Текст книги "Война в Фивах"

Автор книги: Нагиб Махфуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

7

Вернувшись во дворец, фараон пригласил к себе на совещание главного министра, верховного жреца, главного распорядителя двора, командиров армии и флота и заявил им:

– Судно быстро несет Хаяна на север. Пастухи вторгнутся в наши земли, как только он пересечет южные границы, так что мы не должны терять ни часу времени.

Повернувшись к Кафу, командиру флота, он сказал:

– Надеюсь, перед вами стоит легкая задача, ибо пастухи годятся нам в ученики по части битвы на воде. Готовьте корабли к сражению и отправляйтесь на север!

Командир Каф отдал своему повелителю честь и быстро покинул дворец. Царь повернулся к командиру Пепи и сказал:

– Командир Пепи, главные силы нашей армии расположились лагерем у Фив. Выступите в поход к северу, а я присоединюсь к вам вместе со своей несгибаемой гвардией. Я молю Бога, чтобы мои воины оказались достойными задачи, которая легла на их плечи. Не забудьте, командир, отправить посыльного в Панополис, чтобы предупредить гарнизон, который стоит на страже наших северных границ, иначе его застанут врасплох.

Командир отдал честь своему повелителю и удалился. Царь взглянул на лица главного министра, верховного жреца и главного распорядителя двора и сказал:

– Господа, обязанность оборонять тыл нашей армии ложится на ваши плечи. Да выполнит каждый свой долг с известными мне умением и преданностью!

Они как один ответили:

– Мы готовы сложить головы за царя и Фивы!

Секененра приказал:

– Нофер-Амон, отправьте своих людей в деревни и города. Пусть они зовут всех к битве! А вы, Усер-Амон, соберите губернаторов провинций и велите им набрать сильных и способных людей, а вам, Гур, я поручаю заботиться о моих домочадцах. Будьте для Камоса тем, кем вы стали для меня.

Царь отдал честь своему окружению и удалился. Он направился в свое крыло, чтобы проститься с семьей, прежде чем отправиться в путь. Секененра послал за всеми членами семьи. Пришли царица Ахотеп, царица Тетишери, принц Камос, его жена Сеткимус, их сын Яхмос и маленькая дочка, принцесса Нефертари. Царь приветливо встретил всех и усадил их подле себя. Любовью полнилось его сердце, когда он нежно смотрел в глаза дорогих ему людей. Ему казалось, будто он видит одно и то же лицо, которое множилось и отличалось лишь количеством прожитых лет. Тетишери минуло шестьдесят лет, Ахотеп и ее мужу – сорок, Камосу и Сеткимус исполнилось по двадцать пять лет. Яхмосу скоро десять, а его сестра была на два года моложе. Царь видел те же черные глаза, те же уста с чуть выступающими верхними зубами, тот же смуглый цвет лиц, символ здоровья и красоты. На широких устах царя заиграла улыбка.

– Хорошо. Посидим немного вместе, прежде чем я отправлюсь в путь, – произнес он.

– Мой сын, я молю Бога, чтобы он даровал тебе решающую победу! – пожелала Тетишери.

– Мама, я очень надеюсь одержать победу, – ответил Секененра.

Царь заметил, что наследный принц надел походную форму и догадался, что тот вообразил себе, будто отправится в путь вместе с ним. Сделав вид, что ни о чем не догадывается, царь спросил:

– По какому поводу ты облачился в такую одежду?

На лице юноши мелькнуло удивление, точно он не ждал подобного вопроса.

– По той же причине, что и вы, отец, – с недоумением ответил он.

– Разве я велел тебе так одеться?

– Отец, я думал, что в этом не было надобности.

– Ты ошибся, сын.

На лице юноши появились признаки тревоги, и он спросил:

– Мой повелитель, меня хотят лишить чести участия в битве за Фивы?

– Поля битвы столь же почетны, что и другие места. Камос, ты останешься во дворце и позаботишься о благополучии нашего царства, снабжении армии людьми и продовольствием.

Лицо юноши побледнело, он склонил голову, будто приказ царя стал для него бременем. Тетишери, желая успокоить его, сказала:

– Камос, бремя заботы о государстве не может быть плохим или постыдным. Эта задача достойна тебя.

Царь обнял наследного принца за плечи и сказал:

– Слушай, Камос. Близится кровопролитная война, из которой мы надеемся с помощью Бога выйти победителями и освободить нашу любимую землю от опутавших ее оков. Однако будет разумно, если мы учтем все возможные исходы. Как сказал наш мудрец Кагемни, «не кладите все стрелы в один колчан!»

Секененра умолк, воцарилась тишина, и никто не решился нарушить ее.

– Если мудрый Бог пожелает, чтобы наше сражение за справедливость закончилось поражением, то борьба не должна закончиться на этом. Слушайте меня все. Если я погибну, не предавайтесь отчаянию. Камос займет мое место. Если погибнет Камос, его заменит маленький Яхмос. А если погибнет наша армия, в Египте найдется достаточно мужчин для создания новой. Если падет Птолемаида, Коптос продолжит сражение! Если враг захватит Фивы, пусть Омбос, Сайин и Бига придут им на помощь. Если пастухи захватят весь Юг, останется Нубия, где живут сильные и преданные нам люди. Тетишери завещает нашим сыновьям то, что наши праотцы завещали нам. Я предостерегаю вас лишь от одного врага – отчаяния.

Слова царя больно отдались в сердцах членов его семьи. Даже маленькие Яхмос и Нефертари опустили взоры, расстроились и были поражены тем, что дедушка впервые говорил с ними столь серьезно. Глаза царицы Ахотеп наполнились слезами, что вызвало недовольство Секененры.

– Ты плачешь, Ахотеп? Будь столь же храброй, как Тетишери! – сказал он ей не без упрека в голосе. Затем он взглянул на маленького Яхмоса, к которому был сильно привязан. Тот являл собой вылитую копию дедушки. Царь притянул его к себе и, улыбнувшись, спросил:

– Яхмос, какого врага мы должны остерегаться?

Мальчик ответил, не совсем понимая смысл этого слова:

– Отчаяния.

Царь рассмеялся и снова поцеловал его. Затем он встал и тихо сказал:

– Давайте обнимемся!

Он обнял всех по очереди – Тетишери, жену Ахотеп, Сеткимус, жену сына, затем Яхмоса и Нефертари. Затем он повернулся к Камосу, который стоял неподвижно с удрученным выражением лица, и крепко пожал ему руку, наклонился, поцеловал его и тихо произнес:

– Да хранит тебя Бог, мой дорогой сын!

Царь помахал всем рукой и твердым шагом покинул дворец. Он смотрел перед собой решительно и смело.

* * *

Царь отправился в путь во главе своей гвардии. На дворцовой площади его встретили толпы жителей Фив. Женщины и мужчины собрались, чтобы приветствовать царя и поддержать тех, кто уходил с надеждой освободить долину Секененра пробирался через бурное море людей в сторону северных ворот Фив. Там собрались жрецы, министры, гофмейстеры, знать, высокопоставленные должностные лица, чтобы пожелать ему доброго пути. Они пали ниц перед его кавалькадой и долго твердили его имя. Последним царь расслышал голос Нофер-Амона, который твердил:

– Я скоро встречу тебя, мой повелитель, с увенчанной лавровым венком головой! Да услышит Бог мою молитву!

Держа путь к северу, царь выехал через Большие ворота Фив и оставил позади себя мощные стены города. Все, что царь увидел и услышал, произвело на него глубокое впечатление, он сознавал, сколь серьезное испытание его ждет, и с тревогой думал о том, обернется ли в будущем все для его народа счастьем или бедами. Судьба Египта находилась в руках царя, ему грозили опасности, которые его отец хотел отвести, оттягивая время и откладывая решающий шаг. Секененра не был избалованным правителем. По природе он отличался стойкостью, храбростью, суровостью и набожностью. Он лелеял великую надежду и полностью доверял своему народу. К вечеру царь догнал свою армию к северу от Фив. Она стояла лагерем в городе Шанхуре. Пепи встретил царя во главе командиров подразделений. Усталость и трудный переход сказались на его духе, и это не ускользнуло от внимания царя.

– Командир, я вижу, что вы устали, – заметил он.

Пепи был рад видеть своего повелителя. Он ответил:

– Мой повелитель, мы сумели собрать гарнизоны Гермонтиса, Хабу и Фив. Все вместе они составляют армию почти из двадцати тысяч воинов.

Когда царь проезжал в колеснице между рядами палаток, солдаты ощутили прилив воодушевления и радости. По всему лагерю громко произносилось имя царя.

Затем фараон повернул назад и в сопровождении Пепи подъехал к царской палатке. Секененра верил в свою армию, подготовке которой он посвятил добрую часть юности.

– Наша армия храбра. Как вы находите моральный дух командиров? – спросил царь.

– Все полны оптимизма, мой повелитель, и жаждут боя. Все восхищены подразделением лучников, оставившим свой след в истории.

– Я разделяю с вами это восхищение, – сказал царь. – А теперь послушайте меня. Нам не следует терять времени, кроме того, которое необходимо такому количеству солдат для отдыха. Мы должны встретить врага, если он действительно нападет на нас, в покатой долине между Панополисом и Батлусом. Долина очень неровная, подходы к ней узкие. В лучшем положении окажется тот, кто завладеет господствующими над ней высотами. К тому же Нил там узок и это обстоятельство может сыграть на руку нашему флоту во время столкновения с врагом.

– Мы выступим вперед перед рассветом.

Царь согласно кивнул головой и сказал:

– Мы обязательно должны достичь Панополиса и разбить лагерь в его долине до того, как Хаян вернется в Мемфис.

Затем царь созвал командиров на совещание.

8

Перед самым рассветом армия двинулась дальше. Еще раньше в путь отправились разведчики. Подразделение из двухсот колесниц во главе с фараоном возглавило движение, затем следовали копейщики, лучники, подразделение воинов со стрелковым оружием, повозки с продовольствием, оружием и палатками. В то же время флот направился к северу. Стоял кромешный мрак, который пронизывало мерцание звезд и огни факелов. Когда армия достигла города Гесии, его жители проснулись и вышли навстречу фараону и его армии. Из самых дальних полей пришли крестьяне, неся пальмовые ветви, травы со сладким запахом, кувшины с пивом. Крестьяне шагали рядом с солдатами, громко приветствовали их, протягивали им цветы и чаши с вкусным пивом. Крестьяне провожали солдат большой отрезок пути. За это время ночь отступила, над горизонтом на востоке забрезжил спокойный голубой свет, возвещая приближение дня. Все купалось в лучах света, армия быстро продвигалась вперед и к полудню достигла Катута. Там солдаты устроили привал среди местных жителей, которые их тепло встречали. Секененра решил, что армия должна на ночь расположиться лагерем в Дендаре. Царь приказал продолжить путь, армия шла дальше и к ночи достигла Дендары, где все воины погрузились в глубокий сон. День за днем солдаты вставали до рассвета и шли маршем до темноты. Наконец они разбили лагерь в Абидосе. Разведчики уже выдвинулись к северным окраинам города, когда один офицер заметил вдали приближающиеся группы людей. Офицер во главе разведчиков направился к этим людям. Приближаясь к ним, он начал догадываться, что происходит. Офицер увидел крестьян, шедших неровными рядами. Те несли все, что смогли прихватить с собой, некоторые гнали перед собой птиц или коров. Все говорило о том, что эти люди несчастны и лишились имущества. Толком не понимая, что происходит, офицер приблизился к шедшим впереди и уже хотел задать вопрос, как из толпы кто-то крикнул:

– Спаси нас, солдат!..

Встревоженный офицер громко спросил:

– Спасти вас? Что случилось?

Люди запричитали:

– Пастухи, пастухи!

Один из них сказал:

– Мы жители Панополиса и Птолемаиды. Явился страж границы и предупредил, что пастухи огромной армией двинулись к нашим рубежам и вскоре ворвутся в наше селение. Он велел нам бежать к югу. В селении и на полях людей охватил страх, мы все спешили к своим домам за женщинами и детьми. Мы взяли все, что смогли унести. Затем мы бежали, оставляя селения. Со вчерашнего утра мы не знаем ни мгновения отдыха.

По лицам людей было видно, что они совсем выбились из сил. Офицер сказал им:

– Отдохните немного, затем идите дальше без промедления. Скоро эта мирная долина станет полем боя!

Затем офицер взял поводья лошади и поскакал в Абидос к командиру сообщить о том, что случилось. Пепи тут же направился к фараону и передал ему эту новость. Фараон встретил ее с изумлением и отчаянием.

– Как это объяснить? Неужели Хаян сумел предупредить Мемфис за столь короткое время?

Пепи гневно ответил:

– Мой повелитель, нет сомнений в том, что враг двинул свою армию к нашим границам до того, как направил к нам посланника. Враг расставил нам ловушку и выдвинул эти требования, рассчитывая, что мы отвергнем их. Когда Хаян, возвращаясь, пересек нашу границу, он дал уже приведенным в готовность войскам приказ перейти в наступление. Это единственное разумное объяснение столь стремительному и быстрому наступлению врага.

Лицо царя Секененры побледнело от гнева и негодования. Он произнес:

– Значит, Панополис и Птолемаида уже стали добычей врага?

– Увы, это так, мой повелитель. Храбрости нашего маленького гарнизона не хватило, чтобы отбить врага.

Царь печально покачал головой и заключил:

– Мы лишились лучшего поля для битвы.

– Это не скажется на храбрости наших замечательных воинов.

Царь задумался, затем сказал командиру своих войск:

– Мы должны вывести всех людей из Абидоса и Дендары.

Пепи вопросительно посмотрел на царя.

– Мы не сможем защитить эти города, – объяснил Секененра.

Пепи догадался, что имел в виду царь.

– Мой повелитель собирается встретить врага в долине Коптос? – спросил он.

– Именно таково мое желание. Там на врага можно напасть с разных направлений. Близ долины можно найти естественные укрепленные пункты. В городах, из которых будут выведены жители, я оставлю отряды людей, которые начнут изматывать врага, не вступая с ним в бой. Так мы задержим продвижение врага до тех пор, пока не укрепим наши позиции. Приступим к делу, Пепи. Отправьте гонцов в эти города. Пусть они велят жителям покинуть их, а командирам гарнизонов немедленно отступить. Не теряйте времени, ибо один конец веревки, на которой повисла судьба нашего народа, Апофис держит в своей руке.

9

Глашатай предупреждал жителей Абидоса, Барфы и Дендары:

– Берите свои пожитки, деньги и отправляйтесь на юг! Ваши жилища станут местом беспощадного сражения.

Люди знали пастухов и их обычаи. Всех охватил страх, люди забрали деньги, вещи погрузили в повозки, запряженные волами, собрали рогатый скот и птиц и погнали их перед собой. Убитые горем, они двинулись на юг, покидая свои земли и дома. Чем дальше они уходили, тем чаще мрачно оглядывались назад. Сердца велели им вернуться к своим домам. Затем ими завладевал страх, и они торопливо шли вперед, к ожидавшей их неизвестности. По пути этим людям встречались подразделения армии, и им становилось легче на душе. Надежда прорезала их грустные думы, на губах появлялась радостная улыбка, которая словно отражалась на мрачном небе, когда лучи солнца в этот пасмурный день на мгновение пробивались через трещину в облаках. Люди махали солдатам и кричали:

– У нас отняли земли. Верните их нам, храбрые солдаты!

Во время этих событий фараон расставлял свои войска в долине Коптос и с печалью смотрел на группы беженцев, поток которых не иссякал. Он переживал беды людей, точно был одним из них. Боль в сердце Секененры удваивалась, когда он слышал, что люди громко произносят его имя и возносят ему свои молитвы.

Командир Пепи все время поддерживал связь с разведчиками, получал от них сведения и передавал их своему повелителю. Единственный уцелевший солдат гарнизона в Абидосе принес весть, что враг напал на этот город и маленький гарнизон оказал ему упорное сопротивление. Утром следующего дня разведчик сообщил о нападении гиксосов на Барфу, о хитрости и маневрах, к которым прибегли защитники этого города, чтобы как можно дольше задержать продвижение врага. В Дендаре гарнизон на протяжении многих часов сдерживал наступление врага, заставляя того бросать в бой все больше солдат. Казалось, что враг имеет дело с большой и хорошо вооруженной армией. По оценкам разведчиков и офицеров гарнизонов, сумевших выбраться из окруженных городов, количество воинов врага составляло пятьдесят или семьдесят тысяч, а число боевых колесниц – не менее тысячи. Последнюю новость царь встретил с удивлением и отчаянием, ибо ни он, ни его командиры не ожидали, что армия Апофиса столь велика. Он обратился к командиру:

– Как же нам противостоять столь огромному количеству колесниц?

Пепи не знал, что ответить, ибо сам задавался этим вопросом.

– Ими займется отряд лучников, – ответил он своему повелителю.

Царь удивленно покачал головой и ответил:

– В прошлом пастухи не применяли колесницы в качестве орудия войны. Как же могло получиться, что у них гораздо больше колесниц, чем у нас?

– Мой повелитель, меня печалит то, что они сделаны руками египтян.

– Это действительно безрадостная новость. Смогут ли лучники устоять перед лавиной колесниц?

– Мой повелитель, наши люди не стреляют мимо цели. Завтра Апофис убедится в том, что руки лучников сильнее его колесниц, сколько бы их ни было!

В тот вечер фараон остался один, ощущая себя беспомощным и подавленным. Он долго и горячо молил Бога дать ему силы, твердости духа и даровать победу ему и его армии.

Все чувствовали, что враг рядом. Боевая готовность была повышена, ночь прошла тревожно, все с нетерпением ждали наступления рассвета, готовые ринуться в смертельную битву.

10

Солдаты были на ногах задолго до рассвета. Храбрые лучники заняли укрепленные места на поле боя, каждому была придана колесница. Секененра стоял перед своей палаткой вместе с командиром Пепи. Их окружало кольцо рослых гвардейцев. Фараон говорил:

– Было бы неразумно бросить подразделение колесниц на врага, с которым им не справиться. Однако рассредоточенные колесницы помогут нашим лучникам нанести урон всадникам и коням врага. Нет сомнений, Апофис сначала бросит в бой колесницы, ибо другие подразделения армии не смогут выступить, пока не определится исход сражения на колесницах. Так что сделаем все, чтобы вывести из строя колесницы пастухов, затем непобедимые отряды нашей армии вступят в бой и истребят врага.

Мечта об уничтожении вражеских колесниц не покидала царя. Всем сердцем он молил бога Амона: «О Боже, дай нам силы преодолеть это препятствие! Встань на сторону верных тебе сыновей, ибо, если ты оставишь нас сегодня, имя твое больше не станут произносить в твоем благородном святилище, а двери твоего непорочного храма закроются!»

Царь и командир Пепи поднялись в свои колесницы, царская гвардия окружила их, позади них ждали приказа двести колесниц. Затем подошло подразделение копьеносцев, которые выстроились в две колонны, справа и слева от царя. Все ждали, когда он даст приказ вступить в бой, после того как поддерживающие их колесницы выполнят свою первую задачу.

Когда забрезжил свет, явился разведчик и сообщил царю, что египетский флот вступил в бой с пастухами за гарнизон, стоявший к северу от Коптоса. Царь обратился к командиру своей армии:

– Нет сомнений, Апофис догадался, что столкнется с яростным сопротивлением. Именно поэтому он отдал своему флоту приказ перейти в наступление, с тем чтобы высадить войска в тылу наших позиций.

Пепи ответил:

– Мой повелитель, пастухи еще не овладели искусством сражаться на борту корабля. Священный Нил проглотит трупы их солдат, а вместе с ними надежды Апофиса окружить нас.

Секененра относился к воинам фиванского флота с большим доверием, однако он велел командиру разведчиков постоянно сообщать о ходе сражения на Ниле. Мрак отступал перед утренним светом, и воины стали различать очертания поля боя. Секененра взглянул на своих лучников, которые уже держали луки наготове. Рядом с ними к бою готовили несколько колесниц. На противоположной стороне он увидел армию пастухов, которая разворачивалась, точно клубы песка. Враг ждал наступления утра, и как только рассвело, колесницы изготовились к бою. Вдруг несколько колесниц ринулись на передовые укрепленные позиции, полетели стрелы, заржали лошади, воины издавали пронзительные крики. За колесницами вперед бросились другие отряды, вступая в яростный бой с египетскими лучниками и колесницами. Секененра воскликнул:

– Битва за Фивы началась!

Пепи с дрожью в голосе ответил:

– Воистину это так, мой повелитель. Как прекрасно вступили в бой наши солдаты!

Взоры всех были прикованы к полю битвы. Все следили за ходом сражения. Они видели, как колесницы пастухов наступали, выстроившись в одну линию, затем разделились на отдельные группы и тут же устремились на лучников и египетские колесницы, преградившие им путь. С обеих сторон гибли солдаты, храбро бросая вызов смерти. Лучники оказались на высоте, они не дрогнули перед наступающим врагом, их стрелы косили и всадников, и боевых коней, образуя бреши в рядах пастухов. Пепи крикнул:

– Если битва и дальше пойдет так, еще несколько дней, и враг лишится всех колесниц!

Тем временем отряды пастухов бросались в бой, сражались и возвращались в свой лагерь, их сменяли другие, давая первым отдохнуть. Египтяне же оборонялись без передышки, стойко удерживая свои позиции. Всякий раз, когда Секененра замечал, что его всадника или колесницу вывели из строя, он сердито восклицал: «Какое несчастье!» и вел точный счет потерям в рядах своей армии. Пастухи вводили в бой все больше сил, атакуя сначала тремя колесницами, затем шестью и десятью. Битва становилась все яростней, число колесниц гиксосов росло. Секененру охватила страшная тревога.

– Нам следует как-то противодействовать растущему количеству сил противника, чтобы восстановить равновесие на поле боя.

– Мой повелитель, но мы должны приберечь колесницы, стоящие в запасе, для завершающих этапов битвы.

– Разве вы не видите, что враг каждый раз наступает на нас свежими силами?

– Мой повелитель, я понимаю замысел врага, но мы не можем действовать так же, ибо у него так много колесниц, у нас же совсем мало.

Царь стиснул зубы и сказал:

– Мы не рассчитывали, что у врага окажется такое превосходство в колесницах. Что бы ни случилось, я не могу допустить, чтобы мои лучники лишились отдыха, ибо им нет замены в моей армии.

Царь дал приказ бросить в атаку двадцать колесниц пятью группами. Они ринулись в бой, точно хищные орлы, и битва разгорелась с новой силой, однако Апофис, надеясь раз и навсегда отбить новое наступление Секененры, бросил в бой двадцать отрядов по пять колесниц в каждом. Все кругом заполнилось их грохотом, в воздухе кружились облака пыли, битва достигла лихорадочного накала, кровь лилась рекой. Проходило время, но битва не затихала и не ослабевала. Солнце уже стояло в зените. Разведчики сообщили царю, что флот пастухов отступил, когда египтяне захватили два их корабля и потопили один. Весть об этой победе пришлась кстати, она укрепила решимость и боевой дух египтян. Офицеры распространили эту новость среди сражающихся отрядов и тех, кто ждал своей очереди вступить в бой. Маленькая победа радостно отозвалась в их сердцах и вызвала прилив энергии. Однако Апофис тоже узнал об этом и, охваченный гневом, тут же изменил тщательно обдуманный план и приказал бросить в бой все колесницы, чтобы учинить возмездие. Секененра заметил, что на его лучников широкой лавиной устремились боевые колесницы, охватывая их с двух сторон и намереваясь взять в клещи. Царь сильно встревожился и гневно воскликнул:

– Наши воины истощены непрекращающейся битвой и не смогут устоять перед такой лавиной колесниц! – Секененра обратился к командиру своей армии и сказал тоном, не терпящим возражений:

– Мы вступим в решающую битву теми силами, которыми располагаем. Прикажите нашим храбрым офицерам вести отряды в наступление и скажите, что я желаю, чтобы каждый выполнил свой долг как солдат бессмертных Фив!

Секененра знал, какие опасности подстерегают его и армию, но он был храбр, исполнен огромной веры. Не колеблясь ни на мгновение, он взглянул на небо и ясным голосом произнес:

– Бог Амон, не забывай своих верных сынов!

Царь отдал приказ бросить в бой окружавшие его колесницы и сам, опережая всех, ринулся вперед навстречу врагу.

Разгорелось беспощадное сражение, кричали люди, ржали лошади, летели шлемы, катились головы, лилась кровь. Однако доблесть египтян не могла устоять против быстрых, защищенных колесниц, которые врывались в ряды воинов и косили их точно солому. Секененра бился отважно, не теряя присутствия духа и не зная усталости. Иногда казалось, будто он ангел смерти, разящий любого из рядов врага по своему усмотрению. Наступал вечер, но битва не прекращалась. Казалось, что успех сопутствует пастухам, которые собирали силы для решающего удара. Большая колесница, прикрываемая крупными силами во главе с всадником с длинной белой бородой, устремилась к колеснице царя и пробивалась сквозь ряды солдат с невероятным упорством. Царь догадался о намерении лихого всадника и устремился ему навстречу. Они встретились лицом к лицу. Оба два раза метнули копьями друг в друга, но каждый отразил их щитом и готовился к продолжению поединка. Секененра увидел, что противник обнажил меч и догадался, что того не удовлетворило начало поединка. Поэтому он тоже обнажил свой меч и бросился на противника, но в этот решающий миг ему в руку угодила стрела. Руку царя схватила судорога, и меч выпал из нее. Многие гвардейцы воскликнули:

– Берегитесь, мой повелитель, берегитесь!

Однако враг настиг царя быстрее, чем предупреждение гвардейцев, и изо всех сил нанес ему удар в шею. Меч угодил в цель, смуглое лицо царя исказилось от ужасной боли, он застыл и не смог оказать сопротивление. Противник схватил копье правой рукой, метнул его что было сил и попал царю в левый бок. Секененра закачался, словно оцепенев, и рухнул на землю. Кругом раздались крики египтян:

– Великий Бог! Царь пал! Защитите царя!

Улыбнувшись, как победитель, командир врага воскликнул:

– Прикончите этого наглого бунтаря и не щадите никого из его воинов!

Вспыхнуло сражение вокруг мертвого тела, один всадник, снедаемый злобой, бросился к нему, занес острый топор и опустил его на голову царя. Двойная корона Египта отлетела в сторону, кровь брызнула, словно из родника. Тут всадник нанес ему еще один удар выше правого глаза, раздробив кости и разбрызгав мозги. Многим хотелось ухватить из кровавого пира хотя бы кусочек добычи и утолить свою злобу. Враги набросились на тело, нанося ему жестокие, безумные удары в глаза, рот, нос, щеки и грудь. Они разорвали тело на куски, обильно оросив его кровью.

Пепи сражался во главе уцелевших солдат, отбрасывал врага и прорывался к тому месту, где встретил смерть его повелитель. Для солдат, которые отчаялись добиться успеха, продолжая сражение, жизнь потеряла всякое значение, и они решили искать мученической смерти на том месте, которое оросил своей кровью их повелитель. Один за другим они сложили свои головы. Наступила ночь, все вокруг окутал траурный мрак. Обе стороны, истощенные жестокой битвой и ослабленные ранами, прекратили сражение.