Текст книги "Если мы будем вместе..."
Автор книги: Надежда Кичина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
Трудно сказать сколько раз за эти два дня я хотел схватить свою любимую, увезти как можно дальше и спрятать от всего мира, пока семейство Силовых не «возьмут за жабры»; сколько раз я клялся себе, что никуда ее не отпущу, не отдам на растерзание придурку-наркоману. В то же время, я прекрасно понимал, что Маша сама не захочет и дальше «отсиживаться в кустах». Ей до чертиков надоело прятаться. Она желает возмездия гораздо больше нас с Сергеем (она столько потеряла из-за этих людей) и рвется в бой.
До начала операции у нас оставался только один день. Мы предусмотрели все, что можно и были готовы к любому развитию событий. По крайней мере, мы так думали…
В субботу к половине шестого вечера мы были готовы отправиться на праздник. И я, и Сергей переоделись в строгие костюмы, соответствующие случаю, и сидели в гостиной, ожидая Машу, которая уже давно должна была нас позвать. Тишина за дверью спальни напрягала и нервировала: как там наша девочка сама справляется? Обычно ей помогал одеваться кто-то из нас или мы оба сразу. Вообще, одевать Машу, а потом раздевать ее было нашим любимым занятием, ну, еще мытье, конечно. Да… Я с головой ушел в мечты о том, как хочу раздеть свою любимую, унести ее в душ и делать с ней всякие приятные вещи, наслаждаясь ее стонами... Наконец прозвучал негромкий голос, оторвавший меня от сладких грез:
– Сережа, Миша, я готова!
В считанные секунды мы уже были у двери, с шумом, буквально ввалились в комнату… да так и застыли с открытыми ртами. Сказать, что Маша выглядела великолепно, значит, ничего не сказать. Она была обворожительна, потрясающа в офигенном платье глубокого тёмно-синего цвета из кружева, расшитого мелкими камешками, похожими на кристаллы, так что в электрическом свете казалось, будто звезды сверкают на ночном небосклоне. Платье обтягивало тонкую фигурку девушки, как вторая кожа, расширяясь от бедра к полу. Если на лифе кристаллов-звездочек было совсем мало, то самый низ подола был покрыт ими полностью, создавая необыкновенный эффект, будто Маша парит в воздухе. Волосы, собранные на затылке, открывали вид на точеную шейку, делая и без того глубокое декольте еще более откровенным. Образ дополнялся изысканным макияжем, каплевидными серьгами с бриллиантами и крошечной сумочкой, способной вместить только тюбик помады. На кровати лежала короткая меховая накидка – ходить в одном легком платье в середине октября чревато проблемами со здоровьем.
Я изумленно выдохнул, сообразив, что на несколько минут забыл, как дышать, пока смотрел на свою девушку.
– Вот это да! – Раздался рядом с моим ухом голос Сергея. – Ты просто невероятная!
Маша нервно провела руками по платью и неуверенно спросила:
– Ну, как? Нормально?
– Нормально?! Да ты фантастически красивая! – Сергей не сдерживал эмоции, а я просто кивал в такт его словам как китайский болванчик, даже не пытаясь подобрать слова. Для меня красивее Маши нет никого на свете, но я и не представлял, что наша малышка может быть ТАКОЙ. Аж дух захватывало. – У меня нет слов! До тебя даже дотронуться страшно!
– Эй, а кто меня тогда понесет? – Маша с облегчением рассмеялась. – Вы же не думаете, что я надела двенадцатисантиметровые каблуки, чтобы на них ходить? – Она чуть приподняла подол платья, демонстрируя нам изящные ножки в чулках, обутые в туфельки на высоченном каблуке. Да, хорошо, что ей не придется в них ходить, потому что у меня не хватило фантазии, чтобы представить, как можно передвигаться на ЭТОМ! Взгляд задержался на ножках.
– Оружие взяла? – Серега ни на минуту не забывал о деле. Маша приподняла подол еще выше, к левой ноге, чуть ниже колена, специальными ремешками были пристегнуты ножны с острым армейским клинком. Это выглядело настолько сексуально, что в моей голове мелькнула мысль послать к чертям собачьим это дурацкое празднество (и чего я там не видел, в самом-то деле?) и заняться именно тем, о чем размышлял несколькими минутами ранее в ожидании Маши, то есть раздеванием любимой девушки. Я глянул на Серегу. Судя по его задумчивому виду и слегка прищуренным глазам, его мысли текли в одном направлении с моими, а еще он обдумывал, что ему будет от родителей, если мы не придем на юбилей. Машенька, верно расценив наши переглядывания, резко опустила юбку и поспешно сказала:
– Даже не думайте об этом! Мы разве не опаздываем? А с тебя, Сережа, родители три шкуры спустят, если нас там не будет. – Два разочарованных вздоха стали ей ответом.
Праздник шел своим чередом. Торжественная часть, состоявшая из десятка нудных хвалебных речей, награждения университета, ректора и некоторых особо выдающихся сотрудников, давно завершилась и гости развлекали себя вкусным ужином, размеренными светскими беседами и танцами под аккомпанемент живого оркестра. Скукотища смертная, как и всегда на подобных мероприятиях. Тем более, когда почти никого не знаешь.
Единственный плюс этого мероприятия – хорошая еда, очень много хорошей еды. Не иначе, как Анна Васильевна за это отвечала. А так как мы не танцевали, то с удвоенным энтузиазмом поглощали закуски. Вернее, мы с Серегой. То ли из-за нервного напряжения последних дней, то ли по какой-то другой причине, но Маша почти ничего не ела, если не считать за еду фруктовый салат, который она немного «поклевала», и позволила себе лишь пару бокалов шампанского.
Она держалась отлично: сразу было понятно, что в светском обществе девушка не впервые. Вообще, надо сказать, она произвела настоящий фурор. Едва наша троица вошла в переполненный гостями зал (Машенька с видом королевы восседала у меня на руках), как все внимание переключилось на нас. Откровенные и призывные взгляды женщин не отрываясь следили за мной и Серегой. Я такое внимание никогда не любил – наглые женщины меня с некоторых пор раздражают. А Сергей, видимо, давно к такому привык, поэтому мы упорно их игнорировали, заодно бдительно оберегая свое сокровище от наглых посягательств других мужчин. Вот уж когда моя ревность взыграла в крови на полную силу. Эти кобели разве что только слюни на нее не пускали. Я готов был голыми руками разорвать каждого придурка, который раздевал глазами Машеньку. Серега тоже едва слышно матерился сквозь зубы, проклиная всех идиотов вообще и каждого в отдельности, и волком глядел по сторонам. Наши с Серегой злобные гримасы отпугивали даже самых смелых и разгоряченных алкоголем «поклонников» и пока никто не спешил переходить от разглядывания к более активным действиям. Дмитрий Сергеевич даже попросил своего сына сделать лицо попроще, чтобы не распугать всех потенциальных спонсоров и партнеров. На что получил короткий но очень емкий ответ: «Черта с два, пока они не перестанут так смотреть на Машу!»
Сделав пару глотков шампанского из своего бокала Машенька сказала, что плохо себя чувствует: голова кружилась, в глазах все расплывалось, а руки плохо слушались свою хозяйку, да и выглядела она очень бледно. Я еще раньше заметил, что ей нехорошо, хотя она не жаловалась и старалась вести себя так, будто ничего не происходит. От предложения уехать домой она отказалась, сославшись на то, что по правилам хорошего тона уходить еще не положено. Но, когда она не смогла поднять стакан с водой, опрокинув его на стол, мы решили, что дальнейшее празднество прекрасно пройдет и без нашего участия и, вообще, уже поздно и пора домой.
Пока мы прощались с родителями Сергея, он пошел вперед, чтобы подогнать машину поближе ко входу. Минут через десять мы вышли на улицу, ни его, ни автомобиля видно не было. Мы прождали у дверей еще минут пятнадцать, но он так и не подъехал и на телефонные звонки не отвечал. Маша встревожилась не на шутку. Да и я уже понимал, что-то пошло не так.
– Что-то случилось, – повторяла она, едва не плача, – с ним что-то произошло. Я чувствую. – Она уже с трудом удерживала голову и, как пьяная, едва ворочала языком. Что ж такое? От двух бокалов шампанского она не могла настолько опьянеть.
– Милая, пожалуйста, успокойся. Давай я оставлю тебя с родителями Сергея, а сам пойду проверю, что там происходит. Ты только не переживай. Может колесо спустило и он меняет. – Я и сам в это не очень-то верил, но должен был хоть как-то успокоить любимую.
– Почему тогда не берет трубку? – Резонный вопрос. Я попытался вернуться обратно в зал, но она с такой силой вцепилась в мое плечо, что потом, наверняка, останутся синяки. – Я не останусь здесь одна! Пожалуйста, я сойду с ума от беспокойства.
Ну, и что мне делать? Я посмотрел в ее глаза, наполненные слезами и тревогой. Как я мог ей отказать? (И сколько раз я потом жалел и проклинал себя, что не отказал!) Кивнув, направился в сторону выхода. На улице сильно похолодало и изо рта вырывались облачка пара. Зима в этих широтах приходит рано и неожиданно. Я зябко поежился, а Маша плотнее запахнула меховушку. Вернее, попыталась, но получилось у нее откровенно плохо. На крыльце, по-прежнему, не было ни души. Спустившись по ярко освещенным мраморным ступенькам, я повернул за угол и уже через пару минут был на большой парковке, тоже казавшейся безлюдной. Остановившись перед входом, я поудобнее перехватил девушку.
– Ты помнишь, где мы оставили автомобиль? – Язык у Маши заплетался, а голова падала то назад, то мне на плечо. Машенька из последних сил боролась со слабостью, а я все больше нервничал, думая о том, что ее могли чем-то опоить, а мы и не заметили, когда это произошло. Если так, то Силов начал действовать раньше, чем мы рассчитывали и подобрался совсем близко. И это было очень, очень паршиво. Скорее всего засранец, подкупил кого-то из официантов. Разбираться с этим будем позже, а сейчас надо быть осторожнее.
– Конечно. – Я уверенно шел вперед, все время оглядываясь по сторонам, во втором проходе повернул налево. Занятый мыслями о том, что же могло произойти с Серегой, не сразу сообразил, что мне кажется странным. В мозгу прояснилось, когда я обо что-то споткнулся (черт бы побрал эту темень!) и едва не уронил Машу.
– Почему тут так темно? – озвучила она мою мысль. И действительно, когда мы приехали, территория хорошо освещалась, так что все было видно, как днем. А сейчас горел один фонарь у самого заезда и еще один в дальнем конце парковки, что не слишком помогало. Ночь была ясная, но тонкий месяц давал лишь слабый свет, которого вполне хватало, чтобы видеть куда идешь и не наткнуться на какое-нибудь крупное препятствие. Но разглядеть, например, преступника, прячущегося в тени одного из множества автомобилей, было почти невозможно. И охранников на парковке почему-то тоже не было. Я напрягся еще больше, в любой момент ожидая нападения, и снова двинулся в вперед, но уже гораздо медленнее, стараясь ступать как можно тише. Когда до машины оставался с десяток метров, на дорожке что-то блеснуло в неверном свете луны. Я бы, наверное, прошел мимо – мало ли что там может валяться – но Маша тоже заметила этот блеск:
– Миша, подожди. Что это?
Я поставил Машу на ноги возле чьего-то автомобиля, чтобы она могла опереться, а сам наклонился и поднял заинтересовавший нас предмет. Это оказалась связка ключей с брелоком в виде игральной кости из золота с какими-то темными камнями на гранях вместо точек. Безделушка дорогая и запоминающаяся. Брелок Сергея! Вряд ли он просто так стал забрасываться такими вещами, значит, с ним действительно что-то случилось. От мыслей меня отвлёк крик Маши:
– Миша, сзади! – В тот же миг я почувствовал болезненный укол в шею. Попытался ударить нападавшего, но руки уже не слушались, ноги подогнулись и я начал падать на землю. Последнее, что я увидел перед тем, как потерять сознание – огромные глаза любимой, полные ужаса, а за ее спиной искаженное злобой лицо Лены. Что здесь делает бывшая Машина подруга и каким образом она связана с убийцей я уже подумать не успел.
Андрей Васильевич
Наступает время потерь:
Ангелы добрые, где вы теперь?
Демоны буйные, где вы теперь?
Дождь и вьюга стучатся в дверь.
Как торопится время потерь,
Я еще не нашел
Все, что должен найти,
Помоги!
Catharsis, «Время потерь»
Я сидел в своем офисе и пытался работать. Вот именно, что пытался. Ни хрена не выходило сосредоточиться на этих дурацких отчетах, графиках и проектах. На душе было муторно, как в предчувствии нехороших событий, а в голове назойливо крутились слова Ситникова, сказанные им в последнее мое посещение их допросной. Вызывали они меня не так, чтобы очень часто, но стабильно раз в неделю, задавали стандартные вопросы (одни и те же каждый раз, как будто по заученному списку) и отпускали через пару часов. На мои же вопросы, конечно, никто отвечать не спешил. Что, само собой, тоже не помогало успокоиться. Вчера меня опять пригласили «в гости», только на этот раз общался я лично с Ситниковым, а не с его подчиненными, и в его кабинете, сером и безликом, как и его хозяин. И вопросы он задавал странные, я не сразу сообразил, к чему он клонит.
– Скажите, Андрей Васильевич, а вы все документы проверяете прежде, чем подписать их? – Без всяких церемоний начал он.
– Конечно! – возмутился я. – Вы не хуже меня знаете, что доверять нельзя никому, тем более, если дело касается таких денег, что крутятся у меня в компании.
– Вы уверены в этом? – Кажется мой ответ его разочаровал, хотя он умел «держать лицо». – Нет ни одного человека, после которого вы НЕ проверяете?
– Нет! Я серьезный деловой человек и не смог бы добиться таких результатов, если бы безоглядно доверял всем подряд! – Опять он меня раздражал до зубовного скрежета.
– Понятно, – протянул Вадим Владимирович, почесав бровь, – а как насчет господина Силова? Документы, что он вам приносит вы тоже проверяете? – Ленивый тон, которым был задан вопрос, не обманул меня – взгляд его цепко следил за каждой моей эмоцией, а вот свои эмоции блюститель закона прятал очень умело.
– За Николаем? Нет, конечно! – Я едва не фыркнул, но вовремя сдержался. – В этом-то, как раз, и нет никакой необходимости. Я доверяю ему, как самому себе.
– Значит, все-таки, нашелся один человек, пользующийся вашим безграничным доверием. – И это был, явно, не вопрос. Он как будто даже обрадовался этому факту? – Может, если вы немного подумаете, вспомните кого-нибудь еще?
Я несколько раз сжал и разжал кулаки, беря себя в руки – не время для лишних эмоций. Если этот человек работает здесь, то он хорош в своем деле, а это сейчас главнее. Я последовал его совету и задумался, перебирая всех, кто приносил мне хоть какие-то документы на подпись. По всему выходило, что кроме Кольки никого больше и не было. Кроме…
– Еще моя жена и Машенька. Больше точно никого.
– Что ж, я вас понял. – Ситников хлопнул себя ладонями по коленям. – А теперь дам вам небольшой совет (и заметьте, даже бесплатный): с этого момента проверяйте ВСЕ документы, которые подписываете. Без исключений.
– Вы намекаете на то, что мой лучший друг и заместитель меня обманывает?
– Я ни на что не намекаю, господин Савельев. Вполне может быть, что господина Силова, просто-напросто, используют без его ведома. Я уже говорил вам, что преступник – человек из вашего ближайшего окружения. У нас уже достаточно доказательств, чтобы его арестовать и в ближайшие дни мы это сделаем. От вас требуется самая малость – не наломать дров и не вспугнуть его раньше времени. Просто, будьте внимательны и осторожны. Внимательно проверяйте все, подписываете и куда переводите деньги. Особенно крупные суммы. Никому не доверяйте. Слышите меня? Никому! Если он заподозрит, что его загнали в угол, может пойти на крайние меры. Надеюсь, вы меня понимаете?
Я кивнул. Еще бы не понять! Очень доходчиво все объяснил. Вот только легче на душе от его слов не стало ни разу. Даже наоборот: предчувствие беды только усиливалось и не давало трезво мыслить.
– Михаил не звонил?
– Нет. – Ситников на мгновение отвел глаза (я сразу подумал, что он меня обманывает), а потом опять уставился на меня своими бесцветными глазами с нечитаемым выражением на лице.
– Маша в порядке?
– Да! Хм… Я уверен, что с вашей дочерью все хорошо.
– Если с Машенькой что-то произошло…
– Я же сказал, с ней ничего не произошло. – Он так резко меня прервал, что я захлопнул рот, едва не прикусив себе язык. Этот «тусклый» человек оказывается умеет командовать. – Вы можете быть свободны, Андрей Васильевич. И помните, все, что я вам сказал должно остаться между нами. Ради вас самого и вашей дочери.
Я захлопнул ноутбук, в который бестолково пялился последние пол часа и откинулся в кресле (очень удобном, подаренном Танюшей и Машенькой на последний день рождения). Когда же закончится весь этот кошмар? Когда мне больше не придется никого подозревать? И когда, наконец, моя доченька будет в безопасности? Ситников обещал, что скоро. Я устало потер глаза и поднялся. Я не сторонник возлияний на рабочем месте, но сегодня почему-то хотелось хоть немного заглушить внутренний голос, как заевшая пластинка, снова и снова предупреждающий об опасности о неприятностях. В кабинете у меня всегда был запас алкоголя для важных партнеров, да и по статусу положено. Я налил себе водки и выпил одним глотком. Огненная жидкость обожгла внутренности и немного привела в чувство.
В дверь постучали и, не дожидаясь разрешения, вошел Николай. Как всегда, жизнерадостный и одетый с иголочки, он навевал ассоциацию с начищенным медяком.
– Здорово, Андрюха! – Без всяких церемоний заместитель развалился в одном из кресел, стоящих вокруг длинного стола. Папку с документами, которую до этого держал в руках, небрежным жестом бросил на стол. Документы, черт бы их побрал! Сердце, подпрыгнув, забилось в горле. – По какому поводу пьянка?
– Привет и тебе. Да, без повода. Тебе налить?
– Воздержусь. – Он покачал головой. Я посмотрел на рюмку в руке и отставил ее в сторону. Пить больше не хотелось. – Что-то выглядишь ты неважно. Как продвигается расследование? Есть новости?
– Нет. – Я покачал головой. – Только и делают, что меня вызывают и дурацкие вопросы задают. Вчера вот опять у них был. И нет, чтобы что-то новое спрашивать – каждый раз одно и то же. Лучше б искали заказчика, а то складывается ощущение, что они под меня копают. – Я вернулся на свое место.
– Серьезно? Да ты же чист, как слеза монахини. – Я только пожал плечами. – Слушай, я тебе уже предлагал обратиться к частному детективу. Берет, конечно очень недёшево, зато работает быстро и профессионально. А ради безопасности Машеньки можно и раскошелиться. – Он криво усмехнулся. Почему-то эта ухмылка мне не понравилась – он как будто издевался над той ситуацией, в которой я оказался. Нет, наверное, мне показалось.
– Да, ты прав, конечно. Давно надо было его нанять. У тебя есть его контакты? Свяжусь с ним прямо сегодня.
– Конечно. – Он достал свой телефон, некоторое время тыкал пальцем в экран, потом написал на бумаге номер и передал мне. – Вот. Эдуард Хлебов. Он бывший военный, настоящий профессионал. Только скажи, что от меня, а то откажется.
– Спасибо. – Я убрал записку в карман пиджака и кивнул на папку, сиротливо лежащую на столе, – что там у тебя?
– А, кое-какие документы на подпись, – он легонько подтолкнул папку в мою сторону и та послушно заскользила по столу. Поймав ее на подлете, я открыл и начал просматривать бумаги.
– Что это за сметы?
– Это по нашему новому проекту. Помнишь, в прошлом месяце ты утверждал? – Коля лениво рассматривал свой идеальный маникюр. Маникюр? Серьезно? Я с трудом заставил глаза вернуться к документам и согласно кивнул. Честно говоря, о самом проекте хоть и помнил, а вот подробности в моей голове не отложились. В последнее время на меня столько всего свалилось, что сосредоточиться на чем-то конкретном было крайне сложно.
Сейчас, глядя на цифры в смете, я очень сильно удивлялся, для чего могли понадобиться ТАКИЕ суммы? Нет, новые проекты всегда требовали больших финансовых вливаний, но не настолько же. Таких сумм у нас в активе не было, пришлось бы брать огромные кредиты под залог недвижимости и оборудования. Самое плохое, что я напрочь не помнил были ли просчитаны риски по данному проекту. Потому как в случае провала мы теряли все. Вернее сказать, я терял все. Совсем все.
Тут же память услужливо напомнила о множестве нестыковок в финансовых отчетах, найденных Машей за последние несколько месяцев. Меня как молния ударила. Быть не может! Колька Силов, которого я знал со студенческой скамьи и доверял, как самому себе не может быть обманщиком и убийцей. Руки, державшие документ дрогнули, но я постарался сохранить невозмутимый вид. Нет, нет и нет! Ситников же говорил, что моего друга могли использовать.
Не знаю, до чего бы я додумался, но мои душеные терзания были неожиданно прерваны чьими-то громкими голосами, грохотом и топотом множества ног. Звуки приближались, как девятый вал. Сначала с грохотом распахнулась дверь в мою приемную, где сидел секретарь, а через считанные секунды от сильного удара слетела с петель и моя дверь. В кабинет буквально ворвалась толпа вооруженных людей в камуфляже и масках. Дешевый боевик, мать их. Стандартная фраза о необходимости сидеть неподвижно и держать руки на виду еще больше сделала ситуацию нереальной. Почувствовал себя участником шоу с дурацкими розыгрышами. Тем не менее, противиться столь убедительной просьбе не хотелось: все же, десяток нацеленных на тебя короткоствольных автоматов – весомый аргумент, поэтому я просто наблюдал за происходящим.
Николай дернулся было, но тоже передумал вставать.
– Что происходит? Вы не имеете права сюда врываться! – Он кричал не своим голосом. Я удивился подобной истерике – он всегда был сдержанным человеком. Тем более, что это даже не его кабинет.
– Еще как имеем, господин Силов. – Вслед за СОБРом неспешным шагом вошел Ситников. – Простите, что так неожиданно прерываем вашу беседу. Николай Александрович, спешу сообщить, что вы арестованы по обвинению в организации похищения и убийства, а так же в мошенничестве и хищениях в особо крупных размерах. Ну, и в паре десятков других, более мелких правонарушений. Позвольте украсить ваши руки новыми наручниками.
– Да вы что с ума посходили?! Какие похищения? Какое мошенничество? У вас нет никаких доказательств! Андрей, скажи им! – Мой заместитель едва слюной не брызгал. А я сидел и не мог все это в голове уложить. Только переводил взгляд с одного мужчины на другого. Слов тоже не находилось. Даже старый добрый мат, неизменно выручающий русского человека в любой ситуации, сейчас не шел на ум.
– У нас достаточно доказательств, чтобы отправить вас на пожизненный «курорт» куда-нибудь на север. – Ситников говорил это с таким радостным видом, будто ему миллион долларов подарили. Он не спеша надел наручники Николаю, так и не дождавшемуся от меня реакции, резко сникшему и растерявшему весь свой лоск и задор, и перевел взгляд на бумаги, лежащие на столе. – Вот эти документики мы, с вашего разрешения (как будто оно им нужно, мое разрешение), тоже с собой заберем. Наверняка найдем в них много интересного, что добавит в вашу копилку еще лет десять. Вы позволите, Андрей Васильевич? – Служитель закона протянул руку и я, как во сне, собрал бумаги в папку и передал ему. – Благодарю, вы очень любезны. А теперь, предлагаю продолжить нашу увлекательную беседу в Управлении. Господин Савельев, прошу вас присоединиться к нам.
Допрос Николая длился уже пятый час и все это время он говорил. Рассказывал о том, как проворачивал за моей спиной различные махинации, как искал исполнителей для убийства моей семьи и многое другое, о чем я даже не догадывался. Очень подробно описывая мельчайшие детали и не скрывая имена своих «помощников». Но, больше всего, меня поражали не сами факты, а то, с каким равнодушием и спокойствием он об этом говорил, словно о погоде беседовал. Как человек, которому уже нечего терять. Это, мягко говоря, настораживало.
В Управлении не было никаких допросных с зеркальными стенами, как это всегда показывают в кино, да меня в допросную и не пустили. Я сидел в одном из кабинетов и наблюдал за происходящим через монитор. Ситников все время находился рядом со мной внимательно следя за моей реакцией на происходящее. Внутри как будто все оцепенело. Мысли же в голове, наоборот, крутились бешеным хороводом перескакивая с пятого на десятое. А я просто сидел и смотрел. Пытался понять, когда и как мой лучший друг (уже бывший лучший друг), практически брат, родного-то у меня никогда не было, превратился в это циничное чудовище. По другому назвать его не получалось. Одну мысль мне все же удалось ухватить.
– Я могу поговорить с ним? – собственный голос показался мне каким-то деревянным.
– Не думаю, что это хорошая идея.
– Пожалуйста. – Я редко у кого хоть что-то просил, но сейчас... – я хочу задать ему всего пару вопросов.
– Хорошо, только пообещайте не делать глупостей. Он уже не уйдет от ответственности, а вы себе только лишних проблем огребете.
– Обещаю. – В тот момент я готов был пообещать, что угодно. Он кивнул и пошел к двери. Я не отставал. Мы прошли несколько метров по коридору с серыми стенами, ярко освещенному лампами дневного света, мимо абсолютно одинаковых закрытых дверей без каких-либо опознавательных знаков. Одну их них Ситников без стука распахнул и двое его подчиненных, проводивших допрос тут же поднялись со своих мест. Войдя в комнату, он махнул мне рукой, разрешая последовать его примеру. С трудом передвигая ногами, словно к каждой было привязано по пудовой гире, я сделал несколько шагов и остановился напротив бывшего друга.
– А, Андрюха! Пришел проведать? – Как ни в чем не бывало он улыбнулся. – А меня, видишь, заковали в наручники.
Некоторое время я глядел на этого человека, не в силах вымолвить и слова. Потом, все же, смог выдавить из себя главный вопрос:
– За что, Коля?
– За что? – Он, кажется, искренне удивился такому вопросу. – И ты еще спрашиваешь, за что? Ну конечно! Ты же весь из себя такой правильный и хороший. И все-то у тебя получается, и семья дружная, и жена любящая, и дочка умница-красавица. Даже благотворительностью занимаешься. За что же тебя можно ненавидеть? А я тебя ненавижу, – он ткнул в меня пальцем, – и уже очень давно. Хочешь знать за что? Я тебе расскажу. Помнишь мою Любашу? Веселая, солнечная девочка была. Ты у нее крестным был. Не забыл еще? – Ответа он не ждал, хотя, эту малышку я, конечно, помнил. – Ты помнишь сколько ей было, когда у нее обнаружили лейкемию? Три. Всего три. И когда врачи запросили двадцать тысяч долларов за операцию по пересадке костного мозга, к кому я пошел. Я тогда пришел к тебе – единственному другу. А к кому еще я мог обратиться? Я просил тебя дать денег на операцию, умолял, в ногах валялся. Помнишь, что ты мне ответил? – Я помнил, даже слишком хорошо. – Денег нет. Всего два слова, забравшие у моей девочки шанс на жизнь. Денег нет, мать твою! Ты же за неделю до этого в банке кредит взял целых восемьдесят тысяч! И у тебя не нашлось двадцати тысяч, чтобы помочь моему ребенку! А через четыре месяца ее не стало, потому что у меня не было денег на лекарства, способные ее поддержать. Я лишился дочери, а ты живешь себе, как ни в чем не бывало.
Из его глаз выкатилось несколько слезинок. Я с безмерным удивлением смотрел на него – он никогда в жизни не плакал, даже на похоронах своей дочери.
– Коля, я тогда тебе правду сказал. Все, что я получил в банке, я сразу вложил в покупку оборудования. Разорвать контракт на поставку было невозможно – я бы не нашел денег, чтобы выплатить неустойку. Я даже продал свою машину, чтобы вложить в дело побольше денег. Я целый год ездил на переговоры и встречи на общественном транспорте. И квартира была у банка в залоге, чтобы я мог ее продать. Мы с Таней сами тогда жили в дачном сарайчике и питались только тем, что выросло на огороде. Квартиру сдавали, чтобы хоть на проезд деньги были. Ты же знаешь это все не хуже меня.
– А, это не важно, – он махнул рукой. – Ты мне отказал и тогда я решил, что отомщу. Я не знал, как и когда это сделаю, но поклялся на Любашиной могиле, что ты за ее смерть ответишь. Все это время я тебя ненавидел всей душой. И чем дальше, тем больше. Потом у меня Ванька пошел по наклонной: учиться не хотел, в голове только и было как бы очередной «дурью обдолбаться» и в какой клуб пойти. Машенька твоя на его фоне прям идеальный ребенок. А недавно Ксюха моя призналась, что всю жизнь тебя любила, а за меня замуж пошла, чтобы к тебе поближе быть. – Это откровение меня шокировало. – А я, дурак, понять не мог, чего это она на свадьбе нашей так бесилась. Думал, из-за платья, что ей понравилось, а у нас денег не было даже на розочки с него. Оказывается не платье виновато было. Ты ж с Танькой в ЗАГСе и познакомился, секретарем она там работала. Как увидел ее так и растекся весь. Никого больше не замечал. А моя-то и красилась, и подстригалась, как Таня, чтобы ты на нее внимание обратил, да все без толку. Андрюшечка то, Андрюшечка это, тьфу! Дура, лучше б сыном занималась.
С последним высказыванием я был полностью согласен.
– Коль, я же никогда не давал ей ни малейшего повода. Мы встречались с ней когда-то, несколько раз на свидание ходили, однажды дело даже до постели дошло. Но мы расстались задолго до того, как вы начали встречаться. Я быстро понял, что она не та девушка, которая мне нужна. Я бы никогда не оскорбил лучшего друга, заведя интрижку с его женой.
Я не стал ему говорить, что Оксана много раз делала мне намеки на то, что не против более близких отношений, но мне, кроме Танюши, никто не нужен был. Любил я ее больше жизни, да и в постели она была такой страстной и так меня выматывала, что на других женщин ни сил, ни желания не оставалось. (Тут в голову не к месту закралась мысль, что и Маша в этом плане в мать пошла, поэтому у нее аж двое парней сразу. Бррр! Нашел о чем думать.)
– Говорю же, правильный такой, аж тошно. Ты не представляешь, сколько раз к Таньке твоей «подкатывал», хотел тебя мордой ткнуть в ее измену. Не вышло – слишком верная была, сука. – Последние слова он буквально выплюнул с невероятной злостью. Танюша никогда мне об этом не говорила. Если бы сказала, возможно, я бы еще раньше понял, что за человек находится рядом со мной; возможно, и она и Паша, сейчас были живы, а Маша не покалечена. Я с удивлением и страхом смотрел на бывшего друга и не понимал, как он мог все эти годы так хорошо маскироваться и притворяться и откуда, вообще, в человеке может взяться столько злобы и ненависти? Мне стало его немного жаль. Но только немного. Все же каждый сам выбирает свою дорогу: одни предпочитают бороться с трудностями, а другие – перекладывать ответственность на других. И уж тем более, нет никаких оправданий тому, что по его вине произошло с Машенькой, Танюшей и Пашей.
