Текст книги "Особенный. В твоих руках (СИ)"

Автор книги: Натали Эклер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Глава 21

Выйдя из ресторана, мы попадаем под дождь. Он летний и теплый, только начинается. Крупные капли глухо падают на еще сухой асфальт, прибивают пыль. Под таким дождем сложно намокнуть, но мы бежим к такси почти квартал и успеваем.

В салоне такси темно и прохладно. Мы с Максом сидим рядышком, жмемся друг к дружке и часто дышим. Запыхались. У него по виску и по щеке стекают дождевые капли, и я хочу их смахнуть. Он ловит мои пальцы, прижимает их, потом целует. Так нежно, что я задыхаюсь и сама к нему тянусь.

Вспышка встречных фар освещает салон, наши взгляды сталкиваются – и все вокруг перестает иметь значение. Мы совершенно забываем, что в машине не одни. Целуемся самозабвенно, потеряв счет времени.

У моего дома Макс быстро рассчитывается и отпускает такси. Решительно выходит в дождь, тянет меня за собой.

Ливень – стеной. Я пищу и срываюсь к двери, под козырек. Там Максим сгребает меня и жадно целует, а я нетерпеливо отвечаю. Обнимаю, жмусь к нему.

К черту все сомнения!

Страсть. Бешеная, безумная, болезненная. Нарастает как лихорадка.

Набирая код, промахиваюсь с цифрой. Дважды! Руки дрожат, да что там руки – все тело ходуном.

Макс не отпускает мои губы и сжимает плечи. Они мокрые от дождя и горят под его пальцами. Я вся горю, стону ему в рот. Это какое-то сумасшествие.

Мы вваливаемся в лифт. Я не могу нащупать нужную кнопку, приходится прерваться. Макс обнимает сзади, влажно целует в шею за ушком. Я снова задыхаюсь от его нежности, цепляюсь пальцами в руки, что ведут по бедрам, задирая платье.

Низ живота пульсирует так, что мне больно. А телу жарко. И платье снять хочется, и кожу содрать. Макс зацеловывает шею и трогает, касается везде… Я в зеркало вижу, как скользит ладонями по животу и по груди. Его руки на моем теле кажутся огромными... Они сильные, с заметными венами и замысловатыми узорами. Боже! Я с ума схожу от красоты его рук.

– У меня дома никого, идем, – говорю решительно.

От лифта до двери пять метров, мы их пройти не можем. Целуемся, как чокнутые, языки друг у друга во рту. Макс прислоняет меня к стене, толкается бедрами. У него там твердо, а в глазах тьма. В ней пропасть хочется. Безумно хочется!

Пока ищу ключ в сумке – лифт уезжает. Розы на пол падают. Я наклоняюсь, поднимаю и снова их роняю. Руки слабые, ноги ватные, а в голове всего одна мысль: «хочу, хочу…дальше, больше!». Потряхивает от желания. Куда же этот ключ запропастился?

Лифт едет вверх. Интуиция подсказывает, что на наш этаж. Хватаю Макса за руку, увлекаю вниз по лестнице. Между пролетами замираю и прижимаю палец к губам.

Звук разъезжающихся дверей, шаги…

– Света, у нас тут цветы на пороге…

Это голос отчима, не обманула интуиция.

– Ой, какие красивые, – восхищается мама. – Наверное, Илюша приходил, а дома никого не было.

Эх, мама, не вовремя ты вспомнила Красовского.

– Соседи? – спрашивает Макс после хлопка входной двери.

Его губы на моей шее, руки сжимают поясницу.

– Мама с отчимом вернулись, – вздыхаю, зарываясь пальцами в его мокрые волосы. Они гораздо жестче, чем у Ильи, мне приятно их трогать.

Макс смотрит мне в глаза. Взгляд бешенный. Обхватывает пальцами мое лицо, ведет ладонью вниз по шее. Он то нежный, то чуточку грубый, но мне нравится все, что он делает. До одурения нравится!

– Едем ко мне, – решает он и достает телефон.

Я поднимаю ногу, обвиваю его ей. Движение неосознанное, внизу живота так сильно пульсирует, что терпеть не могу.

– Что ты творишь... – стонет Макс, впиваясь в мои губы.

Тянет меня в угол, где темнее. Вжимает в стену, одним рывком задирает платье.

Он крупно дрожит, я тоже. Никогда настолько сильно не возбуждалась. Его ладонь поднимается по бедру и накрывает треугольник трусиков. Они белые и хлопковые, самые обыкновенные. Я ведь не готовилась, ничего такого не предполагала.

Макс захватывает мои губы, грубо врывается в рот языком. Внизу тоже не нежничает, вжимает руку и трет. Мне нравится до звездочек в глазах. Я зажмуриваюсь сильно-сильно, а они все равно сыплют. Всхлипнув, приподнимаюсь на носочки и отставляю ногу, чтобы было удобнее.

– Лиза, девочка моя… – выдыхает Макс и сдвигает край белья.

Я там горячая и мокрая, но мне почему-то не стыдно и совсем не страшно. Боюсь я только того, что по какой-то причине все это закончится. Я тогда умру, кажется.

– О боже, Максим…

Прошу нелепо, но он понимает. Пальцем внутрь меня проникает и ритмично им двигает, большим на клитор давит. Меня дугой выгибает. Я не раз сама себе так делала, но у него это лучше получается. Примерно раз в сто! Чувствительность в том месте просто аномальная, с каждым касанием усиливается. Я насаживаюсь на его руку и жалобно скулю.

Ничего не вижу и не слышу, концентрируюсь на ощущениях. В какой-то момент их становится невыносимо много. Настолько, что из меня стоны рвутся. Я вся в оголенный нерв прекращаюсь, вибрирую, извиваюсь… Не контролирую себя. А потом будто взрываюсь и падаю в бездну с миллиардами звезд. Лечу…

Ох, как я ошибалась, думая, что до этого у меня были оргазмы. То, что это первый, понимаю только, когда мозг включается. Его на время закоротило.

– Умничка моя, сладкая, красивая, – приговаривает Макс, зацеловывая.

Руку не убирает, прижал и держит меня там, а у самого взгляд ненормальный, он им по мне блуждает. Я понимаю: хочет меня безумно, даже сильнее, чем я его.

Восторг от этой мысли! Он будет любить меня, будет! Откуда-то я точно это знаю.

Опускаю руку, расстегиваю пуговицу на поясе его брюк. Макс их приспускает и дергает вниз резинку боксеров. Глянув туда, я нервно сглатываю. Если моему первому разу суждено случится в подъезде, то так тому и быть. Лишь бы с ним.

– Наверное, нужен презерватив? – произношу дрожащим голосом.

– Обхвати его рукой, – просит Макс.

Я слушаюсь. Мамочки, какой у него большой. Как же он в меня поместится?

Даю себе установку не думать об этом. Прижимаюсь и трусь щекой о колючий подбородок, пальцы слегка сжимаю. Тело током пробивает от того, что чувствую.

– Так?

– Сильнее, не бойся, – хрипит Макс, обхватывая мою руку своей. – Вот так…

Он довольно сильно жмет и двигает резко, с каждым разом жестче, быстрее. Губами мои губы ловит, прикусывает их и рычит. Теперь и он вибрирует изнутри, глаза прикрывает от удовольствия. Чувственный и красивый такой, что у меня ком в горле.

Я его люблю. Люблю так, как никого и никогда не любила и полюбить не смогу. Это я тоже откуда-то знаю.

Глава 22

«Доброе утро, крошка Элли? Как тебе спалось?»

Это всего лишь сообщение, а я забываю, как делается вдох. От него же!

«Доброе. Прекрасно, а тебе?»

Пальцы дрожат, перед глазами картинки прошлого вечера. Его руки, губы, глаза... Вспышками, вспышками! Дурманящие запахи, касания, стоны… Божечки. Я точно чокнулась. Хотела отдаться ему прямо в подъезде, но у него хватило ума не воспользоваться моим помешательством.

«До рассвета не спал. Мучался, без тебя»

Сердце тук-тук, в животе те самые бабочки. Не могу сидеть на месте. Спрыгиваю с кровати, к окну подышать. На улице снова поливает. Я люблю его, люблю! Не дождь – Максима, конечно же!

Пишу: «Мне жаль, не хотела лишать тебя сна». Перечитав, удаляю вторую часть. Это неправда, я хотела. И ночью, и днем быть в его голове хотела. Мечтала, чтобы он с ума сходил, без меня.

«Мне жаль, что не смогла поехать», – добавляю грустный смайлик.

Он звал к себе, уговаривал, но я не смогла придумать, что сказать маме. Нечаеву подключить не удалось, она опять не взяла трубку.

«Мы бы не спали вместе, я бы тебе не дал», – приходит от Макса.

Следом прилетает подмигивающая рожица.

Я хочу так спать, чтобы «не спать» с ним, но ответить этим каламбуром не решаюсь. И смайлик подходящий не нахожу.

Макс не дожидается ответа и выходит из сети. Я открываю его фото в приложении на весь экран. Он на нем в авиаторах и белой рубашке с закатанными рукавами. Выглядит – отпадно! Я не встречала людей красивее. Ни в жизни, ни в кино. Он самый-самый!

Мама на кухне болтает с кем-то по телефону. Я не вслушиваюсь, падаю на кровать, зарываюсь лицом в подушку. Она Максом пахнет. Мне везде его запах чудится, у меня Максомания.

Надо сходить в душ и надеть чистое белье. Завалилась спать, в чем была, только платье мокрое стянула. Маме сказала, что сильно устала, лишь бы избежать ненужных разговоров. Мысленно все еще с Максом была, и до сих пор с ним. На фотку его пялюсь и вспоминаю, как смотрел, целовал, ласкал…

Ух, как это было! Страстно, откровенно. Провожу пальцами по губам, вспоминая. Трогаю шею, сжимаю грудь. Макс ее тоже сжимал, а я даже не стеснялась. Совсем стыд потеряла.

Телефон пиликает входящим сообщением.

«Пришли мне фото своего завтрака»

Я три раза перечитываю. Пфф! Еще чего выдумал!

Идея рождается быстро, от того и кажется гениальной. Нахожу в бельевом ящике черные кружевные трусики, надеваю. Ложусь и делаю фото. В кадре только бедра и моя рука, зажатая между ними.

Выдыхаю. Отправляю.

Макс просматривает и набирает. Я с перепугу отбиваюсь, следом удаляю фотографию. Он присылает мне скриншот своего экрана с этой фоткой – успел сохранить.

«Знал, что струсишь. Возьми трубку»

Снова набирает. В этот раз я отвечаю.

– Такси за тобой выехало, маленькая провокаторша, – звучит вместо приветствия.

– Какое такси? Я никуда не поеду! – смеюсь.

– Почему? Не хочешь меня видеть?

– Очень хочу!

Выпаливаю и тут же жалею. Ну кто так делает? Это ж неприлично! У нас все только начинается, а я уже на все согласна.

Вчера мы никак не могли распрощаться, долго еще обнимались и шептались на летнице . Макс шутил, что вынужденно стал со мной подростком, признался, что никогда не занимался таким в подъезде. Так и сказал: «Впервые крышу снесло». Я тихонько про себя порадовалась.

– Приезжай. Я капец… соскучился. Думаю о тебе постоянно.

Голос у него низкий, приглушенный. Пробирает от него. Я и хочу его видеть, и волнительно до дрожи.

– У меня не получится, Максим. Мама попросила сходить с ней на УЗИ, а потом у меня процедуры.

– А ко мне Машка от тетки возвращается. Обещал ей вечером шоппинг. Давай с нами?

Блин. Я и забыла о сосуществовании ванильной Маши.

– Считаешь, это нормально? В смысле, твоя сестра не удивится, что я с вами пойду.

– Да хоть бы не оглохнуть, когда она от счастья пищать начнет. Ты же ее кумир, Елизавета Бережная, – напоминает фразу, сказанную Машей во время нашего знакомства.

Все-то он помнит.

– Была, – поправляю. – Я была ее кумиром.

– И дальше будешь. И моим станешь, если поможешь выбрать ей кроссовки. Или кеды. Она сама не знает, что хочет. Возраст идиотический, никаких нервов не хватает!

– Ты брюзжишь, как старый дядька.

– Что я делаю?! – переспрашивает возмущенно.

– Ворчишь! – смеюсь.

– Ты договоришься, Эли. Откушу твой острый язычок!

– Как же мы тогда целоваться будем? Или мы не будем? При Маше нельзя? Для нее мы только друзья? – строчу вопросами. Надо же понимать, как вести себя при его сестре.

Шумный вдох на другом конце. Пауза. Выдох.

– Мы не друзья, Лиза. Я не хотел бы скрывать тебя, ни от кого. Если тебе так нормально?

– Мне нормально, – спешу согласитьсч. – Я – девушка свободная.

– Ты не свободная, а моя. Хорошо?

Я словно со скалы в море прыгаю. Сначала вниз лечу, а потом вверх поднимаюсь и выныриваю самой счастливой на этом свете.

– Хорошо.

– Тогда до вечера, моя девочка…

Он произносит это с улыбкой. Я ее чувствую и у самой рот до ушей растягивается. Сердце в груди бахает, предчувствуя впереди что-то новое и захватывающее.

Так и хожу с застывшем на лице счастьем, пока застилаю постель, привожу себя в порядок и одеваюсь. И в кухню с улыбкой вхожу, там она и стухает.

В большой кастрюле на подоконнике стоят вместе два букета: прекрасные зефирки Макса и жуткие лилии с розами от Ильи. На столе остывший омлет и тосты с сыром, за столом мама. В руках у нее телефон, на лице недоумение.

– Что происходит, Вета? Откуда столько цветов?

Начинается.

– А мы разве не опаздываем? Надо бы пораньше выехать, там дождь и могут быть пробки. Кстати, свет в доме починили? – пытаюсь перевести тему.

Все утро отчим ругался с диспетчером, требуя выслать аварийную бригаду. Вчера они вернулись, потому что в доме из-за грозы пропало электричество.

– Садись завтракать, – вздыхает мама, не ответив ни на один из моих вопросов. – И рассказывай, что у вас с Ильей? Поссорились?

Не прокатило.

Достаю тарелку с вилкой, включаю чайник. Как же неохота говорить о Красовском.

– Не то, чтобы поссорились…

– Мне его мама только что звонила.

Вот черт!

– Мы расстались, – рублю, опускаясь на стул.

– Из-за чего?

– Я так захотела.

Скрестив руки на груди, смотрю с вызовом. Мамин взгляд тоже мягким не назовешь.

– А что стало причиной того, что ты так захотела?

– Мое желание.

– Лизавета, – вздыхает мама. – Надо позвонить твоему психологу, – хлопает рукой по столу и встает.

– Если понадобиться, я сама ей позвоню. Мне восемнадцать, и я в праве сама решать, когда и к кому обращаться за помощью, – напоминаю раздраженно. – Тебе не нужно больше беспокоиться обо мне, думай о себе и ребенке.

Мама смотрит на меня сверху, качает головой:

– Так и знала, что ты будешь ревновать и беситься. Привыкла, что все внимание только тебе.

Мои пальцы до боли сжимают предплечья. Все как обычно: я пытаюсь держать свои границы, она принимает это за протест. У меня бурлит внутри, так хочется сказать, чтобы не лезла не в свое дело, но я молчу. Коротко вдыхаю, быстро выдыхаю. Надо сдержаться, ей нельзя волноваться.

– Послушай, мам! Со мной все хорошо, правда. И я не ревную тебя к малышу. Я его уже люблю! Или ее? Ты кого больше хочешь?

Выражение ее лица поразительно быстро меняется.

– Да мне все равно, лишь бы здоровеньким родился.

– В этом даже не сомневайся! Давай попросим доктора не говорить нам пол. Пусть запечатает результат в конверт, и мы устроим гендер-пати! С шарами, тортом, дымовыми шашками. Круто же?

– Круто, – соглашается с улыбкой. Оттаивает. – Но кто-то должен знать, какого цвета дым покупать.

– Можно нанять агентство. Хотя нет! Давай я сама все организую! – загораюсь идеей.

– Веточка, – вздыхает мама, опускаясь на стул. – Пойми, у меня на душе неспокойно. Почему вы с Илюшей расстались?

– А зачем быть вместе, если нет любви?

Вопрос риторический, но мама решает ответить.

– Но он переживает. Значит, любит.

– А я его нет, – развожу руками. – Я дру…

Хочу сказать, что другого полюбила, но вовремя прикусываю язычок. Не нужно маме знать о Максе.

– …Дружить с Красовским могу, а любить – нет. Не тянет к нему, понимаешь?

Несколько секунд она задумчиво смотрит на меня, а потом кивает. Мы не поругались, я молодец.

Глава 23

Макс

Выезжать в сторону моря субботним утром – тот еще трэш. По навигатору до пункта назначения чуть больше часа, а мы почти полтора из города выползали и уже сорок минут по трассе тянемся. В конце августа крымские дороги перегружены во всех направлениях. Мы двигаемся в самом популярном – южном.

Костян громко сопит и нервно тарабанит пальцами по рулю. С его темпераментом двигаться со скоростью ниже восьмидесяти – истинное наказание. А тут еще сидящая впереди Маша раздражает бесконечной болтовней.

– Значит, у тебя будет сестренка? Как же здорово, Лиза! Я всегда мечтала о сестре. Чтобы вместе играть, в одной комнате спать и секретничать обо всем на свете. А как назовете?

За секунду до того, как эта тараторка поворачивается, Лиза успевает сбросить мою руку со своего бедра. Я шумно выдыхаю недовольство и отворачиваюсь к окну. Машка всю дорогу вертится, и каждый раз одно и то же. Она знает, что мы вместе, чего стесняться-то?

– Называть будут родители, но я предложу Алисой, – отвечает Лиза.

– Красивое имя, – кивает сестра и отворачивается.

И что ей на дорогу не смотрится? Мелочь непоседливая.

– Брат столько для нее делает, а ей сестру подавай, – хмыкает Костян. – Неблагодарная ты, Марья!

– А ты грубиян, Костичка! И тупишь, раз не понял. Я хочу сестру не вместо брата, а к нему вдобавок. Потому что мне не хватает общения. Нормального, человеческого. Макс все время работает, а с тобой, например, и поговорить не о чем. У тебя одни сисястые телки на уме, – выдает Мария.

Я хрюкаю смешком: уделала она его.

– А ты чё борзая такая? Полегче давай на поворотах, – цедит Костян, вцепившись в руль. – Макс, что стряслось с твоей прелестной маленькой сестренкой?

– Не знаю, друже. Выросла, наверное.

– Та не похоже! Мозгов явно не хватает. Это у нее дни какие-то не такие, или луна сегодня в очередной жопе. Лиза вон тоже брыкается.

– Придурок, – шипит Машка и бьет его в бок кулаком.

Лиза краснеет, как рак.

– Что такое? – беру ее за руку.

– Костя в зеркало все видит, – шепчет прямо в ухо.

Губами щекочет, грудью касается, запахом своим охренительным обдает... Я зубы до хруста сжимаю. Сколько мы уже целуемся и зажимаемся украдкой, где придется? Неделю или уже две? У меня выдержка на исходе. Вчера вечером фильм смотрели, Машка вырубилась на диване, а мы на цыпочках вышли на кухню. Не знаю, каким чудом я смог остановиться и не трахнул Лизу на столе. Она так чувственно стонала, так доверчиво открывалась. На все была согласна. Я посадил ее в такси, а после долго стоял под душем: двадцать минут и два раза. Докатился, бля.

Шурша колесами, Бэха въезжает в выложенный цветной плиткой двор, автоматические ворота бесшумно закрываются.

– Какой красивый дом! – восклицает Машка, выпрыгивая из машины.

– Такой большой, – удивляется Лиза.

– Мы все иначе представляли себе домик для отпусков, – комментирую я.

– Как по мне, дом бестолковый, – отмахивается Костик, – Басика нет, до моря двадцать минут пешкодралом по горам. Или на машине, но тогда не прибухнуть. Ближайший движ в городе, а до него тоже ехать. Плохое место. Родители в позапрошлом году тут все лето жили, в прошлом – только месяц, а этим всего неделю. Батя его уже на продажу выставил.

Основной источник дохода семьи Бариновых – перепродажа недвижимости на побережье. Мини-отели, квартиры в разных городках, дома – чего у них только нет. Об этом доме я ни разу не слышал. Костю отправили законсервировать его на межсезонье, он предложил смотаться за компанию. Решили поехать с ночевкой. У Лизы получилось дома отпроситься – такой шикарный шанс, но Машка тоже с нами напросилась, теперь мешается.

– Можно занимать любую комнату? – пищит сестра, взбегая по лестнице.

– Спален три, все двухспальные, – объявляет Костян.

– Чур я тогда с Лизой сплю!

– Лиза будет спать со мной, это не обсуждается, – говорю твердо. Хватит уже дурака валять.

Машка поворачивается и выкатывает глаза, Лиза за моей спиной шумно хватает ртом воздух, но ничего не говорит.

– Уяснила, малявка? – ржет Костян. – Брысь в свою комнату и во взрослые спальни чтоб не совалась. А то по заднице надаю!

Мария выкидывает ему фак и для пущей убедительности вываливает язык, после чего скрывается. Прихватив свою сумку, Лиза тоже поднимается.

– Во заноза! – комментирует друг выходку моей сестры. – Дерзкая и бесячая, но красивая растет! Намучаешься с ней.

– Как втюрится первый раз – сразу ума наберется, и станет проще. Недолго ждать осталось.

– Какой добрый брат! – подкалывает Костян. – Кстати, про любовь. У вас с Лизой серьезно, что ли?

– А тебе что? – брови выгибаю.

– О-о, – тянет Барин. – Ты в лице поменялся, и в голосе сталь зазвенела. Я был прав, признай. Повело, да? Или уже накрыло?

– Задаешь ненужные вопросы.

– Окей, давай нужный задам. Всего один. Дальше как? Она ж хорошая девчонка, правильная. Ты уедешь – ей больно будет...

– С какого вдруг тебя это заботит? – злиться начинаю. – Без тебя как-нибудь разберемся.

– Лады, разбирайтесь! – выставляет вперед руки. – Я только предупредить. Чем глубже врастет, тем больнее вырывать.

– Иди на хер, Костя.

– Тебе туда же, Максим.

Кивнув друг другу, мы расходимся. Он выходит на улицу, а я иду наверх. Это очередная, ничего не значащая ссора, о которой мы вскоре забудем, но выбесил Костян знатно. Когда он успел стать таким душнилой? Как клубных девок в тачке оприходовать – так ничего страшного, а заходит речь о Лизе – в нем великий моралист просыпается. Мудила.

В доме тихо. Каждый мой шаг сопровождает эхо. Я ступаю по лестнице тяжело, оно звучит почти зловеще. Дверь в одну из спален открыта. Лиза сидит на стуле у трюмо.

– Я выбрала эту, тут вид на море.

Ее руки сцеплены в замок, колени плотно сжаты. Она бледная и напряжена. Стопудово слышала наш с Костяном разговор, с такой акустикой ей и подслушивать не надо было.

Остановившись в дверном проеме, бегло осматриваю комнату. В ней недавно жили. На прикроватной тумбочке лежит тюбик с солнцезащитным кремом, на спинке стула висят какие-то вещи. Я жалею, что не отвез Лизу в отель, как собирался. Там хрустящие простыни, шампанское в ведерке и Машки за стеной нет, как и Кости, громко задающего тупые вопросы. Но мы уже не там, и менять что-то поздно – лимит моего терпения исчерпан.

– На море – это хорошо, – киваю и вхожу, дверь неслышно прикрываю.

Что там за окном – по барабану. Кто туда смотреть будет? Задернем плотно шторы до самого отъезда и двери запрем, замок в двери предусмотрен.

Лиза разглядывает паркет, глаза прячет. Подхожу к ней, опускаюсь на пол. Обнимаю коленки и целую их поочередно. Нежная кожа тотчас мурашками покрывается. Лиза дышит еле слышно и водит пальчиками по затылку, я сжимаю крепче ее тонкое тельце. Видишь, девочка Элли, сижу у твоих ног, как какой-нибудь Тотошка–Бармалей, преданность свою демонстрирую. Костян хоть и мудила, но он прав: повело меня.

– Если ты не хочешь или сомневаешься – просто скажи, окей?

Зачем я это говорю? До жути боюсь, что передумает, и сам навязываю ей это право. Ну не дебил? Реально накрывает.

– Ты о чем? – улыбается Лиза. – Разве я могу в тебе сомневаться?

В глаза ее проваливаюсь. Столько откровения в них, столько жажды неприкрытой. Да я больше трушу, чем она. Меня рвет на шматы и в фарш перемалывает от мысли, что первым у нее буду. Но она во мне не сомневается, значит, и я не должен.

Как какой-то тупой герой-любовник из слезливой мелодрамы беру Лизу на руки и несу на кровать. Укладываю по центру и накрываю собой. Я ее просто поцелую и рядом полежу, до ночи будем аппетит нагуливать.

– Лиз, ты тут? Я войду?

Бесяче-звенящий голос сестры вкупе с энергичным стуком в дверь заставляют нас одновременно вздрогнуть. Лиза отпрыгивает от меня, как ошпаренная.

– Какого черта, Маша? Ты плохо слышала, что Костя сказал? Чего шастаешь по чужим комнатам? – рычу вопросы, глядя на сестру.

– Так я это… За Лизой пришла. Нам пора локации смотреть, чтобы на закат успеть. Мы с ней на фотосессию договаривались, – растерянно лепечет Машка, поджимая губы.

На плече у нее мой подарок на шестнадцатилетние – профессиональный Canon. С прошлого года она всерьез увлекается фотографией, уже и курсы престижные успела окончить.

Лиза сползает с кровати, поправляет одежду.Глаза горят, на лице румянец, губы алые от поцелуев. Секси девочка моя.

– Не ругайся, Макс. Мы правда договаривались и нам действительно пора, а то свет упустим.

– Куда это вам пора? – смотрю на них по очереди.

– Лиза будет танцевать на природе, а я ее поснимаю. Ей для блога нужны фотки и короткие ролики, – поясняет Маша.

Про блог я наслышан и идею поддерживаю, а вот про съемку слышу первые. Значит, Лиза будет танцевать, но меня не приглашает.

– Я иду с вами, – говорю решительно.

– Но… зачем, Макс? У тебя других дел нет, что ли? – недоумевает моя балерина.

– Мне интересно. Я десятки твоих выступлений в интернете посмотрел, теперь хочу вживую видеть.

– Так это совсем другое, смотреть еще не на что! Я только начала тренироваться, пробую разные стили. Да я вообще кривляться на камеру собираюсь! – Лиза почти визжит.

– Стало еще интереснее, – подмигиваю ей.

– Нет, я не хочу. Тебе не понравится! – выдает с отчаяньем.

– Мы или вместе идем, или вы обе остаетесь, – ровным тоном ставлю условие.

Лиза недовольно поджимает губу и смотрит из-под бровей. Она готова дальше спорить, но это бесполезно. Я пытаюсь ей донести это без слов. Тридцать секунд прямого зрительного контакта – и сдается. Смышленая девочка, все поняла по глазам.