Текст книги "Тот Самый Мужчина"

Автор книги: Натали де Рамон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Раньше надо было думать об этом, спохватилась! – жестоко заявила о себе спина, не позволяя мне поднять руку, чтобы причесаться, и недвусмысленно намекая, что не отказалась бы от обезболивающего.

– Никак, золотце? Давай я помогу!

– Лучше сделай-ка мне укольчик, Эрнестина. Все есть в холодильнике. – Что же они торчат в прихожей? Почему Клод сразу не пришел ко мне?

– На другой раз прибереги, золотце. Марта! Мне нужна моя сумка! Жена телевизионщика говоришь? – уточнила она шепотом. – А страшна, тоща! И как они на таких все женятся?

Я усмехнулась.

– Нет, правда, похожа на писательницу, золотце. Только та будет такой лет через двадцать.

Марта с сумкой в руках появилась на пороге. В ее глазах задорно играло лукавство.

– Кто пришел, Марта?

– Твоя трепетная кузина в наряде от кутюр. Держите, мадам Лезиньи. – Она протянула сумку Эрнестине.

– Одна? – не выдержала я.

– Нет. Я сейчас принесу кофе.

– Чуть позже, золотце, – попросила Эрнестина, раскладывавшая на тумбочке медикаменты, шприцы и прочее.

– Марта, с кем пришла моя кузина?

– С кем надо. Мадам Лезиньи, вы, помнится, хотели продемонстрировать некое сходство?

– Не видишь, золотце, я занята? Притвори-ка дверь с той стороны, а заодно унеси отсюда окурки. – Эрнестина ловко набрала лекарство в шприц и выпустила тугую струйку.

Марта не двигалась с места, она явно что-то задумала, а когда Марта задумывала что-либо, пытаться сбивать ее с плана бесполезно. Я промолчала, тем более что больше не сомневалась: одновременно с Аннель пришел именно Клод.

– Давай, Клер, поворачивайся и подставляй мне нижний бюст. А ты чего стоишь, золотце? Помоги ей перевернуться, не видишь разве, она сама не в состоянии!

– Слушаю и повинуюсь! – Марта откинула одеяло, перекатила меня на живот и приподняла мой халат. – Можно идти за кофе?

– Ох и болтушка ты, золотце!

Я почувствовала прикосновение влажной ватки, а потом слабое пощипывание вливающегося в меня лекарства.

– Спасибо, Эрнестина!

Марта молча стояла рядом и внимательно наблюдала за действиями старшей медсестры.

– Лежи, лежи, золотце! Я сейчас еще кое-чем получше угощу твое второе полушарие!

– Мадам Лезиньи! – неожиданно взмолилась Марта. – А можно мне под вашим присмотром? Я умею! Мой муж будет мной гордиться, если узнает, что я лечила саму доктора Лапар!

– Правда, позволь ей, Эрнестина! – Мне опять стало ужасно смешно. – Пусть писательница Марта ван Бойгк сделает укол доктору Лапар! Это войдет в анналы истории!

– Так она… правда, что ли, золотце? Ты же сказала, что она Марта Рейно.

– Правда, правда, Эрнестина! Марта творит под своей девичьей фамилией, она по мужу Рейно. – Я засмеялась. – Отдай ей шприц. Смелее, претендент на премию Букера! Я потерплю! – Но, как, ни странно, шприц в руках Марты вел себя вполне уверенно. – Отлично, Марта! Совсем не больно!

– А вы подпишете мне книгу, в смысле дадите автограф, мадам ван Бойгк? – запинаясь, произнесла, наконец, Золотце и полезла за книжкой в сумку.

– Это, конечно, не очень вежливо со стороны известной писательницы, – задумчиво изрекла Марта, водворяя меня в позицию «лежа на спине», – но она позволила себе похозяйничать и уже подписала книгу своей самой ревностной поклоннице.

– Золотце мое! – Эрнестина была близка к тому, чтобы пустить слезу. – Ты только взгляни, Клер! Муж мне не поверит! Сама Марта ван Бойгк! Вы уж извините, мадам, если что не так! Я не знала! Что же ты раньше-то мне не сказала, золотце, что это она! Морочила голову…

Золотце протянула мне книгу, не выпуская ее из своих рук. На форзаце размашистым почерком Марты было написано про искренние дружеские чувства к самой ревностной, поистине золотой читательнице и красовалась вполне изящно нарисованная Мартой же роза. А подпись, то есть собственно автограф, занимала оставшиеся пол-листа.

– Полагаю, мадам Лезиньи не откажет мне в удовольствии побеседовать с ней и выпить в кухне по чашке кофе? – церемонно произнесла Марта, протянула Эрнестине руку и буквально уволокла за собой ошалевшую от счастья Золотце.

Я открыла рот, чтобы крикнуть вдогонку: «Приведи ко мне Клода!», но дверь из ванной отворилась.

– Привет. Марта жить не может без театральных эффектов, – невольно сказала я, потому что в спальне появился Клод собственной персоной. – Ты поддался на ее уловки?

– Нет. – С рукава его рубашки свисал магазинный ярлычок, а волосы были слегка влажными. – Я просто принял после работы душ и переоделся.

– Странно, но я не слышала шума воды.

– У тебя было полно народу. Я действительно потом немножко подождал, чтобы не мешать вам.

– Красивая рубашка. – Мне очень хотелось дотронуться до него и поцеловать.

– Нравится? Пришлось купить вместе с бритвой. – Он машинально потрогал свои щеки. – Не ехать же домой за вещами? Как ты?

– Все хорошо. Почему ты сразу не зашел ко мне?

– Да ну. – Он смешно наморщил нос. – Я был такой грязный! Жан-Поль накормил тебя завтраком?

– А мы тут с Мартой пируем. – Мне не хотелось выдавать сына. – Посиди со мной.

– Потом, Клер. Надо же что-то приготовить, накормить обедом твоих гостей. Аннель – твоя кузина?

– Понравилась?

– Хорошая. – Он пожал плечами и начал собирать на поднос остатки нашего пиршества. – Слушай, Клер, я не понял, ей что, действительно звонил Паскаль?

– Не только ей одной. Он звонил всем подряд по моей записной книжке. Теперь пол-Парижа знает, что Клод – не бабник. Эй, Клод! Ты поднос-то не уронишь?

– Зачем? – Клод наконец вышел из столбняка и, опустив поднос на кровать, прижал к груди руки. – Клер, честное слово! Я просил его позвонить только твоей матери, я был уверен, что ты у нее! И больше никому! Я убью его!

– Успокойся, а? Я уже пережила все, остальные тоже забудут со временем. Или ты злишься, что Паскаль опорочил твою репутацию? Ты действительно… это слово?

– Какое еще слово? Кто его вообще просил звонить?

– Слово из шести букв, означает мужчину, падкого на слабый пол.

– А какие там уже есть буквы?

Я непростительно резко, по мнению спины, обернулась. На пороге стояла Аннель в удивительном брючном костюме ярко-алого цвета, ее прическа и вовсе не поддавалась описанию.

– Привет, дорогая! Тебе лучше? Марта подписала мне «Танцующего павлина» и все объяснила! Можно, я теперь с вами тоже кроссворд поотгадываю?

– Аннель! Какой дивный костюм! Тебе так идет алый цвет!

На самом деле костюм, во всяком случае, едва не лопавшиеся на моей кузине брюки были малы ей размера на два, если не на три, а коротенький вышитый жакетик а-ля тореадор с объемными буфами-рукавами делал Аннель похожей на мультяшного красного поросенка-обжору, мордочка которого по прихоти художника неестественно выбелена, как у гейши.

Клод недоуменно взглянул на меня и даже как-то сжался. Но сказать моей кузине что-либо другое по поводу ее внешности означает испортить отношения с ней и со многими родственниками минимум на полгода.

– Правда, оригинально? Смотри, молния не спереди, а сзади, – она старательно продемонстрировала это достижение, – что сообщает силуэту исключительно стройность. Я купила его в бутике на Сен-Пласид! Я так боялась, что будет полнить, но тренер в фитнес-клубе – настоящий кудесник и такой милый!

– Аннель, познакомься, это Клод, – едва успела вставить я.

– Я знаю, – кузина махнула рукой, – мы вместе поднимались в лифте. Ты помнишь моего стилиста Эдуарда? Я же знакомила тебя с ним! Не волнуйтесь, мсье, малыш Дуду вовсе не интересуется женщинами! Так он мне сказал, что к этому костюму нужен макияж «коррида»! Я не согласна! Ты обратила внимание на мою прическу? – Она кокетливо покрутила головой.

Волосы Аннель были выщипаны неровными прядями и клоками окрашены в несколько цветов. Челке преимущественно досталось бордо, а на затылке топорщился хохолок розово-кремового цвета.

– «Мексиканская осень»! Но тебе, Клер, я советую отдать предпочтение «Зорям Флоренции», там больше золотистых оттенков, ты же когда-то была блондинкой! Нравится?

– Великолепно, Аннель. Марта тебе все объяснила?

– Объяснила! Сколько можно, Клер! Я пытаюсь познакомить тебя с новыми тенденциями, а ты перебиваешь! На чем мы остановились? – спросила она тоном экзаменатора.

– На «Мексиканской осени», мадам, – робко напомнил Клод. – Клер, я пойду, у вас дамский разговор.

– Что вы, мсье! Никакого полового шовинизма я себе не позволяю! Разве я похожа на суфражистку? Тенденции моды касаются обоих полов, вы можете остаться, мсье. Взять хотя бы макияж. Я специально сделала сегодня а-ля джапаниз – это по-английски, мсье, японский стиль, – чтобы создать гармонию всего ансамбля. Кроме того, я посоветовала бы вам, мсье, обязательно придать вашему облику капельку экстравагантности. Скажем, отрастить бороду? Нет, пожалуй, Клер, твоему приятелю пойдут усы. Да, именно! С небольшими стрелочками вверх а-ля Дали!

– Ты права, Аннель. Да, Клод? Ты отпустишь усы? – Я даже подмигнула ему, чтобы он поддержал беседу, но, судя по его виду, Клод воспринимал бред моей кузины всерьез.

– Да, мсье, вам срочно нужны усы, и обязательно перекрасьте волосы. Бриолин и «вороново крыло» с подбритым пробором – именно то, что вам нужно! Да-да, стиль… Стиль – это главное в человеке!

По-моему, если бы Клод видел перед собой живую змею, то и тогда бы он был менее напуган, чем сейчас.

– Мужчины очень консервативны, Клер. Я никак не могу убедить своего Гугу… Августэн – мой супруг, мсье, он занимается инвестициями, если Клер вам еще не сказала.

Клод медленно пятился к двери.

– Я уже шестой год пытаюсь убедить Гугу сходить к Дуду, мы с девочками от него в восторге!

– У Аннель две дочери, Клод, – пояснила я, чтобы добавить Аннель хоть немного человеческого. – Если тебе нетрудно, Клод, позови Марту. Ей тоже будет интересно познакомиться с новыми тенденциями.

– Я ей уже все рассказала! Не уходите, мсье. Так вот, мой Гугу считает Дуду…

Раздался звонок в дверь.

– Извините, мадам, похоже, к Клер еще гости. – Клод явно обрадовался возможности сбежать от Аннель.

– Да, Клод, открой, пожалуйста. Это, должно быть, моя школьная подруга Аньес. Ты ее помнишь, кузина?

– Эта кислая физиономия? – Аннель уныло посмотрела вслед уходящему Клоду. – Если бы я знала, что она тоже будет, я бы не пришла.

– Что ты, она вовсе не кислая! Ты с кем-то путаешь, Аннель! Она преподает математику в школе!

– Вот именно! Напыщенная зануда! О чем с ней можно говорить? Тупая, как все школьные учителя!

– Аннель, я вообще-то неважно себя чувствую и могу обидеться.

– Кузиночка, прости, милая! Я не хочу тебя обижать! Я тебе больше скажу! Твой Клод просто модель! Такая фактура! Я помогу тебе придать ему нужный стиль! Лучше скажи, ну, мне-то ты можешь сказать, я же твоя родственница, он как? Хорош в постели? Или вы пользуетесь вибратором? Дуду посоветовал мне самую последнюю модель, а мой Гугу и слышать не хочет! Все в постели да по старинке.

– Клер, смотри, кого я тебе привела! – Через гостиную к нам направлялись Марта и Аньес.

– Аньес! Как ты вовремя! – Еще пять минут и от премудрой кузины у меня поехала бы крыша.

– Привет тайным агентам! – В каждой руке школьная учительница держала по бутылке шампанского. – Как заказывали!

– Добрый день, Аньес. – Аннель привстала со стула, протягивая руку. – Отлично выглядишь! Поправилась! Высоким женщинам неприлично быть тощими!

Аньес задохнулась. Чувство юмора покидало ее в одном-единственном случае: когда речь заходила о ее внешности.

– По-твоему, кузина, мы с Мартой выглядим неприлично?

Зачем я только позвала эту идиотку? Я встретилась взглядом с Мартой. Она понимающе качнула головой и переглянулась с Аньес, та незаметно сделала мне знак рукой, дескать, не волнуйся, скандал не состоится. Будем надеяться, вздохнула я. Впрочем, сейчас мне больше всего на свете захотелось, чтобы ушли все, даже Марта, и мы с Клодом остались бы вдвоем.

– Что ты, дорогая! Я имела в виду простых женщин. К женщинам нашего круга это не относится!

– Давай бутылки, Аньес, я пока поставлю шампанское в холодильник, – буднично сказала Марта. – С твоим сорок шестым [8]8
  Французский 46 размер одежды соответствует нашему 50.


[Закрыть]тебе все равно далеко до нашего идеального «круглого круга». – И, не давая моей кузине опомниться, безмятежно попросила ее: – Ты бы не могла, Аннель, сервировать стол, пока мы с Клодом займемся обедом? Кроме тебя, все равно никто не сможет сделать это стильно.

– А мадам Лезиньи ушла? – удивилась я и вдруг поймала себя на том, что мне не понравилось, что Марта так легко произнесла «мы с Клодом», как если бы сказала «мы с Жюлем».

– Не хотела выдавать свою поклонницу. – Марта укоризненно покачала головой и прошептала: – Мадам Лезиньи уже готовит десерт. Девочки! Она взбивает крем вилкой!

– Эстетка! – восхитилась Аньес.

– Вилкой! – ахнула Аннель.

– У твоей кузины в доме отродясь не было миксера. Как ты живешь, дорогая! – копируя интонацию Аннель, воскликнула Марта.

– Клер, я отдам тебе свой! У меня их четыре!

– Аннель, это слишком большая жертва, – сказала я.

– Что ты, дорогая! Я теперь не буду думать, что подарить тебе на день рождения! У тебя когда?

– В июле. Клер напомнит тебе за неделю, – Марта потянула ее за руку. – Пошли, Аннель, накроем в кухне.

– Клер, а ты хорошо знаешь этого Клода? – Кузина не двинулась с кресла. – Он не утащит столовое серебро?

Теперь задохнулась я.

– Мы ему не скажем, что это серебро, он и не догадается, – предложила Марта. – Пошли, Аннель.

– Мадам Лезиньи может проболтаться. Я сразу поняла, та еще штучка! Ты вечно приглашаешь в дом кого попало. – Кузина выразительно посмотрела на Аньес, она определенно не желала оставлять меня с ней наедине. – Кстати, дорогая, у тебя нет одноразовой посуды? Я, конечно, понимаю, это моветон…

– Вот именно, кузина! Пластиковые приборы – не твой стиль! – резко перебила я. – Аньес, не могла бы ты отвести меня в ванную?

Глава 34, в которой Аньес посочувствовала

– Как тебя прихватило, подруга! – посочувствовала Аньес. – Не стесняйся, я помогу тебе взгромоздиться на трон.

– Не к спеху. – Я открыла кран над умывальником на случай, если Марте не удалось увести кузину из спальни и той вздумается подслушивать под дверью. – Просто это была единственная возможность избавиться от дорогой кузины.

– Зачем ты вообще ее позвала? И здоровому-то человеку ее не вынести!

– Она общается со всеми родственниками, Аньес. Конечно, мало кто воспринимает ее всерьез, но мне неохота самой объясняться с ними по поводу акции сержанта Грийо. Ой, ты же ведь еще ничего не знаешь!

– Знаю, Клер, не все, конечно, но кое-что знаю. Подожди-ка, я посмотрю, ушла наша радость или нет. Тебе ведь трудно стоять, ляжешь, тогда и поговорим.

– Аньес, не открывай дверь! Я нормально стою, я уже належалась досыта! Это сидеть для меня пока проблема! Честно! Лучше скажи, что ты знаешь?

– Ладно, подруга. Короче, дело было так. Мне позвонил сержант и велел передать тебе, что Клод – не бабник. – Аньес выразительно посмотрела на меня, ожидая реакции, но я лишь улыбнулась. – Я обалдела, что, думаю, за шуточки? Звоню тебе, тебя нет, разговариваю с автоответчиком и звоню твоей матери. Она в панике и одновременно в ярости. Я ее успокоила кое-как, я же сама ничего не понимаю! Звоню тебе на мобильный…

– «Сержант полиции Грийо у аппарата»! – подсказала я.

– Вот именно! – фыркнула Аньес. – Я от неожиданности повесила трубку. Потом думаю, нет, что-то тут не так, если он звонит мне, и, как выяснилось после общения с твоей мамой, не только мне, но и распоряжается твоим мобильным. Дай, думаю, наберу снова и все выясню.

– Что же Марта мне не сказала, что сержант уже поговорил с тобой? Или он скрыл от нее? Она бы скрывать не стала…

– Никто ничего не скрывал, успокойся. Просто я созвонилась с сержантом только после его переговоров с Мартой! Поздно вечером, вернее даже ночью!

– А почему ты сразу не перезвонила?

– Потому что пришел мой бывший повидаться с дочкой. К тому же с ним приперлась экс-свекровь.

– Ну уж, это наглость!

– Ладно, Исабель любит бабушку, та ее якобы тоже. Не могла же я звонить при них, а они проторчали до одиннадцати.

– Ушла бы, позвонила с улицы.

– Я нарочно никуда не уходила, думала, они так скорее уберутся. А они сидят и сидят. Мамаша Зигрено даже блинов напекла.

– Могла бы и из дома принести. Ты сама виновата, Аньес, что они на тебе ездят. Давно бы все официально оформила, вы же ведь с Гийомом практически никогда и не жили вместе.

– Чтобы он дочку у меня отсудил? Ты же знаешь, как она мне далась.

– Почему обязательно он должен ее у тебя отсудить? Оскар же не отсудил у меня Жан-Поля.

– Сравнила! Вы тогда оба были молодыми, состояли в законном браке, и твой Оскар – нормальный человек, а этот же – юрист! И вся родня у него юристы. Он по всем документам законный отец Исабель, а мы с ним никогда не были расписаны.

– Тоже мне, юрист! Нотариальный поверенный! Между прочим, ты сама не очень-то стремилась за него замуж.

Аньес вздохнула.

– Мне было тридцать шесть и очень хотелось в первую очередь ребенка, а не мужа, – не сразу ответила она. – Гийом произвел на меня впечатление вполне здорового и неглупого мужчины.

– Ты же тогда преподавала в вузе! В конце концов, ты могла родить от любого молодого студента!

– Чтобы меня выгнали с работы?

– Ты все равно ушла. Ладно, Аньес, не обижайся. Выглядишь ты отлично, роскошный костюм, как с обложки!

– Правда? Не поверишь, на улице Тампль я обнаружила малюсенькую швейную фирму со складом. Они прямо там периодически распродают образцы по оптовым ценам!

– Как называется?

– «И. Валье & М. Леду». – Аньес отвернула борт блейзера и продемонстрировала простенькую этикетку. – Только, Клер, тебе не подойдет, там все вещи от сорок шестого размера, – виновато добавила она. – Слушай, мы ведь собирались поговорить совсем о другом! Как ты умудрилась познакомиться с Клодом?

– Разве сержант ничего не рассказал тебе?

– О нем – да! Совершенно леденящий душу эпос о герое и о его неверной жене, а также не менее трагическую историю о промокшей и озябшей, потерявшей ключи от замка несчастной принцессе на горошине, которую брат героя обнаружил среди отбросов общества. Но обстоятельства вашего знакомства с героем, принцесса, для меня до сих пор отчасти покрыты мраком.

– Аньес, долгая песня, тем более что теперь это не имеет значения, ты ведь уже видела Клода.

– Стало быть, ты успела запродать сюжетец Марте? – Аньес хитро прищурилась. – Коммерческая тайна? Промышленный шпионаж? Может, возьмете меня в долю?

– Не смеши, пожалуйста, подруга, моей спине не нравится, когда я смеюсь.

– Пойдем, положим, ее в кровать! Я никуда не спешу. С Исабель по понедельникам до семи сидит соседка. Давай я помогу тебе умыться, причешемся, губки подкрасим. Ты же хочешь нравиться своему спасателю?

– Спасателю? Марта тоже назвала Клода спасателем! Вы сговорились?

– Когда? Ты считаешь нас телепатками?

– Аньес! Не смеши меня, телепатка-куропатка! Почему спасатель? Он же пекарь!

– Клер, конечно, я видела его мельком, когда он открывал мне дверь, и одного взгляда достаточно, чтобы понять, что он принадлежит к другому «круглому кругу». Но, по-моему, социальное положение – не главное в настоящем, – Аньес подмигнула, – мужчине.

– Вы мне не подмигивайте, мадам! Честное слово, в постели я его еще не проверяла!

– Думаю, не разочаруешься. Импотенты не бывают спасателями, они заняты только собой, хотя и большинство неимпотентов – тоже. – Она пренебрежительно махнула рукой. – Но постель опять же не главное!

– Вы определенно сговорились с Мартой. Она тоже так считает. Что же главное?

– Риторический вопрос.

– Аньес, ты дословно цитируешь великую писательницу! Постель – не главное, социальное положение – не главное. Что главное?

– Похоже, у тебя не в порядке не только со спинкой, но и с головкой. – Аньес постучала пальцем по виску. – Главное, что он спасатель! Да за его такой спиной, – она как рыбак развела руки, показывая габариты спины, – ты будешь как за каменной стеной! Извини, не очень удачный каламбурчик, я плохо подготовилась к лекции, и размер пиджака – тоже не главное. Но имей в виду, подруга, если у тебя все станет хорошо, он тебя бросит и найдет другую, более несчастную.

– А кто мне предлагал умыться и накрасить губки, чтобы понравиться Клоду?

– Прости, Клер! Не подумала! Вот что значит стереотипное мышление! Хочешь, по дружбе поставлю тебе синяк под глазом?

Глава 35, в которой Аньес ждала меня в спальне

После уколов Эрнестины я обрела заметную самостоятельность и без посторонней помощи выползла из ванной. Аньес стояла у окна спальни и поправляла занавески.

– Ты побрызгала каким-то аэрозолем? – Я с восхищением потянула носом. – Чем это так дивно пахнет?

– Весной, Клер. Я просто проветриваю. Ныряй под одеяло, не хватало тебе еще простудиться. А я пойду в кухню, помогу Марте, ей там не уследить одной за твоей родственницей. Ляпнет еще какую-нибудь гадость.

– Марта там не одна. – Легко сказать: «Ныряй»! Но не так-то просто это сделать, не сгибая спину. – Там мадам Лезиньи.

– Это которая с вилкой? Тем более! От дамы с вилкой всякого можно ожидать! А ты вздремни. Прикрыть дверь?

– Не надо. Спасибо. – Я действительно устала от обилия переживаний и «посетителей». – Окно тоже оставь открытым.

Аньес послала мне воздушный поцелуй и ушла.

Неугомонная спина все-таки ныла, но совсем не так, как раньше, а глаза слипались сами собой. Из-за моей работы со сложным графиком и частыми ночными дежурствами мой так называемый «режим сна и бодрствования» нарушен давным-давно. Я могу легко – или вовсе не могу – заснуть в любое время суток, независимо от обстоятельств. Но, похоже, сейчас была стадия именно «вовсе не могу». Ты хорошо поспала ночью, успокоила я себя, просто лежи, наслаждайся теплой постелью и весенним воздухом из окна.

Занавески осторожно шевелились, как будто дышали. Небо за ними было чистым и прозрачно-голубоватым. Глаза Марты точно такого же цвета, подумала я. И вдруг сами собой выплыли строчки из стихотворения неведомой Клодин: «Осторожно небом ясным я несу в ладонях счастье»… Как же я забыла рассказать Марте об этом удивительном пророчестве и совпадении? Клод и Клодин…

С кухни доносились невнятные голоса и звяканье посуды. Иногда отдельное слово или даже фраза слышались вполне отчетливо, как и специфическое хихиканье кузины. Интересно, а что они там делают? Мадам Лезиньи наверняка все еще орудует вилкой, взбить крем без миксера не так-то просто. А остальные? Клод, например?

– Это неважно! – вдруг очень громко сказала Марта.

Все рассмеялись, и среди женского смеха я услышала басовитые раскаты. Клод! Я впервые слышу, как он смеется! Причем без меня! Я лежу тут одна, а он там смеется с ними! В этот момент Клод что-то произнес, все засмеялись еще громче, а Аннель взвизгнула:

– Ах оставьте, мсье!

– Будет тебе, правда, золотце! – поддержала ее Эрнестина.

Да что же это такое?! Я уже почти смирилась с мыслью, что у Клода проблемы с чувством юмора, а они там заливаются! Я им никому не нужна! Он там как петух в курятнике! Я вдруг очень четко представила огромных красных петухов на клеенке и на чашках в его доме и – изящных золотых на новом сервизе моей мамы…

С кухни заманчиво потянуло жареной курицей. Да ну! Глупости какие! Они все ко мне хорошо относятся, пришли навестить, а Клод правильно делает, что развлекает гостей и готовит. Я же ведь не могу, я же болею…

Новый взрыв смеха! У меня даже заломило в висках. Нет, больше я не допущу такого! Зачем я только позвала их? Сейчас встану и разгоню всех! Дура, ты в своем уме? – тут же одернула я себя. Неужели тебе было бы приятнее, если бы они все разбежались при виде Клода? Чтобы он не понравился никому? Успокойся, все в порядке, можешь даже вина выпить, Клер Лапар.

На тумбочке возле кровати все еще стояли фужеры и бутылка. В ней оставалось больше половины шампанского. Наверняка уже выдохлось, подумала я, осторожно поворачиваясь всем корпусом, но это даже хорошо, без пузырьков я люблю больше. Так, не торопиться и, главное, не сгибать и не разгибать позвоночник.

Я вполне справилась с маневром, опустила ноги с кровати, правой рукой приподняла бутылку и начала наклонять ее к фужеру, придерживая его левой.

Пить в одиночку – это алкоголизм, решительно воспротивилась спина.

Я охнула и даже не поняла, почему бутылка с грохотом юркнула между тумбочкой и кроватью, а фужер, закачавшись на тонкой ножке, зазвенел о второй, и оба осколками рассыпались по полу. Лучше бы Марта выбрала стаканы…

– Ты цела?! – В спальню влетел Клод. – Не порезалась?! – Он уже присел на корточки и держал в своих руках мои босые ноги, осматривая ступни. – Почему ты не позвала меня?

– Думала, сама справлюсь. – Только бы он подольше не убирал руки, моим ногам очень нравилось их прикосновение, и смотрел бы на меня снизу вверх.

– Тебе не спится? Скучно одной?

– Немного. – Мне очень хотелось обнять его большую голову и прижать к себе, но я боялась пошевелиться, чтобы опять не разозлить спину.

– Давай я отнесу тебя в кухню, посидишь с нами.

– У меня пока плохо получается сидеть.

– А кресла в гостиной раскладываются?

– Раскладываются. Клод, обними меня.

– Помочь тебе лечь, как следует?

– Нет, я больше не хочу лежать. Просто обними.

– Потом. Еще порежешься. – Он принялся собирать осколки салфеткой. – Подожди, Клер, я перенесу кресло из гостиной в кухню, разложу и устрою тебя на нем. Я поговорил с Паскалем, он больше не будет заниматься ерундой.

– Когда? Ведь мы с Мартой отключили телефон.

– Я знаю. Она давала мне свой маленький.

– Конспираторы.

– Вроде того. – Он свернул салфетку с осколками и поднялся. – Она, оказывается, писательница. Говорит, ты ее спасла. Как скрипача?

– Примерно. Марта тебе понравилась?

– Смешная! – Он невольно фыркнул. – Говорит, что Паскаль – сплошное очарование. Видела бы она его!

– А над чем вы там смеялись?

– Так. – Он пожал плечами. – Я рассказывал про японцев и шотландцев. Марта говорит, что напишет про них в новой книге. – Он прошел в гостиную и поднял кресло. – Она и про нас напишет?

– Если хочешь, попроси ее. – Почему он все время про Марту? Марта говорит то, Марта говорит се…

– Нет, что ты, Клер! Все равно никто не поверит.

– Золотце, что происходит?

В гостиной появилась Эрнестина и по-совиному вытаращила глаза на Клода с креслом в руках. За ее спиной Марта мимикой и жестами показывала: дескать, извини, я не могла ее больше задерживать!

– Все в порядке, Эрнестина, – сказал Клод, – разреши-ка мне пройти.

– Клод хочет разложить кресло в кухне для меня, – объяснила я попятившейся назад Эрнестине, а Марта тем временем ловко просочилась между креслом и дверным проемом и оказалась возле меня.

– Я уронила бутылку с шампанским и разбила фужеры.

– Ловко, – Марта извлекла бутылку, – не разлилось ни капли. – И горячо зашептала: – Твой пекарь – просто потрясающий! Я даже придумать такого не в состоянии! Чудо! И не вздумай верить кому-нибудь, что вы не пара! Верь только своему сердцу! Да он любой пара! Понимаешь, любой! А он выбрал тебя! Он так себя ведет, что, не знай, я тебя раньше, решила бы, что вы всю жизнь, сто лет вместе! Молчи и слушай, что я тебе скажу! Рожай от него при первой возможности! Молчи! Ничего ты не старая! Выздоровеешь! Главное, он здоровый, понимаешь, здоровый! У него и психика здоровая! Здоровая мужская психика без всяких комплексов рефлексирующего непонятого гения пли наполеонства плебея-недоучки! Хочешь прямо из бутылки хлебнуть? Нет? Ну, тогда я. За твоего пекаря и за ваше потомство!

– Марта, прекрати! А то я тебе высоким штилем скажу: ты заставляешь сильнее биться мое старое сердце!

– А мое юное ты вообще заново завела. Так что я просто обязана помочь твоему мотору.