Текст книги "Сталкерша (СИ)"
Автор книги: Натали Бэнкс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
Глава 11. Эта жизнь.11.2
─ Ты мне нравишься гораздо больше, чем Светка, ─ выдает Лариса, сочно затянувшись, и я вздрагиваю ─ так это странно прозвучало на контрасте с ее милой улыбкой. ─ В тебе есть стержень.
Во мне был стержень. Благодаря ему я стала монстром, и стержень пришлось сломать. Я теперь пустая, просто привыкла подавать себя так, словно меня и вправду не согнуть. И только Марк знает, какая я слабая; видит, как я трясусь по ночам, не в силах отличить кошмарные сны от новой яви.
─ Я думала, что вы с ней хорошо ладили, ─ пожимаю я плечами, внезапно поняв, что почти все, что я знаю о Марке, скорее можно отнести к моим же догадкам, чем к реальным фактам.
─ Это Марк тебе сказал, да? ─ усмехается она и опять присасывается к сигарете, огонек которой горит ярче гирлянд. ─ Он у нас еще тот любитель сглаживать острые углы. Светка бегала за братом, как собака, но он выбрал ее сестру…Знаешь их историю, да?
Киваю, вспомнив об утонувшей девушке, отголоски которой Марк видит во мне. Он всего однажды сказал, что я немного ее напоминаю, но мне уже этого не забыть. Меня бы это обидело до кровавой раны в душе, если бы наше знакомство не началось с того, что я увидела в Марке кого-то другого.
─ Так вот, Маркуша, может, и другого мнения придерживается, но, как по мне, она просто воспользовалась его состоянием. Подкатила, когда брат был не в форме, и вот они уже женаты. Для нас это стало большой неожиданностью, ─ фыркает, сразу потеряв всю миловидность, и презрительно добавляет: ─ Мезальянс какой-то.
Узнаю в ней себя прежнюю и вздрагиваю от отвращения. Как я могла быть такой высокомерной снобкой?
─ Она, вроде, хорошая.
─ Обычная! ─ усмехается Лариса. ─ Но Марку нужна другая девушка…яркая, умная…такая как ты!
─ Спасибо,─ бросаю я, чувствуя, что этот разговор становится физически некомфортным.
Уровень нервозности делает бешеный рывок каждый раз, когда мой взгляд вновь примагничивается к злосчастной книге, которая лежит рядом с ней на сиденье качелей.
─ Что ты все смотришь на эту книгу? ─ недоумевает Лариса, проследив траекторию моего безумного взгляда.
─ Интересный сюжет, ─ выдавливаю я, еле сдерживая слезы, ─ но концовка грустная.
─ Печально, конечно! ─ Перекладывает книгу на колени. ─ Но все так театрально! Так надуманно! Ведь человека похитить не так просто. Как думаешь?
Похитить человека не так сложно, как кажется. Самое сложное и страшное начинается уже после похищения и заканчивается точно как в выдуманном сюжете. Воспоминания о содеянном накатывают лавиной, и я пытаюсь вновь заблокировать их в памяти. Молитв не знаю и мысленно перебираю пары черепных нервов. Иногда, чтоб загнать оживающих фантомов прошлого поглубже в каталоги памяти, я воссоздавала в голове целый учебник анатомии.
Мы обсуждаем книгу, но у меня такое чувство, будто Лариса все обо мне знает и пытается надавить на болевые точки. Вот только ей все эти игры без надобности, а это значит, что у меня опять начинается маниакальный бред.
─ Все хорошо? ─ спрашивает она, с тревогой вглядываясь в мое лицо.
Я зажимаю пальцем жилку, которая дергается на щеке, выдавая во мне сумасшедшую.
─ Да, просто устала с дороги.
─ Ой, прости. Ваша с Мариком комната на втором этаже. Серая дверь, сложно пропустить. Тебя проводить? ─ В ее голосе столько жалости, что хочется сбежать.
─ Нет, я сама найду!
─ Эй! ─ окрикивает она, когда я уже открыла дверь и готова за ней скрыться.
─ Что? ─ оборачиваюсь я.
─ Не рассказывай бабушке, что я курю. Пусть это будет нашим секретом!
─ Не расскажу! ─ вымученно улыбаюсь я.
Я возвращаюсь в теплый дом, скидываю у лестницы кроссовки и тихо поднимаюсь по полированным ступенькам, по которым скользят мокрые носки.
Второй этаж выглядит как длинный узкий коридор с шестью дверями ─ по три с каждой стороны. Вижу серую дверь и пробираюсь к ней, стараясь не шуметь. Будет неловко разбудить его бабушку, которая, должно быть, уже спит.
Застываю у приоткрытой деревянной двери; из щели льется яркий свет, прорезающий в полумраке четкую полосу, и звучит зычный голос папы Марика. Уже намереваюсь проскользнуть мимо, но меня прибивает к месту странной репликой:
─ Ты рассказал ей?
─ Нет, еще успеется! ─ Куда делись спокойные и такие привычные интонации? Впервые слышу, как голос Марка подрагивает то ли от злости, то ли от раздражения.
─ Нехорошо как-то начинать новые отношения с недоговорок.
─ Я просто не хочу портить всем праздники! Поверь мне, с этим нет спешки.
─ Если ты так ее любишь, то надо рассказать.
─ Хватит уже! ─ огрызается Марк. ─ Всему свое время. Это все равно ни на что не повлияет.
На носочках прокрадываюсь к серой двери, тихо открываю ее и скрываюсь внутри комнаты. Сердце так бешено бьется, что грозит разбить ребра и кровавым куском плоти шмякнуться к моим же ногам. Сползаю на пол и пальцами покрепче обхватываю пульсирующую черепушку.
─ Быть всего этого не может! ─ бормочу я, еле удерживая себя, чтоб не разбить затылок о дверную ручку.
Я уже давно не принимаю таблетки и мне казалось, что совсем не галлюцинирую. Но это не так. Я слышу и вижу то, чего быть не должно. Знаете, как отличить игры разума от того, что существует в реальности? Галлюцинации всегда чужеродны; они выбиваются из общей картины, если внимательно присмотреться. Я точно знаю, что здесь не должно быть странных разговоров и той книги. Наверное, там на веранде лежит обычный любовный роман, и Марк говорил с отцом о футболе или чем-то типа того, а мой больной разум опять навел этот морок, который искривляет пространство.
Вскакиваю на ноги и кидаюсь к своей сумке, которая лежит тут же на чемодане. Я очень зря послушала Марка и слезла со своих «волшебных» таблеток. Ведь только они позволяют мне увидеть мир таким, каков он на самом деле. Сейчас я все исправлю. Одна пилюля и искажения уйдут!
Трясущейся рукой шарю внутри сумки и с каждой минутой все больше мертвею от ужаса ─ не могу найти резервную таблетницу. Высыпаю содержимое сумки на кровать и руками расшвыриваю всякую мелочь по всей поверхности ─ ничего. Вновь обшариваю совершенно пустую сумку, ломая то, что еще осталось от ногтей. Отчаяние заволакивает меня болезненным оранжевым мороком.
─ Что ты ищешь? ─ Раздается за спиной голос Марка, и я подскакиваю от неожиданности как мячик.
Все это выглядит как сцена из триллера или фильма ужасов, с той лишь разницей, что маньяк в этой истории это я.
─ Таблетки, ─ отвечаю я, резко развернувшись.
─ От галлюцинаций? ─ уточняет он, подойдя ко мне вплотную.
Мы так близко, что почти касаемся кончиками носов, но я не решаюсь коснуться Марка. Внутри так муторно, что вновь хочется себя наказать ─ отлучить себя от него, такого близкого и настоящего, что я кожей чувствую волну тепла, которая направлена только на меня.
─ Да! ─ киваю я, ища спасения в его взгляде, который все так же ласкает и подбадривает.
─ Я их забрал, ─ отвечает как ни в чем не бывало, словно то была пара носков, а не единственный гарант моей нормальности.
У меня пол уходит из-под ног. Почему он роется в моих вещах? Зачем забрал единственное, что способно меня спасти от урагана, который мертвыми глазами вглядывается в душу и разбирает меня на кусочки, которые позже разметет по всей округе?
─ Верни, пожалуйста! ─ умоляю я, комкая пальцы одной руки в пальцах другой.
─ Не могу, я их выкинул.
─ Зачем? ─ почти выкрикиваю я, обрушиваясь в яму, в которую буду падать вечно.
─ Потому что ты ведешь себя абсолютно адекватно, и тебе не нужны таблетки, которые сажают все внутренние органы. Я просто хочу, чтоб ты была здорова. Чтоб поняла, что не сумасшедшая! ─ Все эти фразы такие горячие, что клеймят душу огненными отметинами. Впервые вижу такого спокойного, уверенного как скала Марка настолько загоревшимся, что не совсем понятно, кто из нас сейчас больший псих.
Мы стоим в коконе общих эмоций, которые сплетаются и толкают нас друг к другу ─ уже и не понять, где заканчиваюсь я и начинается он, полностью принимающий меня со всем моим безумием.
─ Марк, ─ выдыхаю я беспомощно.
─ Иди сюда!
Берет меня за руку и укладывает на кровать, которая покрыта ярким пледом и уютно скрепит пружинами ─ мое тело чуть покачивается, словно я лежу на полке в поезде. Ложится рядом, поворачивает меня набок, впечатывается своим телом в мое и утыкается носом в ямку под черепом. Его дыхание влажное и горячее, а пальцы гладят так напористо, словно хотят проникнуть сквозь кожу.
─ Марк, не делай так больше! ─ прошу я, хотя уже и смирилась с его решением.
─ Прости, я просто хочу, чтоб ты была здорова и родила мне ребенка со временем.
Ребенка. Он хочет ребенка от женщины с подтвержденным диагнозом «параноидальная шизофрения». Скорее всего, наш ребенок будет абсолютно нормальным, но вся пакостность моей болезни в том, что она передается через поколение. В ком-то из моих внуков эта скверна все равно проявится, и все повторится.
─ Марк, со мной опять что-то не так! ─ жалуюсь я, растворяясь в его руках и дыхании.
─ С чего ты взяла?
─ Я вижу и слышу то, чего не должна.
─ Это все твое чувство вины! ─ оправдывает Марк мое состояние и проводит кончиком языка по шее.
─ Мне так страшно оттого, что я не знаю, что правда, а что нет!
Моргаю, позволяя крупным слезинкам скатиться на его руку, которую Марк подсунул мне под шею.
─ В следующий раз, когда будешь думать, что тебе что-то кажется, просто спроси меня, и я скажу тебе, что реально, а что нет.
─ Ты делал когда-нибудь что-то такое, о чем до сих пор жалеешь и хотел бы изменить?
─ Да, ─ отвечает глухо и опять начинает обобщать: ─ У всех есть скелеты в шкафу.
─ Расскажи мне о своих! ─ прошу я, прикрывая свинцовые веки.
─ Расскажу однажды! ─ говорит ласково и вновь рассыпает по моему лицу порцию успокоительных поцелуев.
Глава 12. Прошлая жизнь. 12.1
Знаете что? Я не умею плакать. Я не мутант какой ─ физиологически, как и все, способна исторгать солоноватую жидкость из слезных протоков, но в эмоциональном плане эта функция заблокирована. Просто однажды я решила, что лить слезы ─ это довольно бессмысленное занятие; лучше улыбаться. Так, чем мне больнее, тем отчаяннее я растягиваю губы в улыбке. Когда твой враг видит надменную ухмылку там, где ожидались реки слез, он не то чтобы ретируется ─ ляжет и сдохнет! А ты спокойно перешагнешь через хладный труп.
Мое упрямое нежелание лить слезы по указке стало кошмаром для моей матушки, которая таскала меня не только на модельные, но и на рекламные кастинги, где от ребенка нужен был полный диапазон эмоций: от счастливого смеха до горьких слез. Мне рассказывались грустные сказки, обещались страшные наказания, но я была кремень. И тогда она «изобрела» беспроигрышный способ добывания детских слезок, которым охотно поверил бы сам Станиславский. «Мамаше года» так хотелось увидеть дочку по ТВ, что она начала щипать меня украдкой ─ больно, беспощадно, до синяков, но там, где невидно…
Трель домофона включает во мне режим «берсерк обыкновенный». Мне нужно заплакать. Прямо сейчас. Я знаю способ. Подхожу к ванной, укладываю большой палец на косяк, а другой рукой покрепче вцепляюсь в дверную ручку и, даже не закрыв глаз, одним точным резким движением обрушиваю ребро двери на собственную плоть. Удар приходится на ногтевую фалангу, чуть задев сам ноготь ─ теперь почернеет и, возможно, отпадет. Немного страданий и мяса, пожертвованных во имя удачи. Что ж, ничего в жизни просто так не дается. Все покупается болью.
Закусываю губу, не позволяя себе вскрикнуть или ругнуться, хотя нецензурщина так и рвется наружу. Если кричишь и уж тем более материшься от души, боль облегчается. Мне этого не нужно ─ я жду другой реакции. Так-так ─ свербит в носу, а слезы изливаются двумя крупными каплями, которые скользят по щекам чистейшим глицерином. Мне нужно больше. Мамочка помогла, теперь очередь папочки. Запускаю в памяти нарезку «лучших» моментов нашего с ним общения ─ каждый раз, когда он смешивал меня с дерьмом и морально растирал в порошок, который пылью ложился на носки его ботинок. Он единственный человек, который может ковырнуть то живое, что еще бьется под наращенной за годы безразличия броней.
Плачу. Вполне себе искренне. Всхлипываю нарочито громко и жму кнопочку домофона. Пока она поднимается, бросаю взгляд на свое отражение в зеркальном шкафу. Сегодня на мне нет ни грамма макияжа – за счет этого вид еще более болезненный и расстроенный. Палец дергает так, будто его подпаливают над пламенем свечи. Перестаралась и сломала. Ощупываю: вроде не сломан, но, наверное, кость все же треснула. Ладно, это мелочь.
Распахиваю дверь и позволяю Алие рассмотреть каждую деталь моего жалостливого образа.
─ Маша, что случилось? ─ спрашивает она, едва переступив порог.
Молчу. Громко всхлипываю, захлебываясь слезами. Их не так много, чтоб так уж захлебываться, но я все же старательно вымучиваю мелодраматический эффект. Я играю лучше, чем большинство выпускников всяких там ТЮЗов.
Бросаюсь ей на шею, почти причитая в голос. Алия, непривыкшая к нежностям с моей стороны ─ я не из тех девочек, которые любят обнимашки и чмоки-чмоки ─ сначала стоит как вкопанная, но когда я обрушиваюсь на нее, повиснув всем телом и уткнувшись носом в плечо, она начинает успокоительно гладить меня по волосам. Признаться, мне не хватало ее «спа-услуг» ─ было славно, когда Алиюшка молча расчесывала мне волосы перед сном и втирала в кисти рук крем.
─ Маш, ну что такое? ─ спрашивает она со значительно подскочившей тревогой в голосе.
Я тяну время. Довожу ее до кондиции: мне нужно поймать момент, когда оно уже максимально раскалено и вот-вот сломается. Знаете, как постели ─ максимальное удовольствие можно получить только в тот момент, когда терпеть уже невозможно и через секунду уже перегоришь.
─ Обещай, что поможешь мне! ─ хнычу я, не спуская ее с крючка. Алия еще недостаточно разогрета, чтоб со всей дури плюхнуться в омут, который я для нее подготовила.
─ Обещаю! ─ лепечет она побледневшими губами: знает, что со мной можно только соглашаться
─ Пойдем! ─ тяну ее в спальню.
Хочу окрутить ее волшебством своего будуара, который пахнет мной и пропитан моей же яркой энергетикой. Усаживаю Алию на кровь, продолжая держать за руку ─ чувствует мою теплоту и близость, но толика холодности продолжает держать ее на расстоянии. Хватит мне Стасика с его домогательствами! Тем более, когда мы с Димой станем парой, я обрублю все интимные связи, которые поддерживаю для здоровья, настроения и поднятия тонуса.
Сейчас я могла бы пойти по легкому пути: одного поцелуя хватило бы, чтоб создать для нее иллюзию того, что я смогу-таки перейти на радужную сторону силы. Но зачем идти бОльшие жертвы, если она и так моя карманная собачка, которая на все пойдет ради меня.
─ Маш, расскажи уже, что стряслось! ─ почти умоляет Алия.
Я вижу в ее огромных, черных как нефтяные пятна зрачках собственное несчастное отражение.
─ Я так люблю Диму, просто жить без него не могу…
─ Маш, ты опять за свое? Забудь его уже! Этот Дима женат и ты из-за него даже в тюрьме посидела!
─ Не в тюрьме, а в изоляторе, ─ машинально поправляю я. ─ У меня есть план, понимаешь?
─ Какой еще план? ─ спрашивает, отойдя от шока и моего флера, который неизменно бьет по голове и не только.
─ Нам просто нужно время вместе!
─ Я тебя не понимаю, ─ выкручивает свою тонкую ручку с неоновым маникюром из моих пальцев.
Правильно, Алия! Нельзя так сразу ложиться на спинку и подставлять мне животик. Надо немножко поломаться для вида.
─ Слушай, если все получится, то мы будем вместе, а если нет, то скажу, что все это пранк. Со Стасом я уже договорилась!
При упоминании Стаса ее глаза загораются нехорошим огнем. Зеленая фея ревности. Только ее и не хватало!
─ Маш, а ты знаешь, что этот твой Стас по всему институту раззвонил, что вы встречаетесь? Это, кстати, правда?
Последний вопрос прозвучал как бы вскользь, но она вся в ниточку вытянулась, пытаясь снять ответ с моих губ еще до того, как тот прозвучит. Алию всегда так бесили мои бесконечные связи интимного характера, что о половине я умалчиваю, лишь бы она не выносила мне мозг своими истериками. Ну а что такого? Я люблю секс во многих его проявлениях. Мужики кобелируют, и им за развитие этого скилла ачивки на грудь вешают. Почему тогда молодая, красивая и необремененная комплексами девушка не может устроить постельный рейд просто для собственного удовольствия?
─ Ты же меня знаешь! Было пару раз, но он меня не впечатлил. Какие тут отношения? Мое сердце свободно ─ усмехаюсь я и вновь беру ее за руку, не позволяя спастись в коконе, сотканном из обид и ревности.
─ И что ты такого задумала? ─ спрашивает примирительно.
─ Он мне нужен всего на одну ночь. Получу свое и отпущу.
─ Маш, но он же человек, нельзя так просто взять и…
─ …изнасиловать? ─ прыскаю я со смеху. Звучит, конечно, так себе, но пусть думает, что для меня это значит куда меньше, чем на самом деле. ─ Он мужик! Сам не откажется! Не верю я в его большую любовь к жирной бабище. Держу пари, накинется на меня как голодный волк.
─ А от меня что надо?
─ Хочу, чтоб ты попросила его подтянуть тебя по устройству пищеварительной системы. Ты же и, правда, в этой теме «плаваешь».
У Алии есть прекрасная особенность: она как тойтерьер ─ все хотят погладить, все хотят с ней подружиться, потому что она такая милая и солнечная.
Таких, как она, я зову «счастливыми дельфинами». Если я темная материя, то она улыбаха, которая греет своим светом всех вокруг. Так и живем ─ противоположности и правда притягиваются, особенно когда одна из них страстно хочет другую.
─ А потом?
─ А потом ты тихо выйдешь из квартиры, а я встречу его в красивом белье. И Дима точно уже не откажется.
─ А если откажется?
─ Если откажется, то я просто отпущу его
Если бы Алия узнала, что я задумала на самом деле и так долго планировала и подготавливала, ни за что не согласилась бы мне помочь. Но прелесть в том, что человек тем и отличается от животного, что может врать и недоговаривать. Впрочем, ее вклад в мой идеальный план я описала, почти не слукавив. Просто когда Алия выйдет за дверь, все только начнется и не ограничится одной ночью. Хотя тут все зависит от Димы ─ если он включит голову и откроет мне свое сердце, все будет не так мучительно, как в романе.
Думаю ли я, что будет, если он не покорится? Конечно, нет! Нам судьба быть вместе. Я вижу это во всех зеркалах. Я вижу это в его глазах.
Глава 12. Прошлая жизнь. 12.2
Арифметика такова: трое в квартире, не считая меня; двое так меня вожделеют, что готовы на все, но я хочу третьего, который меня ненавидит. Пока ненавидит. Надо просто вынести лишних за скобки и поставить между мной и Димой знак «+», тогда на выходе получим «= любовь». Хотите, еще медицинскую метафору подкину? Без проблем! Пусть и грубой ниткой, но я сошью наши сердца, и те будут биться вместе прорастая друг в друга. Если б меня так не заводила медицина, я бы стала книжки писать.
Стас стоит, прислонившись мускулистой задницей к столешнице, и сверлит меня взглядом. Я выжидаю момент, а он аж зубами скрепит от не пойми откуда взявшейся ревности. Мешает и напрягает. Еще не хватало, чтоб его чувства, взращенные на стероидах, взыграли в полной мере и он похерил идеальный план. Качаю головой, скорчив гримаску, мол, «даже не думай о всяких глупостях!».
Отворачивается, а желваки ходят, и вся кухня пропиталась запахом псины и тестостерона. Я сейчас на острие ножа балансирую ─ не нравится мне, как Стасик себя ведет. Не вовремя включил собственника.
Встаю из-за стола и подхожу к нему. Хватаю за квадратный подбородок и заставляю посмотреть на себя. Его обычно почти детские глаза теперь стреляют молниями, ну или бенгальскими хлопушками. Кладу ладонь на грудь, которая вздымается как у быка, которого пригнали на корриду, и прикасаюсь к его губам, пачкая их помадой в цвете «марсала». Огромная ручища оплетает мою талию и прижимает меня к твердым, словно сделанным из пластика мышцам.
─ Не подведи меня в этот раз! ─ шепчу я, не отдаляясь и не вырываясь, хотя меня мутит от него даже хуже, чем в тот раз, когда я надышалась формалином.
─ Все сделаю! ─ слетает с его губ, и я тихо возвращаюсь на позицию. Не хватало еще, чтоб Алия увидела, как я укрощаю этого зверя, который обеспечивает грубую физическую мощь, без которой сегодня будет не обойтись.
Чуйка меня не подводит. Вовремя я проделал хитрый финт и вернулась на место.
─ Пойду попью воды! ─ чуть ли не выкрикивает Алия, заглядывая на кухню.
─ Хорошо! ─ отзывается Дима, который еще ни о чем не подозревает.
Я киваю и жестом показываю ей на выход. Вместо того чтоб свалить, Алия зависает в дверях и смотрит на меня жалобно как побитый щенок. Надеется, что я передумаю.
─ Пошла прочь! ─ медленно проговариваю я, чтоб она могла прочитать это по губам.
Тааак! Нельзя психовать! Нужно провернуть все спокойно. Потом займусь ее воспитанием ─ сейчас не до соплей радужного цвета.
Алия вздрагивает как от удара и тихо уходит. Я считаю до двадцати и делаю Стасу знак, чтоб был начеку и не расслаблялся.
Хлопаю себя по заднему карману и, убедившись, что оно на месте, мягкой походкой настоящей тигрицы крадусь в комнату, где Дима ждет Алию. О Боги, меня умиляет его наивность и готовность помогать.
Так как другой мебели в квартире почти нет, он сидит на кровати, обложившись учебниками. Увидев меня, вскакивает и сжимает свои красивые музыкальные пальцы в совсем непривлекательные кулаки. Я останавливаюсь шагах в двадцати и, заложив руку за спину, вытаскиваю из кармана маленький инсулиновый шприц.
─ Что ты здесь делаешь? ─ спрашивает Дима, сжав челюсти; от этого его и без того высокие, словно высеченные из мрамора скулы обостряются еще сильнее. Скоро мои губы коснутся этих скул, и он поплывет.
─ Мы же с Алей подруги, помнишь? ─ говорю примирительно, держа вторую руку на виду.
Я осторожно снимаю с иглы предохранительный колпачок и удерживаю его в пальцах. Если выпущу, он грохнется на пол, а это уже будет странно. Чувствую себе педиатром ─ так вакцинируют детей. И то и другое делается насильно, но приносит пользу…даже спасает жизни.
─ Передай Але, что я больше не буду с ней заниматься! ─ цедит он и пытается ретироваться.
─ Подожди! ─ Сокращаю расстояние между нами еще на пять шагов.
─ Богом клянусь, я тебя ударю, если тронешь меня! Пошла вон, больная!
─ Дима, ты ударишь женщину? ─ Картинно вскидываю брови.
Ноздри его раздуваются совсем как у Стаса, а вены на руках бугрятся, потому что пальцы сжимаются в кулаки все сильнее. Глаза. В глазах столько ненависти, что точно ударит. Не сомневаюсь, что осмелится отвесить мне пощёчину, но не успеет.
─ За то, что ты сделала с моей женой, я тебя убить готов! И лучше отойди от меня!
Сжимаю шприц покрепче, наконец выпустив колпачок, который бесшумно падает мне под ноги. Я столько раз прокручивала это движение в голове ─ нужно сделать это быстро и резко, но воткнуть не слишком сильно, чтоб не сломать иглу.
Эффект неожиданности нельзя недооценивать. Дима ждет от меня многого, но едва ли того, что я задумала. Фокусируюсь на шее ─ на местечке, где бешено пульсирует лиловая жилка. Туда бы и попасть. Делаю рывок, замахиваюсь, словно собираюсь сделать внутримышечный укол старушке в амбулатории, и втыкаю иглу в шею. Он хватает меня за запястье и пытается убрать руку. Поздно. Я успела вдавить поршень.
Дима стискивает мою руку с такой силой, что меня окатывает жгучей болью. Нужно чуть-чуть потерпеть ─ его тело обмякает стремительнее, чем мне думалось.
─ Стас! ─ ору я.
Стас танком выплывает из кухни и подхватывает ничего не соображающего и неспособного отбиваться Диму на свои мощные руки и укладывает того на кровать.
─ Что ты со мной сделала? ─ шепчет мой возлюбленный.
Это его последние слова на сегодня. Ведь я вколола Диме мощный миорелаксант, который используют в операционных, дополнив дозой снотворного, чтоб отключка не была настолько мучительной. Я продолжаю смотреть на Диму, пока его веки не закрываются под собственной тяжестью.
─ Довольна? ─ спрашивает Стас с интонациями истинного Отелло.
─ Почти! ─ отзываюсь я, вооружившись веревками.
Я фиксирую Диму крепкими нейлоновыми жгутами. Их даже Стасик порвать не смог. Руки привязаны к поручню в изголовье, а ноги ─ к столбикам кровати. Вот и все… Вот ты и мой. И скоро я стану твоей.
─ Ты очень странная, Маш! ─ выдает Стасик, пожирая меня взглядом: то ли распять хочет, то ли оттрахать.
Смотрю на него и понимаю, что Стас может сделать глупость. Придется опять зайти в клетку с медведем и усмирить его уже в который раз. Соблазнительным движением расстегиваю несколько верхних пуговиц на блузке, засветив ложбинку между грудей, и льну к нему всем телом ─ знойно дышу в ухо и провожу рукой по ширинке, чтоб он прочувствовал мои пальцы.
─ Я к тебе загляну завтра! ─ шепчу я и прикусываю мочку уха почти до крови. ─ Ты молодец, мой танк, а теперь иди!
Бросает еще один взгляд на привязанного и оглушенного соперника и, понурив бычьи плечищи, прется в коридор. Я стою на пороге, желая убедиться, что он ушел.
Я безумно хочу заняться Димой, но нельзя терять голову. Нужно быть последовательной. Сорвусь и ничего не получится ─ потону как фрик из «Коллекционера».
Дверной замок тихо защелкивается, и я возвращаюсь к телу, которое будоражит до мурашек. Проверяю Димины карманы ─ достаю оттуда телефон и ключи. Жму кнопку включения и понимаю, что пароля на устройстве нет. Что ж, Димочка, ты облегчил мне задачу ─ я-то думала, что придется еще и хакера искать, чтоб взломал телефон. Вся наша жизнь теперь в подобной коробочке, с помощью которой можно досконально изучить личность владельца и притвориться им. В таком случае искать пропавшего начнут, когда уже будет слишком поздно. Это Диме еще повезло, что он покинет эту квартиру живым и влюбленным.
Заталкиваю телефон в задний карман, а ключи просо вышвыриваю в окно ─ они все равно ему больше не понадобятся. Смотрю на Димочку, пытаясь понять, что еще может помочь ему сбежать, и понимаю, что грудная клетка не двигается. На этом моменте и у меня перехватывает дыхание.
Склоняюсь над ним и прижимаюсь ухом к груди. Не хватало только со снотворным переборщить! Дыхание поверхностное, но ровное. Нормально подгадала дозу. Выдыхаю. Убить его я совсем не хочу.
Проверяю верёвки, которыми он привязан к поручню. Забавно вспомнить рожи работяг, которые его монтировали. Провожу пальцами по запястьям и понимаю, что веревки жестковатые и быстро натрут его тонкую кожу, которая почти как у девчонки. Упс, не подумала! Нестрашно – вырублю снова, обработаю потертости и подложу что-нибудь мягкое.
Мне казалось, что я знаю его во всех деталях, но теперь замечаю столько мелочей ─ длинные темные ресницы, которые кажутся кукольными. И губы. Боги, эти губы ─ произведение искусства; такой красивый и такой капризный изгиб. Мы стоим друг друга.
Может, оно, конечно, и крипово, но я слишком долго ждала этого момента и чувствую себя голодной собакой, которую наконец подпустили к миске с едой. Вжимаюсь губами в его теплый и манящий рот и прохожусь по розоватой плоти кончиком языка. Как жаль, что Дима не может мне ответить.
Я же почти не знаю его тела! У Димы даже пляжных фоток в социальных сетях нет. Пару секунд туплю, не зная, как снять футболку через привязанные руки. А потом разрываю тонкую некачественную ткань руками. У него красивое тело ─ в меру рельефное, не субтильное. Ровно то, что я люблю. Исследую его кончиками пальцев ─ не спеша прохожу каждый сантиметр, пытаясь снять слепок. Он блондин и волос на теле почти нет ─ мне и это по вкусу. Как же быстро привыкаешь к классному! Пальцы уступают место губам. Я покрываю его изысканной вязью поцелуев, каждый из которых шепчет: «люблю!». За этот аттракцион любой мужик жизнь бы отдал: начинаю с мужественного подбородка с ямочкой и отрываюсь от его кожи только у поясного ремня. Мои шаловливые пальчики уже теребят пряжку, но я останавливаюсь. Рано. И бессмысленно.
Ложусь рядом и обнимаю его, оплетая руками и ногами. Такой тёплый и тихий. Так не хотел быть со мной, но пришлось. Ничего, ему просто нужно время – подумает немного и поймёт, что мы идеальная пара.
