Текст книги "Сталкерша (СИ)"
Автор книги: Натали Бэнкс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
Натали Бэнкс
Сталкерша
Глава 1. Эта жизнь. 1.1
Водружаю спортивную сумку, в которой почти ничего нет, на плечо и, перешагнув зияющий провал, юркаю в вагон. Как же я люблю это чувство, когда заходишь в поезд или садишься в машину, а в груди щекочет от предвкушения предстоящего путешествия. Сменяются декорации, ползёт дорога под колёсами, и пока железная конструкция несёт тебя вдаль, ты веришь, что всё-таки можешь убежать от себя. Ближайшие шестнадцать с половиной часов я буду жить и кормиться этой иллюзией, но как только ступлю на перрон, пойму, что, несмотря на оставшиеся позади километры, всё так же топчусь на месте. От себя не убежишь. Ты и есть свой самый страшный враг. Враг в отражении. Враг, которого не победить, даже если перебить все зеркала в мире. Я знаю, потому что пробовала.
Моё купе третье от туалета. Здесь тесно, душно и пахнет затхлостью – вагон, должно быть, спустили с конвейера миллион световых лет назад. Встаю на полку и тянусь к окну. Дёргаю его, чтоб впустить струю свежего воздуха и можно было хоть как-то дышать, но оно намертво забито гвоздями.
– Вот трэш! – бормочу себе под нос и спрыгиваю на пол, наведя тарарам высокими каблуками.
Второй квест – дергаю край обитого бордовым дерматином сиденья, пытаясь открыть отсек для вещей, но поезд уже еле «дышит», а он всё не поддается. Когда я уже готова наплевать на всё и закинуть сумку под стол, чья-то сильная рука берется за край и дергает вверх с такой силой, что раздается жалобный скрип и полка откидывается назад.
Оборачиваюсь. Спаситель моего жизненного пространства – скуластый блондин с зелёными глазами и широкой улыбкой. Красивый мальчик. В моём вкусе. Сама бука, но всегда любила «солнышек».
– Вы меня спасли! – Благодарю его приветливой улыбкой.
– Это мелочь. – краснеет он. Сверяет номер полки с информацией в билете и добавляет. – Моя полка прямо напротив вашей.
– Любите быть снизу?
– Нет, не очень, – наморщивает нос. – Просто не сам билеты покупал.
– Жена? – шучу я, сканируя пальцы на правой руке на наличие кольца.
– Нет, – мотает головой. – Сестра.
Одариваю его долгим сомневающимся взглядом. На самом деле мне всё равно, даже если он многоженец, просто люблю «сценические» эффекты, тем более, когда впереди долгая скучная поездка в замкнутом пространстве.
Пора бы переодеться во что-то более фривольное. Достаю из сумки сменку и захлопываю полку. Без единого намёка на стыд поворачиваюсь к нему спиной, стягиваю кофту – не люблю лифчики – и надеваю розовый кроп-топ. Попрыгав немного на одной ноге и ударившись бедром о столик, стягиваю джинсы и надеваю коротенькие белые шорты, не оставляющие простора для воображения.
– Я бы мог выйти, – бормочет, чуть ли не сравнявшись лицом с бордовым дерматином.
– Не переживайте! Я не из стеснительных и людей лишний раз напрягать не хочу.
Мог выйти да не стал. Ничего, это действительно никакая не эротическая провокация – просто привычка. Когда тебя с пяти лет таскают по модельным кастингам, привыкаешь переодеваться где угодно и при любом количестве присутствующих. Нет, нет, совсем не планировала провоцировать, но реакцию не могу не считать. Приличный мальчик – держится достойно. Вот только глаза выдают. Зрачки такие огромные, что создаётся впечатление, что хорошую дозу чего-то веселящего вкатил.
Попутчик. Никогда его больше не увижу. И так сильно напоминает мне одного человека. А я безумно устала от жизни монашки-аскета. Сейчас сама вселенная создала для меня ситуацию, в которой можно просто закрыть глаза и представить, что мы снова вместе. Мы всегда были вместе только в моих мечтах. Он меня не хотел. Все хотели, а он был другим. Но у меня есть одно качество, уж не знаю от боженьки или от чёрта рогатого, но имя этому качеству – упорство.
– Так вы по работе в Самару? Командировка? – спрашивает он, пытаясь преодолеть неловкость. Так ему некомфортно видеть меня полураздетую, что аж горловину футболки теребит.
– Почему же? Я теперь там живу. Мой новый рандомный дом.
– Рандомный? – не врубается парень, на которого странности сыплются как из рога изобилия.
– Знаете, берёшь карту России, закрываешь глаза и тыкаешь в неё пальцем. Куда тыкнулось, туда и едешь.
– Завидую! – присвистывает восхищённо.
– Чему?
– Вы лёгкая на подъём.
– Я не всегда такой была, – отвечаю уклончиво и реализую своё право спросить попутчика о чём-нибудь банальном: – А вы домой?
– Откуда вы знаете?
– Человек, который так восхищается чужой летучестью, обычно накрепко привинчен к дому. И привинчен он семьёй, – обосновываю я вывод, который только что сделала.
– Я же сказал, что не женат, – вновь отпирается он.
– Семья – это не всегда жена и семеро по лавкам, – замечаю я, игриво накручивая тёмный локон на палец.
– Вы правы. Меня, кстати, Марк зовут, – протягивает мне руку.
– Мария, – пожимаю её, чувствуя, как по венам побежал электрический ток.
У него ухоженные руки с идеально круглыми чистыми ногтями. Представляю, как он в приступе ОКР намыливает их мылом от самых кончиков пальцев и аж до локтя; трёт специальной щеточкой до красноты, а потом тщательно смывает мыльную пену и повторяет всё заново, пока кожа не начинает скрипеть как бумажная. Ничего такого новый знакомый в реальной жизни, конечно, не делает – мне просто нравится примерять на людей психические расстройства: типа, тебе идет красный цвет и маниакально-депрессивный психоз, а твоё – это жёлтый и булимия.
– Вы в порядке? – спрашивает Марк, и я понимаю, что опять зависла как старый пентиум, погруженная в свои неформатные фантазии.
– Просто задумалась.
– О чём же?
– Какой нахальный вопрос! – улыбаюсь я.
– Простите. Просто вы очень грустная, и мне стало любопытно, о чём может печалиться такая красивая девушка.
Подкатывает. Сразу видно, что не пикапер, и подкат сразу становится таким няшным, что всё меньше хочется отшить. Чтоб вы понимали, я не страдаю от отсутствия мужского внимания, даже если как сейчас одета в домашнюю одежду, а на голове что-то невнятное. Улыбаюсь ему, а он – мне. Эта улыбка. Такая знакомая, что жжет в груди. Не могу больше терпеть – остаётся либо броситься во все тяжкие, либо дёрнуть стоп-кран, сойти с поезда и бежать в поля. Стоп-кран – это не моё.
Молча встаю и, мягко покачивая бёдрами, иду в туалет. Виляю попой не потому, что вагон безбожно трясет, а просто позволяю ему оценить себя в полной красе. Запираю дверь и содрогаюсь от концентрированного запаха отходов человеческой жизнедеятельности. Рассматриваю отражение в заляпанном зеркале. Подкрашиваю ресницы водостойкой тушью и прохожусь по губам блеском для губ с перцем, чтоб они начали «гореть» и стали пухленькими и манящими. Разбираю пряди волос пальцами и укладываю их, как мне надо. Волосы от природы вьющиеся и почти всегда выглядят секси.
– Ты можешь заполучить почти любого. И он не из этого одного процента «почти», – напутствую я саму себя.
Возвращаюсь и вижу, что обе наши полки уже аккуратно застелены бельём. Приглашение в постельку? Не переживай! Нам и одной полки хватит.
– Я и вашу тоже застелил, ничего? – Очередная улыбка, от которой бьёт молниями.
– Спасибо! Ненавижу это, честно говоря.
Сажусь на свою полку, принимая максимально расслабленную позу. Пальцами ноги опираюсь на край его полки, прямо рядом с бедром. Взгляд скользит по длинной стройной ноге, а потом Марк вспоминает, что этикет обязывает смотреть даме в глаза, но на пути к глазам ещё попадается грудь, а я сложила руки так, чтоб появилась та самая ложбинка. Он весь взмок и не потому, что в купе жарко, как в аду.
– Хотите чего-нибудь? – предлагает он, опять пытаясь разогнать неловкость.
– Чего, например?
– Хотел пригласить вас в вагон-ресторан.
– Хорошая идея, но тут его нет, – усмехаюсь я.
Кавалер решил девушку покормить сначала, а, может, и потанцевать в тамбуре, но облом. Ничего, сладкий, я хочу другого.
– Жаль! – мило смущается.
Отодвигаю шторку и наблюдаю, как поезд стремительно пожирают сумерки. Горит тусклый свет. Хорошо, что так. Я боюсь спать в темноте. Сплю либо при свете, либо с кем-то. Хотя, моя постель уже давно пуста, так что приходится довольствоваться ночником.
– Хорошо спите под стук колёс? – спрашиваю я Марка, который тоже гипнотизирует дорогу.
– Нет, ненавижу ехать ночью, – признаётся он.
Не только меня тревожит ночное время. Впрочем, он имел в виду только ночные передвижения. Спит, наверное, спокойно в своей постельке. А рядом ещё кто-то посапывает, хотя он в этом и не признается, чтоб не сделать эту ночь холодной и одинокой. Забей, это неважно. Завтра мы всё равно попрощаемся навсегда.
– А я ненавижу ночевать одна, – говорю я и зеваю в ладошку.
– Я вас, наверное, заболтал, и вы хотите спать?
– Да, давайте уже укладываться, – соглашаюсь я, наслаждаясь его разочарованным выражением лица. Потерпи немного! Тебе понравится сюрприз.
Идёт в туалет, позволяя уже мне оценить ладную мускулистую задницу, обтянутую голубыми джинсами. Пока Марка нет, юркаю под простыню и стягиваю шорты и топ. Оборачиваю простыню над грудью таким образом, чтоб он понял, что под ней почти ничего нет.
Возвращается с влажными волосами и футболкой в руках.
– Забыл полотенце – бормочет.
Ага, забыл ты. Не зря же столько часов в качалке провёл – хочет, чтоб симпатичная попутчица оценила рельефный торс по достоинству. Что ж, спасибо тебе, Марик, за приятный бонус.
Ложится. Прикрываю глазки и выжидаю. Свет тускнеет; становится тихо – детей угомонили, в туалет весь «табун» сходил, так что слышен только храп и какие-то невнятные шорохи.
Заворачиваюсь в простыню, поднимаюсь и делаю пару шагов к нему.
– Что-то случилось, Маша? – реагирует быстро, как будто ждал.
– Да, – киваю. – Боюсь спать одна и в темноте.
– Так ведь не темно!
– Тогда просто боюсь спать одна. Можно к тебе? – То, что сейчас произойдёт, не располагает к дальнейшему общению на «вы».
Молча откидывает край казённого, противно пахнущего одеяла.
Глава 1. Эта жизнь. 1.2
Марк бежит за мной по перрону, но я захлопываю дверцу такси, и машина резко трогается с места, оставив моего внезапного любовника в замешательстве и облаке выхлопных газов.
С ним было хорошо – возможно, слишком нежно, но всё еще очень славно после годового воздержания. Но каким бы хорошим ни был Марик, мне нельзя сейчас начинать отношения. Возможно, всегда будет нельзя.
Достаю из кармана «дежурную» таблетницу, вытрясаю на ладонь горстку «колёс» из ячейки с маркировкой «Mon» и отправляю в рот. Так привыкла жрать «фарму» горстями, что уже, и запивать не нужно. На языке горько-меловой вкус, но всё равно понедельник не такой уж тяжёлый сегодня.
Съемные апартаменты в самом центре, но судя по стоимости аренды, вряд ли стоит ждать чего-то хоть сколько-нибудь приличного. Хозяйка в бигуди и разношенных тапках встречает меня аж у подъезда, вблизи которого на самопальной лавочке как в старые времена кучкуются бабушки в платочках. Дверь с кодовым замком, но он давно не работает и в подъезд можно войти без всякого кода или магнитного ключа. На первом этаже распахнута дверь в подвал, и в нос бьет острый запах канализационных вод. Перила «ходят» под руками, обещая вот-вот обрушиться, а краска со стен отваливается прямо, когда на неё смотришь.
Тётка тушит сигарету, которая всё это время торчала у неё в зубах, в жестянке из-под кофе, которая стоит на подоконнике, и отпирает дверь, обитую обшарпанным дерматином. Первая вхожу в темное и холодное, как погреб, пространство. Царство Страны Советов. Узкий коридорчик обклеен обоями в «кирпичик», которые точно старше меня.
Хозяйка сразу ведет меня на кухню, как и положено бабе её вида. Пространство крошечное – еле втиснулась газовая плита без половины ручек, холодильник «Саратов», стол и пара табуретов.
По столешнице бежит жирный таракан, который еле тащит созревшее плодное яйцо. «Животина» останавливается и смотрит на нас, шевеля усиками. Я демонстративно прибиваю его кулаком и вытираю руку о край «хозяйского» халата. Брезгливость – это не про меня.
– Сколько у вас стоит поморить тараканов?
– Косарь, наверное, – протягивает баба, шокированная моей выходкой.
Достаю из кармана джинсов пять тысяч и выдёргиваю их «котлеты» одну голубую купюру.
– Вот! – Отдаю ей, что осталось. – А на тысячу как раз вызову дезинсекторов.
– Мы договаривались на пять, – вяло протестует она.
– Мы договаривались, что я буду жить одна, а у вас тут тараканы табуном бегают! – не даю я ей спуска.
– Фиг с тобой! – Машет рукой. – Но чтоб деньги были пятнадцатого числа. Не кури тут и не шуми после двадцати трёх, а то соседи будут жаловаться.
– Мужиков тоже не водить? – язвлю я, вспомнив прокуренный подъезд.
– Можешь водить, если мужики тихие и некурящие, – отвечает тётка вполне серьёзно.
– Спасибо! – Демонстративно кланяюсь.
Она бурчит себе под нос что-то типа «шаболда», засовывает деньги в лифчик и, шаркая тапками, уходит.
Продолжаю знакомство с новым жильём. Жилая комната всего одна. Впрочем, больше мне и не надо. Меблировка скромная – диван, на котором, наверное, зародилась и умерла куча народу, да советский шкаф без одной дверки.
Плюхаюсь на диван – задыхаюсь от пыли и потираю бедро, в которое вонзилась пружина. Сползаю на пол и подбираю под себя ноги. Пол едва ли грязнее дивана. Достаю из сумки ноут. Там собственно больше ничего и не осталось кроме смены белья. Остальные шмотки привезут позже.
Ровно пять вечера по Мск. Вхожу в видеоконференцию в «Зуме». Еженедельная встреча с психиатром.
– Здравствуйте, Мария! – здоровается дородная тетка с волосами цвета «баклажан», строго глядя поверх очков.
– Здравствуйте, Лариса, – протягиваю я. Как же меня достала эта тётка! Толку от неё ноль, но после того, что я «учудила», сессии с личным психиатром – это единственная возможность оставаться среди «здоровых».
– Как добрались?
– Отлично! – расплываюсь в улыбке, вспомнив, как прижималась к Марку на тесной полке. Почти сон, но такой приятный.
– Как устроились? Квартира хорошая?
– Ну, – замолкаю на пару секунд, – покатит…
– Всё ещё посещают навязчивые мысли о Диме? – спрашивает «деликатно», словно сваи заколачивает.
– Иногда, – отвечаю уклончиво.
– Говорите с ним?
– Нет, – вру я.
Как бы они меня ни лечили, он всегда в моей голове. Даже если сделают старую добрую лоботомию, всё равно его не вырежут.
– Что вы почувствовали, когда его впервые увидели?
Началось. Не хочу я с тобой о нём говорить.
– Простите. Что-то со связью. Так плохо слышно, – говорю я взволнованно и отключаю доступ в интернет.
Захлопываю крышку ноута и делаю максимально глубокий вдох. Слишком много воспоминаний и живых ощущений. Надо загнать всё это поглубже, пока опять не началось.
Открываю рассохшуюся деревянную раму, сажусь на подоконник, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и спускаю ноги в пустоту – всего-то пятый этаж. Сую в рот сигарету и поджигаю её кончик спичками, которые услужливо валяются тут же. Зачем она напомнила мне о нём? Теперь никакие таблетки не помогут. И поспать ночью и часа не свезёт. Хорошо, что Дима со мной – когда тошно, есть с кем поговорить. Правда, таблетки не позволяют мне галлюцинировать. Но может оно и к лучшему? В галлюцинациях он часто приходил таким, как в самый последний день, и тогда я умоляла, чтоб Дима оставил меня в покое.
Глава 2. Прошлая жизнь. 2.1
Хватаю Алию за руку и тащу к входу в ночной клуб. Та упирается и пытается выскользнуть из хватки, но я сильнее. Я локомотив, который прёт по любым рельсам и тащит за собой других. Всегда такой была, с самого зачатия, наверное.
– Маш, завтра экзамен в восемь утра, и препод лютый, ты же знаешь. Может, домой? – робко предлагает она, уже покорно тащась за мной.
Оборачиваюсь. Нет, Алиюша, тебе не провести меня жалобными глазками и улыбкой ласковой лисички.
– Всё будет хорошо! – уверяю я. – Я поколдую немного, и зачёт будет! Я разве когда тебя подводила?
– Нет, – мотает головой.
Хочу отпустить шуточку о новом профессоре, который любит жилетки в стиле Вассермана и доводить студентов до обморока, но стремительно лечу вниз. Мне удаётся сгруппироваться, и я падаю на одно колено, изобразив «супергеройское приземление». Встаю и вновь заваливаюсь. Взгляд вниз – понятно! Каблук держится «на соплях». Присаживаюсь на корточки, развязываю шелковые ленты, которые красиво перекрещены на лодыжках и завязаны в пышные пафосные банты, снимаю туфли, хорошенько размахиваюсь и со всей злостью швыряю их куда-то в темноту.
Разношёрстная биомасса, что кучкуется у клуба, таращатся на меня с открытыми ртами и как мартышки показывают пальцами. Я вновь хватаю Алию за руку и красивой модельной походкой иду к входу. Сую охраннику под нос розовый неоновый браслет и расслабленным тоном заявляю:
– Вот, мы випы.
Он кивает, снимает ограждение и галантным жестом приглашает нас войти. Вот и пяльтесь теперь мне вслед, лузеры! Можно ещё показать им нецензурный жест напоследок, ну да ладно. Из любой неловкой ситуации можно выйти королевой, главное, не позволять никому себя трамбовать и делать виноватой.
С виду пафосный ночной клуб на деле полная банальщина, пропитанная запахом пота и дешёвых духов, наполненная густыми басами и сверху разукрашенная дискоболом.
– Принесу нам шотиков, – кричит Алия у самого уха, пытаясь перекрыть царящий здесь звуковой хаос.
– Давай.
Она идёт к бару, а я устраиваюсь за столиком – красный дерматин противно скрипит под голыми ногами.
Надо было самой идти за выпивкой. Алия сейчас платить будет, а мне бы за красивые глазки налили что пожелаем. Впрочем, не хочется сегодня вести прицельную стрельбу глазками и улыбочки раздавать. Скучно, и куража нет – душа требует развлечений, а здесь тухло и народа мало.
Сканирую помещение в поисках симпатичных мужских мордашек и всего того, что к ним прилагается. Тела на танцполе в пролёте – ничего интересного. Лениво обозреваю столики. Ага, вот и он! Смазливый блондинчик сидит за соседним столиком в гордом одиночестве и мастерит журавликов из чёрных и красных салфеток. Надеюсь, не аутист и просто развеивает скуку или девочек привлекает таким образом.
Алиюшка опускает на стол поднос с разноцветными шотами – еле дотащила бедолага. Я тут же опрокидываю «Голубую медузу», чтоб быть позажигательнее, хотя мальчик с журавликами и так уже «чиркнул спичкой».
– Что это там за сладкий мальчик сидит?
– Это? – протягивает Алия, кивнув в сторону блондинчика. – Это Димка! Мы вместе на лекции по лечебному делу ходим.
– А что я его раньше не видела?
– Ты отсыпаешься на ранних лекциях, – пожимает плечами.
И то верно. Когда пьёшь и танцуешь до рассвета, тяжело не уснуть на утренних парах. Да и скучные они – только ботаны бодрствуют.
Хватаю с подноса самый забористый шот – ядерно-зелёную «Хиросиму» – и торжественно вливаю в себя, так сказать, за успех «предприятия».
– Пойду познакомлюсь!
– Маш, у него девушка есть. Весь курс их любовью восхищается, – выдаёт Алия, но, впрочем, без особой надежды меня отговорить.
– Если уж жена не стена, то девушка и подавно, – парирую и, поднявшись на носочки, как кошечка «плыву» к его столику.
– Димка, привет! – Плюхаюсь напротив, намереваясь обстряпать это дельце быстро и легко. Сейчас скрашу вечёрок – и себе, и ему.
– Привет, – протягивает удивлённо.
– Не помнишь меня? – вопросительно вскидываю левую бровь.
Устраиваюсь на самом краешке дивана максимально эротично. Кожзам опять скрипит под взмокшей кожей. Бесит.
– Нет, прости.
– Я Маша Макеева, – расплываюсь в милой улыбке, хотя и неприятно удивлена, что совсем ему не запомнилась. – Мы вместе на лекции по лечебному делу ходим.
– А, прости, – смущённо улыбается. Ты попал, мальчик! Я люблю, когда мне так улыбаются – Ты спишь обычно, да?
– Бывает! Не хочешь угостить меня чем-нибудь?
– Извини, я кое-кого жду. – Улыбается, но из вежливости.
– Кого же?
– Девушку свою! – говорит он, и глаза разгораются.
Влюблённость. Сладкое должно быть чувство. Мне бы тоже хотелось его испытать, но не получается. Папа в шутку называет меня «эмоциональным инвалидом». Эмпатия, любовь, привязанности, даже банальная дружба – это не моё. Другие люди нужны только, чтоб меня развлекать. Я в детстве также к куклам относилась. Поиграть – это да, а любить – без понятия, как это. Пока нравится экземпляр, буду таскать его за собой, а как надоест, так в ящик под кроватью отправится. Возьмём Алию в качестве примера. Она услужливая – конспекты мне пишет и волосы перед сном расчёсывает. Удобно – пользуюсь, игнорируя, что эта дурочка влюблена в меня по уши. Я не по девочкам, да если бы и была немного «би», выбирала бы подружек себе под стать – девочек с шиком и изюминкой.
– А ты никогда не думал сбежать от своей девушки с прекрасной незнакомкой? – говорю я полушуткой, полунамёком, поглаживая одним пальцем его руку.
– Это какой-то пранк? – спрашивает, смотря в глаза.
Что это со мной? Почему так больно сердце подскочило от пронзительного взгляда зелёных глаз. У меня получше мальчики были. Ну да, смазливый, не перекаченный, и всё на этом. Стоп! Есть что-то ещё. Что-то новое и волнующее. Никак не могу нащупать…
– Нет, просто решила познакомиться.
– Прости…мне пора!
Он срывается с места, разметав по полу журавликов, и сквозь танцпол бодро прётся к выходу.
Вижу соперницу и передёргиваюсь от шока и омерзения. Мой краш сосётся с мелкой толстенькой блондинкой с отросшими на два пальца корнями. Не могу разглядеть лицо, но толстые ляжки точно целлюлитные, да и рост явно немодельный. Мало того что обычная, так ещё и ниже среднего. И он отшил меня ради этого? Это какой-то приворот на менструальной крови, или Димочка тащится от фриков?
Мир застыл – музыка стихла, народец больше не мельтешит, а разноцветные огоньки не сменяют друг друга как в калейдоскопе. Только я, сидящая тут совсем одна среди чёрных и красных журавликов, и они, счастливые и увлечённые друг другом. Так больно. Почему мне больше не пофиг?
