Текст книги "Журнал Наш Современник №8 (2002)"

Александр Сегень • Пасха в Иерусалиме (Наш современник N8 2002)

Александр Сегень

ПАСХА В ИЕРУСАЛИМЕ

ПУП ЗЕМЛИ

Каждый православный христианин мечтает побывать в Иерусалиме. Особенно на Пасху. Иначе и быть не может. Иные стремятся попасть туда и прилагают все усилия, копят деньги для поездки, тщательно готовятся. Другие, напротив, не прикладывают никаких целенаправленных усилий, полагая, что если Бог сочтет их достойными, Он в какой-то день найдет способ направить их в Святую Землю.

“Пуп Земли” – выражение, известное нам с малых лет. Чаще всего мы запоминаем его как знак какого-то порицания, когда про кого-то говорят, что он или она считает себя пупом Земли. И мало кто знает, что с древнейших времен Пуп Земли является географическим понятием. Еще язычники определяли его в зависимости от того, где по их понятиям располагалось главнейшее жилище верховного божества. Со времен Иосифа Флавия и Аристея, с первых лет средневековья так стали называть Иерусалим, основываясь на словах псалмопевца: “Бог же царь наш прежде века содела спасение посреде земли”, а также на словах пророка Иезекииля: “Сей Иерусалим посреде языков положил его и страны яже окрест его”. В Талмуде евреи определяют как Пуп Земли гору Мориа, на которой располагался храм царя Соломона. Греки, чуть ли не со времен царицы Елены, стали указывать Пуп Земли прямо напротив входа в пещеру Гроба Господня. Тогда же это место сделалось символическим христианским центром Земли, местом спасения всего рода человеческого.

Сейчас Пуп Земли находится внутри храма Воскресения Господня, примерно посередине между алтарем кафедрального храма Иерусалимского Патриарха и Кувуклией – прекрасной часовней из розового мрамора, построенной над Гробом Господним (от греческого слова Koubouklion – покой, опочивальня). Чтобы обозначить местоположение, здесь ставят символическую невысокую каменную чашу, внутри которой – шар, одетый в крест. Пред ней ставят такой же невысокий светильник со множеством свечей. Это и есть Пуп Земли. И так уж сложилось, что на всем белом свете только уборщицы могут передвигать центр Земли с места на место – когда они моют полы в храме Воскресения, то ненадолго смещают Пуп Вселенной, но потом возвращают его туда, где ему положено находиться.

ПАЛОМНИКИ

Настоящий паломник идет в святые места пешком. Таковы были паломники в Средние века. Таков был наш первый ходитель в Святый Град – игумен Даниил, посетивший Иерусалим через семь лет после того, как город был захвачен крестоносцами. Сейчас любое путешествие к местам паломничества, совершаемое православными людьми в сопровождении священника и даже без него, стало принято именовать паломничеством.

Тогда на каждом шагу паломников подстерегали опасности, их могли избить, ограбить, взять в рабство или даже убить. Сейчас опасность путешествия в Палестину заключается в полете над Украиной, которая не так давно подбила израильский самолет, ну и, конечно, в том, что идет война между израильтянами и арабами. Случай с украинскими ракетчиками вызывает лишь недобрые шутки, типа: “Главное – пролететь над ридной нэнькой, а там – все нормально!” Арабо-израильский конфликт придает паломничеству дополнительный вес. Особенно когда, явившись рано утром в Свято-Данилов монастырь, ставишь свою подпись под документом, в котором сказано: “Мы знаем о том, что в Израиле идут боевые действия, и всю ответственность полностью принимаем на себя”.

И вот мы ставим свои подписи – Куличкин, Лощиц, Сегень, отец и сын Лыкошины. С этой минуты мы, хоть и не такие полноценные, как игумен Даниил, но все же – паломники. Нас подключают к общей группе, довольно большой. В прошлые годы на Пасху в Иерусалим прибывало от шестидесяти до восьмидесяти паломников. В этом году хлынул целый поток – 260 человек.

Американцы просто запретили своим гражданам приезжать в Израиль. Европейцы не рекомендовали. А русские втрое увеличили число паломников. Едут с радостными лицами: “Есть возможность побывать там и не видеть ни американцев, ни европейцев! Красота!”

Можно сказать, что наше путешествие ко Гробу Господню началось гораздо раньше, не в этот день, 30 апреля 2002 года, а в середине ноября 2001-го, когда мы были в Дамаске и там познакомились с архимандритом Елисеем. Он возглавлял Русскую духовную миссию в Сирии. Мы выступали в его храме перед прихожанами, исповедовались ему и причащались в день Архистратига Михаила. А весной этого года архимандрита Елисея перевели из Дамаска, он стал начальником Русской духовной миссии в Иерусалиме. Мы обратились к нему за благословением, и он тотчас пригласил нас встречать вместе с ним Пасху.

Только, в отличие от осени 2001 года, сейчас с нами не было Эдуарда Федоровича Володина, раба Божия Иадора, нашего незабвенного друга, покинувшего мир сей. Как же он мечтал побывать в Иерусалиме!..

Теперь мы едем впятером, без нашего дорогого Федоровича. Отец Иоанн, высокий, с орлиными бровями, с длинной и серебристой бородой, похожей на меч, дает нам благословение. Мы садимся в автобус.

ЗЕМЛЯЧКА

Первая встреча с Израилем происходит еще до того, как самолет приземлится в аэропорту Бен-Гурион. И не во время полета. И даже не в тот миг, когда вы ступите на борт самолета. Еще раньше. Прямо в аэропорту Шереметьево. Здесь нас распределяют между собой представители израильских спецслужб. Они обязаны выявить среди пассажиров возможных террористов. Вдруг кто-то из нас приставит нож к горлу стюардессы и скажет:

– Меняем курс! Летим не в Сочи, а в Израиль!

Впрочем, мы и так летим в Израиль, и потому надо выяснить, дозволенное ли количество взрывчатки лежит у нас в чемоданах. Мне достается пышнотелая представительница лет тридцати, она слегка нервничает, но всем своим видом показывает, что ей о тебе известно почти все, а что не известно, так она сейчас тут прямо и разузнает. На карточке имя – Елена Самойловна Залкинд. По всему видно, что пятерку по русскому на выпускных экзаменах она получала в советской школе. Подробно разведав все о содержимом моего чемодана, она переходит на более лирические темы:

– У вас есть в Израиле родственники, друзья, знакомые, любимые женщины?

– Только один знакомый человек – архимандрит Елисей.

– Это еще кто такой?

– Начальник Русской духовной миссии в Иерусалиме.

– Важная птица, ничего не скажешь!.. А где вы будете жить?

– Там, в миссии.

– Стало быть, вы тоже паломник?

– Именно так.

– Ладно, кончайте морочить мне голову! Я понимаю – эти безумные старухи, которые лезут и лезут к своим так называемым святыням. А вы-то – внешне вполне цивилизованный молодой человек. Вы что, скажете, что и впрямь во все это верите?

– Верю.

– Свихнуться можно!.. Александр Юрьевич! Ну не забивайте мне баки!.. Ладно, продолжим. Скажите, почему вы выбрали именно это время для поездки в Иерусалим? Почему не приезжали раньше?

– Так Господь дал.

– А нельзя ли получить более вразумительный ответ?

 – Куда уж более вразумительный! Я всю жизнь мечтал побывать в местах земной жизни Спасителя, и вот теперь, надеюсь, мечта моя осуществится.

Закатывает свои черные, как маслины, глазки:

– Офонареть можно!.. В каких арабских странах вам приходилось бывать?

– В Египте, Сирии и... и – все, – чуть было не назвал я Ирак.

– Ну и чем же вы занимались в Сирии?

– Посещал христианские святыни.

– А они что, там есть?!!

– Разумеется. Глава Иоанна Крестителя, монастыри в Маалюле и Сейднайе, все, что связано с апостолом Павлом, Лаодикия, монастырь Симеона Столпника...

– И эти дикари все это не разрушили?

Я только развожу руками.

– Так, ладно. А кто вы по профессии?

– Книги пишу.

– Книги пишут писатели.

– Вот я и есть... Уж не обессудьте...

– Ну-ка, расскажите мне содержание.

– Содержание чего?

– Ваших книг.

– У меня их много. Например, я описывал крестовые походы.

Далее становится легче. Я увлеченно рассказываю ей о Ричарде Львиное Сердце, о Готфриде Бульонском, о взятии крестоносцами Иерусалима, у нее начинают слипаться глаза, и наша землячка в итоге вынуждена признать меня не самым опасным пассажиром “Божьих авиалиний”. Допрос окончен. Бедная Леночка! Она родилась так поздно. Ну почему ей не достались сладостные двадцатые годы двадцатого века, почему я не белогвардеец и не попал к ней на допрос в Крыму!..

А впрочем, быть может, это лишь мое пылкое воображение, отравленное чтением книг о русской истории минувшего столетия.

EL-AL

Израильские авиалинии так и называются – Божьими. EL – это Божьи, а AL – это Air Lines. EL-AL. Ласковое такое, колыбельное слово – эляль. Пролетев туда и обратно, я признал израильскую авиакомпанию одной из лучших в мире. Необычайно вежливые, улыбчивые стюардессы. Правда, слегка напуганные. В полете предлагают вам все, что пожелаете. Ножи, вилки и ложки не пластмассовые, чего я терпеть не могу, а железные. Еда очень вкусная, а главное – только здесь меня впервые в жизни спросили, желаю ли я обычный обед или постный. И когда я ответил, что постный, на сиденье мне приклеили бирку, чтобы не перепутать с кем-то, кто не постится в Страстную неделю.

Нигде такого не бывает! У нас в России этого нет. Только представьте, что вы летите из Москвы в Петербург, а по радио вас оповещают:

– Дорогие братья и сестры! Мы помним, что идет Великий пост, но среди пассажиров могут быть люди, которые по здоровью своему или по иным причинам не в состоянии соблюдать посты, установленные Святой Православной Апостольской Церковью. Просьба к таким пассажирам заблаговременно оповестить стюардесс, чтобы те предложили им скоромный обед.

О таком можно только мечтать на страницах журнала “Новая книга России” или газеты “Русь Державная”! А между прочим, ничего особенно дерзкого в таких мечтаниях нет. Ведь могли бы на израильских авиалиниях спокойнейшим образом не учитывать, постишься ты или не постишься. Не хочешь – не ешь. Скажем, семь лет назад летел я в Иорданию, и точно так же шла Страстная седмица. Я робко спросил, есть ли вегетарианский стол. Мне ответили, что есть обычные обеды и есть отдельно для евреев – кошерные. Как все перепутано в этом мире!

Итак, насладившись произведениями соево-овощной израильской кулинарии, мы благополучно пролетели над Украиной и приземлились на Святой Земле.

ИЕРУСАЛИМ – РУССКИЙ ГОРОД

Чтобы убедиться в этом, нужно для начала поселиться в гостинице “Holy Land” – “Святая Земля”. Это очень хорошая гостиница, она расположена напротив Цветочных (Иродовых) ворот Старого Иерусалима, в Восточных, а стало быть арабских, кварталах города. В арабских кварталах Иерусалима спокойнее, чем в западных, еврейских. Здесь террористы не взрывают дискотеки, макдональдсы и автобусы. К тому же здесь нет ни дискотек, ни макдональдсов, да и автобусов очень мало.

Вы входите в холл гостиницы, здороваетесь:

– Ас-салям аллейкум ва рахмат улля ва баракят!

– Уа аллейкум ас-салям, издравствуйте! – улыбаются вам в ответ, а вскоре вы узнаете, что в гостинице живут только русские. В основном – паломники, приглашенные Русской духовной миссией. И покуда продолжается Великий пост, здесь тоже готовят вкусные постные блюда. К религиозным русским арабы относятся с особым уважением. Внимательно смотрят и слушают, когда священник оглашает молитву перед вкушением пищи, держат перед собой супницы с таким видом, будто это священные сосуды, и после того, как стол осенен крестным знамением, трепетно бросаются разливать по тарелкам суп.

Но чтобы окончательно убедиться, что перед Пасхой Иерусалим стал в полном смысле Русалимом, надобно незадолго до полуночи отправиться в Старый город, заблудиться в его древних мощеных улочках и на каждом шагу встречать только соотечественников.

Ночной Русалим полон таинственности и кажется огромнейшим лабиринтом. Днем он становится меньше, его весь можно обойти за пару часов по всем улицам. А ночью так и чудится, что ты заблудился и будешь отныне до конца дней своих плутать по этим хитросплетениям. Вдруг очутишься перед оградой Госпиталя, того самого, от которого взяли свое название рыцари ордена госпитальеров. И уже чудится, что вот-вот откуда-нибудь из-за угла выйдет, позвякивая доспехами, сам рыцарь-госпитальер. Или тамплиер. Или сам Иуда Искариот, пересчитывающий свои проклятые серебреники...

Но нет, вместо них из-за угла выходит русский батюшка в окружении своих прихожан и что-то рассказывает им тихим и ласковым голосом.

Таков и наш архимандрит Елисей. В храме он – величественный, огромный, как башня, грозный и торжественный. А в своем кабинете поздно вечером, сидя перед нами в подряснике, становится домашним, уютным, говорит чуть слышно и все время хочет подбодрить, доказать, что все хорошо и будет хорошо, словно мы сами о том не ведаем.

СЛОМАННЫЕ ФЛАГИ

В России украшают флагами города в дни больших праздников. Предположить, что Православная Пасха признана в Израиле государственным праздником, было бы слишком дерзко, все равно, как если бы день бомбардировки Хиросимы объявить национальным японским празднеством. И тем не менее, куда ни кинь свой взор, всюду на столбах и на домах можно было увидеть то самое полотнище, которое мы у себя в Москве чаще всего видим в качестве сжигаемого. По всей видимости, работники наших ОРТ, НТВ и РТР настолько ненавидят государственное знамя Израиля, что редко когда показывают его просто так, предпочитая издеваться над ним, все время являя нашему взору, как арабские экстремисты обливают его бензином и жгут, жгут, жгут! Надобно приехать в Израиль, чтобы не видеть этого, а смотреть, как белый стяг с двумя голубыми полосками и голубой звездой Давида свободно развевается на каждом шагу.

У израильского флага есть примечательные особенности. Во-первых, древко у него не прямое, как у флагов во всем мире, а погнутое, словно переломленное пополам. Полагаю, это символизирует изломленность всей исторической судьбы еврейского народа. Во-вторых, на всех автомобилях, принадлежащих евреям, непременно трепещут два израильских флажка, слева и справа. На арабских машинах можно увидеть палестинское знамя где угодно – в Сирии, в Иордании, в Ираке, в Египте, но только не в Израиле. И третья особенность принадлежит бело-голубым знаменам, прикрепленным к патрульным машинам израильской армии и полиции, – они не белые, а черные от копоти, их не стирают. Я старался объяснить себе причину такого отношения к государственной символике и не сразу догадался, что таким образом они дают понять, как часто им приходится выезжать на боевые задания – даже постирать флаг некогда.

Что касается прочей символики, ее тоже хватает. Поскольку тротуары грязны и ты все время смотришь себе под ноги, то часто видишь канализационные люки с гербом Иерусалима, на котором изображен лев в окружении пальмовых ветвей. В лифтах обязательно бросится в глаза металлическая табличка с названием фирмы, которая сразу навевает воспоминания о знаменитом фильме Стивена Спилберга – “Schindler”. Большинство автомобилей украшены звездой Давида, составленной из голубых сердечек. На многих машинах можно видеть и пятиконечную звезду, перевернутую одним концом вниз, как в американских ужастиках про служителей сатанинских культов.

Над синагогами непременно возвышается девятисвечная или семисвечная менора – герб Израиля. Ее же можно увидеть на печатях, обертках, даже на заборах. Но на заборах чаще встречается перечеркнутая звезда Давида и надпись “Bin Laden”. Свастику я видел лишь дважды. Первую – на стене дома в Старом городе, на улице Муджахеддинов, а вторую – куда более древнюю, высеченную в камне на одной из стен Иерусалимской крепости.

ВАРВАРА И ВЕРОНИКА

Монахине Спиридонии лет двадцать пять, не больше. Раньше она была насельницей в Мукачевском монастыре на Украине. Теперь, вот уже семь лет, она инокиня Иерусалимского Горненского монастыря. Сам Иерусалим расположен на горах и окружен горами и долинами. В мае они особенно живописны, когда много зелени. В июне, по словам Спиридонии, трава выгорит, и все, что сейчас зелено, к началу июля станет желтым с зелеными крапинами. Но в мае – пышность тропическая. Спиридония поставлена Елисеем нашей сопровождающей, а мы пятеро подключены к большой группе паломников с Украины. И прежде всего мы, после обзорной экскурсии по Иерусалиму, едем в Горненскую обитель.

Здесь, на горах около Иерусалима, Богородица встретила свою родственницу, праведную Елисавету, которая сказала ей: “Благодатная Марие, Господь с тобою. Благословенна ты в женах и благословен плод чрева твоего, яко Спаса родишь душам нашим!” Женский монастырь основан в конце ХIХ столетия. В последнее время он постоянно пополняется насельницами. Здесь во время эпидемии холеры было явлено чудо с Казанской иконой Богородицы, которая остановила мор среди монахинь.

Обитель являет собой райский цветущий сад, где каких только нет цветов. На монастырском погосте особенно украшены две могилы. Таблички гласят: “Монахиня Вероника. Мученическая кончина 19.5.1983”, “Монахиня Варвара. Мученическая кончина 19.5.1983”. Монахини Варвара и Вероника – мать и дочь, они оставались одни в монастыре 19 мая 1983 года, когда все насельницы отправились в монастырь Марии Магдалины на берег Генисаретского озера, в гости. Двое в масках проникли в монастырь и набросились на Варвару и Веронику. Связав монахинь, изуверы долго наслаждались муками своих жертв, изрезали их тела крестами, выкололи глаза, залили всю обитель кровью и в конце концов перерезали мученицам горло. Потом негодяи были схвачены полицией, признаны невменяемыми и отпущены на волю.

Мир ничего не узнал тогда об этом и не знает по сю пору. Зато теперь мир знает полковника Буданова, убившего чеченскую снайпершу. Зато мир беспрестанно верещит об угрозе русского национализма, о русских скинхедах, о “зверствах” нашей армии на Кавказе. У мира двойной стандарт, и с этим надо смириться, поскольку мир не признает Христа, а стало быть, живет по волчьим, хищническим законам.

Полтора года то и дело в Израиле звучат взрывы. Не исключено, что один из убийц наших монахинь сидел однажды в ресторане, пожирал свой биг-мак и не сразу понял, что произошло, когда вдруг взорвалась бомба и душа изувера прямиком полетела во ад.

Ритуальные убийства православных монахов совершались в Израиле несколько раз. Только в последнее время, когда разгорелась интифада, мозги фанатиков переключились на исламистов. Католиков не трогали никогда. Католичество не кажется опасным для чересчур горячих приверженцев талмудизма. И это очень многое разъясняет, в чем разница между папством и Патриаршеством.

ЛЮБОВЬ

Украинская группа, к которой нас подключил о. Елисей, оказалась вся составлена из замечательных людей. Здесь были милые сестры-близнецы, всю свою жизнь неразлучные, здесь была учительница Таня, встретившая среди израильских полицейских своего бывшего ученика, здесь был инвалид Виктор, который с трудом передвигался, и часто приходилось его ждать, но никто на него не сердился; сердился он, когда кто-то начинал его опекать – он хотел сам, без посторонней помощи пройти всюду, залезть во все пещеры, каких бы страданий это ему ни стоило. Но примечательнее всех, конечно, были две Нади. Первая – женщина лет сорока с лишним, при ней – заботливые муж и взрослый сын. Вторая – бодрая и бойкая старушка в очках.

Первая Надя обратила на себя внимание в Горненской обители, когда все прикладывались к чудотворной иконе. Она трепетно склонилась пред ней, но вдруг зарычала, стала биться и стонать, исторгая неясные хулы. Мне приходилось не раз видеть так называемых одержимых, но столь мощной одержимости я не встречал ни разу. Она билась и рычала мужским голосом над каждой сильной святыней, к которым мы приходили на поклонение ежедневно по нескольку раз. Раньше бы про такое сказали: “В ней сидит бес”. Во всей нашей группе не нашлось ни одного человека, который бы позволил себе произнести эти слова. Все старались помогать Наде, горячо молились о ее спасении, страдали вместе с ней и лишь изредка, бывало, кто-то прошепчет: “Господи, какой же сильный ее мучает!”

На могиле недавно усопшего патриарха Диодора, двадцать пять лет встречавшего Благодатный Огонь при Гробе Господнем, Надю колотило особенно. Мужской голос из нее исторгал проклятия. Ломало Надю и в храме обретения честной главы Иоанна Предтечи, и в узилище апостола Петра, и в месте произрастания Честных Древ Креста Господня, и на месте Вознесения Христова. Когда в ночь перед Чистым Четвергом выносили Святые Дары, сидящее в Наде существо свирепо требовало плюнуть. Ужасно вспоминать все эти страшные, изнуряющие несчастную и всех нас сцены беснований. Но у всех хватало сил, чтобы мысленно и душевно оказывать Наде помощь. Саша, сын Нади, постоянно находился рядом с матерью, и невозможно было без слез смотреть на то, как трепетно он за нею ухаживает, как терпеливо переносит несчастье, хотя казалось, вот-вот – и он сорвется. Даже муж Нади иной раз не выдерживал и отходил в сторону. А сын стоял при родной матери, как верный страж на боевом посту.

И всякий раз после тяжкого приступа Надя медленно приходила в себя и ничего не помнила. Она улыбалась чистой, блаженной улыбкой, зажигала свечи, крестилась, пела вместе со всеми тропари, читала молитвы, подходила к елеопомазанию, смиренно исповедовалась и даже причащалась.

И чудо стало происходить на наших глазах. Еще при явлении Благодатного Огня, когда улюлюкали в своем диком восторге арабы, Надя громко и душераздирающе кричала. Но когда в Великий Понедельник, после свершившегося Светлого Христова Воскресения, мы поднялись на гору Фавор, Надя стонала уже не мужским, а усталым женским голосом, и этот голос больше не исторгал никакой брани. А когда мы расставались в Магдале, я не выдержал и сказал теплые слова Саше, пожал ему руку и добавил: “Много претерпевшим, вам будет большая награда!”

ШЛЕП-НОГА

Вторая Надя отличилась совсем по-другому. В Страстной Четверг во время крестного хода по Пути Скорби она упала в том самом месте, где упал Спаситель и где Симон Киринеянин подхватил крест и немного пронес его. Споткнувшись на этом месте, бедная сломала себе в двух местах ногу. Ее увезли в больницу. Никто не ожидал увидеть ее после этого до самого конца паломничества. Однако Надя появилась в тот же день. Нога ее была загипсована, в руке появился костыль, но бодрая старушка отнюдь не собиралась отлеживаться. Она продолжала всюду ходить наравне со всеми и вскоре получила забавное прозвище – Шлеп-нога.

В ночь с пятницы на субботу, когда все мы пребывали в волнующем ожидании завтрашнего явления Благодатного Огня, я ходил по Храму Гроба Господня и вдруг увидел нашу Шлеп-ногу. Она лежала, свернувшись калачиком на каком-то немыслимо узеньком выступе в стене, и мирно спала, свесив загипсованную ногу. Потом, в течение ночи, доблестные израильские полицейские несколько раз гоняли ее с места на место, испытуя прочность Надиной веры. Она все претерпела, а в субботу несколько часов подряд простояла в давке неподалеку от самой Кувуклии. Гипс у нее треснул во многих местах и стал “живым”, торчащие из него пальцы ноги жалобно посинели. Но лицо старушки не выражало ни тени страдания или изнеможения. Она ведь и приехала сюда, чтобы все претерпеть.

И когда, наконец, Благодатный Огонь явился, наша страдалица оказалась одной из немногих в храме, у кого свечи вспыхнули сами собой.

И потом она без устали ходила всюду, опираясь на свой костылик, купалась в водах Иордана, побывала на вершине Фавора. Она ни разу не сказала: “Пожалуй, это я пропущу и посижу один разок в автобусе”.

СТОПОЧКА

Именно так принято ласково называть часовню Вознесения. Так наименовали это святое место русские. Сама часовня принадлежит арабам, а это всегда означает, что за вход надо платить. И вовсе не означает, что на полученные деньги владельцы как-то заботятся о святыне. Скажем, в глубокой пещере Лазаря владельцы святого места, получающие по доллару с каждого посетителя, даже не удосужились ни разу покрасить перила лестницы, и выходишь наружу с ладонями, перепачканными ржавчиной.

В часовне Вознесения лежит камень, на котором за долгие столетия обозначился след Господа нашего. Потому и называется – Стопочка. След не такой, как отпечатки рук и ног голливудских знаменитостей на их дурацкой “аллее звезд”. Он не сразу и становится очевидным, и лишь когда вглядываешься, вдруг отчетливо видишь, что это и впрямь причудливый след человеческой стопы... Божьей Стопочки.

И дрожащим голосом наша Спиридония сообщает нам:

– Заметьте, что стопа повернута на север. То есть, дорогие мои, в миг своего Вознесения Господь наш Иисус Христос стоял лицом к России!

Какой восторг!

Все выходят взволнованные и счастливые...

Что могло нас после такого из очарованного небесного состояния скорейшим способом вернуть обратно на грешную землю? Только глоток хлорпикрина. Пока мы собирались в стенах обители, чтобы ехать дальше, за каменной оградой, на улице, произошла какая-то заваруха. Мы только слышали два хлопка и ни о чем не подозревали. Вдруг внезапно охватило такое ощущение, будто глотнул столовую ложку крепкой русской горчицы. Дышать нечем, из глаз слезы... Первая мысль – только бы успеть встать лицом на север, в сторону России!

Вмиг все столпились в маленьком помещении привратника и стали молиться. Газы вскоре развеялись, и, выйдя наружу, мы вновь дышали свежим воздухом. Самую малость, но нам дали глотнуть арабо-израильского конфликта.

МОЩИ НОВОМУЧЕНИКОВ

Если стоять спиной к воротам Святого Стефана, перед тобой – Гефсимания. Гора Елеонская. В мае она вся зеленая. Из пышных кущей величественно возвышаются купола Русского Православного монастыря Марии Магдалины. Здесь покоятся мощи новомучеников, в Земле Российской просиявших, – инокини Варвары и великой княгини Елизаветы Федоровны. Зверски умученные в Алапаевске в 1918 году, Варвара и Елизавета были сброшены в шахту. Потом, когда белогвардейцы ненадолго отбили Алапаевск у большевиков, останки были извлечены. Чудесным образом они через Китай привезены были сюда, в Иерусалим, и упокоились в монастыре, находившемся некогда под особым попечением Великого князя Сергея Александровича и Великой княгини Елизаветы Федоровны.

Греческий храм Святой Пелагии хранит мощи мученицы Анастасии. Если пристойно так выразиться, это, возможно, одни из самых “свежих” нетленных мощей в Православном мире. Анастасия была матерью настоятеля храма. 8 июля 1991 года люди в масках ворвались в храм и стали истязать настоятеля. Ему удалось вырваться и сбежать. Тогда они начали резать на кусочки его престарелую мать Анастасию. И мучили долго, покуда она не испустила дух. Теперь ее мощи лежат в одном из приделов храма Пелагии в стеклянном гробу. Их можно видеть. Они нетленны.

Храм Святой Пелагии состоит из двух частей. Верхняя находилась на горе чуть повыше нижней. Израильтяне разрушили ее бульдозерами. Греки построили рядом с развалинами макет бывшего храма. Примечательно, что во время разрушения храма бульдозеры постоянно ломались, и в итоге полностью разрушить здание так и не удалось – часть алтаря уцелела.