Текст книги "Журнал Наш Современник №5 (2002)"

Автор книги: Наш Современник Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Пример тому Тютчев с его тонким восприятием связи микрокосмоса души и макрокосмоса Вселенной. Ньютон и Декарт, вопреки Птолемею, рассматривали мир как мертвое вещество, как гигантскую машину. Дарвин – это Ньютон в биологии. Твари у него, подобно машинам, создаются по частям. В Писании иначе: твари возникают как целое. Дарвиновская борьба за существование узаконила Марксову классовую борьбу. У православного мудреца Федорова иначе: “Главная болезнь – рознь, конфликт, борьба, небратство. Преодоление этой болезни требует совокупного труда поколений”2. Мир, видимо, возвращается к взглядам древних, склоняется к Федорову. Укоренившийся техноцентризм все труднее поддерживать. Точно так же рушилось в эпоху Возрождения религиозное сознание. Мир вновь к нему возвращается, но на качественно более высоком научном уровне.

Зачем в истории такие скачки и возвращения “на круги своя”? А. Тойнби считал, что “цивилизации подобны колесам колесницы, на которых религия взбирается на Небо”1. О том же писал и провидец Даниил Андреев в “Розе мира”. Духовное возрождение наступает не с налету, а неспешными шагами. Глубочайшие течения духовного созидания, как и могучие реки, зарождаются незаметно, часто в удаленных от цивилизации уголках. Отличительная черта всех светлых религий – органичность, естественность, жизненность, связь с космосом. Буддизм, индуизм, иудаизм, христианство, ислам – все исповедуют эту органичность, все зовут любить и охранять природу, вполне отчетливо указывают на принципы и границы вторжения человека в природу.

Перспектива экологической катастрофы привела к более взвешенным  оценкам научно-технического прогресса. Общественность убеждается, что он приносит не только полезные, но и ядовитые плоды. Оптимисты настаивают, что больше плодов полезных, пессимисты, что больше ядовитых. Западный человек, оглянувшись в прошлое, стал понимать, что в его жизни целесообразность труда (Zweckmaessigkeit, reasоnableness, raison) незаметно заменила эффективность труда. В обольщении своим умом и беспрецедентными техническими дарованиями западный человек стал творить и изобретать, забыв о цели труда и о смысле жизни. На Востоке, при всем его отставании в науках и технике, люди более созерцательные и не забывали этого. На Западе продолжают смотреть на восточных мудрецов как на чудаков, как на реликтов исчезнувших культур. Всевозрастающие материальные потребности стали его первой, а затем и единственной целью. Напрасно христианство две тысячи лет учило людей Запада, что “животворит дух, плоть же не пользует ни мало”. И “не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкопывают и крадут” (Мтф. 6, 19).

За два века капитализма духовные истоки жизни почти иссякли. Но быстро росло поклонение маммоне, жажда богатства, яростная страсть к деньгам, пусть и лихим, к наживе, пусть даже преступной! Эту вакханалию мы и наблюдаем ныне в России. Деньги и у нас стали идолом. Французский политолог Жак Аттали, популярный среди российских либералов, предлагал даже назвать нашу эпоху “эпохой денег”. Колониальные захваты, промышленная революция, торговля, а в наши дни во все большей мере неэквивалентный обмен, планетарная система спекуляций, махровый паразитизм приносят “золотому миллиарду” все больше денег и... бездуховности. Идет быстрый процесс дехристианизации. Уже менее 2 процентов людей Запада бывает в храмах. А Ватикан, папа римский вместо того, чтобы сосредоточиться на этом бедствии, занимаются миссионерством среди “схизматиков”, то есть среди православных.

Главное противоречие нашей эпохи в том, что большинство народов планеты против глобализации-американизации. Сопротивляются вестернизации и установлению торгового строя. Отвергают евроцентризм, борются за свою национальную и культурную самобытность. А. Тойнби, признанный философ истории, несравненный знаток 16 умерших и 5 живых цивилизаций, любил свою Англию. Но знал, что хотя Платон и друг, но истина дороже. И как христианин и настоящий ученый имел смелость в разгар холодной войны в 1947 году заявить: “Все народы знают, что Запад это архиагрессор. ...Русские помнят, как их земли были оккупированы западными армиями в 1941, 1915, 1812, 1709 и 1610 гг.” И далее: “Русские никогда никого не принуждали к незападному христианству”2. Он считал, что две ветви христианства были всегда антипатичны и чужды друг другу. В такой степени, что после захвата турками Константинополя в 1453 году православные греки предпочли “тюрбан Магомета папской тиаре”. Предпочли мудро, потому что под тяжелой папской рукой, под папской тиарой не выжили бы очаги православия на Востоке. Веками Римский престол вторгался на канонические территории православия, навязывая верховенство и безгрешность папы, насаждал раскол, униатство, мазеповщину. Вот и сейчас наседает на ослабевшие Россию и Украину. Белоруссии боится! Корни современного нестроения в “незалэжной” Украине – в ее духовной расколотости. Во Львове папу встречал миллион униатов, а в Киеве – 30 тысяч. Великое благо для Украины, что  униатство охватывает только 8—10 процентов народа. Напор униатства слабеет, потому есть надежда, что единая Украина не взорвется, не разлетится на части, как было в прошлые века. А. Тойнби знал, что Россия представляет собой центр православной цивилизации. Он знал, а вот либеральные правители России, кажется, не знают этого и готовы на любых условиях вползать в “цивилизованный”, американизированный западный дом. Щеголяя  фразой “цивилизованный мир”, они считают историческую Россию нецивилизованной, варварской страной, возносятся над наследием предков. Для них свет с Запада, из-за океана.

Времена меняются. Даже раньше, чем предвидел А. Тойнби, началось колоссальное воздействие жертв на агрессора, широкое контрнаступление иных цивилизаций против США, против евроцентризма. Пробудился воинственный дух ислама, который побеждал тысячу лет, пока не был сломлен под стенами Вены в конце XVII века и окончательно подавлен полками Потемкина в XVIII веке.

Мировая финансовая олигархия ведет нас к нескончаемым войнам с народами мусульманской цивилизации. Только солидарность в общем деле поможет избежать этой великой беды. Чтобы выжить, Запад должен возрождать христианство, по словам А. Тойнби – “этот апогей высших религий”, христианизировать свои светские институты.

В свете такого столкновения идей передовые исследователи ведут поиск нового, устойчивого развития. Оно вызревает в мире, в том числе и в недрах рыночного общества. Обобщая опыт, исследователи создают ростки новой науки об экономике, называя ее физической экономикой, биофизической экономикой, биоэкономикой, экономикой ноосферы, метаэкономикой, экономикой в широком смысле, наконец, экономикой биосферы. Термины различны, акценты разные, различно наполнение в зависимости от преобладающего вектора поиска. Но основание у всех общее: соотношение технологической деятельности человека и природы. В практическом плане наиболее перспективны те школы, которые выдвигают на первый план широкую проблематику коэволюции биосферы, техносферы и социосферы. Эта коэволюция в традиционных обществах очень далека от совершенства, но принципы ее органичны. Ими до сих пор руководствуются две трети человечества. Это пока спасает планету. Распространение западной модели на “третий мир” неизбежно приведет, как выше отмечено, уже в ближайшие десятилетия к необратимым разрушениям в сложных и хрупких экосистемах. Экологические катаклизмы могут быть предотвращены только путем воссоединения производственных и природоохранительных процессов в единый трудовой процесс. Труд человека должен быть органически встроен в кругооборот живой и неживой природы, призван стать жизненосным.

Вклад Запада в единую человеческую цивилизацию будет скромным. Но то, что сделано Западом, нельзя оценивать однозначно отрицательно. Было много и добрых плодов: запрет рабства, равенство женщин, отмена сословий, прямая демократия на местах, всеобщее образование, расцвет науки и искусств. В наши дни транснациональный капитал создал строительные леса грядущего единства человечества, его первоначальную инфраструктуру. Нельзя только допускать, чтобы ее наполнила пресловутая “рыночная демократия”, установился торговый строй. Поэтому и идет поиск иных путей, дороги к свободе человеческого духа.

Будущее не за рынком,

а за планированием

Человечество способно сделать развитие устойчивым... Для этого технология и социальная организация должны стать управляемыми и улучшены...

Комиссия “Брундланд”

Почему монетаристская модель экономики творит хаос и с трудом прививается во многих странах и обществах? Дело в том, что эта модель основана на господстве рыночной экономики, на принятых системах жизненных ценностей. Они в свою очередь формируются религией, культурой, производственными отношениями. В этом смысле религии выступают и как могучий экономообразующий фактор. На Западе таким фактором стало протестантство. Вспомним знаменитую протестантскую этику труда, японский вариант буддизма или конфуцианство! Западная экономическая модель сложилась на принципах накопительства, на убывающей вере в Бога и на беспредельной вере во всемогущий технический прогресс, в бесконечный экономический рост, в универсальность рынка. Это все постулаты техноцентристской цивилизации. В ней признанными критериями общественного успеха становятся деньги, ловкость в их стяжательстве.

“Этот человек стоит 100 тысяч долларов, а тот стоит 10 миллионов долларов”, – полушутя, полусерьезно говорят в Америке. Эта фраза всегда коробила сознание и православного, и советского человека. Теперь доллар и у нас критерий успеха. СМИ с гордостью сообщают нации, что среди 350 миллиардеров мира уже 7 русских, хотя, по правде, среди них нет ни одного русского, все новые русские! Разве не успех России? Жаль, конечно, что М. Ходорковский с его честно заработанными 3,7 миллиарда долларов не вошел в первую сотню миллиардеров. Он всего лишь 101-й.

Членами западного общества становится не человек – творение Божие – в его силе и слабости, а экономический человек – homoeconomicus. Духовной личности места не остается. Вспомним героев Шекспира и Сервантеса, Расина, Гете, Пушкина и Толстого. На смену им уже давно  пришли иные герои. Новые русские плоть от плоти этих героев нашего скучного времени. Глобализация так ненавистна народам потому, что она бездуховна, потому, что она распространяет тусклую техноцентристскую модель на все те общества, где еще теплятся органичные устои хозяйствования, разумная достаточность, коллективизм, солидарность, альтруизм, братская взаимопомощь. Американская модель внедряет принципы торгового строя. Самое опасное, что эта модель насаждается насильственно, все чаще с помощью оружия. Никто не смеет закрывать двери своего национального дома, отстаивать свою самобытность, свою культуру, ничто не должно мешать переливам капитала, будь он стократ паразитичен.

Бездуховная глобализация по вектору экономики, или даже по еще более узкому вектору финансов, стимулирует рост национализма, религиозный экстремизм, фанатизм, терроризм, агрессию. Если не остановить глобализаторов, экстремизм и терроризм распространят свои метастазы на все страны. Они породят гроздья гнева сотен миллионов униженных и оскорбленных пролетариев планеты. И тогда религиозных конфликтов, расовых войн и грандиозных столкновений цивилизаций не избежать. И тогда будет великое горе белому человеку. Меня поразила мысль, высказанная еще в 70-е годы одним английским лордом, известным демографом. Он писал, что опасается за голубоглазых и белокурых обитателей планеты, которым выпадет несчастье родиться в начале XXI века. Потому что их будет мало и они станут беззащитными козлами отпущения за грехи предков! Слепые американские поводыри ведут и ослепленную Европу в пропасть. Из событий 11 сентября эта страна не сделала необходимых выводов.

Особенно опасно поверхностное, недальновидное отношение к исламу, к глубинным процессам, которые происходят в недрах мусульманской уммы. Опасный просчет сводить все к фундаментализму, к экстремизму и, что хуже всего, к терроризму. Корень бурной реакции мусульманских народов – насильственная вестернизация, ассимиляция, порождающие нежелание принять американскую модель, стремление защитить свои культуры и свой образ жизни. Они не только не хотят, но генетически не могут принять американские жизненные ценности и ценности обезьянничающей с Америки России. Надо задуматься, что случилось с  национально-освободительными движениями? Например, с дружественным России арабским социализмом, с насеровцами, с баасистами, с прочими передовыми светскими течениями в “третьем мире”. Неужели все они ушли в песок? Почему часто берут верх религиозные течения? И почему демократические США поддерживали, да и продолжают и после 11 сентября поддерживать экстремистские религиозные секты и братства в той же Саудовской Аравии и других странах. Почему США непримиримы к национальным движениям (тому же Ираку), которые борются за модернизацию своих обществ?

Надо серьезно, с искренним уважением относиться к другим культурам и религиям, в том числе к высоким нравственным нормам ислама. Ислам не просто великая религия, но образ жизни миллиарда людей, и он, бесспорно, внесет капитальный вклад в нарождающуюся парадигму развития. Сказанное об исламе не относится, конечно, к политизированному исламу, насаждаемому экстремистами. Нельзя забывать, что православная Россия лучше других стран ладила с мусульманами, особенно в последние пять веков, когда была остановлена агрессия кочевников Великой Степи.

Дело не только в исламе, а во всех незападных традиционных обществах, которые отстаивают свою самобытность. Сошлюсь на мнение авторитетных антропологов, изучающих культуру и методы хозяйствования “отсталых” народов. По их наблюдениям, в традиционных обществах, в племенном строе изначально в течение веков укоренялась устойчивая, здоровая экономика. Ее принцип – не народ служит экономике ради прибыли, а экономика работает для рода, для племени, для народа, для их выживания.

Карл Поланьи был первым, кто усомнился в том, что “отсталые” народы действительно отстали, что они примитивны по сравнению с богатыми и развитыми. Все дело в том, какие применять мерки. Поланьи утверждал, что принципы и формы социальной и экономической организации примитивных народов вскоре будут востребованы человечеством, которое в своих взаимоотношениях с природой зайдет в полный тупик. В 40—50-е годы это казалось чудачеством. Такие идеи никому не были нужны.

Напротив, идеи Фридриха Хаека в те годы были нарасхват. Он (как и Поланьи) уехал из Вены от нацистов, и тоже в Англию. Хаек – автор знаменитой книги “Дорога к рабству”. Получил Нобелевскую премию, доказав, что социализм и планирование – это и есть дорога к рабству. Только рынок и конкуренция, – утверждал Хаек, – дают свободу человеку, открывают пути к совершенствованию личности. Он стал главным теоретиком неолиберализма. Роль государства, по Хаеку, сводится лишь к “созданию условий для максимально эффективной конкуренции”1. Его малоизвестный соотечественник К. Поланьи утверждал в своих междисциплинарных исследованиях прямо противоположное. Он, например, доказывал, что рыночные отношения вовсе не универсальны, что они исторически преходящи. Данные антропологии свидетельствуют, что многие общества их не знали или что они были весьма ограниченны. Рынок был ограничен не только в России, но и в Западной Европе. К. Поланьи дал основы экономики в широком смысле. Она должна учитывать и разрушение человеческой личности в процессе труда, и истощение природного капитала, и разрушение природы в целом. Нельзя считать рентабельность с точки зрения одной лишь прибыли. В основу метаэкономики, писал К. Поланьи, должны быть положены отношения человек – общество – природа.

Глубокомысленный К. Поланьи, конечно, не получил Нобелевской премии. Он писал еретические вещи. Например о рынке: “Как только рыночные отношения помимо товаров распространяются на землю, на труд и на деньги, общество становится придатком рынка и рынком управляется”2 . То есть все дела людские управляются рынком, деньгами. Именно этого ио добивались либеральные правители России, пуская землю на распродажу. Рыночные отношения ломают тысячелетние традиции, самые стойкие обычаи и нравы. Выпав из поля благодатного бытия, рынок не оставляет места милосердию, взаимопомощи, солидарности, братству, родственности, общему делу. Особенно сокрушительный удар рынок наносит традиционным обществам Азии и Африки. Они достигли гомеостаза – известного равновесия с природой и людей друг с другом. Европейцы мало знают о мудрых общественных институтах, которые до сих пор бытуют среди “отсталых” племен. Там, например, нет страхования, но есть человеческая взаимопомощь. Рыночные отношения гасят последние очаги идеализма, самоотверженности, энтузиазма.

Карл Поланьи, исходя из данных культурной антропологии, пришел к выводу, разительно противоположному тому, что утверждал Фридрих Хаек: дорогу к рабству прокладывает не планирование, а рыночное мышление и рыночные отношения. Он не считал, что рыночные отношения подобны законам природы. Рынку есть и будет альтернатива. “Рынок, – писал он, – не может быть превзойден, пока социальные науки не создадут более широкую систему отсчета, на которую будет опираться и частью которой станет и сам рынок”3. Мысль основополагающая для экономики в широком смысле, для метаэкономики будущего. К сожалению, К. Поланьи не успел развить этот тезис.

Но пришло время его идей. Социальные науки разрабатывают именно “более широкую систему отсчета”. Над принципами будущей экономики биосферы работают ученые-антиглобалисты, многие организации “зеленых”. Либеральные правители России не видят этих новых горизонтов и пытаются догнать и втиснуться в поезд, который мчится к обрыву, к небывалому экономическому и экологическому коллапсу. Поланьи шел той же дорогой, что Федоров и Вернадский с их грандиозными концепциями общего дела и ноосферы – сферы Разума. Современные разноречивые концепции устойчивого развития – шаги в том же направлении.

История последних десятилетий сыграла злую шутку с предсказаниями Ф. Хаека. Он писал, что его охватывает “ужас от идеи руководства миром из единого центра” и что “мир на всех парах движется к рабству”. Но всемирная тирания исходит не из России, не от планирования, а от рынка, который оседлала финансовая олигархия. Мифы об открытости экономики, о свободном рынке, о конкуренции разоблачает сама жизнь. Хаос повсюду, потому что планетарный империализм нарушает объективные экономические законы не в меньшей мере, чем реальный социализм. Повсюду царят монополии. Они – плод тайных сговоров, политических интриг и геополитических замыслов. Военная мощь, ракеты и флоты во все большей мере определяют развитие мировой экономики. Дело не только в гонке вооружений, которая является обычным допингом. Бомбежки Ирака, Ливии, Югославии, Афганистана самым непосредственным образом влияют на цены.

Возьмем цены на продукты питания, например, на хлеб. Российские либералы, распространяя массу иллюзий, восхищаются, что в США фермеры составляют не более 3 процентов населения, но кормят всю страну, да еще и вывозят много продукции в другие страны. Однако несложные расчеты показывают, что стоимость каждого килограмма американского хлеба на 50—70 процентов состоит из дешевых привозных энергоресурсов, в частности, из арабской нефти. США заставляют ее продавать по заниженным ценам. Это им необходимо, чтобы все их товары оставались конкурентоспособными, чтобы страну обеспечить работой. Цены на нефть, несмотря на усилия ОПЕК, устанавливаются на тайных переговорах с арабскими шейхами. Шейхи не остаются внакладе. Но и переговоры ведутся в виду курсирующего 6-го флота США, под дулами его орудий, поблизости от расположения баз для воздушных армад. Типичная дипломатия кнута и пряника. Таким образом, себестоимость и ценообразование создаются под угрозой бомбометания. В этом смысле мировое хозяйство ныне выглядит как экономика бомбометания.

Это не пустой каламбур! Есть и другой аспект в экономике бомбометания. Правила мировой торговли, зафиксированные ВТО, запрещают всякий протекционизм, прямой или косвенный, исключают какие-либо государственные субсидии, прямые или косвенные тарифы. К некоторым странам были применены санкции, потому что там использовался неоплаченный труд заключенных. Это посчитали субсидией, нечестной конкуренцией. Много и других трюков в торговых войнах. Но никто в ВТО не посмеет засчитать огромные военные расходы США на содержание, скажем, флотов в качестве правительственных субсидий на установление заниженных цен на нефть. Зачем США собираются бомбить Ирак? Ясно, для того, чтобы добраться до качественной иракской нефти (около 10 процентов мировых ее запасов). Если США наложит свою тяжелую руку на иракскую нефть, их продукция станет более конкурентоспособной. Таковы принципы экономики бомбометания. А задача неолиберальной политической экономики состоит в основном в том, чтобы доказывать, что грабеж уже перестал быть основным средством захвата рынков, ресурсов и накопления.

Антиглобалисты в середине марта вновь организовали мощные полумиллионные демонстрации в Барселоне и осадили встречу в верхах Евросоюза. Они несли лозунги против участия Европы в войне в Афганистане. Наши СМИ помалкивают об этих грандиозных выступлениях. Последовательные экологисты требуют начинать сознательно управлять природопользованием, покончить с хаосом. Это не возврат к старому планированию, которое тоже осуществлялось в русле прометеевой логики: покорять природу, взять у нее и т. д. Настало время так планировать хозяйственную жизнь, чтобы она вписывалась в законы природы. Человечество должно вмешиваться в биосферу, но без нарушения экосистем, с прицелом на их совершенствование. Это предполагает, что научное планирование должно будет играть несравненно большую, чем сейчас, роль. Именно оно должно обеспечить выживание человечества.

Спор между рынком и планом продолжается. До 70—80-х годов верх брало планирование, с развалом СССР рынок торжествует победу. Но спор не окончен. Вред, нанесенный мифами неолиберализма, становится все более очевидным. Все меньше вспоминают Хаека, все чаще обращаются к кругу идей скромного венца Карла Поланьи. Оба были очень талантливы, последними из могикан Серебряного века, того поразительного культурного и научного расцвета, который случился в конце XIX – начале ХХ века в трех христианских империях – российской, австрийской и германской. Все три погибли в ходе братоубийственной первой мировой войны, коварно развязанной мировой финансовой олигархией. Из XXI века эта война видится как гражданская. Все надо сделать, чтобы избежать нового фашизма, чтобы трагедия не повторилась в третий раз. Надо строить союз и дружбу двух частей Европы – Евросоюза и России, чтобы вместе выбираться из неолиберального тупика. Вот почему так необходимо искать и переходить в новую парадигму развития. Только опираясь на нее, можно подрезать корни мировой финансовой олигархии. Только тогда объединенная Европа станет Европой отечеств.

От экономики бомбометания

к экономике биосферы

Выбирая богов, вы выбираете судьбу.

Виргилий

Поиск новых путей развития – в мире с природой и в солидарности всех наций – занимает умы многих крупных ученых. Они ведут исследования на передовых междисциплинарных научных рубежах. И ставят под сомнение самые основы монетаризма. Уже отмечалось, что К. Поланьи, изучая антропологию уходящих со сцены истории примитивных обществ, смотрел не в прошлое, а в будущее. Дело в том, что примитивные общества обходились без торговли, без рынка и, уж конечно, без банков. Это были органичные общества, вполне естественно встраивавшиеся в природу. Ни в капитализме, ни в социализме органичности Поланьи не видел. А это самое важное качество для будущей экономики. Торговля становится систематическим занятием только при господстве рынка. В зависимости от модели общества торговцы занимают или самые низы, или самые верхи социальной лестницы. Земледельцы, как правило, мирные люди. Они не любят торговлю, рынок, базар, не уважают и смотрят снисходительно на торговцев, презирают спекулянтов. Кочевники и скотоводы, напротив, склонны к набегам и торговле. Воин среди них часто и удачливый торговец. У них процветает культ добычи и набеговая экономика. Они стремятся покорить мирных земледельцев.

Не это ли мы наблюдаем на российских рынках? Мигранты с Востока, находясь далеко от родных краев, чувствуют себя на российских рынках как дома, как рыба в воде. Базар (или сук) это их ниша, родная им стихия. Русскому характеру торговля чуждое занятие. Типичный русский человек, выйдя на рынок со своим урожаем, стремится продать его побыстрее и убраться восвояси. В западноевропейских странах в принципе та же картина. Выходцы из Северной Африки и Турции тоже пытаются захватить розничную торговлю. Но государства там твердо стоят на защите своих граждан и умело ставят мигрантов на место. Такого безобразия, как на российских рынках, ни французы, ни немцы, ни испанцы – никто бы не потерпел.

Антропологи различают три вида торговли: подарочную, административную и рыночную. Рыночная торговля возобладала в морских странах. Внешняя торговля возникла там раньше внутренней, лишь слегка затронув основную массу населения в глубине континентов. Обратим, кстати, внимание, что новый экономический порядок его архитекторы называют торговым строем планеты. Архитекторы торгового строя защищают национальные интересы морских стран, “людей моря” против “людей суши”. Речь идет об исторической типологии цивилизаций. Не мешало бы начинать внимательно относиться к выводам отечественных геополитиков, таких как П. Семенов-Тян-Шанский, В. Вернадский, Н. Савицкий, Н. Трубецкой, В. Ильин и наши современники А. Панарин и  А. Дугин. Они в своих трудах неустанно напоминают нашим политикам, что Россия континентальная держава. При ее климате и просторах нельзя заставлять ее жить по законам и порядкам, установленным морскими державами, или вступать с ними в союз против континентальных стран. Это заведомо проигрышное дело. Это понимали, возможно интуитивно, советские политики. И совершенно не понимают или намеренно не хотят понимать либеральные властители России, “слабые и лукавые”, по слову Пушкина. Самый близкий пример – вступление в ВТО. Она создана для защиты интересов передовых морских держав, которым есть чем торговать и которые имеют опыт торговли и эксплуатации континентальных стран и народов. Россия, вступив в ВТО без длительной подготовки, заведомо будет в проигрыше, несоизмеримом с мелкими выгодами. Ее экспортеров задавят, из торговых судов они не будут вылезать. Внутренний рынок будет быстро захвачен иностранным капиталом. Либералы считают русских дураками. Чуть ли не Курилы готовы отдать, разоружиться и т. д., лишь бы Япония и США приняли Россию в ВТО. А спешное вступление не менее опасно, чем расширение НАТО.

Между континентальными и морскими державами существует фундаментальный дуализм. Этот дуализм, – пишет А. Дугин, – “сводится к противопоставлению торговой цивилизации (талассократии, морского могущества – пример: Карфаген, Афины) и цивилизации военно-авторитарной (теллурократии – Рим, Спарта)... Уже изначально данный дуализм имеет качество враждебности, альтернативности двух ее составляющих полюсов... Сухопутным народам чужды индивидуализм, дух предпринимательства”1. Геополитика – это наука, и прикладная наука. США выигрывают, в частности, и потому, что последовательно воплощают в жизнь ее предписания. Например, захват Средней Азии – сердца мира (Нeartland). Это им завещал еще в начале ХХ века адмирал Макиндер. По его совету, следующий шаг – захват Восточной Сибири – Леналэнда. Однако оставим это печальное отступление, хотя тема его очень важна и актуальна.

В континентальных странах веками преобладала подарочная торговля, при которой деньги являются средством платежа, а не обмена. Средством обмена деньги становятся только при рыночной торговле. При подарочной торговле мотивацией является не прибыль, а солидарность и статус в обществе. Это одинаково относится и к славянам, и к тюркским народностям. Из этого следует, что до капитализма экономика в Евразии не могла господствовать над обществом, рынок не мог порабощать общество так, как он это делает сейчас. Мы живем при диктатуре рынка и денег. Задумаемся лишь, к чему сводятся дебаты в парламентах? К деньгам. О чем спорят депутаты Думы? Как делить мизерный бюджет, который трудами либералов в результате приватизаций сократился до одной десятой только военных расходов США (30 и 300 млрд долл.). Все крутится вокруг денег. В прошлом этого не было.

Исследователи новых путей развития делают упор на замену в будущем рыночной экономики экономикой солидарности или, как ее называют западные ученые, экономикой альтруизма, экономикой добротолюбия. У “отсталых” племен и народов до сих пор есть моральная обязанность помогать или даже содержать родственников. Брат, например, обязан содержать семью сестры-вдовы. У них нет страховых компаний, нет социального обеспечения, но есть взаимопомощь, братство, солидарность. Отсюда, видимо, проистекает известная непредприимчивость неторговых народов. Тем, кому приходится общаться с африканцами, знают, что, выбравшись в Европу, они систематически помогают из своего более чем скромного заработка многочисленным соплеменникам, оставшимся жить в какой-нибудь солнечной африканской деревушке. И считают это вполне обычным поступком. По меркам цивилизованного европейца они чудаки, которые потакают бездельникам. Европеец и самую близкую родню, приехавшую его навестить, норовит поместить в гостинице, а не у себя в доме. И не потому, что у него тесно, а чтобы ничем не обеспокоить себя. Он никому не дает взаймы. Попробуйте попросить его об этом, перехватить немного денег на короткий срок. Обычный ответ – для этого, дорогой друг, есть банки, вот туда и обращайся! Советским людям наблюдать такие порядки было сущей трагикомедией. Нам это казалось чем-то очень уродливым. Кажется, однако, что мы тоже становимся “цивилизованными”. 200 лет на государственных зданиях во Франции красуется лозунг – Свобода, Равенство и Братство. Изучая жизнь этой достойнейшей нации, я часто ловил себя на мысли, что свобода у них есть, равенства маловато, а самым главным – братством – у них даже не пахнет. А ведь это суть христианства. Долгий путь нравственного совершенствования предстоит французам.