Текст книги "Особенный. В твоих руках (СИ)"
Автор книги: Натали Эклер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Я хотела, и сейчас хочу. Но мне страшно до стука в висках. Трогаю то лифчик, то трусы. Никак не могу решить, что первое снять.
– Отвернись, пока войду, – прошу смущенно.
Макс усмехается, но просьбу выполняет. Я за секунду раздеваюсь, за вторую забегаю в воду. Она и правда теплая, но я бы и в холодную влетела, не раздумывая. Так стыдно, что все возбуждение на нет сошло, кажется.
Но это мне только кажется.
Максим подплывает сзади, подхватывает и прокручивает меня. Так ловко и быстро, что голова кружится. Я вцепляюсь в его плечи, обхватываю бедра ногами, прижимаюсь и не дышу. Мы же голые совершенно, в воде это иначе ощущается, острее как-то.
– Скромница моя, – улыбается Макс. – Покраснела-то как...
Я не просто покраснела, я огнем полыхаю. Вся целиком, и вода не помогает.
А Макс снова целует. Нетерпеливо, вкусно. И ласкает приятно. Губы у него соленые, руки горячие, сердце бьется громко и часто. Мое не отстает, кровь гоняет с ненормальной скоростью. Я трепещу вся, задыхаюсь от желания.
– Что же мы делаем? – спрашиваю как-то обреченно.
– Любим друг друга, – отвечает Макс, и я чувствую его в себе.
Нет больше никаких сомнений, тревожных мыслей, страхов... Ничего нет.
Мы любим друг друга.
Глава 30
От универа до дома Максима двадцать минут пешком, но я еду на троллейбусе и буду через пять. Волнуюсь. Кручу в руках пакет-маечку с голубыми цветочками, в нем булочки из университетской столовки. Макс только прилетел и наверняка не завтракал, а они еще теплые, вкусно пахнут ванилью и корицей.
Мы не виделись два с половиной дня, а я соскучилась до легкой степени безумия. В голове с утра только одна мысль: «Скоро увижу его! Скоро увижу!»
Через двор почти бегу, забыв про каблуки, от которых за год совершенно отвыкла. Порывы ветра спутывают волосы и поднимает юбку. Она короткая и солнце-клеш, приходится придерживать руками. Не по погоде я оделась, зато красиво, для него.
В подъезде после улицы темно и душно. Он еще хранит тепло лета, которое уже ушло. Это было лучшее лето, оно подарило мне Макса.
С того вечера на море мы практически не расставались. Несколько дней совсем не выходили из квартиры. Заказной пиццей питались и душ принимали вдвоем, боясь оторваться друг от друга. С катушек слетели на пару.
Потом началась учеба, пришлось вернуться домой. Я прибегала к Доронину после или вместо пар, но вечером уезжала. Пока мама и Слава не умотали в санаторий, выдав мне карт-бланш на взрослую жизнь. С прошлых выходных я ночую у своего парня.
Скрипучий лифт поднимается медленно, мой пульс за это время взлетает до предела. Поправляю юбку, волосы. Ветер всю укладку растрепал, но и пусть, зато на мне белье сегодня кружевное, это важнее.
Дверцы разъезжаются – сердце замирает. Я собиралась уйти после второй пары, но сбежала с первой. Хочу поскорее увидеть его и обнять, почувствовать тепло его тела. Я помешалась на Максе Доронине.
Он летал в Москву забирать документы для вывоза Маши. Мы круглосуточно были на связи, слали друг другу фотки и бесконечные смайлики, а перед сном болтали по видеосвязи, но я все равно скучала и переживала. Вчера не выдержала и спросила, виделся ли он с Кариной. Сказал, что нет и не планирует до отлета в Австралию. Я заставила себя поверить. Глушу ревность в зачатке, иначе у нас ничего не получится.
На ватных ногах подхожу к знакомой двери и прислушиваюсь. Макс предлагал в его отсутствие ночевать в этой квартире, но я не решилась и не взяла ключи. Тихонечко стучусь. В это время дня мой деловой парень проводит рабочие созвоны по видеосвязи, я не хочу ему помешать.
Максим открывает почти сразу, с ноутом в руках и наушником в ухе. Глянув мельком, коротким кивком приглашает войти и уходит в комнату. У него важный звонок, это понятно по напряженной спине.
Стараясь не стучать каблуками, прохожу на кухню. В своей Австралии Доронин привык не разуваться дома, я следую его правилам.
Макс с бешенной скоростью тараторит за стенкой по-английски. Судя по интонации что-то доказывает. Он взрослый и умный, у него миллионный бизнес, а я заурядная студентка, ведущая убыточный блог. Все что умею – танцевать, но не Плесецкая и даже не Волочкова. Сегодня же запишусь на онлайн-курсы личностного роста. Нужно соответствовать, я буду стараться.
Включаю чайник и выкладываю булочки на тарелку, непроизвольно подслушиваю разговор. Что-то понимаю, что-то нет. Надо написать репетитору по инглишу и возобновить занятия. Раньше я на них халтурила, теперь буду выкладываться на сто двадцать процентов. У меня ого-го какой стимул появился!
Перед отъездом в Москву Доронин рассказал и наглядно показал мне, как видит наше будущее. Сделал небольшую слайд презентацию, в которой, по сути, уговаривал меня продолжить отношения, встречаясь на нейтральных территориях.
Я обалдела от подачи и от самого предложения, попросила время подумать. Тогда Макс показал мне финальный слайд в виде сердечка с моим именем внутри. Под ним была подпись: «Ты – лучшее, что случалось со мной в жизни, я не хочу тебя потерять».
В тот момент мне хотелось запрыгнуть на него, расцеловать и сказать, что люблю больше жизни, но я сдержалась.
Эти два дня много думала. Не видеть его месяцами, встречаться тайно в каких-то азиатских странах, продолжать обманывать маму, жить двойную жизнь... Это будет непросто, но я готова. Я не просто не хочу его терять, я этого до ужаса боюсь.
Чай уже заварился, булочки остыли, а Макс все болтает. Теперь он шутит, смеется со своим далеким собеседникои или собеседницей. Разговор вышел из деловой плоскости, но никак не закончится. Одну из шуток о старых пердунах в правительствах я понимаю и радуюсь, что не совсем тупая.
Нарезаю кубиками сыр, поливаю его медом и смеюсь тихонечко себе под нос. Мне с первого дня интересно с этим наглым австралийцем, мне с ним во всех смыслах хорошо. Если б не его фиктивный брак, все было бы просто идеально.
В квартире становится тихо.
Я достаю и ставлю на стол чашки, когда Макс заглядывает на кухню и присвистывает:
– Ох ничего себе!
У меня улыбка на все лицо. Это мой первый завтрак для него после тех шедевральных оладушков, которые жарила здесь, кажется, сто лет назад.
– Как долетел? Я принесла булочки, нашла в холодильнике сыр. Ты же голодный?
– Еще какой! – Макс проводит по мне взглядом, тоже улыбается. – От такой сладкой первокурсницы ни за что не откажусь.
Он на меня надвигается, я хихикаю и пячусь.
– Не знала, что в Австралии питаются людьми. Или это только миллионерам позволено?
– Им много что позволено, но я такой себе миллионер, из бедных, – отшучивается Макс.
Он не из тех, кто кичится богатством. Свой первый миллион считает жалким, у него грандиозные цели, деньги в которых – лишь инструмент.
– Такой себе, согласна. Даже на штаны не хватает, – прыскаю, оглядывая его с ног до головы.
Прикид у него чумовой: снизу кеды и трикотажные шорты, сверху идеально отутюженная белая сорочка для важного онлайн-собеседника. Или все же собеседницы?
Макс подходит почти вплотную. Руками не трогает, глазами пожирает. Я себя очень сексуальной чувствую под этим его взглядом.
– Ты с кем сейчас разговаривал? – прищуриваюсь. – Хорохорился прям, шуточки шутил…
– С главным инвестором новой фермы. Классный мужик. Простой, несмотря на свои даже не миллионы, а миллиарды.
– То есть ему на штаны хватает? Познакомишь нас?
– Ни за что! Вдруг ты меркантильная и сбежишь к нему от меня.
– Он высокий синеглазый шатен с улыбкой бога, у него крутая татуха и в тех самых штанах восемнадцать сантиметров?
Макс улыбается и качает головой:
– Что у него в штанах – я не в курсе. Но ему за пятьдесят, он не высок и слегка лысоват.
– Тогда у него нет шансов, – развожу руками.
Доронин смеется и сгребает меня.
– Соскучился, – выдыхает в шею. – Капец, как по тебе соскучился. Сожрать готов! Где ты взяла эту развратную юбку?
– Купила вчера. Специально для тебя. Ее можно не снимать.
– Ты сейчас договоришься, Лиза, – предупреждает грозно, прикусывая щеку.
– И что ты мне сделаешь?
– Трахну прямо на столе, – отвечает абсолютно серьезно.
Между ног от его слов горячо становится. Я превращаюсь в извращенку, это побочный эффект Максомании.
– Ты мне снился сегодня, – шепчу, сминая пальцами гладкую ткань его рубашки.
– Сон был эротическим? – его голос понижается, руки спускаются и задирают юбку. Я мотаю головой. – Порнографический? – он резко сжимает мои ягодицы.
– Мы просто целовались! – смеюсь.
– Как это – просто?
Макс отстраняется и резковато обхватывает рукой шею. Смотрит в глаза ровно секунду, но мне ее хватает, чтобы вспыхнуть.
Его губы впиваются жадно, язык вторгается нагло и глубоко. Неожиданно очень. Я бы вскрикнула, но не могу. Отвечаю. Губами, руками, телом… Каждой клеточкой своей отвечаю Максу.
Безумно соскучилась! Безумно его люблю!
– Примерно так целовались?
Он отпускает мои губы, но не шею. Ее держит и поглаживает.
То ли от счастья, то ли от нехватки кислорода в глазах узоры, как в детском калейдоскопе. Радостные и цветные, а по телу тепло волнами. Я тянусь губами:
– Не успела сравнить.
Макс сжимает меня в объятиях и снова целует, еще жарче. Я дурею от его напора. Хаотично трогаю спину, плечи, шею... Возбуждаюсь так быстро, что дрожу.
Его руки снова под юбкой, пальцы ласкают. Нежно, в то же время настойчиво. Калейдоскоп быстрее крутится, узоры мелькают. Страсть бывает разной, сегодня она яркая. Накрывает сумасшествием, уже знакомым, не пугающим.
– Сладкая, красивая... девочка моя, – хрипит Максим, влажно зацеловывая шею. – Хочу тебя, сильно.
Нас трясет синхронно, мы на грани. До дивана не дойдем, до спальни – и подавно.
– Трахни меня. Прямо здесь, – прошу дерзко.
Не смущаюсь нисколечко. Это во мне похоть говорит, концентрированная до острой нужды, до адской жажды. Утолить ее – способ один.
Макс меня разворачивает, нажимает рукой ниже лопаток. Я упираюсь в стол животом, прогибаюсь. Чувствую, как кружево сползает по бедрам и остается в области коленей.
Плавный толчок, следом еще один, неглубокий. Макс церемонится со мной, а я умираю, как хочу большего. Прогнувшись в пояснице, делаю движение навстречу. Он понимает, резко входит глубже. Я приглушено вскрикиваю, хватаюсь руками за стол. Булочки подпрыгивают на тарелке, крышечка заварника стучит... Калейдоскоп как центрифуга крутится, сбивая узоры в яркое месиво...
Мы друг друга любим.
О том, что мы опять не предохранялись, я вспоминаю только в ванной.
Когда выхожу после душа, Макс лежит на диване и тянет ко мне руки. Обнимашки после секса – это обязательный ритуал. Затянув полотенце покрепче, я подхожу и ложусь рядом.
– Мы разбили чашку, – вздыхаю.
– Да и хрен с ней, – весело усмехается Доронин. – За такой секс весь сервиз перебить не жалко.
– Мне очень хорошо с тобой, – прижимаюсь и целую его в плечо.
Постоянно повторяю эту фразу, никогда не устану.
– Ты моя девочка, моя любимая, – он играет моими волосами, перебирает их пальцами. – У нас должно получится.
Я лежу, затаив дыхание. Нереально хорошо рядом с ним, невозможно прекрасно. Никто и ничто не помешает нам любить друг друга.
– Когда ты улетаешь? – спрашиваю и зажмуриваюсь. Я видела билеты на комоде, но не смотрела на число. Страшно узнать эту дату.
Макс выдерживает долгую паузу.
– В следующую пятницу.
Жмурюсь сильнее, но уже поздно. В голове запускается таймер обратного отчета.
– Всего неделя осталась, – вздыхаю.
– Я и так задержался, Лиз. Там много дел накопилось.
Макс обнимает крепко, целует в висок. Я вбираю в себя тепло его тела, тону в его запахе. Растворяюсь в его руках и молю время хоть немножечко притормозить, пока мы еще вместе.
Глава 31
– Твою мать! – смачно выдает Нечаева, с грохотом ставя чашку на блюдце. – Женат таки козлина!
Оглядевшись по сторонам, я виновато улыбаюсь женщине за соседнем столиком. Лера в своем репертуаре – на всех вокруг плевать.
– Фиктивно женат, – напоминаю шепотом, добавляя ложечку меда в чай.
– Ага! Это ты маме своей расскажи, из меня делать дуру не надо. Он хоть миллионер или это тоже брехня?
– Он не врет, Лера. Я брачный договор читала.
– Заверенный нотариально?
– Нет, конечно. Он же нелегальный, – поясняю спокойно, помешивая чай. – У них и настоящий есть, но там больше про имущественные вопросы, а в этом прописана суть фиктивного брака. Это секретный договор.
– Ты реально такая наивная или придуриваешься? Он же эту бумажку специально для тебя нарисовал.
– Чушь какая! Зачем?
Лерка пожимает плечами и задумывается. Я достаю ложечку из чая и кручу ее в руках. Уже жалею, что рассказала. Мы давно не виделись, мне захотелось поделиться, а она так странно реагирует.
– Может, он с Костей на тебя поспорил, а может, из принципа решил трахнуть. Получить награду за твое спасение. Ты ж его не знаешь. Вдруг он псих? Манипулятор или абьюзер…
Я напрягаюсь. Сжимаю пальцами чайную ложку так, что она гнется. Мое доверие Максу основано на чувствах. Никогда не думала, что у него может быть какой-то скрытый мотив. Но Лера выдала несколько, и я уже кручу их в голове.
Нет, я не буду думать плохо о своем парне. Нечаева судит о людях в меру собственной испорченности, у меня есть собственное мнение.
– Макс нормальный, я достаточно его знаю и люблю! – признаюсь на эмоциях. – Зачем ты говоришь о нем гадости? Он ведь нравился тебе? Что изменилось?
– Ничего он мне не нравился! – возмущается подруга, встрепенувшись. – Всегда казался ненормальным, а оказался еще и женатым. Не раскусила я его, подвело чутье, – разводит руками. – Кстати, кто его жена? Блогерка, говоришь?
Я бросаю ложку и хватаюсь за телефон. Открываю профиль Карины в самой пафосной из соцсетей и поворачиваю экран.
– Зачем ты мне Рину показываешь? – не понимает Нечаева.
– А это и есть фиктивная жена Максима. Карина Фаросян.
У Лерки лицо вытягивается, в глазах бешеный блеск появляется.
– Да ты гонишь! – восклицает она изумленно, выхватывая у меня телефон. – Почти четыре миллионов подписчиков, лицо люксовых брендов и икона стиля Рина Фаро – жена твоего Доронина?! Охренеть! И ты веришь, что он женился на этой красотке фиктивно? Ты совсем ку-ку, Бережная?
Лера крутит пальцем у виска, а я мысленно ругаю себя за повышенную болтливость. Вот уж кому не нужно было знать всех подробностей, так это Лере. Но я уже лоханулась.
– У меня нет оснований не верить ему, – произношу с гордостью и делаю глоток зеленого чая с жасмином.
– Она же звезда! Ты посмотри, какая у нее кожа. Я смотрела эфир, в котором она рассказывала, что в детстве бабушка купала ее в специальном отваре трав, который очищает кожу и делает ее блестящей. Там состав секретный, она его продает.
– Помогает? – спрашиваю со смешком.
– Я еще не покупала, но думаю. У меня не самая плохая кожа, но такого блеска нет и близко.
– Купи хайлайтер – будет.
– Думаешь, брешет? Типа рубит на туфте бабло?
– Это бизнес, часть ее работы, – дергаю плечом и пью свой чай.
Мне не хочется говорить о Карине плохо, и хорошо не хочется. Я о ней ни говорить, ни думать не хочу.
– Классная у нее работа. Ходишь себе по салонам, разъезжаешь по съемкам. С тобой все носятся, подарочки дарят. Знаешь, Ветка, вот не в обиду тебе, но Рина охрененная. Не абы на ком женился твой Максим. Правда о нем она ничего не рассказывает. Только пост написала, что вышла замуж и безмерно счастлива, но подробностей не будет. Вот он! – Нечаева тычет мне фотку со свадебным рукопожатием и обручальными кольцами на пальцах. – «Я встретила своего человека, люблю, любима и знаю, что это навсегда», – цитирует слова Карины под фото.
– Навсегда, – усмехаюсь и отворачиваюсь. – Это даже не его рука на фото. Сплошная фикция.
– Почему не его? Он просто снял кольцо.
– Я его руку из тысяч узнаю.
Про себя добавляю: «Как и запах его тела, и вкус его поцелуя».
У кого навсегда, так это у меня.
– Вляпалась ты, подруга, – качает головой Нечаева. – С такой женой соперничать нереально. Вы же и рядом не стояли, уж прости.
– А ты умеешь поддержать, – иронизирую с грустью, подливая в чашку чай из чайничка. Его приятный аромат хоть как-то скрашивает разговор, ставший для меня малоприятным.
Мы с Кариной совершенно разные. Она выхоленная брюнетка, блестящая, как Ким Кардашьян. На ее фоне я бледная и слишком натуральная, кажусь серой мышкой, которой никогда себя не считала.
– Нос только не вешай! – бодро советует Лера. – Она всю себя сделала: филлер, ботокс, татуаж, кератин... Губы подколоты, скулы натянуты. Грудь тоже не своя, естественно. Все очень профессионально сделано, но при наличии бабок так любая сможет. И ты не исключение. Сбей с Доронина бабла побольше и через год будет в твоем блоге пять миллионов. Ты же еще и танцуешь у нас.
– В смысле, сбей бабла? – уточняю и чувствую, как закипаю.
– А что ты зенки вытаращила? Знаешь, сколько твоя девственность стоила? – спрашивает Нечаева настолько громко, что я испугано озираюсь. – Ты могла поднять на ней до десяти штук баксов! Прибавь сюда за каждый трах по соточке, умножь на два за моральный ущерб и выстави счет. Нет, лучше на три умножай. Ты же Красовского бросила из-за него. Не переживай, этот кобель заплатит! Только сделай это до его отъезда…
Лера говорит с выражением, активно жестикулирует. Раскладывает по полочкам, как правильно бабло из мужиков выбивать. С каждым ее словом во мне зреет протест, сдерживать который я не в состоянии.
– Прости меня за мой французский, но ты ебанулась, подруга? – грубо перебиваю, не желая дальше слушать этот бред. – У нас любовь, какие на хрен соточки за трах? Где ты вообще взяла эти расценки? Как тебе в голову пришла такая хрень?
Вывалив это, я громко выдыхаю. Женщина за соседним столиком демонстративно просит счет. Мы встречаемся с ней глазами – и я ставлюсь пунцовой. Она с мальчиком школьного возраста делает уроки, а я матом крою. Никогда не выражалась на людях так грубо, а тут вырвалось.
– Любовь? Ты что-то путаешь, Вета. Трахаться с женатым мужиком – это блядство, – гаденько улыбается Лерка.
Я закусываю губу и опускаю веки. Хочется послать ее на хрен, встать и уйти, но я сижу. Мне всегда было важно знать, что обо мне думают другие. Вот оно – мнение со стороны, получите и распишитесь. У мамы будет не лучше, у Ники, думаю, тоже. Ни одна замужняя женщина не одобрит отношения с женатым.
– Все не так, как тебе видится, Лер, – говорю, потупив взгляд. – Максим с Кариной не живет и не спит.
– Они все так говорят, – цокает Нечаева. – Все женатики на словах не трахают жен и вот-вот подадут на развод.
– Макс разведется только через два года, он не обещает мне того, что сделать не может. Я приняла его ситуацию, мы решили продолжить встречаться. В ноябре я лечу на Бали, он тоже туда прилетит. Мы уже взяли билеты и забронировали отель. Макс на год вперед распланировал наши встречи на разных островах в Индийском океане. Там шикарные локации для съемок, для моего блога. Он пообещал помочь мне раскрутить его, сделать доходным бизнесом. У нас отношения, Лера!
Мне не стоило рассказывать все это, но я чувствую себя облитой грязью и пытаюсь как-то отмыться.
– Так Доронин тебя в содержанки взял? Что ж сразу не сказала?
Лерка будто радуется, а я не понимаю, чему именно.
– Что значит «в содержанки»?
– Ну раз он бабки в тебя вкладывает и на год выписал в постоянки – это содержание называется. Сколько в месяц платит?
Я подвисаю. Судорожно пытаюсь вспомнить, каким модным словом называется проституция. Не «содержание» вроде, как-то иначе.
– Ничего не платит.
– А на что ты жить собираешься?
– Работать буду. Меня Ника к себе берет с малышами заниматься. Я онлайн уроки начала записывать. А еще мне в клипе у известного рэпера предложили сняться, уже репетирую.
– Это все хорошо, – кивает Лерка. – Доронин тебе платить совсем не планирует?
– Почему он должен мне платить? Я не проститутка, не эскортница какая-нибудь! – выпаливаю, резко вспомнив вылетевшее из головы слово.
Женщина за соседним столом складывает школьные тетради в рюкзак и идет рассчитываться к стойке, не дожидаясь счета. Она устала вынужденно слушать наш дичайший по своей сути разговор и не хочет, чтобы сын нечаянно подцепил ругательство. Ему на вид лет восемь, самый возраст для плохих слов.
– Да уж, – вздыхает Лера. – До эскорта тебе, как до Китая раком. Туда идут бабы умные, а ты собираешься бездарно слить два года на женатого мудака. Снимай лапшу с ушей, подруга, вот тебе мой финальный совет.
– А я его не просила, – огрызаюсь, чувствуя, как настроение катится к чертям.
Лера крутит в руках чашку от капучино и обиженно сопит, я рассматриваю тортики в витрине. В детстве мы с ней любили эту кондитерскую, часто приходили с родителями. Тут делали нежнейший «Наполеон», теперь он сухой и слишком сладкий. Взятый на двоих кусочек остался недоеденным.
– Жаль, что тут не наливают, – сетует Нечаева, хотя сама предложила встретиться в этом кафе. – Сейчас бы взяли по шампусику и выпили с тобой мировую.
– Можем выпить лимонад, у меня через полчаса тренировка. Но мы не ссорились, чтобы мириться. Просто поспорили, взгляды разные.
Мой тон почти ровный, я успокоилась.
– Не обижайся на меня, Ветка, – просит Лера. – Я не верю таким, как Доронин. Он эгоист, по трупам пройдет, если это ему надо. Хоть стреляй, не верю!
– Давай тогда закроем эту тему, – предлагаю миролюбиво. – Ты о чем поговорить хотела?
Лера позвонила мне спустя месяц полной тишины, сама попросила о встрече. Я уж было решила, что нашей дружбе пришел конец, но оказалось, что она утопила телефон и долго была без связи, восстанавливала контакты.
– У меня проблемы. Родаки финансов лишили. Полностью, прикинь! Я искала работу, но без опыта никто не берет, – вздыхает она.
– Вот блин... А я гружу тебя своей любовью, – тоже вздыхаю. – Тебя из дома выставили?
– Нет, жить пока разрешили, но по их правилам и жесткому режиму. Никаких дискотек, поздних возращений, алкоголя…
Лерка недовольно закатывает глаза, а я думаю, что родителей ее можно понять. Ей скоро двадцать, она сидит у них на шее и в клубах околачивается едва ли не каждую ночь.
– Какого плана работу ты ищешь? Давай, я у отчима спрошу, в приюте и в студии у ребят поспрашиваю.
– Да я в общем-то уже нашла. Это что-то типа моделинга на одной платформе. Она еще новая, но само направление очень перспективное.
– Будешь что-то рекламировать?
– Угу! В основном, свое голое тело.
Я в очередной раз за разговор подвисаю, не понимая о чем речь.
– Тебе предложили стать ню-моделью для какого-то журнала? Каталога белья?
– Ты не поняла. Я буду сама себя снимать и выкладывать это на один сайт. Мне будут платить за то, чтобы посмотреть эти фото и видео.
– Видео? – переспрашиваю. – Это что, порно?
– Да нет же! – смеется Лера. – Хотя о карьере порно актрисы я тоже подумываю.
У меня мороз по спине. Лерка отчаянная, я всегда это знала, но не думала, что насколько.
Дальше Нечаева подробно рассказывает мне о новой платформе, у которой есть приложение и уже миллионы пользователей. Там можно создать закрытое сообщество и постить откровенный контент, за просмотр которого участники будут платить тебе определенную сумму раз в месяц.
– Это как абонемент в театр? – уточняю, ошарашенная новыми веяниями.
– Ага! Что-то общее есть, – хохочет Лерка.
Веселит ее моя растерянность. Я же чувствую себя ханжой из прошлого века. Даже представить не могу, как можно голышом кривляться на камеру. Да еще и за деньги! Ужас.
– Для старта мне нужно пару-тройку штукарей. На технику, реквизит разный, на рекламу. Это как блог, вложения те же, – поясняет Лера деловито. – Сможешь занять?
– Откуда у меня, Лер? Ничего еще не заработала, у мамы денежку беру.
– У тебя же от отца осталось что-то, ты мне рассказывала.
– Ты про счет? Так он еще заблокирован, до декабря по договору. Но я могу у Макса спросить. Сколько точно нужно?
– Он мне не даст, даже не спрашивай, – отмахивается Нечаева.
– Почему? Мне же на блог дает.
– Тебя он трахает, Ветусь. А я… Проехали, короче. В других местах поищу. Мир не без добрых людей, так говорят.
Нечаева сникает, мне ее жалко становится. Занятие она выбрала отвратительное. На что только люди не идут от безысходности! Сама я ни за что не стала бы заниматься таким. Уж лучше туалеты мыть.
На телефон падает сообщение от Макса. Он уже рядом, мы договаривались встретиться и вместе пойти в студию.
– Максим будет здесь через минуту, давай все же спросим у него.
Я беру Лерку за руку, легонько сжимаю. Хочется помочь ей, бедолаге. А она вдруг в лице меняется и за сумку хватается.
– Не нужно, Вет. Правда, не стоит, я сама найду, – тараторит, подскочив со стула. – У меня это… прокладка протекла. Я в туалет, срочно. Заплатишь, ладно?
– Конечно. Ты беги, мы подождем. А вон и Макс, – киваю на окно, заметив в нем знакомую фигуру.
Лерка дергается, оборачивается.
– Не надо ждать, у тебя же тренировка. А у меня это… живот прихватило. Это надолго. На связи, короче! Пока!
Чмокнув меня в щеку, она уносится к туалетам и разминается с только что вошедшим в кафе Максом.
