Текст книги "Больше, чем друзья (СИ)"

Автор книги: Натали Эклер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Больше, чем друзья

Пролог

За пять лет до основных событий

Это произошло в мое последнее крымское лето.

Мне было шестнадцать – вся жизнь впереди. Только мне тогда так не казалось.

Переливающаяся, как хамелеон, спортивная бэха Кости Баринова спускалась по горному серпантину к морю. За рулем сидел он, на пассажирском – всем недовольная я. Мы ехали в ближайший городок гулять по набережной и есть мороженое. Не то чтобы нам хотелось сладкого, просто моему охреневшему брату приспичило остаться в летнем доме Бариновых вдвоем с девушкой.

На побережье опускалась темная южная ночь. Сквозь приоткрытые окна слышалось пение цикад. Гуляющий по салону воздух был пропитан ароматами моря и сосен. Меня все дико раздражало.

Мне было шестнадцать. Я не умела контролировать эмоции.

– Включи уже кондей! – скорее потребовала, чем попросила, натянув на голову капюшон. – Чертов ветер спутал волосы!

Костя глянул на меня снисходительно и поднял стекла.

– Ты что такая злющая сегодня? Месячные, что ли? – усмехнулся криво, чем еще больше взбесил.

– Отвали, – прошипела я. – Достало, правда.

Мы цеплялись с ним весь день, чаще всего с моей подачи. Эта поездка на многое открыла мне глаза. С закрытыми жилось спокойнее.

– Ты снова поругалась с Максом? – догадался Баринов.

– Он наорал на меня ни за что! И все из-за этой Лизы. Носится с ней, как с писаной торбой, а сам вообще-то женат на Карине! Придурок, ненавижу!

– Эу, полегче. Ты же в курсе, что он женился из-за тебя. Опекунство иначе не давали.

– Я его не просила! Меня тетка могла взять под опеку. Я бы тогда сама жила, в нашей с мамой квартире, – пыхтела я, насупившись.

Наша с Максом мама умерла весной. Моего отца не стало раньше – я тогда училась в третьем классе. Я осталась сиротой, не нужной никому, кроме жившего в Австралии старшего брата. Он прилетел меня забрать, но переезжать в чужую страну я не захотела.

– Маха, – вздохнул Костя. – Самостоятельность в твоем возрасте чревата большими проблемами. Ты умная, тебе учиться надо. У Макса есть возможность дать тебе престижное образование.

– Учиться я могу и здесь. Школ и университетов хватает. Ты бы за мной приглядел, если что… Поговори с Максом, Коть. Пожалуйста…

Я смотрела на него с надеждой и мольбой. Но напрасно.

– Прости, малая, но это бессмысленно. Ты же знаешь, какой он упертый. Да и не доверит он тебя никому. Мне так точно.

– Тебе он всегда доверял больше всех.

– Раньше да, но не теперь. В этот его приезд мы чёт хреново ладим.

Костя тяжело вздохнул. Они с Максом были неразлучны с детского сада и оставались лучшими друзьями после переезда брата на другой континент. Я догадывалась, какая кошка между ними пробежала. Ее звали Лиза Бережная, мы занималась с ней танцами в одной студии.

– Это все из-за нее, из-за этой Лизки! Она всю неделю околачивалась у нас дома. Они с Максом обжимаются и сосутся постоянно, думают, что я не вижу…

– У них любовь, малая. Я за них рад!

Костя постучал пальцами по рулю. Радости я не заметила ни в голосе, ни во взгляде. Бережная ему нравилась. Это злило сильнее, чем то, что с ней таскался мой женатый брат.

– Я слышала, как вы с Максом ссорились из-за нее, – призналась я.

Костя продолжал тарабанить пальцами по рулю. Разговор ему не нравился.

– Дружба с твоим братом, Маша, всегда была и будет для меня на первом месте. Ни одна девушка не поссорит нас с Максом. Это железно.

Его ответ мне понравился, но не успокоил. Ревность грызла мерзким червячком, не давала покоя.

Мне было шестнадцать, я была максималисткой и хотела знать правду.

– Ты на нее запал? – спросила в лоб.

– Что за бестактные вопросы, мелочь? – возмутился Костя. – Твой курносый нос еще не дорос, чтобы так нагло совать его во взрослые дела. Уймись!

– Сам уймись, Костичка, – процедила я самый дурацкий вариант его имени. – Я не маленькая, давно уже выросла! Все вижу, все понимаю… Читаю тебя на раз-два!

Откинувшись на подголовник, он засмеялся так, словно я сморозила чушь. Это выбесило окончательно. Поморщив нос, я фыркнула и вывалила язык.

– Харэ шипеть, кобра! Сними уже свой капюшон!

Костя прихватил трикотажную ткань кофты, потянул. Я дернула головой, увернулась. Его рука соскочила на мою грудь и задержалась. Он пощупал меня. Я резко отшатнулась. Щеки будто кипятком обожгло. Лифчика на мне не было, соски почему-то торчали.

Баринов вернул руку на руль, снова постучал по нему пальцами. Он выглядел удивленным, немного растерянным, но быстро взял себя в руки и усмехнулся:

– Кое-что у тебя точно выросло, Маруська. Теперь вижу, что не маленькая, сисечки ничего так, торчат…

Сердце бешено колотилось. Мне стало стыдно, обидно и нестерпимо жарко. Я сняла кофту, забросила ее на заднее сиденье и, вздернув подбородок, выпалила:

– Какой же ты придурок! На всю голову озабоченный!

Костя снова засмеялся, и я демонстративно отвернулась. Мы уже ехали по городу, пробирались ближе к набережной. Он высматривал место для парковки, а мне не терпелось поскорее выйти из машины.

Едва она остановилась, я выскочила, как ошпаренная, и рванула вперед по аллее. Баринов догнал меня уже на набережной. Взяв за локоть, тормознул и подтянул к себе.

– Прости, я не специально, – шепнул на ухо.

Моя кожа покрылась мурашками. Захотелось стукнуть Костю, а еще больше – обнять. Я путалась в своих желаниях.

Мне было шестнадцать, я была наивна и по уши влюблена.

– Ладно. Но ты не дразни меня коброй. И не называй Маруськой. Терпеть не могу.

– А ты меня Костичкой, оки? И не шипи, а то бесишь.

– Ты больше.

Переглянувшись, мы пошли вдоль моря. Последнее время мы постоянно цапались, но обычно не так серьезно.

Курортная суета и повсеместное веселье переключили наше внимание. Мое настроение улучшилось, проснулся аппетит. Костя тоже был голоден и предложил поужинать в ресторане, но мне хотелось побыть с ним наедине.

– Давай возьмем по шаурме и спустимся на пляж, – предложила я.

Знала, что он согласится. Костя Баринов был из очень обеспеченной семьи, ездил на крутой тачке, владел пляжным диско-баром и станцией водных скутеров. Он производил впечатление избалованного родительскими деньгами «золотого мальчика», смазливого плейбоя. Таким было его амплуа. Но для меня Костя был просто классным парнем из соседнего подъезда, хорошо знакомым и понятным. Он был в моей жизни всегда. Мои первые воспоминания связаны с ним.

Мне было года три тогда. Макс и Костя привели меня в луна-парк. Аттракционы, на которые пускали с детьми, показались им скучными, и они незаметно протащили меня в вагончик, который ехал в «Пещеру ужасов». Я была крохой и не понимала, чего нужно бояться, но другие люди пищали и кричали от страха, и это заражало. Максим всегда был очень смелым, он реготал от восторга, а мне было жутко. Помню, как цеплялась за него, но он не реагировал. А Костя заметил, что я испугалась, посадил к себе на колени, крепко обнял и сказал: «Не ссы, Маха! Я с тобой! В обиду не дам, в беде не брошу. Будь спок, я всегда рядом».

Обещание он сдержал. Всегда за меня заступался, помогал, поддерживал. Когда не стало мамы, решил все вопросы с похоронами, на кладбище стоял рядом. Костя был хорошим, для меня – самым лучшим.

В тринадцать я поняла, что он очень красивый, стала украдкой им любоваться. Вскоре его родители переехали в загородный дом, он стал жить самостоятельно и начал водить к себе девушек, менял их раз в неделю, если не чаще. О нем ходили неприличные слухи. Мол, блядун, каких свет не видывал. Я не слушала.

Мне было шестнадцать. Я любила слепо и безрассудно.

По сравнению с набережной на пляже было тихо и темно. Мы ели шаурму под размеренный шум накатывающих волн и молчали. Костя то и дело бросал в мою сторону заинтересованные взгляды. Это смущало, в то же время льстило.

– Что? – спросила я, выгнув бровь.

– Ох и намучается с тобой Макс, – усмехнулся он. – Ухажеров отгонять запарится.

– Прям. Его мои любовные дела не касаются.

– А они уже есть – эти дела? Как с парнями, Маха?

– Встречаюсь с одним…

Это была ложь. На самом деле еще ни разу ни с кем не встречалась, но так хотелось выпендриться.

– Кто такой? – напрягся Костя.

– Учился в моей школе, – продолжила я сочинять. – Неважно. Мы просто сосемся. Это временный вариант, один из…

– В смысле сосетесь? Целуетесь? Что значит «временный»? Ты делаешь это с разными⁈ Офигела⁈

Костя выглядел возмущенным, аж раскраснелся.

– А что такого? – дернула я плечом. – Ты девушек меняешь как перчатки. Трахаешь все, что с сиськами в твою тачку садится. Я же тебе не выговариваю.

Понесло меня, как того Остапа.

– Я тебя на девять лет старше! – напомнил Баринов, повысив голос.

– И что? Я тоже взрослая, Коть. У меня возраст согласия вообще-то.

– Что? Какого еще на хер согласия?

– Сексуального, – рассмеялась я.

Завалилась на успевший остыть песок, закинула руки за голову и хихикала, глядя в звездное в небо.

– Смешного тут мало, малая! Узнаю – жопу набью! А Макс добавит! – пригрозил Костя.

– Не парься, бро! Ничего такого я не собираюсь делать. Просто целуюсь в свое удовольствие!

– Хреново успокоила, – пробурчал Баринов, укладывая голову рядом с моей. – И сколько раз ты так целовалась?

– Не знаю, не считала. Раз сто, наверное, – отмахнулась. – Ой, звезда упала! Ты видел? Бегом загадывай желание!

Тема моих липовых поцелуев удачно закрылась. Врать я толком не умела, на следующем вопросе точно бы спалилась.

– Не верю я в эту фигню, Маш. Если что-то хочешь – бери и делай. На звезды, парные числа, приметы и остальную лабуду надеяться глупо.

Иногда Костя очень напоминал Макса, при этом они были совершенно разными. Мой брат пер по жизни, как локомотив, ничего и никого вокруг себя не замечая. Он был типичным эгоистом, жестким и бескомпромиссным, а его лучший друг чувствительным и ранимым.

– Ой, еще одна звезда упала! – обрадовалась я и все равно загадала желание.

– Августовский звездопад. И море уже фосфорится. Искупаться хочешь?

– Неа. Я хочу клубничное мороженое и на Чертово колесо, – озвучила я свои инфантильные хотелки.

– Оки, малая. Идем!

Костя рывком встал и помог мне подняться. Продолжая держать за руку, повел к лестнице у пирса. Его рука была теплой и до дрожи приятной.

Это были последние выходные лета. Небольшая набережная гудела запоздавшими с отпуском курортниками. Повсюду бегали и визжали дети, слышался смех, из кафешек доносилась музыка. Мы так и держались за руки, чтобы не потеряться в толпе. Я воображала, что мы пара, и чувствовала себя опупеть какой счастливой.

Мне было шестнадцать. Для счастья нужно было так мало.

Чертово колесо скрипело и стонало, словно сотни лет крутилось без остановки и до смерти устало. Орущие из колонок старые песни не перебивали жуткий скрежет. Кабинки были открытыми и выглядели ненадежно, но мне не было страшно.

Мы с Костей сидели друг напротив друга. Я с наслаждением облизывала клубнично-ванильный рожок, Костя напряженно всматривался вдаль. Чем выше мы поднимались, тем более захватывающими становились виды и сильнее дул ветер. Он спутывал волосы и холодил разогретую кожу, превращая ее в гусиную. К верхней точке я доела мороженое и начала дрожать.

– Замерзла? – спросил Костя и пересел ко мне. – Иди сюда, согрею.

Он обнял меня за плечи, притянул к себе ближе. Я почувствовала его тепло и запах, и счастье затопило волной. Мы всматривались в рваные очертания крымских гор и молчали. Хотелось, чтобы этот вечер не заканчивался никогда.

– Не хочу лететь в Австралию, – прошептала я как заклинание.

– Да брось, Маш! Там неплохо. Города красивые, природа, океан… Кенгуру эти ржачные скачут повсюду. Экзотика. Мне понравилось.

– Ты когда вернулся, говорил, что там все через одно место, – вспомнила я.

– Я так дурачился. На самом деле там круто. Тебе зайдет, вот увидишь.

– Но я буду там совсем одна, – вздохнула. – С Максом мы как чужие. Он никогда меня не понимал. Я там с ума сойду от тоски, Коть. Обещай, что будешь мне писать и звонить! Обещай, что мы не потеряемся!

Голос задрожал, Костя сжал мои плечи крепче.

– Австралия не на другой планете, малая. Мы не потеряемся, если ты сама не пропадешь. Я здесь, ты всегда можешь рассчитывать на меня. Окей?

Он заглянул мне в глаза. Я потупила взгляд и грустно улыбнулась. Костя наклонился ближе, коснулся большим пальцем уголка моих губ, слегка потер.

– Ты испачкалась, – сказал немного хрипло. – Липко, не убирается…

Он лизнул свой палец и повторил движение. Я задержала дыхание. Его лицо было близко, я смотрела на его губы и чувствовала притяжение сумасшедшей силы. Оно было практически осязаемым. В порядке бреда я загадала на звезду, чтобы Костя меня поцеловал. Неужели сбудется?

Время шло рывками, колесо скрипело, Костя меня не целовал.

«Если что-то хочешь – бери и делай», – вспомнила я его слова. И решилась. Сделала вдох, опустила веки и потянулась к нему губами. В этот момент ржавая махина под нами остановилась. Музыка стихла, свет погас.

– Что это? Почему мы стоим?

Я перепугано распахнула глаза. Костя смотрел на меня странно и ответил не сразу.

– Проблемы с электричеством, похоже.

Люди в соседних кабинках стали громко возмущаться, кто-то позвал на помощь, из одной донесся детский плач. Снизу что-то кричали, но слов было не разобрать. Я вдруг запаниковала.

– Это надолго? Как думаешь, это опасно?

Я часто дышала и сжимала дрожащие коленки. Костя улыбнулся и погладил меня по голове:

– Не волнуйся. Если что – пожарники спасут. Правда, мы на самом верху, не факт, что лестница сюда достанет. Но тогда с вертолета снимут! Полетаем, малая!

В ушах застучало. Я вцепилась в его крепкие плечи и задышала еще чаще. Паника нарастала.

– Котя, не надо так шутить. Мне очень страшно, – призналась осипшим голосом и нервно сглотнула.

– Эй, Маха! Да ты что? Я же с тобой! Ща что-нибудь придумаю!

– Что ты придумаешь? Ты тоже здесь и ничего не можешь сделать! Мы в ловушке, Костик!

Меня затрясло, как в лихорадке. Я всегда считала себя смелой, но тут всерьез заистерила. Сказалось напряжение, в котором пробыла весь день.

Костя взял меня за плечи, заставил посмотрел на него. Я увидела в его глазах нечто совершенно новое. Опасное и запретное, болезненно-притягательное, бесконечно прекрасное. Незабываемое.

– Придумал, – произнес он низко.

Не дав мне опомниться, притянул и поцеловал. В губы, по-настоящему.

Сердце замерло, мозг отключился. Время полностью остановилось, все вокруг исчезло. Я словно провалилась в черную дыру, где не было ничего, кроме целующих меня губ. Они были мягкими. Прихватывали мои поочередно, нежно всасывали, медленно отпускали. Я пыталась отвечать, повторяла движения. В какой-то момент осмелела и облизнула их, как мороженое.

Костя сжал мой затылок, кожу опалило теплом его дыхания. Я вспомнила, что давно не дышу, сделала глубокий вздох, как перед прыжком в воду. Подалась вперед, интуитивно расслабилась. Горячий и влажный язык беспрепятственно ворвался в мой рот и заполнил его. Я вспыхнула бенгальским огнем.

В груди болезненно затрепетало, в висках застучало. Мое тело завибрировало от незнакомого удовольствия. Никаких слов не хватит описать, как много я чувствовала в тот момент. Я часто представляла, как мы с Костей целуемся, видела это во сне. Реальность превзошла ожидания.

Я обняла Костю за шею, он положил руку мне на поясницу, углубил поцелуй. Вкус его слюны взорвал мои рецепторы. Я не знала, что целоваться – это так круто. Это чистый кайф! Мне хотелось получить его побольше. Я отвечала пылко, иногда излишне.

В тот момент я поняла, что хочу с Костей все. Все, что может мужчина дать женщине. Только с ним. Я уже строила планы на нашу большую и взаимную любовь.

Мне было шестнадцать. Я была неискушенная и до одури влюбленная в лучшего друга брата.

Внезапно кабинка дернулась. Стало светло, заиграла музыка. Костя прервал поцелуй, глянул на меня лукаво и усмехнулся:

– Сто раз, говоришь… Врушка! Тебе еще учиться и учиться.

Голову обнесло жаром. Горло сдавила обида. Мои губы еще покалывали от первого в жизни поцелуя, а мне хотелось плакать.

– Ой, знаешь, ты тоже не профи, – съязвила я и отвернулась.

Слезы предательски подступали, скрывать их было сложно.

– Впервые такое слышу, – буркнул Костя и отодвинулся.

– Твои сисястые дуры тебе льстят. А мне это ни к чему. Целуешься ты посредственно, мне не понравилось, – пыхтела я.

– Это вместо спасибо? Я тебя вообще-то успокоил, истеричка!

– Хам! Забудь, что здесь было!

Мы замолчали до самой земли. Когда сошли с чертового аттракциона, я сказала, что хочу побыть одна, и широким шагом втопила вдоль набережной. А Костя свернул в ближайший бар и напился. В дом его родителей мы вернулись на такси.

Тот вечер врезался в мою память намертво.

Через три недели я улететала с Максом в Сидней. Костя нас провожал. Прощаяясь в аэропорту, я спросила его:

– Мы все еще друзья?

– Конечно, Маха. Даже больше, – ответил он.

И мы потерялись. На долгие пять лет.

Глава 1

Извечная женская беда «совершенно нечего надеть» подло настигает меня прямо в день рождения. В планах на вечер как следует оторваться с друзьями в лучшем ночном клубе Сиднея, настроение быть дерзкой и горячей секси-штучкой, а подходящего наряда в шкафу нет. Откуда ему взяться, если по клубам и вечеринкам я никогда не ходила? Мой деспотичный старший братец такое не одобрял.

По второму кругу перемерив более-менее подходящие платья, останавливаюсь на ярко-красном. Оно не мини, увы, но с открытой спиной и цвет – огонь. Губы накрашу таким же, буду девушкой вамп.

Покрутившись перед зеркалом, остаюсь собой довольна. С фигурой у меня все хорошо, можно сказать – идеально. Десять лет занятий спортивными бальными танцами даром не прошли. С лицом повезло меньше. Оно простое и какое-то детское. Подруги уверяют, что я вау какая красотка, но у австралиек принято раздавать комплименты налево и направо. Я не очень-то их слушаю.

– Мари, к тебе доставщик с букетом, – слышится за дверью.

Это Эмили. Мы учимся вместе, дружим и вдвоем снимаем квартиру.

– От Нико, наверное. Распишись за меня, Эм, ладно? – прошу, продолжая крутиться перед зеркалом.

В наушниках играет любимая песня, я кручу бедрами восьмерки, воображая, как буду зажигать на танцполе. Складываю губки уточкой и тренирую томный взгляд. Мой парень Николас должен заценить. Мы встречаемся около месяца, пока только целуемся, но оба хотим большего.

– Курьер говорит, что должен вручить лично. Выйди на минуту! – снова зовет Эмили.

Мы говорим на инглиш, естественно. Мое нынешнее окружение сплошь англоговорящее, русский я, кажется, скоро забуду. На нем я общалась только с братом и его женой, пока мы жили вместе. В прошлом году они развелись. Я приняла сторону Карины и разругалась с Максом, пришлось съехать в съемное жилье. Зато теперь никто не достает гиперопекой.

Цветы прислал брат. Чтобы это понять, достаточно увидеть размеры букета. Местные парни охапки роз не дарят, тут не принято.

Посыльный просит сделать фото с букетом – я позирую. Как только за ним закрывается дверь, на экране мобильного всплывает уведомление банковского приложения.

– Сколько? – округляю глаза, увидев поступившую на счет сумму.

– Брат сделал подарок? – догадывается Эми.

Она знает, что Макс периодически подкидывает мне денег. Первое время я от них отказывалась. Устроилась в кондитерскую после лекций варить кофе и думала, что справлюсь. Но не справилась.

– Двадцать пять штук баксов, прикинь!

Бабла у Макса достаточно, щедрости тоже не занимать. Умел бы уважать чужие границы – цены бы ему не было.

– Мне бы такого братика, – вздыхает Эмили.

– Ты не знаешь, чего желаешь, Эм. Готова променять улетные вечеринки на чтение нудных книг и занятия с репетиторами? – кошусь на подругу и вижу, как она мотает головой. – То-то же! Не все то золото, что блестит.

Последнюю фразу говорю по-русски. Прихватив из кладовки ведро, тащу тяжеленные белые розы в кухню. Эми семенит следом.

– Что ты сказала? Так странно прозвучало. Ты выругалась? Обматерила Макса?

– Нет, Эми. Мой брат не настолько сволочь, чтобы крыть его матом, – запихиваю розы в ведро и ставлю в угол, чтобы не упали. – Он просто козел. Как большинство мужиков.

Тем временем от Макса приходит сообщение:

«С Днем рождения, Маша. Слетай куда-нибудь отдохнуть. Но будь благоразумна. Обнимаю».

Недовольно фыркнув, отвечаю нейтрально:

«Спасибо за подарки, Макс. В советах не нуждаюсь».

И закрываю диалог. Он больше не напишет. Знаю, что все еще обижается. Я скучаю, конечно, но не горю желанием мириться. Только-только задышала свободно без его контроля.

Через полчаса мы с Эми высаживаемся из такси у главного входа в «Лагуну». Здание мигает и переливается неоном, перед входом огромная очередь. Это элитный развлекательный клуб, с ресторанами, террасами и бассейнами. Попасть внутрь можно только по предварительной записи, столы расписаны на несколько месяцев вперед. У Николаса здесь работает кузина, она помогла нам с бронью. Наш столик на втором ярусе основного танцевального зала.

– Блин! Почему так холодно? – ежусь я на ветру.

Надо было накинуть пальто, а не пиджак.

– Так зима вообще-то, – разводит руками Эм.

Странно родиться в июне и праздновать день рождения зимой. За пять лет я так и не привыкла к австралийской сезонности. Одно хорошо – зимы в Сиднее мягкие, как крымские весны.

Эми хватает меня за руку и тянет ко входу.

– Идем скорее! Это будет лучшая ночь! – подмигивает.

– Надеюсь, – улыбаюсь и достаю из сумочки паспорт.

Николас приехал раньше и занял очередь. Завидев нас, приветственно машет. Я машу в ответ, успев отметить отсутствие цветов и пакетов в его руках. Пока пробираемся через толпу, морально готовлюсь, что подарит сертификат на покупку косметики или бижутерии. Такое здесь в порядке вещей. Зачем заморачиваться выбором?

– Мэри, поздравляю!

Нико сгребает меня, чмокает в щеку и дарит… сертификат на посещения спа-салона. Та-дам! Я почти угадала.

Очередь движется медленно. Я озябла и потираю предплечья, но мой парень не замечает. Увлеченно рассказывает, как днем ездил с родителями играть в гольф и познакомился с настоящим английским лордом. Николас вырос тут, но он чистокровный британец. Его родители – англичане, и переехали в Австралию сравнительно недавно – около двадцати лет назад. Нико – высокий брюнет с пронзительными синими глазами, мечта многих студенток нашего универа. Удивительно, что его привлекла такая заурядная девушка, как я. Ведь я ничем не выделяюсь, разве что последний год возглавляю студенческое течение по защите морских млекопитающих.

В элитном ночном клубе все слишком: громко, темно, тесно. Мне не нравится. Особенно раздражает обилие чужих запахов.

Нико, Эмили и еще парочка университетских подружек битый час дергаются на танцполе, а я сижу за столиком и зеваю от недостатка кислорода. Второй подряд коктейль адаптироваться не помогает. Похоже, поздновато начинать тусить в двадцать один, не вижу в этом особого кайфа.

Прихватив высокий стакан с остатками пина колады, выхожу на одну из общих террас для курения. Как ни странно, здесь никого нет. Воздух свежий и виды бомбические.

Устроившись на высоком стуле у парапета, любуюсь вьющимся вдоль залива ночным городом и вспоминаю свой последний день рождения в Крыму. В тот день я тоже чувствовала себя неприкаянной и лишней на собственном празднике.

Тогда мне исполнялось всего шестнадцать.

После смерти мамы прошло около двух месяцев, я жила у тетки по отцовской линии, которой была не нужна. Она испекла невкусный рыбный пирог и позвала соседок на обед. Мы сидели за столом на веранде, пили компот. День рождения был похож на поминки. Когда позвонил Костя Баринов и попросил выйти, я едва ли не запрыгала от радости.

Костик приехал на мотоцикле с пестрым букетом диких орхидей, которые тут же стали моими любимыми цветами. Он был взрослым, смелым и решительным. Легко отпросил меня у тетки, и мы рванули к морю.

Никогда не забуду тот дикий восторг, который испытала, пока мы летели по трассе. Я крепко обнимала Костю и сходила с ума. Моя грудь прижималась к его сильной спине, колени вжимались в его бедра. Такая близость здорово будоражила. Казалось, биение моего сердца заглушало мощный рев его «Хонды».

Потом мы купались и загорали на пустынном пляже, ели черешню, бесконечно много шутили, смеялись… На обратной дороге свернули в придорожный ресторанчик на плов и самсу.

Прощаясь у дома тетки, Костя неожиданно достал подарок – небольшую подвеску в виде дельфинчика с изумрудным глазиком. Сказал, что заказал семейному ювелиру как личный талисман для меня. Я еще не знала, что Макс планирует забрать меня в Австралию, а Костя был в курсе. Это был его прощальный подарок, а я нафантазировала, что у него ко мне чувства.

Костиного дельфинчика я ношу по сей день. Он и сейчас со мной – спрятан под платьем. Потирая через ткань ставшую родной фигурку, я смотрю в темное небо и чувствую разъедающую душу тоску по прошлому и чувствую себя бесконечно одинокой.

– Мари, ты что это сидишь здесь? – со спины налетает на меня Эмили. – Там уже другой диджей играет, весь в татухах. Такой лапочка, я потекла, кажется. Идем, заценишь!

Ее глаза горят, плечи подергиваются. Она на кураже, пьяна и счастлива. А я нет. Вокруг веселье, рядом друзья, а мне грустно. Все кажется фальшивым.

– Я не пойду в зал. Хочу побыть в тишине, голова разболелась, – немного привираю.

– Николас повсюду тебя ищет. Сказать ему, где ты?

– Не нужно, Эм. Если что, ты меня не видела.

Она понятливо кивает и уносится, а я достаю телефон.

На страничку Константина Баринова я не заходила миллион лет. Он поменял аватарку, на новой выглядит совсем уж взрослым и серьезным. Он теперь живет в Москве, открыл там ресторан. Это все, что мне о нем известно. Хочется поглазеть на другие его фотки, но профиль закрытый, а я не подписана. Отписалась через полгода после отъезда, чтобы не сталкерить. После того поцелуя на чертовом колесе мы отдалились, я жутко переживала. Вздыхала по Косте еще долго, но он мне не писал.

Рядом с его аватаркой светится иконка именинника, но я и так прекрасно помню, что завтра Баринову исполняется тридцать. Мы родились с ним в соседние дни, отчасти поэтому, наверное, хорошо понимали и чувствовали друг друга. Хотя и цапались частенько – с характером оба.

Разглядывая маленький кружочек с его лицом, чувствую, что невозможно соскучилась. На часах уже за полночь, и я решаю поздравить.

Допиваю коктейль и строчу ужасную банальщину:

«Привет, Костя! Поздравляю тебя с днем рождения! Желаю здоровья, любви и процветания. Это Маша Лесниченко, если вдруг не узнал. Привет из зимней Австралии».

Отправив эту тупость, я блокирую телефон и прячу его в клатч. Надеюсь, Костя вообще не увидит мое сообщение. Мне уже стыдно. Спустя пять лет: «Здрасте, я Маша из Австралии. С приветом». Вот дура!

– Мэри, бэйба моя! – слышу за спиной голос Нико. – Я тебя обыскался.

Горячие руки накрываю мои плечи – я поворачиваюсь. У Николаса взгляд поплывший, улыбка хмельная. Он взъерошенный немного, милый.

– Зачем искал? – смотрю игриво. Не зря же перед зеркалом тренировалась.

– Черт… Ты сейчас такая красивая, – выдыхает он и наклоняется.

Его губы сухие, изо рта несет алкоголем. Я тоже выпила немало, но остро чувствую вкус спирта. Мне неприятно. Терплю горький язык у себя во рту и жду, когда Нико надоест толкать его в меня, но он продолжает насиловать мой рот. Не отпускает, хотя я недовольно мычу. Подташнивает. Уперевшись в широкие плечи, я пытаюсь увернуться. Нико думает, что страстно извиваюсь, рычит и обхватывает меня крепче. Вжимает в стул, углубляет поцелуй. Тошнота резко усиливается, допитая только что Пина колада просится обратно… Боже! Да меня сейчас вырвет!

И тут пиликает мой телефон.

– Прости! – пихаюсь, что есть силы. – Это срочно!

Спрыгиваю со стула, отбегаю в сторону. Вдыхаю, вдыхаю в себя свежий воздух, а выдохнуть боюсь. Так мутит – капец!

– Мэри, красотка… вернись. Давай перепихнемся, что ли, сколько уже можно? – скулит Николас, уперевшись руками в мраморный парапет.

Он в стельку. Завтра точно ничего не вспомнит. Но меня это мало волнует. Мне тут Костя ответил.

«Спасибо за пожелания, Маша Лесниченко. Мой день рождения еще не наступил, а вот тебя я поздравлю. 21! Крутая дата».

Блин блинский. Я забыла о разнице во времени. Это полный факап!

Пока думаю, как поостроумнее отписаться, прилетает еще одно сообщение:

«Весь день сегодня думал о тебе. Рад, что ты написала. Как жизнь, Маха?»

Мои пальцы дрожат, в глазах пелена. Николас буровит что-то – я не слышу. Мне Котя пишет, что может быть важнее?