, одновременно посмотрели на нескольких начальников отделов, стоящих у входа в кабинет и удивленно глазеющих на то, как их директор зачем-то грубо прижимает свою секретаршу к стене, а та что-то гневно кричит ему прямо в лицо, не опасаясь ни выговора, ни увольнения…

– Я занят! Вся рабочая болтовня через час!!! – громыхнул он безапелляционным тоном и с силой хлопнул дверью перед вытянувшимися от обиды лицами коллег, а Женя, продолжая дико злиться, импульсивно сложила руки на груди и гневно воскликнула:

– Вот ты как всегда, Сережа! Никого не уважаешь, тебе на всех плевать, кроме себя!!! Зачем наорал на них??? Они не виноваты в том, что ты – идиот! Так еще и привыкший, что все всегда только по-твоему делается!..

Сергей гневно слушал ее, пылая яростью, а затем бешено проговорил:

– Ты закончила нравоучения?? Сейчас не время мой стиль руководства обсуждать!! Так что вернемся к нашей проблеме, и прекрати уже называть меня…

– Идиотом??? – бешено выкрикнула Женя, захохотав, и, полетев к двери, она на ходу гневно затрещала:

– Идиот, идиот, идиот!!! Ненавижу тебя!!!

– Подожди!!! – громыхнул Сергей, помчавшись следом. – Не смей уходить, мы еще не закончили!!! Женя! Давай поговорим спокойно…

Женя выбежала в секретарскую, истерично смеясь и думая лишь о том, как же ее угораздило попасть в эту ситуацию и как ей теперь научиться существовать в ней, но эта мысль была второй, а первой было дикое желание уйти куда-нибудь и поплакать, выплеснуть пар, не находиться рядом с ним, поджигаясь на его и своей ярости, не ощущать этого отчаяния, исходящего от него и не слышать о его любви к ней, разрывающей ее на мелкие, мелкие кровавые кусочки…

Она кипит, кипит ужасно: лицо, руки, шея – все покраснело от злости и слез, а внутренний инстинкт резко развернул ее к нему и заставил снова закричать:

– Поговорим?!? Нет, нет, Сережа, слушай меня сюда теперь ты: если я останусь на твоей чертовой фирме, то все наши разговоры ограничатся только РАБОТОЙ!!! Тебе ясно??? Ни одного слова о каких-то чувствах, ни одного слова не по теме, ни одного физического контакта!!! Слышать больше ничего не желаю!!! Надеюсь, ты запомнил??? А теперь оставь меня в покое, Сергей Викторович, и занимайся своей работой!! – снова гневно шепнула она, смахивая слезы, и, перегнувшись через стойку, судорожно попыталась подумать о своих обязанностях, сделать что-то, отвлечься, успокоить свое сердце, а он…

– ЧТО-О-О?? Работой??? Нет, Женя, не запомнил, как это, мать твою, «ни одного слова не по теме»??? Женя! Вернись в кабинет, немедленно!!! – грозно и беспрекословно прошипел он, снова схватив ее за локоть, и Женя, вырвав руку, зарычала от негодования и усталости, схватив приказ на повышение одной из сотрудниц отдела продаж и, с силой оттолкнув Сережу от себя, яростно проговорила ему в лицо:

– Хватит уже мной командовать!!! Что хочу, то и делаю!!! Отвяжись! – и она побежала по коридору, стуча каблучками туфель и мечтая исчезнуть в каком-нибудь подвале, лишь бы не слышать, как этот упрямый кретин стремительно шагает следом, пытаясь ее догнать.

– Женя!! Перестань убегать и вернись в секретарскую, живо!!! – гневно прошипел Сергей ей в спину, а она побежала быстрее, замечая, что на них с интересом стали поглядывать сотрудники, встречающиеся на их пути в коридоре, и тоже гневно ему шепнула, чтобы не привлекать ненужного внимания:

– У меня много дел, Сережа, так что ОТСТАНЬ, пожалуйста, иначе сам же будешь визжать, что я ничего не успеваю!!!

– Визжать?!? Ну, Женька…

Ступеньки, Женя сбежала по ним и ворвалась в тот самый, хорошо ей знакомый оупен-спейс, привлекая на свой стремительный полушаг-полубег на каблуках всех, сидящих на своих местах и мирно занимающихся своими делами коллег, заставляя их с огромным любопытством проследить за ней и за сердитым, шагающим следом за ней Минаевым, буквально сшибающим яростной волной наповал.

– Женя! – прошипел он тихо. – Срочно вернись в секретарскую, сколько раз тебе повторять??

Так, так, где же эта Таисия Севастьянова, которой нужно подписать приказ о повышении??? Женя на секунду остановилась и огляделась, встретившись с веселым и недоуменным взглядом Семена, удивленными глазами работников, злым и ревнивым взглядом Лены… Лены… Ага, да вон же она, рядом с ней, она же из ее отдела!

– Быстро… вернись… в секретарскую, Женя, нам надо поговорить!!! – прошипел Сергей, схватив Женю за локоть, но она вырвалась и, прищурившись, зыркнула на него яростными глазищами, после чего взвинчено прошептала:

– Никуда я не вернусь!!! К черту и тебя, и твою секретарскую!!! У меня здесь есть дела, сколько раз тебе повторять, может ты лучше сам вернешься на свое место и начнешь уже работать, как ты на это смотришь???

Ой. Кажется, слишком громко получилось… Все, Женька, ты – труп. Перегнула палку, нарушила субординацию в общении с собственным шефом, не говоря уже о том, что поставила грозного Сергея Викторовича не на самое выгодное место в глазах его подчиненных, которые тут же зашушукались, заинтересованно следя за этой сценкой…