Текст книги "Минус всей моей жизни (СИ)"

Автор книги: Наталия Матвеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 42 страниц)

Света весело улыбнулась и подмигнула ей, «по-доброму» посоветовав:

– Ты поплачь, поплачь, все равно макияж уже весь размазала, терять-то нечего!

Женька прыснула и огляделась вокруг. Практически все было готово к началу: огромный зал с трехметровой, сверкающей огнями елкой в углу и зашторенными обширными окнами был украшен гирляндами, шарами, еловыми ветками и мишурой; ди-джей настраивал свою систему, включая то одну музыку, то другую и слушая в огромные наушники, надетые только на одно ухо; одиннадцать столов со стульями или диванчиками были расставлены как корабли на поле для игры в «Морской бой», а между ними, около того самого ди-джея, обустроилось округлое танцевальное пространство.

По случаю корпоратива Жене и Свете было велено приехать в этот ресторан на полтора часа раньше остальных, чтобы проконтролировать процесс сервировки столов, договориться обо всем с организаторами и встретить ди-джея, которого Женя два дня назад с таким трудом выскоблила для их фирмы, пообещав ему в два раза больше денег, чем на том, другом корпоративе, на котором он собирался сегодня играть.

Вообще все три дня перед этой новогодней вечеринкой выдались очень сложными, и это не считая того, что Сергей вдруг неожиданно улетел в командировку в Германию, чтобы договориться там с кем-то о передаче в пользование «Черному полюсу» новейшей западной технологии по изготовлению всяких источников питания, датчиков давления и прочей, не совсем понятной для Жени продукции, так что хотя бы волнение от ее внезапно нахлынувших странных и непонятных чувств по отношению к нему немного улеглось и мирно спало вплоть до сегодняшнего вечера, когда он и обещал, что называется, вернуться. Помимо дел сердечных, Жене нужно было подбить все бумаги, ответить на все письма, подписать у Павла Юрьевича, который, к ее ужасному недовольству, остался за главного и не упускал случая омерзительно помурлыкать над ней, медленно но верно пытаясь приблизиться к моменту ее полной капитуляции (которой, конечно, никогда не будет) все необходимые срочные документы и да, да, – организовать этот дурацкий корпоратив, собрать деньги со всех желающих пойти, коих насчиталось, ни много, ни мало, а сто двенадцать человек, договориться с этим залом в ресторане «Нойзи Хаус», который, почему-то, оказался свободен перед самым Новым годом, хоть был достаточно цивильным и не заоблачно дорогим, обговорить меню, найти ди-джея…

В общем, ни секунды покоя.

Женя устало обводила глазами все пребывавших и пребывавших порциями коллег, шумно хохочущих и разбивающихся на дружественные группки по типу «кто с кем будет пить за одним столом», женщин и мужчин, наряженных в красивые вечерние платья и отлично выглаженные костюмы с непременными атрибутами наступающего Нового года, а именно: мишурой на шее, поблескивающей в полутемном освещении зала, шапками деда Мороза на головах или париками из разноцветного дождика либо заячьими ушами или другими ободками на новогоднюю тематику.

Женя, в свою очередь, тоже не захотела ударить в грязь лицом и убила целых два часа из сегодняшнего насыщенного дня в парикмахерской, где первый час мастер, тяжело пыхтя и вздыхая, плела из ее кудрявых, непослушных рыжих волос аккуратную и очень милую и женственную косу вокруг головы, закрепляя ее заколками и булавками с мерцающими в темном свете стеклянными, ярко голубыми камушками, а второй час уже с большим удовольствием наносила ей вечерний макияж, диву даваясь на ее невероятные радужные оболочки, которые Женя за двадцать пять лет уже миллионы раз мечтала поменять на какие-нибудь обычные, как у других людей.

И вот теперь, с прекрасной и очень элегантной, архисложной косой вокруг головы, одной тонкой, волнистой прядкой, нежно свисавшей Женьке прямо на правый глаз, эффектно и утонченно закрывая ему видимость, при великолепном макияже с участием темно-красной помады, пушистых черных ресниц, подкрашенных тушью, и голубых и синих мерцающих теней Женька очень даже не женственно и не изящно развалилась на диванчике в темно-синем, облегающем и неимоверно коротком гипюровом платье с шелковым подкладом, открывающим спину и закрывающим, как любила Женя, зону декольте и грудь, с длинным рукавом и нежной, маленькой подвеской из золота с изумрудами в виде стрекозы на тонкой цепочке, скинув бархатные, темно-синие, в цвет платья, туфли на высоченной, тонюсенькой шпильке, и жадно хлестала сок из стакана, угрюмо таращась на веселую, предвкушающую прекрасный вечер Светку в ярко-алом, тоже облегающем платье с глубоким вырезом до начала бедра и глубоким декольте, скачущую на своих неизменных ходулях вокруг стола и считающую количество закусок и посуды.

– Все-таки мне интересно, как это мы смогли достать перед самым Новым годом пустой банкетный зал на сто человек, когда все рестораны города были забронированы еще два месяца назад?? – спросила Женька, недоуменно глядя на Свету, а та лишь беспечно пожала плечами:

– Нам каждый год достается этот зал и всегда – 29 декабря. Вроде как, этот ресторан держит кто-то из родственников Минаева… Не знаю, кто, он о своей семье особо не распространяется… – Светка вдруг улыбнулась. – Я знаю лично только Виктора Петровича, и он меня терпеть не может! – гордо заявила она, а Женя, при упоминании о Сергее, вдруг ощутила, как резко заледенели ее руки и ноги, а сердце запрыгало от волнения.

Она нервно посмотрела на часы и обвела глазами зал.

– Все подъехали? Скоро начинаем?

Светка внимательно огляделась и кивнула, достав из маленькой сумочки, лежащей на диванчике около Жени, телефон, набрав номер.

– Алло, Сергей Викторович? – проговорила она, стоя позади Жени, и та аж вздрогнула, ощущая бешеную дрожь… Его голос… Совсем близко, там, в Светином мобильнике… Будто он уже здесь… Женя распрямила ставшую дубовой спину и с трудом, трясущимися ногами одела туфли, проклиная себя и свое тело за эту реакцию. Что же с ней стало? Отчего она так ждала его одного? Отчего все три дня плохо спала, мучаясь сомнениями и представляя его реакцию на свой вечерний наряд??? Почему от воспоминаний о нем ей перехватывало дыхание??

Как она дошла до этого, испытывая к нему откровенную неприязнь, злость и обиду???

– Уже подъезжаете? Супер! Да, Краснохатов здесь… Все готовы… Хорошо! – счастливая Света, не подозревавшая о сильнейших чувствах, парализовавших ее рыжеволосую подругу, бросила мобильник на диван и весело проговорила:

– Он скоро будет! Через пять минут начинаем! Эй, Эй!!! Народ!! – заголосила она на весь зал, привлекая внимание оживленно болтающих и хохочущих людей, чтобы призвать всех рассесться по местам и ждать «приезда шефа».

Женя оказалась за одним столом с ребятами из цеха, их начальником и несколькими девушками с участка химии. Света, конечно, была рядом с ней и весело, жизнерадостно хохотала над рассказами самых активных, подливающих себе шампанское в дозаправочных целях парней – Олега и Севы, с которыми Женька имела честь познакомиться в самый свой первый день на «Черном полюсе», а сама Женя, хоть и смеялась, и участвовала в разговоре, весело подшучивая над ребятами, чувствовала себя так, будто все ее тело пронзили болезненные иголки, мешающие ей дышать, нормально говорить, есть и пить, как все… Она не волновалась так ни одного дня в своей жизни. Никогда.

За другими столами тоже было весело: Женя видела Семена, красиво улыбающегося и что-то активно рассказывающего своим коллегам, разработчикам и конструкторам, восседая в темно-сиреневой рубашке, ярком, салатовом галстуке на шее, черных брюках и туфлях, видела галдящих монтажниц, уже вовсю распивающих спиртные напитки, целующихся и чокающихся громче всех, видела Лену Старцеву в идеальном, облегающем платье бутылочного цвета, с красивой завивкой на светлой голове и ярко красными губами, болтающую с девчонками из отдела продаж, но каждую секунду, как и Женя, взволнованно поглядывающую на дверь, видела Вику Гордееву в миниатюрном черном платье, важно постукивающую малиновыми ногтями по бежевой скатерти и надменно улыбающуюся в разговоре с Павлом Краснохатовым, который, усевшись в своем дорогом сером костюме и белой рубашке, уже цедил из бокала шампанское и, не отрываясь, смотрел на Женю, как-то триумфально улыбаясь, что Жене совсем-совсем не нравилось, поэтому она поскорее отвернулась.

Все шумело вокруг, галдело, играла музыка в честь близящихся перемен, в честь наших мечтаний о том, что, проснувшись первого января, мы попадем в новую жизнь, сказочную, легкую, счастливую, что все карты лягут именно так, как нужно, вся удача сконцентрируется в наших ладонях огромной световой мощью, все звезды на небосклоне укажут нам млечный путь, по которому двигаться… Правда, Женя не думала, что сейчас хоть один человек в зале задумывается об этом, потому что на праздниках в честь Нового года принято не думать, а отрываться с бокальчиком и мандаринами, но это было не важно… Он приближался, Новый год, он создавал безудержное веселье… И все это веселье плыло мимо Жени шумной каруселью, не касаясь ее нервного, напряженного пузыря внутри груди и болезненных сокращений сердца…

Сергей стремительно влетел в зал, и Женя испытала сильный шок, чувствуя, как ее душа, слабая, безвольная, куда-то проваливается от дичайшего страха и волнения. Она сжала свой бокал, не чувствуя, что заболели ее пальцы, и не замечая, что смотрит на Минаева так, будто ей вернули зрение после операции и она вдруг заметила то, ради чего живет на свете…

Он показался ей ужасно красивым: черный костюм, модный, дорогой, как и всегда, белая рубашка, расстегнутая на верхние пуговицы, темные волосы, серые глаза, дорогие туфли… Все вокруг загалдели, приветствуя его и крича какие-то слова, на что он слегка ухмыльнулся в своей покровительственной манере и, махнув всем рукой, чтобы продолжали веселье, не замечая Жени и ее сияющего, жадного взгляда, прошел к Павлу и развязно уселся между ним и Викой, которая тут же по-хозяйски сложила руку ему на плечо и с призывной, откровенной улыбкой что-то прошептала ему на ухо.

Женя ужасно вздрогнула, вспыхнув, как факел, не переставая гореть… Она желала прекратить это, но не могла… Не могла… Она его ревновала.

Сергей посмотрел на Вику оценивающим мужским взглядом, обратив особое внимание на ее грудь и ножки, и, ухмыльнувшись, что-то проговорил ей в ответ на ушко, отчего Вика довольно и победно заулыбалась.

Женя задрожала, будто ощутив, что он шепчет это ей, так сильно и отчаянно желая услышать его голос и встретить его взгляд, что это причиняло ей физическую боль. Или то, что он желанно посмотрел на Вику. Или то, что он что-то сказал ей, явно хорошее… Или то, что он даже не искал ее, Женю, глазами после всего, что было четыре дня назад… А что было четыре дня назад?.. И было ли что-то, или глупая и наивная Женина голова, охваченная поглощающими ее заживо новыми эмоциями, просто дофантазировала то, что, как ей показалось, она видела в его взгляде?..

Женя желала бы отвернуться, но все равно, как завороженная, смотрела, как он наклонился к Павлу и серьезно начал что-то ему говорить, подкрепляя свои слова уверенными движениями рук и стальным, жестким взглядом серых глаз, а Вика нежно облокотилась на его сильное плечо, как кошечка, и счастливо улыбнулась.

Сердце Жени ударило два раза, чуть не разорвав ее грудную клетку, и она отвернулась, попытавшись включиться в разговор за столом и чувствуя, что ее катастрофа нависла над ней огромной и черной грозовой тучей, предвещая близящиеся несчастья.

Какое-то время ей удавалось не смотреть в сторону Сергея, даже удавалось слышать и понимать то, о чем так увлеченно рассказывал Сева, размахивая руками, но способность чувствовать себя, свои конечности, свое сердце все-таки еще не умерла в ней, а лишь находилась в бессознательном состоянии, и даже, хоть и с большим трудом, но сумела проснуться в тот момент, когда она услышала от Светки хитрое:

– Краснохатов с тебя глаз не сводит, Женька! Может, пригласим его за наш столик?

Женька тотчас встрепенулась, вернувшись в реальный мир, и, раздраженно и осторожно бросив взгляд так, чтобы случайно не посмотреть на Минаева, заметила уже облегченную несколькими бокалами шампанского, предвкушающую улыбку на толстых, влажных губах, зоркие глазки, так и ездившие по ее телу с ног до головы в ярко-выраженном мужском желании и расстегнутый пиджак на крупном, массивном теле, говоривший только о том, что его обладателю стало жарко… Женя надеялась, что только из-за алкоголя.

Она недовольно посмотрела на Светку, шутливо улыбающуюся во весь рот, и язвительно буркнула:

– Ага, а еще патологоанатомов позовем, чтобы они быстренько сделали вскрытие и сообщили причину моей смерти: был ли это сердечный приступ или все же поспешное самоубийство.

Столик Женьки взорвался хохотом, а Олег, игриво подмигнув девушке, весело проговорил:

– Да ты, я смотрю, тоже состоишь в клубе жертв сексуальных предпочтений Павла Юрьевича? Сочувствую, Женька, от него нелегко избавиться…

Женька фыркнула. Про себя думая, что с удовольствием избавилась бы еще от кое-кого, засевшего в ее сердце и мозгу, словно заноза, но промолчала, а Светка снова хихикнула и, тоже находясь во власти горячительного шампанского, весело протянула:

– О-о, сейчас танцы начнутся, Евгения, медляки, и если ты сама не решишься приглашать на них кого-то из наших мужчин, то от Краснохатова тебя ничто не спасет, Олег прав!

– Спасибо, вы очень добры. – с улыбкой, устало съязвила Женя, зачем-то с надеждой посмотрев на Семена, который бросал странные сердитые взгляды на столик отдела продаж… Женя недоуменно нахмурилась: поссорился он там с кем-то, что ли?

Но грянула музыка, и подвыпивший народ ринулся на танцпол.

Женя не любила танцевать, но не потому, что у нее не получалось, после похода в «Источник» она убедила себя в обратном, а просто оттого, что не было абсолютно никакого должного настроения и музыка эта не задевала ее ну совсем никак… Поэтому вскоре она осталась почти одна за столиком, сходя с ума в собственном непонятном волнении и каком-то диком отчаянии, просто глядя на танцующих и веселящихся в пьяном экстазе коллег, с удовольствием подпевающих на разные, нескладные голоса «Но-о-овы-ы-ый год к нам мчится…» и радостно дрыгающих ногами и руками.

Ей ужасно хотелось уйти, поехать домой, лечь в свою постель и расслабиться, отпустить себя и свою душу из этой железной хватки, зажить старой, обычной жизнью, тихонько раздражаясь на своего шефа, обучаясь в институте и работая простой, никому не нужной, никому не портящей жизнь секретаршей…

Но подсознательно она понимала, что от этого недуга ее не вылечит ни дом, ни кровать…

– Женечка, милая, а ты чего не танцуешь? – чуть заплетающимся языком проворковал голос Павла ей прямо в шею, отчего Женька вздрогнула и резко обернулась, чувствуя, как внутри нее в геометрической прогрессии растет омерзение.

Нетрезвое лицо Павла, дышащее на нее отвратительным алкогольным зловонием в сочетании с закуской, находилось в ужасно опасной близости от нее: он облокотился на спинку дивана за ней и сейчас его мелкие глазки поселились на ножках Жени, которые ему с этого ракурса были прекрасно видны.

– Ноги устали еще до начала корпоратива, Павел Юрьевич. – проговорила она, потихоньку пытаясь отодвинуться от него, но вдруг ощутив, к своему жгучему недовольству, что его ладонь обхватила ее плечо, не давая сдвинуться с места.

Павел мерзко улыбнулся и, медленно пройдясь по телу Жени, поднял глаза на ее лицо, снова сбивчиво проговорив:

– Правильно, милая, такие ножки нужно беречь… Ну вот, я чего подошел-то? Пойдем к нам, за наш столик, а, Женечка? Что тебе одной-то тут сидеть? Пойдем, милая… – он обернулся и срыгнул, а Женя с отвращением поморщилась. – Я за тобой поухаживаю…

Женя судорожно закусила губу, пытаясь придумать, как отвертеться, и случайно ее взгляд упал именно туда, туда, где сидел Сергей… Она замерла, чувствуя, как внутри нее медленно распускается огненный цветок: Сергей смотрел на нее. Прямо на нее.

Он изучал ее лицо внимательным, задумчивым взглядом строгих серых глаз, откинувшись на спинку стула в развязной позе и сложив руки на груди, он смотрел на нее… смотрел на нее…

Шок, шок, Женя не могла даже шевельнуться, сходя с ума от пылающего факела внутри себя, от бешеного стука сердца, от которого даже изображение перед глазами прыгало, как полоумное, от сдавившего до глубокой боли чувства в груди… Вдыхай, Женя, вдыхай, ты же умрешь! Но ей казалось невозможным сделать вдох или выдох – тело парализовано, она убита, убита, мертва…

А Сергей все смотрел и смотрел, не отрываясь, напряженно хмурясь и отчего-то злясь – Женя подумала, что это она опять что-то не так сделала или делает… Ну конечно, он злится на нее! На что еще-то? Он не отвел глаз, даже когда Вика, проследившая за тем, куда он смотрит, наклонилась к нему и, нежно улыбнувшись, что-то зашептала ему на ушко, а ее руки, руки… Женя, дыши, дыши, слушай свой внутренний голос! Да не страдай ты так, дурочка, ты не знала, что ли, что Сергей и Вика миллион раз спали друг с другом у него в кабинете, а может, и дома?

Она не могла смотреть, что делали под столом руки Вики, поэтому с болью отвела взгляд, чувствуя, что ей нужна срочная реанимация, перезарядка или она разорвется на мелкие-мелкие острые осколки…

Гневно взглянув на Краснохатова, ощущая его вонючее дыхание и пошлый взгляд на своих губах, Женя вскочила на негнущиеся ноги и торопливо вышла из-за стола, быстро проговорив Павлу:

– Нет, спасибо, Павел Юрьевич, у меня еще масса дел. Мне нужно на кухню, уточнить по количеству оставшихся закусок и насчет горячего…

– Стой, Женечек, ну ты куда?.. – запинаясь, проговорил Павел, а Женька уже летела в сторону кухни, мечтая убежать из этого места как можно дальше, бежать и бежать, не останавливаясь.

*** «Минус»

Сергей долго искал ее глазами по залу. Черт возьми, он летел на этот корпоратив, гонимый лишь одной мыслью – увидеть рыжую Женю Зябликову, спросить о дне рождения ее сестренки, о том, понравился ли ей подарок, о работе… Да не важно, о чем, главное – говорить с ней, слышать ее голос, видеть улыбку…

Он ненавидел себя за то, что все три дня в командировке не думал ни о ком, кроме нее, вспоминая ее странные глаза, ее веснушки, ее кудряшки и длинные, стройные ножки… А еще вспоминая этого самого Игоря, которого Женя ласково называла «своим», что приводило Сергея в зверское бешенство… Он бы убил его собственными руками, не задумываясь, быстро, легко!..

Ему нельзя. Нельзя было позволять себе увлечься Женей. У него были особые обстоятельства, и такое увлечение, а не просто игра, могло сломать ему жизнь… Он никогда не думал, что можно так зависеть от кого-то… Что целыми днями живешь только мыслью об этом человеке, вспоминаешь, представляешь, волнуешься… Злишься, злишься, злишься… Сергей всегда воспринимал всех женщин на земле как объекты для реализации собственных желаний. Ему и дела не было до их чувств и эмоций. Он считал их глупыми куклами, фальшивками, которым нужен богатенький, самодостаточный и очень влиятельный «папик», ради которого они на все готовы…

Как в случае с Викой, Леной и другими девушками, игравшими по его правилам, но при этом отчаянно пытающиеся скрыть то, что они привязались к нему, что они влюблены в него…

И даже сейчас, когда он пришел, Вика не упускала шанса поддразнить его тело и показать всем, какое место она занимает в его жизни… Только бедняга не знала, что Сергей в любую секунду легко и бескомпромиссно, безжалостно закроет для нее дверь, оборвав всяческие контакты…

Он ужасно нервничал, сердился на себя за это, пытался отвлечься, но ничего не мог с собой поделать… Он искал взглядом только Женю.

И он нашел ее. Сергей с трудом сглотнул, чувствуя, как проклятый жар разливается по его напряженному телу. Он ничего не слышал – что там ему говорили Вика и Павел – он только смотрел на нее…

И считал самой красивой на свете.

Странно… Как он раньше мог раздражаться на нее и думать, что она уродлива, глупа, нахальна и бесцеремонна? Он терпеть не мог рыжих… Но сейчас смотрел на ее аккуратную прическу, какое-то изящное, замысловатое плетение, украшенное чем-то блестящим, смотрел на рыжую кудряшку, падающую ей на лицо, и понимал, что в жизни не видел ничего прекраснее этих волос, отчаянно желая зарыться в них руками, потянуть за них, пропустить через пальцы… Он видел ее нежный профиль лица, яркую, белозубую улыбку, странные сиреневые глаза, сияющие чем-то невероятным, каким-то ясным светом, немного детским, наивным, но… Ему ужасно нравилась ее наивность.

Сергей медленно скользнул жадным взглядом по ее изящной шее, к платью… Гипюровое, синее, короткое, черт подери, зачем такое короткое?!? Все же смотрят на ее ножки, ножки, ножки, на ее коленочки, округлые бедра…

Разум Сергея отказывался подчиняться, он с трудом держал себя в руках, не имея сил оторвать глаза от Жени, да, той самой, да, рыжей, да, раздражающей… Но сейчас такой притягательной для него, что он был растерян, напуган и подавлен, совершенно не зная, как быть.

Сережа выругался про себя, стиснув кулаки и чувствуя взрыв ярости: он впервые был не уверен! Он впервые в жизни не знал, что ему делать с женщиной, как заговорить, как скрыть то, что он сейчас, как осел, таращился на ее тонкую талию и кое-что пониже, представив, как это «что-то» сидит у него на коленях, и повиснув на волоске от огненного взрыва.

И вот поэтому он просто сидел и изучал ее, мечтая, чтобы она посмотрела в его сторону, но… К его невероятной злости, она не смотрела. Специально? Случайно? Сергей не знал, но он видел, что Женя ужасно нервничает, вроде как и улыбается, и смеется, но будто ее вынуждают к этому… Ее глаза не горели той искрой, что несколько дней назад, а выглядели усталыми и потухшими… И ему это не нравилось.

– Ладно, Сережа, я пошел… Надо воспользоваться моментом и снова попытаться приручить эту сладкую кису… – услышал он сбивчивый, разгоряченный алкоголем и собственными мыслями голос Краснохатова слева от себя. – Ты только глянь на эти ножки! Если бы она только согласилась уединиться со мной вон в той комнатке… Моя девочка… – промурлыкал Павел и, встав, нетрезвой, чуть шатающейся походкой направился…

Сергей замер, ощутив бешеный щелчок внутри себя и просто мгновенно разъярившись, едва сдерживая свое бешенство. Краснохатов, черт бы тебя побрал, куда же ты идешь, мерзавец???

К Жене… к Жене… к Жене…

Сережа напрягся до высочайшей степени, даже почувствовав боль в мышцах, но он ничего не замечал, а лишь пристально и внимательно глядел на то, как Паша наклоняется к Жене, чертовски близко, да как он смеет, ублюдок?.. Как она с отвращением смотрит на него… Сергей победно ухмыльнулся, чувствуя, как его сердце готово сорваться в пропасть… Как Павел еще придвинулся к ней, схватив ее за плечо, и как Женя вдруг посмотрела… на… него.

Сергей замер, заставляя себя дышать и волнуясь, как мальчишка, чувствуя радостный прыжок сердца в груди. Он так ждал ее взгляда, так хотел подойти к ней, так хотел услышать ее голос, так хотел…

– Сереженька, ты чего такой напряженный? – вдруг прошептал ему на ухо игривый голос, и Сергей, нехотя, вынырнул в реальность. – Я могу за пять минут расслабить тебя, милый, только попроси… – шепнула нежно Вика, и ее тонкая ручка вдруг прошлась по его колену, вызвав у Сергея впервые в жизни обратную, отрезвляющую реакцию, будто ему только что плеснули в лицо ледяной водой.

Дивясь на себя, он ухмыльнулся и посмотрел в призывно потемневшие глаза Вики, которая прижималась к нему под столом все сильнее, чем вдруг ужасно его развеселила, поэтому Сережа улыбнулся и проговорил беспрекословным и жестким тоном:

– Нет. Сегодня мы расслабляться не будем, Вика.

Вика вздрогнула, обиженно надув губы.

– Почему? Я как-то не так выгляжу? Сереж, ты какой-то странный.

Сергей пожал плечами, желая сказать ей, что она действительно теперь выглядит «не так» для него, но он лишь ухмыльнулся и безжалостно заявил:

– Что странного в том, что я не хочу тебя? Найди другого, Вика. А ко мне не лезь. – отрезал он беспрекословным тоном и, услышав в ответ истеричное: «Ну ты и козел, Минаев, только попробуй, подойди ко мне еще!», – сразу отвернулся, успев увидеть, как Женя куда-то стремительно уходит, а Павел хмуро глядит ей вслед.

*** «Плюс»

Чувствуя себя повиснувшей на краю чертовски глубокой пропасти, едва держась за тонкую, почти незримую нить здравого смысла и принятия действительности, Женя какое-то время побыла на кухне, приходя в себя и старательно пытаясь заглушить в себе бесконечное, тупое отчаяние, которое пилило и пилило ее сердце до крови. Она действительно узнала насчет закусок и горячего, поговорила с администраторами и, не имея предлога больше здесь оставаться, вернулась в зал, судорожно выискивая глазами одного-единственного человека, который мог ей сейчас помочь.

Семен сидел за своим столом, крутя в руке бокал шампанского и о чем-то болтая с Борисом, конструктором, уплетавшим канапе с гигантской позолоченной тарелки.

Женя почти бегом бросилась к нему, не переставая дрожать от переполнявших ее сверх меры сильных, разнообразных чувств. Плюхнувшись на диванчик рядом с ним, она с огромным облегчением схватила его под локоть и положила подбородок ему на плечо, расширенными от отчаяния глазами глядя на его лицо.

Семен тут же обернулся и ярко заулыбался, внимательно и очень тепло оглядев Женю с ног до головы, а затем развернулся к ней и, обхватив ее лицо теплыми ладонями, радостно проговорил:

– Женька! Ну где же ты так долго была?? Я думал, ты сразу со мной сядешь, а ты, оказывается, новую лучшую подружку нашла? Ай-яй-яй, как нехорошо… Отлично выглядишь, кстати. Ну? Рассказывай. Что случилось. – утвердительно заявил он, внимательно заглядывая Жене в глаза, и та вдруг, оказавшись внутри его теплой, доброй и неимоверно уютной ауры, ощутила, как отпускают тормоза ее нервы и как ей ужасно захотелось плакать.

Обняв его за руку и устроив голову на его плече, Женя в панике, отчаянно выдохнула:

– Сема! Спаси меня от него!!

Семен весело поднял брови и, отправив Бориса куда-нибудь потанцевать, потому что как раз начался медленный танец, взял ее за руку, легко проговорив:

– От кого? От Минаева?

Женька вздрогнула, нахмурившись.

– От Минаева?.. При чем здесь Минаев? От Краснохатова! Он не успокоится, пока меня живьем не проглотит, как серый волк – Красную шапочку! Семка, ты же мой друг! – она хмуро посмотрела на столик Павла и Сергея, где оба, о чем-то серьезно говоря, таращились прямо на нее, при этом, Павел смотрел так, словно увидел вкусный десерт, с которым обнимался сейчас Семен, бросая на него яростные, ревнивые взгляды, а Сергей разглядывал ее лицо, будто сканируя ее эмоции, изучая ее пристально, жестко, строго и тоже откровенно злясь… Женя вздохнула, ощутив, как загорелись ее щеки, а сердце сжалось в тугой комок.

Семен рассмеялся, правда, не очень весело, но проговорил, снова глядя на столик отдела продаж, за которым сейчас разговаривали Лена и подсевший к ней, развеселый и счастливый Борис, ранее изгнанный лично Семеном с этого диванчика:

– Прости, подруга, но с Павлом ты должна развязаться сама. Видишь ли, он не отступит, даже если целый мужской полк или батальон будет стоять на твоей обороне… Он упертый, как дятел. Ты вполне в состоянии спокойно поговорить с ним и поставить категоричную точку в этих притязаниях… А, черт… Что же он возле нее забыл?.. – вдруг тихо, как бы сам с собой, проворчал Семен, а Женя удивленно воззрилась на него, не совсем понимая, о ком он говорит.

Но Карташов продолжал хмуро таращиться на столик Лены Старцевой или… Женя вдруг с изумлением поняла, что он смотрит именно на нее, и шокировано прошептала:

– Лена?!? Семка! Она что… тебе нравится???

Семен нахмурился и промолчал, сложив руки на груди, а Женя неожиданно осознала, что, погрузившись в собственные проблемы и запутанные, сложные эмоции, совсем не замечала, что люди вокруг нее, те, кто ей небезразличен, могут быть тоже несчастны…

– Сема!!! – оживленно затрясла она его, подняв голову с его плеча и расширенными, возбужденными глазами глядя на своего друга, с болью наблюдающего за тем, как Лена игриво улыбалась Борису, поглядывая, при этом, совсем на другого человека, видимо, желая его зацепить. – Сема!!! Пригласи ее! Пригласи, слышишь? Потанцуй с ней! Давай же! Если ты будешь сидеть здесь, то она никогда не узнает, насколько ты хорош! Ну? Ну? Ну? – запрыгала она на диване, забыв даже обо всем, что тревожило ее еще секунду назад, а Семен недоверчиво и грустно усмехнулся:

– Жека, да ты что, не в курсе, что ли? Она в Сергея влюблена по уши! Она тут уже час с него глаз не сводит и заигрывает со всеми подряд, пытаясь заставить его ревновать! И тем более, все на фирме знают, что она с ним спит. Скажешь, что не знала, секретарша? – Семен печально покачал головой и потухшими синими глазами посмотрел на Женю, сердце которой сдавила новая удавка, к которой сверху еще добавилась петля жалости к Семену. – У меня нет ни единого шанса. – он снова нахмурился. – И почему вы, женщины, всегда выбираете того, кому не нужны?..

Женя вздохнула и вдруг снова решительно тряхнула Сему за руку.

– Не всегда. Семен, не глупи. Сергей ее просто использует, как и всех остальных, он никогда не будет ни к кому настолько привязан, чтобы завести серьезные отношения. – сказала Женя злобно, больше себе, чем Семе, а затем, внезапно успокоившись, продолжила уверенным тоном:

– Она просто не знает тебя, даже не знает настолько, насколько я. Если ты проявишь настойчивость, уважение и интерес лично к ней, к тому, что у нее в душе, к тому, чем она дышит, то у тебя все получится! Но для этого, Карташов, тебе нужно задницу от этого дивана оторвать и не пялиться, как филин, оставаясь наедине со своими чувствами, а подойти к ней, заговорить и просто постепенно двигаться к своей цели…

– Да? – вдруг резко спросил Семен, захохотав и нежно погладив Женю по плечу. – А ты сама? Ты сама живешь также, как говоришь? Ты реализуешь все это в своей жизни, Зябликова?!?

Женя растерянно и смущенно потупилась, затеребив руками подол платья и пробурчав:

– О чем ты? Я… я…

– Ты? Ты? – снова тепло рассмеялся Семен и поцеловал Женю в лоб. – Милое мое рыжее солнышко! Ты сама-то почему не поговоришь с ним, а?

– С кем??? – опешила Женька, вытаращив глаза.

– С Сергеем, конечно. – уверенно заявил Семен, незаметно стрельнув на тот стол глазами, а Женя вздрогнула, ужасно покраснев. – Я следил за ним весь вечер и знаю, почему так сильно была недовольна Лена. Потому что он уже час или полтора смотрит только на тебя.