Текст книги "Журнал Наш Современник №5 (2002)"

Автор книги: Наш Современник Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

Вспоминаю печальный рассказ моего друга-француза, солдата, отступавшего жарким летом 1940 года под натиском военной машины вермахта. С неостывшим за полсотни лет негодованием мой старый друг Жак вспоминал, как обыватели брали с измученных солдат деньги за кружку воды. С другой стороны, он же рассказывал, что в родной Бретани, в его детстве в 20-е годы еще вполне патриархальной, за поделки для туристов ремесленники брали только по себестоимости. Она стоит, говорили они, один франк, и отказывались брать больше, даже если им это покупатели-туристы навязывали. Прямо по русской пословице: лишнее не бери, карман не дери, души не губи!

Не только примитивные общества, но и “реальный социализм” со всеми его недостатками и уродливыми явлениями нравственно был все-таки несравненно выше “рыночной демократии”. В нем был заложен дух солидарности, коллективизма, товарищества, социальной справедливости, которые пока недосягаемы для самых успешных демократий с рыночной экономикой. Молодые россияне уже пробуждаются, присматриваются к антиглобалистам. В чем рыночная мораль? Если у тебя нет денег, ты не только не гражданин, ты не человек. Чубайсовские отключения электричества в больницах – наглядная иллюстрация. Что получили взамен? Право уезжать за границу? Только кто нас там ждет?! Свободу слова? Ну и говорите, сколько хотите и что хотите друг другу. А мы, олигархи, делаем, что хотим: деньги, власть и СМИ у нас! Кто платит, тот и заказывает музыку.

Уместно сделать твердый вывод: посредством современных СМИ многократно повысилась способность финансовой олигархии манипулировать общественным мнением. Современные СМИ способны методично отравлять массовое сознание, нагнетать психопатию, распространять душевные эпидемии, зомбировать всю психическую сферу нации – самую тонкую составляющую биосферы. Ведь человек – ключевой элемент биосферы! Говорят и говорят о правах человека, но не хотят признать основного его права – права на защиту своего и своих детей психического здоровья. На Западе популярны книги русского эмигранта, блестящего публициста Чахотина. Так, он в своей книге “Изнасилование толпы политической пропагандой” еще в 1952 году, до телевидения, писал: “Отравление – это преступление, которое издавна у всех народов карается самыми суровыми наказаниями. Пришло время осознать и принять законодательные меры для защиты огромных масс людей, чей голос и в демократическом государстве может подавляться психологической отравой”1. Далеко смотрел Чахотин. Но то ли еще будет, если не вырвать наркотическую иглу телевидения из рук мировой финансовой олигархии. В свете всех этих моментов понятна ностальгия старшего поколения по потерянному социалистическому раю. Хотя раем-то его никак не назовешь. Все, однако, познается в сравнении.

Вот и задумаешься над смыслом исторических событий. Почему в ХХ веке стали засыхать старые, но еще полные жизни христианские корни солидаризма и коллективизма? Почему, несмотря на самоотверженные усилия трех поколений наших соотечественников, завяли, так и не распустившись, цветы социализма и победил “новый русский” – хам, лихоимец и мироед. Каков замысел Творца? Ведь все это случилось как раз в такие времена, когда потребность нации, да и всего человечества в солидарности перед лицом катастроф становится очевидным императивом. Почему люди продолжают истреблять друг друга, хотя все больше их гибнет от природных катастроф?

Скромный библиотекарь Румянцевского музея Николай Федоров, на которого так часто ныне ссылаются, прозванный московским Сократом, считал вопрос о взаимопомощи и братстве главным вопросом жизни человечества. Вопреки Дарвину и Гегелю, он считал, что цивилизации – это результат сочувствия, любви, а не борьбы. И доказывал: всякий родившийся непременно бы погиб, если бы о нем не позаботились. Писал он мало, но на века. Такова его книга “Вопрос о братстве, или родстве, о причинах небратского, неродственного, т. е. немирного состояния мира и о средствах к восстановлению родства”. Изучив 288 решений вопроса о смысле жизни, от ветхих людей до современников, Федоров пришел к выводу, что источник зла не только в человеке, но и в самой природе. “Болезнь небратства, – пишет он, – имеет в основе страшные силы вовне и внутри человека”.

Евангелие для Федорова это программа объединения людей для общего дела регуляции природы. Программа невыполнимая без солидарности и братства. Чехов не соглашался, что, “если Бога нет, то все дозволено”. Неверие вовсе не означает, что все дозволено. А есть ли Бог или его нет, – считал он, – человечество решит в ближайшие десять тысяч лет. Московский Сократ в ответ грустно иронизировал: так долго ждать нельзя. Усвоив дарвинизм, человечество уничтожит себя задолго до этого откровения: “Человек сделал, по-видимому, все зло, какое только мог ...относительно природы, относительно друг друга”. Остановить это зло может общее дело регуляции природы, но без единства, без братства это недостижимо. Человек будет продолжать не регулировать, а эксплуатировать природу для вражды, для братоубийственных войн, “для расхищения ее богатств блудными сынами ради жен”1 . Его мысли поражают своей глубиной, недаром он влиял на таких гениальных людей, как Достоевский, В. Соловьев, Л. Толстой, Циолковский, В. Вернадский. Концепция Вернадского о сфере Разума, о ноосфере прямо проистекает из философии Федорова. Из круга этих идей в наши дни рождаются концепции устойчивого развития, под их влиянием идет поиск новой экономики – экономики в широком смысле, экономики биосферы, которая включает регуляцию природы.

В экономической науке назревает переворот. Все ее основы пересматриваются. Нетрадиционные экономисты считают, например, классическое определение факторов производства – земля, труд, капитал – недостаточным. В прошлом веке добавили науку, но в “зеленой бухгалтерии” и этого недостаточно для познания мира в его единстве, для холистического взгляда на мир как на интегральную систему. Много было споров и предложений, чем заменить классику. Наиболее перспективным, но не окончательным, представляется самое простое решение. Изучать вместо классических: “земля – труд – капитал” – “материал – знания – энергия”.

За понятием “материал” стоит вся биосфера, а не только земля. Биосфера включает помимо земли экосистемы, космос. “Знание” это не труд только, но вся социосфера, вся техносфера, вся жизнь общества. Однако самая примечательная метаморфоза происходит с фактором “капитал”. В новой триаде ему вообще не найдено место. Его заменяет “энергия”. Это открывает радикально отличные от рыночных формы хозяйства. В центре – коэволюция биосферы, социосферы и техносферы на принципе комплементарности материала, знания и энергии.

В новой парадигме развития биосфера – это общее наследие человечества. Ни человек, ни общество, ни государство не имеют права что-то изымать из нее, дробить или продавать. Это не акции, а составляющие мироздания. Это опять возвращение к принципам традиционных обществ. Продажа земли будет запрещена. Не будет не только частной, но и общественной собственности на землю. Она – общее наследие ушедших, живущих и будущих поколений. Россия, сумевшая сохранить землю как общее наследие даже в трагичный для нее ХХ век, по воле близоруких либералов отступает перед натиском новой волны хищников-приватизаторов, “иных времен татар и монгол”.

Известно, что ни классическая политэкономия, ни марксизм, ни тем более монетаризм не замечают духовных основ труда, его связи с истоками жизни, с родной местностью – с малой родиной. Не уделяют они внимания и особой роли пола в естественном разделении труда. Работник у них абстрактный, общество безликое, природа не живой организм, а объект для эксплуатации. Производство потребительной стоимости превращается в умерщвление природы, включая работника. Все эти темы хотелось бы подробно изложить в других статьях.

Профессор Токийского университета Таманои еще в 80-е годы начал разрабатывать основы “экономики в широком смысле” (economy in broad sense). Особое внимание он уделял отходам производства, энтропии. Изучая ее, он счел необходимым ввести понятие отрицательного производства. Это коренным образом меняет спектр экономического анализа. В будущем в себестоимость будут включаться все убытки от деятельности человека, наносимые природе, биосфере. Значение введения эффекта энтропии в том, что оно возвращает экономику в мир органических, природных систем. Экономика становится биоэкономикой. Жизнь – это обмен веществ, организм освобождается от продуктов распада. Кибернетические системы не знают энтропии.

Вводя энтропию в экономический анализ, мы должны будем рассматривать сельское хозяйство и индустрию как качественно отличные категории. В сельском хозяйстве земля и труд переплетаются в единую живую систему. Циркуляция воды и теплообмен органично решают проблему энтропии. Микроорганизмы участвуют в производстве. Весь производственный цикл остается частью экосистем, пока рука человека не переводит сельское хозяйство на индустриальную основу. Тогда все идет наперекос, появляются “ножки Буша” и прочие монстрики.

В индустрии, напротив, все выпадает из органических жизненосных систем. Она черпает ресурсы природы, часто невосполнимые. Делает проблему энтропии неразрешимой, если не выводить производственные циклы за рамки рыночной парадигмы, если не реорганизовать ее на принципах сельского хозяйства. Это снизит энтропию до минимума, превратив индустрию в квазибезотходное производство. Но для этого предстоит отказаться от гигантомании, от энергоемких производств, использовать энергию ветра, воды, гужевого транспорта, т. е. возвращаться к истокам. Одни ученые доказывают, что это приведет к падению производительности труда, эффективности производства. Другие возражают, что важнее не эффективность, а целесообразность, разумная достаточность. С расчетами в руках доказывают, что иначе затраты на защиту окружающей среды вскоре превысят отдачу от передовых технологий. Экономика станет неэкономной! В действительности экономика биосферы не должна привести к повсеместному возврату к ветру, гужевому транспорту и т. д. Наука создает все больше малоэнергоемких систем. Микроэлектроника и биотехнологии уже основательно меняют основы производства.

В Индии мне приходилось беседовать на эти темы с учеными и с простыми людьми. Всех их поражала западная гигантомания. Они говорили, что у природы непревзойденный глазомер на оптимальные размеры. Экономические ячейки тоже должны быть человеческих размеров. Смеялись: вот жую сушеную картошку, выращенную в Канаде, но made in Hong Kong. Производственные циклы какого-либо товара разбросаны по десяткам стран. Гипертрофия разделения труда. Учитывается только себестоимость, только прибыль. Качали неодобрительно головой: жадный белый человек! За что он бьется, что ему еще нужно? А западный человек с сожалением смотрит на жителей “отсталых” стран, любуется собой, своей предприимчивостью, своим нескончаемым поиском все больших денег. Не сомневается, что деньги, маммона – это чеканная свобода и власть. В самообольщении не понимает, что он давно потерял сокровенный смысл труда. Забыта древняя мудрость Экклезиаста: “всем трудам человека нет конца, и глаз его не насыщается богатством... Познал я, что нет ничего лучшего, как веселиться и делать доброе в жизни своей” (Еккл. 3, 12, 4, 7).

Стефан Калафа • О преодолении кризиса славянского мира (Наш современник N5 2002)

Стефан КАЛАФА

О ПРЕОДОЛЕНИИ КРИЗИСА СЛАВЯНСКОГО МИРА

Свое Слово хочется мне открыть публичным протестом против глубоко лживых и злостных утверждений Вацлава Гавела, ставленника Запада, будто бы составной частью так называемой демократической Европы являются только страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы, в том числе страны западных и южных славян, в то время как великий русский народ и Русское государство к евроатлантической цивилизации не относится. Такое утверждение направлено на раскол славянского мира, на вовлечение южных и западных славян в структуры Запада во главе с США и воссоединенной Германией и вытеснение России в заволжские степи и за Урал с последующим ее разложением и овладением. Такие утверждения являются продолжением германского “дранг нах Остен” более чем тысячелетней давности.

Уроки истории

Славянский мир, западная граница которого когда-то доходила до Гамбурга, Люнебурга, Ганновера и Линца, испокон веков составляют три взаимосвязанные ветви – славяне западные, южные и восточные. Более чем тысячелетние уроки истории показывают, что внешние враги всегда пытались посеять семена раздора между ними с целью постепенного овладения их землями. Поражение любого славянского народа и любой из этих трех ветвей неминуемо сказывалось в жизни всех славянских народов и всего славянства. Так называемая Священная римская империя, предшественница современной Европейской унии и Запада, наступала против западных и южных славян с IX века, но именно раздробление, порабощение и исчезновение Древней Руси с политической карты Европы в XIII веке развязало руки германскому “дранг нах Остен”.

К счастью, для восточных, западных и южных славян жизнь на Руси не прекратилась даже под татарским игом. Великое княжество Московское взяло на себя высокую миссию по воссоединению и освобождению раздробленной и порабощенной Руси. К XVII веку границы Руси продвинулись до берегов Тихого океана. Воссоединение Великой, Малой и Белой Руси стимулировало возрождение западных и южных славян, подвластных тогда Западу, в том числе чехов и словаков. Эта благородная миссия России завершилась в майские дни 1945 года взятием столицы фашистской Германии Берлина, хотя земли полабских славян и по берегам Дуная оказались утраченными. Славянский мир вступил в новую полосу своей истории, и казалось, что отныне он будет свободен всегда.

Пути преодоления

кризиса славянского мира

Однако к концу ХХ века под влиянием внутренних противоречий и под жестким давлением Запада распадаются СССР, Чехословакия,  Югославия. Народы и государства славянского мира, таким образом, вступают в новую – быть может, столетнюю – полосу борьбы за свое существование.

Какими путями славянскому миру следует вести борьбу за самосохранение? Хочется подчеркнуть ответственность всех народов и государств, всех трех ветвей славянского мира за общее славянское дело. Истинные патриоты любой страны призваны анализировать положение и ответственность своей страны и ветви перед лицом всего славянства, они призваны искать и находить лучшие формы и пути этой борьбы. Этот анализ, несомненно, покажет, что отдельные страны, не ожидая пассивно помощи со стороны других, должны создавать условия и оказывать помощь тем странам, которые временно оказались в нелегком положении. Если, к примеру, Россия столетиями оказывала поддержку южным и западным славянам в их борьбе за независимость, то мне кажется, в настоящее время они сами должны подняться на борьбу против засилия Запада и тем самым создавать благоприятные условия для России в деле преодоления последствий распада страны. Все это должно стимулировать славянское движение – особенно у западных и южных славян.

Ограничусь некоторыми заметками только в связи с Чехией и Россией.

Чешская республика

и славянская взаимность

Волею судьбы чешский народ оказался на самом западном рубеже славянского мира. Известный чешский последователь идеи славянской солидарности Карел Калал сто лет тому назад писал, что любому образованному чеху следовало бы прикрепить над рабочим столом этнографическую карту средней Европы – она учила бы его славянской взаимности. “С севера, запада и юга окружен чешский народ шестьюдесятью миллионами немцев, – пишет он. – И народ немецкий считает своей целью германизировать узкий полуостров чешский, смело торчащий в громадное немецкое тело”. Спасение чехов, по убеждению Калала, только в составе славянского мира, потенциал которого должен умножить силы чешского народа в противостоянии германскому “дранг нах Остен”. В наше время, спустя сто лет, положение чешского народа усугубилось еще больше.

В течение векового унижения и германского засилия чешский народ в значительной мере утерял способность ценой крови отстаивать свои жизненные интересы, что усугубляется еще и тем, что территория страны находится буквально на стыке главного противоречия Запад—Восток, Восток—Запад. Эти обстоятельства сказываются в так называемой идеологии “малого народа”. В минуту надвигающейся опасности в большинстве своем народ ожидает, что ответственность за его судьбу взвалит на себя какой-то большой народ, а сам он склоняет голову и ожидает конечного исхода дела. На активную борьбу за собственную судьбу поднимается, как правило, меньшинство. Чехи в подавляющем большинстве помнят свое славянское происхождение, чувствуют себя составной частью славянского мира, но, чутко реагируя на изменения в средней Европе, с удивительной легкостью могут временно забывать о своих кровных интересах, часть правящих кругов не прочь даже переметнуться в противоположный лагерь, таща за собой против его воли и народ.

В более чем тысячелетних отношениях имели место два столкновения между чешским и русским государствами. Первое в XI-м и другое в ХХ веке. В 1076 году чешский князь Вратислав II, верный союзник германского короля Генриха IV, выступил против Польши. Киевский князь Святослав Ярославич, союзник Польши, двинул свои войска во главе с Владимиром Мономахом в Силезию, чтобы тем самым оказать помощь польскому королю Болеславу II. Это столкновение историей уже позабыто. Зато памятно второе столкновение. В период русской революции и гражданской войны руководство Чехословацкого корпуса в союзе с Антантой трагически вмешалось во внутренние русские дела. В 1968 году, в период начавшегося процесса реставрации общества на рыночных принципах в Чехословакии, произошел ввод в страну войск Варшавского договора. Время показало, что эта акция была проявлением не силы, а слабости Советского Союза. Последствия этих событий только ускорили трансформацию социалистического сообщества.

Чувствуя себя победителем в холодной войне, Запад во главе с США и воссоединенной Германией решил продвинуть сферы своего влияния в восточном направлении. Главари Чешской республики вовлекают ее в структуры Запада и докатились до того, что сегодня разрабатывают два альтернативных пути этого вовлечения – станет ли Чехия в качестве германского протектората составной частью Европейского союза, наследника бывшей Священной римской империи, или же станет своеобразным аэродромом посреди Европы под протекторатом США.

Известно, какую роль при взятии Трои в Троянской войне сыграл троянский конь. Такая же роль при разложении многонациональных славянских государств и вовлечении западных и южных славян в структуры Запада возложена на Вацлава Гавела. Чешская республика стала уже объектом повальной американизации и германизации. Свободное передвижение капитала, товаров и людей, как это предполагает вступление в Европейскую унию, повлечет за собой возвращение в пределы страны так называемых судетских немцев. Этот процесс уже фактически начался.

Этому сценарию противодействует ожившая идея славянской солидарности. Возродилась она буквально на второй день после ноябрьского переворота 1989 года. Неуклонный размах славянского движения, захватывающий все слои общества, – вот путь к изоляции западников типа Гавела. Правящая клика Гавела тянет народ в структуры Запада, но последователи альтернативной платформы не должны поддаваться этому курсу, не должны принимать участие в авантюрах Запада в Югославии и других точках мира, не должны соглашаться с американизацией и германизацией страны. Они должны направлять все свои усилия на укрепление двусторонних и многосторонних связей на уровне Западной, Южной и Восточной Славии. Такое понимание идеи славянской солидарности может найти почву, особенно среди западных и южных славян.

Заключение

В заключение хотелось бы сформулировать несколько конкретных рекомендаций:

1. Создать – при сохранении существующих национальных Славянских комитетов и Всеславянского комитета – Славянские комитеты Западной, Южной и Восточной Славии.

2. Не допустить, чтобы языком общения между славянами стал английский язык.

3. Воссоздать традиционные печатные органы, такие как дореволюционные “Славянские известия” в России или чешский журнал “Slovansky prehled”; возродить зарекомендовавшие себя организации, например Московское Славянское Благотворительное общество; шире переводить, публиковать и распространять труды славянских авторов.

Прага, 2001 г.