Текст книги "Война в Фивах"

Автор книги: Нагиб Махфуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

27

Дни тянулись медленно и тоскливо, хотя и были заполнены великим трудом, в котором участвовали величайшие умы, сильнейшие руки и непреклонные воли. Никто не обращал внимания на трудности или время, которое требовалось для осуществления работы. Но однажды, через несколько месяцев после начала осады, гвардейцы заметили колесницу, которая под белым флагом покинула крепость и стала приближаться. Гвардейцы перехватили ее и обнаружили, что в ней едут три гофмейстера. На вопрос, куда они держат путь, их представитель ответил, что являются посланниками царя Апофиса и направляются к царю Яхмосу. Гвардейцы тут же передали эту весть царю, тот созвал в павильоне свое окружение, командиров и приказал ввести посланников. Посланников привели. Они вошли робко, с опущенными глазами. От их прежнего высокомерия и гордости осталось так мало, что казалось, будто это вовсе не посланники Апофиса. Они поклонились царю, главный среди них приветствовал его словами:

– Пусть Бог умножит твои дни, о царь!

Яхмос ответил:

– И ваши тоже, посланники Апофиса. Чего желает ваш царь?

Посланник ответил:

– Царь, человек меча, ищет приключений. Он жаждет победы, но может найти смерть. Мы люди войны. Война подарила нам вашу страну, и мы правили ей более двухсот лет. Тогда мы были господами. Затем судьба распорядилась, чтобы мы потерпели поражение и скрывались в своей цитадели. Мы, царь, не слабы. Мы способны перенести поражение не менее достойно, чем сорвать плоды победы…

Яхмос сердито прервал его:

– Я вижу, что вы поняли значение нового канала, который роют мои люди, и пришли снискать нашу благосклонность.

Посланник покачал своей огромной головой.

– Отнюдь нет, царь. Мы не желаем ничьей благосклонности, но мы признаем свое поражение. Мой повелитель прислал меня предложить вам две возможности, из которых вы можете выбрать ту, какая вам угодна. Война до конца, в ходе которой мы не станем отсиживаться за стенами, чтобы умереть от голода и жажды, а истребим ваших плененных людей, которых более тридцати тысяч. Затем мы убьем своих женщин и детей собственными руками и бросим против вас триста тысяч воинов. Они все как один презирают жизнь и жаждут мести.

Посланник умолк, словно собираясь с духом. Затем он продолжил:

– Или же вы вернете нам принцессу Аменридис, наших пленных, позволите нам уйти вместе с имуществом и богатством. В таком случае мы вернем вам пленных, покинем Аварис, уйдем в пустыню, откуда мы пришли, предоставив вам распоряжаться страной по своему усмотрению. Тогда завершится противоборство, длившееся двести лет.

Посланник умолк, и царь понял, что он дожидается ответа. Однако у него не было ответа, к тому же нельзя было поддаваться настроению мгновения. Поэтому царь сказал посланнику:

– Вам придется ждать, пока мы не примем решения.

Посланник ответил:

– Как тебе угодно, царь. Мой повелитель велел сообщить ему ответ до конца дня.

28

Яхмос встретился со своими людьми в каюте царского корабля и сказал им:

– Выскажите свои мнения.

Все пришли к единому мнению, и необходимость в дальнейшем обсуждении отпала. Гур сказал:

– Мой повелитель, ты добился верха над пастухами во многих сражениях. Они признали твою победу и свое поражение. Так ты стер все следы поражений, которые нам нанесли в безрадостном прошлом. Ты истребил огромное количество пастухов и отомстил за гибель несчастных среди нашего народа. Нас не станут упрекать за то, что мы спасем жизни тридцати тысяч наших людей и избавим себя от действий, выполнения которых не требует долг, если разбитый враг покинет нашу землю, а наша родина навсегда станет свободной.

Царь посмотрел на лица своих людей и убедился, что они все с радостью готовы принять эту идею. Командир Диб заключил:

– Каждый наш солдат полностью выполнил свой долг. Для Апофиса возвращение в пустыню страшнее самой смерти.

Командир Мхеб согласился с ним:

– Нашей главной целью является освобождение родины от гнета пастухов и изгнание их из нашей земли. Все это даровал нам Бог, так что нет смысла по собственной воле множить страдания наших людей.

Яхмос Эбана добавил:

– Мы спасем жизни тридцати тысяч мучимых жаждой пленников в обмен на принцессу Аменридис и горстку пастухов.

Царь внимательно выслушал своих людей и сказал:

– Вы рассуждаете здраво. Однако я думаю, что будет лучше, если посланник Апофиса получит ответ в самом конце дня, иначе он подумает, будто наше поспешное согласие объясняется слабостью или нежеланием сражаться.

Окружение Яхмоса покинуло корабль, и он остался один. Несмотря на то что имелись все основания радоваться, он был подавлен. Его борьба увенчалась бесспорной победой, могучий враг стоял перед ним на коленях. Завтра Апофис, подчиняясь необратимой судьбе, скроется в пустынях, из которых явился. Почему же царь не радовался? Или почему его радость не была полной? Настал решающий миг, миг прощания навсегда. Даже перед ним царь испытывал страшное отчаяние, ведь она была там, на небольшом корабле. Что он станет делать завтра? Вернется в Фивы, после того как ее увезут в неведомую пустыню? Разве можно отпустить принцессу, не бросив на нее прощального взгляда? «Нет!» – ответило его сердце. Сбросив оковы смирения и гордости, он покинул каюту, сел в лодку и направился к кораблю, где находилась плененная Аменридис. Он подумал: «Как бы она ни встретила меня, я найду, что сказать». Царь поднялся на борт корабля и направился к каюте. Гвардейцы отдали ему честь и открыли дверь. У царя громко забилось сердце. Он переступил через порог и оглядел небольшую простую каюту. Он застал пленницу сидящей на диване посреди каюты. Видно, она не ждала его возвращения, ибо на ее прелестном лице появилось выражение удивления и недовольства. Яхмос пристально смотрел на принцессу и нашел ее столь же красивой, как и прежде. Лицо Аменридис было таким же, как в тот день, когда он запечатлел его в своем сердце во время встречи на борту царского судна. Он прикусил губу и сказал:

– Доброе утро, принцесса.

Она подняла голову, ее глаза смотрели с удивлением. Видно, она не знала, что сказать. Царь не стал ждать ответа и продолжил тихим, невыразительным голосом:

– Сегодня вы свободны, принцесса.

По лицу Аменридис стало видно, что она ничего не поняла, поэтому царь спросил:

– Вы слышали, что я сказал? Сегодня вы свободны. Вашему плену наступил конец. Принцесса, вы имеете право уйти.

Ее удивление росло, в глазах засветилась надежда. Она с нетерпением спросила:

– Ты говоришь правду? Ты сказал правду?

– То, что я сказал, совершившийся факт.

Ее лицо засветилось, щеки покраснели. После некоторых раздумий она спросила:

– Но как это могло случиться?

– Ага! Я вижу большие надежды в ваших глазах. Неужели вы надеетесь, что обрели свободу благодаря победе своего отца? Вот что я вижу в ваших глазах. Увы, вашему пленению положило конец его поражение.

Принцесса лишилась дара речи и не вымолвила ни слова. Царь коротко рассказал ей о предложения посланников ее отца и о том, какое решение было достигнуто. Затем он добавил:

– Вскоре вас отведут к отцу. Вы пойдете вместе с ним, куда он предпочтет направиться. Так что для вас наступил счастливый день.

Ее лицо выражало печаль, оно застыло. Принцесса отвела взгляд. Яхмос спросил:

– Поражение отца печалит вас больше, чем радость собственной свободы?

Она ответила:

– Тебе не приличествует радоваться нашему несчастью, ибо мы покинем твою страну не менее почетно, чем жили в ней.

Яхмос сказал с явным беспокойством:

– Я не злорадствую, принцесса. Мы сами испили горечь поражения, а длительные войны научили нас уважать вашу храбрость.

Успокоившись, она сказала:

– Спасибо, царь.

Он впервые не услышал в ее голосе гнева и гордости. Царь был тронут и, печально улыбнувшись, сказал:

– Принцесса, я слышу, что вы назвали меня царем.

Отвернув взгляд, она ответила:

– Потому что ты царь этой долины и ни с кем не делишь власть. Однако после сегодняшнего дня меня уже больше не станут называть принцессой.

Эти слова еще больше тронули царя, ибо он не ждал, что ее непреклонность улетучится столь быстро. Царь ожидал, что после поражения она станет еще более надменной. Он с печалью сказал:

– В этом мире человек испытывает удовольствие и боль. На вашу долю выпала и радость и горечь, но перед вами есть будущее.

С поразительной торжественностью принцесса сказала:

– Воистину, у нас есть будущее за миражем неведомой пустыни, и мы смело пойдем навстречу своей судьбе.

Воцарилось молчание. Их глаза встретились, и он прочитал в ее взгляде чистоту и нежность. Он вспомнил встречу с принцессой на царском судне, тогда она спасла ему жизнь и подарила нектар любви и нежности. У него возникло чувство, будто с тех пор он видит ее впервые. У царя сильно застучало сердце, он серьезно и печально сказал:

– Мы скоро расстанемся, и вы забудете меня. Но я навсегда буду помнить, что вы обращались со мной грубо и резко.

В его голубых глазах мелькнула печаль, на ее губах появилась едва заметная улыбка. Она сказала:

– Царь, ты мало знаешь о нас. Нам легче пойти на смерть, чем терпеть унижение.

– Я никогда не хотел унизить вас. Но я обманулся надеждой, поверив, что нашел место в вашем сердце.

Аменридис тихо сказала:

– Разве я не унизилась бы, раскрыв объятия перед человеком, пленившим меня и ставшим врагом моего отца?

Царь с горечью ответил:

– Любви чужд подобный ход мыслей.

Принцесса молчала. Затем, точно слова царя убедили ее, пробормотала так тихо, что он не расслышал ее:

– Я виню только себя.

Она уставилась перед собой невидящим взором, потом неожиданно протянула руку к подушке и достала ожерелье с изумрудным сердцем, спокойно и покорно надела его себе на шею. Царь следил за ней, не веря своим глазам. Затем он бросился к Аменридис, не в силах больше сдерживаться, обнял ее за шею и неистово прижал к своей груди. Она не стала сопротивляться, а лишь печально сказала:

– Смотри. Уже слишком поздно.

Царь обнял ее еще крепче и сказал дрожащим голосом:

– Аменридис, как ты можешь так говорить? Как же мне найти свое счастье, если оно вот-вот исчезнет? Нет, я не отпущу тебя.

Принцесса уставилась на него с сочувствием и жалостью и спросила:

– Что ты станешь делать?

– Я не отпущу тебя.

– Разве ты не понимаешь, что случится, если я останусь с тобой? Ты пожертвуешь тридцатью тысячами пленных из твоего народа и еще большим числом своих солдат?

Царь нахмурился, его глаза потемнели, и он пробормотал, будто говоря с собой:

– Мой отец и дед погибли мученической смертью за свой народ, а я подарил ему жизнь. Неужели он лишит мое сердце счастья?

Аменридис печально покачала головой и нежно сказала:

– Послушай меня, Исфинис, позволь мне называть тебя этим именем, ибо таково было имя первого мужчины, которого я полюбила. Нам не избежать разлуки. Мы расстанемся. Ты никогда не согласишься пожертвовать тридцатью тысячами своих людей, которых ты любишь, а я не соглашусь на то, чтобы мой отец и народ покончили жизнь самоубийством. Поэтому каждому из нас придется вынести свою долю страданий.

Царь рассеянно посмотрел на нее, точно не в силах вынести мысль, что у его любви нет иного выхода, чем расставание и боль, и с надеждой в голосе сказал:

– Аменридис, не спеши отчаиваться и отбрось мысль о расставании. Когда я слышу, как это слово столь легко слетает с твоих губ, моя кровь начинает безумный бег. Аменридис, я буду стучаться во все двери и даже пойду к твоему отцу. Я ведь могу просить у него твоей руки?

Она печально улыбнулась и, нежно коснувшись его руки, сказала:

– Увы, Исфинис, ты не понимаешь, о чем говоришь. Ты думаешь, мой отец согласится на брак своей дочери с царем-победителем, нанесшим ему поражение и выгнавшим его из страны, в которой он родился и царствовал? Я знаю отца лучше, чем ты. У нас нет надежды. Единственный выход – терпение.

Яхмос рассеянно слушал ее и спросил себя: «Неужели эта женщина, говорящая тихим, подавленным, печальным голосом, действительно принцесса Аменридис, для которой весь мир был тесен, когда ее охватывали безрассудство, презрение и высокомерие?» Царю все казалось странным и ужасным. Он сердито сказал:

– Самый плохой из моих солдат не станет противиться зову сердца и не позволит разлучить его с любимой.

– Ты царь, мой повелитель, и на долю царей выпадает больше удовольствий, чем на долю остальных людей. На долю царей выпадает также больше обязанностей. Они подобны высокому дереву, которому достается больше солнечных лучей и ветров, чем тем растениям, которые находятся под ним. Они также больше подвержены непослушным ветрам и неистовым бурям.

Яхмос простонал и сказал:

– Ах, как же я несчастен! Я полюбил тебя с первой встречи, когда ты взошла на мой корабль.

Принцесса опустила глаза и сказала скромно и честно:

– Любовь постучалась и в мое сердце в тот же день, но я догадалась об этом позднее. Мои чувства пробудились в тот вечер, когда командир Рух вынудил тебя сразиться с ним. Я так волновалась за тебя… Я провела ночь в смятении, не зная, что делать с зародившейся любовью, она захватила меня всю, и я потеряла голову.

– Бог мой! Какая жизнь ждет меня без тебя?

– Исфинис, она будет похожа на мою жизнь без тебя.

Яхмос прижал Аменридис к груди и коснулся щекой ее щеки, будто это соприкосновение могло отогнать призрак разлуки, маячивший перед ними. Царю стало невыносимо при мысли, что он нашел свою любовь и тут же расстается с нею. Его мысли разбегались во все стороны в поисках выхода, но повсюду на пути вставали отчаяние и горе. Он лишь еще крепче обвил принцессу руками. Оба чувствовали, что пришло время расставания, но никто из них не шевельнулся. Они продолжали стоять, точно слившись воедино.

29

Яхмос покинул корабль принцессы, едва переставляя ноги. Он смотрел на какой-то предмет в своей руке и пробормотал: «И это все, что оставила мне возлюбленная?» Это была цепочка от изумрудного ожерелья Аменридис. Принцесса подарила ее царю на память, а сама сохранила зеленое сердце. Царь поднялся в свою колесницу и направился в лагерь армии, где его ждали приближенные во главе с гофмейстером Гуром. Гофмейстер украдкой и с жалостью поглядывал на своего повелителя. Царь отправился в палатку и, вызвав посланника Апофиса, сообщил тому:

– Посланник, мы внимательно изучили твое предложение. Поскольку моя цель – освобождение страны от вашего владычества, а вы с этим согласились, я сделал выбор в пользу мира, дабы избежать нового кровопролития. Мы немедленно обменяемся пленными, но я не отдам приказа прекратить работы до тех пор, пока ваш последний солдат не покинет Аварис. Так будет перевернута мрачная страница в истории этой страны.

Посланник наклонил голову и сказал:

– Твое решение мудро, о царь. Война, если она не ведется ради разумной цели, не что иное, как массовое убийство.

Яхмос сказал:

– Теперь я оставлю вас обсудить подробности обмена и вашего ухода из нашей страны.

Царь встал. Все встали, почтительно поклонились ему. Царь отдал им честь и удалился.

30

Обмен пленными состоялся вечером того же дня. Отворились одни из ворот Авариса и из них стали выходить группы пленных. Женщины и мужчины радостно приветствовали своего повелителя и махали руками. Пленные врага во главе с принцессой Аменридис молча и в подавленном настроении направились к городу.

Утром следующего дня Яхмос вместе со своим окружением поднялись на ближайший холм, откуда открывался вид на восточные ворота Авариса, чтобы проследить за уходом пастухов из последнего египетского города. Никто не мог скрыть радости, лица всех светились от счастья. Командир Мхеб сказал:

– Скоро распорядители двора Апофиса принесут вашему величеству ключи от Авариса. Именно так Апофис получил ключи от Фив.

Распорядители двора явились, как предсказал командир Мхеб, и вручили Яхмосу шкатулку из черного дерева, в которой лежали ключи от Авариса. Царь взял ключи и передал их верховному гофмейстеру, затем отдал честь посланникам врага, и те молча удалились.

Затем широко раскрылись восточные ворота, их скрип эхом отдался в долине. Яхмос и его приближенные молча уставились на ворота. Появились первые группы воинов на колесницах, которых Апофис отправил разведать неведомую ему дорогу. За ними последовали группы женщин и детей верхом на мулах и ослах. Некоторых несли в паланкинах. Исход тянулся долгие часы. Затем появилось множество всадников, их окружали конные гвардейцы. За ними ехали повозки, запряженные волами. Наблюдавшие с холма догадались, что город покидает Апофис вместе с домочадцами. Сердце Яхмоса сильно забилось, когда он увидел их. Он подавил горячие слезы, готовые вырваться наружу. Яхмос недоумевал, где принцесса. Быть может, Аменридис тоже ищет его глазами, как и он ее? Она думает о нем так же, как он о ней? Принцесса тоже еле сдерживает слезы? Яхмос следил за всадниками, не обращая внимания на солдат, которые стали выходить из всех ворот. Царь наблюдал за всадниками с тоской в сердце и тревогой в душе до тех пор, пока те не скрылись за горизонтом.

Царь очнулся, услышав голос Гура:

– В этот бессмертный час сердца нашего повелителя Секененры и славного героя Камоса обрели счастье. Сражение за Фивы, не ведавшее отчаяния, увенчалось окончательной победой.

Армия освобождения вступила в грозный Аварис, расположилась у неприступных стен города и пробыла там до рассвета следующего дня. Яхмос направился к востоку с батальоном колесниц вслед за передовыми отрядами и вошел в Танис и Дифну. Там его встретили разведчики и поздравили с избавлением земли Египта от последнего из пастухов. Вернувшись в Аварис, царь велел армии вознести общую молитву богу Амону. Выстроились батальоны с командирами. Во главе армии стоял царь и его окружение. Затем все опустились на колени в почтительном уважении и вознесли Богу горячую молитву. Яхмос закончил молитву следующими словами:

– Я прославляю и благодарю тебя, божественный повелитель, ибо ты защитил меня, крепил мое сердце, оказал мне честь, позволив достичь цели, ради которой погибли мой дед и отец. О Бог, вдохнови меня на праведные дела, помоги мне обрести решимость и веру, дабы исцелить раны людей моего народа и сделать их достойными рабами самых лучших повелителей!

Затем Яхмос велел своим людям явиться к нему, и они тут же выполнили его приказ. Царь сказал им:

– Сегодня война закончилась и нам предстоит вложить мечи в ножны. Но сражение продолжается. Верьте мне, когда я говорю, что в мирное время требуется больше бдительности и готовности ради того, чтобы вершить великие дела, чем в войне. Будьте преданы мне, чтобы Египет мог зажить новой жизнью.

Царь взглянул на лица своих людей, затем продолжил:

– Я решил начать борьбу за мир, избрав себе верных помощников. Назначаю Гура своим министром.

Гур встал, подошел к своему повелителю и поцеловал ему руку.

– Я считаю, что Сенеб достойно заменит Гура в моем дворце, – сказал царь. – Диб возглавит царскую гвардию.

Царь взглянул на Мхеба и продолжил:

– Тебе, Мхеб, надлежит стать главнокомандующим моей армией.

Затем он обратился к Яхмосу Эбане:

– Ты будешь командовать флотом. Владения твоего отца Пепи будут возвращены тебе.

После этого царь обратился ко всем и сказал:

– Сейчас возвращайтесь в Фивы, столицу нашего царства, и пусть каждый приступит к выполнению своего долга.

– Фараон не вернется в Фивы во главе своей армии? – с тревогой спросил Гур.

Собираясь встать, Яхмос ответил:

– Нет. Я отплываю в Дабод, чтобы сообщить семье радостную весть о победе. Затем я с семьей вернусь в Фивы, и тогда мы сможем войти в город вместе так же, как мы покинули его.

31

Царское судно отчалило в сопровождении трех военных кораблей. Яхмос оставался в каюте и с каменным лицом уставился на далекий горизонт. В его глазах отражались печаль и боль. Прошло несколько дней, и к вечеру показался маленький Дабод. Повсюду виднелись хижины, флот стоял у берега. Царь и его гвардия спустились на берег. На них были красивые одежды, привлекавшие взоры встречавших. К ним приблизилась толпа нубийцев и впереди них прошла к дому губернатора Раума. По городу разлетелась весть, будто великий посланник фараона прибыл навестить семью Секененры. Эта весть достигла дома губернатора раньше, чем туда прибыл царь. Подойдя ближе, царь обнаружил, что губернатор и царское семейство уже ждут его во дворе дворца. Когда царь приблизился к ним, все от удивления и радости потеряли дар речи. Раум опустился на колени, счастливый от радости. Первой к царю подбежала юная царица Нефертари, обняла его и поцеловала в щеки и лоб. Яхмос поднял глаза и увидел свою мать Сеткимус, заключил ее в объятия, прижал к груди и подставил ей свои щеки, которые та нежно поцеловала. Его бабушка царица Ахотеп ждала своей очереди, он подошел к ней, поцеловал ей руки и лоб. Наконец Яхмос увидел последнего и самого дорогого человека – Тетишери. Ее голову венчали седые волосы, щеки от времени увяли. Сердце царя быстро забилось, он обнял ее и сказал:

– Ты нам всем приходишься матерью!

Тетишери поцеловала его тонкими губами и, посмотрев ему в лицо, сказала:

– Дай мне взглянуть на живую копию Секененры.

– Я предпочел стать посланником, чтобы принести тебе радостную весть о великой победе, – сказал Яхмос. – Знай, что наша доблестная армия одержала полную победу, разбила Апофиса и его войско, изгнала пастухов в пустыню, откуда те пришли, и избавила весь Египет от рабства. Так исполнилось обещание Амона, и возрадовались души Секененры и Камоса.

Лицо Тетишери просветлело, усталые глаза засияли, и она радостно сказала:

– Сегодня нашему пленению настал конец, и мы вернемся в Фивы. Я найду этот город славы и независимого духа, каким я его оставила. Я увижу тебя на троне Секененры. Он продолжит славные дела Аменхотепа, жизнь которого так рано оборвалась.

Прибыла госпожа Рей, фрейлина царицы, с наследным принцем на руках. Отвесив царю поклон, она сказала:

– Мой повелитель, поцелуйте своего маленького сына, наследного принца Аменхотепа.

Глаза царя увлажнились, его охватила безграничная нежность. Он взял малыша на руки, поднес к своим устам и коснулся губами. Аменхотеп улыбнулся отцу и потрогал его своими маленькими ручонками.

Затем члены царской семьи, пребывая в радостном и умиротворенном настроении, вошли в дом и провели вечер вместе, вспоминая минувшие дни.