Текст книги "Сталкерша (СИ)"
Автор книги: Натали Бэнкс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
В чемоданчике лежит местный анестетик, но использовать его я не стану. Так потерпит! Иначе, какое это наказание? Делаю первый стежок ─ игла прошивает плоть с приятным хрустом. Могу зашить его так, что и щели не останется, но, вероятно, ограничусь тремя стежками. Еле слышно постанывает на каждом новом проколе. То-то! Аккуратнее со мной, Димочка, а то ведь я не только шить умею. Папочка меня еще и резать научил!
Смываю спиртом проступившую кровь, попутно дезинфицируя свежие ранки. Не могу удержаться и касаюсь губами каждого ювелирно наложенного шовчика, ложусь рядом и отключаюсь.
Глава 15. Прошлая жизнь. 15.1
Крепкий трехчасовой сон и гробовая тишина способны творить чудеса.
─ …Я буду сильной. Очаровательно крутой, ─ напеваю я, хлопоча на полупустой кухне, где по большей части можно разжиться только фармой и всякими медицинскими приспособлениями, которые помогают утихомирить моего очаровательного в своем угрюмом молчании пленника.
Прямо из банки насыпаю в кружку растворимый кофе, а потом, повинуясь отчаянному импульсу еще не совсем отошедшего ото сна мозга, всыпаю еще немного сверху. Заливаю кофе кипятком и с удовольствием вдыхаю заводящий, горьковатый дымок. Это, конечно, не ванильный латте из приличного места, но в моей ситуации и растворимое пойло кажется изысканным итальянским купажом тончайшей обжарки. Подхватываю одной рукой обжигающую кружку, а другой – четверку йогуртов и пластиковую ложку и походкой пантеры иду в комнату, где уже ждет мой отошедший от легкой мышечной комы принц.
Удобно устраиваюсь на стуле, подогнув под себя ногу, и делаю маленький глоточек кофе. Пустой желудок тут же начинает ныть от его чифирной горечи, зато мозг включился в работу с мощностями суперкомпьютера.
─ Доброе утро! ─ проговариваю я, игнорируя дергающую боль в руке. В конце концов, нельзя получить всего. Пока нельзя.
Смотрит на меня хмурым взглядом из-под насупленных бровей. Теперь Дима только и может, что бросать в меня гневные взгляды. Ранки вокруг швов воспаленно-красные и покрыты кровавой корочкой. Пытался разодрать нитки. Что ж, он не такой волевой, как я думала. Разорвать нитки не вариант, и пришлось бы рвать плоть. Это больно. Не смог, но попытался. Да и смысла в этом ноль ─ так, пустые страдания. Сотвори Дима такое, я бы опять отключила его от управления телом и подошла к делу более основательно.
─ Как поспал? Я вот все вокруг тебя скакала. Спасала. Выглядишь, кстати, лучше после вливаний, ─ улыбаюсь ему, сверкнув зубками, словно это обычная беседа в какой-нибудь кафешке.
Отводит взгляд и упирает его в стену ─ пытается просигнализировать, что общаться со мной не желает. Я просто уверена, что тихим протестом Дима бы не ограничился и начал сотрясать свои оковы, если бы мог. Но он ощущает свое тело так, будто то зарыли во влажный песок. Да и честно говоря, я подмешиваю в капельницы толику успокоительного. Мне спокойнее и ему тоже. Сейчас Димочке более-менее физически комфортно, и он уже почти готов к конструктивному диалогу, который перерастет в симпатию на грани страсти, когда я сорву с него путы, а он с меня ─ одежду. Ммм, примирительный секс с ароматом больнички.
А сейчас я его немножко взбодрю. Ставлю чашку на пол и выуживаю из заднего кармана шортиков телефон. Его телефон. Взгляд отклеился от стены и метнулся к аппарату в моих руках. Я где-то читала, что заложники всегда очень трепетно относятся к своим личным вещам. Их можно понять: так хочется уцепиться за свое, будто это кусочки расползающейся во все стороны личности.
─ Хочешь узнать новости с фронтов? ─ спрашиваю я, приласкав его очередной улыбкой. ─ Кивни, если так.
Ого, какой интерес. И какое послушание! Кивает активно, как собачка на приборной панели, а взгляд так прикипел к телефону, будто это его новый смысл жизни.
Встаю и вприпрыжку бегу к кровати, ложусь рядом и принимаюсь листать его сообщения. На самом деле я уже провела ревизию: стерла невыгодные, а те, что должны доломать его морально, пометила как «непрочитанные».
─ Смотри, тебе жена набила пару строк, ─ показываю ему сообщение от «Любимой жены» и зачитываю его вслух, чтобы Дима лучше прочувствовал ситуацию: ─ Не хочу тебя больше знать. На развод подам сама.
Он бледнеет и приобретает вид побитой собаки. Вот она, последняя капля. Дима сломался: я слышу хруст его хребта. Он так на нее надеялся, а любимая жена решила, что благоверный просто смылся. Конечно, я скромно умолчала, что переписывалась с ней почти всю ночь, создавая идеальную иллюзию того, что Дима нашел себе кого получше. Это было легко: я точно воспроизвела его манеру общения и все давила на ее комплексы и низкую самооценку.
─ Ты отличный слушатель, но мне хочется полноценного диалога!
Я запихиваю телефон в карман и встаю рядом с ним на колени. Дима смотрит на меня в упор, и в его глазах нет злости ─ только печаль. В окно бьет яркое солнце и в его лучах радужка из голубой превращается в жемчужно-серую. Завороженно наблюдаю за волшебным переходом и предпринимаю очередную попытку навести мосты: кончиком пальца провожу по его щеке, ожидая, что Дима вновь бешено дернется, пытаясь стряхнуть с себя руку новой «хозяйки». Но он продолжает рассматривать меня, не чураясь прикосновений.
Сейчас проверим, насколько мой пленник стал покладистым. Оседлываю его, мягко окутав бедрами корпус. Кожей чувствую каждое ребро, так они обострились от голодовки. Что ж, меня заводят субтильные мальчики. Одну за другой расстегиваю пуговицы на грязной рубашке, запачканной кровью и рвотой. Терпит. Или решил отомстить жене?
Провожу ладонями по его груди, которая слабо вздрагивает от каждого нового касания. Плотно прижимаю ладонь к тому месту, где скованное костяной клеткой отчаянно стучит сердце. Ого, пульс у него выше сотки. Глажу пальчиками грудные мышцы, обводя соски тягучей пульсацией, которая срывается с кончиков пальцев. Продолжает трястись подо мной ─ то ли нервная дрожь, то ли так завелся. Я не тороплюсь: обвожу пальчиком пупок и продолжаю волнующее путешествие вниз, пока не натыкаюсь на резинку боксеров, которая начинается аккурат над самым сокровенным. Провожу ногтем по ее кромке и убираю руку.
─ Мы с тобой еще успеем познакомиться поближе, ─ шепчу я грудным голосом. ─ А сейчас давай заключим сделку? Я разошью тебе рот, а ты не станешь орать и что-нибудь съешь. По рукам?
Кивает, продолжая смотреть на меня почти уже нормальным взглядом.
─ Если в очередной раз станешь вести себя так, как мне не нравится, я вновь отправлю тебя в мини-кому, а рот залью клеем БФ. Будешь хорошим мальчиком?
Утвердительно кивает.
У хорошего хирурга инструмент всегда наготове. Извлекаю из напульсника ножницы и пинцет и принимаюсь расшивать свои же швы. Оттягиваю кончики ниток и делаю чик-чик. Материал нужно скидывать в лоток, но я кидаю куда попало.
─ Говорить не разучился? ─ усмехаюсь я.
─ Нет, ─ сурово выдает Дима, но на крики не срывается.
Соскакиваю с него и возвращаюсь к стулу перед кроватью. Делаю большой глоток уже остывшего, мерзкого кофе, беру стаканчик йогурта и ложку и возвращаюсь к Диме. Срываю фольгу и сексуально ее облизываю. Йогурт приторно-сладкий и пахнет химозной клубникой.
Набираю для начала пол-ложечки, чтобы не особо обтекать, если он решит выплюнуть розоватую субстанцию мне в лицо. Подношу ложку к его губам, и Дима послушно открывает рот. Снимает губами кисломолочный сгусток с гнущейся со скрипом ложки и глотает, а потом и вовсе выдает неожиданное:
─ Спасибо!
Глава 15. Прошлая жизнь. 15.2
Жизнь вошла в новую, но уже привычную колею. Наши отношения еще не такие, как мне хотелось бы, но из строптивого пленника Димочка все же трансформировался в послушного домашнего зверька, который охотно ест у меня с рук. И не только…
Набираю теплую воду в пластиковый контейнер и капаю туда пару капель антибактериального мыла. Телефон «оживает» прерывистой вибрацией и стремительно скользит к краю стиральной машинки. Придерживая контейнер с водой одной рукой, другой хватаю аппарат за секунду до встречи с плиточным полом.
Бросаю взгляд на экран. Смс от Алиюшки: «Как там ваш медовый месяц?». Скудный текст сдобрен впечатляющей россыпью смайликов, которых так много, что становится понятно, что Алия корчит хорошую мину при плохой игре. Держу пари, что моя лучшая подружка, мечтающая запустить свои шаловливые пальчики в мои трусики, вся извелась от ревности, но тщательно это скрывает, лишь бы я не отпихнула ее, как надоевшую собаку, что вьется у ног и мешает нормально передвигаться.
На автомате набиваю заскриптованный ответ: «Все супер!!! Из койки не вылезаем. Сейчас скину себяшку».
Выбираю из галереи нашу с Димой фоточку поудачнее и кидаю ей. Наверное, вам интересно, как я разжилась правдоподобными снимками нас вместе? Уверена, что думаете, что это чудеса «Фотошопа»? Что ж, сейчас я потешу ваше больное любопытство.
На самом деле, я предполагала, что на излете первой проведенной вместе недели, Дима сам начнет совать свою мордашку в объектив, но все пошло немного не по плану. Не по плану «А». Но если ты ринулась во все тяжкие, то тебе как минимум нужны планы «Б» и «В». А желательно еще и дополнительные планы на все оставшиеся буквы алфавита.
Так вот, поняв, что он еще не созрел, но уже вполне внушаем, я слегка припугнула Диму тем, что если он не улыбнется и не прижмется ко мне, как к родной, я оглушу его и все равно добьюсь желаемого. Понятно, что это была бы уже совсем другая фотосессия, но в итоге все бы увидели моего скромняжку мило спящим на плече любимой девушки. Если меня устраивали оба варианта, то Диме совсем не хотелось уходить в отключку, так что вот они мы: почти настоящие влюбленные. Правда, пришлось отфотошопить следы от проколов вокруг губ и наложить пару фильтров, чтобы по сравнению со мной он не выглядел узником концлагеря. Хотя, что сразу концлагеря? Я же хорошо о нем забочусь.
Хватаю тазик, кусок марли и спешу к Димочке. Ставлю рядом с ним контейнер, и парень одаривает меня робкой улыбкой. Диме идет улыбаться. Оскал сошел, и я вновь вспомнила, почему его полюбила. Как же меня заводят такие мальчики-солнышки. Думаю, за все свои старания я заслужила награду. Да и Диме будет приятно.
Распахиваю растегнутую рубашку и скольжу кончиками пальцев по теплой коже. Он смотрит на меня, и от взгляда, в котором появились чуть ощутимые теплые нотки, сердце вспархивает птичкой. Наконец-то! Просто нужно было сломить его упрямство и снять ответственность за происходящее.
Смачиваю марлю в растворе, хорошенько отжимаю и начинаю протирать шею от самого подбородка. Тяну тряпку вниз, любуясь поблескивающим мокрым следом, который хочется осушить губами.
─ У тебя чуткие руки, ─ проговаривает Дима тихо, и мое закаменевшее сердце прагматика пропускает парочку ударов. Почему мне так важно, что он говорит? Важно даже как смотрит.
─ Правда? ─ улыбаюсь я, по привычке впрыснув в реплику немного сарказма.
─ Да, ─ кивает он. – Если к твоему таланту прибавить возможности твоего бати, то получится блестящее будущее, ─ он так меня нахваливает, что я уверена, что в следующих словах будет ждать неслабый подвох. Очень разочаровывающий подвох: ─ Не порти его. Отпусти меня, Маш.
─ Отпущу, когда поймешь одну вещь, ─ заявляю я и раздраженно кидаю тряпку в контейнер.
─ Какую? ─ спрашивает таким умоляющим тоном, что сердце опять начинает ныть, сравнивая меня с тряпкой, которая булькая идет ко дну.
─ Что мы с тобой идеальная пара! ─ вновь озвучиваю я очевидное.
─ Маш, прошу тебя, ─ опять заводит он старую пластинку.
Меня это так бесит, что я вскакиваю, хватаю контейнер, расплескивая воду на кровать, и несусь в ванную, на ходу обдумывая, как накажу Диму за эту мерзкую уловку.
─ Маш, ─ летит мне в спину, и вместо того, чтобы оставаться твердой и дальше ломать его сопротивление, я оборачиваюсь и одариваю Диму злым взглядом исподлобья.
─ Чего тебе? ─ шиплю я, измученная его нытьем, мольбами и твердолобостью.
─ Можно попросить тебя кое о чем?
Тон его голоса такой мягкий и вкрадчивый, что я ставлю контейнер на стул и возвращаюсь к кровати.
─ Развязывать я тебя не собираюсь, ─ заявляю я, плотно скрестив руки на груди. Забавно, но это папочкина любимая поза.
─ Дело не в этом, ─ отвечает Дима с милейшей робостью.
─ Тебе нужно «судно»? ─ догадываюсь я.
Мотает головой и отводит глаза. Я уже почти неделю подрабатываю для Димы сестрой милосердия, а он все еще краснеет, когда я помогаю ему помочиться в «утку».
─ Ты не могла бы почесать мне нос?
Просьба настолько неформатная, что у меня отвисает челюсть. Хотя Диму можно понять: если бы мои руки были притянуты к изголовью кровати, то я бы день и ночь страдала оттого, что не могу почесать зудящее во всех местах тело. Психосоматика ─ дело такое.
Молча киваю и прислоняю кончики ногтей к его курносому носу, на котором едва заметна легкая россыпь веснушек. Дима трется о мои пальцы, чуть не плача от удовольствия. Странно, что людей иной раз могут радовать такие мелочи. Нежно скребу гладкую, прохладную кожу ногтями и сама почти плачу от трогательности и нежности момента. Это такая мелочь, но между нами искрит. Искры такие яркие, словно нас соединяют в единое целое при помощи сварочного аппарата. Я не ошиблась.
─ Прости, что так получилось с твоей рукой, ─ шепчет он, все еще почесывая кончик носа об мои ноготочки.
─ Ничего, ─ проговариваю я, скользнув взглядом по свеженаложенной повязке. ─ Зато я тебя никогда не забуду. Шрам не позволит.
Дело не в шраме. Ты теперь часть меня. Нам суждено быть вместе. Ты татуировкой выбит на моем сердце.
─ И я тебя! ─ соглашается он.
─ Ты, наконец, понял, что она тебе не пара? ─ спрашиваю я, чувствуя приятную тяжесть в солнечном сплетении.
─ Кто? ─ спрашивает Дима, смотря непонимающим взглядом.
─ Твоя жена, ─ поясняю фыркнув.
─ Да, верно. Она же меня бросила, ─ цедит Дима, сжав челюсти. ─ Спасибо, что открыла мне глаза.
─ Видишь, как все, оказывается, просто? ─ улыбаюсь я, чуть ли не плача от счастья. О боги, наконец-то эта непрошибаемая стена пала.
Склоняюсь над ним так близко, что кончики наших носов соприкасаются, и кладу руку, пахнущую антисептиками, на его щеку. Дима подается чуть вверх, и миллиметры, разделяющие наши губы, испаряются. Я с готовностью приоткрываю рот и позволяю ему поцеловать себя. Я всегда любила страстный, грубый секс и такие же поцелуи, но сейчас меня заволокло нежность, которая, впрочем, томится в оковах, и я растворяюсь в ней, наконец, обретая себя подлинную.
Глава 16. Эта жизнь. 16.1
Мы стоим на берегу, у самой воды, которая затаилась подо льдом, совсем как моя тайна, кое-как спрятанная под слоями лжи и недоговорок.
Марк так близко, что мне нужно лишь шевельнуть мизинцем, чтобы его коснуться, но по его ускользающему вдаль взгляду понимаю, что Маркуша бесконечно далеко. Иногда мне кажется, что его так же, как и меня, настигают воспоминания, которым Марк совсем не рад. Вот и сейчас его взгляд цепляется не за линию горизонта, а за прошлое, в котором нет меня.
Марк все настойчивее повторяет, что идеальных людей нет, и каждому есть за что повиниться, но чем чаще я слышу подобные суждения, больше похожие на мантру, тем сильнее меня мучит совесть. Я успокаиваю себя тем, что украду еще один-единственный день счастья, а потом расскажу ему все, вплоть до финальной точки. Но даты на календаре сменяются, а я все молчу, боясь остаться без него. Сейчас Марк живет с принцессой, которая хранит печальную тайну. Но сможет ли он ужиться с монстром, которым та на самом деле является?
Наконец его глаза вновь обретают живость; Марк хватает меня за руку, притягивает к себе и целует в макушку. Я смотрю вопросительно: он сказал, что хочет прогуляться и зачем-то привел меня на дикий пляж, заваленный снегом и скованный у берега ледяной коркой.
─ Спроси, зачем мы здесь, ─ просит он изменившимся голосом, в котором набатными колоколами звучат тревожные нотки.
─ Зачем? ─ без лишних расспросов выполняю его просьбу, хотя под теплую куртку уже заполз пакостный холодок, цель которого не тело, а душа.
─ Это место особенное для меня. Здесь я потерял все: её, себя, свою прежнюю жизнь и главное, свое призвание. И здесь же я хочу вернуть все назад, ─ слова Марка звенят в ледяном воздухе торжественно и ужасающе.
Такое не говорят просто так. У Марка тоже есть точка невозврата, которая стерла его старую личность и нарисовала что-то новое. Кто же ты на самом деле, мой идеальный Марк, такой целостный и успешный?
Смотрю на него и едва удерживаюсь, чтобы не начать хлопать себя по карманам в поисках таблетницы. Реальность расползается во все стороны, в голове замыкает ─ теперь хватит мимолетного порыва ветра, чтобы нарушить мой шаткий баланс.
На этом пляже Марк потерял свою девушку, которую все еще видит во мне. И к ней же я дико ревную. Каждый раз, когда мы вместе, я думаю, что он представляет ее на моем месте. Эти мысли терзают меня, ведь я знаю каково это, потому что и сама долгое время видела в Марке другого.
─ Марк, зачем ты привел меня сюда?
─ Чтобы оставить все наши страхи в прошлом и вместе шагнуть в светлое будущее, ─ вымученно улыбается Марик. ─ Маш, ты меня любишь? Доверяешь мне?
─ Да, конечно. Я очень тебя люблю, ─ шепчу я и прижимаюсь к нему. Хочется плакать. Сейчас он попросит меня рассказать, что я натворила, и все кончится.
Марк нежно целует меня в щеку, обхватывает предплечья красивыми пальцами, от прикосновений которых я готова умереть, и заставляет посмотреть на себя.
Убирает от меня руки и опускается на одно колено. Я стою и трясусь от страха. Как в замедленной съемке вытаскивает из кармана пресловутую бархатную коробочку, и я понимаю, что на сей раз там не сережки. Вот он, тот самый момент, после которого мы разойдемся навсегда. Ведь если сейчас я приму предложение, мне придется все ему рассказать. Уже не получится оттянуть этот миг ─ останется только вывалить на него свою жуткую историю и отпустить. Марк уйдет, унося с собой мое кровоточащее сердце.
Крышечка громоподобно отщелкивается, и мой взгляд притягивается к сверкающему кольцу с квадратным камнем. Меня здесь нет: в мыслях я переместилась в день, когда Марк покупал кольцо для той другой. По факту все случилось из-за такого же украшения. Если бы Марк не решил, что ему нужно подобное дорогущее кольцо, они были бы вместе и в тот день. О боги, какая же странная история. Почему успешный пианист бегал по подработкам, чтобы накопить на кольцо? Зачем решил жениться на ее сестре? Это вообще было? Точнее, он мне это действительно рассказал? Или я все придумала?
─ Маша, любимая моя, выходи за меня. Я очень хочу, чтобы ты стала моей женой.
Вот и оно. Его слова словно гром. Мне бы хотелось, чтобы разыгралась реальная буря и меня на месте испепелила молния. О чем я только думала, когда начинала с ним нормальные отношения? Неужели наивно полагала, что момент истины так и не настанет? Или, может, я надеялась, что Марк закроет глаза на то, что его любимая ─ монстр? Я думала о себе. Эгоистичная тварь. Я должна была пожалеть Марка и гнать его прочь, но проявила слабость и позволила остаться.
─ Слушай, Марк ты чудо, но…─ мямлю я и тут же замолкаю, словно зависший компьютер.
─ Ты не хочешь замуж? Или что? ─ виновато улыбается он, продолжая стоять в неудобной позе.
─ Марк, мы же говорили об этом, ─ еле слышно проговариваю я.
─ Типа мы не пара, потому что я, по твоему мнению, идеален? ─ почти весело проговаривает Марик, поглаживая через рукав мою руку. ─ Или дело в том, что ты натворила до нашей встречи?
─ Марк, прошу тебя, встань, ─ кладу руку ему на плечо, умоляя подняться.
─ Не встану, пока ты мне не ответишь! ─ упрямится он, подчиняя меня взглядом серых, как графит, глаз.
Во мне вдруг просыпается старая решительная и не менее упрямая Маша. Плюхаюсь рядом с Мариком, угодив попой в снег. Кладу руку ему на плечо и умоляюще шепчу:
─ Марк, хороший мой, я так благодарна тебе за все то счастье, которое ты мне подарил, но прошу, не надо портить себе жизнь. Я не то, что тебе нужно.
─ Какая же ты упертая, ─ взвивается он и резко захлопывает крышечку. Я вздрагиваю, но обнимать его не прекращаю.
Кладет злосчастную коробочку у моих ног.
─ Пусть пока здесь полежит. Думаю, скоро ты изменишь свое мнение обо мне и, возможно, не захочешь принять кольцо уже по совсем другим причинам, но сейчас давай просто поставим мое предложение на паузу и поговорим начистоту. На самом деле ты многого обо мне не знаешь.
─ О чем ты?
─ Ты считаешь мою жизнь полноценной и счастливой? ─ спрашивает он пытливо, внимательно наблюдая за выражением моих глаз.
─ Конечно, да, ─ киваю я, чувствуя, что земля под нами сейчас разверзнется.
─ А что если я скажу, что несколько лет назад был таким же, как ты? Что так же мучился чувством вины?
