Текст книги "Удивительные приключения Бильбо, сычика-эльфа из Кунира (СИ)"

Автор книги: Надежда Степаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

– Прошу прощения, – проговорил он, прервав Глоина и тем самым привлекая к себе внимание всех присутствующих, – я нечаянно услышал ваши слова. Не буду делать вид, будто понимаю, о чем идет речь; особенно мне непонятно замечание о сыщиках. Но думаю, что я правильно усвоил одно (всё это он называл «держать себя с достоинством»): вы считаете меня никуда не годным. Хорошо, я вам докажу, на что я способен. Никаких волшебных знаков на моём сагуаро нет, это я знаю точно, ибо помню каждый миллиметр этого кактуса, и вы, разумеется, ошиблись адресом. Как только я увидел ваши несимпатичные физиономии и совсем отвратительные манеры, я сразу заподозрил, что вы попали не туда. Но считайте, что вы попали туда. Скажите, что надо делать, и я постараюсь это выполнить, хотя бы мне пришлось сражаться с кошмарными хагсмарами в Далеко-Далеко. У меня был удивительный предок Неукротимый Сокол, так он…

– Верно, верно, только это было давно, очень давно, – прервал его Глоин. – А я говорил про вас. И уверяю, на вашем са-гу-а-ро есть знак, как раз тот знак, который используют – или использовали в прошлом – представители вашей профессии. И означает он вот что: «Опытный сыщик возьмется за хорошую работу, предпочтительно рискованную, оплата по соглашению». Можете называть себя «кладоискатель высшей категории», если вам не по вкусу «сыщик». Некоторые именуют себя так. Нам-то всё равно. Гэндальф сообщил нам, что один местный специалист срочно ищет работу и что собеседование назначается здесь, именно в это время.

– Как же не быть знаку, – вмешался в разговор Гэндальф. – Я сам его поставил. И по весьма веским причинам. Вы меня просили подыскать для экспедиции четырнадцатого, я и выбрал нашего уважаемого Бильбо. Пусть кто-нибудь попробует сказать, что я ошибся, выбрал не того, маленького и беспомощного эльфа, и попал не туда, и можете отправляться втринадцатером и получать сполна всё, что причитается за это число. А не хотите – ступайте домой, копайте уголь!

Он распушил пёстрые пёрышки и так сердито воззрился на Глоина, что тот весь съёжился и стал не больше обычного воробьиного сыча, а когда Бильбо открыл было рот, чтобы задать вопрос, ястребиная сова повернулась и кинула на него такой грозный взгляд, что эльф со стуком захлопнул клюв и неловко попятился.

– Вот так-то лучше, – заметил Гэндальф в полной тишине. – И чтобы больше никаких споров! Я выбрал маленького, но от этого не менее храброго и отважного сычика-эльфа, так что будьте довольны. Если я сказал, что он сыщик, – значит, он сыщик или будет таковым, когда понадобится. Он далеко не так прост, как вы думаете, и совсем не так прост, как думает он сам. Настанет время, когда вы все (если доживете, конечно) будете благодарить меня за него. А теперь, Бильбо, мой совёнок, отойди-ка от проёма в твоё замечательное дупло. Давай прольем немного лунного света вот на эту любопытнейшую вещь.

Эльф безропотно выполнил просьбу, и ястребиная сова на полу, в квадратике лунного света, расстелила обрывок пергамента. Бильбо вспомнил, что такими вот обрывками пользовались пролетающие мимо Кунира совы из Га Хуула. Кажется, они называли это картой, она помогала им ориентироваться в совиных землях и счастливо возвращаться домой, на древо, из опасных походов.

– Это дело рук Трора, вашего деда, Торин, – сказал Гэндальф в ответ на взволнованные крики пещерных сов, которые столпились рядом. – Это план Горы.

– Не вижу, чем это нам поможет, – разочарованно сказал Торин, быстро оглядев план и устало сощурив бледно-жёлтые глаза. – Я и без того прекрасно помню нашу Гору и её окрестности. Я знаю, где Тёмный Лес и где полуостров скрумов, – в тамошних водах когда-то – а возможно, и сейчас – водились водяные змеи гигантских размеров.

– Тут на карте и нарисован змей, – заметил Балин, – но коль скоро мы доберемся до Горы, мы и без карты его найдем.

– Есть еще одна подробность, которой вы не заметили, – возразила на это ястребиная сова, ткнув когтем куда-то в изображение большой горы, – потайной ход. Видите вот ту га хуульскую руну на западной стороне и лапу с вытянутым указательным пальцем над другими рунами, слева? В этом месте есть потайной ход в Нижний Ярус Горы.

– Когда-то он, возможно, и был потайным, – возразил Торин, – но где уверенность, что он остался таковым до сих пор? Старый змей Смауг живет там так давно, что у него было время разобраться во всех ходах и выходах. Что мешало ему просто-напросто завалить их своим сильным хвостом, чтобы никто не посмел нарушать его покой?

– Может и так, но он им всё равно не пользуется.

– Почему?

– Потому что ход слишком узок для него – всего сто пятнадцать сантиметров. В такую нору Смауг не мог бы протиснуться даже в молодые годы, а тем более теперь, когда он пожрал столько пещерных сов и рыбных филинов с полуострова.

– А по-моему, нора очень широкая, – подал голос Бильбо (который никогда не сталкивался даже с обычными змеями, не то что с водяными гигантами, а что касается нор, то и вовсе не был с ними знаком, а на их месте представлял сычиковские дупла.). Он опять разгорячился и так увлёкся происходящим, что забыл о важности молчания. Карты Бильбо никогда доселе не видел, но он быстро учился, и план Горы уже не казался ему таким сложным. – Не пойму, как такую огромную дверь можно утаить от кого бы то ни было, даже если змей и проглядел ее? – добавил он. (Не забывайте, Бильбо был всего лишь маленький сычик-эльф.)

– Самыми разными способами, – ответил Гэндальф. – Но как утаили именно этот ход, мы не узнаем, пока не увидим его своими глазами. Насколько я могу понять из надписей на карте, он надёжно скрыт и сливается с Горой. Обычный приём пещерных сов, если не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь, – подтвердил Торин с некоторым самодовольством.

– Думаю, на месте мы сможем отыскать этот ход, если, конечно, он не был завален землетрясением или, как справедливо заметил наш друг Бильбо, самим Смаугом.

– Что ж, теперь наше положение перестаёт быть таким безнадёжным. До сих пор нам было не ясно, с чего начинать. Мы думали держать путь на север, соблюдая осторожность и осмотрительность, и дойти до самого Южного моря. Тогда-то и начались бы неприятности…

– Не тогда, а намного раньше; уж я-то знаю, что такое путь на север, – прервал Торина Гэндальф. – Амбала, Зеркальные озёра…

– Оттуда мы могли бы двинуться вдоль мыса Глаукса, на северо-запад, – продолжал Торин, пропустив слова Гэндальфа мимо ушей, – и достичь полуострова скрумов – а оттуда уже крылом подать до Горы. Правда, никому из нас не по душе идти через главный вход – точнее, то, что от него осталось. Скорее всего, там всё затоплено, да и змей, вероятно, ошивается где-то неподалёку, если он, конечно, не изменил своих привычек.

– Да, там не пройти, – сказала ястребиная сова, – если не заручиться поддержкой какой-нибудь совиной армии, а то и вовсе Га Хуула. Я пытался кого-нибудь подыскать, но сильным мира сего нынче не до того – они сражаются друг с другом в чужих краях, в Далеко-Далеко, а сказочных сов-воителей, как известно, не существует – по крайней мере, в мире материальном. К тому же для здешних жителей водяные змеи – фигуры почти что легендарные. Потому-то я и решил прибегнуть к помощи сыщика, особенно когда вспомнил про потайной ход. И вот тут-то входит в игру наш милый Бильбо, самой судьбой избранный малютка-сыщик. Так что давайте обсуждать дело дальше и выработаем план действий.

– Превосходно, – сказал Торин. – Может быть, наш многоопытный сыщик, – эти два слова он произнёс с большим сарказмом, – выскажет какие-нибудь ценные мысли или предложения? – И он с преувеличенной вежливостью поклонился Бильбо. Позади лидера, в темноте, звучно ухнул Двалин, видно, тоже разделяя недоверие Торина.

– Прежде всего я хотел бы услышать побольше о самом деле, – сказал эльф (в голове у него всё перемешалось, желудок заволновался, но он, как истинный потомок своей матери и всей её родни, решил не отступать). – То есть про змея. В особенности про змея. Как он туда попал? Почему? Зачем вы хотите вернуть Гору? Это ваш дом? А если нет, то что там настолько важно, что вы готовы пожертвовать своей жизнью?

– Глаукс всемогущий! – воскликнул Торин, закатив жёлтые глаза. – Разве вы не видели карты? Не слышали нашей песни? И разве не об этом мы толкуем уже много часов подряд?

– И все-таки я хочу услышать всё подробно и по порядку, – упрямо сказал Бильбо, напуская на себя деловой вид (обычно предназначавшийся для тех, кто сильно его достал) и изо всех сил стараясь казаться умным, осмотрительным, солидным специалистом, чтобы оправдать рекомендацию, полученную от Гэндальфа. – Я также хотел бы подробнее услышать о степени риска, о том, сколько времени отводится на все это предприятие и прочая, и прочая. И особенно меня интересует – вернусь ли я живым?

– Ну, хорошо, так и быть, – сказал Торин, сдаваясь под таким натиском. – Много лет тому назад, во времена моего деда Трора, нашу семью вытеснили из Далеко-Далеко, и ей пришлось перебраться со всеми своими богатствами и орудиями труда, ими сделанного, назад, к этой самой Горе, что на карте. Гору эту некогда открыл мой давний предок Трейн, но теперь совы из нашего рода принялись за неё всерьез: изрыли её вдоль и поперек, расширили жилища и мастерские, и при этом, как я понимаю, нашли довольно много золота и массу драгоценных камней. Как таковые, драгоценности для нас ценности не имели – их нельзя было съесть, они не могли согреть нас. Но торгуя ими с совами из более, как сказать, цивилизованных мест, мы могли приобретать на добытое еду и некоторые вещи, полезные в жизни. Как бы там ни было, мы, пещерные совы, баснословно разбогатели и прославились, и дед мой стал так называемым королем Под Горой, и его очень чтили совы других видов, особенно рыбные филины, которые поначалу жили в Клювах, но постепенно расселились на побережье пролива у полуострова скрумов, почти возле Горы, образовав настоящую общину, вроде ваших Густых-Зарослей-Сагуаро. Их правители всегда посылали за нашими кузнецами, коих было невероятно много и все они славились своим мастерством, и богато вознаграждали даже наименее искусных. Нам не нужно было охотиться – за свои драгоценности и золото мы могли прожить и без всего этого. – Торин вздохнул, и в его голосе Бильбо услышал хорошо скрываемую тоску. – То были счастливые дни, и даже у самых небогатых из нас всегда была еда и свободное время для того, чтобы изготовлять красивые вещи просто так, для собственного удовольствия. Чертоги моего деда буквально ломились от всевозможного оружия и драгоценных камней. Однако всё хорошее рано или поздно заканчивается – так и произошло с Горой. Однажды откуда-то со стороны мыса Сломанного Когтя до нас донесся гул, похожий на гул урагана или на плеск разбушевавшихся в море волн. Как мы узнали потом, уже после того, когда всё случилось, на наши мирные, богатые земли позарился самый настоящий водяной змей, которых наш род считал едва ли не старинной легендой. Тамошние змеи, водящиеся у мыса, любят всё блестящее, словно сороки. Они воруют золото и драгоценности, где и когда только могут – и стерегут свою добычу до конца жизни (а живут они очень-очень долго, куда дольше, чем самая долгоживущая сова). Однако змеи никогда не попользуются даже самым дешевым колечком, потому что не видят в этом толка, их привлекает блеск, а не практическая польза. Сами они сделать неспособны ровно ничего (да собственно, им это и не нужно), они даже не могут укрепить какую-нибудь разболтавшуюся чешуйку в своей броне. Как мы узнали потом от стражей, что патрулировали те места, тогда водяных змей расплодилось великое множество, и все они искали, что бы блестящее умыкнуть и забрать в свои коллекции. Так вот, был там один особенно жадный, сильный и отвратительный змей по имени Смауг. Он узнал о нашем богатстве и в один ничем, казалось бы, не примечательный день явился за ним. Надо сказать, много разрушений устроил он тогда! Перекрыв устье ближайшей реки камнями, он устроил великий потоп, который затопил главный вход в Гору и окрестности. Те из нас, кто находился под открытым небом, а не внутри Горы (на счастье, я был в их числе), издалека увидели, как огромная волна прошлась по пустоши, затапливая её, и в мгновение ока подползла к Горе. Мы пытались спасти своих товарищей, что остались внутри, но это удалось лишь отчасти – большинство погибло в первые же секунды, задохнувшись под водой или сломав себе шею, когда мощные потоки стали бить и кромсать всё внутри нашего дома. Когда волны чуть успокоились, явился он, ужасный Смауг. Змей напал на тех, кто чудом сумел выжить при наводнении и выплыл у главного входа, и почти всех истребил – обычная печальная история, тогда, увы, нередкая. Выжившие улетели оттуда в великом ужасе, и Гора с окрестностями, с полуостровом и богатствами была оставлена во владении водяного змея. Все наши драгоценности, которые помогали нам жить, остались у Смауга. Наверное, он, как водится у змеев, свалил все в кучу где-нибудь в самой дальней пещере. По ночам он выплывал через главный вход, похищал рыбных филинов, тех, что не побоялись остаться в своих родных местах, и съедал их, так что вскоре население частью погибло, а частью улетела искать новую родину. Не знаю доподлинно, что там творится сейчас, едва ли кто-нибудь осмеливается жить близко к Горе. Мы, малочисленная горстка пещерных сов, спасшихся в тот день, – сидели в своем убежище в Серебристой мгле и оплакивали судьбу, проклиная Смога. Вдруг мы услышали хлопанье крыльев, и в следующий момент в нору вошли мой отец и дед – помятые, с многочисленными неглубокими ранами, но живые. Они были очень мрачны и неразговорчивы. Когда я спросил, как им удалось уцелеть, они велели мне помолчать и сказали, что в свое время я все узнаю. Потом мы покинули эти края и, скитаясь с места на место, зарабатывали себе на жизнь, как могли: брались за кузнечное ремесло, добывали рыбу… Но об украденных у нас сокровищах мы помнили все время. И даже сейчас, когда, признаюсь, мы отложили кое-что про черный день и уже не терпим нужды, мы все еще полны решимости вернуть их обратно и отомстить Смогу, если удастся. С тех пор я часто ломал голову над тем, как спаслись отец и дед. Теперь я понимаю, что у них был в запасе этот самый потайной ход, о котором никто, кроме них, не знал. Очевидно, они и составили карту, и мне бы хотелось знать: каким образом её захватил Гэндальф и почему она не попала ко мне – законному наследнику?

– Я её не захватывал, мне её дали, – ответил волшебник. – Ваш дед Трор, как вы помните, был убит предводителем ворон, Азогом, или как он там себя величает.

– Будь проклято его имя! – отозвался Торин, даже распушившись от той ненависти, что испытывал к этой презренной птице.

– А Трейн, ваш отец, ушёл неизвестно куда, и с тех пор вы его не видели…

– Все это верно, – подтвердил Торин.

– Так вот, ваш отец перед уходом отдал мне карту и просил передать её вам. А что касается времени и места, которые я выбрал, чтобы вручить её, то моей вины тут нет, ведь чего мне стоило вас разыскать! Когда ваш отец отдавал мне карту, он и своё-то имя позабыл, не то что ваше, так что скажите мне спасибо! Получайте! – И он протянул бумагу Торину.

– Всё равно не понимаю, – сказал Торин, и Бильбо захотелось повторить то же самое. Объяснение и ему показалось не вполне ясным.

– Ваш дед, – медленно и сумрачно проговорила ястребиная сова, едва сдерживаясь от клёкота: судя по всему, она не любила подробно всё объяснять, ожидая, что слова её будут понятны и без этого, – собираясь на битву с воронами Пустошей, отдал карту на хранение сыну. После гибели вашего деда отец ваш отправился попытать счастья с картой; он пережил множество всяких злоключений, но так и не добрался до Горы. Я познакомился с ним в темницах Чистых; как он попал туда, не знаю.

– Вы-то что там делали? – спросил Торин, содрогнувшись, и все пещерные совы тоже вздрогнули. Даже Бильбо, насколько он был невежественен в истории и политике совиных царств, распушился. До Кунира тоже доходили в своё время слухи об ужасных совах, которых сравнивали едва ли не с хагсмарами. К счастью, Чистых разбили в войне углей давным-давно, и с тех пор про них не было ни слуху ни духу.

– Неважно. Интересовался кое-чем, как всегда, и, надо сказать, там мне пришлось довольно туго. Даже я, Гэндальф, еле-еле уцелел. Я пытался спасти вашего отца, но было уже поздно: он повредился в уме, мысли его путались, он не помнил ни о чем, кроме карты и ключа.

– С воронами Пустошей мы давно расквитались, – сказал Торин, – надо будет теперь заняться этими выжившими Чистыми.

– Вздор! Такого врага не одолеть всем пещерным совам, вместе взятым, даже если бы их можно было еще собрать с четырех концов земли. Отец ваш хотел одного: чтобы его сын разобрался в карте и употребил свои силы в правильное дело. Так что змей Смауг и Гора – этого вам за глаза хватит!

– Внимание! Внимание! – вырвалось у Бильбо.

– В чём дело? – спросили совы и разом обернулись к нему, а он, не в силах совладать с собой, воскликнул:

– Послушайте, что я скажу!

– Что такое? – спросили они, недоумевая. Даже Торин вопросительно склонил голову.

– Мне кажется, вам надо пойти к Горе и на месте выяснить, что и как. В конце концов, существует потайной ход, и водяные змеи, какими бы выносливыми они не были, когда-нибудь да спят, и, если посидеть у входа подольше, что-нибудь непременно придет в голову. А потом, знаете, по-моему, на сегодня разговоров достаточно. Как там говорится насчет рано вставать, рано в кровать и так далее? Перед вашим уходом я накормлю вас хорошим завтраком, если, конечно, поймаю его.

– Перед нашим общим уходом, вы хотите сказать, – отозвался Торин. – Разве не вы сыщик? И не ваше разве дело сидеть у входа, не говоря уже о том, чтобы проникнуть внутрь? Но насчет сна и завтрака я с вами согласен. Только не ловите ящериц, которых, как я слышал, вы тут очень любите, – их мясо очень жёсткое, а желудку лучше не перетруждаться в дорогу. Лучше ловите полёвок, и обязательно с шерстью.

После того как и остальные совы объявили, что они желают на завтрак (желания их странным образом совпадали с лидеровскими, и никто из них не подумал сказать хотя бы «пожалуйста», что немало обидело Бильбо), все разбрелись в дупле, готовясь ко сну. Бильбо предоставил им все свободные углы в своём дупле, наконец разместил всех и уселся на пороге своего дома, очень усталый и не вполне успокоенный. Единственное, что он твердо решил, – ни в коем случае не вставать ни свет ни заря, чтобы накормить всех этих дармоедов. А лучше всё же встать и, пока они спят, улететь куда-нибудь на другой конец Кунира. Отцовские настроения в нем повыветрились, и он был далеко не уверен, что наутро отправится куда бы то ни было. Сидя на пороге, он слышал, как неподалёку, в своём углу, Торин напевает какую-то старинную сычиковскую песню.

Дослушав её до конца, малютка сычик глубоко вздохнул. С лёгким раздражением посмотрев на луну, словно она была виновницей происходящего, он поднялся на крыло и полетел на охоту. Поймав в ближайших сагуаро беспечную маленькую полёвку, эльф тяжело опустился на землю и позволил себе на секунду закрыть глаза, чтобы хоть как-то отдохнуть. Когда же он открыл их, уже давно рассвело.

Глава вторая. Желтодушки

Бильбо живо вскочил на лапы, рассеянно оглядываясь по сторонам.

«Домой, срочно домой!» – затрепетала его маленькая сычиковская душа, и наш герой, не решаясь возразить ей, бодро «вскочил на крыло» – так называли малютки-эльфы быстрый и рваный полёт.

Однако когда Бильбо вернулся в своё сагуаро, там не было ни единой живой души. Он застал там лишь следы обильного и поспешного завтрака. Внутри дупла всё было заляпано в зловонной крови полёвок, перевёрнуто вверх дном, а весь порог перепачкан в погадках и помёте. Бильбо с грустью убедился в том, что вечерний визит не просто дурной сон. Но зато он с облегчением увидел, что гости отправились в путь без него, не удосужившись его найти («Даже спасибо нигде не накарябали», – подумал он). В то же время Бильбо был немного разочарован и сам удивился своему разочарованию. «Не будь мокрогузкой, Бильбо, – уговаривал он себя, – в твои ли годы мечтать о морских змеях и всякой сказочной чепухе!»

И он почистил пёрышки, притащил из ближайших зарослей сагуаро крупные лепестки цветов и быстро избавился от мышиной крови. Потом уютненько позавтракал пойманной накануне полёвкой и тогда только приступил к уборке помёта и погадок. Солнце уже сияло вовсю, в дупло залетал тёплый весенний ветерок. Бильбо начал громко насвистывать – «чру-ур-ур-ур» – и совсем позабыл про вечер накануне. Только-только он собирался сесть и уютненько позавтракать во второй раз прямо на пороге дупла, как вдруг появился Гэндальф.

– Совёнок мой, – сказал он, – да когда же ты пожалуешь? А ещё говорил «рано вставать»! Скажите на милость – сидит завтракает, или как там у вас это называется, а меж тем солнце уже высоко! Они не могли ждать и оставили тебе послание.

– Какое послание? – спросил бедный Бильбо в неописуемом волнении.

– Вот те раз! – воскликнул Гэндальф, взмахнув крыльями. – Я тебя не узнаю – ты даже не облетел свой любимый кактус!

– При чём тут мой сагуаро? Хватит с меня уборки за четырнадцатью невоспитанными совами!

– Если бы ты проверил кактус, то на колючках возле запасного выхода нашёл бы вот это! – И Гэндальф протянул Бильбо записку (написанную, естественно, на какой-то таинственной плотной желтоватой бумаге).

Вот что Бильбо прочёл:

«Торин и КО. шлют Сыщику Бильбо свой привет! За гостеприимство – сердечная благодарность, предложение профессиональной помощи принимается с признательностью. Условия – оплата при вручении искомого размером до, но не превышая, четырнадцатой части общего дохода (буде таковой случится). Возмещение путевых издержек в любом случае гарантировано, похоронные издержки ложатся на КО. или на ее представителей (если меры не приняты покойным заранее).

Не обладая свободным знанием местности, чтобы искать вас, мы отправляемся вперёд, дабы сделать необходимые приготовления. Будем ожидать вашу почтенную особу в харчевне Гусеница, на пересечении Кунира и Амбалы, когда солнце будет ровно в зените.

Надеясь на Вашу пунктуальность, имеем честь пребывать глубоко преданные Торин и КО.»

– Зенит совсем скоро. Тебе придётся лететь очень быстро, – заметил Гэндальф.

– Но… – начал Бильбо.

– Никаких «но», – отрезала ястребиная сова, вновь взмахнув крыльями.

– Но ведь… – сделал ещё одну попытку Бильбо.

– Никаких «но ведь»! Бегом!

Бильбо потом никак не мог вспомнить, каким образом очутился «на крыле» – не попрощавшись с сагуаро, не совершив этот дивный ритуал, исполняемый всеми сычиками-эльфами, когда те вынуждены покинуть свой дом. Оставив полёвку недоеденной, он полетел со всех своих маленьких закругленных крыльев над высокими сагуаро, в ту сторону, у которой, далеко-далеко, зеленела полоска высоких лесных деревьев.

Ну и запыхался же он, и упарился же, пока достиг границы – ровно в тот момент, когда раскалённое весеннее солнце лениво выкатилось в зенит. И на тебе! Только сейчас он вспомнил, что забыл провести необходимый ритуал.

– Браво! – сказал Балин, ждавший его на ветке у входа в харчевню.

Тут из шелестящих над их головами крон показались остальные. Двалин и ещё двое несли сумки, которые сжимали в когтях.

– Все в сборе? Тогда в путь! – скомандовал Торин.

– Прошу прощения, – запротестовал Бильбо, – я не успел подготовиться и попрощаться с сагуаро. Вашу записку я получил совсем недавно.

– Не волнуйтесь, – посоветовал Двалин. – Придётся вам до конца путешествия оставить свой дом одиноким. А что до подготовки… подождите, у меня в сумке есть лишний капюшон.

Вот так в одно прекрасное весеннее утро они тронулись потихоньку в путь. Бильбо был облачён в чуть-чуть полинялый тёмно-зелёный капюшон, которые ему одолжил Двалин. Капюшон был ему велик, выглядел он довольно нелепо.

Боюсь и вообразить, что подумал бы при виде Бильбо его отец Банго. Бильбо утешался единственно тем, что его нельзя принять за пещерную сову, так как он был слишком маленьким и хрупколапым на фоне остальных участников экспедиции.

Не успели они отлететь от харчевни, как их догнал Гэндальф, совершенно великолепный в рассеянных солнечных лучах. И вся компания весело полетела дальше. По дороге путешественники целый день рассказывали разные истории и пели песни, замолкая лишь на то время, пока останавливались поохотиться и перекусить. И хотя это случалось далеко не так часто, как хотелось Бильбо, он все-таки понемногу стал входить во вкус такой жизни и подумывал, что приключения – это не так уж плохо.

Сперва они пролетали над Амбалой – просторным добропорядочным краем с прекрасными зелёными лесами, населёнными почтенным народом; время от времени им встречался какой-нибудь филин или сипуха, спешившие по своим делам. Потом пошла местность, где совы говорили на незнакомом певучем языке и пели песни, каких Бильбо никогда раньше не слыхивал. Наконец они углубились в Пустынную Страну, где уже не попадалось ни сов, ни хавчевен, а небеса становились нелюдимее и ветреннее. Впереди замаячили сумрачные холмы, один другого выше, казавшиеся чёрными из-за густых лесов. Всё кругом сделалось мрачным, погода вдруг испортилась, стало холодно и сыро. Ночевать им приходилось где попало.

– Подумать только – лето на носу, – ворчал Бильбо; он летел в самом хвосте процессии. Близился вечер, хотелось пить, весь день не переставая лил дождь, с капюшона текло в глаза, не привыкшие к нагрузке крылья ныли. Путешественники были не в духе и молчали.

«Наверняка дождь распугал всю дичь по норкам и испортил воду в ручьях, – с грустью подумал Бильбо. – Как бы мне хотелось очутиться сейчас у себя дома, в моём славном сагуаро, в тепле, и чтобы были ящерицы и кактусовый сок!..»

Ещё не раз потом ему пришлось мечтать об этом!

А пещерные совы всё летели вперёд и вперёд, не оборачиваясь, словно совсем забыв про маленького сычика-эльфа. За серыми тучами, окружавшими путешественников, должно быть, село солнце, и, когда они, устав лететь, опустились на землю в глубокой долине, по дну которой бежал поток, сделалось совсем темно. Поднялся ветер, ивы по берегам закачались и зашелестели. К счастью, им не пришлось переправляться вброд, по раздутой от дождей и с шумом бежавшей с холмов реке – совы нашли дорожку из покрытых нескользящим мхом камней.

Когда они очутились на другом берегу, совсем стемнело. Ветер разогнал тучи, проглянула луна. Они отряхнулись от нависших на перьях дождевых капель, и Торин пробормотал что-то насчёт ужина и «где бы отыскать сухое местечко на ночь». И тут только заметили, что Гэндальфа нет. Он летел с ними всю дорогу, так и не объясняя – участвует он в их походе или просто провожает до поры до времени. Он охотился больше всех, ел больше всех, болтал больше всех и хохотал – «улю-лю-лю» – громче всех. А теперь он просто-напросто исчез, и всё тут!

– Как раз когда так пригодился бы большой и сильный охотник! – простонали Дори и Нори (они разделяли взгляд сычика-эльфа на то, что есть надо регулярно, часто и как можно больше).

В конце концов решили заночевать где есть и только передвинулись под хилые деревца, так как там земля была суше. Но зато ветер стряхивал воду с чахлой листвы, и звук падающих капель – «кап, кап» – наводил уныние. К тому же что-то приключилось с костром, огонь словно заколдовали. Пещерные совы, как и все цивилизованные птицы, живущие в подчас холодных камнях, обычно умеют разложить костёр буквально где угодно и из чего угодно, независимо от того, есть ветер или нет. Но в этот вечер у них ничего не клеилось, даже у Оина и Глоина, уж на что они были мастера по части костров.

Потом охотники, отправившиеся за провизией, вернулись ни с чем – плохая погода согнала всю мелкую живность в норы и щели, и достать её оказалось делом невозможным. Поэтому путешественников ожидал скудный ужин из найденных под корнями жуков-златок и ещё более скудный завтрак.

Так они и сидели, хмурые, промокшие, и ворчали, а Оин и Глоин продолжали возиться с костром и переругиваться резкими, пронзительными голосами. Бильбо с грустью размышлял о том, что приключения – это не увеселительная прогулка в сияющий солнечный день. И вдруг Балин, который забрался на дерево и выполнял роль дозорного, закричал:

– Глядите, огонь!

Немного поодаль темнел холм, местами довольно густо поросший деревьями. В гуще деревьев и впрямь сверкал огонь, красноватый, уютный, словно свет костра.

Они поглядели-поглядели, неуклюже забравшись на дерево по мокрому стволу, и, спустившись, принялись спорить. Одни стояли за то, чтобы полететь и просто посмотреть, что там такое, – хуже не будет. Другие убеждали: «Местность нам незнакома, и Пустоши чересчур близко. Чем меньше проявлять любопытства в пути, тем меньше вероятности попасть в беду».

Кто-то сказал:

– Но нас, как-никак, четырнадцать.

А ещё один прокурлыкал:

– Куда же запропастился Гэндальф?

И этот вопрос принялись повторять все наперебой.

Тут дождь полил пуще прежнего, а Оин и Глоин подрались.

Это решило дело.

– В конце концов, с нами сыщик, – решили они и, поднявшись на крыло, направились в сторону огонька, со всеми возможными предосторожностями. Они добрались до холма и ступили в лес, потом короткими перелётами стали подниматься вверх, но нигде не было видно костров и жилищ сов. Как они ни старались, всё равно шороха листвы, треска и скрипа веток и коры (равно как воркотни, чертыханья и хлопанья крыльев), пока они продирались в полной темноте сквозь агрессивно сплетённые кроны, было хоть отбавляй.

Внезапно красный свет ярко блеснул между стволами совсем близко.

– Теперь очередь за сыщиком, – сказали путешественники, подразумевая Бильбо.

– Ступайте и проверьте, что это за свет и зачем он и всё ли тихо и безопасно, – приказал Торин малютке эльфу. – Поторапливайтесь и, если все в порядке, побыстрее возвращайтесь. Если не в порядке, то тоже попробуйте вернуться. Не сможете вернуться – крикните пронзительно, как кричат, когда лису увидели, и мы постараемся что-нибудь предпринять.

И Бильбо пришлось идти, так и не успев объяснить, что что он мог просто не успеть крикнуть пронзительно. Да и не умеют сычики-эльфы кричать, как будто заметили лису. Зато они умеют совершенно незаметно и тихо перепархивать с ветки на ветку, с кочки на кочку, как маленькие невидимки. Они очень гордятся своим умением, и Бильбо не раз презрительно говорил: «Чуфр!», слушая тот шум, который, по его мнению, устроили пещерные совы, пробираясь по лесу. Я-то лично думаю, что мы с вами не заметили бы ровнехонько ничего, даже если бы они пролетали в двух шагах от нас. Что же касается Бильбо, то, когда он перелётами приближался к огоньку (который, как оказалось, был не огоньком вовсе, а покрытым углями и пеплом огрызком поляны – видимо, молния ударила в дерево, и то, упав, сгорело. Угли ещё тлели, не боясь капающих с деревьев капель, и это их свет привлёк любопытных сов), наверное, даже осторожный хорёк бы ничего бы не услышал. Бильбо благополучно, не выдав своего присутствия, добрался до полянки, и вот что он увидел.