Текст книги "Режиссер твоего завтра (СИ)"

Автор книги: Нари Орлан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– Что ж. Значит, решила его покрывать. Мне спешить некуда. Решения имеют свойство меняться под влиянием некоторых факторов.

Он меня пытать будет? Голодом морить? Что ему стоит закрыть меня в той комнатушке, раз в день вызывать к себе и спрашивать, готова ли обо всем рассказать. А потом отправлять обратно.

– Рома ничего плохого не сделал! – заявила, вскинув голову, и встретилась с пристальным взглядом зелено-карих глаз. Из моего голоса утекла сила. – Он лишь пытался меня защитить.

– И поэтому захватил машину скорой помощи.

– Нет, это я достала пистолет. А Рома потом его отобрал.

В двери деликатно постучали. Не дождались слова «войдите». Лицо Михаила Юрьевича вытянулось, когда вместе с тихим звуком открывающейся двери зацокали каблучки по паркету.

– А я вам чай принесла.

Девушка, немногим старше меня, подошла к столу, ловко виляя бедрами в обтягивающем сарафане бежевого цвета. Ее белые волосы были настолько длинными, что кончиками касались подноса, когда она его несла. Секретарша?

– Милана, я не просил чай.

Но блондинка, не обращая внимания на слова, грациозными движениями поставила на стол пустые фарфоровые чашки и наполнила их парующей жидкостью из чайничка, отчего по кабинету сразу разнесся ягодный аромат.

Только она поставила чайник на поднос, как принялась меня беззастенчиво рассматривать, сопровождая это настолько обезоруживающей улыбкой, что я не знала, как реагировать.

– Мой дорогой зайчик, разве я могла не зайти и не посмотреть на девушку Ромчика, – подмигнула она Михаилу Юрьевичу.

– Я… я не его девушка.

– Серьезно? – пышные ресницы удивленно взмыли вверх. – Ты ему отказала? Ну надо же, – рассмеялась Милана, сверкая белоснежной улыбкой. – Тогда я просто обязана была зайти и посмотреть на его первую безответную любовь.

Меня ни с кем не спутали? Широко распахнув глаза, я уставилась на Милану, под любопытным взглядом которой становилось все более неловко. Слова застряли в горле: Рома никогда ничего не предлагал мне, он обрубил на корню любые мысли о том, что я хоть немного могла бы ему нравиться.

Меня точно с кем-то спутали, с какой-то другой девушкой. От осознания этого в груди разлилась горькая грусть. Последняя надежда склонила голову. Я сглотнула застрявший в горле ком и проговорила:

– Вы меня с кем-то путаете. Между нами с Ромой ничего нет.

Милана махнула рукой, подступая к Михаилу Юрьевичу. Приобняла его, отчего лицо мужчины вмиг расслабилось, и спросила:

– Вот скажи, котенок. Ромчик когда-нибудь влипал в неприятности из-за девушки?

«Котенок» покачал головой. Кажется, Милана никакая не секретарша, а как минимум любимая девушка. Мой взгляд метнулся к ее тонкой ручке, которая лежала на плече Михаила Юрьевича: на безымянном пальце сверкало кольцо. Его жена? Мачеха Ромы? Да она с ним одного возраста!

– Поэтому я уверена на все тысячу процентов в том, что Ромчик влюбился. Разве это не чудесно, дорогой?

Михаил Юрьевич таял от присутствия любимой, куда-то испарился грозный взгляд и угрожающая аура, за что мне хотелось расцеловать Милану, кем бы она ему ни приходилась. Да хоть просто любовницей. Это же какими порциями нужно излучать нежность, обаяние и заботу, чтобы так быстро раскрошить каменную маску местного авторитета?

Но факт оставался фактом: Милана была неправа, пусть даже ни с кем не путала меня.

– Дело не во мне. Просто у нас с Ромой оказался общий враг.

Только после того, как я произнесла эти слова, поняла: а ведь Рома разругался с Мартином из-за меня. Но в то же время совсем недавно говорил, что хочет его уничтожить лишь по одной причине: в городе не должно быть никого лучше или сильнее его. Все дело в слепом желании расправиться с конкурентом, пусть даже он близкий друг.

«Так не похоже на Рому», – пронеслось в голове. Будто я его знаю! Мы знакомы всего-то ничего, откуда такие мысли?

– Общий враг? – переспросил Михаил Юрьевич. Я кивнула, понимая по взгляду мужчины, что уже успела сболтнуть лишнего. Неужели Рома отцу совершенно ничего не рассказал? – Давай договоримся. Ты мне называешь имя и можешь быть свободна.

– Мишенька, разве ты не видишь, что Роме важно самому разобраться с врагом? – Милана многозначительным взглядом указала на меня. К чему этот намек? Я бы спросила, но вряд ли мои слова прозвучат вежливо.

Губы Михаила Юрьевича сжались в тонкую линию, а рука крепко стиснула смартфон, который уже явно был готов набрать нужный номер. Например, хорошего киллера.

В коридоре послышались мужские голоса. И один из них был настолько знакомым, что я едва не подпрыгнула от радости. Но лишь повернула голову к двери.

В тот же момент в кабинет, словно вихрь, ворвался Рома. Его разгневанный взгляд быстро нашел мои глаза и сразу же озарился радостью. Я улыбнулась в ответ, жалея, что не могу при родителях броситься на Рому и стиснуть его в объятиях так крепко, чтобы он начал возмущаться и даже покашливать.

– Кто тебе рассказал? – рявкнул отец. Меня подбросило на стуле от испуга. А на лице Ромы не осталось ни следа от радости. Злость исказила черты до такой степени, что я похолодела, хоть гнев предназначался и не мне.

– Неважно! Мы уходим. – Рома в несколько шагов преодолел расстояние между нами и схватил меня за руку.

– Стоять! – Михаил Юрьевич подорвался из-за стола, отчего его кресло откатилось и стукнулось спинкой о стену. – Вы оба никуда не уйдете!

– Еще как уйдем! И у нас нет времени на тупые ссоры. Пошли, – Рома дернул за руку, но я не сдвинулась с места. Посмотрела на потерянную Милану, не находившую слов, на отца Ромы, напоминающего разъяренного тигра. Страшно не было, крепкая хватка на запястье почему-то дарила море уверенности и спокойствия. Лишь поэтому не побоялась сказать:

– Михаил Юрьевич, благодарю вас за помощь. Но это наша с Ромой война. И нам в ней терпеть поражение или праздновать победу.

Улыбка дрогнула на губах Миланы. Она нежно провела рукой по плечу Михаила Юрьевича и вполголоса сказала ему:

– Пусть уходят.

– Мы и без твоего подхалимства уйдем, – огрызнулся Рома и сильнее чем прежде потянул меня за собой. Сомнений нет: в этой семье не лучшая атмосфера.

Дорогу к двери нам преградил громила Михаила Юрьевича с таким напряженным видом, будто был готов в любой момент уловить приказ, забросить нас обоих на свои могучие плечи и унести в темницу.

За спиной прозвучал сиплый, но угрожающий голос:

– Если ты опять поставишь пятно на моей репутации, я сделаю так, что все забудут о том, что у меня когда-то был сын.

Рома не подал виду, что его задели слова. Но чувствовалось: задели. Возможно, это ничем ему не поможет, но я переплела его пальцы с моими и крепко сжала его ладонь.

– Долго тут стоять будешь? – прошипел Рома, буравя злыми глазами живую преграду. Я чувствовала, как напряглась его рука, будто он сдерживал в себе желание пробить дорогу к двери силой.

Громила бросил взгляд нам за спину, кивнул и наконец-то отошел, открывая путь к свободе.

Глава 26.

– Отец собирается баллотироваться на ближайших выборах.

– На президентских?

Рома то ли фыркнул, то ли коротко прыснул. Не отрывая глаз от дороги, переключил передачу и ответил:

– Всего лишь на местных. Захотел стать мэром. Ты ж понимаешь, старые делишки замять совсем не сложно, подкупить прессу и сделать хорошую рекламу не составит труда. Куда сложнее меня убрать из глаз долой. – Рома умолк, и не успела я спросить, из-за чего отношения их настолько испортились, как он добавил: – Давай больше не будем об этом.

Они с отцом очень похожи, каждый хочет быть в городе лучшим. Им даже девушки одинаковые нравятся. Я видела уйму фотографий Ромы, где он обнимал таких же, как Милана.

Что за чушь она несла в кабинете о первой безответной любви? Буквально несколькими фразами выбила у меня почву из-под ног. И самое страшное, мне до одури хотелось поверить в ее слова.

Чтобы не тешить себя пустыми надеждами и глупыми фантазиями, я решила спросить Рому в лоб. Пока мы ехали по ночной загородной дороге к новому месту жительства, самое время узнать. Потом, по приезде, я уверена, найдется сто и одна причина избежать щепетильного разговора.

– Ты никогда не приводил девушку домой?

– Что эта стерва уже успела тебе наговорить?

Не ожидала, что разозлю Рому так быстро.

– Никогда не слушай ее, поняла? – Зелено-карие глаза метнули в меня колкий взгляд. Возможно, за этими словами скрывалось еще и «Никогда не говори о ней!», но я не могла просто кивнуть и остаться ни с чем. Пусть даже итог меня не обрадует.

– Она твоя мачеха? Давно? Почему вы так не ладите друг с другом? Потому что она твоя одногодка?

Рома резко ударил по тормозам, и если бы не ремень безопасности, я бы уже вылетела через лобовое стекло. Он больно передавил грудную клетку, а внезапная остановка не на шутку испугала. Я и не заметила, когда Рома успел съехать на обочину.

– Ей тридцать, ясно? Не понимаешь, почему же я ее терпеть не могу? А потому что она первая девушка, которую я привел домой. Дальше сама домыслишь?

Но я совершенно растерялась, сжалась под разгневанным взглядом Ромы. Его отец увел Милану или она сама специально сошлась с Ромой, чтобы добраться до отца? Спросить до чертиков страшно. Да и не об этом я хотела больше всего узнать! Поэтому уверенно кивнула, будто говоря, да, сама все домыслю. И сразу же сказала:

– Ничего плохого она мне не говорила. Но я сделала вывод, что ты ни с кем не заводишь серьезных отношений. Все из-за Миланы? Поэтому ты бросаешь девушек одну за другой?

К моему удивлению, лицо Ромы смягчилось, хотя я была готова к новой вспышке злости. Он отвел взгляд к окну, будто о чем-то задумался.

– Да нет. Просто все скучные попадаются. Красивые, но пустые. Как куклы.

Градус напряжения в машине ощутимо снизился. Повисла тишина, но не давящая или неловкая, а приятная. Рома вернул руку на руль, и я в последний момент перед стартом успела спросить:

– Может, ты не тех девушек выбираешь?

На его губах заиграла загадочная улыбка. Взгляд сделался каким-то подозрительно шаловливым. С чего бы? Будто я ему предложила покувыркаться на задних сидениях. Прямо сейчас. Именно так на меня смотрел.

А в следующую секунду приблизился и оперся рукой о спинку моего кресла. Я невольно отпрянула назад, как от вспышки огня.

– Ты ко мне подкатываешь. – Его слова должны были прозвучать как вопрос, но прозвучали как утверждение. – Так мило и по-детски. – Он нежно провел рукой по волосам – но в этом движении не было ничего романтичного, зато жалости ко мне – сполна!

– Иди ты знаешь куда со своим самомнением! – Я отбросила его руку. – Тебе везде чудится повышенное внимание к собственной персоне. И не знаю, с какого перепугу показалось, что я к тебе подкатываю…

– И твоя утренняя попытка меня поцеловать тоже показалась.

В машине вдруг стало нечем дышать. Я потупилась, чувствуя, как заливаются краской щеки. Мысли судорожно заметались в голове, сталкиваясь и теряясь в суматохе. Надо срочно найти слова и объяснить этому напыщенному засранцу, что он глубоко заблуждается.

Но на ум не пришло ничего лучше, кроме:

– То было сиюминутное желание.

– Мне нравится эта отмазка.

К счастью, Рома отстранился и завел мотор, а я наконец-то смогла спокойно вздохнуть. Так, не стоит оправдываться как попало, невесть что можно подумать после моего ответа. Я решила, раз мы покатились по дороге дальше, потратить оставшееся время на размышления и уже потом поразить Рому емкой и доходчивой фразой.

Но всем заранее заготовленным словам будто суждено было остаться лишь мыслями.

Когда мы под покровом ночи приехали в коттеджный городок, а я приготовилась к новому витку разговора сразу же, как окажемся в доме и включим свет, Рома молча завез машину в гараж, открыл дом, дождался, пока я переступлю порог, захлопнул дверь и спустя несколько мгновений абсолютной тишины прижал меня сильным телом к стене, без труда найдя в темноте мои губы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Взрыв сладкой эйфории раскинулся по телу жаркой дрожью. Я никогда не позволяла себе погрузиться в мечты о том, что Рома однажды набросится на меня с поцелуем. Но вот его губы настойчиво прижались к моим – этого не должно было случиться.

Не хочу стать его следующей девушкой, которую он бросит.

Сердце содрогнулось от боли. Я с силой стиснула зубы, вперлась ладонями в грудь Ромы, которая казалась каменной. Разве реально его оттолкнуть от себя? Что нашло на него? Почему он продолжает попытки углубить поцелуй, почему его руки с натиском скользят по моему телу? Я ведь не в его вкусе, черт возьми!

Хуже всего то, что я еле держалась. Желание слиться в поцелуе и обнять в ответ настойчиво вытесняло крик здравого рассудка. Тепло, трепещущее в груди, окончательно доказывало, что Мартину я не солгала. Это чувство было так похоже на то, что называют любовью.

Рома был явно не из тех, кто просто так сдаются. Его ловкие пальцы переместились на мои бока и внезапно защекотали – всплеск ярких и раздражающих ощущений заставил тело виться вьюнком и невольно раскрыть рот от смеха. В тот же момент настойчивый язык поспешил проникнуть в него, а пальцы перестали щекотать.

Что мне делать с этим засранцем? Какого черта он такой настырный?! Он хоть немного понимает, что разрывает мне сердце? Его руки крепче прижали меня, так что теперь я отчетливо чувствовала собой все рельефы его тела, на которые раньше смущалась смотреть.

А целовался он так, что я сходила с ума от удовольствия. Неловко, неумело ему отвечала. Когда я последний раз с кем-то целовалась? Кажется, уже забыла, как это делается… Он разочаруется во мне. Я всего лишь простая девчонка. Та, на которую не обратят внимание даже из-за внешности. И только поэтому даже не узнают, скучная я или похожа на куклу.

Мне необходимо это прекратить. Больше не могу. Глаза защипало от подступающих слез. Не хватало еще сейчас расплакаться.

Я обмякла в сильных руках, посылая к черту все чувства, переполняющие мое тело. Поцелуй замедлился, наполнился нежностью. Но Рома отстраняться не спешил. Он смаковал мои губы, чувственно и жадно. Я выбрала момент и со всей дури сцепила зубы на его нижней губе, снова пытаясь оттолкнуть от себя такое желанное тело.

Наконец-то. Он отступил. А я стала заново учиться дышать. И жить без его рук и поцелуев.

– Что ты себе позволяешь?! – выкрикнула. Предательские слезы покатились по щекам. Какое счастье, нас окружала непроглядная темень. Рома их не увидит.

После моего крика тишина по-особенному зазвенела в ушах. Ее нарушали лишь наше тяжелое дыхание и бешеный стук моего сердца. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я услышала:

– Ты его любишь.

– Что? Нет!

– Пусть ты не осознаешь это. Но ты любишь его.

– Я не… – осеклась. Хотелось сказать: «Я не его люблю, а тебя. Вот только слишком боюсь разбиться…». Но лишь закусила губу, стараясь не всхлипывать. Дыхание подводило, оно сбилось и могло выдать меня в любую секунду.

Несколько тихих шагов, щелчок – и гостиную залил яркий свет. Я вмиг отвернулась, пряча лицо за распущенными волосами.

Снова повисла тишина. Рома смотрит на меня? Нестерпимое желание остаться наедине со своими слезами и спокойно выплакаться, бросило меня куда-то вперед, мимо комода, за угол, к какой-то двери. Лишь бы за ней оказался санузел или кладовка.

Я не успела дотянуться до позолоченной ручки. Рома поймал меня за запястье и повернул к себе. Лицо скрылось за спутанными прядями волос, и я ниже опустила голову, чтоб уж наверняка спрятать дорожки слез на щеках. Тело сотрясала настолько крупная дрожь, что я боялась – Рома почувствует ее через прикосновение к руке.

– Прости, слышишь? – его пальцы сильнее сжали запястье, будто желая обратить к сказанным словам больше моего внимания. – Я не хотел тебя обижать… Просто… Сиюминутное желание. В следующий раз я ему не поддамся.

Он хотел меня успокоить? Но теперь слезы окончательно прорвались, хлынули неудержимым ручьем. Их больше не скрыть. Я протерла глаза, громко хлюпнув носом. В голове творилась полная каша, и оправдать мое состояние не находилось слов.

– Ты чего это плачешь?!

Перед расплывшимся взором белела широкая грудь Ромы, обтянутая футболкой. Разрываясь между желанием прижаться к ней и вызвериться на ней, я выбрала последнее.

– Из-за тебя! – И замолотила слабым кулаком по его груди. Надолго меня не хватило – через несколько «ударов» рука скользнула вниз.

Видимо, мой ответ ввел Рому в замешательство. Потому что он застыл, умолк, а до меня в это время постепенно начало доходить, какие выводы он сейчас может сделать. Надо срочно спасать ситуацию. Из меня внезапно выплеснулся такой поток слов, что не остановишь:

– А все потому что меня никто не целовал четыре года, ясно? Вот такая я замухрышка! Заметил, наверно, да? Хотя мог бы и догадаться! А все почему? А потому что я не целуюсь с кем попало и просто так. Теперь неизвестно сколько мне придется выплакать слез, чтобы смыть с памяти твое сиюминутное желание. Хочешь, потешу твое эго? Да ты и сам наверняка знаешь, как влияешь на девушек… Мне понравилось, как ты целуешься. Но если тебе хоть немного жаль меня, не делай так больше. Пожалуйста…

Губы тряслись мелкой дрожью, предвещая новые ручьи слез. Щеки пылали от стыда – последние слова я додумалась сказать Роме прямо в лицо. Нахмуренное, озадаченное лицо. Подумает сейчас, вот истеричка…

Опуская взгляд, замерла на его губах. Нижняя припухла, кровь размазалась по коже. Наверно, болит. Жаль, у него нет дара и ранка будет медленно заживать.

– Значит, до меня тебя целовал только Мартин. Я поставил жирное пятно на воспоминаниях, которыми ты дорожишь?

Злость своей вспышкой ослепила меня. Даже слезы течь передумали.

– Что-о?! Да я уже ни черта не помню, как он там меня целовал!

– Ммм… Должно быть, ты наш поцелуй долго помнить будешь. – Рома растянул губы в улыбке, но сразу скривился и коснулся ранки пальцами. – И я тоже.

Намек на то, что после него меня еще очень долго будет некому поцеловать? Что-то дернулось в груди, жалобно всхлипнуло. Действительно, пора оставить поцелуй в воспоминаниях, так скорее о нем забуду. Хотя кому я лгу? Себе? Да его невозможно будет забыть.

Глава 27.

В доме нашлась комната со стеной, которая была полностью зеркальной. Паркетный пол не скользил, в углу на столике возвышался мощный музыкальный центр – идеальное место для репетиции танца.

На настенных часах стрелка давно перевалила за полночь. Но сна не было ни в одном глазу. Мы с Ромой решили тренироваться, пока не свалимся с ног. Он несколько раз посмотрел мой танец – и уже танцевал рядом, в точности повторяя движения. Мне бы такую память.

– Погоди, – он оборвал меня в начале танца. – Запомни этот момент, его мы изменим.

– На что?

Рома сложил руки на груди и отвел взгляд в сторону. Странная тревога проснулась во мне от его выражения лица. И, как оказалось, не зря.

– Пора тебе рассказать о своем плане. Для начала поклянись, что все время до кастинга будешь меня во всем слушаться. Не начнешь творить фигню, как на заброшенном заводе.

– Ты о чем? – спросила, а потом сразу же опешила, поджав губы. Тогда выскочила из машины, так и не услышав инструкций Ромы, и бросилась в завод сама. Ведь меня достало то, что они с Мартином игрались мной, как мышкой. В какой-то момент все перестало казаться игрой. Теперь в голове крутилось лишь одно слово – война. А на войне шутки с невыполнением приказов плохи. – Я поняла, о чем ты. Больше так делать не буду.

К тому же, возможно, зря достала в машине скорой помощи пистолет. Но о своем поступке не жалелось. Ведь тогда, утром, не верила, что Рома сам справится.

– Правда, поклянусь я только после того, как услышу план. Я должна поверить в то, что он сработает.

Тяжелый вздох вырвался из груди Ромы. Сейчас разозлится. Уже начали сдвигаться брови.

– Что плохого в том, чтобы вместе обсудить план? – спросила, пытаясь сгладить углы. Но голос выходил натянуто-дружелюбным. Еще и стоящий напротив засранец с таким удивлением взглянул на меня, будто никогда не собирался со мной ничего обсуждать. Не выдержала: – Ты настолько самоуверен, что считаешь, будто в твоем плане совершенно нет изъянов?

– Нет. Он идеален. – От пронзительного взгляда, в котором вспыхивали первые искры злости, мое сердце заметалось быстрее, чем от подвижного танца. Я потупилась, моргая и прогоняя наваждение, и уселась на пол по-турецки.

– Ну что ж. Давай план в студию.

Через несколько секунд молчания Рома уселся рядом и заговорил:

– Моя цель найти таких, как ты с Мартином. Как я понял, они очень хорошо прячутся. И, вполне возможно, следят за тем, чтобы такие, как ты, случайно не засветились в прессе или на телевидении. На это я и рассчитываю. Когда они найдут нас, договорюсь с ними, куплю у кого-то дар и надеру Мартину задницу.

– Купишь дар? – хмыкнула. – Думаешь, все можно купить?

– Вполне. – Рома самодовольно ухмыльнулся. – А даже если не получится – такой вариант я тоже рассмотрел – то просто найму ребят с даром, которые надерут ему задницу.

– Ладно, – согласилась. Но лишь потому, что мне в голову пришла другая идея: возможно, у них есть суд или хоть какое-то наказание для преступников, пользующихся даром во вред людям. Мартину нужно не просто надрать задницу – его надо упечь за решетку. – А как ты предлагаешь их найти?

– Послезавтра, или уже завтра, на кастинге ты взлетишь во время танца. Уверен, в таком случае ты точно пройдешь отборочный тур. Дальше тебя покажут по телевизору – и встреча с твоими братьями по дару не за горами!

– Взлечу? Во время танца? Я несколько раз отрывалась от земли, но только когда чертовски злилась. Да и допустим, смогу вызвать в себе злость, но а успокоиться как?

На губах Ромы заиграла развратная улыбочка. Чего это он удумал?! Стал смотреть на меня так, будто прямо сейчас уложит на лопатки и будет насиловать. Воображение, не остывшее после поцелуя, сразу принялось рисовать красочные картины, пробуждать жар под кожей. Ненавистное желание лишиться девственности с кем-то уверенным в себе и настойчивым затмевало рассудок. И буквально кричало о том, что Рома очень хорошо подходит на эту роль.

Нет, нет, нет! Алина, даже не думай об этом! Да и вообще это не мои мысли, а гормональные всплески. Нужно быть совершенно фригидной, чтобы тело не реагировало на Рому.

– Как тебя погасить, я прекрасно знаю. Поэтому танцевать мы будем вместе. И у нас достаточно времени потренироваться.

Я невольно подорвалась на ноги, стоило лишь представить, как разозлюсь во время танца, а Рома потом меня повалит на пол и снова будет шарить где-то под одеждой своей наглой рукой, прикрываясь намерением погасить злость.

– Да ты просто ищешь повод меня полапать!

Брови Ромы взлетели вверх, а за ними поднялись руки в примирительном жесте.

– Зато обещаю слишком далеко под одежду не залезать, пока ты сама не попросишь.

Ну не засранец, а? Развалился на полу, в глазах пляшут озорные огоньки, один уголок губ, где нет ранки, тянется вверх. Так и хочется укусить его еще за что-нибудь!

– Дурацкий у тебя план, ясно?! – выкрикнула, чувствуя, как от злости повышается температура тела.

– План у меня отличный, – парировал Рома, закладывая руки за голову. – Это ты слишком зажатая. Надо с этим что-то делать…

Ну все, доигрался! Огреть бы его музыкальным центром хорошенько! Или укусить? Мечась между двух желаний, я сжала кулаки, сцепила зубы, вперилась испепеляющим взглядом в ухмыляющиеся зелено-карие глаза – и в один момент в бурлящую кровь хлынула чистая, обжигающая энергия.

Музыкальный центр, до него десять шагов. Я бросилась вперед, ощущая слабеющее притяжение земли. Ну же! Лети!

Прежде чем я успела оторваться от земли на полметра и схватить со стола музыкальный центр, меня сзади остановил Рома. Перехватил за талию, притиснул к себе, одной рукой скользнул вниз по бедру, другой поднялся к груди. Потом быстро, ритмично поменял руки местами, будто подстраивая движения под танец.

Нечеловеческая сила стремительно покидала тело, стопы коснулись пола. Вспыхнувший от злости жар заменился совершенно другим – чувственным и опьяняющим.

– Добавим эти движения в танец? – послышалось над самым ухом. Между прочим, руки с моего тела Рома убирать не собирался. А я потеряла голос, пытаясь отстраниться от возбуждения, которое завладело телом. Ноги подкашивались. Мне слишком нравилось таять в объятьях этих сильных рук.

К счастью, он скоро отпустил меня, и я пошатнулась, удивленная отсутствию поддержки.

– Потренируемся еще?

– Нет, все завтра. Я устала.

Вяло, но уверенно переступая ногами, поплелась к выходу из комнаты. Он издевается надо мной. Играется, забавляется. Сколько еще раз смогу делать вид, что равнодушно реагирую на его близость? Надо бы поговорить с ним, но разве это что-то изменит? Рома всегда поступает лишь так, как хочет.

Надо как-то пережить эти два дня с надеждой, что после кастинга нас быстро найдут. А потом, как говорил Рома, я могу валить на все четыре стороны, если захочу.

Когда я обнаружила, что в арендованном коттедже несколько спален, чуть не подпрыгнула от радости. Мартин не знает, где мы, а Рома не придумает повода заставить меня с ним спать. Принимая душ и наслаждаясь волшебно-цветочным ароматом геля, я с нетерпением ждала тот момент, когда окажусь в широкой постели и хорошенько высплюсь.

Но какого-то черта сон совершенно не хотел ко мне идти. Мысли неустанным хороводом кружились в голове. Что будет после того, как нас с Ромой найдут? Не придется ли мне потом прятаться всю жизнь? Получится ли доказать вину Мартина? Вопросов становилось все больше, а ответить на них было некому.

Все завтра, сейчас надо отдохнуть, вырубить мозг, который вдруг решил променять сон на бессмысленное напряжение.

В какой только позе я ни пыталась уснуть, глаза не закрывались, а уши прислушивались к тихим звукам. Вот Рома прошелся мимо моей комнаты, спустился по лестнице, открыл воду на кухне, постучал посудой… Почему он не спит?

Спросить бы у него, раз все равно сама не сплю.

Нет, я ведь только перестала ощущать сладкое послевкусие его объятий и поцелуя. Вроде перестала. Надо сохранять равнодушие, чтоб не показать ему, что попалась на удочку. Для этого желательно снизить общение до минимума.

Как назло, мое внимание обратилось к тому, что во рту пересохло. Воды захотелось так сильно, что улежать на кровати было невозможно.

Я опустила босые ноги на мягкий ковер и тихо вышла в коридор. Волью в себя стакан воды, вернусь и наконец-то буду спать! Надеюсь, Рома уже ушел из кухни.

С опаской шагнула на деревянные ступени, судорожно вспоминая, скрипели ли они, когда поднималась по ним вверх. К низу лестницы все-таки нашлась ступенька, которая пронзительно скрипнула. Испугавшись, я отбежала от нее подальше.

И вздрогнула, когда встретилась со своим отражением в широком зеркале гостиной. Непослушные волосы от постоянного верчения по подушке спутались до ужасного состояния. Домовенок Кузя, ей-богу. Приглаживая волосы, с недовольством оглядела голые ноги. Следовало поискать пижаму, а не брать первую попавшуюся мужскую футболку в шкафу. Рома точно оценит мою едва прикрытую пятую точку. Если увидит, но он ее не увидит. Не собираюсь перед ним светить ею.

Несмотря на тишину, на кухне мерцал слабый свет. Стараясь бесшумно и медленно ступать, я подкралась к арочному проходу и увидела Рому, который сидел ко мне спиной за кухонным столом. Голова слабо покачивалась в ритм музыке, к ноутбуку тянулся провод наушников, рядом источала горький аромат чашка свежесваренного кофе, а пальцы то еле слышно отбивали ритм по столу, то порхали над клавишами.

Переписывается с какими-то девчонками. Сто процентов. Ну что, мне подвернулся отличный шанс разочароваться в Роме. Сейчас увижу, как он подкатывает к другим, и слова Миланы выветрятся из головы, а чувства покинут тело.

Шаг, один, второй. Ощущая себя мелким зверьком, который решил подкрасться ко льву, я мягко переступала вперед. Взгляд застыл на белом прямоугольнике монитора, дыхание замедлилось, а сердце наоборот ставило рекорд по отбиванию дроби в груди. Еще немного ближе надо подойти. Хоть бы Рома не обернулся.

Когда я оказалась уже настолько близко, что смогла бы положить руку на его плечо, разобрала строчки переписки. И сразу же прикрыла ладонью открывшийся от шока рот.

Кирилл: Так сложно что-то посоветовать. Обрисуй ситуацию в целом.

Роман: Она симпатичная, аппетитная, но просто кошмар какая зажатая. Совершенно не реагирует на мои подкаты! Я сначала думал, что проблема в бывшем. Типа любит его до сих пор. Но она это категорично отрицает, да и выглядит вполне адекватной, чтобы испытывать чувства к тому кретину. Короче, я ничего не понимаю. Буквально несколько часов назад рискнул ее поцеловать – так она вырывалась, как обезумевшая кошка.

Кирилл: Исчезни из ее жизни на время, потом опять появись и понаблюдай за реакцией. Если будет рада видеть, то дожимай дальше.

Роман: Не могу. У нас общее дело.

Кирилл: Хреново. Но способ работает, проверено.

Роман: Ты понимаешь, какая подстава? Я и не могу, и не хочу исчезать. Кроме меня, ее больше некому защищать. А быть постоянно рядом уже невыносимо. Хочу ее так сильно, что все время ловлю себя на одной мысли – в конце концов сорвусь и просто изнасилую.

Кирилл: Воу-воу! Пойди остынь в душ, чувак! Или переключись на кого-то другого.

Пальцы Ромы пробежались по клавиатуре, набирая ответ: «Не хочу. Она мне слишком нравится». Я превратилась в статую – ни вдохнуть, ни сдвинуться от шока. Только и могла неотрывно смотреть на строчку ответа. Пальцы замерли над клавиатурой. Наконец Рома нажал «энтер» и внезапно завел руку за голову, чтобы, видимо, в задумчивости взъерошить волосы. Но так и застыл, задев мое плечо.

Наверно, зря настолько близко подошла. Хотя точно помнила, что стояла дальше. Гадкое любопытство, скорее всего, вынудило поближе подобраться и слегка наклониться, чтобы хорошо видеть буковки.

Рома вытащил наушники и растерянным взглядом уставился на меня. Я правда ему нравлюсь настолько, что он ни на кого не хочет переключаться? С ума сойти. Вряд ли он бы лгал своему другу. От осознания этого, в груди пробудился нежный трепет и теплом объял сердце.

На моих губах дрогнула улыбка. Но взгляд Ромы быстро наполнился яростью.

– Что ты тут делаешь?

– А что такое? – пробормотала я, микрошажками отступая. – Водички пришла попить.

С особой резкостью Рома захлопнул крышку ноутбука и подорвался с места. Как некстати, у меня тут футболка едва прикрывает трусики. И ясное дело, он сразу это заметил, когда поднялся, и зацепился взглядом за обнаженные ноги. В голове пронеслась строчка: «… в конце концов сорвусь и просто изнасилую». Надо бежать дальше чем глаза глядят! Но страх вместе с исступляющим любопытством окончательно подчинил себе и не дал сделать шагу назад. Я лишь ухватилась за край футболки дрожащими пальцами и потянула его вниз.