Текст книги "Журнал Наш Современник №5 (2002)"

Автор книги: Наш Современник Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

Для мировой финансовой олигархии главное – навязать неолиберальную экономическую политику, монетаризм, т. е. свои правила. И тогда вездесущие деньги посредством рынка сами работают в интересах кучки олигархов. Даже в Давосе, где собирается мировая элита, около 900 человек, уже бьют тревогу по поводу неслыханной концентрации финансов и власти в немногих руках. “Во всем мире их не более десяти, – отмечает И. Рамонэ, главный редактор весьма влиятельного журнала “Лё Монд дипломатик”. – Их называют хозяевами денежных рынков. Одно их слово – и все начинает рушиться: доллар падает, токийская биржа идет к краху и т. д.”2. Так может случиться и с самими США, если республиканцы будут укреплять государственный суверенитет.

Возможно, одно из наших больших заблуждений состоит в том, что мы верим, что уже более полувека живем без больших войн, в мире и покое. Дело в том, что помимо локальных конфликтов мир сотрясают битвы другого характера: войны финансовые и торговые, крахи, кризисы, дефолты, банкротства. Их организует финансовая олигархия. У нее всюду есть пятые колонны, агенты влияния, надежные союзники. Но есть и множатся противники. Это не только антиглобалисты на левом фронте, не только красные и зеленые, но и государственники на правом фланге, опасные, упорные противники, потому что ведут войну такими же методами, что и финансовая олигархия. Таятся до лучших времен, но иногда поднимают забрало.

Весной 1995 года во Франции выбирали на семь лет президента. Среди девяти кандидатов был довольно известный политик, президент крупной корпорации Жак Шеминад. В традиционном обращении к народу и в листовке он сделал попытку объяснить, кто правит миром. Я сохранил эту любопытную листовку. Никогда более и нигде этот текст не печатался и не озвучивался. Цитирую: “Нас заставляют верить, что существует высшее существо, называемое рынком. Что нужно ему подчиниться, потому что это естественное состояние общества. Это ложь: у того рынка есть лицо, лицо олигархии, представленной лондонским Сити, Уолл-стритом, Федеральной резервной системой США, Международным валютным фондом (МВФ). Исполнителями ее воли у нас, во Франции, являются Казначейство и Банк Франции со своей сетью агентов в кабинетах министров и судах. Эта финансовая диктатура ответственна за безработицу... Это также и диктатура над человеческим духом... Мир стоит на пороге финансовой катастрофы. ...Спекулятивный рак разбросал метастазы на весь мир, он разъедает здоровое тело экономики”.

Шеминад пытался втолковать французам, что Франция в союзе с Германией может стать оплотом борьбы против финансовой олигархии, если бы эти страны “сбросили цепи, одетые на них посредством монетаристского контроля Бундесбанка и Банка Франции... Вот почему необходимо изменить правила игры”. То же и в России! Никакое правительство не сможет – не то что не захочет, – не сможет защитить наши национальные интересы до тех пор, пока не будет сброшена монетаристская удавка, пока не изменится либеральная экономическая политика. Вот почему так важен поиск иной программы развития. Это поиск дороги к свободе.

Императоры, короли, государи, великие полководцы тоже зависели от банкиров, вынуждены были обращаться к услугам ростовщиков. Ненавидели, но обойтись без них не могли. Без них не было ни мира, ни войны. Но короли могли все-таки ставить на место зарвавшихся лихоимцев. В последнюю четверть ХХ века положение в корне изменилось. Финансовая олигархия подобно спруту душит последние суверенные государства, в том числе и США. От нее теперь зависит судьба сотен миллионов людей. После развала СССР ее власти нет границ.

Даже мировая элита боится за свое будущее, со страхом говорит о сверхъестественной власти тех, кто управляет финансовыми потоками планеты. В Давосе сильные мира сего говорят о чем-то граничащем с мистикой, о сверхчеловеческих силах, о новом идоле, о новой, всех и вся подавляющей религии денег. Действительно, на планете создалось некое кибернетическое геофинансовое пространство. Операторы геофинасов ни перед кем не отвечают, никем и ничем не ограничены. Внезапное появление геофинансов коренится в быстром овладении информационными системами, в передаче информации со скоростью света, в освоении спутниковой связи. Финансовые операции приобрели нематериальность и безвременность: качества, которыми характеризуют божество. Это логически ведет к культу, к культу денег и рынка. В Европе в конце 90-х годов составили список 50 наиболее могущественных людей планеты: в нем нет ни одного президента или премьера. На первом месте оказался Билл, но не Клинтон, а Билл Гейтс, хозяин “Майкрософта”, который лидирует на рынке информатики.

Безумие властителей мира именно в том, что, подрывая старые структуры власти – государства, ООН, религии, они неспособны контролировать разрушительные стихии, которые они порождают. Олигархи не могут предвидеть результатов своих действий не то что на годы, но на день! В хаосе, который они творят, действуют факторы, которые схожи и с колдовством, и те, которые свойственны примитивным инстинктам людей восточных базаров. Как можно учесть “экономику слухов”, волны подражания, социальные эпидемии или заразную мимикрию? Какие компьютерные модели способны охватить эти выпущенные на волю рынка стихии! Делать деньги – это еще не умение отвести человечество от края пропасти.

Властители России покорно повторяют западные неолиберальные “аксиомы” о рынке, о рыночной демократии, о приватизации, о свободе конкуренции, об уходе государства из экономики. Не понимают или не хотят понять, что это насаждается для ослабления конкурентов, что это все вчерашний день западной практики и позавчерашний день теории. Никогда эти чужеродные саженцы в России не привьются! Вот понадобилась стальным корпорациям США защита государства, и Дж. Буш наплевал на все правила и постулаты либералов и обратился к самому кондовому государственному протекционизму. И правильно делает. Все звери равны, но лев самый равный! Это статья из “конституции джунглей”.

Народам нужны, однако, новые лидеры, не эпигоны финансовых олигархов, а люди, которые видят зарницы грядущих катастроф, способные остановить бег в пропасть. Горизонт их видения должен быть на несравненно более высоком уровне – знание принципов регулирования коэволюции общества, техники и природы. Этот горизонт должен охватывать и далекую перспективу ноосферы – сферы Разума, учения В. Вернадского и Бергсона. А это – солидарность и братство народов.

Мировая финансовая олигархия неспособна справиться даже с текущими задачами. Наиболее очевидный пример – необычное недавнее явление – рост мировой экономики, сопровождающийся ростом массовой безработицы. Экономика растет, а занятость быстро сокращается. Гибнут целые отрасли из-за неконкурентоспособности, из-за банкротств. В мире уже миллиард безработных, каждый шестой житель. Другой очевидный пример хаоса, создаваемого олигархами, – валютно-финансовая сфера. Алэн Гринспэн, который второй десяток лет возглавляет Федеральную резервную систему (ФРС) США, делает все более тревожные предупреждения. А он знает о состоянии здоровья мировой экономики и может в какой-то мере влиять на ее процессы больше, чем кто-либо другой в мире. И не случайно Дж. Буш в первые же часы после своего избрания 18 декабря 2000 года поспешил прежде всего на встречу с А. Гринспэном. Так вот, этот многоопытный Гринспэн считает, что лихорадка перешла в глубокую патологию, что развал мировых финансов может произойти мгновенно и внезапно. Этого олигархи боятся больше всего. Все для этого созрело. Масса ошибок, масса отрицательных факторов1.

Это и беспрецедентный рост спекуляций, и криминализация бизнеса, и задолженность, и дефолты. Главное – это состояние доллара. Доллар – главное оружие США в борьбе за мировое господство. Американцы молятся на свой зеленый вездеход. Когда-то он был золотой, затем сто лет имел только золотое обеспечение. Однако 30 лет назад и его сняли, не посчитавшись ни с кем из держателей долларов во всем мире. Покупательная способность доллара с 1912 года, когда была создана ФРС, упала в 8 раз. Однако главное опасение вызывает не падение покупательной способности доллара. Этим страдают все валюты. Беда кроется в никем не ограниченной, никем не контролируемой эмиссии долларов. Печатные станки в США гонят зеленые билеты сотнями миллиардов, а потом их тоннами развозят по всему свету, в том числе в Россию. Обычно говорят, что никто не ведет учета, никто не знает, сколько долларов циркулирует в мировых финансах. Но в неофициальных источниках промелькнула умопомрачительная цифра – 128 триллионов, т. е. по 21 тысяче долларов на каждого жителя планеты, по полмиллиона на каждого жителя США, в 18 раз больше, чем весь валовый национальный продукт (ВНП) Америки. Можно дать еще десяток обескураживающих сопоставлений. И все они свидетельствуют, что доллар должным образом не обеспечен, что количество долларов, гуляющих по свету, многократно превосходит потребности мировой торговли. Тщательные японцы подсчитали, что реальная стоимость доллара в 2000 году колебалась от 6 до 8 процентов от номинальной. Чтобы понять, почему неконтролируемая эмиссия доллара в качестве мировых денег представляет собой крайне опасную авантюру, обратимся к таким авторитетам, как К. Маркс, Дж. Кейнс, Р. Гильфердинг. Маркс писал: “Выпуск бумажных денег должен быть ограничен тем их количеством, в каком действительно обращалось бы символически представленное ими золото (или серебро)”1. Современные экономисты скажут: бумажные деньги давно независимы от стоимости золота и прямо отражают стоимость товаров, деленную на число оборотов одноименных единиц денег. Р. Гильфердинг в своем классическом труде “Финансовый капитал” так и писал: “Итак, стоимость бумажных денег определяется суммой стоимости товаров, находящихся в обращении”2. Никакие самые щедрые статистические допуски относительно товаров, услуг и всего прочего, что находится в обращении, не оправдывают циркуляцию 128 триллионов долларов. Эта сумма многократно превышает стоимость всего, что производит мировая экономика. Значит, подсчеты японцев, что реальная стоимость стодолларовой банкноты всего 6—8 долларов, близки к истине. Доллар обесценен эмиссией, осуществляемой США. Это узаконенное фальшивомонетничество. США навязывают всему миру принудительный курс доллара.

Когда-то государи прикладывали свой штемпель к куску золота и чеканили свои монеты. Теперь правительство США магической силой своего штемпеля превращает бумажки в золото, в деньги. Да в какие деньги! В мировые, принудительный курс которых обязаны признавать все государства. Обязаны волей обстоятельств признавать бумажный, не обеспеченный золотом доллар, зная, что его безудержная эмиссия попирает все экономические законы.

Рубль, как известно, самым прочным образом привязан к доллару. Золото мы продаем за доллары, резервы храним в основном в долларах. Р. Гильфердинг предупреждал: “Бессмысленно хранить запасы в бумажных деньгах с принудительным курсом... Золото – это мировые деньги, и только оно представляет собой резерв для всяческих расходов”3. Старая ошибка. Ее знали еще древние греки. Вот и Аристофан пишет как будто о российских финансистах и политиках: деньгами

С крепким правильным чеканом, с пробой верной золотой

Мы не пользуемся вовсе. Деньги медные в ходу,

Дурно выбитые, наспех, дрянь и порча, без цены.

Так и граждан благородных, славных домом и умом,

Выросших в хорах, в палестрах, знающих кифарный строй,

Их мы гоним, любим медных чужеземцев и рабов,

Подлых и отродье подлых, ловких новичков из тех,

Кто на виселицу прежде пригодился бы едва4.

Писал Аристофан почти две с половиной тысячи лет назад, но и сейчас его стихи не в бровь, а в глаз.

СЕМЬ СИМВОЛОВ ВЕРЫ НЕОЛИБЕРАЛИЗМА

Вот, Я подниму на них Мидян,

которые не ценят серебра

и не пристрастны к золоту.

(Исайя, 13—17)

Итак, в мировой экономике, включая Китай, пока безраздельно господствуют принципы неолиберализма. Остались после развала СССР лишь отдельные государства, островки в неолиберальном океане. Их объявили изгоями, осью зла. Мировая олигархия набросила монетаристскую удавку на весь мир. Но тирания их шаткая. Попытаемся разобраться, каковы звенья этой цепи, каковы основные ее постулаты.

Во-первых, это установка на экономический рост, на сверхприбыль во что бы то ни стало.

Во-вторых, свобода конкуренции, а планирование третируется как дорога к рабству.

В-третьих, открытие национальных экономик для мирового рынка.

В-четвертых, уход государства из экономики – “дерегламентация” – под предлогом борьбы с бюрократизмом.

В-пятых, приватизация в целях повышения рентабельности.

В-шестых, захват энергоресурсов и объявление всех ресурсов общим достоянием человечества.

В-седьмых, контроль над НТР, ориентация науки на максимализацию прибыли.

Таковы семь заповедей, семь символов веры неолиберализма. В социальных науках, в отличие от точных, нет определенного ответа – “да” или “нет”.  Истина устанавливается методом проб и ошибок, т. е. практикой. Ни одну из семи этих заповедей нельзя, безусловно, назвать бессмыслицей. Кто решится оспаривать, что глобализация – это назревший объективный процесс? Весь вопрос, в каких целях, как, кем она ведется. Если она ведется из-за сверхприбыли банками, для уничтожения наций, культур, жертвуя природой, то с ней надо бороться. Если, напротив, в объединяющемся мире будет больше справедливости, солидарности, если человечество начнет охранять и возделывать планету, то ей надо способствовать всеми силами.

То же можно сказать и об экономическом росте. Смотря какой рост, для кого, как его считать. В этом вопросе экономисты крайне отстали. Кенет Булдинг, основательный американский экономист, еще в 60-е годы иронизировал: “Кто думает, что можно продолжать экономический рост бесконечно, тот или сумасшедший, или экономист”. Писал это задолго до штудий Римского клуба. Он нарушил табу: не дергать дьявола за хвост. Булдинг крепко дернул за хвост идола экономического роста. И при капитализме, и при социализме, и для господ, и для товарищей рост валового продукта – цель развития, аксиома. И потому они соревновались, догоняли друг друга. И только недавно стали раздаваться разумные голоса об опасностях безумного бега, о пределах роста, о чрезмерном развитии и потреблении. Появились сомнения, а прогрессивен ли прогресс? Появились личности, организации, движения, которые выбирают путь через тесные врата. Они ищут иную, радикально отличающуюся экономическую парадигму.

Блестящий, рано ушедший политик и писатель Джими Гольдшмит в книге “Ловушка” (ловушка неолиберализма) прямо высказался: “Нельзя считать экономический рост мерилом успеха нации”. И сослался на опыт США: “За 50 последних лет ВНП в США вырос с 1400 млрд долларов до 5800. Этот феноменальный экономический рост не воспрепятствовал тому, что американское общество оказалось глубоко больным”1. Автор жил в США, хорошо знал эту страну! Экономически процветающие немцы сами называют себя народом без мечты (Volk ohne Traum). Кто знает немецкую историю, понимает, насколько это опасный для немцев диагноз – бездуховность. А в ельциновской России по-прежнему рабски повторяют иноземные догматы. Как недавно твердили, что экономика должна быть экономной, так уже 15 лет соловьем поют о рыночной демократии. На Западе уже все знают, что   п о   с у щ е с т в у   это бессмыслица, потому что рынок и есть мотор социальной несправедливости. Уже в европейских университетах учат: ВНП и его рост отражают только материальную сферу деятельности. Нужна экономика в широком смысле, учитывающая десятки новых факторов, которые минуют денежное обращение. Кто, например, сейчас учитывает вклад домохозяек в благосостояние семьи и нации? Или вклад труженика на своем клочке земли. Иностранный капитал сгоняет с земли миллионы крестьян, создает монокультурные плантации; кофе, каучук, какао – все для рынка, на экспорт. В статистике появляется информация о росте экономики. А что сталось с изгнанными крестьянами, до этого никому нет дела. Все это уготовили реформаторы и русским крестьянам. Новая экономика будет подсчитывать все отрицательное, что приносит экономический рост: и вред человеку, и вред обществу, и вред природе. Пришло время разрабатывать методику таких подсчетов, благо появилась необходимая счетная техника.

Народы отсталых стран интуитивно не доверяют успехам цивилизованного Запада. В прессе сообщалось, что старейшина одного из вест-индских островов отказал американской туристической компании в аренде острова. Зачем нам ваши доллары, даже миллион их, – сказал он. У нас есть все для здоровья и счастья: солнце, чистый воздух, чистая вода, простая здоровая пища, красивое море и прекрасные леса. Что вы привезете нам из США вместе с туристами? Пьянку, грязь, азартные игры, проституцию, болезни. А моих соотечественников из свободных людей превратите в обслугу туристов. На другом конце света, в Гималаях, король Бутана вторит вест-индскому старосте: “Нам нужен не валовый национальный продукт, а валовое народное счастье”, т. е. качество жизни, которое в долларах не измеришь. Не случайно об этом говорит король буддийского княжества Бутан. Это вполне в традициях буддийской экономики, временно оказавшейся не у дел. Но к ней склонны сотни миллионов буддистов. Их время приближается, евроцентризм заметно отступает. На него и его методы хозяйствования ополчилась сама матушка-природа, которую европейская цивилизация вот уже два века нещадно уродует. Уже и ООН и авторитетнейшие международные комиссии во весь голос кричат о подступающей экологической беде. “Если развивающиеся страны станут потреблять на душу населения столько же энергии, как индустриальные, то к 2025 году в мире будут потреблять в пять раз больше энергии. Экосистемы планеты этого не выдержат... Угроза всеобщего потепления и окисления окружающей среды исключает даже удвоение нынешнего потребления энергии” 1. Это заключение независимой международной комиссии “Брундланд”, точный расчет на основе самых убедительных научных анализов. Все государства подписались под этим в Рио в 1992 году, кроме США, эта страна – главный бастион финансовой олигархии, отказалась подписать и аналогичный протокол Киото.

Вернемся к другим заповедям рыночного блаженства. Они только на первый взгляд относятся исключительно к экономике. На практике они искореняют из сознания людей нравственные нормы, внедренные великими религиями. Идет бурный процесс дехристианизации. Ватикан вяло защищается, распыляет силы на миссионерство. Вот как описывает дехристианизацию в рыночном обществе профессор Р. Петрелла из католического университета в Луване (Бельгия): “В христианской цивилизации Бог заключал договор с человеком... Он мог и грешить. Всемогущий Бог милосерден, он может помиловать. Рыночные постулаты освящают союз между рынком (и технологией) и человечеством. Рынок является как всесильный регулятор не только всей экономической жизни человечества, но и как устроитель жизни людей и обществ, и к нему все должны приспосабливаться”. Даже Совет Европы, – сетует профессор, – учит нас (и цитирует резолюцию), что “надо доверить судьбу рынку”. И делает печальный, но, на мой взгляд, безупречно логичный вывод: “При такой парадигме рынок оставляет человеку лишь одну свободу – подчиняться. Если он не подчинится, то рынок его не простит. Не то что старый Бог! Его изгонят с рынка труда, с рынка капиталов, с потребительского рынка”2. В России тысячи людей уже изгоняются из квартир, из домов, им отключают свет и тепло в студеные зимы. Так требует его величество рынок и его новый комиссар Чубайс.

Заповедь о конкуренции особенно лицемерна. Ее давно нет! Много лет тому назад честный циник Рокфеллер заявил, что “конкуренция это грех, потому что крупные состояния создаются только в условиях монополии”. Кто и как захватил народную собственность во время приватизации в России? Вестимо, те, кто ближе стоял к корыту. Вступление в ВТО откроет шлюзы иностранному капиталу. Это не беззащитные рабочие и крестьяне. Тут наглостью не возьмешь. Побежденного пожирают без остатка, без надежды вернуться в бизнес. Китай учат поднаторевшие на биржах и в банках зарубежные китайцы. У России таких учителей нет. Поэтому для нас очень опасна и третья заповедь – открытие национальных рынков. Нет нам смысла форсировать вступление в ВТО. Не нужна нам срочная интеграция в мировой рынок. Это выгодно только кучке олигархов, захвативших нефть, газ, алюминий, никель. Пока можно вполне обходиться проверенными двусторонними торговыми договорами.

Нужно искать и новые пути. В действующей рыночной парадигме Россия всегда будет в проигрыше: из-за климата, из-за бремени пространств и расстояний. Напротив, нарождающаяся установка на устойчивое развитие, на разумную достаточность, на разумное природопользование открывает перед Россией и всей Евразией благоприятные перспективы и достойное место в будущем международном разделении труда.

Что касается четвертой заповеди – ухода государства из экономики, оставляющей ему роль ночного сторожа наворованного, то ничего более вредного нельзя придумать. Константин Леонтьев, один из самых острых русских умов, считал, что у великороссов самый большой дар – это дар государственности, дар строительства государства. Это выстраданный русской историей дар, дар континентального народа, который веками защищался от кочевников степи и от латинства. Этому народу чужд дух торговли, которая, как говорил пророк Магомет, сродни лжи и обману. Наше оружие – представительный, но авторитарный строй, наши единственные союзники – армия и флот. Вот почему нация поддержала курс президента на укрепление вертикали власти. Россиянам не люба семибоярщина. Рано или поздно они покончат с анархией и беспределом, с унижениями нации и наведут порядок, как уже бывало в нашей истории.

Пятая заповедь о приватизации едва ли нуждается в истолковании. Сама жизнь ее истолковала. Реформы отбросили Россию на 25 лет назад. Она теперь в числе отсталых стран, с ней мало считаются: за слабость и предательства не уважают. Олимпиада показала, как в мире ныне относятся к России: не нравится, так убирайтесь.

Приватизация в арсенале финансовой олигархии является проверенным средством ослабления национальных государств и их хозяйственных организмов. Спорна и ее рентабельность. В Англии, скажем, при лейбористах транспорт национализировали, а при консерваторах приватизировали. В обоих случаях ссылались на рентабельность.

Что касается захвата энергоресурсов, то объясняется это перспективой энергетического голода. Мировая финансовая олигархия спешит прибрать к рукам все запасы энергоресурсов. Базы США в Средней Азии нацелены на нефть и газ Каспия, а не на талибов. Талибов взрастили американцы. Их разгром – удобный предлог. Это ясно каждому, кто знаком с основами геополитики.

Жаль, что старая Европа, что деятели Евросоюза так медленно отходят от неолиберализма и монетаризма. Видимо, нелегко выбираться из американских сетей. Но интеллектуальная подготовка идет полным ходом. Подобно просветителям XVIII века идеологи, новые диссиденты-антиглобалисты прокладывают путь в новую экономику, экономику солидаризма, экономику биосферы, разрабатывают новую науку – экономику в широком смысле. Так что наше поколение уже наблюдает закат неолиберализма.

Почему нужна иная экономика

Нужно, чтобы пути человеческие сходились с путями Божьими.

Н. Ф. Федоров

В поисках новых путей развития центральное место занимает проблематика взаимоотношений человека и природы. Поднимаются и обсуждаются, казалось бы, давно решенные вопросы, темы, которые волновали людей тысячи лет назад. Признак того, что человечество стоит на пороге какого-то переворота, сравнимого по своим последствиям с ранним неолитом, когда охотники и собиратели в саваннах становились скотоводами и земледельцами. Тогда тоже встал вопрос о выживании человечества. Сейчас назревает более глубокий  кризис. Речь идет о том, выживет ли не только человечество, но и природа, не взорвет ли антропогенная деятельность  экосистемы планеты! Угроза научно доказана, подтверждена резолюциями ООН, вышеупоминавшимися докладами международных комиссий по развитию и окружающей среде. ООН приняла в 1992 году в Рио-де-Жанейро “Программу действий на XXI век”.

Человечество, однако, вступает в новое тысячелетие по самому опасному пути: оно переделывает мир, в результате чего он становится все более искусственным. Дело идет к полному разрыву и антагонизму между человеком и природой. Перед глазами нашего поколения развертывается грандиозная трагедия мести израненной природы человеку. Мести за то, что он не пожелал, как ему было завещано от Бога, “сад Эдемский возделывать и хранить” (Бытие, 2—15). Человек повел себя как самый нерадивый хозяин, как беспощадный  эксплуататор. Не учат ли нас до сих пор, что “нам нельзя ждать милости от природы” и что надо от нее все брать? Н. Ф. Федоров еще сто лет назад называл общим делом человечества не эксплуатацию, а “регуляцию слепой, смертоносной силы природы в живоносную” – и объяснял разницу: “Эксплуатация ведет к истощению и смерти, а регуляция к восстановлению и жизни”1.

Весьма авторитетные ученые считают, что история развивается повторяющимися циклами. Древние легенды и предания, в том числе Библия, заключают в себе опыт ушедших поколений,  реальные события. Арнольд Тойнби писал: “...История повторялась  около 20 раз... И везде стадии надлома, упадка, распада”2. Если исходить из цикличности исторического процесса, то библейские предания о Потопе и прочие события – это воспоминания о будущем или будущее прошедшего (avenir du passe). Странные предания, странные мифы! Они как бы напоминают об опасностях, ожидающих человека, когда он посягает на природу и переступает границы дозволенного. Началось с грехопадения Евы. “Змей был хитрее всех зверей, которых создал Господь”. Он сказал Еве: ешьте запретный плод, “и вы будете как боги, знающие добро и зло”. Ева прельстилась: “И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание” (Бытие, 3, 1—6). Рассказ как бы указывает на этические границы исследований и экспериментов,  тех, которые неугодны Богу-Творцу. Он дал простор для самого широкого научного поиска. Вместе с тем он оградил человека от ненужных ему знаний, дав ему заповедь послушания. Но горделивое стремление быть как боги  оказалось сильнее послушания. Таково было религиозное сознание в эпоху, когда правила вера.

Только сейчас мучительно рождается этика исследований. В тяжелейших сражениях с либералами, которым все дозволено, рождается биоэтика. Библейский рассказ о строителях Вавилонской башни повествует о крахе первых архитекторов, ибо та стройка, как и новый мировой порядок, тоже была неугодна Богу: “Построим себе город и башню до Небес”, т. е. станем сами как боги. Уже в древности были догадки, что в основе этого рассказа лежат реальные события: строился какой-то храм, но какому богу? Якобы сатане, губителю человечества, врагу Бога Живого.

Древние греки и унаследовавшие их мировоззрение люди Ренессанса с их здравым смыслом и природным чувством красоты были убеждены, что Книга Природы лежит открытой, но ее надо правильно прочитать и понять, а не переписывать по человеческой воле. Так человек стал заниматься сельским хозяйством 10 тысяч лет тому назад. И преуспел, потому что следовал законам природы. Люди труда все чаще обращались к технике. Техника, особенно механика, имеет дело с искусственным миром. В прекрасных и мудрых мифах древних греков чувствуется поэтому какая-то неуверенность в отношении к технике. Они увлекаются ею, она для них, бесспорно, полезна, но они знают, что техника  н е о р г а н и ч н а. Для них она некое отклонение от гармонии природы. Это, собственно, отражает и этимология слова “механика” – нечто ловко обманное, с хитринкой, имеющее дело с искусственным миром.

Прометей – это технологический герой, он похитил огонь  у  б о г о в.   Дар титана оказался столь же трагичным, как и грехопадение Евы. Прометеева идея в том, чтобы стать героями, равными богам, и даже выше, чем они. В Библии роль прометеева племени исполняют исполины, погибшие за грехи от Потопа. Странные легенды и у древних греков: Афина (Атана) – богиня Искусств и Науки, а супруг ее Сатана. Будто указание, что и добро познания может стать своей противоположностью – сатанинским злом.

Дух Прометея витает над современным научно-техническим прогрессом. Однако современное западное общество, в отличие от древних греков, перестало замечать его  неорганичность, усеченность, оторванность от этики. Однобокий прогресс ведет к нарушению природной гармонии. Федоров критикует прогресс: “Это категория превосходства живущих над умершими, младших над старшими, высокомерное обращение сынов и дочерей с родителями”. Федоров отмечал, что прогресс нацеливает людей на индивидуализм, спорил с Гете, что “высшее счастье человека быть личностью”. Доказывал, что прогресс нацелен на увеличение массы удовольствий, на эгоизм, следовательно, разъединяет людей, и потому он и есть “смертный приговор общему делу регуляции природы”. Удивительно ли, что Федорова в ХХ веке объявили реакционером и ретроградом. Но он слишком велик. Его время только начинается.

Мы, видимо, живем в последние годы, когда еще верят в мифы о безграничном прогрессе, например, в миф о нескончаемом экономическом росте. Технологические утопии тоже рассеиваются даже в США, где технологический фетишизм наиболее вульгарен. “Великому богу, имя которому Прогресс, уже пишется некролог”, – пишет английский ученый Э. О. Салливан1.

 На Западе у людей постепенно проходит и экологическая слепота. Растет понимание, что в западноевропейской цивилизации имеются страшные изъяны. Главный из них – рассматривать человека и его сознание как нечто независимое от природы. Это особенно прочно укоренилось у горожан, т. е. у 90 процентов населения стран Запада. Условия жизни мешают им думать о Вселенной и видеть ее. Миллионы городских детей не видели красоты звездного неба. Экология в переводе значит изучение своего дома, одна из дисциплин космологии. Но в современных университетах нет места для изучения космологии.

Истоки космологии в древнем Вавилоне. Греки в космологии недалеко ушли от вавилонян. Христианство развило учение об ангелах. В России в XIX веке была создана современная космология в трудах Хомякова, Киреевских, Аксаковых, Самариных, Федорова. Ее развивали Вернадский, Чижевский и десятки других крупных ученых. Интерес к русскому космизму стал появляться в других странах только в последние годы. Но ему, бесспорно, принадлежит большое будущее в ходе становления новой парадигмы развития. Она предполагает новое космологическое видение мира, в его целостности и органичности. Науки с их анализом разрушили то целостное восприятие мира, которое было присуще античному миру и даже средневековью. Оно остается, пожалуй, у поэтов с их ненаучной интуицией.