Текст книги "Режиссер твоего завтра (СИ)"
Автор книги: Нари Орлан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
Глава 21.
Шум воды и холодные ручейки, бежавшие по телу, ясно дали понять, что я уже точно не в кровати. Кто-то отчаянно тормошил меня и надрывающимся голосом молил:
– Малышка, ну проснись же ты наконец… Слышишь?
Через несколько мгновений на меня обрушилось понимание того, что происходит. Я узнала голос Ромы, хоть было непривычно слышать его таким горестным, и распахнула глаза.
Вот и совместное принятие душа! Сверху в лицо летели струи воды. Рома сидел на полу душевой кабины, меня прислонил спиной к матовой стенке и беспрестанно встряхивал за плечи. В тот миг, как мои глаза открылись, он додумался ущипнуть меня за бок.
– Ай! – взвизгнула и попыталась встать, скользя влажными ладонями по стенкам. Несмотря на мое явное желание улизнуть, Рома сгреб меня в охапку и прижал к себе так сильно, будто раздавить решил. Выбил воздух из легких, но за несколько секунд согрел получше обогревателя и шерстяного одеяла. Даже вырываться расхотелось.
– Я уже боялся, что вообще до тебя не добужусь, – шепот прошелестел у самого уха, отчего мое тело пробрала чувственная дрожь. Вслед за ней вспыхнуло желание того, чтобы Рома зарылся лицом в мои волосы и таки дотронулся губами к уху, шепча что-то настолько же нежное и приятное, как прикосновение его губ. – Целый час пытался привести тебя в чувство.
Целый час? Мне вспомнился короткий бессмысленный сон про зоопарк, который я видела перед тем, как проснуться.
– О господи! – всполошилась, принявшись отталкивать Рому.
В этот раз он с легкостью меня отпустил и даже успел поддержать под локоть, пока я выбиралась из душевой кабины на махровый коврик. Только почувствовала, что уверенно стою на ногах, как отступила подальше, набрасывая первое попавшееся полотенце на плечи. Пижама промокла до нитки, но жаловаться нечему – рада, что Рома не додумался меня раздеть перед душем. Явно побоялся второй раз разозлить моего дикого зверя, которому теперь только дай повод на кого-нибудь наброситься.
– Не приближайся! – слишком грубо выкрикнула я, когда Рома шагнул ко мне, чтобы подать полотенце побольше. Но это ради его же блага!
Он тяжело вздохнул, но остановился. Самому бы полотенце не помешало! Белая футболка облепила его, словно вторая кожа. По лицу стекали капли с мокрых волос. Рома отбросил их пятерней назад и с недовольным видом изрек:
– Не по своему желанию я затащил тебя в душ. Хотел бы наглядеться на твои формы, – кивком головы указал на меня куда-то в районе груди, – придумал бы более приятный вариант. Но как еще было тебя разбудить?
Совершенно забыв о том, что дальше собиралась заявить Роме, глянула вниз. Между прочим, пижама облепила меня тоже. Ясное дело, перед сном я лифчик сняла и теперь, увидев затвердевшие от холода соски с призывом торчащие через тонкую ткань в сторону Ромы, мигом смахнула с плечей полотенце и прикрыла им грудь.
– Перед тем как притащить сюда, я долго будил тебя в кровати. Чего только не перепробовал, – продолжал говорить он, пока я чувствовала, как к щекам приливает жар – наверняка они уже пунцового цвета. – Я и щекотал тебя, и щипал, и… – Рома запнулся. – Неважно. Мартин не успел изменить завтрашний день? То есть уже сегодняшний.
Я судорожно сглотнула. Кроме дурацкого сна о зоопарке, ничего не помнила. Сопротивлялась или нет – без понятия. Но раз Рома начал меня будить, значит почувствовал мою борьбу. В которой я проиграла.
– Успел, – произнесла сухим голосом, потупив взор. – Он изменил сегодняшний день. Поэтому держись от меня подальше. А еще лучше забаррикадируй ванную комнату со мной и не открывай ее ни под каким предлогом!
– Это ничего не изменит. Мартин просмотрел твое будущее. И он узнал, что ты будешь говорить мне эти слова. Поэтому даже если мы забаррикадируем тебя здесь, он найдет путь, как совершить задуманное.
Разозлившись, я вскинула голову.
– Так что? Не стоит даже пытаться ничего исправить? Мы ведь должны как-то его победить! Может, как раз сегодня у него ничего не получилось, ведь ты должен закрыть меня в ванной комнате и…
– Я знаю, как его победить! – перебил меня Рома. – Прекрати выдумывать какие-то другие нелепые способы. Тем более говорить мне о них. Забыла, что Мартин слышал этот наш разговор?
– Знаешь, как победить? Что-то сомневаюсь я! Вчера вечером ты говорил, что сможешь меня разбудить до того, как он изменит мой завтрашний день. Но ничего не получилось! Теперь уж будь добр закрой меня в ванной.
Его брови сошлись на переносице, в глазах бушевала буря. Рома явно потому с силой сжал губы, чтобы не наговорить мне гадостей и не рассориться окончательно. Пусть даже от гнева на его скулах заходили желваки.
Прежде я никогда не видела Рому настолько злым, но все же выражение его лица показалось мне знакомым… Только не это!
В один миг перед внутренним взором промелькнули события ближайшей минуты. Отчего в сердце вспыхнула настолько чудовищная боль, словно оно разорвалось на куски. Я до умопомешательства хотела завопить что есть мочи! Я должна предупредить Рому!
Почему он меня не послушался? Почему сразу же не закрыл в ванной? Я чувствовала, интуитивно знала, что ему грозит опасность от меня. Почему он такой упертый осел?!
Горькие слезы омывали меня изнутри. Но на лице не дрогнул ни мускул. Я больше не владела своим телом.
Рома отвел взгляд и, повернувшись ко мне спиной, сделал шаг к двери. Не успел он взяться за ручку, как моя рука схватила с полки стеклянную банку с морской солью и с силой, несвойственной мне, впечатала ее в голову Ромы.
Банка треснула. Соль посыпалась на плечи, обтянутые белой футболкой. Моя рука наконец выпустила банку, она рухнула на пол и разлетелась осколками по кафелю. Следом за ней Рома грохнулся без чувств.
Мои ноги механически переступили через лежавшее тело, как через незначительное препятствие на пути к двери. Я всей своей сущностью желала развернуться, броситься к Роме и скорее обследовать рану на его голове, не остались ли там осколки. После узнать, насколько все серьезно, не надо ли вызывать скорую… Но моя рука уверенным движением повернула ручку двери, и перед тем как выйти в коридор, я даже не обернулась.
Теперь моя цель: спальня. Я знала, что меня ждет. Как и обещал Мартин, самое страшное утро в моей жизни. Точно запаянная в кокон собственного тела, я боролась внутри, стремилась изменить неизбежность.
Агония захлестывала сердце – я бы желала, чтобы оно остановилось. Тогда с Ромой не случится ничего трагичного. Но я помнила: без меня он не расправится с Мартином. Мы должны уничтожить его, остановить дьявольское безрассудство. А я больше не должна желать убежать от проблем в объятья смерти.
Комнату заливал блекло-желтый свет люстры, простыни на кровати были скомканы, из-под подушки, на которой спал Рома, торчала рукоять пистолета – именно к нему потянулась рука. Я в жизни не держала огнестрельное оружие, но пистолет, несмотря на свою тяжесть и немаленький размер, легко лег в руку, будто мне приходилось каждый день таскать его за поясом.
Вырони его! Пусть он выпадет, провалится сквозь землю! Надо сильнее нервничать, чтобы ладони стали влажными от пота и пистолет выскользнул.
Будто издеваясь над приказами здравого рассудка, пальцы достали магазин, явно для того чтобы убедиться в одном: пуль мне хватит – литыми боками сверкало целых девять штук. Пистолет выскальзывать не собирался. Напротив – я крепче сжала рукоятку и направилась к выходу из комнаты.
Так, стоп. Надо успокоиться. Лишняя нервная напряженность только путает мысли. Вместо того чтобы дальше пытаться вызывать влагу на ладонях, решила действовать по-другому: пока ноги преодолевали пространство до порога, с десяток раз максимально реалистично представила, что спотыкаюсь через него.
Но момент, как нога цепляется за порог, теряется равновесие и я падаю, остался в воображении. А через секунду, когда вышла в коридор, утонул в прошлом. Взгляд застыл на приоткрытой двери ванной комнаты. Указательный палец лег на спусковой крючок.
Отчаяние рвало душу в клочья. Если раньше не решилась бы, то сейчас с иступленной уверенностью могла заявить: я приду к Мартину и задушу его голыми руками. У меня хватит сил и хладнокровия держать хватку на его горле до того момента, как он испустит дух.
Какой же раньше была дурой… Еще вчера на заводе надо было всадить в него тонну свинца, а не проверять, куда угодила одна крошечная пуля! Думаю, от нее уже не осталось и царапины. Для Мартина пуля в спину – это так, укус комарика. А вот для Ромы она может стать фатальной.
Я распахнула дверь. Он до сих пор лежал на полу, кровь тонким ручейком сочилась из раны на затылке.
Рома, очнись… Прошу… Ты даже не представляешь, насколько сильно я не хочу тебя терять. Поэтому пожалуйста, очнись. Выбей пистолет из моей руки, не дай мне тебя убить.
Хочешь, больше никогда не буду с тобой спорить? Хочешь, буду бежать к тебе по первому зову и во всем помогать? Хочешь, буду спать рядом, крепко прижавшись, чтобы ты скорее чувствовал, когда начинаю сопротивляться, и успевал меня разбудить? Только пожалуйста, очнись…
Рука с пистолетом вскинулась и навела дуло точно в кровоточащий затылок. Указательный палец чувствовал под собой спусковой крючок. Легкое движение – и громыхнет выстрел.
Мерзавец. Урод. Сукин сын! Убить друга рукой любимой девушки – такое решение могло прийти в голову худшему из людей! Исчадье ада!
Кровь хотела наполниться жгучей лавой, лютая злость пробирала тело тягучей истомой, требуя, требуя, неистово требуя перерасти в нечеловеческую энергию. Но измененная реальность мешала. Мой дар не должен выйти из-под контроля, рука должна нажать на спусковой крючок, Рома должен мгновенно умереть.
Я до такой степени хотела промазать, что раскалывалась голова. Сдвинуть руку чуть-чуть в сторону казалось непосильным трудом, будто пыталась сдвинуть с места каменный валун в мой рост.
До выстрела осталось несколько мгновений. Я точно знала, когда он должен грохнуть, и призвала всю силу, всю злость, всю ненависть на то, чтобы переместить цель всего на несколько сантиметров вправо.
Казалось, голова сейчас лопнет. По телу прокатывались огненные потоки, сжигая меня изнутри. Резало в глазах, острая боль все сильнее пульсировала в висках. Сердце билось о ребра со скоростью барабанной дроби.
Вибрация пронзила руку – она дернулась. Палец нажал на крючок. Вместе с отдачей, оттолкнувшей меня назад, из пистолета выпорхнула пуля. Выстрел оглушил, отразился в груди невыносимой болью.
Но она была ничем по сравнению с той чудовищной болью, которая вспыхнула в моей голове. Крик вырвался через широко раскрытый рот. Ноги стремительно подкосились, расплывшимся взором я заметила, как растворяются в воздухе осколки банки из-под морской соли.
Падения не почувствовала. Меня выворачивало, выкручивало, разряды тока адской силы вспарывали мозг.
Я будто умирала. Самой страшной и мучительной смертью в мире. Лишь одна мысль осталась: скорей бы.
В какой-то миг боль схлынула. Может, я покинула свое тело и уже отлетела в мир иной.
Точно через толщу воды, ко мне донесся знакомый голос:
– Малая, ты вконец обалдела! Чего вздумала меня по голове бить?! Эй! Что с тобой?
Горячие слезы побежали по лицу, ясно давая понять: никуда не отлетела я. Осталась на земле, в своем теле. А радость настолько переполнила меня, что я поверила: на земле лучше в сто раз, чем на небесах.
Здесь есть Рома. Я смогла промазать – он остался жив.
Глава 22.
Нас предал не друг Ромы, который дал на время пожить в своей квартире. Нас предал мой брат.
Как только я пришла в себя и увидела, что банка с морской солью стоит нетронутой на полке, а пистолет исчез, сбивчиво пересказала Роме события прошедшей минуты. Он внимательно слушал, потер затылок – ударенное мной место даже не болело, кровь пропала. Мы пришли к выводу: из-за того, что мой дар пробудился перед концом, я смогла слегка изменить заложенный Мартином сценарий – в итоге все сбилось. Возможно, даже время откатилось на минуту назад. Проверить не могли, ведь никто не смотрел на часы.
Да и неважно это было. Радовались мы с Ромой до визгов, до слез счастья. Обнявшись, прямо на полу в ванной смеялись и плакали. Не уверена, рыдал ли Рома, но я не могла остановиться. Даже наплевала на то, что мы оба были до сих пор мокрые до нитки, а выживший засранец слишком крепко меня к себе прижимал.
– Сейчас брат снова прибежит на шум и неправильно нас поймет, – сквозь смех проговорила я в плечо Ромы.
– Мне как-то фиолетово. – Он не переставая гладил меня по волосам. Отчего-то эта невинная ласка была для меня настолько приятной, что я, казалось, замурчу, как кошечка.
– Пусть от вмешательства Мартина в сегодняшний день не осталось ничего, кроме воспоминаний, но брат должен был слышать выстрел. Странно, что он еще не прибежал сюда.
– Да, громыхнул он нехило. От него и я очнулся, хоть даже и не поверил в то, что пуля пролетела у самого уха.
Через несколько секунд тишины рука Ромы застыла на моих волосах. Похоже, кто-то улетел мыслями далеко в облака. Я приподняла голову так, чтобы видеть его лицо, и поняла, что не ошиблась. Между бровями залегла глубокая складка, взгляд замер на какой-то точке за моей спиной.
– А ну. Погоди… – Рома разомкнул объятья, поднялся и поспешно вышел из ванной. Мне вмиг стало холодно, пришлось набросить на плечи хоть какое-то полотенце и поспешить за ним.
Догнала его уже на пороге комнаты брата. Которого след простыл. Не веря своим глазам, я вперилась взором в покрывало, где еще совсем не давно спал Раф мирным сном. Куда можно было деться с утра пораньше?
Рома поднял с комода альбомный лист, исписанный корявым почерком, пробежался по нему глазами и протянул мне.
– Так и думал.
Но я даже подумать не могла! Руки начали трястись мелкой дрожью, сжимая листок, пока разбирала скачущие буквы, слезы капали из глаз.
«Лапочка, не сердись на меня, ладно?
Выбора у меня не было.
Пока что залягу на дно и не буду показываться на глаза, ибо знаю: сердиться все равно будешь.
А ты поговори по душам со своим бывшим и задумайся, не зря ли затеяла все эти кошки-мышки»
Выходит, именно брат связался с Мартином и сообщил ему, где мы спим, а потом, как последний трус, сбежал.
Единственное, чего сейчас до одури хотелось – это от души врезать Рафу. У меня даже все слова, которыми собиралась обсудить записку с Ромой, сбились в комок и застряли в горле.
Пришлось выпускать пар на бумаге. С особым остервенением истерзала ее в клочья и продолжила бы измываться над нею, если бы Рома меня не отвлек. Он стоял сбоку от окна и тайком выглядывал на улицу, слегка отодвинув штору.
– Быстро переодевайся и собирай вещи. Нужно сваливать.
– Что там? – спросила, подходя ближе к окну. Рома жестом показал, чтобы я стала за его плечо, и чуть больше приоткрыл вид на асфальтовую дорожку перед подъездом.
– Смотри. Этих трех черных машин вчера не было, когда мы приехали. А приехали мы довольно поздно. Хорошо, что я свою тачку оставил на стоянке, а не здесь, несмотря на то что мог бы вписаться между тем вольво и той ауди. Значит, сможем прошмыгнуть мимо новых лоботрясов Мартина и спокойно уехать.
– Как? – уставилась на Рому, но мысли не ждали ответа. Начали появляться варианты с переодеванием (но будто никто не сочтет подозрительной девушку в солнцезащитных очках и кепке), или идеи со спуском на связанных простынях с другой стороны дома (и ничего, что этаж восьмой), или мизерный шанс того, что у кого-то из соседей найдутся большие коробки, и они согласятся нас вынести в них (плюс желательно дотащить до стоянки). Но я представить не могла, что придумал Рома.
Он какое-то время молча смотрел мне в глаза испытующим взглядом, после чего решил обрадовать.
– Раз уж сегодня у Мартина изменение будущего накрылось медным тазом, то с момента выстрела в ванной комнате, по идее, начала строиться реальность, которую никто не смог бы предугадать. Поэтому ладно. Сегодня я буду посвящать тебя в свои планы.
– Ура! – воскликнула, невольно хлопнув в ладоши и гася пробудившееся желание броситься к Роме с объятьями.
– Но только в те планы, которые касаются сегодняшнего дня.
Радость как водой смыло.
– Но ведь Мартин думает, что ты мертв. А если мы ему не попадемся то тех пор, пока ты не совершишь свой гениальный план по его уничтожению, то нам вообще ничего не грозит.
– А если попадемся, то он будет менять завтрашний день мне, чтоб уж наверняка. Он любит доводить дело до конца. В таком случае ты ничем не поможешь. Поэтому нам строго запрещается попадаться ему снова.
– А значит можно рассказать мне обо всех планах? – с улыбкой спросила я. Но Рома еще сильнее нахмурился.
– Позже об этом поговорим. Сейчас иди собирайся.
– Так как мы выйдем из подъезда незамеченными?
– Мы не выйдем. Нас вынесут. По крайней мере, меня точно.
– Нас заберут твои друзья, которые нам вчера помогали?
– Эти «друзья» – наемники моего отца. Они профессионалы, поэтому их помощь неплохо бьет по карману. Их вызываю только в крайних случаях. Сегодня мы справимся сами.
В ответ на мое недоуменное выражение лица, он ничего не ответил, лишь задвинул плотно шторы и вытолкал меня из комнаты, подгоняя скорее собираться. А сам пошел болтать по телефону.
Меньше чем через десять минут, я была готова, с учетом того, что успела высушить волосы, сменить мокрую пижаму на светлые джинсы и нежно-салатовую кофточку. Осмотрев меня с ног до головы придирчивым взглядом, Рома заставил нацепить на шею белую шаль, которая совершенно не вписывалась в образ.
– Будешь ею слезы вытирать, – с ухмылкой сообщил, поправляя шаль на моих плечах.
– Я уже не плачу… – ответила, надеясь, что предательские слезы не польются вновь. До сих пор сложно было поверить, что брат так по-скотски поступил. Как только Рома ушел говорить по телефону, а я – собираться, не получалось остановить поток слез. Хотелось бы мне понять причины такого поступка, найти ему оправдание, но что-то не понималось и не находилось. Возникали все новые вопросы: как, зачем, почему. А вот ответов на них не было. И из-за этого горько рыдала душа.
– Придется немного еще поплакать. – Поджал губы Рома. – Но недолго. Только на улице. Когда приедет скорая, я сам открою им дверь и договорюсь обо всем, а ты молча сиди в комнате.
– Мы уедем на карете скорой помощи? У тебя есть знакомые в больнице?
– Нет. Но сейчас будут.
Кто бы сомневался, дар убеждения и деньги решают не все, но многое. Нам повезло, что врач и медбрат, приехавшие через пятнадцать минут, согласились разыграть небольшой спектакль и высадить нас по пути в больницу. За ту сумму, что предложил им Рома, можно было бы согласиться даже на вечеринку прямо в их машине.
Когда мы спустились на первый этаж, Рому водрузили на носилки, накрыли до шеи покрывалом и надели кислородную маску. Моей же задачей было нести сумку с ноутбуком, пакет с вещами (среди которых отдыхал пистолет), прятать лицо за шалью (как можно менее подозрительными движениями) и по возможности теряться за спинами врача и медбрата, но далеко не отходить.
Слезы вызывать долго не пришлось – они хлынули сами, как только подумала о том, что разыгранная сцена могла случиться на самом деле. Если бы я не промазала, то вызвала бы скорую и полицию. Может, Мартин думал, что я бы просто сбежала, но нет. Лучше бы загремела в тюрьму.
Потому что поняла одно: со смертью Ромы погибла бы сама. Без него мне было бы совершенно наплевать на свое будущее.
Утирая шалью глаза, мокрые от слез, я бросала косые взгляды на черные машины, о которых говорил Рома. И он был прав. Подозрительные личности, сидевшие на передних сидениях и утопавшие в темноте салона, не сводили глаз с нашей процессии. Некоторые переговаривались, явно собираясь с секунды на секунду выпрыгнуть из насиженных мест и броситься в нашу сторону. Но не успели они прийти к какому-то общему решению, как носилки с Ромой заехали в машину скорой помощи, а следом впорхнули врачи и я.
Дверцы захлопнулись, автомобиль покатился мимо домов к трассе. Привычный мне запах медикаментов благоприятно подействовал на нервную систему, да и Рома наконец-то перестал изображать тяжелобольного. Снял маску, сбросил покрывало и сел, мне улыбаясь. В его глазах плясали озорные огоньки. Вот любитель приключений. Я едва сердечный приступ не заработала за те несколько секунд, пока мы бежали от выхода из подъезда к открытым дверям машины, а ему весело, видите ли.
– Ну что, покатались немного? Где точно вас высадить? – выкрикнул водитель, набирая скорость по трассе.
– За нами есть хвост? – совершенно серьезно спросил Рома в ответ, заглядывая через окошко к водителю.
Если до этого врач и медбрат на нас посматривали как на умалишенных, то теперь покосились так, будто мы внезапно оказались опасными преступниками, фотки которых показывают в каждом выпуске новостей. Ясное дело, Рома не говорил о том, что за нами ведется охота, а просто преподнес все, как свое безумное желание прокатится на скорой помощи.
– Высади их за поворотом, – железным тоном сказал врач, в волосах которого пробивалась седина. С самого начала он выражением лица показывал недовольство ситуацией, но от денег не отказался.
– Мы так не договаривались. Вам ничего не стоит высадить нас хотя бы возле метро.
– Петя, тормози за поворотом. Нам не нужны лишние проблемы.
Что-то мне подсказывало, хвост за нами есть. Причем в виде трех черных машин. Осталось только выпрыгнуть им прямо в лапы.
Разговор между врачом и Ромой никак не клеился, даже после увеличения обещанной суммы в два раза. А вот названный поворот неумолимо приближался, а с ним ощутимо падала скорость. Еще в таком темпе каких-то жалких десять секунд, и нас успеют не то что догнать, а перегнать и окружить. Тогда не останется ни одного шанса скрыться от сталкеров Мартина.
Они ни в коем случае не должны узнать, что Рома выжил!
Несогласие стремительно перерастало в ссору. На меня никто не смотрел, я сидела тише воды ниже травы. Медбрат и врач, осознав преимущество, давили на Рому и ко всему прочему, к моему ужасу, не слишком уступали по телосложению. Если под рукой вовремя окажется нужный шприц, то им не составит труда скрутить моего друга и надолго успокоить.
Я должна что-то сделать. Сердце быстро и громко ухало, чувства обострились, словно у хищного животного в преддверии схватки. Рука сама потянулась в пакет с вещами. Там, под нежным шелком платья, под прохладой хлопковых брюк пальцы коснулись дула пистолета – адреналин прыснул в кровь дурманящим и одновременно максимально отрезвляющим ядом. Охватывая рукоятку и вытаскивая оружие, я понимала, что становлюсь чертовски опасной. И это раззадоривало еще сильнее.
Тяжесть пистолета уже была мне привычной. Я вскинула вместе с ним руку, направляя дуло прямо в голову врача. Расстояния до цели оставалось чуть больше полметра. Промазать сложно.
– А теперь скажу ему, чтобы жал на газ!
Я не узнала свой голос – он прозвучал настолько звонко и твердо, что все в машине вмиг умолкли, вздрогнув, и медленно повернули ко мне лица. Кожа врача, раскрасневшаяся от спора, мгновенно побледнела, когда его глаза застыли на пистолете. Пусть внутри меня все дрожало от напряжения, оружие я держала ровно и уверенно. Видимо, со стороны не было заметно, что подобный опыт у меня случился второй раз за утро. И за жизнь.
Даже у Ромы глаза едва на лоб не вылезли. На несколько секунд он растерялся, но потом решил делать вид, будто все идет по плану.
– Язык проглотил? – спросил врача. – Говори Пете, чтобы включил мигалки, вжал педаль в пол и мчался до тех пор, пока черные машины не отстанут.
Заикаясь и бросая косые взгляды на меня, врач громко передал слова водителю.
Поворот остался позади, машина принялась набирать скорость так стремительно, как могла. Сирена пронзительной мелодией разнеслась по району, открывая нам зеленый свет через весь город.
Скоро вытянутая рука начала затекать под тяжестью пистолета. Как долго мне придется его держать? Я изредка посматривала на Рому, пытаясь взглядом передать, как мне тяжело. Он бы держал пистолет намного дольше. Но те несколько секунд, которые потребуются на то, чтобы отдать ему оружие, сыграют явно не в нашу пользу. Уверена, врач и медбрат, делая вид, что перепуганы до смерти, в голове строили какие-то планы.
Еще несколько минут – и ладони стали потеть. Кофточка прилипла к спине. Постепенно адреналин рассеивался и ко мне приходило понимание, что я творю. Руки почти не чувствовала. Усталость наваливалась, отчего ускользало напряжение, а с ним и смелость.
У меня ведь не было выбора. Все правильно я сделала. Раз начала, надо довести дело до конца.
Водитель, не щадя пассажиров, резко поворачивал, так что нас иногда кидало со стороны в сторону. Я поймала один такой момент, когда еще и медбрат с врачом переглянулись, и быстро переложила пистолет в левую руку. Рома большую часть времени следил за дорогой через окошко, которое соединяет с кабиной водителя. Остальные окна – к превеликому неудобству – были покрыты белой матовой пленкой. Только приглушенный солнечный свет и размытые очертания улиц проникали сквозь них. Отстали от нас сталкеры Мартина или нет, знал лишь водитель.
Из-за неизвестности того, что происходит за тонкими стенками машины скорой помощи, постепенно зарождалась тревога. Бросив взгляд в мою сторону, Рома подбадривающе улыбнулся. Неужели на моем лице уже отразилось беспокойство? Не хватало еще, чтобы наши заложники…
Заложники! Именно так это называется. Фактически я держала в заложниках двух человек. Я преступница.
Чертова совесть! Знает же, когда надо проснуться!
Пришлось навалиться на нее тяжелым весом необходимости, чтоб даже не пикнула, и увереннее сжать рукоять пистолета. Врач сам не захотел нам помогать. Кто ему виноват, что он настолько неотзывчивый.
Будто вторя пробивающемуся к сознанию голосу совести, где-то совсем недалеко заработала полицейская сирена. Она ясно просочилась через сирену скорой помощи и с каждой секундой набирала силу.
Меня бросило в холодный пот. Рука с пистолетом дрогнула. Я встретилась взглядом с Ромой, будто говоря: «Это ведь не за нами?»
Но он, медленно отступая от окошка, смотрел на меня с грустью и отчаяньем.
Из громкоговорителя донесся строгий мужской голос:
– Водитель скорой помощи, немедленно выключите сирену, прижмитесь к обочине и остановитесь!
– Доигрались детки, – хмыкнул врач. Черт возьми, когда кто-то из них успел вызвать ментов?!
Только наша сирена заглохла, уже стало ясно – водитель Петя выполнит все указания полицейских.
– Не останавливайся! – проорала я, надрывая голос. То ли от слез, то ли от головокружения мутнело в глазах. Рука была больше не в состоянии держать четкую цель, меня била крупная дрожь, поэтому я придвинулась к врачу ближе и вжала дуло пистолета прямо в его седой висок. – Выстрелю!
На его лбу выступила испарина, а в следующую секунду я, не веря своим глазам, увидела, как крупные капли слез покатились по его щекам.
– Прошу, не надо… Меня дома ждет жена и две дочки. Дашенька и Машенька.
Вспышка боли пронзила мое сердце. Господи, что я творю… Разве когда-нибудь смогу простить себя за это?
Готова разрыдаться, я собралась с силой. Покажу слабость – и в тот же миг проиграю.
– Так пусть он не сбавляет скорость, тогда все останутся живы.
Рука Ромы мягко накрыла мою, и он забрал пистолет. Облегчение прогнало часть тревоги, дало вдохнуть. Казалось, я последнюю минуту вообще забыла про дыхание.
Забыла про то, кем являюсь на самом деле. Я не преступница. А добрый, хороший человек, который бы никогда не причинил никому вреда.
Будто желая избавиться от содеянного, я отпрянула подальше от рыдающего врача и вжалась спиной в заднюю дверцу. Мой голос потерялся где-то в пересохшем горле, пульс молотом застучал в висках, пальцы сцепились замком на ручках пакета с вещами, будто на спасательном круге. Остальные звуки – полицейская сирена, шум дороги и громкоговоритель, повторяющий одни и те же слова, – будто отступили за толщу воды. Затуманенным взором смотрела на Рому, который, держа на мушке медбрата и врача, спорил с водителем.
Достанет ли Мартин меня в тюрьме? Почему бы и нет. Мне кажется, он с удовольствием посадил бы меня в клетку, пусть даже эта клетка будет не под его властью.
Мама будет в шоке, когда узнает, на что я променяла учебу в медунивере. Почему-то эта мысль вызвала смешок. Со стороны я наверняка выглядела в этот момент слегка обезумевшей.
Нахмуренное лицо Ромы неожиданно нарисовалось передо мной.
– Быстро бегать умеешь?
Кивнула. Кросс давно не сдавала, но ноги благодаря танцам сильные.
Губы Ромы почти прижались к моему уху. Сладкая дрожь промчалась по телу, мгновенно отрезвляя и приводя меня в тонус.
– Водитель остановит машину у перехода метро, – еле слышно прошептал Рома. – Я возьму в заложники врача и выйду вместе с ним навстречу легавым. Ты в это время как можно быстрее бросишься в метро. Не останавливайся и не оглядывайся. Я тебя догоню.
Все вещи, кроме моей сумочки с деньгами, мешали бы бежать. Пришлось их оставить. Я бы даже деньги оставила. Плевать. Но больше всего мне не хотелось оставлять Рому. Безумно не хотелось отходить от него дальше, чем на метр.
На один короткий миг я повернула к нему лицо – и этого мига хватило, чтобы решить сделать совершенно не обдуманное движение. Что-то, будоражащее кровь и обволакивающее сердце нежным теплом, побудило меня податься вперед и мимолетно коснуться губ Ромы – жестких и сухих, но таких горячих.
Как никогда прежде мне захотелось, чтобы мир остановился, заглох, исчез. Чтобы остались лишь мы вдвоем. Я, с трепещущим сердцем в груди, и Рома, в широко распахнутых глазах которого мешалось столько эмоций, что сложно понять: рад он или злится.
Машина остановилась. Рома сразу метнулся к врачу, с легкостью взял его за шкирки и потащил мимо меня к дверцам. Последние секунды до старта я собирала по крупицам смелость. Давай Алина, ты сможешь.
Только Рома выволок врача на улицу и приставил к нему пистолет, громко объявляя: «Если кто-то шевельнется – выстрелю!», я выпрыгнула на асфальт и опрометью бросилась к переходу, в который как раз спускались люди, вышедшие из автобуса. Боковым зрением заметила, что за полицейскими машинами чернели давние знакомые. Припустилась еще скорее, ловко лавируя между прохожими, спускающимися по лестнице.
Не оглядывалась. Не останавливалась. Пока не выскочила на платформу.
Меня догоняли бегом по эскалатору, только совсем не Рома. Те самые подозрительные личности из черных машин. К счастью, я успела запрыгнуть в вагон отбывающего поезда до того, как они спустились на платформу следом.
Поезд помчался по тоннелю, а я, борясь с тошнотой и подступающей паникой, пробралась в самый конец вагона, забилась в укромный уголок и разрыдалась, прикрывшись белой шалью.
