Текст книги "Братья. История масонства в России"

Автор книги: Наргиз Асадова

Л. МАЦИХ: Нет.

Н. АСАДОВА: «Масонство было растильным(???) поводом для большевиков?»

Л. МАЦИХ: Каким поводом?

Н. АСАДОВА: Расстрельным, может быть?

Л. МАЦИХ: Не знаю. Может, растительным? Ни Лавр Георгиевич Корнилов, ни Антон Иванович Деникин к масонству не принадлежали. Они были совершенно разные люди по уровню своего интеллекта, по своему стремлению. Единственное, что их роднило, это военная карьера. Корнилов выступал в основном против Временного правительства, Деникин боролся против большевиков с оружием в руках. Но, к сожалению, и тот, и другой потерпели поражение. К масонству ни один отношения не имел.

Н. АСАДОВА: Прочитаю несколько вопросов, которые пришли нам на сайт перед передачей. Никита, студент из Белоруссии, спрашивает: «А я бы хотел узнать у уважаемого Леонида Мациха, какого его мнение о влиянии масонства на состояние современной цивилизации? И не вымощена ли благими намерениями масонов та дорога, которая нас привела к кризису современной христианской цивилизации?» Вот так.

Л. МАЦИХ: Ну, немножко путаный вопрос. Во-первых, в кризисе находится, если угодно, вся мировая цивилизация, не только ее христианская часть. Просто одна часть цивилизации считает, что она выйдет из кризиса, мусульманская часть, если она уничтожит другую. А христианская так не считает, а ищет проблемы там, где они действительно лежат. Есть целый ряд проблем у людей объективных – ну, скажем, экологические, проблемы топлива, проблемы перенаселения. В этом смысле все виды цивилизации, и христианская, и мусульманская, и конфуцианская, и всякие иные, они этим проблемам подвержены. Я не вижу особого кризиса у именно христианской части цивилизации. Людям надо сообща свои проблемы решать. И в этом смысле пора конфессиональные барьеры давно-давно перешагнуть. Именно к этому, кстати, масоны давным-давно призывали. И тогда человечество, вместе объединившись, решит те проблемы, которые перед ним стоят.

Н. АСАДОВА: В конце передачи я хотела бы объявить наших победителей. Вернее, я имен сегодня называть не буду, а их вы можете увидеть у нас на сайте. Но я напомню, что мы задавали вопрос в нашей викторине «С каким банком была тесно связана деятельность Алексея Ивановича Путилина?». Ну, естественно, с Русско-Азиатским банком, уже много раз звучало это в нашей передаче. И пять человек, которые первыми ответили правильно на этот вопрос, получают аудио-книгу Натальи Басовской «История в историях: Отцы-основатели США».

Л. МАЦИХ: Здорово.

Н. АСАДОВА: Ну а у нас остается буквально полторы минутки, чтобы подвести итог сегодняшней теме. Еще раз напомню, как она формулировалась: «Масоны и предпринимательство», главный герой – Алексей Иванович Путилов.

Л. МАЦИХ: Масонская среда была близка по структуре, и по типу мышления, и по критериям отбора к среде предпринимательской. Поэтому ничего удивительного, что этих людей стало тянуть друг к другу в тот момент, когда в России стал образовываться предпринимательский класс – из крестьян, из выслужившихся солдат, из дворян, из мещан, из всех тех сословий, которые раньше в масонство не рекрутировались. Ничего нет удивительного, что среди масонов было известное число предпринимателей. Алексей Иванович – самая блестящая из них фигура, и он великолепно воплощал и русские черты российского предпринимателя, и определенный такой идеализм, и масонский романтизм, без которого настоящий масонский брат немыслим. Он был человеком слова, человеком, верящим в людей, человеком, который воплощал лучшие образцы предпринимательской этики и деловой хватки. Он вынужден был уехать из своего Отечества, но всегда желал ему добра. И вся его жизнь – это показатель того, чего может достичь человек, который ставит перед собой значительные цели.

Н. АСАДОВА: Маленький вопросик хотела на уточнение. Если раньше, в те эпохи, которые мы с вами до сегодняшней передачи описывали, в масонских ложах в основном все-таки были элитарные такие…

Л. МАЦИХ: Были дворяне.

Н. АСАДОВА: …дворяне. То в это время, уже под конец царствования Николая II…

Л. МАЦИХ: Гораздо больше стало людей свободных профессий, людей из городских сословий, тех, кого называли тогда «мещане». Гораздо больше стало врачей, адвокатов, людей искусства. И, кстати говоря, изменился национальный состав – стали входить армяне, грузины, евреи. Меньше стало, возможно, немцев, а вот, например, стали входить украинцы и другие народы. Тот изменился и сословный, и национальный состав.

Н. АСАДОВА: То есть, по сути, масоны добились своего. По крайней мере, они продвигались к тому самому равенству. Ну что ж, спасибо вам большое. Это была передача «Братья», и мы услышимся на следующей неделе, в ночь со вторника на среду. Всего доброго.

Л. МАЦИХ: Всего наилучшего.

Полная версия: http://echo.msk.ru/programs/brothers/676710-echo/

Масоны и литература Серебряного века (12.05.2010)

Н. АСАДОВА: 00:09, это действительно передача «Братья», у микрофона Наргиз Асадова и наш экскурсовод в мир масонов Леонид Мацих.

Л. МАЦИХ: Добрый вечер!

Н. АСАДОВА: Добрый вечер! Масоны и литература Серебряного века – так звучит тема сегодняшней нашей передачи. Вот наконец-то мы добрались до ХХ века.

Л. МАЦИХ: Ну, собственно говоря, и иные наши персонажи жили и работали в ХХ веке, тот же Ключевский и Путилов, в особенности Путилов. Но раз уж мы говорим о Серебряном веке, то при всей условности этих хронологических делений можно отнести к этой великой эпохе в истории русской литературы, театра, культуры, наверное, период с самого конца XIX века и по конец 20 годов ХХ столетия, а после этого уже настала… настал кризис некий эмигрантской литературы, ну в России полностью воцарился большевистский террор и агитпроп вместо искусства.

Н. АСАДОВА: Наш сегодняшний герой – Михаил Осаргин. Почему из всего многообразия великих писателей, поэтов Серебряного века мы выбрали именно этого человека, который, в общем-то, в первую очередь был журналистом.

Л. МАЦИХ: Ну, во-первых, потому что о нем меньше всего знают, а у нас принцип открывать новые имена. Во-вторых, Михаил Осаргин – человек необыкновенных дарований литературных, а кроме того, он писал о масонах. Ведь в русской литературе очень мало литературы собственно о масонах – да, вот есть роман Писемского, так называется, «Масоны», и у него есть, у Осаргина, роман «Вольный каменщик», совершенно в иной манере, чем Писемский, написанный. Осаргин очень красноречиво говорил – он был действительно очень великолепным рассказчиком, златоустом подлинным – и он сказал о масонах очень много проникновенных великолепных строк. И на страницах своих повестей, рассказов и романов, и в своих масонских докладах, сообщениях и даже таких, своеобразных проповедях – он был мастером. Поэтому он как никто, как мне кажется, воплощает лучшие черты вольных каменщиков Серебряного века.

Н. АСАДОВА: Ну, раз уж мы решили открыть это имя для наших слушателей, давайте послушаем портрет, написанный Алексеем Дурново. Итак, Михаил Осоргин.

А. ДУРНОВО: Михаил Осоргин – литератор с сильным креном в политику. И если задуматься, то вообще не очень понятно, кто он, писатель или общественный деятель. Несомненно одно: кем бы ни был Осоргин, но прожил он насыщенную событиями жизнь. Первое из событий случилось с ним, когда он еще учился в Московском университете. Осоргин поучаствовал в студенческих волнениях и вскоре был принудительно отправлен в Пермь, к себе на родину. Тут нужно сразу сказать, что по части всякого рода наказаний Осоргину всегда везло: их было много, но все они оказывались в итоге непродолжительными и нестрашными. Прошел год, и наш герой возвращается в Москву, заканчивает обучение на юридическом факультете и начинает трудовую деятельность в качестве помощника присяжного поверенного. Эта работа вряд ли могла увлечь его надолго, и вскоре Осоргин вступает в партию эсеров со всеми вытекающими отсюда последствиями. Прячет у себя в квартире террористов, а сам участвует в подготовке московского вооруженного восстания. Восстание и состоялось – было дело в 1905 и закончилось для Осоргина новым наказанием – сперва тюрьмой, затем ссылкой в Нарымский край. И тут молодого эсера освобождают под залог. Выйдя на свободу, он, недолго думая, тайно уезжает из России. И вернется он на родину только через десять лет. И сразу скажем, это пребывание будет очень коротким. Пока же в его жизни наступил мирный период – Осоргин пишет очерки, рассказы и статьи. В мирный период, как это ни странно, влезла целая серия Балканских войн, которые он освещал как журналист. Вернулся Осоргин в Россию в 1916, когда бившемуся в агонии царскому правительству было уже не до него. Тем временем, наш герой поучаствовал в создании Союза журналистов и даже занял в нем один из руководящих постов. И тут грянуло: в октябре 1917 власть в умирающей России захватили большевики. Осоргину они сразу не понравились. Как журналист и писатель, он обрушился на них с критикой, а они, как настоящие коммунисты, немедленно его арестовали. И тут Осоргину вновь повезло – за него вступился Союз писателей во главе с Болтрушайтисом, и коммунисты, проявив необычайную мягкость, отпустили его на все четыре стороны. Впрочем, через два года эти добрые и свободолюбивые люди вновь арестовали Осоргина. Тут уже пахло расстрелом, но и на этот раз обошлось – помощь пришла из далекой Норвегии, и не от кого-нибудь, а от самого Нансена. И тут терпению коммунистов пришел конец: освободив Осоргина во второй раз, они немедленно посадили его на пароход и отправили вон из страны. Троцкий тогда отметил, что возможности расстрелять писателя у коммунистов нет, но и терпеть его они больше не могут. Да, Осоргину везло по части наказаний, а по части литературы не очень. Он был талантливым писателем, но этот талант потерялся в его бурной жизни – когда спасаешь Россию, времени марать бумагу уже не остается.

Н. АСАДОВА: 00:14 в Москве, и это передача «Братья», мы сегодня говорим о Михаиле Осоргине, это наш главный герой сегодняшней передачи. А тема наша звучит так: «Масоны и литература Серебряного века». Я напомню телефон для смс: +7985-970-45-45, вы можете присылать свои вопросы, реплики, комментарии нам в прямой эфир. Вот основные веки жизни Михаила Осоргина нам осветил вкратце так Алексей Дурново. А у меня к Вам традиционный вопрос: когда же наш герой вступил в ряды масонов?

Л. МАЦИХ: Ну, Алексей осветил здорово, но так, чуть-чуть схематично. У Осоргина, помимо вот этой всей внешней канвы было же очень много таких, духовных исканий – он был человек ищущий – и к масонам он попал в Италии. Его посвятили в ложу в 1914 году, ложа называлась Venti Settembre. И сам он писал, что ложа была невелика численно, и она уже, как бы, была на излете своей деятельности. Осоргин любил Италию – вот это была страсть его жизни. Он, кстати, перевел…

Н. АСАДОВА: Я его понимаю.

Л. МАЦИХ: …перевел «Принцессу Турандот» – тут Вы его меньше понимаете – пьесу Карло Гоцци, которая стала, как бы, культовым спектаклем для российского театра. Сейчас даже премия театральная есть такого названия. И он по просьбе Вахтангова сделал этот перевод. В Италию он был абсолютно влюблен. Но оттуда он уехал. Уехал он подмастерьем, в масонстве он больших чинов там, в Италии, не достиг, и собственно, даже уклонялся от посвящения. Ему казалось тогда это такой, как он писал, пустой забавой. Он видел там стареющих итальянских аристократов, людей, которые, в общем-то, ничем таким, масонским, как он понимал это дело – служение истине, познание Бога, познание себя – они ничем таким не занимались. Кстати, из Италии он потом пробрался на воюющие Балканы – был смелым человеком, не боялся ничего. Рисковал жизнью, кстати, много раз – и все с улыбкой и с самоиронию. Т. е., вот, он никогда не рассказывал о своих геройствах, хотя у него за плечами было моментов, когда он реально мог расстаться с жизнью, больше чем у любого бывалого записного рубаки.

Н. АСАДОВА: А неужели в России он не пытался вступить ни в какие ложи, и единственная ложа, к которой он принадлежал, была итальянская?

Л. МАЦИХ: А вот аж вплоть до эмиграции, где он, как бы, заново себя открыл, он не принадлежал в России к масонству, зато там, в России, вступил как раз в ложу, которая замечательно называлась «Свободная Россия». Потом она сменила название, стала называться «Вехи», но это детали. Там он вступил уже в Париже, с которым он связал свою жизнь, он вступил сразу в несколько лож, и в одной из них стал даже мастером. И был очень уважаем международным масонством и масонством, так сказать – если можно так сказать – российским. Но в России до большевистского переворота и во время Гражданской войны, и до своей высылки на «Философском пароходе» в 1922 году он к масонству выраженного интереса не питал.

Н. АСАДОВА: Нас тут спрашивают, были ли масонами Дягилев, Блок – это, вот, нас Маша из Санкт-Петербурга, наша постоянная слушательница спрашивает. А у меня, я расширю вопрос: кто, вообще, из известных фамилий, из известных имен деятелей культуры Серебряного века принадлежал к масонам?

Л. МАЦИХ: Это проще сказать, кто не был – это я говорю и Вам, Наргиз, и Машеньке, и всем нашим очаровательным слушательницам. Ну, во-первых, Блок – может быть, самое выдающееся имя литературы Серебряного века. Леонид Андреев, Андрей Белый, который Бугаев, сын великого математика, Саша Черный, который Гликберг, на самом деле – он называл себя так в приступе саркатистической самоиронии: «я прыщ на седалище русской словесности». Вот такой был тоже персонаж. Гумилев.

Н. АСАДОВА: Мережковский.

Л. МАЦИХ: Мережсковский, разумеется, он основал ложу, которую скромно назвал своим именем, и принял туда свою супругу.

Н. АСАДОВА: И так они вдвоем и состояли в ней? (смеется)

Л. МАЦИХ: Нет, там было больше, больше людей, чем эта замечательная пара. Но тут, кстати, вот, и грех и смеяться – они были настолько привязаны друг к другу, при всей нелюбви к ним окружающих. «Они прожили вместе 52 года, – говорила Гиппиус, – не разлучаясь ни на один день». Трогательный момент. Вот теперь понятно, почему он даже супругу, в нарушение всех уставов, ввел в ложу…

Н. АСАДОВА: Да. Она была единственной женщиной, которая состояла в этой ложе? Единственной сестрой?

Л. МАЦИХ: Естественно, естественно, она не потерпела бы, разумеется, никакой конкуренции, ни в этой ложе, ни за сердце и внимание своего обожаемого ею супруга. Волошин был масоном, очень таким, пламенным. Волошин и Гумилев писали великолепные масонские стихотворения. И масонские мотивы в литературе того времени – я имею в виду, до, конечно, до 17-го года, до великого перелома – они очень четко проявляются. К масонству тяготели и театральные люди. Вахтангов и Мейерхольд были замечены в симпатиях к масонству, Завадский. Ведь Серебряный век – это же не только литература, скажем, поэзия и проза – это и театр, и живопись, скульптура, архитектура. Целое созвездие великих имен было тогда, и масонство очень их увлекало как духовная практика, как моральная дисциплина, что для людей богемных очень интересно и необычно, и как любопытная такая религиозная философия с уклоном в теософию.

Н. АСАДОВА: Здесь А. Н., некий человек, спрашивает «Осоргин или Асоргин»?

Л. МАЦИХ: «О», Осоргин.

Н. АСАДОВА: Да, Михаил Андреевич Осоргин.

Л. МАЦИХ: …литературный псевдоним его. Непонятно, почему Осоргин – сам-то он Ильин, и он из таких, родовитых дворян, но взял вот такой себе псевдоним, Осоргин, и вот, прославил его.

Н. АСАДОВА: Да, и кстати говоря, вот, нам в интернете люди прислали тоже вопросы, и вот студентка, написано, из России, под ником, которая прислала вопрос, Kabu, вот, спрашивает, был ли Николай Гумилев масоном – мы уже ответили, что да, был – и вот, в его стихотворении, пишет нам Кабу, «Средневековье», есть строки, посвященные масонам. И даже приводится…

Л. МАЦИХ: Там все масонам посвящено.

Н. АСАДОВА: «Ты помнишь ли, как перед нами Встал храм, чернеющий во мраке, Над сумрачными алтарями Горели огненные знаки. Торжественный, гранитно… крылый», да. Какое красивое имя, да, слово.

Л. МАЦИХ: «Он охранял наш город сонный, В нем пели молоты и пилы, В ночи работали масоны. Слова их скупы и случайны, Но взоры ясны и упрямы. Им древние открыты тайны, Как строить каменные храмы». Ну, какой тут нужен комментарий? У Волошина это более как-то так, велеречиво, в его манере, но тоже вполне четко указывает на масонские мотивы. У Блока, у него есть превосходное стихотворение, «Ты твердишь, что я холоден, замкнут и сух», написанное в 1916 году. Оно завершается таким, очень красноречивым четверостишьем.

 
«Ты – железною маской лицо закрывай,
Поклоняясь священным гробам,
Охраняя железом до времени рай,
Недоступный безумным рабам».
 

Вот все эти великие творцы – удивительно, как они все жили в одно время – вот, они все вдохновлялись масонской идеологией, символикой, ритуалами, ну, а кто мог постичь, то и масонской философией.

Н. АСАДОВА: Нам Аня пишет: «В 9-томной литературной энциклопедии такого литературного деятеля как Осоргин нет».

Л. МАЦИХ: А Вы читайте перед обедом, а паче перед ужином, советских литературных и прочих изданий – мало ли, чего там нет. Зато там есть какой-нибудь Павленко, Ажаев, кавалеры «Золотой звезды». И всякие прочие, стихотворная поэма «Они видели Сталина» – это там точно есть. Видите ли, выдающиеся деятели литературы ушли в эмиграцию. Если почитать советские издания, нет Бунина, нет Набокова. Вы представляете себе русскую литературу без них? Ну, и Осоргина, разумеется, нет. А они-то есть. И Замятин. И все эти великие имена, они на русской литературной карте обязательно должны присутствовать. Мало ли, чего при большевичках не публиковалось.

Н. АСАДОВА: Кстати говоря, вот я когда училась в школе, у нас в 10–11 классах Замятин был.

Л. МАЦИХ: Ну и слава Богу. И Набоков должен быть.

Н. АСАДОВА: Набоков тоже был, причем, кстати говоря, «Лолита» у нас была.

Л. МАЦИХ: Ну, тут я Вам не знаю, завидовать или сочувствовать, но без Ивана Алексеевича Бунина и без Куприна, и без… кстати говоря, в советских хрестоматиях Есенина не было, хотя уж казалось бы… Тоже, кстати, одно из великих имен Серебряного века. Правда, он в симпатиях к масонству никогда замечен не был.

Н. АСАДОВА: А Маяковский?

Л. МАЦИХ: Маяковский – да, но после революции… вот это особая история: втянул его туда Роман Якобсон, и он входил в кружок Арманда Хаммера, но это, как бы, некая отдельная штука. Но Маяковский в эпоху, как бы, расцвета Серебряного века, он же считался скорее эпатажным персонажем, чем выдающимся литературом – тогда и без него хватало. Да, безусловно, Маяковский потом расцвел как человек громадного таланта, громадного абсолютно. И он, вот, в каком-то смысле, жертва своих литературных заблуждений. Осоргин-то большевиков понял сразу, а Маяковский пленился этими всеми песнями сирен. Я не верю, что он продался, я думаю, он пленился и заплатил сполна за свои заблуждения.

Н. АСАДОВА: Была ли какая-то преемственность между ложами, которые существовали в начале ХХ века, и теми ложами, которые были основаны в XVIII, XIX?

Л. МАЦИХ: Была, конечно. Была, во-первых, нерушимая золотая цепь масонской традиции, если так, высокопарно выражаться, как Михаил Осоргин бы одобрил, и были ложи, которые, собственно говоря, восходили еще к древнему, принятому шотландскому обряду. Но были и новые. Например, некую такую революцию, без преувеличения, в деле российского масонства произвели французские братья, ложа «Великий восток Франции», которая инициировала создание лож, объединенных под эгидой «Великого востока России». Кстати, Осоргин относился к этому неодобрительно. Он был в этом смысле консерватором, и он не любил политической активности, как он называл, «мышиной возни и суеты».

Н. АСАДОВА: Сам-то он был эсером. И даже прятал…

Л. МАЦИХ: Ну, в молодости. «Блажен, кто смолоду был молод» – говорил Вольтер, человек, который…

Н. АСАДОВА: …террористов у себя, как Алексей Дурново нам сообщил.

Л. МАЦИХ: Человек, который в 20 лет не революционер, у этого человека нет сердца. Кто к 40 не стал консерватором, у того нет ума. Весь этот путь прошел Осоргин, разумеется. Он далеко-далеко отошел от эсерства. Уже к 17-му году он был человеком вполне зрелым, его привлекало временное правительство к очень ответственным постам: ему предлагали пост русского посла в Италии, он отказался и вернулся в бурлящую Россию.

Н. АСАДОВА: А он еще, кстати говоря, работал в архивах охранки…

Л. МАЦИХ: Да, ему поручили такую… такую штуку.

Н. АСАДОВА: …после Февральской революции.

Л. МАЦИХ: А он, кстати, работал там бок о бок с Блоком – они оба разбирали полицейские, жандармские архивы. И кстати, Осоргин был против люстраций, говоря по современному – он был против опубликования списков осведомителей.

Н. АСАДОВА: Почему?

Л. МАЦИХ: Вот он был гуманист. Он всегда жалел оступившихся. Вся его литература – кстати, великолепная, смело рекомендую нашим слушателям – она вся полна искреннего, не ложного, не пафосного гуманизма. Он любил людей, он принимал их, какие они есть. Его любимой присказкой было «все люди, все человеки». И он никогда ни массонов не рисовал как собрание святых, или, там, ангелов с розовыми крыльями, и он не… его книги не полны ни сарказма, ни обличения свинцовых мерзостей бытия, ни, там, разоблачения язв жизни, а вот полны искренней радости, что человек все-таки может быть хорошим, несмотря ни на что, и изображение самых таких вот, светлых и прекрасных сторон жизни. Его интонация, она не имеет равных в русской литературе – так никто не писал. Поскольку русская литература всегда славилась обличительным пафосом, а он был от этого очень далек. Он хорошо людей знал, но у него хватало ума и сердца их не осуждать.

Н. АСАДОВА: 00:26 в Москве, я напоминаю, что это передача «Братья», у микрофона Наргиз Асадова и Леонид Мацих. Тема нашей сегодняшней передачи «Масоны и литература Серебряного века», и главный герой нашей передачи – это Михаил Осоргин. Нам Кирилл пишет: «Гумилев – мой любимый поэт. Скажите, в какой ложе он состоял?»

Л. МАЦИХ: Гумилев состоял в нескольких ложах – он, кстати говоря, захаживал в ложу «Космос», он был в ложе «Северная звезда», которая – к Вашему вопросу о преемственности – «Северная звезда» была прямой восприемницей ложи «Полярная звезда», учрежденной еще Сперанским в начале XIX века. Ну, немножко сменилось название, но суть осталась та же. Гумилев входил в несколько лож, правда, больших чинов он не добился, в отличие, кстати, от Осоргина, но состоял в нескольких ложах. И… Но Гумилев был человеком действия, он был воином. И там, где, скажем, Осоргин ограничивал свою деятельность общественную помощью голодающим, сбором средств, организацией лавки писателей, сбором книг, Гумилеву казалось это все недостаточным. И он действовал резко, решительно, как военный человек. Он действительно был вовлечен в заговор офицерский, и в общем, был большевиками расстрелян в 1921 году, ранее, чем многие другие деятели Серебряного века, еще многие к тому времени были живы.

Н. АСАДОВА: +7985-970-45-45 – это телефон для смс, вы можете присылать свои вопросы, реплики, предложения нам в прямой эфир. А скажите, какой… какую задачу ставили перед собой масонские ложи, вот, в ХХ веке, в начале ХХ века? Ведь это время было очень сложное, т. е. это одна за одной революции, Гражданская война…

Л. МАЦИХ: Нет, ну посмотрите, тут надо разобраться, Наргиз. Это мы сейчас ретроспективно видим, какое это было сложное время, и как там менее чем за 20 лет, как там все в стране изменилось – мировая война, куча революций – и страна стала абсолютно другой, неузнаваемой. Для этих людей же время шло последовательно, они в нем, в этом времени, жили. Они очень надеялись, что удастся избежать худшего исхода. Т. е. этой кровавой сумятицы революции, бунта и потери людьми человеческого облика. А вот что они хотели сделать? Они хотели как-то удержать Россию в неких рамках. Они хотели повлиять на царский режим – об этом много говорили и еще будем говорить, когда речь зайдет об Александре Федоровиче Керенском – они пытались повлиять на тот ход событий, который в России был. И, ну, многие говорили, что Россия катится к пропасти, но они честно пытались этому противостоять. Они хотели направить государственный корабль не на рифы, на которые он в конце концов наскочил – на рифы революции, гражданской войны, ужаса и раскола – а все-таки как-то, вот, вырулить в свободную воду. И через все вот эти очень непростые события начала ХХ века они пытались как-то вывести Россию на некий рациональный путь, сохранить ее в рамках европейской цивилизации. От которой она потом из-за большевиков отгородилась.

Н. АСАДОВА: Татьяна нам прислала вопрос в интернете, она сама из Чикаго: «Как велся учет масонских лож в это время? Был ли за ними контроль?»

Л. МАЦИХ: В этот период, нет, контроля не было, времена были относительно либеральные. При Николае II, в общем-то…

Н. АСАДОВА: Может, руки просто до них не доходили?

Л. МАЦИХ: Нет, доходили, доходили руки. Петр Аркадьевич Столыпин был очень серьезный господин. Когда он был министром внутренних дел, и когда он был премьер-министром – военно-полевые суды и приговоры их, и виселица – «столыпинский галстук» – это все факты, поэтому доходили руки до кого следует. Просто Столыпин, как человек умный, и люди, сменившие его, они понимали, что в масонах-то никакой угрозы государственности нет – угрозу представляют крайние элементы, либо крайние националисты, либо крайне-левые радикалы, разрушители. Вот эти потенциально опасны, и с ними велась борьба, с левым радикализмом. Но видимо, недостаточно, непоследовательно. Ну, и кроме того, никто не предвидел, какие ужасные последствия принесет России вовлечение в Первую мировую войну. Война оказалась штормом, совершенно разрушившим российский государственный корабль. Этого никто не мог предвидеть. Может быть, только Путилов в 1915 году, еще при начале войны, говорил Морису Палеологу – мы об этом говорили в предыдущей передаче – что война для России будет губительной. Но в это почти никто тогда не верил. Патриотический угар, знаете ли, барабанный бой, слава наших знамен, победа – все это очень знакомая риторика.

Н. АСАДОВА: Лора нас опять спрашивает: «А я не поняла, был ли Маяковский масоном». Нет, Лора, не был масоном…

Л. МАЦИХ: Он ходил в ложу «Астрея», по некоторым документам…

Н. АСАДОВА: Но не был принят в нее.

Л. МАЦИХ: Но… нет, он был, как бы, кандидатом в… Но его так и не приняли. Его так и не приняли.

Н. АСАДОВА: А почему не приняли?

Л. МАЦИХ: А я думаю, из-за недостаточности познания, характера его такого, неглубокого – он был человеком очень поверхностных познаний. А масонство требует углубления и сосредоточенности. А слово «сосредоточенность», одно из главных масонских манифестов… Кстати, Волошин об этом хорошо писал, может быть…

Н. АСАДОВА: Давайте зачитаем отрывочек небольшой.

Л. МАЦИХ: Да. У него есть, у Волошина, стихотворение «Подмастерье», и там, вот, как бы, некий манифест ищущего истины масона.

 
«Умом и терпугом, – рубанком, – , паялом и терпеньем,
Становится лирической строфой, —
Будь то страница
Тацита,
Иль медный текст закона.
Для ремесла и духа – единый путь:
Ограниченье себя.
Чтоб научиться чувствовать,
Ты должен отказаться
От радости переживаний жизни,
От чувства отрешиться ради
Сосредоточья воли;
И от воли – для отрешенности сознания».
 

Ну вот, просто переложение белым стихом масонского катехизиса. Вот, Волошин это очень верно определил. Кстати, ему самому, несмотря на его такую, бурную артистичную натуру, сосредоточенности хватало. Но масонство требует глубины от человека. Поверхностность – а это было, мне кажется, главным качеством Маяковского – поверхностность с масонством несовместима. Вот Осоргин, кстати, герой нашего рассказа главный, был человек глубокий. Он был человеком большой эрудиции, глубоких познаний, он знал несколько языков иностранных, переводил великолепно. Ну, и не только… ну, это шедевр перевода – «Принцесса Турандот» с итальянского, но он переводил с немецкого, французского, английского языков. Переводами он жил в Париже, когда он уехал. Он работал сначала, после высылки своей большевиками, в Берлине, в газете «День» и из-за споров с Керенским оттуда ушел. Переехал в Париж и дальше уже, вот, его жизнь была связана с Францией. Там в 26-м году он женился на Татьяне Алексеевне Бакуниной. Он был старше ее на 25 лет, но тем не менее, несмотря на такую, очень значительную разницу в возрасте, был очень счастливый брак.

Н. АСАДОВА: Но они… Они с ним познакомились еще в России.

Л. МАЦИХ: В Москве, конечно, да, в Москве, в больнице отца ее, Алексея Ивановича, великого врача-хирурга – масона, кстати, выдающегося. Но он врач, он не деятель Серебряного века. Но по духу своему он истинный масон, гуманист, и они с Осоргиным очень сочувствовали друг другу и нравились друг другу. Поэтому, ну, со стороны отца было полное благоволение на такой брак.

Н. АСАДОВА: А с кем из деятелей, известных деятелей Серебряного века Осоргин дружил? Кстати говоря, нам Петр почему-то пишет, что не ОсоргИн, а ОсОргин правильно произносить.

Л. МАЦИХ: Правильно произносить ОсоргИн. С кем он дружил – да он дружил потихоньку со всеми. Он вообще был человек неконфликтный, и врагов-то, собственно, он и не нажил.

Н. АСАДОВА: Ну, имеется в виду, с кем он общался из известных нам, вот, фамилий Серебряного века.

Л. МАЦИХ: Практически со всеми, с кем я Вам перечислил. Но вот в эмиграции, если говорить о французском периоде его жизни, он дружил с Адамовичем, он дружил с Ходосевичем, он дружил с Вячеславом Ивановым, которые все во Франции оказались, с Одоевцевой Ириной, которая была супругой Иванова, с Замятиным – со всеми этими людьми он был близок. С Куприным и Буниным, которые были метрами, меньше. И дружил он с Набоков. И их жены – жена Набокова Вера Слоним и Татьяна Алексеевна Бакунина, потом в замужестве Осоргина – они дружили между собой. И с Набоковым у Осоргина была такая интересная дружба, они все время пикировались, так, подкалывали друг друга. Но очень с симпатией друг к другу относились. Кстати говоря, Набоков, большой сноб и такой, эгоцентрик, прочел роман «Ситцев Вражек», который составил славу Осоргину, он сказал: «Вот, в России явился новый гений».

Н. АСАДОВА: Кстати говоря, о романе «Сивцев Вражек». Ведь это тоже роман, связанный как-то с масонами, правильно?

Л. МАЦИХ: Ну, опосредованно. Прямо связан с масонами роман «Вольный каменщик» – практически автобиографический, где, вот, он описывает этого казанского чиновника Егора Тетехина, это практически его альтер-эго. «Сивцев Вражек» – это такое, очень необычное для русской литературы повествование о человеке, который, как бы, хочет быть вне политики, но все время в нее вовлечен. И он имеет несчастье жить во время перемен. Ну, он профессор-орнитолог, который весь в своих птичках, милейший человек и чудесные родственники у него, но жизнь вокруг такая, вот, ужасная. Но тем не менее, общий строй романа, он настолько прекрасный и светлый – я горячо рекомендую нашим слушателям. И он полон такого искреннего сочувствия, чудесной такой, легкой, незлобной иронии по отношению к персонажам, что действительно, это роман – настоящий шедевр. Кстати говоря, он сразу сделал славу Осоргину, и он как-то из ничего стал выдающимся русским писателем. И роман был переведен на девять языков. После чего он очень поправил свое материальное положение. И это позволило его жене стать историком масонства. Там, она об этом всегда мечтала. Не без влияния, конечно, своего супруга, которого она обожала и уважала. И она стала выдающимся историком русского масонства. Она составила словарь, который до сих пор никем не превзойден, и она стала руководителем Андрея Серкова, который сейчас составил энциклопедический словарь российского масонства, уже в наше время. И вот она была такой, ходячей энциклопедией российского масонства до последних дней своей жизни – она умерла в 1995 году.